Текст книги "Штормило! Море волнующих историй"

Как Бузова
Рассказ

В телевизоре пела Бузова.

Кристи чуть-чуть прибавила звук.

Оля с волосами из голубого лунного стекляруса, в жемчужном платье «рыбацкая сеть», с «морской раковиной» вместо трусиков агрессивно двигалась, легко держа на привязи зрительский глаз.

«Твои слова – водица. Так – не годится», – протестовала Ольга. И босыми ногами что есть мочи била по тёмной экранной воде.

Вода искрилась!

Искрились от восхищения и глаза Кристины. Ей нравилась Бузова.

Она хотела быть как Бузова!

 
                                    * * *
 

Приёмная дорогой платной клиники, где в эту минуту Кристина сидела на ресепшен и пялилась в телевизор, пока пустовала.

Час был утренний. Ранний. Зимний.

Тёмное окно мерцало уличной предновогодней иллюминацией. До боя курантов оставалась пара недель. И Кристи нежилась в атмосфере волшебства, как в тёплой ванне.

Ей было приятно сидеть одной в новогоднем убранстве стерильного холла с дизайнерской модной искусственной ёлкой в углу; с глянцевыми журналами, пахнущими пробниками парфюмерных новинок, лежащих на низком столике; с блистательной Бузовой в телевизоре.

Кристина размечталась.

Близилась новогодняя вечеринка, на которую были приглашены все сотрудники клиники.

И, конечно, там будет невролог Кротов. А у Кристи на невролога были планы.

И только Кристи задумалась о вечеринке, как дверь приёмной отворилась и в холл вошёл Кротов.

«Музыку слушаешь? – царапнув Кристи колючим взглядом вместо приветствия то ли спросил, то ли просто сказал невролог и, уставившись в телевизор, стал разматывать красиво завязанный на шее шарф, чем слегка уменьшил свою элегантность. – Красивая баба, эта Бузова…»

И Кротов прошёл к себе в кабинет. А у Кристи лёгкие, как в сауне, опалило жаром.

То была ревность!

 
                                    * * *
 

Это своё платье Ирочка Кротова называла концертным.

Вслед за портнихой, которая его шила.

Ире нравилось это слово (пусть и не ей самой подобранное) по отношению к её любимому наряду, сильно облегающему грудь и талию, расходящемуся книзу, как чашечка цветка, подолу.

В концертном платье Ирочка смахивала на артистку. На Людмилу Гурченко в фильме «Карнавальная ночь», где та на фоне циферблата пела песенку про пять минут.

По крайней мере, так думала сама Ирочка.

Ирочка вынула платье.

Близился Новый год, а значит, и вечеринка в платной клинике, где её муж, доктор Кротов, трудится неврологом и где Ирочка была обязана достойно соответствовать своему умному супругу.

А главное, «утереть нос» разным сопливкам вроде администраторши Кристи, чтоб знали, кто в доме хозяин! А то, как говорится, «кот из дома – мыши в пляс».

Ира сладила из платья синее синтетическое гнездо и поочерёдно сунула в него ноги.

И не было б беды, да только платье повстречалась с талией!

Сердце Ирочки ёкнуло. Глухо бухнулось в пятки. Молния не сошлась! Она пыжилась, ребрилась, грозилась разойтись!

«…Ты разводил умело, но я не хотела разводиться», – пела в телевизоре Бузова.

А у Иры из глаз брызнули слёзы.

То было отчаянье!

 
                                    * * *
 

Доктор Кротов сидел один у себя в кабинете, погружённый в тяжёлые думы. Он только что начитался «в контакте».

Там он узнал, что его бывшая одноклассница, красивая троечница Бобошкина, махнула отмечать Новый год в тропическую страну.

Кротов представил Бобошкину, сидящую на берегу океана. Бобошкина сидела там в синем парике из страз и стекляруса, в платье «рыболовная сеть», связанном из серебряных нитей; в трусиках на ниточках «морская раковина»…

Кротов сник.

«Вот почему одним всё, а другим – ничего?» – думал невролог.

Кротов пытался дойти до сути, понять, почему Бобошкина сейчас сидит под пальмой с мартини в руках, а он сидит то с нервными больными в кабинете, то с глупой Кристи в приёмной, то с женой дома, которая обожает платье а-ля Людмила Гурченко?

«Эх, махнуть бы на Тенерифе с какой-нибудь Бузовой! – подумал невролог. И даже тихонько запел: «Твои слова водица… так не годится».

То были мечтанья!

 
                                    * * *
 

– Чё не так? – массажист в упор смотрел на Ирочку.

Ирочка смутилась.

Она не привыкла раздеваться перед незнакомыми мужчинами…

И вот теперь, околевшая, посиневшая, покрытая гусиной кожей, она стояла в одном нижнем белье перед изучающим взглядом массажистом, которому она доверила свою судьбу.

Массажист Павел, светловолосый крепыш, ждал ответа.

Ирочка, будучи в замешательстве, тем не менее успела заметить, что массажист приблизительно её возраста и что простое грубое лицо: губастый рот и белые пушистые ресницы – делают его похожим на Емелю из мультика про щуку.

– В платье не влезаю, – ответила она.

– Сильно не влезаешь? – слегка оттянул кожу на Ирином боку бесцеремонный Павел.

– Не сильно. Но не влезаю, – пожаловалась Ира.

И массажист предложил Ире лечь на кушетку.

– Так… а что мы сегодня кушали? – задал вопрос Павел, а Ира с наслаждением почувствовала, как его тёплая, умасленная цитрусовым снадобьем рука глубоко скользнула по левой икроножной мышце.

Ирочка замешкалась.

Прикосновения мужских рук (пусть и в косметически-оздоровительных целях) её взволновали.

И ей вдруг стало стыдно признаться Павлу, что с утра она съела сосиску, кусок белой булки и ещё чай пила.

– Салатик ела, – неожиданно для самой себя соврала Ирочка. – Морковный!

– Салатик – это хорошо, – похвалил выбор Иры массажист. – А на обед обязательно скушайте рыбу.

– Щуку?

– Ну почему сразу щуку? Не обязательно. Любую другую рыбу…

 
                                    * * *
 

И Павел рассказал Ире о пользе разных рыб и другого здорового питания.

Рассказчик из Паши был «не ахти». Но он старался как мог! Ещё одна клиентка, пришедшая за массажем в конце года, сулила выгоду. Паша хотел приручить Иру, чтоб получить с неё сильно нужные ему сейчас недостающие финансы. Деньги Паше были очень нужны!

Он их копил на Тенерифе.

Его капризная подружка на Рождество просилась к океану. А Паша девушке потакал.

Она у него красивая.

Рассказ Паши о пользе правильных продуктов был очень скучен. Но Ирочка слушала. Как будто бы ей вещал златоуст.

А Павел втирал в мышцы Иры тёплое масло и каждым движением вгонял в неё жизнь.

Она так устала от равнодушного взгляда невролога Кротова, от его жидормодства и зябких ночей, что Пашино платное заботливое к ней отношение по женской глупости глотала с жадностью.

До капельки. До молекулки.

Так впитывала её сухая голодная кожа пахучее питательное масло. И Ирочка думала: «Хорошо, что в платье не влезла».

 
                                    * * *
 

– Хочу быть похожей на Бузову, – кивнула в сторону подружкиного телевизора печальная Кристи.

На экране пела Оля.

– Причина? – подружка разлила по бокалам грузинское.

– Невролог на Бузову запал, – отглотнула вина Кристи. – А я – на невролога.

– А твой чем хуже? – справедливо вступилась за воздыхателя Кристины фальшиво-сердобольная подружка.

– Он глупый… Я умного хочу, – отмахнулась Кристина.

– А-а-а… – по-показному понятливо протянула её собеседница. А про себя подумала: «На фига козе баян? Она и так весёлая».

 
                                    * * *
 

С тех пор Ира таяла, будто свечка. Она влюбилась. Ни торты, ни сало, ни сгущённое молоко ей потолстеть не помогали.

«В платье влезла?» – на очередном сеансе массажа спросил Иру Павел.

Ирочка вздрогнула от вопроса, как будто от выстрела в спину. Скоропалительно ткнулась лицом в сквозную прорезь кушетки.

«Нет ещё», – соврала она и сама удивилась, что ей ни капельки не было стыдно.

Уткнувшись лицом в кушетку, Ира представила весы.

С двумя большими чашами.

На первую она усадила невролога Кротова с его холодными ночами. На вторую – Павла, с жаркими чётными числами декабря. Весы сразу дали ответ. О чём им было думать?

Чаша с неврологом Кротовым, подпрыгнув, птицей чиркнула верх.

Ира снисходительно глянула на испуганного супруга, сидящего на весах, в отчаянье тянущего к ней свои дрожащие руки, и, холодно усмехнувшись, щёлкнула пальцем по его облитому слезами носу.

То была месть!

 
                                    * * *
 

И вот день вечеринки настал.

Кротов, заметно скучая, сидел за столиком среди коллег рядом с женой, одетой в концертное синее платье. Бокал шампанского слегка исправил дело.

Кротов чуточку повеселел.

Диджей завёл музыку.

«…твои слова – водица… так не годится» – слова песни впивались в мозг, как мелкие злые рыбёшки в разбухший в волне хлебный мякиш.

И вдруг… кто это?

Кротов увидел её. С волосами из серебристого стекляруса, в платье «рыбацкая сеть»…

Невролог пошире открыл глаза.

То была Кристи!

 
                                    * * *
 

– Махнёшь со мной на Тенерифе? – пульнул словами-пустышками в ухо Кристи интимно близко к ней стоящий доктор Кротов.

– Махну, но не с тобой, – учуяв подвох, резко отбилась Кристи, затевая игру в «кошки-мышки» с разгорячённым неврологом. И запела вместе с Бузовой: «ты разводил меня… я не хотела разводиться…»

Кротов в правила игры не врубился. Стоял поверженный.

А Кристи демонстративно перейдя на другую сторону танцпола, что-то шепнула не знакомому Кротову приземистому крепышу. Грубое простое лицо, губастый рот, пушистые белые ресницы делали незнакомца похожим на Емелю из мультика про щуку.

Кротов заметил: Емеля моложе, крепче, спортивней…

Невролог скрипнул зубами.

То была ревность!

 
                                    * * *
 

– Видел того красавчика, который мне на ухо слова шептал? – тем временем коварно лыбилась Паше в лицо интриганка Кристи. – На Тенерифе меня приглашал.

– Так он же старый, – недоуменно почесал за ухом Паша.

– Зато умный, – «кинула гирьку на весы» разгорячённая Кристи. – И щедрый, раз в романтическое путешествие меня позвал.

– А ты?

– Я б поехала… Но я ж тебе пообещала.

Паша хлопнул ресницами.

 
                                    * * *
 

Ира кушала салатики. И вдруг… рядом с Бузовой она увидела Павла!

Ира решила действовать.

Что ей та Бузова?!

– Здравствуйте, Павел, – вклинилась в парочку Ира. – Белый танец. Дамы приглашают кавалеров… Оля, вы разрешите?

– Пожалуй… – снизошла Кристи, польщённая сходством с Бузовой.

И Ирочка увлекла Павлушу за собой.

– А я о массаже мечтаю, – без обиняков приступила к разговору Ира.

– Другие девушки о Тенерифе мечтают, а вы, Ирочка, о массаже, – скептически хмыкнул Паша.

– Что вы, Павел! Массаж лучше, – уверенно заявила Ира. – Океан зимой холодный и дорогой. А массаж – горячий и совсем недорогой.

– Думаете? – удивлённый очевидностью Ириных слов, встрепенулся Павел.

– Уверена, – торжествующе хмыкнула Ира.

И Павлуша, как в первый раз, уставился на Иру. Рассмотрел её повнимательней.

«Тоненькая, в синем платьице, похожая на артистку из старых фильмов… – соображал Павел. – А глаза такие добрые-добрые, как у собаки… Такая за Тенерифе не загрызёт. И даже не облает».

«Так массажа у меня – сколько хочешь», – сказал Паша.

 
                                    * * *
 

– Ты предлагал свозить меня на Тенерифе, – с тревогой глядя в сторону Иры с Пашей, «хватаясь за соломинку», сказала Кристи подошедшему к ней неврологу Кротову.

– Ты отказалась. Дважды я не предлагаю, – озираясь то на счастливую жену, то на Емелю, обиженно буркнул Кротов.

– Тогда, может, здесь потанцуем?

– Ну, а что?.. Давай потанцуем!

«…я отменяю моду на разводы», – Пела Бузова.

Но её уже никто не слушал.

Провозглашая новые правила, наступал Новый год!

Вспышка на солнце
Рассказ

Оле приснилось, что у неё лопнула грудь.

Что гель из имплантата вязкой струйкой подтекает на простынь, крадётся под бок спящему «зубами к стенке» гражданскому супругу Славе.

Вячеслав просыпается.

Ощутив на простыне сырость, он резко приподнимается на локте, оборачивается и, видя «сдувшийся шарик» на месте гибели гордости пластического хирурга, аж подпрыгивает, лягнув спящего в ногах взвизгнувшего мопса.

«Твою ж мать! – орёт как бешеный сильно впечатлённый Славик. – Мои деньги – псу под хвост!»

 
                                    * * *
 

Ольга проснулась.

В ранней утренней полутьме на ощупь и визуально обследовала молочные железы. Обе были на месте. Обе на ощупь казались наполненными, а на вид – красивыми.

А вот сердце было не на месте.

Ольге казалось, что оно, колотясь быстро-быстро, вот-вот выскочет из груди.

«Вспышку на Солнце зафиксировали астрономы, – как спасение, женщина внезапно вспомнила успокоительное для психики новостное сообщение, которое накануне транслировали СМИ. – Земляне оказались в эпицентре магнитной бури. Люди могут почувствовать усталость, тревогу, страх; их, возможно, потревожат хронические заболевания. Последствия вспышки на Солнце способны сказываться на здоровье и самочувствии жителей планеты ещё нескольких дней».

 
                                    * * *
 

Эта информация, всплывшая в голове у Ольги, слегка её успокоила.

«Что поделать? Атмосферное явление, – решила она, – успокойся, сердечко. Не колотись… Не плачь».

Женщина удобно легла на спину, пальцами ноги потеребила лощёную спину толстого похрюкивающего собакевича.

Но ни релаксная поза, ни мирное посапывайте мопса, ни присутствие мужа рядом – не снизили градус Ольгиного беспокойства.

Женщина повернула голову в сторону Славы и с ненавистью, которая её саму удивила, уставилась в затылок гражданского мужа.

«А на этого Солнце не действует! – со злорадством подумала она. – Пусть хоть десять вспышек на Солнце случится, ему фиолетово!»

 
                                    * * *
 

– Ты на певицу Славу похожа!.. У неё такой же, как у тебя, конский хвост нарощен… Ну, помнишь? Одиночество – сволочь… – Оксана фальшиво напевает уже давно устаревшую песенку.

«Слава» и Слава в пятничный летний вечер рядком сидят в дачной беседке своих давних приятелей, Оксаны и Юры. На мангале жарится шашлык, на столе томится час назад хозяйкой собранная клубника.

Мопсы вьются тут же. От каждой семьи – по штуке.

– Ты только уверенности в себе добавь! Резкости! – поучает Ольгу подружка.

– Где она тебе резкость возьмёт? – как бы в шутку встревает Слава. – Уверенность за деньги не купишь. Это тебе не силиконовые сиськи, не конский хвост и не нарощенные ногти.

Вячеслав, похахатывая, демонстративно сгребает в охапку сидящую рядом Ольгу.

Та отбрыкивается.

– Чем тебе ногти не нравятся? – зло обижается женщина. – Все с такими ходят. А я что, рыжая?

– А разве Слава рыжая? …Я просто перечислил купленные тобой за деньги атрибуты красоты, – парирует Слава. – Искусственная ты моя женщина.

– Ну всё! Хватит вам цапаться! – Оксана достаёт из ведёрка со льдом бутылку холодного шампанского. – Давайте лучше по бокальчику выпьем!

– А мы со Славиком водки бахнем, – протестует против дамской шипучки Юра и бежит в дом за стопками и за крепким спиртным.

 
                                    * * *
 

Два часа спустя Слава «клюёт носом» над тарелкой с остывшими кусками свинины. Его большие голубые глаза – пусты. Он пьян. Он весь в себе. Никого вокруг не замечает.

– Давай, съешь хоть кусочек, – уговаривает гостя Оксана. – Ты охмелел совсем… Тебе поесть нужно.

– Спать иди! – дёргает руку Славы, которой тот подпирает щёку, сердитая Ольга. – Проспишься – человеком будешь.

– Отстаньте все! – Вячеслав тянется в карман за телефоном. На экране высвечивается «Виолетта».

– Виола, забери меня отсюда… – жалобно просит Слава. – К тебе хочу, моя зайка.

– Зайка, отбой, – Юра вырывает телефон у пьяного ловеласа до начала вспышки семейного скандала. – Славику спать пара.

Юрий выволакивает приятеля из-за стола, взваливает на плечо, тащит в дом.

– Что это было? – ошарашенно смотрит вслед мужикам впечатлённая Оксана.

– Что было, что было? …А ты не поняла? – дрожащими пальцами вытянула из пачки тонкую сигарету Ольга. – Зайка – это Славина любовница. Он ей только что позвонил, потому что соскучился. Что не ясно?

– Так он пьяный.

– Ну и что? …Уйду от него.

– Куда уйдёшь? …От таких, как Слава, не уходят!

 
                                    * * *
 

Возможно, от таких, как Слава, и правда не уходят.

И да, в последнее время он часто выпивает.

Но вместе с тем Вячеслав Сергеевич – успешный бизнесмен и состоятельный мужчина. Он любящий отец их с Ольгой дочки, старшеклассницы, которая вот-вот поступит на иняз.

Слава – владелец просторной квартиры в центре города, где проживает семейство.

У Ольги на жилплощадь нет прав. Квартира куплена до появления Оли в жизни Вячеслава. Ольга Вячеславу – гражданская жена, по совместительству домохозяйка.

Такой расклад.

Уходить Ольге некуда.

Избушка в селе, где когда-то жила её мать, покосилась и мхом поросла, она давно для жилья не пригодна.

Обида обидой. Но куда податься в сорок с лишним лет?

«Это вспышка на Солнце всему виной, – уговаривала себя женщина. – Магнитная буря вот-вот устаканится… Слава позабудет о крольчихе Виолетте… я запишусь на маникюр… жизнь наладится».

Тем более сам Вячеслав после злосчастного застолья затих. Из лона семьи бежать не рыпался.

И Оля решила «не лезть на рожон».

 
                                    * * *
 

«Проглотив» обиду, Оля продолжила жить дальше.

Однако через пару дней произошло событие мелкое, но гнилостное.

Ольга как раз осваивала рецепт приготовления утки по-пекински с блинчиками.

Слава – малоежка и гастрономический гурман. Он изъявил желание почаще видеть на домашнем столе блюда из китайской кухни.

Для Ольги желание гражданского супруга – закон.

Поэтому она уже разложила на столе тушку купленной на рынке домашней птицы, устричный соус, рисовое вино, сычуаньский перец, фенхель и гвоздику, но приступить к приготовленью утятины не успела.

Раздался телефонный бряк, оповещающий получение сообщения.

Оказалось, что Слава из рабочего офиса прислал Ольге видео, где он, изрядно выпивши, сидит в цветном платочке на голове, завязанном на бабуськин манер, и рассказывает сказку-нескладушку.

После сказки он даёт разъяснение.

Дескать, он всегда хотел стать детским писателем. Но Ольга ему «подрезала крылышки», сказав, что у него нет таланта.

Единственное, что ему остаётся – снимать подобные видео и выкладывать их в сеть.

Короче, Вячеслав глубоко несчастлив.

И его гражданская жена тому виной.

«Нет… пожалуй, я не права, – подумала потрясённая и испуганная зрелищем Ольга. – Славу солнечная вспышка тоже озарила. Прям в башку вдарила. И как теперь жить со Славиным озарением?»

И это выступление Вячеслава в образе бабушки-сказочницы подействовало на Ольгину психику даже более пагубно, чем его публичный звонок крольчихе Виолетте.

– Это кризис среднего возраста, – оправдывала Славика Оксана, – переоценка жизненного опыта… Перебесится! Подожди немного.

И Оля снова согласилась ждать.

 
                                    * * *
 

Удивительно, однако, что причину Олиного несчастья ясно сформулировала Клава, бабка восьмидесяти с лишним лет.

Но Клава не ясновидящая!

Последние три года Ольга ухаживала за ней, полулежачей тётушкой, живущей в пропахшей лекарствами и старостью однушке.

Клава мыслила ясно, а вот вставать с кровати ей становилось всё труднее и труднее.

У Клавдии имелись дети, прямые наследники имущества, но они жили в других городах.

Ольга из жалости помогала сестре своей покойной матери выживать в условиях свалившейся немочи.

Она и Клава – близкая родня.

 
                                    * * *
 

– Чё ты, Оля, грустная? – подняла на племянницу выцветшие глазки бабуля, когда та поднесла к её губам ложку с манной кашей.

– Да… – Ольга болезненно поморщилась, представив, что нужно рассказывать про бабушку-сказочницу и про крольчиху Виолетту. Поэтому Ольга просто отмахнулась. И брякнула как бы в шутку: – Да… Мужу грудь моя не нравится!

– Отвисла, что ли? – по-женски обеспокоилась Клавдия.

– Нет, не отвисла… – задумчиво произнесла племянница. – Грудь у меня красивая.

– Значит, не любит.

– Не любит.

 
                                    * * *
 

Ольга сообщила Славе о намерении расстаться.

– Уйдёшь из дома с чемоданом, – озвучил условия развода Владислав, – с тем, с которым здесь появилась.

– И это слова мужчины? – ничуть не удивившись, оскорбилась Ольга. – Тогда я ухожу жить к женщине!

Так Ольга оказалась в квартире у Клавы.

Олина дочка восприняла поступок матери достаточно равнодушно. Сказав что-то типа: «Передумаешь – возвращайся».

Она девочка уже взрослая. С характером. У неё своя жизнь. Свои проблемы.

«Вот так был человек – и нету, – глядя ночью в тёткин потолок, думала Ольга. – Так говорят о покойниках. Но я уже ни жива ни мертва. Не известно, кто скорее на тот свет сгинет, я или Клава».

Ольга заживо себя хоронила.

Женщина ворочалась, путаясь в длинных нарощенных волосах. Которые, кстати, пора было доставать из шевелюры, их срок эксплуатации истёк. Но где взять денег на салон красоты?

Ольге требовалось устроиться на работу.

 
                                    * * *
 

Несмотря на длинные, стразами украшенные ногти, белоручкой Ольга не была.

Лёжа в кровати, под сонные всхлипы больной бабули, Оля вспоминала жизнь.

Сразу после знакомства с ней Вячеслав затеял открыть магазинчик с молочной продукцией. Он предложил Ольге там поработать, а точнее – взвалил весь груз ответственности на её плечи.

Ольга крутилась как могла, сама натирала витрины, раскладывала по полкам продукты, бывало, за прилавком стояла.

Возможно, глядя на то, как самоотверженно его новая подружка отдаёт себя его делу, Вячеслав и предложил ей съехаться.

И снова Ольга не сидела сложа руки. Их просторная квартира всегда благоухала свежестью и блеском.

Но кем теперь ей начинать работать?

Уборщицей, что ли?

 
                                    * * *
 

А утром в газетном объявлении Ольга прочитала вот что: «В детский сад „Золотая рыбка“ требуется няня».

Час спустя обеспокоенная поиском работы женщина уже приближалась к «Рыбке». Дети, визжа, крича, смеясь и плача, гуляли, рассыпаясь, словно горох, по детсадовской территории. И когда Ольга предстала перед директрисой, у неё звенело в ушах.

– Да, няня нам нужна, – с подозрением глядя на «певицу Славу», явно по ошибке, бог весть откуда свалившуюся в кабинет, подтвердила женщина. – Няня нам нужна трудолюбивая… и чтоб любила маленьких детей.

– Ой, а я и то, и другое! – обрадовалась Ольга. – Я трудиться люблю… и маленьких детей люблю!

– Уверены? – не доверяя своим же ушам и глазам, уточнила директриса.

– Ещё как! – не теряла наигранного оптимизма отчаянно весёлая Ольга. – А что делать нужно?

– Ну как? Вы не знаете, что делает няня? – хмуро сдвинула брови предполагаемая Ольгина начальница. – Няня столы накрывает, кроватки заправляет, попки детям моет.

– О, будет сделано!

– Тогда… идите, делайте.

 
                                    * * *
 

Детишки в младшей группе показались Ольге замечательными.

А взрослые люди – нет.

– Почему горшки не помыла? – уборщица, тучная сердитая женщина со шваброй, в конце рабочего дня закатив грознейшее моралите, с пренебрежительным осуждением смотрела на новенькую. – Какашки из горшков вытряхивать кто будет?.. Я?

– Конечно я, – смирясь с пренебрежительным тоном коллеги, покорно отправилась в туалет усталая Ольга. Просто ей очень хотелось к стилисту.

Смена, наконец, закончилась.

Но не успела Ольга дойти до Клавиного дома, как в её сумочке зазвонил телефон.

– Вы моему ребёнку памперс задом наперёд надели! – кричала в трубку чья-то мать. – Он в машине обкакался! У меня вся машина испачкана! Кто за химчистку платить будет?

Ольга мигом представила себе эту картину.

Автомобиль нарисовался в её воображении красным, а его нутро – светлым, из натуральной свиной кожи. В детском кресле – ребёнок, он сидит в коричневой жиже и инкрустирует вонючими лепёхами кресло из поросятины.

Так вот… представив это, на вопрос «кто будет платить за химчистку?» Ольга не ответила.

Она извинилась.

И пообещала, что впредь будет надевать на ребёнка памперсы исключительно правильно.

 
                                    * * *
 

Вечером Ольга заглянула в соцсеть. На страницу к Славе.

Ольга в тайне надеялась увидеть там что-нибудь в стиле бабушкиных сказок. Чтобы знакомые, знающие об её уходе из дома, сказали: «Вячеслав без Оли – сбитый лётчик».

Ольгино желанье не сбылось.

Зато Вячеслав опозорился перед дочкой.

«Мама, возвращайся домой, – плакала старшеклассница, – папа Виолетту в квартиру приводил».

Ольга вмешалась.

– Дочку постыдись, влюблённый, – позвонив, воззвала к совести гражданского супруга Ольга.

– Любить не стыдно… Стыдно быть бомжихой, – не принял критики прямолинейный Вячеслав.

 
                                    * * *
 

Минул месяц.

Ольга научилась быстро и правильно надевать на детсадовцев памперсы и чисто мыть детские попки.

Она уже получила первую зарплату, сходила к стилисту, который освободил её от нарощенных волос и коротко постриг.

Свеженькое фото Ольга выложила в соцсеть.

В ожидании лайков Оля отправилась на кухню, чтобы приготовить Клаве пюре из зелёного яблока. Там телевизор показывал новости.

«И вновь необычайную активность на Солнце зафиксировали астрономы, – прежде чем рассказать о погоде, сообщила ведущая информационной передачи. – Землю накрыла магнитная буря. Она может сказаться на метеочувствительных людях, на их самочувствии. Поэтому будьте внимательны к своему здоровью».

«Опять!» – подумала Ольга. И её сердечко тревожно ёкнуло.

А вечером ей позвонили с незнакомого номера.

«Вячеслав в больнице, – сообщили ей. – Он попал в аварию на трассе. Вылетел на встречную полосу, врезался в дорожный столб».

Ольга кинулась на помощь к гражданскому мужу.

 
                                    * * *
 

«Операция закончена, – сообщил вышедший к Ольге усталый хирург. – У пострадавшего сочетанные травмы. Множество ушибов, переломы».

«Это из-за вспышки на Солнце случилось! – решила Ольга. – Оно во всём виновато!»

Через неделю Ольгу пустили к Славе в палату.

Он ничего и никого не помнил. Ольге пришлось знакомиться со Славой заново.

– Ты очень добрая и красивая, – сказал ей обнулённый муж. – У тебя красивая грудь и волосы.

– А ногти? – Ольга протянула руку с красным самодельным маникюром.

– И ногти очень красивые.

Постепенно память начала возвращаться к Славе.

Ольга привезла его домой. Вячеслав припомнил дочку, мопса, а вот крольчиху Виолетту – нет.

Она ему позвонила, он не ответил.

А номер незнакомого ему абонента Вячеслав удалил.

«Только бы не было вспышек на Солнце», – с облегчением думала Ольга.