Текст книги "Я тебя спасу"

– И кудой-то мы такие нарядные? – путь им преградила дородная женщина.

Низкого роста, одетая в пуховик с капюшоном и меховой оторочкой, она казалась почти круглой. Взгляд у женщины был тяжёлый.

– Мамаша, не мешайте, – Медведев мягко попытался отстранить её.

– Какая я тебе мамаша? – она упёрла руки в бока. – А ну, пошли отсюда! Ходят здесь. Я вам живенько глушку наведу.

– Женщина, даёте пройти, – Дмитриев решительно шагнул вперёд.

– Ага! – женщина не менее решительно закрыла собой подъездную дверь. – Разогналась!

– Да что это такое? – Александр обернулся к операм.

Не драться же с ней в конце концов. Буклин держался позади всех, сбитый с толку таким поворотом событий.

– Развернулись и ушли тудой, откудой приехали! А то сейчас полиция приедет и вас заметёт.

– Мы полиция, – Дмитриев вынул удостоверение.

Женщина внимательно прочитала написанное, долго сличая фотографию майора с его лицом.

– А эти? – она кивнула на полицейский.

– То же менты, – ответил Дмитриев.

– Ты смотри, а рожи бандитские, – хмыкнула женщина. – Ну тогда давайте уже, угомоните этого зека.

Она отошла от двери и даже открыла её перед оперативниками. Медведев и Буклин прошли внутрь.

– А зек – это Углов? – на всякий случай уточнил Дмитриев.

– Ну да. Уже полчаса у него музыка на всю орёт и что-то в стены кидает. Я ж вас поэтому и вызвала, – пояснила женщина.

– Как вас величать?

– Зоя Викторовна. Старшая по подъезду я.

– Зоя Викторовна, а он там один или с приятелями?

– Да шут его поймёт. К нему ж тудой-сюдой постоянно кто-то настает. Пока сидел, так в подъезде благодать была. А теперь сил нет. Закройте его уже на подольше, хоть вздохнём. Ведь выйти страшно. Вечно кто-то в подъезде стены подпирают. И ведь код подобрали, сволочи. Всё заплёвано, загажено, вонища. Углов этот привечает, больше некому. Вы уж его, – она сжала пухлый кулачок и потрясла им перед носом Дмитриева.

– Спасибо, – сказал Александр. – Если что, понятой будете?

– С удовольствием. Вы идите, а я пока доплетусь до верху, вы уж его и повяжете.

Музыку было слышно ещё в тамбуре на первом этаже. Несложно представить, каково приходится ближайшим соседям Углова. Оперативники быстро поднимались, не боясь шуметь, перекрыть звуки из квартиры на четвёртом этаже они всё равно не могли.

– Что за гадость у него играет? – вслушивался Медведев.

– Ты себе скачать хочешь? – поддел Буклин.

– Очень смешно.

– Там, похоже, ещё и телевизор орёт, – сказал Дмитриев, прислонив голову к двери Углова. – И не только телевизор.

В это момент что-то в квартире упало. Тут же открылась дверь этажом ниже.

– Я ему сейчас рожу начищу! – громко сказал раздражённый мужской голос. – Задолбал, падла!

– Не ходи! – попросила женщина. – Ну его.

– Да сколько можно, Надь? Он же не поймёт по-другому!

Дмитриев свесился через перила. На площадке стоял мужчина в спортивном костюме, его за руку держала хрупкая девушка с огромными испуганными глазами. Майор кашлянул, привлекая внимания.

– Вы, пожалуйста, в квартиру войдите. Мы сейчас во всём разберёмся, – Александр показал удостоверение.

Девушка облегчённо вздохнула и затянула мужчину в квартиру. Щёлкнул замок. Дмитриев вернулся к своим.

– Чё делаем? Ломаем? – спросил Медведев, расстёгивая куртку, чтобы было легче добраться до кобуры.

– Грубо и долго, – Дмитриев вынул из кармана связку отмычек.

– А это законно? – спросил Буклин.

– А мы никому не скажем, – Дмитриев присел на корточки, чтобы лучше видеть замок.

Пришлось повозиться, но механизм поддался. Пыхтя и отдуваясь, на лестнице показалась Зоя Викторовна.

– Вы чего ещё не прекратили это? – спросила она с одышливым присвистом.

– Сейчас всё будет, – пообещал Медведев. – Вы бы пока чуть ниже спустились, мало ли что.

– Идём, – одними губами произнёс Дмитриев, вынимая пистолет и снимая его с предохранителя.

Буклин потянул дверь. Какофония звуков вырвалась в подъезд, сделавшись ещё оглушительней. Пахнуло табаком, перегаром и чем-то сладковато-травянистым. Оперативники вошли в небольшую прихожую.

Хлёсткий звук удара. Слабый вскрик. Хэканье. Радио и телевизор надрывались, выставленные на максимальную громкость. За ними нельзя было различить, о чём говорили люди в комнате.

В лучших традициях девяностых на стуле посреди комнаты сидел Углов. Его лодыжки были притянуты к ножкам стула скотчем, а руки связаны за спинкой. Лицо мужчины представляло собой один большой кровоподтёк. Густая вязкая струйка крови тянулась из разбитого рта на грудь. Порванная рубашка обнажала худое тело, покрытое татуировками.

– Падла, куда ты бабло девал? – спрашивал Углова мужчина, наклоняясь к его уху.

– Дай я ещё всеку? – просил второй, чуть приплясывая на месте.

Они так были заняты, что не сразу заметили полицейский. Дмитриев выдернул штепсель телевизора из розетки. Стало тише.

– Кина, как говорится, не будет, – сказал он, наставляя пистолет на троицу.

– Ты чё? Ты кто, сука, такой? – «танцор» обернулся, вскидывая окровавленные кулаки.

– Полиция! Мордой в пол, руки за голову! – Медведев встал плечом к плечу с майором.

– Сука! Ментов вызвать успел! Вот тварь! – «спрашивающий» кинулся к окну.

– Вот не советую, – Дмитриев шагнул вперёд.

– Да я тя порву, легавка! – «танцор» явно находился под веществами.

Он кинулся на майора, одновременно выбрасывая вперёд кулак. Александр легко уклонился, пропуская нападавшего мимо. Сделал шаг навстречу, тут же развернулся и ударил его в затылок рукоятью табельного. «Танцор» потерял равновесие и упал к ногам Медведева.

Сергей неодобрительно цыкнул, прижал упавшего коленом к полу и заломил ему руки, чтобы надеть наручники.

– А! Суки! Ненавижу! Падлы позорные! – брыкался мужчина.

– Ну так ты прыгаешь или тут ляжешь? – спросил Дмитриев второго.

– Паскуда, – непонятно кого обозвал тот и опустился на пол.

Буклин прошёл в комнату и тут же выключил радио. От тишины зазвенело в ушах.

– Ну слава тебе, Господи! – сказал Зоя Викторовна, топчась на пороге.

– Э, Углов, ты тут как? – Слава наклонился к избитому.

На губах Углова пузырилась кровавая слюна. Глаза закатывались. Голова повисла, упершись подбородком в грудь.

– Слав, звони в «скоряк», он у нас тут загнётся! – Дмитриев защёлкнул наручники на задержанном.

– Да и пусть себе загибается, – сказала Зоя Викторовна, махнув рукой. – Тоже мне, свет в окошке. «Скорая» вон пусть к нормальным людям едет. Ещё на всяких алкашей да наркоманов время и лекарства тратить. Тьфу!

***

Первая мысль была о том, что они забыли выключить телевизор. Лерка, как обычно, носилась по квартире, собирая в рюкзак учебники и тетрадки. Впопыхах одевались вот и не нажали на кнопку.

Только вот голос очень походил на Мишу и доносился из спальни. А там Анна категорически запретила ставить телевизор.

– Юлёк, ну ты чего? Конечно, я весь вечер твой, – ворковал Михаил, передвигая в шкафу вешалки со своими пиджаками. – Я тебе кое-что присмотрел в твоём любимом бутике. Так что в выходные съездим. Да. Да. Да, я тебя тоже люблю.

Как будто ошпарили. Мгновенно по всему телу прокатилась волна нестерпимого холода. А потом накрыло жаром, от которого сделалось больно в груди. На ватных ногах, забыв разуться, Анна прошла в спальню.

– Кто какая Юлёк? – севшим голосом спросила она.

Михаил дёрнулся от неожиданности:

– Что?

– Ты сейчас разговаривал по телефону.

Скочилов уставился на трубку в своей руке, будто удивлялся, откуда она там взялась. Торопливо сунув смартфон в карман, он лихорадочно перебирал варианты ответа. Замешательство читалось на его лице так чётко.

– Может быть, ты перестанешь делать из меня дуру?

Странное состояние. Дурацкое кино, которое невозможно переключить. Глупейшая ситуация. Где-то внутри уже копились слёзы обиды. Ничего больше никогда не будет, как прежде.

– Да будь ты мужиком! Отвечай! – вскрикнула Анна.

В её голосе звучала истерика. На щеках выступили неровные красные пятна, ладони вспотели.

– Вот! – Михаил выставил указательный палец. – Вот поэтому я не могу с тобой жить! Ты со своей работой совсем чокнулась! Ты вечно орёшь, требуешь чего-то. Ещё чуть-чуть и начнёшь тут допрос с пристрастием.

– Кто такая Юля?

– Начинается!

– И давно она у тебя? Все вот эти твои поздние совещания, командировки, урезание бюджета. Это Юля, да?

Он стоял, глубоко и часто дыша. Презрение так и сочилось из его глаз.

– А это хорошо, что ты всё узнала, – сказал он после молчания. – Да, у меня есть Юля. И она женщина. Не то, что ты. Ты себя в зеркало видела?

Михаил постучал по зеркальной дверце шкафа, подчёркивая свои слова.

– Ты же даже не баба, ты следачка. Волосы в какую-то дульку собраны. Красишься, как на похороны. Помаду давно покупала? А когда ты носила платья? Не юбку эту свою жуткую, а нормальную? Чтобы оборки, там, кружева? От тебя же то табаком несёт, то потом. Ты с уголовниками своими чаще разговариваешь, чем с нами.

Начав говорить, он не мог остановиться. Припоминая всё, что накопилось за двенадцать лет брака.

– А Юля женщина. От неё пахнет духами. Она смеётся над моими шутками. Она не сухарь. И в постели с ней нескучно. Поняла? Чувствуешь разницу?

– Что ж ты до сих пор не ушёл? – голос дрожал от обиды, злости, подступающих всё ближе слёз.

Анна старалась держаться прямо. Скрестила руки на груди, чтобы он не видел, как трясутся её пальцы, заледеневшие и влажные.

– Из-за Лерки! У ребёнка должен быть хоть один нормальный родитель.

– И это ты?

– И это я!

– Пошёл вон.

– Что? – опешил Михаил.

– Чемодан на антресолях. Собирай свои вещи и убирайся из моей квартиры. Сделай так, чтобы, когда Лера вернётся домой, тебя уже не было.

Держась прямо, Анна развернулась и пошла из квартиры. Она физически не могла находиться рядом с мужем.

– Ключи бросишь в почтовый ящик, – сказала она от дверей.

– Ты… Что… Это возмутительно!

– В любом случае сегодня же я поменяю замки. Повестку на суд о разводе получишь на рабочий адрес.

Замок щёлкнул, не давая Михаилу шанса возразить или высказаться.

– Чёртова сука! – проорал он.

Негодуя, мужчина с силой отодвинул дверь шкафа-купе. Что-то треснуло в механизме, дверца перекосилась. Скочилов неприятно усмехнулся.

***

Дорога к зданию следственного комитета прошла как в тумане. Дядя Лёня только поглядывал на пассажирку в зеркало заднего вида. Крякал в усы, но не задал ни единого вопроса.

По коридору Анна шла, не видя ничего вокруг. Её жизнь дала такую трещину, которую уже никак не заделать. Привычный уклад распадался. Злые слова мужа колоколом звенели в голове.

– Анна Валерьевна, вас Пётр Глебович вызывает, – секретарь тронула её за руку, отчаявшись докричаться.

Скочилова вздрогнула, силой заставляя себя сосредоточится.

– Вызывали? – скорее для проформы спросила следователь, входя в кабинет.

– Ты в своём уме? – с пол-оборота начал Пётр Глебович, выходя из-за своего массивного стола. – Ты отслеживаешь, что происходит? По всем каналам, во всех газетах только и трубят что про твоего маньяка. Маньяка, Скочилова! Ты что, вырезки будешь собирать? А потом на пенсии пересматривать?

Он подошёл и уставился ей в лицо, посверкивая оправой очков. Анна стояла, как вкопанная, не пытаясь оправдываться.

– Весь город поднимется на уши из-за этих статеек. Ты представляешь, какой прессинг нам устроят? И сколько шкур с нас спустят? На всех совещаниях меня будут иметь во все отверстия. А я, Скочилова, этого не люблю! Что ты молчишь?!

– Что я могу вам сказать? – произнесла Анна. – Мы работаем. А за газеты я не несу ответственности.

– У меня складывается ощущение, что ты вообще ни за что не несёшь ответственности. Даже за свой внешний вид. Ты давно на себя в зеркало смотрела, а? Ты на кого похожа? Ты следователь следственного комитета, майор юстиции. А выглядишь как подзаборная девка. Тебе не пять лет. Я твой начальник, а не нянька! Почему я должен говорить, что нельзя появляться на работе в драных колготах и непонятно чем на лице? Если не можешь пользоваться косметикой, вообще не красься. Уйди с глаз моих! И приведи себя в божеский вид.

Прокричавшись, Пётр Глебович вернулся за свой стол, потеряв всякий интерес к следователю. Анна, как заводная кукла, развернулась и вышла.

Давно смотрела на себя в зеркало? Давно? Ты не женщина, ты следачка! Майор юстиции, а выглядишь, как подзаборная девка.

Слова убивали самооценку. Чем ближе Анна подходила к своему кабинету, тем тяжелей делались её шаги. Спина сгибалась под тяжестью несправедливых обид.

– Ты смотри, как её Глебыч отымел, – говорили у куллера в коридоре.

– Жесть, конечно. Но Анька слишком нос задирает.

– Ну можно же как-то по-другому, она ж женщина…

Не слыша ничего вокруг, едва видя от колючих слёз, что всё-таки прорвались наружу, Скочилова вошла к себе. Повернула ручку, запираясь изнутри. Она села прямо на пол, подтянув к себе колени. На левом расползлась большая дырка, обнажая кожу. «Нужно побриться», – вскользь подумала женщина. Грубоватые щетинки пробивались сквозь капрон.

Закусив палец, чтобы не зарыдать в голос, Анна расплакалась.

***

Время утекало непонятно куда. Казалось, только выпит утренний кофе, а вот уже солнце садится, зажигаются фонари, поток машин изменил направление и несколько ослаб. День заполнен делами настолько, что не хватает сил просто остановиться, вдохнуть-выдохнуть и подумать о каких-то отвлечённых делах.

Около семи вечера Дмитриев и Буклин оказались в одной из городских больниц. В специальной палате, на всякий случай зарезервированной для полиции, лежал Углов. Его доставили на «скорой» без сознания. Сейчас он походил на мумию с забинтованной грудной клеткой, воротником на шее, гипсом на правой руке. Его лицо, умытое от крови, мало чем напоминало человеческое. Оба глаза превратились в сливовые волдыри, разбитые губы и сломанные уши, распухшие и деформированные.

– Ну что ж, Игорь Валентинович Углов, приступим? – спросил Дмитриев, присаживаясь на стул рядом с койкой.

Больной не отреагировал, всем своим видом показывая, что ему очень больно.

– Врач-то что сказал, – майор обернулся к Славе, который сопровождал Углова в больницу, – говорить пациент может?

– Может. Его обкололи обезболивающими, так что он даже не чувствует ничего.

– О как, – Александр вернулся к Углову. – Итак. Не желаете сделать заявление?

– Ничего не было, – шепеляво сказал Углов, едва разлепляя губы.

– Ты смотри, – хмыкнул Дмитриев. – А вот это всё что? С кровати во сне упал? Ты пойми, Углов, мне твои показания до лампочки, если честно. Трое полицейских стали свидетелями избиения. У тебя тяжкие телесные, это значит, что заявы твоей для возбуждения не нужно. Товарищи твои сейчас у нас и, скорее всего, дадут показания. Потому что у Серёги мало кто не разговаривает. Опять же им дадут выбор: или признание про тебя, или нападение на сотрудника и сопротивление при аресте. А это, ты ж опытный человек, совсем разные сроки.

– Чё надо? – после долгого молчания спросил Углов.

– Вот это конструктивно, – похвалил Дмитриев. – За что они тебя так?

– Денег им должен.

– За что?

– В долг брал.

– Столько взял, что отдать не смог? На что потратил?

– Пробухал.

– Ты дурака не включай, Углов. За пару штук тебя так мордовать не стали бы и квартиру не разнесли. А пробухать большие бабки у тебя здоровья не хватит.

Углов молчал. Никаких эмоций на избитом, припухшем лице. Любое его слово сейчас означало новый срок. Возвращаться на зону не хотелось.

– Что ты делал ночью в парке? – спросил Дмитриев, меняя тему.

Углов непроизвольно дёрнулся.

– Рассказывай. Тачка твоя на камерах засветилась.

– А где написано, начальник, что нельзя ночью в парк ездить? Я, может, гулял.

– Охотно верю, – покивал Дмитриев. – Девочек зачем убил?

– Каких девочек? – Углов дёрнулся, зашипел от боли и упал на подушку.

– Которых в парке на скамейках оставил.

– Никого я не убивал! Ты мне чё лепишь, начальник? – на разбитых губах мужчины появилась кровь.

– Раз не ты, то зачем в парк ездил?

– Дышал свежим воздухом!

– Короче, Углов, – Дмитриев поднялся, – я устал. У меня сил нет выслушивать весь тот бред, который ты несёшь. Не хочешь по-хорошему, твоё право. Я сейчас вернусь к тебе домой и переверну всё вверх дном. Что-нибудь найду, не сомневайся. А если не найду, то отстану от тебя.

Углов затих, слушая полицейского.

– Тебя переведут в обычную палату. Там поваляешься, подзаживёшь. И выйдешь.

– Или не выйдешь, – сказал от дверей палаты Буклин.

– Или не выйдешь, – повторил Дмитриев. – Потому что я сильно сомневаюсь, что у твоих кредиторов нет друзей. Они снова к тебе придут. Только мне будет совершенно наплевать. Так что лежи думай. Пока я до двери иду.

Слава демонстративно застегнул куртку, поправил воротник. Дмитриев убрал стул к стене.

– Блядь! – выкрикнул Углов с хрипом. – Товар я похерил. Понятно? Там на пол-лимона было. Моей хаты не хватит, чтобы расплатиться.

Буклин расстегнул куртку и вынул из внутреннего кармана блокнот с ручкой. Дмитриев вернулся на стул:

– В парке что делал?

– Закладки, – теперь уже терять Углову было нечего. – Крупные, для дилера. Каждые три дня привозил и в условленном месте оставлял. Два пакета пропали. Ну или барыга натрындел, что ничего не получил. Короче, повесили на меня. Мне не улыбается на старости лет в бомжи уходить.

– А девочки?

– Да какие девочки, начальник? – закричал Углов и тут же закашлялся до кровавых пузырей изо рта.

– Кого видел в парке?

– Когда? – чуть отдышавшись спросил Углов.

– Пять минут назад, блин, – Дмитриев хлопнул себя по коленке. – Когда был там.

– Да никого особо. Ночь же.

– Вспоминай, Углов. Собачник, лыжник, машина какая-то ещё.

– Дура на санках! – обрадовано воскликнул Углов, пытаясь улыбнуться разбитыми губами.

– Что?

– Ну я к месту шёл, а мне навстречу идиотка какая-то с санками. Взрослая баба уже. Идёт и санки детские за собой тянет. Бубнит себе что-то под нос. Ну психичка, точно.

– Описать бабу сможешь?

– Да я её не рассматривал. Оно мне надо? Слушай, начальник, – встрепенулся Углов, снова зашипев от боли, – а эта баба могла тиснуть закладку? Найди её! Христом Богом прошу, найди! Это точно эта сучка сделала. Ну не могу я в бомжи. Я лучше на зону опять.

– Слава, – обратился майор к Буклину, – у деятеля этого сейчас под протокол всё запиши. Про закладки, про барыг, про бабу с санками. Чтобы каждое слово официально. А ты, Углов, постарайся до мелочей всё вспомнить. Что-что, а зону я тебе организую.

Дмитриев вышел из палаты и взялся за телефон.

– Скочилова, – голос следователя в телефонной трубке звучал надтреснуто.

– Кажется, у нас есть свидетель, – без приветствия сказал Дмитриев. – Ночью в парке видели женщину с детскими санками.

– И что?

– Как что? – удивился майор. – Что делать ночью в парке с санками?

– Кататься, Александр Борисович. Я сегодня была у эксперта-психиатра, он дал примерный психологический портрет нашего убийцы. Это мужчина в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти. Среднего телосложения…

– Да ваши эти эксперты – мудаки! – проходящая мимо медсестра неодобрительно покачала головой. – А у меня свидетель!

– И вашему свидетелю можно верить?

– А вашему эксперту?

Оба замолчали. Дмитриев едва сдерживался, чтобы не наговорить Скочиловой гадостей.

– Это был слишком длинный день, – сказала следователь. – Давайте всё завтра обсудим.

***

Квартира без Михаила казалась пустой. Лера как-то сразу приняла версию о том, что отец уехал в длительную командировку. Девочка погрустнела, обняла мать и отправилась к себе в комнату сразу после ужина.

Анна лежала на слишком широкой двуспальной кровати и смотрела в потолок. Нервное напряжение не уходило, ни после душа, ни после ромашкового чая, ни после пятидесяти граммов коньяка. Она лежала без сна, слушая, как в кухне громко тикают часы.

Когда зазвонил телефон, сердце скакнуло, ударившись о рёбра. Анна моментально бросилась к трубке. Ничего хорошего от этого ночного звонка она не ждала.

– Скочилова! – сказала она в телефон.

– Извините, – сказали на том конце. – Извините, не ту цифру нажала.

Короткие гудки отбоя.

Глава 11

Марго испугалась. По-человечески. Она успела привыкнуть к тому, что ей каждый день пишут десятки людей. Её личные сообщения завалены и оскорблениями, и предложениями от других блогеров, и спонсоры начали писать, и подписчики с нормальными или дурацкими вопросами и советами. Марго приучала себя просматривать все сообщения. Выделяла на это час, где-то на каком-то вебинаре она подслушала, что это лучше делать перед обедом. Конечно, выдерживать режим не получалось, потому что, что это за блогер, который реагирует на письма раз в сутки? Ересь!

– Перейди, – говорилось в сообщении, – тебе понравится. Ты точно этого не забудешь.

И ссылка. Только что Марго договорилась прорекламировать в ближайшем эфире косметику одной не самой последней фирмы и была в прекрасном расположении духа. Число подписчиков приближалось к цифре в пятьдесят тысяч. Мир прекрасен. Надо пользоваться моментом, ловить волну. Палец с идеальным маникюром ткнул ссылку.

Кто-то в чёрной балаклаве снимал на ходу. Изображение подпрыгивало в такт шагам. Лицо занимало почти весь кадр. Только сверху мелькали вдалеке дома.

– Я хочу, чтобы ты выложила у себя это обращение. Я хочу, чтобы все здесь знали, что я хочу сделать. Сегодня, через три часа после публикации этого ролика на странице Марго, я снова похищу девчонку. И вы узнаете, на что я способен.

Говорившийся остановился и посмотрел прямо. Марго замерла в своём кресле, будто этот «кто-то» мог наблюдать за ней через экран.

– Если ты не сделаешь то, что я сказал, – он наставил палец в перчатке на невидимую собеседницу, – я приду к тебе. И ты ответишь. Я знаю тебя.

Запись закончилась. Но прежде Марго кинула телефон на кровать. Розовый плед с длинным ворсом смягчил его падение. Сердце девушки колотилось. Это было обращение к ней. Это было обращение маньяка, которого на протяжении полутора месяцев пытались поймать. А он вышел на неё и требует исполнения своих приказов. И не было никаких сомнений в том, что его угрозы реальны.

Холодок пробежал по коже. Марго перебирала один за другим варианты действий. Каждое не несло ничего хорошего. Страх всё больше овладевал ею. И договор про косметику никак не мог отогнать плохие мысли.

Телефон звякнул, экран его засветился. Это пришло уведомление о новом сообщении. Марго осторожно подошла к кровати, взяла аппарат в руки.

– Вижу, ты прочитала моё сообщение. Время пошло, – написал ей маньяк.

– Чёрт! – она вскрикнула, роняя смартфон.

Дикий ужас поселился внизу живота. Там образовалась ледяная чёрная дыра, в которую засасывало энергию. Хотелось забиться под стол, сжаться в комочек и плакать.

– Чёрт! – повторяла Марго, как заклинание.

Она пробежала к входной двери, проверила замок и набросила цепочку, чего вообще никогда не делала. Потом осторожно подошла к кухонному окну. Шестой этаж – ничего особо не разглядишь. Зато отсюда можно снимать потрясающие виды на город. И аренда чуть-чуть ниже.

– Так, ладно, – Марго говорила сама с собой, чтобы не оставаться в пугающей тишине. – Давай это сделаем.

Полчаса у неё ушло на то, чтобы сделать макияж. Получилось не очень, но ей сейчас и не нужно было быть идеальной. То, что она собралась сказать, отвлечёт от её лица.

Сев на кровать, чтобы фоном была лишь стена с гирляндами, Марго включила прямую трансляции.

– Хорошие мои! Я не знаю, как рассказать вам о том, что со мной произошло. Мне трудно говорить и подбирать правильные слова. Я в шоке. Мне физически плохо от того, что я буду вынуждена вам сказать и показать. Но обстоятельства складываются так, что я не могу противостоять им. Я блогерка, я та, кто пропускает информацию через себя и отдаёт её вам.

Сегодня я, как никогда, нуждаюсь в ваших советах, поддержке и просто добрых словах.

То, что вы увидите сейчас, мне прислали с неизвестного аккаунта. Я публикую это в полном объёме, чтобы вы понимали – у меня не было выбора.

Марго пустила запись, присланную маньяком. Она не стала продолжать эфир после неё. Рука тянулась отключить на телефоне доступ к интернету. Это ведь так просто – нажать на картинку и отрезать себя от мира. Никто тогда не сможет её достать. Пусть пишут, а она будет «вне зоны доступа». Спрячется ото всех.

Но блогер пересилил. К тому же сообщения уже начали приходить. Телефон не успевал гасить экран. На счётчике уведомлений всё увеличивались цифры. Когда же смартфон просто зазвонил, Марго подпрыгнула от неожиданности.

– Костик! – воскликнула она в трубку.

– Эта запись – твой прикол такой? – спросил приятель.

– Я совсем чокнутая, по-твоему? Мне сейчас писец как страшно! Ты же понимаешь, что это маньяк? Что он вышел на связь со мной? И он может меня прикончить?

– Марго, не будь дурой, звони ментам. Думаешь, если ты будешь сидеть у себя на хате, он до тебя не доберётся? – кричал Костик. – Ты вообще слышала, что он говорит? Он ребёнка собирается похитить! Надо что-то делать!

– Без тебя разберусь, – сказала Марго.

– Не будь дурой, – повторил Костик. – Или давай я приеду.

– Не надо. Всё, пока. Мне надо позвонить.

Из Костика никакой защитник. Его цыплячью шею может свернуть любой пятиклассник. Нет, слегка придя в себя, Марго точно поняла, кому она позвонит и кого попросит о помощи. Этот человек ей понравился сразу. От него шла такая сумасшедшая энергетика. Тем более, он гораздо крепче Костика и точно сможет постоять и за себя, и за неё.

Открыв список контактов, Марго быстро их пролистывала. Она не совсем была уверена, что сохранила прямой номер. Но знала, как можно будет его найти.

В конце концов даже из этой стрёмной ситуации нужно попытаться сделать материал.

***

– Дашичев, слушаю, – Григорий отозвался после пары гудков.

– Привет, это Марго.

– Кто? – не узнал командир поискового отряда «Мухтар».

– Ну, блогерка Марго. Я с вами искала Катю Смирнову.

– А потом выставила всё в сеть, – голос у Дашичева сделался совсем недружелюбным. – Что надо?

– У меня есть информация. И мне нужно её тебе показать. Это очень, очень-очень важно.

– У нас есть официальная страница во всех сетях, пиши туда.

– Ты не понимаешь! Он вышел со мной на связь. Мне нужна помощь. Умоляю!

В её голосе не было фальши или кокетства. Дашичев напрягся – о чём толкует эта девица? кто вышел с ней на связь? почему она звонит именно ему?

– Хочешь, я скину тебе ссылку? – Марго почувствовала, что теперь ей не откажут. – Мне правда нужна помощь. Мне очень страшно.

– Кидай, – сказал Дашичев.

Через десять минут он, перекинув текущие дела на заместителя, вышел из офиса. На ходу натягивая куртку с логотипом «Мухтара», Григорий звонил Дмитриеву.

– Да, я вас узнал, – сказал майор. – Что-то случилось?

Чётко, опуская незначительные детали, Дашичев рассказал о звонке блогера и только что уведенном им самим.

– Значит, действуем так, забираете эту Марго и прямо к нам. Я вас здесь встречу.

– Договорились.

– Ссылку на видео скиньте.

***

Дмитриев пересмотрел видеообращение неизвестного дважды. Никаких зацепок. Ни названия улицы, ни громких шумов. Говорившего опознать по одним глазам не получалось. Без специалиста в этой области делать нечего.

– Анна Валерьевна, бросайте всё, берите машину и к нам. У нас ЧП, – Дмитриев заговорил, едва следователь ответила на звонок.

– Пропал ребёнок? – упавшим голосом спросила Скочилова. – Откуда? Свидетели?

– Ещё нет, но у нас меньше двух часов, чтобы достать похитителя! Приезжайте.

– А ты куда это? – Александр чуть не сшиб дверью Медведева, проходящего по коридору.

– К техникам. Объявился похититель.

– Чего?

– Слушай, некогда. Иди в дежурку, там должны подъехать.

Дмитриев говорил на ходу. Медведев, как привязанный шёл за ним.

– Кто приедет?

– Не тупи, Серый! Приедут – поймёшь. И ко мне в кабинет сразу, – перескакивая через две ступени, Дмитриев начал подниматься в технический отдел, расположенный под самой крышей здания.

***

– Я же говорю, что первый раз мне с этого аккаунта написали. Это же чистый фейк, – Марго тайком разглядывала кабинет оперативника.

– Чё? – тихо спросил Медведев.

Они с Буклиным стояли у двери, потому что другого места просто не нашлось.

– Дурилка такая, – ответил Слава. – Поддельная аккаунт. Ненастоящий.

– А этот человек на видео не показался вам знакомым? – спросила Анна, устроившаяся за столом Дмитриева.

– Нет, у меня нет таких сумасшедших знакомых. Это же маньяк!

– Ну а почему вы не думаете, что кто-то таким образом решил пошутить?

– Да кто станет так шутить? Это же стрёмно.

– Идиотов полно, – сказал Дмитриев. – Техники в первую очередь пробили этот аккаунт. Зарегистрирован за две минуты до отправки видео. Локализация возле торгового центра.

– Вы выслали туда группу для проверки?

– Да, но не особо надеюсь на успех, – помотал головой Александр. – Видео явно было записано где-то в другом месте. Возле того торгового очень оживлённое движение, а на записи тихо.

– Маргарита Юрьевна, вот вам бумага и ручка, напишите подробно, когда и каким образом к вам попало это видео.

– Я ж рассказала.

– Свидетельские показания нужно фиксировать, – сказала Анна, поднимаясь из-за стола. – Александр Борисович, давайте к техникам сходим.

– Час двадцать одна, – сказал, ни к кому не обращаясь, Буклин.

***

– Что вы думаете? – спросила Скочилова в коридоре.

– Я не знаю, что думать, – признался Дмитриев, рукой показывая, куда нужно двигаться дальше.

– Но вам ведь тоже кажется, что это может быть чьим-то не очень умным розыгрышем?

– Для розыгрыша это как-то совсем отморожено. Кто станет шутить такими вещами?

– Сама эта Марго? Я по дороге к вам пролистала её страницу. Она же паразитирует на истории пропажи девочек. У журналистов есть такое понятие «информационный повод». Что, если она сама придумала и воплотила этот информационный повод, чтобы было о чём говорить на своей странице?

– Не слишком сложно? Только не говорите сейчас, что и девушки бывают умными. Я про другое. Если бы она хотела крутить эту историю с якобы маньяком, пишущим ей сообщения, то чего сразу же позвонила Дашичеву? А потом ещё к нам приехала и не пискнула? И не запостила ещё ничего.

– Да, вы правы, – согласилась следователь. – Это не стоило бы затрат. Тогда?..

Анна остановилась на ступеньке. Александр по инерции сделал шаг вперёд, и они оказались слишком близко друг к другу. «Что у неё за духи»? – подумал майор, глубоко вдыхая пряный аромат.

– Если мы отбросим, что это выходка Марго, то ещё остаётся примерно несколько миллионов идиотов, которые готовы так пошутить, – сказал Дмитриев.

– Или это действительно тот тип, которого мы должны поймать, – Скочилова начала подниматься. – И чем быстрее, тем лучше.

– Да, – кивнул Дмитриев. – Отреагировать мы всё равно должны. Налево поворачивайте. Можно не стучать, у них всегда открыто.