Текст книги "Следы во времени"

7

Как и все дети, Лида училась в школе.

Ее первую учительницу звали Екатериной Федоровной. Она невзлюбила Лиду и постоянно демонстрировала девочке свою неприязнь.

Лида боялась ходить в школу. Она настолько боялась школы, что никогда на эту тему не говорила ни с мамой, ни с детьми во дворе, ни с кем.

– Лентяйка преподобная! – кричала Екатерина Федоровна на Лиду, когда та не могла понять, как решить задачу.

– Дрянь! – кричала Екатерина Федоровна, схватив Лиду за волосы и вытолкнув из класса за то, что та посмела без спроса поднять упавшую с парты линейку.

Почему «дрянь» – было ясно, почему «преподобная» – Лида не понимала, как не понимала и самого этого слова.

Лиду записали в двоечницы с первых дней учебы. В двоечницах она просидела все три класса начальной школы.

В четвертом классе сменился классный руководитель, но восстановить пробел в образовании первых трех лет было невозможно, хотя учиться стало намного легче и оказалось, что в школу ходить не так уж страшно.

На одном из уроков природоведения учительница вывесила на доску плакат, на котором была нарисована красочная схема превращения обезьяны в человека.

Лида, сидя на третьей парте, захихикала. Учительница спросила у нее:

– Что смешного? На следующем уроке будешь отвечать по этой теме, и смеяться буду я.

На дом был задан параграф о происхождении человека. Через два дня Лиду вызвали к доске.

– В учебнике я прочитала, – начала отвечать Лида, – что человек произошел от обезьяны. Это случилось после того, как обезьяны научились думать, читать, строить дома. Поэтому у них пропала шерсть и исчезли клыки. Еще у них отвалился хвост. Я не поняла одного.

– Чего ты не поняла? – спросила учительница.

– Почему обезьяны не исчезли?

Лида смотрела на учительницу. Она ждала ответа, но вместо ответа учительница почему-то покраснела, схватила Лиду за руку и отвела в кабинет директора, сказав ему сквозь слезы:

– Разбирайтесь с ней сами. У меня нет сил! Не зря меня Екатерина Федоровна предупреждала! Такие жестокие дети растут в наше время, не знаю, что дальше будет и в чем причина…

Директор сурово посмотрел на девочку и спросил:

– Чего ты добиваешься? Чего ты хочешь?

Директор смотрел на Лиду, не моргая, а Лида пыталась понять, что произошло. Ничего не придумав, она опустила голову и очень тихо сказала:

– Я хочу домой.

– Что?

Лида заплакала:

– Я хочу домой.

Лида плакала, она никак не могла успокоиться.

С работы вызвали маму. Ульяна привела Лиду домой и уложила в постель.

У Лиды началась истерика, она плакала и повторяла:

– Я хочу домой!

– Дочка, ты ведь дома, – успокаивала Ульяна.

Лида не слушала и плакала:

– Я хочу домой, я хочу домой…

Лида с трудом заснула, а ночью часто просыпалась, вздрагивала и тяжело дышала. Вдруг дыхание ее стало ровным.

Девочка улыбнулась, она видела сон: в ее комнате светло, а над дверью, напротив кровати – большой голубой глаз.

Этот глаз, не моргая, внимательно наблюдал за ней.

Утром Лида проснулась, умылась и с веселым настроением побежала в школу, по дороге подобрав осколок от зеленой бутылки.

Первым уроком было рисование.

– Ребята, сегодня свободная тема. Каждый рисует что хочет, – объявила учительница.

Лида рисовала. Она добросовестно промывала кисточки, прежде чем сменить цвет краски.

Лида нарисовала зеленую лужайку с яркими цветами, а на лужайке – бурого медвежонка, у которого на лапах сидел толстый пингвин.

Лида немного подумала и пририсовала бабочку с синими крыльями и снежным узором на них.

Бабочка сидела на ушке медвежонка.

Лида улыбнулась, глядя на свой рисунок. Подошла учительница:

– Это что? Так не бывает, – сказала она.

– Бывает, – ответила Лида, – я видела.

– Где ты такое видела?

– Не знаю.

– Дети! – сказала учительница, подняв над классом рисунок Лиды, – посмотрите: такое бывает?

Весь класс разразился хохотом. Лида опустила голову.

– А вот Лида говорит, что она такое видела.

– Да она вообще дурочка, – засмеялись мальчишки.

Откуда-то пришел тот самый страх, впервые появившийся в детском саду. В причине страха разобраться с годами было все сложнее. То ли страх наступал в момент необходимости пойти в туалет, то ли при появлении страха появлялось желание выйти.

Вернув рисунок Лиде, учительница сказала:

– Дети, у нас осталось еще несколько минут и мы можем послушать радио.

В это время шел концерт «По заявкам слушателей». Из радиоприемника звучала веселая песня, от которой страх у Лиды рассеялся. Мало того, не просто радость, а настоящее ликование переполнило сердце девочки:

 
Хмуриться не надо, Лада!
Хмуриться не надо, Лада!
Для меня твой смех – награда, Лада!
Даже когда станешь бабушкой,
Все равно ты будешь Ладушкой,
Для меня ты будешь Ладушкой, Лада!
 

Во время большой перемены, проходя через фойе в столовую, Лида увидела объявление о наборе детей в школьный хор.

После уроков в актовом зале Лида и еще десять девочек встретились и познакомились с руководителем хора, полной и очень энергичной женщиной Валентиной Павловной.

– У тебя врожденный второй голос, – сказала она Лиде после прослушивания.

Лида не сразу проглотила эту фразу, смысл которой не поняла. Она смаковала эту новость, как сладкое пирожное.

Надо же, у нее, у Лиды, есть что-то, стоящее внимания.

Занятия хором каким-то образом сглаживали шрамы в характере девочки. Шрамы, оставленные в душе неумелым вмешательством учителей и воспитателей. Да и мать частенько не желала пристальнее вглядеться в проблемы подрастающей дочери.

Само пение текстов как будто помогало выпустить накопившуюся боль от изматывающей нехватки любви.

Загадочным образом песни Валентина Павловна подбирала созвучные состоянию души Лиды.

Хор просуществовал всего год, но в душе осталось теплое воспоминание об уважительном отношении к ней, Лиде, с ее природным вторым голосом. Еще осталась песня: «Голубок, голубок, высоту набирай, путь суров, путь далек, мы с тобой, так и знай».

Однажды, собираясь в школу, Лида причесывалась у зеркала. Отчим смотрел на нее, и его интерес не ускользнул от матери Лиды. Ульяна резко кинула:

– Все счастье в зеркале проглядишь!

Ревность к дочери со временем переросла в настоящую ненависть. Лида задыхалась в собственном доме и после окончания школы, поступив в институт, с головой окунулась в студенческую жизнь.

Все вечеринки, все конкурсы, все самые шумные мероприятия не обходились без ее участия.

Оказавшись в центре внимания однокурсников, Лида потеряла ощущение самой себя, собственного «я». Она просто летела за толпой и, хотя понимала, что летит не в ту сторону, остановиться не могла. Она приходила домой в три часа ночи после гулянок в барах. Дома ее били, на нее кричали, но она смотрела пустыми глазами на мать и знала, что завтра снова пойдет туда же и придет во столько же.

– Ты шлюха! Дрянь! – кричала Ульяна.

Остановила Лиду встреча с очень странным человеком.

Человек этот рассказал ей о том, что есть жизнь тела и жизнь души, что душа хочет совсем не того, чего хочет тело, и что тело смертно, а душа бессмертна, и человек волен выбирать, чьи желания исполнять – желания души или желания тела.

Лида перестала ходить по злачным местам, хмель из нее выветрился. Она смыла с себя косметику и погрузилась в мир бессмертной души.

Лиду называли фанатичкой, над ней смеялись, но что-то подсказывало ей, что она на верном пути и где-то там, впереди, ее ждет выход к свету.

– Ты, мама, когда-нибудь думала о душе? – спросила она Ульяну.

– Я не то что думала, а такую радость однажды в душе испытала, что тебе и не снилось.

– Как это?

– А когда тебя еще на свете не было. О дожде только подумала, и дождь пошел. Так что можешь меня не учить.

Лида замолчала. На следующий день в институте, поднимаясь по лестнице, она столкнулась со своей подругой Таней.

– На вечеринку опять не пойдешь? – спросила Таня.

– Не пойду.

– Всю молодость просидишь старухой, а в старости что делать станешь? Веселись, пока силы есть. Жизнь, она один раз дается.

– Мне кажется, что я не имею права своей жизнью распоряжаться, – ответила Лида.

– Кто это тебе сказал? – спросила Таня.

– Чувствую это. Так думаю.

– Глупая ты. Тебе и думать-то нечем, – посмеялась Таня.

Возле девушек остановился Анатолий, Танин приятель. Он многозначительно посмотрел на Лиду, спросил:

– Ну что, девчонки, идете сегодня?

Таня перехватила взгляд Анатолия и, глядя на Лиду, сказала:

– Лидка не идет. Строит из себя индивидуума. Фанатичка.

Таня взглядом умоляла Лиду не отвечать на заигрывания Анатолия.

Лида это поняла и, отвернувшись от Толи, сказала:

– Ребята, без меня вам будет лучше.

Лида не стремилась изображать из себя «личность», не хотела казаться не похожей на всех. Может, она и была фанатичкой, но это все только временно. Однажды она сможет ощутить себя в этой жизни. То, что с ней происходило, было похоже на глубокий вдох и выдох, который делается для того, чтобы освободить легкие для глотка свежего воздуха.

8

Водитель смотрел через лобовое стекло на бегущую под колеса машины дорогу. По обочинам мелькали деревья, дачные домики, огороды. Над машиной, над лесом рассыпалось золото раннего утра. Все видимое сливалось с почти нереальными ощущениями простора, красоты и воли. Мысли уносились из реальности в мечту, которая когда-то в детстве окутывала все тело с головы до ног сладкой истомой. Хотелось вот так ехать и ехать в бесконечность, и никогда не останавливаться. Впереди замигали красные огни семафора. Машина плавно затормозила перед опустившимся шлагбаумом. Прошел поезд, и машина снова тронулась с места.

Шоссе постепенно перешло в городскую магистраль. Водитель сбавил скорость. За окном проплывали остановки, еще не заполненные людьми. На одной одиноко стояла девушка. Водитель притормозил и опустил стекло:

– Подвести?

– Куда? – спросила девушка и улыбнулась.

– Куда скажете, – сказал водитель.

– Тогда да, – сказала девушка, села в машину и скомандовала: – В Политехнический!

– Миша, – представился водитель, отъезжая от тротуара, и добавил: – Хорошо учишься?

– Не очень. А меня Лидой зовут, – в свою очередь назвалась она.

– Из общежития едешь? – спросил Миша.

– Из дома, – ответила Лида.

– Значит, городская?

– До мозга костей. А ты из деревни едешь?

– С дачи. С дачи своей мамы, – ответил Миша.

– А машина тоже мамина? – спросила Лида.

– Машина моя.

Подъехав к институту, машина остановилась.

– Ты всегда в одно время на остановке? – спросил Миша, открывая перед Лидой дверцу.

– Обычно.

– Тогда, может, встретимся еще? – спросил Миша.

– Со мной скучно, – сказала Лида.

– Со мной тоже, – засмеялся Миша.

– Тогда давай встретимся, – согласилась Лида, – чтобы было еще скучнее.

Встречаться Миша с Лидой стали часто.

– Я люблю тебя, – сказал Миша в один из вечеров, – и не хочу тебя потерять. Моя работа не такая уж престижная, чтобы я мог надеяться на твое согласие, и все же: выходи за меня замуж!

– Ты прямо как принц из сказки про свинопаса. А я не хочу быть капризной и глупой принцессой, так что соглашусь переехать в твое маленькое королевство, – ответила Лида.

Как и во всякой истории, была свадьба, была первая ночь, прогулки под луной, ревность и нежность.

Жили в квартире Миши. Родители его практически не выезжали с дачи.

Когда у Лиды родилась дочь Катя, жизнь приобрела особый смысл.

– Я только теперь понял, что такое счастье, – сказал Миша, обнимая Лиду, когда молодая мамаша укладывала малютку в кроватку.

– Я люблю тебя, – часто говорил Миша.

Почему-то Лида никогда не отвечала на эти слова, и Миша однажды спросил:

– Почему ты как будто не слышишь, когда я признаюсь тебе в любви?

Лида посмотрела Мише в глаза и уверенно ответила:

– Меня нельзя любить. Нет причин, по которым меня можно было бы любить.

– Это кто тебе такое сказал? – засмеялся Миша.

– Все. И мама.

– Я люблю тебя, – твердо сказал Миша.

Лида грустно улыбнулась:

– А тебе нравится Таня?

– Мне нравишься ты.

– А если честно?

– Ну, наверное, она ничего, – пожал плечами Миша.

– Я так и знала, – сказала Лида.

– Что ты знала? – спросил Миша.

– Что ты на моих подружек заглядываешься, – ответила Лида.

– Не заглядываюсь я ни на кого…

– Нет, заглядываешься.

– Лида, я тебя люблю.

– Нет, не любишь.

– Ты что? – Миша растерялся и не мог понять, что происходит.

Лида не могла остановиться. Что-то рвалось изнутри и бесконтрольно билось в голову. Миша, устав спорить, сказал:

– Давай поедим чего-нибудь, пока Катя спит.

Миша с Лидой сидели за столом, пили чай и смотрели телевизор. Шел фильм про любовь.

Миша смеялся над нелепыми выходками влюбленных. Лида спросила:

– Хотел бы ты, чтобы у тебя жена была такая, как в кино?

– Нет, у меня есть ты, – ответил Миша.

– Неправда. Хотел бы. Ты специально выбираешь такие фильмы, где красотки всякие, чтобы показать мне, что я ничего не стою.

– Лида, что с тобой?

Такие сцены происходили все чаще. После припадков ревности Лида страдала, ей было стыдно, но она не могла себя контролировать.

– Ты все равно меня бросишь. Я знаю, – сказала однажды Лида.

– Я не могу бросить тебя, – ответил Миша, – я люблю тебя.

– Меня нельзя любить. Не за что.

Летом на дачу вместе с Лидой, Мишей и Катенькой приехали двоюродные сестры Миши.

Лида нервничала. Мишу это раздражало, и наконец он не выдержал:

– Ты дрянь! – сказал он, сел в машину и, хлопнув дверцей, уехал.

Лида стояла на дороге и смотрела вслед, потом сошла на обочину и села в траву, обхватив голову руками.

Ей хотелось зарыться в землю, стать самой землей. Исчезнуть и никогда не появляться снова.

Где-то внутри что-то выло и рвалось, словно вскрылись сразу все раны, нанесенные ей за всю ее жизнь.

Лида пыталась что-то сказать, но, задыхаясь, беспомощно шевелила губами, глотая пыль.

Откуда-то издалека, из прошлых лет, слышалась песня: «Голубок, голубок, высоту набирай. Путь суров, путь далек, мы с тобой, так и знай».

Кое-как Лида смогла подняться. Она вошла в дом, собрала Катины и свои вещи и отправилась на электричку. Мишина мама не смогла остановить Лиду.

– Простите меня, – напоследок сказала Лида.

– За что? – спросила Мишина мама.

– За то, что меня нельзя любить. Невозможно.

В городе, в квартире, Миши не оказалось. Лида уложила Катю спать.

Раздался звонок в дверь. На пороге стоял Танин приятель Толя:

– Что между вами произошло? Мишка в общаге ночует. Вы что, расстались? – И вдруг выпалил: – Лида, я хочу откровенно… Ты ведь знаешь, ты только скажи, и я Таньку брошу.

Лида смотрела на Толю, как умирающий от жажды смотрит на последний глоток воды. Ей очень хотелось нырнуть в чьи-нибудь объятия, все равно в чьи, только бы успокоить боль, но Лида вспомнила глаза Тани и сказала:

– Уходи, Анатолий.

– Лида, все так делают… – не сдавался Толя.

Лида закрыла дверь и уткнулась в нее лбом.

Она отказалась от единственного шанса немедленно утолить жажду и, отойдя от двери, заглянула в комнату Кати. Оказалось, что девочка не спала. Лида улыбнулась и сказала:

– Я люблю тебя, Катенька.

Катя улыбнулась:

– И я лубу.

– Ты лучше всех, – сказала Лида.

– И ты лучи всех, – пролепетала Катя.

– Дочка, – сказала Лида, – ты должна знать, что ты лучше всех и тебя невозможно не любить.

Лида позвонила по телефону Ульяне:

– Мама, я с Катей могу у тебя пожить?

– А, как беда, так про мать вспомнила? – послышался голос Ульяны, – нет, доченька, я помыкалась, теперь ты помыкайся. А муж твой что? Молодую нашел? – Лида положила трубку.

9

Лида устроилась няней в детский садик. Ей дали комнату при садике. И Катя ходила в этот же сад. Обязанности няни были обычными: мыть посуду, кормить малышей, укладывать их спать и помогать усаживать на горшки. Она проветривала группу, пока детишки гуляли, и встречала их после прогулки. Лиде нравилось создавать комфорт и уют, ей нравилось дарить хорошее настроение.

В группе было восемнадцать человек детей. По списку числилась какая-то Катя, которая ни разу в садик не приходила. То у нее что-то болит, то ей холодно, то аллергия, в общем, мама этой Кати постоянно приносила справки, записки. Однажды Катю в садик привели.

На ней были надеты несколько кофточек, двое носков, шарф, который Катина мама объяснила, как нужно завязывать, чтобы девочку не продуло.

Когда мама ушла, Катя с удовольствием играла в кукольной комнате. Расставляла посудку, кормила кукол, готовила для них угощение.

Когда нужно было идти на прогулку, Катя не могла расстегнуть застежки на красивых туфельках и раскапризничалась. Лида помогла Кате с туфельками, надела на нее все кофточки, завязала шарфик.

Катя весело играла на площадке, а после прогулки вместе со всеми поела и улеглась в кроватку.

После тихого часа она быстро оделась, только красивые туфельки снова подвели.

Когда за Катей пришла мама, Катя домой уходить не захотела, и мама Катина забеспокоилась:

– Что это значит? Как это ребенок домой не хочет?

– Если вы не торопитесь, пусть Катя еще поиграет, – предложила воспитательница.

Катина мама зашла в группу. Странно, но при маме даже походка у Кати стала неуверенной. Девочка обо все спотыкалась, цеплялась за углы.

Катя вышла в раздевалку и раскапризничалась. Она плакала, когда ей мама застегивала кофточки, плакала, когда ей мама завязывала шарфик.

– Вот, она всегда так, – расстроилась Катина мама, – поэтому и в садик не ходим.

Воспитательница сказала:

– Да нет, она не плакала ни разу, вы только тапочки принесите ей удобные, без застежек.

На следующий день с Катей пришли мама и папа.

– Раздевайся сама, – скомандовал папа Кате.

Катя начала расстегивать куртку, но подскочила мама:

– Что значит сама? Катенька, я тебе помогу, не расстраивайся.

У Кати все сразу перестало получаться, она раскапризничалась и в слезах отправилась в группу.

– Ее никто не обижает? – спросила Катина мама, заглянув в комнату. – Что-то она не очень весело пошла.

Папа Кати тяжело вздохнул, глядя на жену. Они оба ушли, по дороге горячо что-то обсуждая.

Через месяц Катина мама подошла к Лиде и спросила у нее:

– Почему Катя дома только и говорит про няню? Мои слова она совсем не воспринимает.

Лида ответила:

– Это нормальный период. Ребенок пытается оторваться от родителей и почувствовать себя самостоятельным. Вы же не сможете за нее жизнь прожить.

– Я просто не знаю, как сделать, чтобы дочка прислушивалась к моим словам.

Лида сказала:

– А вы не обидитесь, если я вам кое-что скажу?

– Не знаю, но все равно скажите.

– Ваша Катя капризная, а вы требовательная. Слово вашего мужа для вас ничего не значит. Он не чувствует себя в доме хозяином. Пройдет лет десять, и его будут встречать две капризные женщины – вы и дочка. Однажды у него просто пропадет желание идти домой. Он отец. Он имеет право требовать, чтобы дочь усваивала то, что он считает важным для нее. Вам нельзя вмешиваться в их отношения. Причем, похоже, Катя пользуется тем, что вы с мужем не понимаете друг друга, и встает между вами. Никогда не позволяйте ей этого. Любите сначала мужа, а потом детей – и все встанет на свои места.

– А если папа несправедлив к дочке?

– Она это переживет. А вы, когда муж однажды не придет, не переживете. Он у вас с характером и должен считать себя царем в доме. Дайте ему это почувствовать. Он для вас горы свернет.

Катина мама смотрела на няню молча, наконец сказала:

– Спасибо. Я чувствую, что что-то не так, но не могу понять, в чем дело… Спасибо вам. Меня учили всему, чему угодно, только не тому, как быть женщиной.

В группу, где работала Лида, ходили двойняшки Маша и Наташа. Смешные, хрупкие, словно у них все пополам – и здоровье, и внешность.

В садике над девочками посмеивались все воспитатели, и Маша с Наташей, чувствуя это, старались спрятаться друг за дружку.

Лида ничего двойняшкам не говорила. Просто любовалась ими.

Лида провожала их нежным взглядом, когда они проходили мимо, и, причесывая после сна, рассказывала им смешные истории.

За столом Лида красиво укладывала для них салфетки.

Постепенно и Маша и Наташа научились смотреть в глаза людям, разговаривая с ними, внимательно выслушивали вопросы, которые им задавали.

Плечи у девочек распрямились, и самое невероятное – девочки эти стали красивыми. Появилось какое-то особое сияние и женственность. Двойняшек было не узнать. Уже никто не посмеивался над ними.

Нянечку Лиду Маша и Наташа обожали.

Еще в группу ходил мальчик Денис. Папы у него не было, и смыслом жизни мамы был он – Денис.

Мальчик пользовался маминой любовью на всю катушку. Он изводил ее, а мама не могла наказывать сына, боясь испортить с ним отношения.

– Не знаю, что с ним делать? – спросила мама Дениса у Лиды.

Лида предложила:

– Давайте, я буду строгим папой, а вы доброй мамой.

– Давайте, попробуем, – согласилась мама.

Денису в садике не давали поблажек. Он выполнял все требования. В одно время со всеми ел, спал, гулял, а когда начинал валяться по полу, требуя чего-то своего, его спокойно выслушивали. Денис не мог поверить, что его крики никому не страшны.

Однажды, укладываясь спать, Денис встал на кроватке и начал орать. Замолчал, посмотрел на Лиду и снова закричал, победно посмотрев на просыпающихся детей. Лида вынула из брюк Дениса ремень и шлепнула им Дениса.

Денис резко замолчал и вытаращил на Лиду глаза, не понимая, что произошло. Потом он тихо лег в кровать, укрылся одеялом и быстро заснул.

После сна Денис буквально по пятам следовал за Лидой. Он весь день слушался ее, а когда пришла мама Дениса, не хотел идти домой.

Мама сильно расстроилась и спросила:

– Что произошло?

– Я его ремнем наказала, – спокойно ответила Лида.

– Так он, наоборот, обидеться должен.

Лида прикрыла дверь в раздевалку, чтобы Денис из игровой не слышал разговор:

– Дело в том, что если от ребенка ничего не требовать, ему начинает казаться, что он ни на что хорошее не способен, ни на что не годен, что от него не ждут ничего хорошего. Знаете, когда не хватает витаминов, нам хочется фруктов. Ребенок интуитивно тянется к человеку, который делится с ним теми черточками характера, которых ему самому не хватает. Очень скоро Денису предстоит определяться во взрослой жизни, а это не игра. То, что терпите вы, как мама, не станет терпеть другой человек, а учиться и работать предстоит в коллективе. Чем мы с вами нагрузим его, с тем ему и жить. И, поверьте, никаких жертв ваших он не оценит, а помнить будет только одно: как вы помогли ему стать мужчиной и почувствовать себя мужиком.

В конце рабочего дня воспитательница сказала Лиде:

– Вы не перепутали, кто воспитатель, а кто няня?

– В смысле? – спросила Лида.

– Почему вы консультируете родителей?

– Я отвечаю на вопросы, а почему вопросы задают мне, а не вам, этого я не знаю, – ответила Лида.

Однажды в группу привели новенького. Звали мальчика Ярослав. Это был толстый, неповоротливый и необыкновенно добродушный карапуз.

От ребенка сильно пахло потом. С ним даже стоять рядом было невозможно, и воспитательница целиком препоручила Ярослава заботам Лиды.

Ярослав постоянно хотел есть и съедал по две порции всего, что ему давали.

– Не корми ты его так! – требовала воспитательница. – Фу, какой вонючий!

Если в группу заходила заведующая, она брезгливо фыркала, приближаясь к Ярославу, и все жаждала объясниться с его родителями, каждый раз возмущаясь:

– Неужели нельзя мыть ребенка почаще?

– Я думаю, что дело не в мытье, – попробовала заступиться за мальчика Лида.

– А няня посуду мыть должна, – резко ответила заведующая.

Лида замолчала.

Прошло три месяца, наступили зимние каникулы в школе, а потому как мама Ярослава работала учительницей, она забрала Ярослава домой на все каникулы.

Когда Ярослава привели опять в садик, – все ахнули.

Невозможно поверить, но за две недели мальчик вытянулся настолько, что всю одежду ему пришлось покупать новую.

Жир, от которого так пахло, перегорел, ушел в рост, пропала неуклюжесть.

Ярослав увидел Лиду и кинулся к ней. Они обнялись, и Лида засмеялась:

– Вот так! Запах ушел, а человек остался!

В этот же день Лиду вызвала к себе заведующая:

– Вы не можете у нас работать.

– Почему?

– Вы кто?

– Няня.

– Вот и сидели бы няней. Воспитатель жалуется, что не чувствует себя воспитателем.

Лида расстроено сказала:

– Если воспитательница болеет за дело и хочет, чтобы детям было хорошо, она должна, мне кажется, радоваться, что есть кто-то, кто может ей помочь увидеть проблему, которой она сама не видит. Воспитатель больше занята развитием, а я, как няня, вижу психологические моменты, это нормально, по-моему, лишь бы детям было хорошо.

Заведующая смотрела на Лиду как на дурочку и сказала:

– Здесь каждый получает зарплату согласно своей должности. Мы не мамы и нам не платят за чувства.

– Я делаю это бесплатно, – сказала Лида.

– Я не хочу об этом говорить. Знаю только, что няню мне найти легче, чем воспитателя.

Лиде пришлось искать не только новую работу, но и кров для себя с дочкой. Она сидела в беседке возле детского сада и смотрела, как ее Катя катала в коляске куклу.

К площадке подъехала машина и из нее вышел Миша.

Катя оставила коляску и кинулась к папе. Миша поднял дочку на руки и вместе с ней подошел к Лиде:

– Не скучаешь?

Лида вздохнула:

– Некогда.

– Я хочу, чтобы ты вернулась. Мне без тебя плохо.

– Со мной еще хуже.

– Я много думал, – сказал Миша, – прости меня и вернись ко мне, пожалуйста.

Лида смотрела на дочку и думала, что теряет и что приобретает, приняв или отвергнув предложение Миши.

Всю жизнь прожить одной трудно. Привести в дом чужого мужчину она не сможет. Из-за дочери не сможет. Какие бы ни были у нее отношения с Мишей, все-таки это отец Кати. Не алкоголик… Лида улыбнулась этой мысли и сказала:

– Давай попробуем.

Через неделю она уволилась с работы и вместе с Катей переехала к Мише.

– Где твоя гордость? – возмущалась по телефону Таня, подруга Лиды.

– Из-за этой гордости столько детей без отцов выросло. Тань, может, стоит уже позабыть громкие слова и лозунги?