Текст книги "Жизнь на Repeat"

Глава 12

Максим

– Тук-тук, это мы! – Я открыл дверь в комнату Артема и спрятал за спину руку с бумажным пакетом.

– Мы? – удивился Артем. Он сидел на кровати в смешном кигуруми динозавра, подаренном Лизой, и смотрел какой-то фильм. Вид у него был убитый.

– Я привел тебе новую девушку, раз со старой у вас гейм-овер.

Артем напрягся. Я показал ему бумажный пакет с наклейкой, на которой красовалась аппетитная курица-гриль.

– Та-да-а-ам! Тащи тарелки.

Когда мы сели на кровать, я стал пританцовывать курой на тарелке, держа ее за крылья, и запел:

 
Я смотрю на твое фото с букетами роз.
Ты стала сексуальнее и горячей.
Тебе так идет мой хламидиоз.
Тебе так к лицу мой герпес и ВПЧ.
И твоему новому парню…
И твоему новому парню…[10]10
  Текст песни «Твоему новому парню» группы Anacondaz.


[Закрыть]
 

Артем улыбнулся. Блин, нет ничего круче, чем видеть его улыбку. Вру. Есть. Круче только быть ее причиной.

И вот мы распотрошили куру-гриль и разложили аппетитные куски по тарелкам.

– Чего смотришь? – спросил я, глядя в экран.

– «Копы в юбках».

Я скривился.

– Фу! Не, Темыч. Сегодня – никаких дам.

Я потянулся к мышке и запустил «Парни со стволами». На время мы замолчали.

– Знаешь… Думаю, я сам виноват, – наконец сказал Артем, не отрываясь от экрана.

– Почему?

– Зря я послал тебе фотки ее сисек.

Я вздохнул. Ну что тут скажешь? И вдруг Артем сделал то, к чему я был абсолютно не готов: лег головой мне на колени и свернулся калачиком.

– Но они и правда были как два медвежонка. Я не хотел ничего плохого, – протянул он жалобно и уткнулся лицом мне в ноги.

Он что, плачет? Стало неловко. Я смутился и, кажется, даже покраснел – наверное, это естественная реакция, когда человек, к которому тайно испытываешь чувства, утыкается головой почти в твою промежность.

– Я просто хотел похвастаться своими медвежатами, а теперь с ними играет кто-то друго-о-о-ой! – тоскливо завыл Артем.

У меня защемило сердце и одновременно пробрало на смех. Я с трудом подавил его и неловко похлопал Артема по спине.

В сгустившемся воздухе застыл запах жареной курицы. Под тяжестью головы Артема мои ноги затекли, но я боялся даже пошевелиться. Хотелось, чтобы он продолжал лежать вот так. В его поступке не было никаких двусмысленных намеков, только отчаяние. Дико захотелось зарыться пальцами ему в волосы, а потом наклониться и поцеловать в шею. Вместо этого я запустил пальцы в шипастый хвост динозавра и стал теребить его, слушал редкие горестные вздохи друга. И вдруг в груди волной поднялось что-то теплое и удивительно сильное – нежность к Артему, неистовое желание всегда быть рядом, твердая решимость оставаться его опорой, жилеткой, другом, братом – кем придется, лишь бы помочь ему справиться со всем дерьмом в жизни.

* * *

– На звонки снова не отвечает. Я отправил ей ту фотку и спросил – это как понимать? А она смотри что ответила. – Артем протянул мне телефон.

Перед первым уроком мы стояли у двери в кабинет русского. Звонок уже прозвенел, русичка запаздывала. Я посмотрел в экран и увидел ответ Лизы.

Я подумала, что нам лучше расстаться.

Под сообщением – куча гневных ответов Артема.

И вот надо было до этого доводить? Динамить, бросать какие-то отмазы, чтобы я потом узнал не от тебя, а от какого-то гребаного папарацци, что ты уже с другим мутишь?

Ау??

Сообщение не прочитано.

Эй! Может, ты все-таки ответишь?

Сообщение не прочитано.

АУ-У-У-У-У-У-У!!!!

Сообщение не прочитано.

Да чтоб твой парень так же тебя кинул. И чтоб ты узнала об измене из статьи в «Википедиии!»

Системное сообщение: Вы не можете отправлять пользователю сообщение.

– Нихрена себе! В ЧС вместо извинений! – Моему возмущению не было предела. У Артема дрожали губы.

– Да ну ее в жопу! – со злостью сказал он и убрал телефон в карман.

– Это правильно, – кивнул я. Наконец-то до Артема дошло!

Вечером перед сном я смотрел ленту в соцсетях и увидел, что совместная страничка Лизы и Артема удалена. Да-да, они все же создали ее еще летом, чтобы меня позлить. В профиле Артема «ВК» и «Инстаграм» – ни одной фотографии с Лизой. Я улыбнулся. Обновил ленту и заметил, что Темыч выложил фотку, на которой мы с ним вдвоем – на хате у Дэнчика жрем куру-гриль. Дэнчик нас сфоткал, рожа у меня там, конечно, вышла не очень – жевал. Фотка старая, ей несколько месяцев. Дурацкая, но забавная. Подпись: «Бро». И все. Я перестал улыбаться. Как-то это все многозначительно. Почему именно сегодня? Почему именно эту, с курой? Сильно забилось сердце. И ладони вспотели… я отложил телефон. Черт, теперь же не засну. Что все это могло значить?

* * *

В один из майских дней я, как обычно, ждал Артема у дома, чтобы пойти вместе в школу. Когда он подошел, я увидел ссадину на его скуле.

– Это что? – спросил я.

– А это папа все узнал, – горько усмехнулся он.

– Как? – ужаснулся я.

Артем скрывал, что собирается поступать в творческий вуз. Отец все это время полагал, что сын пойдет по его стопам в военную академию.

– Как-как? – передразнил меня друг. – Сам сказал.

– Зачем? – простонал я.

– Но сколько скрывать-то можно? Экзамены уже скоро. Все равно узнал бы.

– Дай угадаю: новость ему не понравилась.

– А тебе бы понравилось? Когда ты – генерал, а сын пошел «в цирк рожи клоунам красить».

– Это он так сказал?

– Ну, не мои же слова. – Артем цокнул языком.

Я видел, что мои расспросы его раздражают. Выражение лица было хмурым, недовольным. Ему не хотелось говорить сейчас о произошедшем, но я делал вид, что не замечаю этого, и не отставал. Я переживал за друга, мне хотелось знать все.

– А чем это он тебя так? – Я смотрел на ссадину. Не похоже, чтобы кулаком…

– Шкафом, – хмыкнул Артем.

Сердце екнуло. Друга было чертовски жаль. В этот момент я искренне ненавидел Виктора Константиновича. Ну что за ужасный человек! Почему он такой дубовый? Почему бы не порадоваться за сына? Зачем обязательно ломать его под себя?

– Ну, ты вообще сам как? – сказал я после недолгой паузы, не зная, что еще сказать. Как подбодрить Артема? Какие слова сейчас нужны?

Артем засунул руки в карманы. Шел слегка шаркающей походкой, смотрел сквозь поток людей. Взгляд был таким, будто впереди ни людей, ни зданий, а до самого горизонта – бесконечный пустырь.

– Нормально. Знаешь, будто в туалете пару кирпичей сбросил. Так легко стало. Давило на меня все это. Тяжело скрывать. – Друг слегка улыбнулся и придал лицу расслабленное выражение.

Интересно, он правда так думал? Или просто хотел скрыть от меня свои настоящие чувства? Вроде говорил искренне.

– А отец чего?

– Перебесится и успокоится. Правда, стал орать, что ни копейки не даст и все такое, но мать потом успокоила, сказала, чтобы я не переживал, отец остынет и примет.

– О, а мама, значит, нормально отнеслась? – обрадовался я. Хорошо хоть мама Артема поддерживает!

– Нормально. Мне даже кажется, она рада. Думаю, ее все это немного достало – когда отец – генерал, муж – генерал… – сморщился друг. – Устала она. И переживает за всех. Хочет хотя бы для меня спокойной жизни. Так что если отец не остынет, мама все равно будет поддерживать.

– Ну круто, че, – сказал я. У самого будто камень с плеч свалился; я переживал за Артема, как будто это надо мной такая проблема висела, а не над ним. Как же я рад, что у меня папа из нормальных! Вон, турники делает…

Кстати, мы с Артемом собрались поступать в один кинематографический институт: я – на сценарное, он – на сценографическое. Не передать словами, как я был счастлив! Если все получится, в конце лета начнется новая жизнь, уеду в Москву. И рядом будет Артем. Вообще, я хотел в другой вуз, там сценарный факультет посильнее, но мы решили идти вместе, и пришлось искать компромисс – тут для Артема довольно мощный курс по искусству грима, а в том, куда я хотел, такого не было.

Из парней нас таких немного было, кто решил прервать династию военных. Впрочем, в моей семье она прервалась уже на папе: он военную карьеру закончил с лейтенантскими погонами. Не стал майора дожидаться – и ушел на завод.

Эту историю мы в семье любили обсуждать. Точнее, папа обожал, а мама ненавидела. Дедушки-полковника сейчас уже не было в живых, и папа с удовольствием вспоминал старые конфликты, гордясь, что сейчас он – заслуженный глава семьи. Дед его на дух не переносил – папа сидел в лейтенантах и рвать жопу ради повышения не собирался. Дед постоянно папу за это пилил. Мне кажется, папа от этого и возненавидел свой офицерский чин и вообще решил завязать с военной карьерой. Взбрыкнул – и ушел на завод турников в Беличи. Дедушка рвал и метал… но папа был счастлив. Он сделал осознанный выбор, поступил так, как считал нужным. Мама папу поддержала. Дедушка же отдалился от нашей семьи, чему папа очень обрадовался. Я уже плохо помню дедушку, он умер, когда мне лет шесть было. Помню только какой-то праздник с его участием – дедушка сидел в любимом папином кресле во главе стола и торжественно резал мясо сувенирным кинжалом, подаренном ему генералом за военные заслуги.

Артем вырвал меня из воспоминаний, спросив, подготовился ли я к лабе. Мы поговорили об этом, затем Артем попросил у меня списать общество, но я обломал друга: от домашки меня освободили, потому что я выступал с рефератом на прошлой неделе. Я посоветовал Артему списать у Калинкиной, но такой вариант Артему не понравился – одноклассница за списывание брала плату столовкой, а жрала много. Домашка другу дорого обойдется… в общем, остаток пути до школы к разговору об отце Артема мы не возвращались. Друг даже взбодрился и весь день делал вид, что ничего не произошло.

* * *

Первое августа я провел за компом: как маньяк, каждую секунду обновлял страницу со списками поступивших. Глаза уже рябило от фона в крапинку и от дебильных шрифтов – и кто только универу сайт делал?

Иногда я отвлекался тем, что просматривал Лизкины посты. О том, как у нее дела, я мог судить только по соцсетям – но там-то всегда все у всех прекрасно, а как в реальности – непонятно. Но вроде как она мелькает в новых рекламных роликах, и подписчики все прибавляются, значит, ее еще не забыли. Это радовало. Почему-то о Лизкином будущем я волновался больше, чем о своем.

Даже Артем уже о ней не вспоминал, а я все забыть не мог. Как вспомню ее широкую улыбку, глаза, голос, духи, маечку, крестик… Так сразу в животе тепло-тепло становится. Я даже простить ее смог – ну, за то, как она с Артемом обошлась. Я ничего ей не писал, просто просматривал фотки и видюхи, оживляя воспоминания. Эх, девчонка, застряла ты в моей голове, походу, надолго… Даже как-то грустно.

Когда, наконец, я увидел списки, сразу написал Артему.

Поступили!

Он прислал ответ:

Бухаем! Лес, шашлычки, пивасик!

Но тут пошел ливняк, и наши планы полетели к чертям. Разработали альтернативный план и затусили у Костяна. Его батя был на учениях, а мама у бабушки оставалась на всю ночь. Дом у него прикольный, большой, комнат много. Даже баня! И все в эту ночь в нашем распоряжении!

Пришло почти полкласса. И парней со двора позвали, они с собой девчонок прихватили, нездешних, которые на каникулы к родне приехали. Мы все оживились. Новые лица в нашем городке – редкость! Накупили пива, шампанского, водки и соков.

У Костяна мы пили и танцевали. Шашлыки не делали из-за дождя, просто купили и порезали закуску. Было весело. Хотелось прыгать и носиться, энергия переполняла. Наконец-то школа позади, справились мы со всей жопой! Правда, было немного тревожно – перемены всегда меня нервировали. А на носу – переезд и институт… Но рядом будет Артем, а когда он рядом, мне ничего не страшно!

Я пил пиво и смотрел на стайку свеженьких девчонок. Пытался придумать остроумную шутку, чтобы с ней подкатить, но ничего в голову не приходило. За мной висели полки с книгами, там же я заметил настольные игры.

– Эй, чуваки, может, в «Активити»? – спросил я и достал игру. «Активити» мне всегда легко давалась, особенно та часть, где надо показывать слова.

– Давайте! – оживились все.

Мы разделились на команды, моя начала игру. Я взял карту, бросил кубик и стал показывать сексуальную бабушку с разрезом на юбке.

– Что это? У бабки аппендицит?

– Шрам?

– Протез? Старушечий протез?

– Парни, тихо, там с улицы какой-то шум… – сказал Дэнчик.

– Она бомжиха?

– Бабка-робот?

Народ покатывался со смеху. Дэнчика все игнорировали.

– Да заткнитесь вы! – крикнул Дэнчик.

Мы замолчали и реально услышали возню на улице. Раздались голоса – женский и мужской, а потом звук, ужаснее которого на данный момент не могло быть ничего, – лязг ключей в замке. Хорошо, что Костян закрылся с этой стороны.

Костян побледнел.

– Ты же говорил, родаков до завтра не будет?

– Я тоже так думал.

– Костя, Костя, ты дома? – Снаружи раздался женский голос. В окно постучали. У окна сидела одна из девчонок, она пригнулась и задернула занавеску до конца.

Все застыли, только растерянно переглядывались. Что делать? Что же делать? Я осмотрел стол, полный бутылок и хавки. Перевел взгляд на замусоренный пол… Ох, что-то сейчас будет. Папа-майор Костяна мягким характером не отличался.

– Ливаем к херам! – отдал приказ Артем. – И бухло забирайте!

– Но куда? – растерянно спросила одна из девчонок.

– В окно! В моей комнате! – сказал Костян.

Я сообразил быстро: подлетел к двери, схватил свои кеды и рюкзак, затем пронесся мимо стола, по дороге зацепив бутылку водки. Влетел в комнату Костяна, распахнул окно и нырнул рыбкой. Вовремя дернулся в сторону – а то бы на башку мне приземлился Дэнчик.

Обежав дом, я понял, что это провал – чуть не наткнулся на родителей Костяна. Я еле затормозил.

– Костя! Костя! – раздался недовольный голос его отца.

В меня врезался Дэнчик – и мы чуть не полетели вперед. Я развернулся.

– Обратно! – прошептал я.

И вот мы снова побежали в сад.

– Придется по огородам. – Я подлетел к сетчатому забору и перекинул бутылку – будто гранату метнул.

Следом полетели бутылки Дэнчика и остальных – половина компашки побежала за мной. Я загордился и, почувствовав себя Моисеем, первым полез через забор.

Многие были босиком. Это логично: если не успеваешь захватить обувку, беги так – все лучше, чем встретиться в такой обстановке с Костяновским батей.

Мы побежали по чужому огороду. Раздался лай за спиной – я не стал смотреть, волкодав это или лохматый тапочек, а припустил быстрее. С чужой территории мы вышли через калитку. В окно нам вслед глядели ошарашенные хозяева.

По улице мы почему-то все равно продолжали бежать – как будто за нами погоня. И только забежав за поворот, остановились отдышаться. Все посмотрели друг на друга – нас было человек семь – и как давай ржать! Зрелище было действительно смешное: все мокрые, грязные, с бутылками, и половина босиком.

– Ну что? Ищем укрытие! – Я съежился от моросящего дождя. Хорошо хоть ливень закончился! – Бухлишко у нас есть, жаль, нет закуски…

– Это почему нет? – Толстенький Юрец достал из-за пазухи колбасную нарезку. Нас накрыл новый приступ хохота.

– Юрец, красава просто! – похвалил я его. – Ну что, куда?

Все пожали плечами.

– Темыч, а пошли к тебе на общий балкон? – предложил я.

Все одобрили идею. Это было отличное место для тусовки: торцевые балконы в доме Артема находились далеко от квартир, там не шугали, и сверху не капало.

По дороге все живо обсуждали побег. Целое приключение пережили! Звонили тем, кто остался. Костян не отвечал, остальные вроде как успели слиться. Мы сказали им, где будем, чтобы подваливали. И на всякий случай написали Костяну.

На общем балконе девятого этажа стали разливать. Хорошо, кто-то захватил стаканчики.

– А трубочек нету? – сморщилась одна девчонка.

– Нахрена тебе трубочки для водки? – Я потряс бутылкой.

– Без трубочек не пьем.

Ее подружки закивали в такт. Вот куры! Хорошо, что я не успел подкатить к ним.

– Теперь пьете, – сказал я.

– Не будем, не вкусно.

– Да кто пьет водку из трубочки? Вы что, извращенки?

– Мы, вообще-то, коктейль пьем, водку, шампунь и сок. И без трубочек невкусно.

– Ну что ты к ним пристал? – вступился Артем. – Дамы у нас – настоящие аристократки и водку пьют исключительно из трубочек. Без проблем, у меня дома были, сейчас сгоняем за вашими трубочками. Макс, пошли, поможешь.

Я вздохнул, протянул Дэнчику бутылку водки и сок.

– Барбос, стеречь!

Артем жил на шестом, мы спустились пешком.

– А родаки где? – спросил я, когда Артем открыл дверь и впустил меня в квартиру.

– Батя в командировке. Мама дома только через час будет.

На кухне мы занялись поиском трубочек.

– Ты глянь в этом шкафчике, я пойду посмотрю, может, мама в стенку убрала…

В шкафчике я не нашел, пошел к Артему. Он копался в гостиной.

– Нашел! – Он показал мне на пачку трубочек.

Дверцы стенного шкафа были открыты, и я посмотрел на сейф, встроенный в одно из отделений. Я знал, что отец Артема держит там пистолет. Артем проследил за моим взглядом. Его глаза загорелись.

– Макс, а не хочешь… пострелять?

– Еще спрашиваешь?

Я чувствовал приятное опьянение, легкость и жажду приключений. Мне вскружили голову алкоголь и успешный побег от Костяновских родаков, поэтому идея не показалась мне безумной. Думаю, у Артема голова тоже шла кругом, иначе он не предложил бы.

Артем достал пистолет. Мы решили ничего не говорить друзьям и пойти на улицу вдвоем. Спускались на лифте. Но до конца не доехали – лифт встал…

– Че за фигня? Мы что, застряли? – Я пнул дверь.

– Походу.

Артем нажал на кнопку экстренного вызова. Я достал телефон и позвонил Дэнчику. Вскоре возле нас оказались ребята. Они кричали нам – кто-то сверху, кто-то снизу.

– Попробуйте изнутри открыть! – посоветовал Дэнчик.

Мы стали раздвигать створки и еле раскрыли на сантиметр – зато поняли, что мы прямо между этажами. Вверху я увидел кроссовки Дэнчика.

– Не получается!

– И у нас тоже! – ответили снизу.

– Эй, парни, бухло дайте, стресс снять! – крикнул я.

– Как? – раздалось сверху.

Мы с Артемом посмотрели друг на друга. Он поднял руку с трубочками. Мы заржали.

Через пять минут строительство водочного трубопровода завершилось – сверху через щель в створках к нам шли две длинные трубочки; каждая состояла из нескольких. Одна подсоединялась к бутылке водки у ребят наверху, другая – к пакету сока. Мы прикладывались к ним по очереди. После нескольких таких глотков ситуация показалась мне смешной и классной. Застрять в лифте – это же еще одно приключение! А застрять в лифте вдвоем с Артемом… Об этом можно только мечтать!

Наверху мы слышали смех и крики «Разливай!». Ребята не скучали – с потолка периодически раздавались смех и песни. Иногда мы переговаривались.

Прошло минут двадцать – ничего не изменилось. Стоять устали, сели на корточки, привалились к стене.

– Лифтера еще нет? – крикнул я.

– Неа! – ответили сверху.

– Че он так долго? – спросил Артем.

– Без понятия! – отозвались сверху.

Я посмотрел на Артема и понял: все это неспроста. Мы неслучайно застряли в лифте. Именно я и он. Воздух завибрировал, будто заряжаясь электричеством.

Вы верите в судьбу? Верите, что два человека неслучайно оказались в одном месте в одно время? Все предопределено. Кем? Я думаю, звездами. Сегодня они решили сойтись для нас.

Я должен это сделать.

Сказать ему.

Признаться.

Сегодня.

Сейчас.

Каждый мой нерв натянулся струной. Мышцы стали каменными.

Я подумал, какая у него будет реакция? Боялся ли я, что Артем возненавидит меня и станет презирать? Конечно, боялся, и всегда, сколько я себя помнил. Но, знаете, так же здоровые люди боятся вспышки смертельного вируса, молодые – смерти, жители благополучных стран – войны. Это не делает страх минутным и преувеличенным. Нет, он по-прежнему сильный, удушающий и тягучий, способен довести до приступа паники, навязчивых мыслей и бессонницы, но… такой далекий. Я никогда всерьез не думал о том, что признаюсь Артему в своих чувствах, поэтому считал, что он, к счастью, никогда меня не возненавидит. Этот ужас может случиться с кем-то другим, но со мной – никогда. Потому что я унесу тайну с собой в могилу. Вот какими раньше были мои мысли.

Мы с Артемом, сидя рядом на корточках, почти соприкасались коленями. Через джинсы я чувствовал тепло его тела. Мы не разговаривали. Он тихонько подпевал песне, которую завели ребята сверху. Мне хотелось взять его за руку, поднести к губам и поцеловать каждый палец.

Я не знал, куда себя деть, как побороть страх, как заставить сердце успокоиться. Мой взгляд бегал по нашей тюрьме, цепляясь за детали. На полу – окурки, горелые спички и пустая упаковка из-под арбузного «Дирола» без сахара. На стенах – надписи, грязные следы от ботинок и прилепленная к кнопке пятого этажа жвачка. В носу – запах подвала, проникающий из шахты. На потолке – «Маша И., ты бл.» кривым размашистом почерком и мерцающая лампочка. В голове – алкоголь и безрассудство.

Гложущая боль пощипывала мои нервы, словно музыкант – гитарные струны.

Артем не был ярым гомофобом. Мы вместе беззлобно шутили над геями, фукали и морщились, когда кто-то при нас обсуждал «Горбатую гору»… Но он не ненавидел геев – по крайней мере, я на это надеялся. В социуме вроде нашего военного городка не быть гомофобом тяжело. Это единственный в мире гомофобный радужный городок, ха-ха! На тебя с рождения вешают шоры и этот ярлык. И я очень боялся. Но понял, что не могу больше скрывать.

А еще я понял, как победить страх.

Я достал из рюкзака шар для принятия решений и повертел в руках. Шар был мамин, она как-то мне его передарила. Давно я не обращался к нему за помощью, но всегда старался брать с собой – вдруг наступит момент, когда я не смогу сам сделать выбор? Вот как сейчас… и я задал вопрос – не вслух, только проиграл в голове.

Шар, стоит ли во всем признаться Артему сейчас?

Я взболтал и перевернул шар, успев подумать, что действительно признаюсь Артему, если он ответит «да». В этом заключалась наша с шаром договоренность – мы никогда друг друга не обманывали. Но если он скажет «нет», что ж… я готов унести с собой в могилу эту тайну, как и собирался изначально.

В чернилах всплыл ответ:

Звезды говорят «да».