Текст книги "Листопад последней любви"

Глава 32

Уже несколько минут подряд Катерина задумчиво смотрела на длинный поток вереницы белоснежной посуды, устилающей ленту транспортёра.

Вот уже третью неделю, как она практически обосновалась на заводе с утра и до вечера, пытаясь постичь и освоить абсолютно новое для неё, но такое увлекательное дело. Ей казалось, что те знания и умения, которые она впитывала с неимоверной силой, по-прежнему были недостаточны и конца, и края не было тому, что ещё предстояло узнать и чему научиться.

Помимо Алфёрова, который стал её главным учителем и дал ей основу знаний, она ходила по цехам, общалась с простыми рабочими, начиная от тех, кто создавал эскизы будущих творений и до тех, кто отгружал готовую продукцию на склад. Ей хотелось вникнуть в весь процесс полностью, научиться отличать лучшее и браковать недостатки, понять суть производства в целом и из разряда дилетантов стать специалистом, который постиг хотя бы на начальном этапе это сложное, но такое интересное дело.

Она подошла ближе к транспортёру и осторожно подняв одну из кружек, поднесла её к своим глазам. Медленно проворачивая её в руке и скрупулёзно осматривая со всех сторон, она нахмурилась.

Неожиданно раздавшийся позади неё голос, заставил её невольно вздрогнуть и тут же улыбнуться.

– Что задумалась? – рука Алфёрова по-отечески накрыла её плечо.

Катя обернулась и заметив улыбку на лице мужчины, повторно улыбнулась, но уже ему в ответ.

– Мне кажется, что эта партия могла получиться намного лучше… Мне кажется, край этих чашек мог быть более идеальным. Мне кажется, здесь есть небольшая асимметрия…

Алфёров взглянул на кружку в её руке и медленными шагами направился к транспортёру. Подняв ещё один экземпляр посуды, он скрупулёзно осмотрел его со всех сторон. Затем обернулся и внимательно посмотрел на Катерину, которая терпеливо ждала его вердикта.

– А ты учишься этому ремеслу гораздо быстрее, чем я мог представить… Действительно край несколько неудачен. И хорошо, что эта партия небольшая и заказчик не обратит на это особого внимания. Ибо это самая дешёвая партия товара.

– Но мне кажется это в корне неверный подход к производству. Так не должно быть. И какая разница дешёвая партия или дорогая. Для простых людей или элиты. Мне кажется, брак в производстве просто не допустим. И если мы производим эту продукцию, то должны каждую партию товара сделать идеально правильной и качественной. Ибо дело не только в деньгах, а дело в качестве и том настроении, которое эта посуда будет дарить людям.

– Твой муж всегда говорил эти же слова. И поверь… мы боремся с браком постоянно… Но иногда бывает всякое… – мужчина снова поднёс чашку к глазам и провернул её, точно пытаясь взглядом зафиксировать все её неровности. – Да, Катерина… Глаз у тебя мастерский. Не дооценил я сопливую девчонку, которая впервые пришла ко мне на завод несколько недель назад и попросила её всему научить. Перейти от производства тортов к фарфору… да так стремительно, точно всю свою жизнь занималась и тем и другим одновременно… Однако… Молодец… – он повернулся к ней и улыбнувшись, громко рассмеялся.

– Я люблю учиться всю свою жизнь и люблю делать то, что приносит радость людям. А еда и красивая посуда на их столе разве не источник радости и залог хорошего настроения, который сопровождает их каждый день.

– Абсолютно с тобой согласен. Люди во все времена любили красивую и качественную посуду, а сейчас, когда рынок наводнил дешёвый иноземный ширпотреб она в особом почёте. У истинных ценителей… разумеется. В фарфоре есть определённая магия… – Алфёров прокручивал в пальцах чашку с конвейера, освещённую лучами солнца, скудно пробивающихся в цех. – До сих пор помню у своей бабушки в буфете фарфоровые чашки Кузнецова. Воистину… ничего красивее не видел. Хотя именно эта партия простенькой посуды во времена её изготовления была рассчитана на массового потребителя.

– Вы правы. Я тоже видела посуду его производства у своей бабушки. И это ведь как мы сейчас говорим практически ширпотреб. Но они были безупречно выполнены, а эта… – она показала на чашку в его руках. – Мне не нравится.

Алфёров пристально всмотрелся в её глаза и снова громко рассмеялся.

– Хорошо… Я дам все необходимые указания на этапе лепки и обжига. Не хочешь принять участие в обсуждении постановки задач на этом участке производства?

– Конечно хочу… – глаза Катерины зажглись огоньком азарта.

– Твой муж гордился бы тобой, если бы знал и тем более видел тебя сейчас… – мужчина подошёл к ней ближе и снова коснулся по-отечески её плеча. – Надеюсь… Он скоро будет снова с нами.

– Конечно, будет. Я ни минуты в этом не сомневаюсь. И я хочу… – Катерина резко замолчала и обернулась куда-то в сторону, расслышав собственное имя.

– Катерина Андреевна… – рыжеволосый молодой человек в рабочей униформе повторил её имя уже громче. – Вас срочно вызывают в кабинет директора.

– Ты хотел сказать исполняющего обязанности директора… – Катерина огрызнулась.

– Ну, исполняющего… – молодой человек почесал рукой в затылке и нерешительно затоптался на месте. – Сказали срочно…

– Иду. Он меня с ума сведёт… – резко обернувшись, Катерина обратилась к Алфёрову.

– С момента как ты появилась на заводе… Я заметил, что ты не особо ладишь с этим Агеевым… – Алфёров смотрел ей прямо в глаза. – Вы точно кошка с собакой…

– А разве здесь найдётся на заводе хоть один человек, кто бы с ним ладил или был рад тому, что он обосновался на заводе.

– Ты права, дочка… Никто ему не рад. Ну, ступай… Не заставляй этого оборотня нервничать…

Катя улыбнулась и развернувшись, быстро направилась на выход из цеха.

– Что ему опять от меня нужно? – её слова раздались подобно грому среди ясного неба, едва она переступила порог приёмной.

Жанна медленно отхлебнула ароматный чёрный чай из белоснежной чашки и, отставив её на блюдце, не спеша повернула голову в её сторону.

– Катерина Андреевна, потрудитесь оставить свой хозяйский тон. Ваше присутствие на заводе и ваша штатная единица куратора не даёт вам права так со мной разговаривать. Вы здесь никто, а если ещё и Игорь Сергеевич… – она резко замолчала и побледнела, заметив, как Катя прямиком направилась к её стойке.

– Так что будет… если Игорь Сергеевич… Что будет? Продолжай… – Катя повысила голос. – Торопишься его похоронить раньше времени… Верный и преданный работник. Что… Агеев кормит более сытно, чем мой муж?

– Да, что вы себе позволяете? Вы хоть понимаете, что будет, если… – Жанна поднялась с кресла и выпрямилась в полный рост, угрожающе прикладывая согнутые в локтях руки к своим бокам.

– Что тут за крик такой?! – дверь резко распахнулась и Агеев появился в дверном проёме с маской явно выраженного недовольства на лице. Но заметив свою дочь и разъярённую секретаршу, моментально сменил гнев на милость. Он широко улыбнулся и направился в их сторону.

Остановившись у стойки, он взглянул сначала на одну, затем на другую девушку и улыбнулся ещё шире.

– Девочки, ну не ссорьтесь, прошу вас. Красота должна быть с мирными коготками, а уж никак не с оголёнными мечами наперевес. Пойдём, дорогая… Нам нужно поговорить… – Агеев накрыл рукой плечо дочери, но она тут же брезгливо стряхнула его ладонь.

– О чём нам говорить? Ты знаешь… я занята на производстве и мне некогда вести праздные разговоры.

– Вот это ты делаешь точно зря.

– Что именно?

– Торчишь с утра и до вечера на производстве. Ты занимаешь управляющую должность и должна помогать мне в управлении.

– А мне кажется, что с управлением ты и сам справляешься не плохо. Только мне кажется, управление заводом следует начинать не с кабинета, а с цехов. И полезно туда время от времени спускаться. И на твоём месте я хоть иногда это бы делала.

– Не считаю это нужным. В противном случае зачем я держу такой штат управляющих менеджеров?

– Ты держишь? – Катя усмехнулась.

– На данный момент я. И не цепляйся к словам. Штат управленцев по меркам завода огромен и потому пусть хоть что-то делают сами.

– В этом весь ты… Чужими руками легко жар загребать…

– Катерина Андреевна, перед вами директор завода и потрудитесь… – женский голос неожиданно раздался пискляво из-за стойки.

– Жанна, закрой рот! – Агеев прервал секретаршу. – Прошу в кабинет, Екатерина Андреевна… – обратился он уважительным тоном к дочери.

Резко развернувшись, Катя направилась к дверям кабинета мужа, а Агеев долго провожал её задумчивым взглядом. И лишь спустя несколько минут медленно повернул голову в сторону девушки, послушно на вытяжку стоявшей за стойкой ресепшена. Угрожающе выругавшись шёпотом и показав ей сомкнутый кулак своей правой руки, он не спеша направился вслед за дочерью.

– Ну, так зачем позвал? Говори скорее. У меня дел невпроворот… – Катя стояла у окна и смотрела на него с явным вызовом на лице.

Агеев молча подошёл вплотную к дочери и пристально всмотрелся в её лицо.

– Ты плохо выглядишь, родная…

Катя усмехнулась и отошла от него в сторону.

– А тебя это так волнует? Решил проявить отеческую заботу? Не запоздал ли ты с нею?

– Не иронизируй над моими словами. Вместо того чтобы быть подле своего больного мужа ты вместе со своим дружком Алфёровым торчишь на заводе сутками.

– А тебя в этом что-то не устраивает?

– Как ты догадлива…

– Может, объяснишь почему?

– Непременно. Твоё появление на заводе вызывает ненужные мне разговоры и волнения среди рабочих. Если хочешь работать здесь, то давай работать в содружестве, а не как противники. Зачем сеять раздор?

– Что за бред ты сейчас несёшь? Я не собираюсь никого волновать и тем более как ты выразился вносить раздор. Но и сотрудничать с тобой я не буду. Хочешь работать вместе… выйди из кабинета и спустись сам к людям. На производстве полно проблем, есть брак, отсутствуют люди на нужных и важных операциях производственных процессов, недостаток материалов и сырья на складах, а ты мне вздумал напоминать о нашем противостоянии. Всё, что я хочу в данный момент, это сохранить в первозданном виде завод. Детище моего мужа. Главное дело в его жизни.

– Одна ты не справишься. Это производство, детка, а не твоя пекарня.

– Я не одна… Со мной много людей, желающих мне помогать. И если администрацию ты подмял под себя, и никто из них не рад моему появлению здесь, то простой народ принял меня радушно. Кроме того, мой брат работает вместе со мной, а поддержка близкого и родного человека… Что может быть лучше этого…

– Могла бы и спасибо мне сказать… За то, что я его восстановил на заводе, после того, как твой же муженёк его вышвырнул… – он снова приблизился к ней вплотную.

– Спасибо. Это был поистине человеческий благородный поступок с твоей стороны.

– Да, плевал я на благородство! Мальчишка как-никак тоже мне родственник хоть и не кровный. Пусть работает под началом системного администратора, но не высовывается и не проявляет инициативу. Так ему и передай. В противном случае вылетит с треском отсюда без выходного пособия… – Агеев поднял перед её лицом указательный палец в угрожающем жесте. – Или ещё хуже… отправлю вслед за его папашей.

– Ну и… Мерзкий же ты человек… – Катя смотрела на него с ненавистью.

– Какой есть. К тому же, кровь этого как ты выразилась мерзкого человека течёт в твоих жилах. Не забывай об этом.

– Хотела бы забыть… – Катя усмехнулась. – Всё забыть… Да увы… невозможно. Именно по причине того, что твоя дьявольская кровь сжигает меня изнутри, подобно лаве.

Агеев поморщился и опустил глаза.

– Ладно… Оставим наш привычный обмен любезностями. Я позвал тебя не за этим.

– Интересно зачем?

– Присядь… – он указал ей рукой на кресло у своего стола.

– Я тебе уже сказала мне некогда вести разговоры. Я пошла работать.

– Ну как знаешь… – Агеев обошёл свой стол вокруг и опустившись в большое кожаное кресло, сразу принял вальяжную позу.

– Говори уже… Хватит тянуть резину и подбирать подходы. Чего надо?

– Сейчас скажу… – Агеев откинулся на спинку кресла и улыбнулся очень широко, обнажая ряд белоснежных и безупречно ровных зубов. – Ты наверняка знаешь, что завтра на заводе пройдёт одна из самых крупных финансовых сделок года. Контракт заключён с высокопоставленным человеком с Ближнего Востока. Власть и богатство этих людей не знает пределов и то, что они каким-то чудом заинтересовались продукцией нашего завода, просто как улыбкой фортуны не назовёшь. Так вот ты сама понимаешь, что перевод этой огромной суммы денег завтра очень важный, практически судьбоносный день для завода. Мне нужна спокойная обстановка. И потому я хотел тебя попросить остаться завтра дома. И не мелькать в поле моего зрения. Не нервируй меня… Прошу тебя не как руководитель, а как отец.

Катя громко рассмеялась.

– Я сказал что-то смешное? – желваки на скулах Агеева нервно задвигались.

– Да нет, прости… Просто ты настолько смешон, когда проявляешь обо мне заботу в собственных интересах, что я тебе этого передать не могу. Как смешно это выглядит.

– Мне плевать, как это выглядит… Я попросил тебя исчезнуть с завода завтра и не нервировать меня. Мне нужен покой…

– Покой? А зачем тебе покой? Хочешь спокойно прикарманить огромные деньги от сделки, которую совершил мой муж?

– Что за чушь ты несёшь? Совсем с ума сдвинулась от своих личных переживаний.

– Не тебе судить о моих переживаниях. Впрочем, я согласна. Я приду на работу в пятницу. В конце недели. А теперь я могу идти работать? – Катерина направилась к двери.

– Конечно, можешь. Иди. Работай, дочка.

Онегина резко обернулась.

– Иди к чёрту! И не смей меня так называть… – Катя приблизилась к нему. Лицо её пылало от гнева. – Я не твоя дочь! Запомни это… – она резко развернулась и прямиком направилась к двери, стремительно покидая кабинет.

В приёмной Катерина резко остановилась и достав телефон из кармана, захотела позвонить брату, но передумала. Она медленно повернула голову и взглянув на секретаря, снова направилась к её стойке.

– Жанна… Ты не в курсе, где сейчас может быть мой брат?

– Время обеда. Наверняка в столовой с Ильёй… – девушка смотрела на свою собеседницу подчёркнуто равнодушно. – Что-то ещё?

– Нет, благодарю… – Катя развернулась и уже через пару секунд покинула приёмную, плотно закрывая за собой дверь.

Спустившись в столовую и отыскав в многочисленной толпе своего брата, она прямиком направилась к нему. Дождавшись, пока начальник информационного отдела покинул их, она присела поближе и изложив брату всю свою просьбу, пристально всмотрелась в его лицо, ожидая его реакции. Заметив некоторое смятение и недоумение в его глазах, она повторила ему свою просьбу ещё раз, и лишь когда Даниил одобрительно махнул головой и сказал, что подумает, она резко поднялась и направилась в цех заканчивать дела, которые запланировала на день.

Остаток рабочего дня ещё принёс много беспокойных мыслей в её голову, которые не давали покоя в ожидании окончательного ответа брата, ибо она слишком хорошо знала своего дражайшего папашу, чтобы понимать одно, ему доверять нельзя. И только лишь когда Данька позвонил и сообщил ей, что весь финансовый процесс будет целиком под его контролем, она успокоилась и покинула завод вечером с гордо поднятой головой.

Она понимала, что вынужденные не запланированные выходные, конечно лишат её возможности постигать и дальше дело, которым она сейчас заболела не на шутку. Но с другой стороны возможность побыть просто дома эти три дня вместе с Игорем было как нельзя к лучшему, ибо она безумно соскучилась по тем былым дням, когда это раньше воспринималось обречённо как некоторая жизненная рутина, а сейчас этого состояния просто побыть дома с близким человеком жизненно не хватало.

***

С самого утра по особняку разносились одурманивающе сладкие и пьянящие запахи свежей блинной выпечки. Сегодня у Кати был необычайный подъем в душе и абсолютное спокойствие. И это было связано не только с её выходным днём, но и потому что её неофициальный осведомитель на заводе в лице родного брата сообщил ей об итоге крупной сделки, которую все ждали так долго.

Всё завершилось, так как хотела она, а не так как, скорее всего мечтал господин Агеев. Деньги поступили на закрытый счёт Игоря, о котором она узнала от него незадолго до его ранения и понимала, что оттуда деньгами кроме самого хозяина распорядиться больше не сможет никто. Она прекрасно понимала, что если Агеев задумал провернуть какую-либо аферу с этими деньгами, то она очень скоро об этом узнает. Ибо та ярость, что сейчас наверняка клокотала в душе этого оборотня, наверняка скоро выльется во вне. И он лично не замедлит, появится в поле её зрения.

Ну а пока у неё была пауза выходного дня и она не собиралась думать о грядущем. Ей хотелось жить настоящим. Жить в мгновении. Окрылённая своей маленькой, но такой значимой победой, ей хотелось заполнить свой день чем-нибудь по-настоящему по человеческим меркам приятным. И потому вооружившись кухонной утварью и огромным количеством блинной опары, она уже через мгновение превратила её в груду нежной, золотистой и одуряюще ароматной выпечки.

Понимая, что одолеть такую массу её творческого вдохновения кроме неё самой некому, она пригласила в дом всех, кто ещё продолжал работать в этом доме, а именно охрану. Всех, кто сегодня был на смене, и устроила им настоящий пир, где ароматные блины были изрядно сдобрены сметаной, сливочным маслом, ароматным мёдом и душистым вареньем из лесных ягод.

Парни, впервые попавшие в дом в качестве гостей, поначалу вели себя робко и скованно, но уже через несколько минут обезоруженные ослепительной и радушной улыбкой хозяйки дома посбрасывали с плеч пиджаки своих строгих костюмов и прибрав длинные рукава белоснежных рубашек, расселись по периметру за большим столом. И нахваливая вслух кулинарные способности хозяйки особняка, с аппетитом принялись за предложенное им угощение.

Ещё никогда этот дом не был заполнен таким оживлением. Привыкшая к тому, что огромное помпезное строение в определённые моменты больше походил на мрачный особняк из какого-нибудь фильма о жизни снобов с его величественной помпезностью, но абсолютно лишённого живых душ в нём, сейчас Катя была преисполнена ощущением какой-то внутренней радости и счастья от того насколько всё менялось вокруг неё и столь стремительно, что она сама не верила своим глазам.

Переворачивая ароматные блины с одной стороны на другую, она периодически поворачивала голову и смотрела на парней, которые наконец сменили свой привычный форменный вид и сейчас скорее походили просто на её ровесников, друзей с которыми вечно не было возможности поговорить о жизни из-за постоянного отсутствия времени. За этот час пока они завтракали, она узнала так много нового и интересного о людях, которые работали в доме её мужа, но мимо которых она каждый день проходила и просто машинально здоровалась. Люди со своими судьбами и сложностями, люди, умеющие любить, радоваться жизни и заражать этим всех, кто с ними рядом.

Разговоры, смех и шутки в какой-то момент казалось достигли апогея, заполнив не только столовую, но и весь особняк в целом неимоверным оживлением. И потому, когда всё это действо неожиданно резко затихло в комнате, Катя не сразу поняла, что случилось, и продолжила готовить у плиты, как ни в чём не бывало с улыбкой на губах.

Она задала вопрос последнему рассказчику и потянулась к своей чашке с ароматным чаем в ожидании ответа. Но когда тишина вокруг неё стала оглушающе тяжёлой и пугающей, она всё же робко повернула голову в сторону своих недавних активных собеседников, по-прежнему, но уже молча сидевших за обеденным столом.

Представшая перед ней картина застывших на месте парней, заставила её спину похолодеть от ужаса. Взгляды молодых людей были устремлены к двери кухни. Они были точно шокированы увиденным, ибо ужас, сковавший их лица, говорил именно об этом.

Катерина медленно повернула голову и устремила свой взгляд в сторону входа в кухню. И представшая перед ней картина, заставила её ноги машинально подкоситься. Она в бессилии разжала пальцы и фарфоровая чашка, моментально утратив своё ароматное содержимое в воздухе, со звоном ударилась об пол и разлетелась на мелкие осколки.

Катя стояла, не двигаясь на месте, точно парализованная и с ужасом смотрела в лицо человека, которого сейчас она меньше всего ожидала увидеть в дверном проёме кухни.

Спустя пару минут оглушающей тишины охранники, точно опомнившись, стремительно повскакивали со своих мест. Но человек, появившийся для всех неожиданно в комнате, жестом своей руки остановил их.

Парни, будто застыв, как вкопанные, смотрели, не отрывая глаз в сторону двери, точно там увидели призрак, а не человека. Они опустились молча на свои стулья лишь тогда, когда неожиданно вторгшийся в атмосферу беззаботной идиллии завтрака мужчина сделал шаг вперёд и хромающей походкой направился в сторону Кати.

Катерина смотрела на мужа молча с глазами полными слёз. Ей казалось, что какой-то огромный ком застрял в её горле. Ком, мешавший выразить всё то, что она сейчас чувствовала и ни наличие огромного количества людей на кухне, ни её замешательство не помешало бы ей сейчас броситься к человеку, который стоял прямо перед ней, как ещё совсем недавно.

– Даже не подозревал, насколько ты отменно готовишь… – Игорь улыбнулся и делая как-то не уверенно шаги, подошёл к ней вплотную. – Сводящий с ума запах твоей выпечки, заставил меня спуститься вниз, хоть и признаюсь, это далось мне с огромным трудом. Но уж очень хотелось присоединиться к вашей весёлой компании… – Елагин протянул слегка подрагивающую руку и убрал с лица прядь упавших волос из её причёски. – Ты испачкалась… – он с нежностью коснулся её щеки пальцами, аккуратно стирая с неё лёгкую мучнистую пыль.

– Игорь… – Катя быстро шагнула вперёд и обхватив его обеими руками за спину, прижалась к его груди так сильно, что он пошатнулся назад.

– Тихо… тихо, моя девочка… – он склонил голову и коснулся губами её волос. – Я ещё не настолько силён…

– Прости… – Онегина подняла на него заплаканные глаза. – Садись… – она обняла его за спину и помогла дойти до стула, стоявшего во главе стола, где по обыкновению он всегда сидел.

Игорь тяжело опустился в кресло и, осмотрев содержимое тарелок многочисленных гостей, улыбнулся.

– Надеюсь, порция твоей ароматной выпечки и мне достанется… Вы не успели уничтожить всё до моего прихода? – он рассмеялся, пытаясь разрядить возникшее в воздухе напряжение, отражавшееся в глазах и лицах подчинённых.

Охранники натянуто улыбнулись, но дружно промолчали.

– Ну, полно… Расслабьтесь… То, что сейчас перед вами появился я… ничего не меняет. Я кстати… сейчас пока слушал ваши разговоры и смех поймал себя на мысли, а не сделать ли нам такой завтрак традиционным хотя бы раз в месяц. Мне кажется, наш дом ожил и наполнился какой-то необыкновенной аурой лёгкости и дружеской атмосферы, которой нам всем раньше не хватало.

Катя поставила перед мужем большую белую тарелку с ароматными блинами и придвинув к нему креманки со сметаной и вареньем, присела рядом, пристально всматриваясь в его лицо.

– Я думаю… это отличная идея… – она улыбнулась.

– А ты… – Игорь посмотрел на её пустую тарелку. – Ты же хлопотала больше всех. Позавтракаем вместе?

Катя улыбнулась.

– Конечно… – она соскочила со стула и положив пару блинчиков себе на тарелку, снова села подле Игоря.

Всё то время пока он с аппетитом ел, нахваливая её еду, она смотрела на него, не отрывая взгляда. Ей всё ещё казалось, что это был сон и человек, который две недели был практически недвижим и не произносил ни звука, сейчас сидел перед ней, как ни в чём не бывало. Конечно он не был столь силен и непотопляем, как ещё совсем недавно. Лицо его по-прежнему было слегка бледным, а руки, когда он подносил приборы ко рту, предательски подрагивали в его пальцах, но ей это всё уже казалось не важным. Главное, что он был снова с ней. Живой, невредимый, снова ходил, мыслил, говорил и был прежним несмотря ни на что.

Когда завтрак был окончен, и они остались в кухне одни, она принялась за уборку, а он всё это время рассказывал ей о том, как в её отсутствие пытался вставать, делал лёгкие физические упражнения, и не хотел быть для неё обузой. И потому пока не обрёл хотя бы на половину прежние силы, не хотел говорить ей о том, что пришёл в себя. Не хотел излишней опеки, не хотел её обнадёживать раньше времени, боясь не поправиться окончательно. Так много внутренних неоправданных страхов, которые он предпочёл побороть сам по обыкновению своего стоического характера.

После его длинного рассказа Катерина опустилась перед ним на колени, и долго с немым укором смотрела в его глаза, не отрывая взгляда. Ей хотелось так много ему сказать, пожурить, покричать, устроить бурю как прежде, но она понимала, что больше этого делать не станет никогда. Его ранение точно стало для неё периодом её взросления, её мудрости, её осознания смысла жизни, её нового возрастного этапа, когда она наконец поняла и ощутила силу и значимость ценности этого человека для себя.

Казалось, в этот день они не могли наговориться, но она ни словом не обмолвилась ему о происходящем на заводе. Уведомив его, что Алфёров стал во главе управления всего производства в целом, она не рассказала ему более ни о чём. И заверив его, что всё идёт в штатном режиме, попросила его думать сейчас только о своём здоровье и взять отпуск на неопределённое время.

Игорь не дал ей ответа сразу же и лишь когда вечером просмотрел все отчёты о производственной деятельности своего предприятия и в том числе оценил результат последней сделки, успокоился и уверил её, что пробудет в отпуске, по меньшей мере, до окончательного выздоровления, пока врачи не позволят ему приступить к работе.

Ещё не совсем оправившись и затратив много физических сил в течение дня, он заснул раньше неё, крепко удерживая её руку в своей ладони. А она точно была очарована им заново, и уходить в свою спальню и не собиралась. Молча лежала подле него и смотрела в его лицо, периодически осторожно касаясь кончиками пальцев его прикрытых век и волос. Неистовое тепло и нежность, которые сейчас внезапно снова возникли в её душе по отношению к этому человеку, пока не поддавались её осознанию, но она уже чётко понимала, что, впустив эту судьбу в свою жизнь, отпускать это больше уже не собиралась.

Два оставшихся выходных дня, которые сомнительной милостью Агеева выпали не её долю, она провела дома с мужем. Покончив с многочисленными приходами врачей и бесконечными научными консилиумами, а также огромным количеством рекомендаций и советов, которые пока отправились в ожидании исполнения на книжную полку, они вместе покинули дом и направились в сад.

Игорь пока ещё двигался не совсем уверенно и потому часто останавливался, пока они шли, и стоял подолгу на одном месте, глубоко вдыхая свежий воздух, от которого он порядком отвык, пока несколько недель находился в постели.

Приветливо виляя хвостом, Байрон шёл впереди них и каждый раз, как только хозяин останавливался, тоже вместе с ним замирал на месте, и поочерёдно поворачивая морду то в сторону Елагина то Кати, навострял уши и вслушивался в их тихие разговоры, будто понимая, о чём они говорят.

Разговоров было немного. Подустав порядком от бесконечных опросов врачей, Игорь говорил мало и преимущественно о заводе. Почему-то мысль о любимом детище не давала ему покоя и как Катя не пыталась убедить его в том, что на производстве всё в порядке, ей пришлось по его просьбе соединить его всё-таки с Алфёровым.

Ей чудом удалось переговорить с завпроизводством первой, и слёзно упросив мужчину не говорить ни о каких переменах Игорю, передала трубку мужу. Елагин говорил со своим заместителем долго, скрупулёзно справляясь о тех или иных позициях и сделках, об отгрузке товара и комплектации сырья и оборудования. И лишь когда все его вопросы удостоились ответа, он успокоился и положив телефон в карман, присоединился к Кате, которая весь разговор чтобы ему не мешать провела у прудика на заднем дворе особняка вместе с собакой. Бросая палку Байрону, она наблюдала с улыбкой, как неутомимый охотник погружался с разбега в ворохи осенних листьев и невольно разметав их высоко в воздухе, возвращался к ней бегом и приносил вожделенный трофей в её руки.

Остановившись у скамьи, Игорь с улыбкой наблюдал за ними.

Спустя пару минут опустившись от нахлынувшей усталости на сидение и тяжело вытянув ноги вперёд, он коснулся спиной холодных деревянных перекладин, по-прежнему глубоко вдыхая воздух, точно никак не мог им насытиться до предела.

Словно почувствовав на себе его взгляд, Катя обернулась и махнув ему издалека, направилась не спеша в его сторону. Опустившись подле него на сидение, она подняла руку и заботливо пригладила его растрепавшиеся от ветра волосы.

– Может отдыхать? Не устал?

– Нет. Нисколько… – Игорь улыбнулся. – Я так насиделся в душном помещении, что сейчас кажется, не наверстаю никак упущенного. Чем займёмся вечером?

Катя улыбнулась.

– Приготовим вкусный ужин.

Елагин улыбнулся.

– Мммм… Потрясающее предложение. Только чур, готовлю я, а ты мне расскажешь обо всём, что произошло в доме и у тебя на работе, пока я был в так называемой коме.

– Не говори глупости… – Катя рассмеялась. – Ни в какой коме ты не был. Да и не случилось ничего особенного за это время. Ты же говорил с Алфёровым. Всё в порядке?

– На заводе, да… Но я не знаю ничего о твоих делах в кондитерской. Не знаю о том, как ты справлялась с домом одна.

– У меня всё по-старому. Заказы, новые рецепты, контроль поставок. Ничего интересного. А дома ты сам видел… Полная тишина и покой. Послушай, а как ты отнесёшься…. К тому… если нам не готовить, а заказать еду.

– Что? – Игорь рассмеялся и вопросительно всмотрелся в её глаза. – И это мне говорит женщина, которая всегда была сторонником здорового образа жизни.

– Ну, иногда и стороннику здорового образа жизни тоже хочется его хоть немного нарушить.

– Прекрасно… – глаза Игоря засветились лучистым светом. – Тогда я буду двойной… нет тройной сэндвич с говядиной и соусом… Да, непременно соус и самый вкусный.

– Ммм… Искуситель. Я хочу тоже самое и двойную порцию… – Катя громко рассмеялась.

– Двойную? А как же твоя талия и вечная забота о фигуре…

– Поверь… Сейчас мою талию уже ничего испортить не сможет… – Катя звонко рассмеялась и заметив её глубокие ямочки на щеках, Игорь рассмеялся вместе с нею.

Они реализовали всё, что запланировали и вечер превратился в поистине удивительное совместное времяпрепровождение. Вкусная еда, дивные аккорды песен Фрэнка Синатра привнесли в гостиную дух романтизма, который был понятен только им двоим. Неспешное размеренное течение их счастья на двоих. Когда хотелось оставить в прошлом все проблемы, сложности и препятствия, выпавшие на их долю и наслаждаться всем, что сейчас могло их сблизить и внести в их дом ауру и атмосферу тепла покоя и абсолютного единения.