Текст книги "Листопад последней любви"
Автор книги: Элина Солманская
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 24 (всего у книги 54 страниц)
Мирослав немного помедлил с ответом, пристально всматриваясь в глаза парня.
– Видишь ли… мне сказали, что, Маша Савельева ещё здесь. Мне необходимо кое-что с ней обсудить. Алевтина Николаевна попросила, чтобы…
– А вот врать ты не умеешь. Просьба Алевтины Николаевны… Не считай меня таким дураком. Запал на Машку?
– Что сделал? – Радович нахмурился.
– Ну, мы обычно так говорим, когда влюбляемся в женщину.
– Ну, если следовать твоей теории, то видимо да… влюбился…
– Одобряю выбор. Она прелесть… Мне она сразу самому понравилась. Но мне ничего не светит. Это мне сразу дали чётко понять. Как бы тебе объяснить. Маша… она особенная девчонка. Не такая, как все…
– Ты прав… Она действительно особенная… – Мирослав прислонился спиной к стене и прикрыл глаза.
– Ладно, предаваться мечтам… – Андрей улыбнулся. – Иди туда… – он протянул руку в сторону. – Она готовит десерты в кондитерском цехе. А я пойду домой. Завтра снова на работу.
– Ступай, конечно… Рад был нашему знакомству и новой встрече.
– Взаимно… – Вешнепольский перекинул ремешок сумки через плечо и снова протянув руку, крепко пожал кисть руки Радовича. – Бывай… Ещё увидимся… – парень развернулся и стремительно пошёл на выход с кухни.
Проводив его долгим взглядом, Радович повернув голову, посмотрел на указанную дверь и, сделав несколько шагов, вплотную приблизился к конечной точке своего вечернего блуждания по пустым помещениям ресторана.
Долго стоял не решаясь открыть большую дверь, словно продумывая каждый свой шаг и на ходу придумывая убедительный аргумент своего пребывания на кухне. Всегда с лёгкостью завоёвывавший любую девушку сейчас затруднялся найти нужный ответ на все свои вопросы, сквозившие в голове. И дело было не в языковом барьере. Он прекрасно понимал всё по-русски, неплохо говорил и умел анализировать на этом языке, ибо русская речь в их доме не была редкостью. Но сейчас он робел, потому что понимал, что это особый иной случай, а возможно… это и есть то, о чём все говорят вокруг, что было и всегда царило в его доме между родителями, ибо история любви его матери и отца достойна лучшего любовного бестселлера.
Мирослав глубоко вдохнул и осторожно приоткрыв дверь, заглянул внутрь помещения. Внимательно осмотревшись по сторонам, невольно застыл на месте, пытаясь сквозь густую пелену белого мучнистого облака, окутывающего со всех сторон рассмотреть хрупкую девичью фигурку в униформе нежного бирюзового оттенка. Её нахмуренные брови и сосредоточенный взгляд как нельзя лучше выражали полную концентрацию её внимания и сосредоточенность, направленные на кулинарное произведение искусства, покоившееся прямо перед ней на поверхности стола.
Ловкие изящные женские руки, колдующие над кондитерским изделием и приподнимающие в воздух те самые лёгкие облачка мучной пыли, витающей перед его глазами, казалось, творили настоящее чудо. Эластичное и податливое, словно глина в умелых руках тесто легко скользило по поверхности стола. И перевоплощаясь из тонкого жгута в широкие пласты, уже совсем скоро грозило приобрести свою исходную форму готового шедевра.
Конверт со взбитыми сливками, который она спустя мгновение удерживала хрупкими пальчиками, под лёгким нажимом извлекали на поверхность уже готового торта, стоявшего чуть в стороне тоненькую сеточку узоров воздушной массы кремового оттенка, превращаясь в изящные цветы и каскад кружев. Процесс был похоже весьма занимательным не только для него, но и для самой мастерицы, ибо она была погружена в это восхитительное действо с полной самоотдачей.
Неожиданно Маша замерла на месте, заставив Мирослава затаить дыхание. Нахмурив брови и плотно сжав губы, она склонилась совсем низко к готовому торту и с торжеством в голосе произнесла:
– Я тебя всё-таки победила, и ты стал именно таким, как я задумала… – выдавив последнюю воздушную розочку из крема, она отошла чуть в сторону, чтобы полюбоваться своей работой.
Радович, точно робот машинально сделал несколько шагов вперёд и приблизившись на максимально близкое расстояние, остановился прямо за её спиной. Понимал, что сделает сейчас самую большую глупость в своей жизни, но не смог удержать себя и подняв руку, протянул её вперёд.
Легко, почти неощутимо коснулся её перепачканной щеки, стирая мучнистый след и невольно прикрыл глаза, ощутив под подушечками пальцев мягкость и тепло её кожи. Но уже через мгновение распахнул их вновь, ибо оглушающий шум падающей посуды на плиточный пол, нарушил тишину, царившую в кухне ещё совсем недавно.
– Чёрт! Как же вы меня напугали! – Маша всплеснула руками в воздухе. – Вам никто не говорил, что входить без разрешения, а тем более подкрадываться вот так неприлично… – она смерила его недовольным взглядом.
Мирослав улыбнулся.
– А я согласовал свой визит с вашим руководством…
– Ну, вот и пришли бы сюда, когда здесь находится руководство. Я здесь причём… – она подошла к раковине и открыв воду, принялась тщательно мыть руки.
– А я согласовал свой визит именно к вам. Хотелось увидеть вас за работой.
– И каковы наблюдения? – Маша вытерла руки о полотенце и повернувшись, внимательно на него посмотрела.
– Я в восторге! Вы… Настоящий мастер своего дела… – Радович приблизился к ней и остановился напротив.
– Спасибо за комплимент. Это всё? Тогда не смею вас задерживать. Мне ещё необходимо испечь заготовки для бисквитной основы второго торта, – она приоткрыла духовку и принялась с осторожностью переносить коржи из теста на противень. – Я полагаю, что будущему хозяину отеля не интересна работа рядового сотрудника ресторана, к тому же сотрудника, который только начинает свою трудовую карьеру на кухне.
– А кто вам сказал, что я будущий хозяин этого отеля?
Маша повернула голову и взглянув на него, улыбнулась.
– Алевтина Николаевна говорила о вас с подругами, когда они ужинали вчера в ресторане. Вы и предстоящая свадьба занимали всё их внимание. Похоже вы ей очень нравитесь.
– Вам это не нравится? – Мирослав подошёл к ней вплотную и снова подняв руку, коснулся её щеки салфеткой, стирая остатки муки.
– Спасибо… – Маша провела кончиками пальцев по своему лицу. – С какой стати мне это должно не нравится… К тому же… Вы извините меня, но мне некогда больше с вами беседовать. Я почти закончила. Коржи будут готовы через полчаса. Меня ещё ждёт уборка, мытье посуды и я наконец смогу пойти домой.
– Позволите вам помочь? – Радович пристально всмотрелся в её глаза.
– Будете мыть посуду? – Маша хитро улыбнулась.
– Почему нет? Я обожаю мыть посуду…
– Ну что ж… тогда прошу… – она отошла чуть в сторону и вытянув руку в сторону, показала ему место у раковины.
Мирослав улыбнулся и уверенно направился к мойке.
Засучив рукава рубашки, он налил на губку моющее средство и охотно принялся скрупулёзно и качественно отмывать посуду, скопившуюся в металлической ёмкости. Он ловко водружал намытые до блеска элементы кухонной утвари, погружая их на поднос, а Мария расположившись рядом и взяв в руки белоснежное полотенце, принялась натирать посуду досуха.
Она периодически поворачивала голову и тайком посматривала в его сторону. Процесс мытья посуды мужчиной был настолько увлекательным, что заставлял её улыбаться бесконечно.
– Да… видела бы вас сейчас ваша невеста… – Маша произнесла колкую фразу вслух и рассмеялась.
Мирослав повернул к ней лицо, покрытое капельками пота, и пристально всмотрелся в её глаза.
– А, чтобы сказали вы… будь вы на её месте? – он пронзал её взглядом.
Словно не выдержав напора его глаз, она взяла со стола сложенное вчетверо небольшое махровое полотенце и подошла к нему ближе.
– Я никогда не буду на её месте… – приподняв руку, Маша осторожно коснулась его кожи тканью, стирая с неё и остатки пены и капельки влаги. Встав на цыпочки и потянувшись снова к его лбу, она замерла на месте, когда он приблизил своё лицо к ней почти вплотную.
– Почему вы так в этом уверены? – проговорил он, переходя на шёпот.
Маша промолчала.
Пристально всматриваясь в глаза друг друга, они казалось в одно мгновение после его фразы переместились в другое измерение. Говорили молча, задавали вопросы, взаимно давали ответы и не смели оторвать глаз друг от друга ни на минуту. Словно скованные одновременно невидимыми цепями, они уже оба не хотели разрывать этот зрительный контакт. И происходящее между ними, казалось будет длиться вечно, если бы Мирослав, склонившись, не нарушил воцарившуюся идиллию лёгким прикосновением к её губам своими.
Маша прикрыла глаза лишь на мгновение, но тут же резко распахнула их, смерив его уничтожающим взглядом.
– Убирайтесь отсюда… – она опустила голову и стремительно отошла в сторону.
– Маша, послушайте… Я… – Радович попытался подойти к ней снова, но она остановила его жестом своей руки.
– Не приближайтесь! И прошу вас немедленно покинуть кухню.
– Маша, я хотел вам сказать…
– Меня не волнует то, что вы хотели мне сказать. Я вам не игрушка. Для своих необременительных интрижек найдите кого-нибудь другого. Алевтина Николаевна прекрасная девушка, а вы…
– А что я? И, причём тут Алевтина Николаевна? Если вы о моей женитьбе на ней, то поверьте это родство мне не нужно. Эта идея принадлежит моему отцу, и он думает не о моей счастливой судьбе, а о приумножении своих капиталов.
– А вы настолько безвольны, что не можете этому противостоять. Сейчас разве средние века? Разве сейчас родители вольны искать партию для своих детей? К браку принудить нельзя.
– Боюсь, вам не понять того, что творится в голове моего отца. Я сам его иногда не понимаю.
– Куда мне понять… И вас и вашего отца… – Маша аккуратно развесила полотенце на перекладину духового шкафа и отошла к окну.
Пристально всматриваясь в темноту, царившую за стеклом, она казалось погрузилась в свои мысли, и лишь внезапное появление рядом Радовича, заставило её резко обернуться.
Он стоял прямо перед ней, пристально всматриваясь в её глаза и молчал.
– Мне пора домой… – Маша попыталась отвести глаза в сторону, дабы избежать его взгляда.
– Я понял. Простите за мою выходку. Обещаю, это больше никогда не повторится. Более того… Я обещаю, что вас больше не потревожу… – он резко развернулся и стремительно направился к двери, но через мгновение, словно вспомнив что-то, остановился и опустив голову, тихо произнёс. – Скажите… Вы можете меня покормить?
Маша смотрела на него недоумённо.
– Что? Покормить? Вы издеваетесь?
– В чём издевательство? – он медленно обернулся и посмотрел на неё. – Я гость этого отеля. И я хочу есть. Я не обедал сегодня и поужинать не успел.
– Как не успели поужинать? Но почему? – она смотрела на него непонимающе.
– Так получилось… Так покормите? – Радович сделал пару шагов к ней и остановился напротив.
– Покормлю. Мойте руки и садитесь к столу… – она подошла к холодильнику и приоткрыв дверцу, принялась вытаскивать на стол контейнеры с едой.
Радович медленно направился к раковине и тщательно вымыв руки, продолжил неотрывно следить за её действиями.
Мария с лёгкой проворностью извлекала из посуды разнообразные блюда, раскладывая их по белоснежным тарелкам, попутно нарезая овощи, раскладывая салатные листья и расставляя соусники. Всё это действо происходило молниеносно и уже через несколько минут взору Радовича предстал роскошно сервированный стол с салфетками, серебряными столовыми приборами и несколькими переменами блюд.
– Прошу вас, садитесь… Что могу… – Маша обречённо развела руки в стороны.
– Так много всего… – Мирослав улыбнулся. – Может, составите мне компанию? – он растянул губы в улыбке.
– Нам не положено есть с клиентами. К тому же…
– Ну, я вас очень прошу… Мы никому не расскажем о нашей трапезе. Ведь все разошлись и на кухне мы одни. К тому же я уверен, что вы тоже голодны и ещё не ужинали.
Маша смущённо улыбнулась.
– Вы правы. Не успела.
– Тогда я настаиваю… – Мирослав слегка отодвинул стул, приглашая её сесть. И как только Маша осторожно опустилась на краешек сидения, он придвинул её к столу и моментально принялся наполнять её тарелку разнообразной едой.
Он лишь периодически останавливался, когда она начинала протестовать против увеличения порции и как только она убирала руки под стол, продолжал за ней ухаживать. В душе он ликовал, понимая, что её согласие на его предложение позволит ему не только насладиться едой в её обществе, но и что немаловажно поговорить с ней. Конечно шансы на успех были невелики, но всё же он надеялся.
Его надежды оправдались уже спустя полчаса их абсолютного молчания за столом, окутанного безмолвной трапезой, которая неожиданно завершилась в тот момент, как только он принялся рассказывать ей о своём увлечении и о деле всей своей жизни. Тема разговора совсем неожиданно пришла ему в голову, в тот момент, когда он от безысходности бесцельно крутил пальцами маленькую антикварную фарфоровую солонку, одиноко стоящую на краю стола.
Его длинный монолог о производстве стекла и фарфора вызвал неподдельный интерес и зажёг блеск в её доселе грустных глазах. Маша охотно приняла участие в разговоре и уже спустя минуту сразила его наповал своей начитанностью, осведомлённостью и умением поддержать беседу в этом направлении. Умением не просто говорить и вставлять необдуманные фразы, а каждую произносит осознанно и обдумав. Ум этой женщины в совокупности с неземной красотой казалось пленили его окончательно, и потому прощаясь с ней через час на ступенях ресторана всё-таки сорвал заветный взаимный поцелуй с её губ и заверение, что их новая встреча непременно состоится и уже совсем скоро.
Оказавшись в своём номере спустя какое-то время, Мирослав проходил из угла в угол, меряя шагами огромную комнату всю ночь. А уже утром точно знал, что откажется от всех благ, титулов и денег, что есть в его жизни ради внимания и любви этой маленькой своенравной девчонки, покорившей его окончательно и бесповоротно конечно не с первого, но со второго взгляда уж точно.
– Слава, к тебе можно? – раздавшийся за дверью голос друга, вырвал Радовича из воспоминаний его прошлого.
Мирослав повернул голову и задумчиво посмотрел на дверь, словно обдумывая свой ответ. Он молчал ещё какое-то время и только спустя пару минут слегка откашлявшись, ответил:
– Входи конечно, Игорь. У меня не заперто.
Осторожно распахнув дверь, Елагин переступил порог комнаты и заметив друга, сидевшего в изголовье кровати, резко остановился на месте.
– Я принёс тебе кофе и твои любимые бутерброды. Горничная сказала, что ты отказался накануне от ужина.
– Игорь, спасибо тебе за заботу, но я не хочу есть… – Мирослав запрокинул голову назад и прикрыл глаза.
Игорь поставил поднос с едой на банкетку и подошёл к нему ближе.
– Может, наконец, расскажешь мне всё. Мне кажется, тебе станет легче… Мы ведь всегда доверяли друг другу всё, что беспокоило и вызывало гнетущее состояние. Может и сейчас мне всё расскажешь, потому что я ничего не могу понять из происходящего.
Радович открыл глаза и обречённо на него посмотрел.
– Если ты волнуешься по поводу работы, то уверяю тебя…
– Причет тут работа? – Елагин повысил голос и приблизившись вплотную к кровати, присел рядом с другом.
Он осторожно коснулся рукой его плеча.
– Меня не волнует работа. Мастера твоей фабрики уже на моём заводе, и мы если потребуется сделаем всё и без тебя. Ты можешь завтра же собраться и уехать домой. И я всё пойму.
Радович приблизился к Елагину.
– Что значит собраться и уехать домой? – Мирослав с волнением во взгляде всматривался в лицо Игоря. – Ты в своём уме? Запомни! Ни за что! Я не покину твой дом сейчас! И можешь гнать меня… как там у вас говорят грязным веником… Я отсюда никуда не уеду. И не надейся…
Игорь громко рассмеялся.
– У нас говорят… гнать поганой метлой…
– Мне всё равно, чем ты собираешься меня гнать. Я не покину твой дом пока во всём не разберусь. Пока не пойму откуда эта женщина здесь появилась и что произошло в её жизни за те годы, с момента как мы расстались…
– Тебя никто не выгоняет. Только… Расскажи мне о вас… Я ведь ничего не могу понять. Как вы познакомились в прошлом? И что произошло между вами в прошлом, что вы оба… Как потерянные. С момента как ты приехал, Мария Владимировна не вышла из своей комнаты ни разу. Я переживаю за неё. Она не так давно перенесла сложную операцию на сердце и потому…
– Что ты сказал? На сердце? – руки Мирослава задрожали.
– Да, друг мой… На сердце…
– Но ведь она так молода ещё…
– Видимо у неё была не совсем простая жизнь. Я пытался расспросить её об этом и об отце Катюши, но…
– Мне тоже хотелось бы узнать кем был отец её дочери. Надеюсь, появление на свет твоей жены не связано с человеком, который вторгся в жизнь её матери, когда мы познакомились. Ибо… Может конечно я ошибаюсь… Но я напрямую связываю её исчезновение и этого человека. Вернее… дьявола, а не человека…
– Почему ты так говоришь? – Игорь резко поднял глаза.
– Потому что я навёл о нём справки, как только она… исчезла…
– Расскажи всё… Прошу тебя… Я очень хочу узнать и возможно, узнав все моменты вашего общего прошлого, смогу хоть как-то вам помочь хотя бы поговорить и всё выяснить друг с другом.
– Я не знаю, что именно тебе рассказать, друг мой… – Радович откинулся на спинку кровати и прикрыл глаза. – Мы были знакомы так мало, что я едва смог понять кто она. Я хотел, чтобы она навсегда осталась в моей жизни, и сказал ей об этом вечером в день её рождения. Вечер, который стал последним, когда я был с ней рядом.
– И что стало причиной вашего расставания?
– Я не знаю точно, но полагаю, что человек, вторгшийся в тот вечер в нашу с ней жизнь, всё и разрушил… – Радович распахнул веки и слегка приподнялся. – Я расскажу тебе вкратце о нашем знакомстве и о том последнем дне, когда мы были вместе, а потом ты выскажешь своё мнение и возможно взгляд со стороны поможет мне всё понять.
– Я выслушаю всё молча и обещаю, что всё что ты мне расскажешь останется между нами, – Игорь сел с Мирославом рядом и тоже откинулся на спинку кровати.
– Спасибо… Я знаю, что всегда могу на тебя положиться… – Радович снова прислонился спиной к изголовью кровати и словно заворожённый остановил взгляд на развевающейся от порыва ветра тонкой занавески на окне.
Он долго молчал, словно подбирая слова и лишь когда рука друга неожиданно коснулась его плеча, тяжело вздохнул и начал свой рассказ…
– Мне иногда кажется, что я полюбил Машу, как только её увидел. Хотя иногда мне кажется, что мне было нужно время, чтобы в этой хрупкой девушке с необычной внешней ледяной красотой увидеть некое неземное, эфемерное создание, которое неожиданно пленило меня в какой-то момент, заставив позабыть обо всём.
Наше случайное знакомство и моя повторная попытка с ней поговорить на кухне ресторана, окончилось тёплой трапезой вдвоём и с этого дня мы стали с ней практически неразлучны. Практически. Это конечно условно… Ибо, находясь в отеле вместе со своими родителями мне стоило неимоверных усилий избегать их назойливого общества и сбегать к ней.
Казалось… то недолгое время, что судьба отпустила нам, чтобы побыть рядом мы использовали в полную силу, словно предчувствуя скорое и долгое расставание. Её редкие выходные и те часы, что были ею отработаны заранее мы активно использовали на общение друг с другом. Прогулки, совместная еда, экскурсии по Москве, посещения театров. Мы открыли друг для друга свой внутренний мир… Один на двоих. Даже не понимая насколько он был единым этот мир. Одни и те же вкусы, пристрастия, увлечения. Мы походили на две разделённые когда-то половинки, которые встретившись случайно теперь незримо тянулись друг к другу навстречу.
Она долго не отвечала мне взаимностью в полной мере. Мои ухаживания оставались без ответа, цветы возвращались назад, а приглашения сходить куда-то вместе не принимались. Разговор о наших делах и планах в жизни сблизили нас одномоментно. Именно эта тонкая ниточка и связала нас воедино, постепенно приоткрывая и все остальные. Мы словно в один миг посмотрели друг на друга новыми глазами. И профессиональные темы плавно переросли в первые ростки нашей взаимной симпатии. И когда я понял это, то сразу же принял решение, что поговорю с отцом о ней.
Я не буду сейчас тебе рассказывать, что я от него выслушал и в какой тональности и манере, но он мне чётко дал понять, что эта, как он выразился… плебейка никогда не переступит порога его дома и естественно не станет членом семьи. Я поругался с ним и отказался от всего. И его огромных денег, и его наследства. Мама поддерживала меня, помогала, но пойти против воли отца так до конца и не смогла. Отец невольно разрушил за годы совместной жизни её былую стойкость и своеволие, потому что она любила его безмерно и растворилась в нём без остатка. И потому оставшись без главного союзника я мог рассчитывать только на самого себя.
Я всё обдумал. Конечно чётко понимал, что на первых порах работая на заводе простым помощником мастера я не смогу обеспечить Маше надёжное будущее, но это меня не останавливало и потому я решился всё ей рассказать и расставить все точки над нашим совместным будущим. Дабы решить для самого себя, готова она бросить всё и уехать вместе со мной в Прагу оставив всё, что было у неё в этой стране.
Я выбрал для этого день её рождения. Купил подарок, цветы, заказал столик в ресторане и ждал её прихода с нетерпением. Но… всё пошло не по задуманному мною изначально сценарию…
Мирослав повернул голову и посмотрел на задумчивое лицо Игоря.
– Всё пошло не так как я хотел, Игорь… Всё пошло не так… – Радович поднялся на ноги и медленно направился к окну.
Остановившись, он обречённо посмотрел на бьющие в стекло крупные дождевые капли и прислонившись лбом к нему, снова погрузился в воспоминания двадцатипятилетней давности…
Белые длинноствольные свечи громко потрескивали и прозрачными капельками расплавленного воска, похожих на женские слёзы, стекая вниз, окропляли дно широких хрустальных бокалов.
Нервно постукивая пальцами по поверхности стола, Мирослав с волнением всматривался в бесконечный проём зала ресторана, ожидая прихода Маши. Почему-то её опоздание сегодня за всё время их общения впервые заставляло его волноваться. Раньше, когда это случалось, он знал, что она работает и уйти в разгар дня было непросто, но сегодня был день её рождения и она обещала быть вовремя.
Спустя ещё пару минут он уже не мог думать ни о чём спокойно. Ни о сюрпризе, который для неё приготовил, ни о роскошном ужине, который тщательно продумал и заказал специально для неё. И уж тем более не хотелось думать о величественном и помпезном антураже, что царил вокруг него в зале одного из лучших ресторанов столицы. Он не мог думать ни о чём хорошем и мысли в голову лезли нарочито страшные и удручающие.
Нервы были уже на пределе и потому, когда он увидел наконец её у огромных дверей, распахнутых настежь в простеньком белоснежном платье, он натянуто улыбнулся и попытался внутренне успокоиться. Но уже через несколько минут, как только ужин был подан на стол, понял, что поспешил это сделать, ибо, сев с ним за столиком напротив и не особо его слушая, она принялась опасливо оборачиваться, словно искала в зале кого-то глазами и словно провинившийся котёнок вжимала хрупкую шейку в плечики, стараясь слиться с общей людской массой и остаться незаметной для всех.
– Маша, что-то случилось? – Мирослав взял бокал в руку и улыбнулся.
– Что ты сказал? – она непонимающе на него посмотрела, точно не расслышала вопроса.
– Я сказал, что у меня ощущение, будто ты боишься кого-то или чего-то…
Маша опустила голову.
– Тебе показалось… Просто я немного устала за последние пару дней. Работы много, да и Анатолий Евгеньевич лютует. Ему стало трудно угодить.
– Но усталость от работы не отражается на лице испугом… – Радович накрыл своей рукой сверху кисть её руки, лежащей на столе.
Маша натянуто улыбнулась.
– Слава, не волнуйся… Со мной всё в порядке.
– Ну если так, то тогда давай праздновать твой день ангела… Я приготовил для тебя кучу подарков… Во-первых, это… – он взмахнул рукой в воздухе и к их столику моментально поднесли огромную корзину белых роз, которая сразу же привлекла внимание Маши и даже заставила её ослепительно улыбнуться.
– И это… – он достал из внутреннего кармана пиджака небольшой бархатный футляр синего цвета и откинув крышку, поднёс его к её лицу. – Чтобы ты меня никогда не забыла.
Маша заинтересованно заглянула внутрь коробочки и улыбнувшись, посмотрела на Мирослава.
― Как же это красиво… – тихо произнесла она.
– Позволь… Я надену на тебя это собственноручно… – он быстро поднялся на ноги и обошёл стол вокруг, резко останавливаясь у её стула.
Аккуратно надев ей на шею цепочку, он поправил кулон в виде хрустальной капли у неё на груди и улыбнулся.
– Я хочу, чтобы ты меня никогда не забывала. И эта вещица была всегда с тобой. Внутри этой капли скрыта моя фотография и когда тебе будет грустно или печально ты сможешь открыть её, и я составлю тебе компанию.
Маша коснулась пальцами прохладного камня и улыбнулась.
– Я обещаю, что буду носить его, не снимая. Всегда… И ты будешь всегда со мной.
– Я надеюсь, что я… итак буду всегда с тобой. Потому что я хотел предложить тебе… поехать со мной в Прагу. Поехать насовсем.
– Что ты сказал? – она резко подняла голову.
– Маша, я хочу познакомиться с твоими родителями и хочу, чтобы ты стала моей женой. Мы уедем вместе в мою страну. И надеюсь проживём вместе всю нашу жизнь. Конечно я не обещаю сразу золотых гор. Ибо дело, которым я сейчас занят, пока приносит мне лишь скромный доход. Но уверяю в будущем я стану одним из ведущих производителей стекла и фарфора в своей стране и дам тебе все блага этой жизни. Обещаю! Я хочу, чтобы мы жили вместе… – он осторожно коснулся пальцами её руки.
– Твой отец никогда не примет меня в вашу семью…
– Плевать мне на отца. У меня есть отличная работа и когда-нибудь я достигну высот. Но только самостоятельно и без его помощи. Превзойду своего отца и по деньгам, и по влиятельности. Ну так что ты мне скажешь… Не испугаешься первоначальных трудностей и разделишь мою жизнь вместе со мной?
Маша улыбнулась и погладила его пальцы своими.
– Да… Я разделю её с тобой и готова пройти все трудности вместе.
– Значит ты согласна выйти за меня?
Она утвердительно кивнула.
– Согласна. Я согласна выйти за тебя Мирослав Радович и стать твоей женой.
– Тогда выпьем за это… – Радович поднял бокал в воздух и приблизил к её руке. – Завтра же мы купим кольца и после знакомства с твоими родителями мы поженимся, а как только твои документы будут готовы, мы уедем в Прагу. Ты согласна?
– Согласна…. – Маша сделала небольшой глоток вина из бокала и улыбнулась.
Радович потянулся через стол и коснувшись её губ своими, прошептал.
– Теперь ты только моя и я никому тебя не отдам… Ты мне веришь?
– Верю… – она уткнулась лицом в его шею и прикрыла глаза.
– Простите… Я могу пригласить вашу даму на танец? – раздавшийся рядом с ними неожиданный мужской голос, был подобен грому среди ясного неба, потому что Радович почувствовал, как Маша задрожала, точно осиновый лист на ветру и моментально отпрянула от него в сторону.
Мирослав повернул голову и пристально всмотрелся в объект, неожиданно обозначившийся возле их столика.
Высокий статный молодой человек в дорогом костюме стоял рядом с ними, слегка склонившись и упершись пальцами в столешницу. Он смотрел на них обоих с лёгкой полуулыбкой, царившей на его сомкнутых губах. Русые волосы были уложены в аккуратную стрижку, чистое безупречное лицо было наполнено аристократичностью и лишь глаза ледяные точно сталь с хищным прищуром, вызвали в Радовиче моментальное отталкивающее ощущение.
– Так вы не ответили… – незнакомец сверлил его взглядом – Я могу пригласить вашу даму на танец?
– Моя дама танцует только со мной… И потому я вынужден вам отказать… – Мирослав перевёл взгляд на Машу, которая была белее мела.
– Так категорично? Напрасно… Я ведь попросил всего о танце. Разве это…
– Вы плохо слышите? К чему ваше упорство? Я сказал… нет… Моя невеста не танцует с посторонними мужчинами.
– Ваша невеста? – незнакомец громко рассмеялся. – И сколько у вас их всего, господин Радович? – Целый гарем?
Мирослав резко повернул голову.
– Откуда вы знаете мою фамилию? Мне кажется нас не представляли друг другу, да и знакомы прежде мы не были. Я бы вас запомнил.
– Вы правы… мы незнакомы. Но я знаю о вас всё, ибо являюсь близким другом хозяина отеля, в котором мы живём оба. И насколько я знаю…
– У вас устаревшие сведения… Моя помолвка с Алевтиной Воскресенской расторгнута мною лично неделю назад.
– Расторгнута, значит… – незнакомец обнажил в улыбке безупречные белоснежные зубы и перевёл взгляд на Машу, сидевшую сжавшись в комочек и низко склонив голову.
– Да, расторгнута… и потрудитесь… оставить нас и более не докучать своим присутствием… – холодно отпарировал Мирослав и накрыв своими пальцами ледяную руку Маши, поднял вызывающий взгляд на мужчину. – Очень попросил бы вас оставить нас в покое, господин…
– Меня зовут Александр Агеев и что-то мне подсказывает, что это не последняя наша с вами встреча, господин Радович. Не последняя… уверяю вас… – мужчина снова улыбнулся и повернув голову, скользнул взглядом по лицу Маши.
– Не смею вас задерживать… и уверяю, что постараюсь избежать этой встречи. Прощайте…
– До встречи, господин Радович… До встречи, Мария… – мужчина провёл пальцами по столешнице, заскользив по направлению к Маше и развернувшись, стремительно отошёл от их столика. Перемешавшись в толпе многочисленных гостей ресторана, он уже спустя мгновение исчез из поля их зрения.
– Слава, уведи меня отсюда… пожалуйста… – раздавшийся неожиданно хриплый голос Маши, заставил Мирослава резко обернуться.
– Почему? Что произошло? Ты вся дрожишь… – он поднял руку и провёл пальцами по её лицу.
– Я хочу уйти отсюда. Я позже тебе всё объясню. Только давай уйдём прямо сейчас… – она погладила кончиками пальцев его руку.
– Хорошо, идём… Я знаю место где мы сможем спокойно поговорить и нам никто не помешает.
– А как же цветы? – она обречённо вытянула руку в направлении букета.
– Их доставят к тебе домой. Идём… – он взял её за руку и стремительно направился на выход из ресторана.
Остановившись у стойки метрдотеля, он отдал соответствующие распоряжения и обняв Машу за плечи стремительно покинул зал, в котором им больше не хотелось оставаться ни на минуту. Вызвав такси, он вернулся в свой отель, но не для того, чтобы подняться в номер, а повести Машу туда где в последнее время сам обрёл долгожданное уединение от своего неумного родителя.
Комфортабельно оборудованная и изолированная крыша отеля, превращённая руками заботливой хозяйки Амалии Воскресенской в зимний сад и бассейн для посещения лишь Vip персон, должна была стать на сегодняшний вечер их общим убежищем с Машей.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.