Текст книги "По милости короля. Роман о Генрихе VIII"

Гарри пребывал в отличном настроении, когда в июне, одетый в наряд из золотой парчи, с золотым свистком на шее – отличительным знаком главнокомандующего флотом, – отправился на парадной барке вместе с Кейт и Марией из Гринвича в Эрит, где стоял в доке новый, готовый к спуску на воду корабль. Король сидел в красивой каюте, расположенной в палубной надстройке, окна были открыты, свежий ветер с реки трепал его длинные волосы. Гарри испытывал восторженный трепет. Море влекло его с самого детства; корабли были его страстью. Он упорно строил флот, решив сделать Англию силой, с которой будут считаться на море.

И вот он, его прекраснейший на тот момент корабль «Henry Grace à Dieu»[16]16
  «Генрих милостью Божьей» (фр.).


[Закрыть], который люди уже прозвали «Великим Гарри». По размерам корпуса ему не было равных, его борта сильно возвышались над королевской баркой, судно имело пять палуб и разнообразное вооружение, состоявшее из более чем двухсот пушек. Гарри поднялся на корабль, позади него по трапу неловко взбирались придворные. Он стоял на палубе, нетерпеливо ожидая окончания торжественной мессы, которую служили для освящения корабля, после чего повел всех гостей его осматривать, с гордостью указывая на те его особенности, которые выгодно отличали «Великого Гарри» от других кораблей, и не забывая при каждом удобном случае подавать сигналы свистком.

Все поздравляли короля, только Мария выглядела подавленной, и Гарри знал почему: переговоры Уолси с французами продвигались весьма успешно, и король Людовик попросил руки его сестры.

– Но он такой старый! – возмутилась Мария. – И больной. Я не хочу выходить за него.

– Вы станете королевой, – напомнил ей Гарри. – Ни одна английская принцесса до сих пор не была королевой Франции. И насколько я слышал, Людовик не такая дохлая рыба, как инфант Карл. Ему не терпится вступить в брак с вами, он готов щедро одарить вас своей любовью и осыпать богатствами.

Мария начала мерить шагами комнату:

– Я не выйду за старика!

Она по-прежнему боролась со слезами, когда они возвращались в Гринвич на барке. Казалось, Мария готова испортить брату этот восхитительный день.

– Чем вы недовольны, сестра? – запальчиво спросил Гарри.

– Ничем, – ответила та, отвернулась и стала смотреть в окно.

Король пожал плечами и взял в руки календарь приливов и отливов в Европе. О том, когда прибывает и отступает вода у берегов Франции, он знал больше любого морехода, адмиралы уже научились доверять его энциклопедическим знаниям в морском деле.

– Я этого не сделаю, – вдруг сказала Мария. – Не могу. Я люблю другого!

Гарри схватил ее за руку:

– Вы не можете любить, кого вам вздумается. Вы принцесса и должны выйти замуж, чтобы принести пользу королевству.

– Но я люблю Чарльза! – Мария залилась слезами.

– Саффолка! Надеюсь, он не поощрял ваши чувства! – Гарри подумал о том, как его друг обходится с женщинами. – Клянусь святым Георгием, если он…

– Нет, клянусь! Он сказал мне, что между нами ничего не может быть.

– Слава Всевышнему, хоть у кого-то хватает благоразумия! А теперь прекратите жаловаться и делайте, что вам говорят, ради меня и ради Англии!

Тем летом в королевском поместье Уонстед Мария официально отказалась от своей помолвки с инфантом Карлом. Через неделю был провозглашен мир с Францией и объявлено о том, что она выйдет замуж за самого короля Людовика.

Гарри не знал, как ему отблагодарить Уолси за то, что тот выторговал такие прекрасные условия договора, благодаря которому высокий статус английской короны в Европе будет восстановлен. Он тут же сделал его архиепископом Йоркским и написал в Ватикан, побуждая папу Льва назначить Уолси кардиналом.

Новоиспеченный архиепископ сразу принялся за улучшения в Йорк-Плейсе, старинной лондонской резиденции архиепископов Йоркских, расположенной в Вестминстере.

– Благодаря щедротам вашей милости я смогу превратить его в прекрасный дворец, где буду принимать вас по-королевски, – восторженно лепетал Уолси.

А Гарри, сам любивший украшать свои старые резиденции и строить новые, с удовольствием наблюдал, как продвигается дело, и радовался, что сумел щедро вознаградить верного Томаса.

В августе весь двор собрался в большом банкетном зале Гринвича, который был увешан полотнищами златотканой парчи с вышитыми на них королевскими гербами Англии и Франции. В тот день принцесса Мария через доверенное лицо выходила замуж за короля Людовика. Рядом с Гарри на троне сидела Кейт, очень красивая в серебристом атласном платье и золотой венецианской шапочке; она снова была беременна и гордо выставляла свой высокий живот. Невесту привели в зал, ее платье в крупную красно-золотую клетку сочеталось с нарядом герцога де Лонгвиля, замещавшего на этой церемонии короля Франции. Они произнесли обеты, обменялись кольцами и поцеловались, стоя перед архиепископом Уорхэмом, который после этого отслужил венчальную мессу. По окончании свадебного пира Гарри и Бекингем, сбросив гауны, возглавили танцы и важно вышагивали в дублетах. Пиршество затянулось допоздна, в какой-то момент Гарри стало скучно. Потехи ради он начал кидать в гостей засахаренные сливы и смеялся, видя их смятение. Многие подхватили его забаву и с хохотом включились в эту фруктовую битву.

С наступлением темноты все проследовали в зал, где была приготовлена огромная кровать. Новая королева Франции появилась в роскошной ночной рубашке и легла на постель, обнажив одну ногу до бедра. Лонгвиль снял чулки, лег рядом с Марией и прикоснулся голой ногой к ее ноге.

– Теперь мы можем считать брак заключенным окончательно, – заявил Гарри, улыбаясь Уолси. – Давайте отпразднуем это!

Гарри вскрыл свои сундуки, чтобы его сестра отправилась во Францию роскошно экипированная. Во дворец призвали купцов из всех стран, и теперь у Марии было тридцать великолепных платьев. Вдобавок Гарри щедро снабдил ее украшениями и мебелью.

Кроме того, с Марией отправлялась большая свита. Людовик лично утвердил все имена в представленном ему списке, кроме обольстительной Джейн Попинкур, репутация которой была подпорчена тем, что она вступила в любовную связь с герцогом де Лонгвилем. Мария поплакала, но утешилась, получив свадебный подарок Людовика – огромный бриллиант под названием «Зеркало Неаполя» с подвешенной к нему крупной жемчужиной. Гарри жадно смотрел на него, думая, что ему самому следовало бы иметь такое сокровище. Когда королевский ювелир сообщил, что это украшение стоит шестьдесят тысяч крон, Гарри замутило от зависти.

Глубоко в душе его печалило расставание с сестрой. Они всегда были близки, и он чувствовал потребность опекать ее. Нет, Гарри вовсе не предполагал, что Людовик станет плохо обращаться с Марией. Французский король, как он слышал, был настоящим джентльменом и пылал страстью к своей молодой жене. Просто сам он станет скучать по Марии, и Кейт чувствовала то же самое, Гарри знал это.

Но вскоре, даст Бог, Кейт будет качать на руках их сына. Она цвела здоровьем, и Гарри позволил себе с радостным волнением ожидать, что наконец обретет наследника.

Именно в этот момент, совершенно неожиданно, пришло письмо от Этьенетты де Лабом, с которой он имел любовную интрижку в прошлом году. К посланию прилагался небольшой бумажный сверток с какими-то лечебными кореньями немалой цены. Гарри тронуло, что она не забыла о его интересе к составлению лекарств; он рассказывал ей об этом. В письме Этьенетта напоминала про обещание дать ей десять тысяч крон, когда она выйдет замуж. Этот момент настал.

Первым побуждением Гарри было сжечь послание бывшей любовницы. Кейт не должна ничего узнать; в теперешнем состоянии ее нельзя расстраивать. Потом он решил, что нужно поступить честно и послать обещанные деньги. Но вдруг Этьенетта запросит еще? Этот вопрос не выходил у Гарри из головы в продолжение всей летней поездки по Беркширу и Суррею. В конце концов деньги Этьенетте он отправил, сочтя это самым безопасным, но никакой записки не приложил. Этьенетта поймет, кто передал посылку ее слуге. Прошло несколько недель, и только тогда Гарри начал успокаиваться, так как, судя по всему, бывшая любовница не собиралась доставлять ему проблем.

В начале октября Гарри, прощаясь с Марией, обнимал ее на пристани в Дувре.

– Есть одна вещь, о которой я хочу вас попросить, братец, – пробормотала она ему на ухо. – Окажите мне эту милость. Судя по людской молве, король Людовик – старый больной человек. Даете ли вы мне обещание, что в случае его смерти я смогу сама выбрать себе следующего мужа?

– Забавно, вы едете на собственную свадьбу, но думаете о вдовстве! – Гарри хохотнул. – Хорошо, я обещаю. – Он поцеловал сестру в щеку. – А теперь предаю вас Господу, на волю волн морских и поручаю заботам и наставлениям вашего супруга-короля. Да хранит вас Бог, сестрица!

В сопровождении Норфолка, Саффолка и Лонгвиля Мария взошла на корабль, который доставит ее во Францию. Кейт указала на светловолосую девушку в хвосте следовавших за сестрой короля дам, которая в ужасе глядела на бурлившие внизу волны.

– Похоже, эта малышка не хочет подниматься на борт, – заметила королева.

– Это дочь Болейна Мэри, – отозвался Гарри. – Она недавно при дворе.

– У него ведь две дочери?

– Да. Младшая – при дворе эрцгерцогини Маргариты в Брюсселе. Отец нашел для нее место фрейлины, когда был там с посольством. Я встречался с ней в Лилле. Очень способная девушка.

Король и королева, улыбаясь, смотрели, как Болейн впопыхах улещивает свою дочь, чтобы та взошла на борт. Но при виде того, как четырнадцать кораблей величаво выходят из гавани, увозя с собой его любимую сестру, глаза Гарри затуманились слезами. Наконец суда вышли в открытое море, ветер надул паруса, и корабли понеслись по волнам, постепенно набирая скорость. Гарри сморгнул слезы и отвернулся, потом оседлал коня и поскакал в замок.

Глава 9

1514 год

По возвращении в Гринвич Кейт чувствовала себя хорошо и была весела. Через несколько недель она удалится в свои покои ждать родов. Гарри заказал новую колыбель, обтянутую алой тканью, постельное белье и занавески для детской. Если Господу будет угодно, скоро им найдется применение.

Стоял октябрь, вечерами было холодно. Гарри приказывал рыцарю-маршалу приносить серебряную чашу с картами и костями. Его джентльмены и дамы королевы играли с ним в мамчанс, клик-клак, империал и примеро или, собравшись толпой вокруг стола, следили за игрой.

Часто приходили супруга Кэрью Элизабет и ее подруга Бесси Блаунт. Гарри и Саффолк давно уже флиртовали с ними обеими, Саффолк даже писал королю из Франции и просил напомнить дамам, чтобы те отвечали, когда он присылает им знаки любви. И этому человеку Мария отдала свое сердце!

– Вы очень небрежны, раз не отвечаете ему, – укорил Гарри юных леди, и в его глазах сверкнули игривые искорки.

– Ах, ваша милость, но даме следует разыгрывать неприступность! – улыбнулась Элизабет.

– А вы, мистресс, не проявите доброту? – задумчиво спросил Гарри.

Бесси Блаунт лукаво улыбнулась ему. Она появилась при дворе в прошлом году в качестве одной из фрейлин королевы; ее отец сражался на стороне прежнего короля при Босворте, и лорд Маунтжой приходился ей родней. Шестнадцатилетняя Бесси была очень хороша собой: волосы соломенного цвета и глаза, напоминавшие Гарри раковины улиток, и не так бойка, как Элизабет Кэрью.

– Я буду добра к человеку, которого полюблю, сир, – сказала Бесси, скромно складывая руки на животе.

Гарри положил карты.

– Значит, милорда Саффолка вы не любите?

– Сир, я говорила о другом.

Гарри поманил ее, чтобы она склонилась к его уху:

– И кто же это может быть?

– Пусть сам догадается, сир. – Бесси улыбнулась ему.

Ей-богу, она неплохо научилась искусству куртуазной любви! В Гарри разгорелся интерес. Он представил, как расшнуровывает на ней платье, обнажает дерзкие груди, целует эти пухлые губы. Он так давно не прикасался к женщине! Ради Кейт на этот раз он воздерживался от всех искушений, но целомудрие – плохой товарищ по постели.

– Давайте закончим игру и потанцуем, – предложил Гарри. – Кажется, победа за мной?

– Нет, сир, – возразила Элизабет, выкладывая карты на стол.

Гарри тяжело вздохнул. Он снова проиграл не одну сотню фунтов.

– Хорошо. Рыцарь-маршал уладит это дело с вами.

О своем проигрыше Гарри забыл, танцуя с Бесси. Это доставляло ему такое удовольствие! Девушка отличалась грацией, была ловкой партнершей, и тела их, казалось, двигались в унисон, словно созданы были друг для друга.

Кейт наблюдала за ними с помоста, улыбалась и аплодировала. Гарри часто приглашал ее дам танцевать с ним, но два танца – это был предел, хотя бы на один больше, и Кейт начнет задаваться вопросами. Король поклонился Бесси:

– Это было большое удовольствие, мистресс.

– Благодарю вас, сир. – Ее щеки слегка порозовели, когда она делала реверанс.

Румянец ей очень к лицу, одобрительно подумал Гарри.

После этого он старался отыскать Бесси и побыть с ней, соблюдая осмотрительность: гулял со своей избранницей и другими девушками в саду, болтал на встречах в покоях королевы или просил ее поиграть для всей компании на лютне, а у нее это получалось прекрасно. Бесси не только имела милое личико, она к тому же была умна, интересна, проводить время в ее обществе – одно удовольствие. Гарри замечал, что эта девушка нравится ему все больше и больше.

С приходом зимы вернулся из-за границы Саффолк. Гарри пригласил друга распить вместе кувшин вина у себя в кабинете, где сам разжег огонь в камине. Герцог рассказал ему, что свадьба Марии и короля Людовика, а также ее коронация в Сен-Дени были обставлены с большим великолепием.

– Французский король очарован ею, – вещал Саффолк. – После брачной ночи он хвастал, что творил в постели чудеса.

Гарри показалось или в голосе Чарльза проскользнула нотка ревности?

– Я сильно сомневаюсь в этом, – не заострив внимания на своем мимолетном впечатлении, произнес он.

Кувшин с вином пустел, вечер переходил в ночь, и Гарри захотелось поделиться с другом своими чувствами.

– Открою вам секрет, Чарльз. Я влюблен в Бесси Блаунт.

– Гарри, старый вы олень! – Саффолк загоготал и ткнул Гарри локтем под ребра. – Она уже пала перед вашими чарами?

– Пока нет, – признался Гарри. – Она слишком часто бывает рядом с королевой. Мне не удается побыть с ней наедине. И я не смею сделать ничего такого, что породило бы сплетни, когда ее милости вот-вот придет срок.

– Позвольте мне помочь вам. – Саффолк усмехнулся. – Пусть все думают, что это я ухаживаю за ней. Я спрячу ее в своих покоях, и вы сможете там развлечься.

– Отлично! – воскликнул Гарри и хлопнул Саффолка по спине. – Я знал, что вы меня не бросите.

Но согласится ли играть в эту игру Бесси?

Два дня спустя Саффолк договорился, что в полночь она придет в его покои. Он все ей объяснил, и, к радости Гарри, Бесси согласилась. Тогда он и уложил ее в постель. Это оказалось столь сладким удовольствием, что ему хотелось длить его вечно.

Гарри слез с лошади и приказал егерям отнести подстреленного им оленя в кладовую дичи. Затем он увидел вице-камергера королевы сэра Томаса Брайана; тот прошел к нему через вымощенный булыжником конюшенный двор и поклонился:

– Ваша милость, могу я поговорить с вами с глазу на глаз?

– Конечно. Пойдемте. – Он двинулся в направлении дворца; сэр Томас едва поспевал за ним. – Что случилось?

– Сир, некоторые слуги королевы жалуются, что ее исповедник пристает к женщинам, служащим при дворе, особенно к прачкам королевы Томасине Хаверфорд и Сесилии Свон. Я посчитал своим долгом сообщить вам об этом.

Ох уж этот несносный брат Диего! Гарри он никогда не нравился. Этот человек доставлял Кейт неприятности еще до их брака, настраивал ее против отца Гарри, ходили разговоры о том, что Диего имел на нее слишком большое влияние. Оно прекратилось, когда Кейт стала королевой, так как Гарри ясно дал понять, что не потерпит никакого неподобающего давления на свою супругу. Однако Кейт не видела никаких изъянов в поведении своего духовника; она была слишком невинна, чтобы понять: ее преданность ему может дать повод для сплетен. Гарри это не давало покоя. Понимая, что Кейт жаждет родить жизнеспособного ребенка, брат Диего побуждал ее поститься как можно чаще, дабы очиститься от грехов и заслужить милость Бога. Как будто все эти посты могли улучшить ее здоровье!

– Я поговорю с королевой, – сказал король сэру Томасу, думая, что это может оказаться ниспосланной Небом возможностью избавиться от неугодного духовника.

Брат Диего стоял перед Гарри и Кейт, его смуглое лицо побагровело от злости, когда он услышал, что про него говорят.

– Я отвергаю это, сир! – прорычал монах.

– То есть вы утверждаете, что с вами обходятся дурно? – отозвался Гарри.

– Разумеется. И если со мной обращаются дурно, то еще хуже обходятся с королевой!

Гарри не верил своим ушам. Уж не намекает ли этот негодяй на Бесси? Даже если нет, он слишком много себе позволяет.

– Вы лучше сами объяснитесь, – сказал он, – и следите за своими словами. Я не позволю вам очернять кого бы то ни было без веских оснований.

Брат Диего не смутился:

– Я имел в виду, ваша милость, что вы бы лучше пригляделись к моим обвинителям, прежде чем слушать их. Мне известно, кто они и что они недовольны мной, потому как я не даю им отпущения грехов. Их нужно уволить со службы ее милости. Один – лжесвидетель и изменник, у другого есть внебрачный сын, а третий ведет греховную жизнь.

– Значит, вы не имели никаких греховных связей с мистресс Хаверфорд и мистресс Свон?

Брат Диего от удивления проглотил язык и после слишком долгой паузы стал горячо опровергать обвинение.

Тогда Гарри накинулся на него:

– А, так ты все-таки имел с ними шашни, блудливый пес, да?

– Нет, сир, этого не было! – крикнул монах.

– Я не верю, – сказал Гарри, – и не могу допустить, чтобы даже тень скандала марала честь моей королевы. Вы уволены со службы и немедленно вернетесь в Испанию.

Кейт приняла такой вид, будто собиралась возражать, но брат Диего опередил ее:

– Ваша милость, это несправедливо. Я верно служил королеве девять лет, ради нее много чего претерпел, в том числе скудость пищи и питья, недостаток одежды и тепла. Ваша милость назвали меня прелюбодеем. Клянусь Святым Писанием, это обвинение – ложь! Те, кто жалуется на меня, – мои враги и презренные негодяи. Тем не менее я желал бы забыть все эти неприятности и готов остаться на службе у ее милости, если вам это будет угодно, но только при условии, что меня выслушают честные судьи.

Никто и никогда еще не разговаривал с Гарри в такой снисходительной манере. Он почувствовал, как в нем вскипает горячая волна гнева.

– Вы готовы? Вы желали бы забыть?.. Вы ставите под сомнение мое суждение? Я нечестный судья? – Гарри едва не брызгал слюной от ярости. – Вас будет судить церковный трибунал. А теперь подите прочь. Убирайтесь!

– Как будет угодно вашей милости. – Голос брата Диего дрожал. – Где бы я ни оказался, обещаю молиться о том, чтобы вы обрели сыновей. – Он поклонился королеве. – Господь с вами.

Кейт выглядела расстроенной, но что она могла сделать? Добродетельная королева не могла допускать при своем дворе скандалов, которые бросают на нее тень. Конечно, подумал про себя Гарри и устыдился, тень на нее уже брошена, совершенно ненамеренно, тем, что он делал с ее фрейлиной, но, по крайней мере, он соблюдает осторожность.

Гарри позаботился о том, чтобы трибунал возглавил Уолси.

– Я был беспристрастным судьей, сир, – сказал он королю по окончании разбирательства. – Свидетельства предоставлены неопровержимые, и мы признали его виновным в прелюбодеянии. Какое наказание вы хотели бы, чтобы я наложил на него?

– Я сам это сделаю, – заявил Гарри и прошагал перед Уолси в зал суда.

При появлении короля все встали. Подсудимый злобно смотрел на него.

– Брат Диего Эрнандес, – произнес Гарри, – вас немедленно депортируют в Испанию.

– Ваше правосудие – пародия! – крикнул монах. – Ни разу, находясь в пределах вашего королевства, я не вступал в связь с женщинами. Меня, не выслушав, осудили бесчестные подлецы.

Гарри затрясло от ярости.

– Уведите его! – прошипел он. – И будьте благодарны, жалкий человек, что я не обошелся с вами более сурово.

Король продолжал кипеть от гнева, когда вернулся в свои личные покои. Подумать только, он позволил этому ядовитому змею совершать богослужения для своей королевы!

Кейт еще не успела уединиться в своих покоях в Гринвиче, когда у нее начались роды, но в королевской детской все уже было на своих местах. Гарри опять организовал доставку серебряной купели для крестин из Кентерберийского собора.

Томительно медленно тянулись часы мучительной неопределенности. Гарри ничем не мог себя занять. Неужели и на этот раз Господь не даст ему наследника?

Когда королю сообщили, что его сын умер через несколько минут после появления на свет, он разрыдался.

– Чем я заслужил это?! – в отчаянии вскричал Гарри. – Чем обидел Господа?

В сердце своем он знал ответ. Это было наказание ему за ночи запретных удовольствий. Но ведь он был верным мужем, когда Кейт потеряла первого ребенка, так разве тут есть его вина? Может быть, виновата она?

Просто для того, чтобы обезопасить себя, Гарри решил больше не спать с Бесси. Он исповедался в своих грехах и выполнил наложенную на него духовником епитимью. Но даже отпущение грехов не устранило гнетущего, неизбывного ощущения вины. Его сын мертв, и, может статься, виноват в этом его отец. В конце концов Гарри так измучился, что еще раз нашел утешение в объятиях Бесси, потому что Кейт с головой ушла в свое горе и ничего не могла ему дать. Все же Гарри предстояло вернуться к ней в постель, чтобы поставить свою сопротивляющуюся плоть на службу Англии, которой был нужен наследник престола.

Когда Гарри это сделал, то понял, что больше не любит Кейт, и это его потрясло. Шесть лет брака и четверо мертвых детей сделали свое дело. Гарри начал понимать разницу между страстной влюбленностью в кого-то и любовью. Он любил Кейт и всегда будет любить, но между ними не осталось страсти. Интересно, поняла ли это она? Однако Кейт, казалось, никогда не переставала обожать его.

Приближалось Рождество, и Гарри планировал устроить живую картину. Он сказал себе, что это поднимет настроение ему самому и Кейт, однако имелся у него и потаенный мотив: в представлении вместе с Элизабет Кэрью и другими дамами должна была участвовать Бесси. В Рождество женщины оделись в синие бархатные платья, золотые шапочки и маски, их спасли от опасности четверо галантных португальских рыцарей, роли которых исполняли Гарри, Саффолк, Кэрью и испанский посол. Кейт так понравилось представление, что она, прежде чем исполнители сняли маски, пригласила всех еще раз показать картину в ее покоях. Там Гарри танцевал в паре с Бесси, и было много смеха, когда маски сняли и обнаружилось, кто есть кто.

Кейт встала:

– Благодарю вас, мой Генрих, за такое приятное развлечение! – Она подалась вперед и поцеловала его.

Он улыбнулся, чувствуя неловкость, потому что Бесси смотрела на него, а он не хотел, чтобы она подумала, будто чувства к жене мешают ему испытывать любовь к ней.

1515 год

Начался новый год. Гарри ходил, погруженный в мечты и нежные мысли о Бесси. Как она пришла к нему, такая нежная, и отдала всю себя целиком. Какая она милая и какая очаровательная. Как любит его – искренне и бескорыстно.

Он старался скрывать свои чувства и сдерживал желания до тех ночей, когда они с Бесси имели возможность уединиться в постели Саффолка. То, что приходилось действовать украдкой, скрываться под плащом с капюшоном, на цыпочках спускаться по потайной лестнице, придавало остроты ощущениям.

Однако Кейт заметила перемену в нем.

– Мой Генрих, вы чем-то озабочены, – сказала она, когда Гарри безуспешно пытался сосредоточиться на игре в триктрак, чувствуя, что за спиной у него сидит и болтает с другими девушками Бесси.

Гарри мигом собрался:

– Я просто подсчитывал, сколько проиграю, если вы победите. – Он улыбнулся.

– И это все? В последние дни вы были со мной и не со мной. Вас что-то беспокоит?

– Вовсе нет, моя дорогая. Я наслаждался праздниками и не заметил, что отдалился от вас. Как я мог, моя дорогая супруга?

Кейт улыбнулась ему:

– Не важно.

Но этого хватило, чтобы в голове у Гарри зазвучал сигнал тревоги.

По общему желанию живую картину должны были показать снова в Двенадцатую ночь.

– Лучше вам не выступать, – сказал Гарри Бесси, когда следующим утром перед рассветом они лежали в обнимку, пресыщенные вкусной едой, танцами и любовными утехами. – Королева не должна ничего заподозрить. Я найду кого-нибудь, кто займет ваше место. Болейн и его сын Джордж устраивают маскарад в караульном помещении, вы можете поучаствовать в нем. Если кто-нибудь поинтересуется, почему так, скажите, что они вас попросили.

Бесси улыбнулась и сделала все, как он сказал. Она была так добра, так нетребовательна, всегда живо откликалась на его нужды и желания.

Бесси была моментально забыта, когда Саффолк вернулся из посольства в Париже. Король Людовик умер, и в стране новый монарх, кузен покойного, граф Ангулемский, а ныне король Франциск I. Гарри нахмурился, узнав, что новый французский суверен на три года моложе его и, по общему мнению, может соперничать с ним в великолепии и воинской доблести. Однако Саффолк заверил своего друга, что тот гораздо красивее Франциска.

– Со своими темными волосами и длинным, как у всех Валуа, носом он похож на сатира. – Герцог усмехнулся.

– Я слышал, он известный распутник и его двор славится развратом, – чопорно поджав губы, сказал Гарри.

Он беспокоился о Марии, прекрасной вдове, которая теперь зависела от милости Франциска.

– Из такого я мало что заметил, ведь там все в трауре.

– Вы видели мою сестру?

– Нет. Она находится в уединении в Отеле Клюни. Франциск нервничает – ждет, не окажется ли, что ее милость носит ребенка короля.

– Ха! – Гарри рассмеялся. – Хотелось бы мне увидеть его лицо, если это будет правдой. Тогда ему больше не быть королем!

– Ну, она вполне может быть на сносях, – сказал Саффолк, наливая им обоим вина. – Говорят, ее милость устроила Людовику веселую жизнь. Бедняга совсем измотался.

– Могу себе представить. – Гарри хохотнул. – Она почти в буквальном смысле стала его смертью.

Король не смеялся, когда с другой стороны Канала до него донеслись слухи, что Франциск подумывает развестись со своей беременной супругой Клод, дочерью Людовика, и жениться на Марии. Затем посыпались отчаянные письма от самой Марии, которая опасалась, не замышляет ли Франциск покуситься на ее добродетель. Но еще более неприятными стали известия, что он пытался вести переговоры о браке Марии с герцогом Савойским, чего Гарри вовсе не желал. Мария могла бы вступить в гораздо более выгодный союз.

– Саффолк, поезжайте во Францию и доставьте принцессу домой, – велел Гарри. – Должен сказать, мне известно, в каких вы с ней отношениях.

– Гарри, это ее фантазии…

Король оборвал его:

– Тем не менее обещайте мне, что не будете делать ей предложение.

– Даю вам слово, – заверил его Саффолк.

– Ваша милость, я должен поговорить с вами. – Уолси появился рядом с Гарри, когда тот стрелял по мишеням в необыкновенно теплый мартовский день.

– Это не может подождать? – Гарри поднял лук и отвел тетиву.

– Нет, сир.

Стрела полетела прямо в яблочко.

– Браво! – воскликнули наблюдавшие за королем придворные и зааплодировали.

– Хорошо, – сказал Гарри. – Джентльмены, продолжайте без меня. Я вернусь к вам позже.

Они шли ко дворцу по весеннему саду, на деревьях набухали почки. Гарри видел, что Уолси сильно обеспокоен чем-то, и это было странно: обычно ничто не могло выбить его друга из колеи.

– В чем дело? – спросил король.

Уолси сдвинул брови:

– Сир, королева Мария вышла замуж за герцога Саффолка.

– Что?! – Гарри не мог поверить своим ушам.

– Я только что получил письмо от герцога, в котором он признается в своем проступке и просит меня вымолить у вас прощение. Он пишет, что королева не дала бы ему покоя, пока он не согласился бы жениться на ней.

– Я лишу его головы за это! – в ярости крикнул Гарри. – Как он посмел?! Мы должны аннулировать этот брак!

– Увы, сир, боюсь, уже поздно, так как он говорит, что возлежал с ней и, по его мнению, она, вероятно, ждет ребенка.

Красный туман гнева накрыл Гарри. Эта коварная маленькая плутовка… Как же она обвела его вокруг пальца!

Оказавшись во дворце, король прокричал приказание, чтобы Совет собрался немедленно. Его члены так же сильно возмутились дерзостью Саффолка, как и сам Гарри, былая зависть мигом всплыла на поверхность.

– Его следует казнить или, по крайней мере, посадить в тюрьму, так как он совершил измену, женившись на принцессе крови без королевского согласия! – громыхал Норфолк, а остальные лорды согласно кивали.

– Джентльмены, джентльмены, – вмешался Уолси, – давайте все успокоимся. Учитывая любовь его милости к королеве Марии и привязанность к Саффолку, я бы предложил, чтобы он потребовал уплаты большого штрафа в качестве наказания.

Поднялся неодобрительный гул голосов, но гнев короля постепенно остывал, и он начинал понимать, что Уолси предлагает удачное решение. Гарри злился на Марию, но любил ее, и Саффолк был самым близким его другом.

– Да, – медленно произнес он, – штраф компенсирует присвоение себе моей прерогативы и утрату возможности выдать королеву замуж с выгодой для Англии. Я полагаю, двадцати четырех тысяч фунтов будет достаточно.

Сидевшие за столом ахнули.

– Это огромная сумма, – сказал Бекингем. – Даже Саффолк, обладая недавно доставшимися ему богатствами, не сможет ее выплатить.

– Пусть платят частями, – сказал Гарри. – Они могут продать некоторые драгоценности королевы. – Его глаза заблестели при воспоминании о сказочном «Зеркале Неаполя». – А еще лучше – пусть она отдаст мне все украшения и посуду, подаренные ей Людовиком, как часть платежа.

– Я сейчас же напишу ее милости и герцогу, – ответил Уолси, вставая.

Мария и Саффолк приняли предложенные им условия с такой готовностью, что Гарри понял: они наверняка ожидали гораздо более суровой кары. Умиротворенный, он милостиво согласился принять их обратно в фавор, не обращая внимания на едкие замечания некоторых завистников, считавших, что Саффолк слишком легко отделался.

К концу месяца «Зеркало Неаполя» оказалось в руках у Гарри. Франциск требовал возвращения бриллианта, утверждая, что это наследственная собственность королев Франции, но Мария ответила ему, что отправила украшение брату в качестве искупительной жертвы. Гарри отказался его вернуть, провоцируя дипломатический скандал. Франциск предложил ему тридцать тысяч крон, но Гарри не желал расставаться с бриллиантом и настаивал, что оставит его себе; для него «Зеркало Неаполя» имело гораздо бóльшую цену.