Текст книги "Вниз по течению. Книга первая"

Глава 17

«От себя добавлю, что бывало до туалета с утра дойти не можешь, в ушах непонятные звуки и шум, кажется, что звонит телефон и озлобленный шеф хочет твоего немедленного прибытия на работу. Страхи и образы переполняют тебя. В воздухе непонятные запахи, тело покрыто потиной, пропитанной говном и от тебя воняет разложившейся печенью. Ноги не слушаются, мышцы делают какие-то самопроизвольные сокращения. Голова – как будто её накачали компрессором и еще немного и она разорвется на куски. Потом когда дотягиваешься до бутылки и делаешь первый глоток, начинаются рвотные рефлексы. А так как ты до этого несколько суток не жрал, а только пил, блевать нечем! Обняв унитаз, пытаешься выблевать наружу свои внутренности. Сердце лупит с перебоями, все тело покрыто мерзким потом, и ты снова пытаешься сделать глоток из бутылки с одной только мыслью „Лишь бы прижилась, зараза, и дошла до мозгов“. А перед этим бессонная ночь, которая сопровождается судорогами и ты не знаешь каким калачиком тебе скрутиться, при этом могут возникать самопроизвольные стоны, дурные мысли вплоть до суицидных. В общем, состояние полного дерьма. Отходняк после первой пьянки с головной болью и тошнотой просто отдыхает перед тем отходняком, который бывает после недельного запоя»

«Побежали обратно в Колдыри!» – крикнула Марина, но сказать оказалось намного легче чем сделать

Они уже успели удалиться от деревни на пару километров, а пара километров для человека, много лет систематически уничтожавшего свой организм большими дозами далеко не самого качественного алкоголя – расстояние порядочное. Очень скоро Натка, которая в отличии от подруги ещё не успела полностью оправиться от последнего запоя, начала задыхаться, спотыкаться, и в конце концов перешла с бега на шаг, взмолившись:

– Подожди меня! Пожалуйста! – мысль о том, чтобы остаться одной в лесу, гудящем от непередаваемого земного стона, казалась ужасной.

Голос прозвучал слабо и жалко, но Марина услышала. Остановилась, нетерпеливо пританцовывая на месте, скорее азартно, чем испуганно.

Дальше они шли быстрым шагом, и Натка сквозь собственное тяжёлое дыхание всё пыталась определить – не приближается ли чудовищный шум, не настигает ли их то неведомое, и судя по звуку гигантское, что могло издавать его? Воображение рисовало столь же дурацкую, сколь и страшную картину – вот где-то позади них какой-то великан (почему-то выглядящий точь в точь как тот мужик, что оказался в вагончике вместо Митрия в ночь Наткиного позорного туда возвращения) толкает перед собой по цементному полу громоздкий сейф, который и издаёт безумную скрежещущую какофонию. Откуда в тайге взяться цементному полу и исполинскому сейфу, не говоря уже о великане, воображение не объяснило, что, однако не мешало Натке ежесекундно прислушиваться, ожидая, что вот-вот деревья за их спинами начнут трещать, ломаясь, и это будет конец.

Лес кончился внезапно. Сначала Марина, потом чуть отстающая от неё Натка вдруг выпали из зеленоватого полумрака в серый свет пасмурного дня, оказавшись достаточно близко к деревне, чтобы увидеть мечущиеся по единственной улице человеческие фигуры.

– Уже началось! – весело крикнула Марина, снова срываясь на бег, и Натка, которой ничего не оставалось, кроме как последовать её примеру, сумела лишь со свистом выдохнуть:

– Что началось?

– Массовое отупение с перепугу! Все ломятся в церковь молиться!

К счастью, свежий снег лежал очень тонким слоем и не затруднял передвижения, лишь жалобно скрипел под ногами, пока девушки преодолевали открытое расстояние, отделяющее Нижние Колдыри от кромки леса. Когда им уже стали слышны голоса односельчан, от домов отделилась и устремилась им навстречу одинокая мужская фигура. Увидев её, Марина сразу перешла на шаг, приосанилась, и, приняв небрежный, даже скучающий вид, начала на ходу рассеянно поправлять выбившиеся из-под капюшона пряди волос.

– Боря! – с плохо скрываемым удовольствием объяснила она Натке, которая всё не могла отдышаться, – Постоянно с ума сходит, когда я ухожу – волнуется! А тут ещё землескрипение случилось как нарочно!

– Землескрипение? Это так называется?! – разговаривать по-прежнему получалось только на повышенных тонах. Громовой поднебесный стон вокруг не прекращался, и Натке хотелось заткнуть уши.

– Ну я так называю! И Боря! А всякие православнутые придурки, – Марина указала подбородком на приближающуюся деревню, – Говорят, будто это трубы апокалипсиса! Типа в Библии было сказано, что они известят о приближении конца света, и вот уже извещают, буууу! Угадай, кто всем такое втирает?

– Никодим! – крикнула в ответ Натка, и словно соглашаясь с этим утверждением, горизонт за их спинами гулко пророкотал в последний раз, и вокруг вновь воцарилась ватная тишина пасмурного дня…

– Ната, бери мёд, не стесняйся, – Борис двинул по поверхности стола плошку, до краёв полную янтарной тягучей сладостью. – Сам собирал. Есть мысль следующим летом попробовать пасеку за деревней завести, если халаты добро дадут. Без их помощи здесь, увы, не обойтись, слишком много всего потребуется.

– Спасибо, – Натка, приглашённая подругой в гости, не заставила просить себя дважды. Она всего каких-то пятнадцать минут была знакома с Борисом, бывшим мужем Раи, и настоящим – Марины, но уже попала в плен харизмы этого человека, и больше не удивлялась тому, что её новая подруга предпочла его всем молодым мужчинам Нижних Колдырей.

Боря не был красив в общепринятом смысле этого слова, что и неудивительно, учитывая возраст и прошлое мужчины, но он обладал немалым обаянием, добрым юмором, и живым умом, свойственным людям без образования, зато прошедшим суровую жизненную школу. Лучики весёлых морщинок, разбегающиеся из уголков глаз Бориса, густые поседевшие брови, и басовитый добродушный смех делали его похожим на безбородого Деда Мороза.

А ещё он так влюблённо смотрел на Марину, что Натке даже стало немного завидно.

Подруга со скучающим видом прихлёбывала чай, время от времени отодвигая занавеску на окне, возле которого сидела, чтобы выглянуть на улицу. Качала головой, закатывала глаза, и в конце концов, высказалась.

– Я валяюсь с наших деревенских лохов! До сих пор в церкви торчат! Наверно уже свои тупые лобешники об пол поразбивали! И ведь современные люди, а попали сюда – стали какими-то суеверными дикарями! Ещё немного, и будут вокруг костра с голыми жопами прыгать, чтобы задобрить духов тайги!

– Ты путаешь, Мариночка, – улыбнулся Борис словам молодой жены, – Вокруг костра язычники прыгали.

– Ничего, и эти запрыгают, если Никодим скажет, – буркнула Марина, ничуть не смущённая тем, что её уличили в невежестве.

– Вот именно, что Никодим, – Борис имел обыкновение говорить очень ровно и доброжелательно, его хотелось слушать, – Не думаю, что здесь все действительно вдруг стали такими верующими да богобоязненными. Большинство лишь делает вид, чтобы не попасть в немилость к попу. Просто на всякий случай, мало ли что…

Марина фыркнула так презрительно, что даже Натке стало стыдно, словно и она сейчас вместе со всеми усердно молилась в импровизированной церкви, надеясь этим отвести беду.

– Люди молятся о спасении от этого… землескрипения? Но ведь если в Библии уже сказано, что трубы апокалипсиса прозвучат перед неминуемым концом, то какой уже смысл молиться? Просить бога передумать?

Марина посмотрела на неё с уважением.

– Вот, я тоже не вижу здесь никакой логики. Но поди объясни!

– А всё-таки, что это было? – наконец задала Натка вопрос, волновавший её больше всего. И невольно поёжилась – пережитый страх ещё не отпустил, а всеобъемлющий не то скрип, не то стон, от которого вибрировало пространство, до сих пор звучал в ушах.

Марина – натура приземлённая до невозможности, беспечно пожала плечами, зато Борис явно оживился, вдруг увидев в гостье человека, с которым можно поделиться своими соображениями.

– Знаешь, Ната – этот звук ведь не только здесь раздаётся. Его слышали тысячи людей в самых разных районах земного шара! Целые города слышали, записывали на аудио и видео, одно время просто ажиотаж был, не помню в каком году, но тогда Земля стонала повсеместно. Вот и заговорили о трубах апокалипсиса, ждали самого плохого. Не помнишь?

Натка отрицательно мотнула головой. Она никогда не интересовалась ничем подобным, в отличии от некоторых своих рыцарей, любивших поговорить про неизведанное, непознанное, обсудить очередное явление НЛО или полтергейста, подобно детям, рассказывающим друг другу страшные истории в тёмной комнате. Но чем могли заинтересовать Натку эти глупые сплетни, придуманные кем-то для щекотания обывательских нервов, если она в периоды жестоких абстяг воочию видела вещи поудивительнее и пострашнее?

– В общем, одно время эта тема была на слуху, – продолжил Борис, – Вроде даже исследования проводились, и были выдвинуты несколько версий. Первая – движение тектонических плит. Я в таком не силён, но вроде как эти плиты глубоко под землёй трутся друг о друга, вот и получается скрежещущий гул. Именно потому и кажется, что он несётся и сверху, и снизу, и со всех сторон…

– Чушь! – бесцеремонно оборвала благоверного Марина, продолжающая следить за улицей через окно, – Он не несётся со всех сторон, он идёт с севера. Верно, Натаха?

Натка кивнула. Да, она была очень напугана там, в лесу, но сейчас могла бы поклясться, что ужасающий стон земли доносился именно с севера, оттуда, куда несла свои воды их безымянная Река, вниз по её течению.

– Ну, возможно в нашем случае тектонические плиты трутся друг о друга именно на севере, – не стал спорить Борис, – Тем более, что версия про плиты – лишь одна из нескольких.

– А какие есть ещё? – Натка спросила это слишком торопливо и поймала себя на том, что ей очень хочется услышать хоть какое-то правдоподобное объяснение грозному явлению, свидетельницей которого она стала. Иначе это место, где все они очутились против своей воли, и без того более чем странное, становилось по-настоящему жутким. Как в какой-нибудь компьютерной игре-ужастике, вроде «Сайлент Хилл» так любимой одним из её рыцарей.

– Ещё, конечно, многие говорили, что этот гул может быть творением рук человека, – не заставил ждать ответа Борис, – Валили всё на поезда, самолёты, ЛЭП, ТЭЦ, стройки, заводы, добычу горных пород…

– Ага, только здесь-то всего этого и близко нет! – снова перебила мужа Марина, которая, кажется, уже не раз участвовала в разговорах на эту тему.

– Этого нет, – Борис покладисто кивнул, но тут же поднял вверх указательный палец, – Но ты не дала мне договорить, солнышко. Ходили слухи ещё о неких секретных объектах, где могут проводиться, например, испытания нового оружия, или даже космических кораблей. Да мало ли что уже изобретено, о чём простой люд не знает?

– Точно! – незаметно для себя Натка увлеклась игрой в догадки, – Ведь сами Нижние Колдыри – тоже секретный объект! Почему бы рядом не быть чему-то другому?

– Ну-ну! – Марина не разделила её энтузиазма. – Целый секретный космодром под боком, откуда взлетают секретные ракеты! Народ, вы чего? Одно дело спрятать в тайге дыру вроде нашей, и совсем другое… это… ну что-то, что способно издавать такое… такой…

Подруга запуталась и досадливо махнула рукой, но Натка её поняла. Скрежещущий стон земли, ещё недавно заполнявший собой весь мир, был слишком свеж в её памяти, чтобы поверить, будто человеческих возможностей хватило бы для создания чего-то столь грандиозного. В Омске в Новосибирске она слышала рёв взлетающих самолётов у себя над головой, но это не шло ни в какое сравнение с тем, чему довелось внимать сегодня. Нет, легче было поверить в великана, двигающего свой великанский сейф по великанскому цементному полу, чем в такой рывок техногенного прогресса.

– На государственном уровне спрятать в тайге можно что угодно. – заверил Борис, и продолжил, не дожидаясь возражений, – Но опять же – это только одна из версий. Остальные в основном уже космического масштаба. Я в этом не силён, объяснить не могу, но кто-то говорил про чёрные дыры, кто-то про вспышки на солнце, кто-то даже про смену магнитных полюсов. Но что из этого правда?

– Вот пусть учёные головы и ломают, – не впечатлилась рассказом Марина, – Нам-то какая разница? Скрипит что-то за горизонтом время от времени – вред какой-то от этого есть? Вреда нет. Ну и всё, проехали!

– Да как проехали-то? – не согласилась Натка, – То, что сегодня вреда нет, не значит, что и завтра его не будет. Вдруг это правда эти… плиты двигаются? А если землетрясение?

– Ну и? – Марина снова фыркнула, – Мы можем его предотвратить? Не можем, так чего париться? Какой смысл толпой торчать в церкви и хором пердеть от страха громче этого грёбаного феномена?

– Мариночка! – укоризненно воскликнул Борис, – Ты такая красивая, и так ругаешься – тебе не идёт.

– Ой, не начинай! Лучше расскажи Натке, какую хрень Никодим несёт, как он людей запугивает! Как будто нам тут всего остального мало…

Боря грустно покивал.

– Никодим, конечно, ситуацию в свою пользу умело повернул. Хоть и не придумал ничего нового. Концом света стращает, мол тут он и начнётся, и есть божий промысел в том, что столько грешников собралось вместе здесь – в преддверии ада! Авось да вымолим прощение, если постараемся…

– Кажись, уже вымолили! – Марина приникла к окну, – Вон они – молящиеся наши, по домам валят с обосравшимся видом.

– Мариночка, не ругайся!

– А халаты что про это говорят? – Натка тоже подошла к окну, чтобы посмотреть на притихших односельчан тенями скользящих по улице, – Ну, они же там люди всё-таки образованные, и если не боятся землескрипения, то наверно всё норм? Знают, что опасности нет?

– Халаты неразговорчивы, – Борис вздохнул, – Кстати, это тебе совет на будущее: когда попадёшь в лабу – не задавай вопросов. Вообще открывай рот, только когда спрашивают, не пытайся подружиться с персоналом… короче, лучше просто молча делай то, что говорят. Это неписанные правила, и их лучше соблюдать.

– А если нет? Что будет? Здесь как-то наказывают за несоблюдение правил?

– Официально нет, – Борис шумно потёр щетину, – Конечно дебоширов охрана усмиряет физическими методами, но вообще телесных наказаний не предусмотрено. В карцеры тоже не сажают, даже продовольствия не лишат, если будешь халатам досаждать, вот только… конечно, я ничего не утверждаю, но…

– Да не мямли! – Марина, наконец, оторвалась от окна, и повернулась к Натке, – Умирают те, кто много вопросов задаёт. Не выдерживают тестов.

– Хочешь сказать, их нарочно… того?

– А пёс знает. Может прям вот убивать и не хотят, просто назначают им, что пожестче, а там уж, как повезёт. Но народ выводы сделал.

– Ясно, – Натка пригорюнилась. Перспективы на будущее казались всё менее радужными, что снова и снова возвращало её к неизбежному вопросу – как спастись?

– Борис, – обратилась она к замолчавшему мужчине, – Вы ведь пробовали сбежать?

– Пробовал, – признание было сделано с тяжёлым вздохом, – Дважды. Трижды не рискнул, как и большинство здесь. Многим и одного раза хватает. В общем – забудь, если что удумала. Пропадёшь.

Но увлечённая своими мыслями Натка уже начала рассуждать вслух:

– Клим бежал вдоль Реки на юг, но там начинаются болота, это мы уже знаем. Кто-то уходил в других направлениях? Может, если опросить всех, то можно сообща составить карту местности?

Боря, и даже Марина, посмотрели на неё снисходительно, как на ребёнка, грозящегося отбыть в кругосветное плавание.

– Да и без всякой карты окрестности Колдырей давно известны. Охотники шатаются во все стороны, дня на два-три ходу. А что толку? Тайга и тайга вперемешку с болотами. К северу только постепенно начинается сухая возвышенность, но кому нужен север? – Борис снова тяжело вздохнул.

Натка передёрнула плечами. После сегодняшних впечатлений, попасть уж куда-куда, а на север – ей точно не хотелось.

– Неужели мы правда так далеко от городов, от людей? Ведь халаты как-то добираются оттуда сюда, и обратно? Значит, это возможно!

Теперь Марина посмотрела на неё почти с жалостью.

– На катере, конечно, возможно! Там нормальная такая скорость. А пешком?

– Зачем пешком?! – Натку внезапно осенило. Будь она девушкой начитанной, с более широким кругом интересов – мысль бежать по воде, а не по лесу, уже давно пришла бы ей голову, но увы, – А если, как халаты – вплавь? Построить лодку!

Она переводила загоревшиеся глаза с Марины на Борю, с Бори на Марину, и не понимала, почему лица у них кислее квашеной капусты.

– Да есть у рыбаков лодки, – наконец нехотя ответил Борис, – Обычные, надувные, на вёслах. Халаты и выдали, они тоже любят свежей рыбкой побаловаться. Ты, Наташа, видно совсем сухопутная, раз не понимаешь, что на вёсельной лодке против течения далеко не угребёшь. А пускаться в долгое плавание на надувной – и вовсе глупость! Стоит на корягу напороться, считай, приплыли, и что дальше?

– Неужели никто даже не пробовал?

На этот раз ответила Марина:

– Ну почему же? Был тут один идиот типа Клима, всё самого крутого из себя строил. Спёр у рыбаков лодку и уплыл вверх по Реке.

– И что?

– И ничего. Ни его, ни лодки больше никто не видел.

– Так может, он сумел вырваться?! Добрался до людей!

– Я понимаю, что тебе хочется верить, – снова вздохнул Боря, – Нам тоже. Но лучше жить без иллюзий, они бывают опасны. Пойми – не дадут никому из нас выбраться отсюда. Утечка информации недопустима для хозяев этих мест. Ты думаешь, что если поплыть по Реке, то рано или поздно приплывёшь к какому-нибудь населённому пункту? Туда, куда плавают на своих катерах халаты?

Натка кивнула, потому что именно так и думала.

– Нет, милая, не всё так просто. Не плавают они до городов, не светятся. Скорее всего где-то выше по течению есть их перевалочная база. Возможно, туда прилетают вертолёты, привозят провизию, вещи, ну и людей туда-сюда катают, когда нужно. И тот, кто вздумает бежать по Реке на юг, будет замечен с берега и не пропущен дальше.

Натка не стала уточнять, каким именно образом беглец будет не пропущен, она и так сегодня услышала и узнала достаточно, чтобы опустить руки. И домой из гостеприимной избы Марины и Бори, которые на первый взгляд являли собой вполне счастливую супружескую пару, возвращалась без настроения.

Следующее утро началось не самым приятным образом.

Натку разбудил требовательный стук в окно, и ещё до того, как открыть глаза, она уже знала, что это не Марина, не Рая, и даже не Клим – друзья не стали бы долбить по стеклу с такой бесцеремонной настойчивостью, особенно учитывая то, что на улице только-только начало светать.

Спрыгнув с полатей, чувствуя в груди холодок неприятного предчувствия, девушка прошлёпала босыми ногами к окну, за которым увидела почти расплющенное о стекло лицо попа Никодима, пытающегося разглядеть её во тьме избы. Сердито дёрнула на себя раму, не заботясь о ворвавшемся в комнату потоке студёного воздуха.

– Чё надо? – вопрос прозвучал грубо, и на миг Натка испугалась, вспомнив чем кончился последний раз, когда она позволила себе хамить Никодиму, оставшись с ним наедине.

Но поп не обозлился. Он вообще выглядел на удивление довольным.

– Доброе утро, красавица! Спится уже хорошо? Вижу, что хорошо, вон – до сих пор глаза протереть не можешь.

– Что нужно-то? – опять спросила Натка, на этот раз по возможности вежливее.

– Тебя нужно, – не стал темнить поп, – Одевайся, выходи.

– Зачем? – голос предательски дрогнул.

– Затем, что Валентиныч на берегу ждёт. В лабораторию с ним поплывёшь.

Сначала Натка не поняла о ком идёт речь, потом вспомнила, что Валентинович – это отчество проверяющего Бородавки, другое дело, что вот так по-простецки, чуть ли не по-родственному его никто не звал. Видимо таким образом Никодим лишний раз подчеркнул перед ней своё особое положение у халатов. Жополиз…

– Зачем я нужна в лаборатории?

– Много вопросов задаёшь, красавица, – голос попа похолодел, и Натка сочла разумным больше ни о чём не спрашивать. В конце концов, даже если наступил тот самый знаменательный день её первых тестов – она об этом скоро узнает. А часом раньше, часом позже – не важно.

Процесс сборов в простецких условиях деревенского бытия много времени не занял. Натянуть свитер, запрыгнуть в толстые ватные штаны, сунуть ноги в валенки (снег выпал – пора их носить), накинуть телогрейку… Без шарфа пока можно обойтись, шапку в руку, варежки в карманах – готова! Даже входную дверь запирать не нужно – здесь не воруют. Да и что у неё воровать?

Снаружи в этот ранний час было уже не просто свежо, а откровенно, почти по-зимнему холодно. Хотя почему почти? Может быть календарный ноябрь и считается осенним месяцем, но по факту, здесь, в Сибири, в северных бескрайних лесах – это уже зима. Улица пустовала. Избы стояли тёмные и молчаливые, если люди в них и проснулись, то не спешили показываться. Зачерствевший за ночь снег отчётливо хрустел под ногами в ясной тишине.

Шагавший впереди Натки Никодим ни говорил ни слова. Сгорбился, сунув руки в карманы длинного тулупа, и шёл, не оглядываясь, уверенный в том, что она не посмеет отстать от него. В молчании они вышли на берег Реки, кажущейся чёрной в предрассветных сумерках, где у кромки воды их ждали три такие же нахохлившиеся и бессловесные фигуры: проверяющий с охранниками.

Никодим остался на берегу, так ничего и не сказав, зато галантно подав Натке руку, когда она делала шаг с земной тверди на зыбко колеблющееся дно ждущей своих пассажиров лодки. И только там, уже сев на узкую скамью, осмелилась, наконец, спросить:

– Куда вы меня везёте? Зачем?

Дмитрий Валентинович, сидящий на носу, ответил не оборачиваясь, но сразу, словно ждал вопроса:

– В лабораторию везём. Проверить, насколько ты в свои молодые годы успела износиться.

– В смысле?

На этот раз проверяющий повернулся. Вокруг было ещё слишком темно, чтобы Натка могла различить выражение его лица, но оно показалось ей презрительным.

– В смысле, пройдёшь медицинское обследование и сдашь анализы, в результате чего будет видно, как сильно отразился на общем состоянии твоего организма тот образ жизни, что ты до сих пор вела.

Натка надеялась, что плеск вёсел за бортом заглушил невольно вырвавшийся у неё вздох облегчения. Значит, ещё не тесты! Ещё есть время насладиться хорошим самочувствием, к которому она до сих пор не могла привыкнуть, и которому удивлялась каждое утро, выныривая из сна.

– А если состояние моего организма окажется хреновым? Это что-то изменит?

Бородавка пожал плечами.

– Для проведения тестов – ничего. Но если мы увидим, что твоё здоровье позволяет выносить и родить ребёнка, то можешь воспользоваться этой возможностью. А нет, так нет. Заведомо больных детей плодить точно не стоит.

– Зачем вам дети? – Натка пренебрегла советом Бори, всё-таки задала волнующий её вопрос, и напряглась всем телом, ожидая последствий.

– Как это зачем? – преувеличенно изумлённым тоном переспросил Дмитрий Валентинович, – Мы все здесь очень любим детей!

И словно этим всё объяснялось, он отвернулся, устремив взгляд на постепенно приближающийся противоположный берег Реки…

…До сих пор, когда Натка слышала про лабораторию, ей воображалось футуристического вида здание, подобно космическим станциям на других планетах. Откуда взялась такая фантазия, она бы и сама не смогла объяснить, но ясно представляла серебристые закруглённые стены, окна-иллюминаторы, герметичные двери, и почему-то множество торчащих во все стороны антенн.

Но её ждало немалое разочарование, когда вслед за проверяющим углубившись в лес, который на этом берегу подступал вплотную к воде, она увидела продолговатые деревянные бараки, вроде тех, что «украшали» окраину её родного посёлка. Отличие было разве что в окнах – сияющие белизной стеклопакеты ярко и неуместно выделялись на фоне поеденных жучком бревенчатых стен.

Наверное растерянность отобразилась на Наткином лице слишком явно, или же Дмитрий Валентинович уже привык к подобной реакции новичков, но он повернулся и снисходительно обронил:

– Никогда не доверяй первому впечатлению, Наталия, смотри глубже.

И, переступив порог ближайшего из двух вытянувшихся напротив друг друга одноэтажных бараков, Натка поняла, что он имел в виду.