Текст книги "Ночь поцелуев"

Глава 8

Проведя четыре часа в карете наедине с лордом Димсдейлом, Кейт решила, что самое интересное в спутнике – это корсет. До поездки она даже не подозревала, что мужчины тоже носят корсеты.

– Ужасно давит, – пожаловался Алджернон. – Но ничего не поделаешь: чтобы быть красивым, надо страдать. Так, во всяком случае, говорит мой камердинер.

Кейт ненавидела страдания и искренне радовалась тому обстоятельству, что портнихи не успели ушить дорожный костюм Виктории до состояния безупречной элегантности. Сейчас он свободно и удобно болтался на ней, не сковывая движений.

– Даже подкладки не помогают, – раздраженно признался Алджернон.

– А где у вас подкладки? – уточнила Кейт. Впрочем, можно было и не спрашивать: одного взгляда на неестественно раздутую грудь оказалось достаточно.

– Сейчас все костюмы шьют с подкладками, – пояснил лорд Димсдейл, уклоняясь от ответа. – Я не стал бы обсуждать с вами столь интимные подробности, не будь вы родственницей. Ну или почти родственницей. Не возражаете, если уже сейчас начну называть вас Викторией? Я плохо запоминаю имена и боюсь оконфузиться в обществе.

– Ничуть не возражаю, – заверила Кейт. – А как обращается к вам сестра?

– О, она называет меня просто Элджи, – воодушевился лорд Димсдейл. – Надеюсь, вы последуете ее примеру. Что мне особенно нравится в Виктории – так это простота и полное отсутствие церемоний. С первой же встречи она начала называть меня Алджерноном, а вскоре сократила имя до Элджи. Вот тогда-то я и понял, – таинственно добавил он.

– Что поняли?

– Понял, что мы с ней предназначены друг другу. Да, это судьба. И она, и я сразу почувствовали удивительную близость и родство душ.

Кейт придерживалась несколько иного мнения: удивительная близость свидетельствовала не о предназначении свыше, а всего лишь о дурном воспитании и предосудительном отсутствии дуэньи. Очаровательная интимная простота Виктории – как на словах, так и на деле – стала возможной лишь при попустительстве матери; вероятнее всего, вполне сознательном. Не исключено даже, что Марианна намеренно поощряла разного рода неприличные вольности.

Сама Кейт скорее наложила бы на себя руки, чем вышла замуж за Элджи, однако обожание Виктории вполне понимала. Молодой человек излучал доброту и душевное тепло, которых так не хватало в постоянном общении с расчетливой, черствой, эгоистичной Марианной.

– Скорее бы уже приехать в замок, – с трудом скрывая нетерпеливое раздражение, произнес лорд Димсдейл. Да, сидеть виконту было очень неудобно: даже воротник оказался настолько высоким и жестким, что натирал уши, – а вот Кейт уютно устроилась на подушках и наслаждалась приятным отдыхом. Обычно к этому времени дня она уже несколько часов проводила верхом.

– Встреча с дядей не внушает беспокойства? – поинтересовалась она.

– Вот еще! Приехал из какого-то захолустья, которое высокомерно называется великим герцогством, хотя здесь, в Англии, считалось бы просто маленьким графством. Разве это государство? Смешно! Непонятно, с какой стати он вообще носит титул.

– На континенте, кажется, существует немало небольших княжеств, – неуверенно предположила Кейт. Газет Марианна не выписывала, так что познания о мире приходилось черпать из книг, тайком позаимствованных из отцовской библиотеки. Впрочем, пустот на полках мачеха даже не замечала.

– Я надеялся, что представлю вас и уже утром можно будет уехать, однако принц требует, чтобы вы непременно остались на бал, – в письме он особенно это подчеркивает. Наверное, боится, что гостей окажется недостаточно. – Он повернулся и посмотрел Кейт в глаза. – Матушка считает, что дядя намерен за вами поухаживать.

– Нет, не за мной, – уточнила Кейт, – а за моей единокровной сестрой.

– Да уж, история достойна мелодрамы, – мрачно заметил лорд Димсдейл. – Должен признаться, что искренне верил в существование полковника. Ну а вчера вечером миссис Долтри сообщила правду. Глядя на нее, ни за что не заподозришь подвоха. Если матушка узнает об истинном происхождении моей невесты, свадьбе не бывать.

Кейт как раз считала, что внешность мачехи в полной мере соответствует нраву, однако возражать не стала, а подчинилась смутному чувству семейной солидарности и молча кивнула.

– Вовсе не обязательно сообщать леди Димсдейл тайну рождения Виктории. Я, во всяком случае, не обмолвлюсь ни единым словом.

– Как бы там ни было, а я люблю ее и обязан жениться. Раз матушка требует благословения принца, значит, необходимо это благословение получить. И дело с концом.

Кейт одобрительно похлопала спутника по руке. Должно быть, расположить такое количество мыслей в логическом порядке было нелегко, и она искренне порадовалась успеху лорда Димсдейла. В то же время здоровый страх перед матерью вполне объяснял редкую покорность, с которой бедняга согласился жениться по первому же требованию Марианны.

– Должно быть, мы уже едем по землям принца, – предположил Алджернон после долгого молчания. – В Ланкашире у него невероятно обширные угодья. Брат моего отца считает неправильным, что родные английские просторы принадлежат иностранцу. Конечно, принц учился в Оксфорде и все такое, однако, что ни говори, чужая кровь в его венах присутствует.

– Равно как и в ваших, – вставила Кейт. – Вы ведь связаны с ним по материнской линии?

– Ну, матушка… – Лорд Димсдейл не договорил. Судя по всему, он считал себя чистокровным англичанином. – Вы понимаете, что я имею в виду.

– А вы когда-нибудь встречались с принцем?

– Раз-другой, еще в детстве. Какой он мне дядя? И старше-то всего лет на десять. С какой стати я должен тащить к нему свою невесту? Подумаешь, его высочество!

– Ничего, спектакль скоро закончится и жизнь войдет в нормальное русло, – успокоила Кейт.

– Принцу срочно нужны деньги, – сообщил лорд Димсдейл. – Говорят, ради приданого он обручился с…

Однако ценная информация утонула в оглушительном шуме. Возница внезапно закричал и дернул экипаж вправо, колеса отчаянно заскрежетали, собаки возмущенно затявкали. К счастью, карета остановилась, но не перевернулась, а второй экипаж, где ехали Розали, камердинер лорда Димсдейла и чемоданы, замер в нескольких дюймах от первого.

Алджернон одернул слегка задравшийся жилет.

– Посмотрю, что произошло. Дело мужское. – Выглядел он при этом на все свои восемнадцать лет, ни днем старше. – А вы оставайтесь здесь, в безопасности. Скорее всего сломалась ось. Ну или еще что-нибудь в этом роде.

Кейт позволила джентльмену выйти первым, а потом поправила дорожную шляпку и спустилась следом.

Возница без особого успеха пытался успокоить лошадей, в то время как лорд Димсдейл согнулся до земли в нижайшем поклоне.

Неподалеку на огромном гнедом жеребце сидел человек, который не мог быть никем иным, кроме как самим принцем. Впрочем, против солнца удавалось рассмотреть лишь темный силуэт, и силуэт этот оставлял впечатление силы, но не опасной, а сдержанной, подчиненной разуму и воле.

Кейт прикрыла глаза ладонью как раз в ту секунду, когда всадник легко спрыгнул на землю. Темные волосы до плеч делали его похожим на актера, собравшегося предстать в образе то ли короля Ричарда III, то ли Макбета.

Впрочем, спустя мгновение стало ясно, что принц похож не столько на Макбета, сколько на Оберона, короля фей, – в первую очередь благодаря широко поставленным, чуть раскосым, с экзотическим блеском глазам. Должно быть, сказывалась та самая «чужая кровь», о которой высокомерно рассуждал Элджи.

К тому же говорил он с легким, но заметным акцентом, удивительно гармонировавшим и с густыми длинными волосами, и с яркими глазами. Было в этом человеке что-то необыкновенное: живое, дерзкое и горячее, – незаметное в тех бледных и скучных англичанах, которых доводилось встречать каждый день.

Кейт поняла, что рассматривает незнакомца в упор, и поспешила отвести взгляд. К счастью, пока принц ее не заметил.

Должно быть, он давно привык находиться в центре внимания и принимать поклонение подданных, а потому весьма снисходительно кивнул согнувшемуся в три погибели юнцу. Свита тоже спешилась и обступила господина плотным кольцом. Джентльмен слева в точности соответствовал представлению Кейт о придворных: завитой, напомаженный и пестрый как павлин. Был здесь даже паж в красной с золотом ливрее. В целом компания напоминала группу охотников. Королевская охота, иначе и не скажешь.

И вот наконец принц обратил внимание на путешественницу.

Окинул холодным взглядом, словно молочницу на обочине дороги. В темных глазах не промелькнула даже искра интереса – лишь трезвый расчет, словно она хотела продать молоко, а ему это молоко показалось кислым. Судя по выражению лица, грозный владыка мысленно снял с нее слишком тяжелый, громоздкий дорожный костюм и теперь рассматривал засунутые в корсет свернутые чулки.

Кейт слегка склонила голову. Пусть не надеется, что она присядет в глубоком реверансе прямо здесь, на пыльной дороге, да еще перед принцем, для которого важность собственной персоны значила больше, чем хорошие манеры.

Он не произнес ни слова. Не кивнул, не улыбнулся, а просто отвел взгляд, повернулся к лошади, запрыгнул в седло и уехал. Спина его высочества оказалась шире, чем можно было представить. Шире, чем у деревенского кузнеца, шире, чем…

Кейт в жизни не встречала подобной грубости, в том числе и от кузнеца, который нередко оказывался пьяным, а потому имел убедительное оправдание.

Элджи тем временем сообразил, что произошло, и принялся командовать возницей.

– Принц не виноват в том, что наши лошади испугались неожиданной встречи. Быстрее выезжай на дорогу и продолжай путь!

– Цезарь! – позвала Кейт. Песик прилежно облаивал пристяжную, которой ничего не стоило убить его одним движением копыта. – Иди сюда!

Лорд Димсдейл подал знак лакею, однако Кейт тут же его остановила:

– Не надо. Цезарь должен научиться слушаться. – Она достала мешочек с сыром.

Фредди и Коко прижались к юбке, как жадные поросята. Кейт дала каждому по кусочку сыра, а вдобавок еще и погладила. Цезарь наконец-то понял, что упускает возможность подкрепиться.

– Иди сюда! – повторила Кейт.

Пес немедленно вернулся, и она протянула лакомство.

– Вот еще забота, – недовольно проворчал Элджи.

– Да, – согласилась Кейт и вздохнула.

– Но с вами они ведут себя намного спокойнее. Виктория слишком мягкосердечна. Подумать только, что случилось с ее губой!

Как только путешественники снова сели в карету, лорд Димсдейл благоговейно сообщил:

– Это был мой дядя, принц.

– Выглядит очень внушительно, – согласилась Кейт.

– Можете представить, что бы случилось, узнай его высочество о происхождении Виктории? – Мысль привела Алджернона в ужас.

– Интересно, какой окажется его собственная невеста?

Кейт вспомнила темный силуэт на фоне солнца. Этот необыкновенный человек мог жениться исключительно на сияющей драгоценностями принцессе из какой-нибудь далекой сказочной страны.

– У русских женщин темные волосы, – сообщил Элджи, стараясь сделать вид, что понимает, о чем говорит. – Конечно, можно было бы вас представить, но я подумал, что будет лучше, если принц не обратит на вас внимания, до тех пор пока… – Он неопределенно махнул рукой. – Ну, вы понимаете. Пока вы не изменитесь.

До этой минуты спутника ни капли не смущало то обстоятельство, что Кейт заметно уступала Виктории в красоте.

– Простите, – извинилась она.

– За что? – не понял Элджи.

– За то, что меня не так приятно показывать влиятельному родственнику, как вашу невесту. Принц наверняка сумел бы оценить ее красоту и очарование.

Лорд Димсдейл был слишком молод, чтобы притворяться, а потому признался:

– Конечно, очень жаль, что Виктории здесь нет. Но с другой стороны, так даже лучше. Вдруг она увидела бы принца и решила… – Он грустно умолк.

– Виктория в вас души не чает, – заверила Кейт, очень гордая тем обстоятельством, что сумела сдержаться и не добавить: «глупышка». Виктория и Элджи безупречно подходили друг другу: оба такие милые, такие чувствительные и такие… недалекие. – К тому же принц никогда в жизни не женится на девушке, в венах которой не течет голубая кровь. Уверена, что даже дочка герцога окажется для него простушкой, не говоря уже о моей сводной сестре.

Цезарь высунулся в окно и грозно зарычал на проезжающий экипаж.

– На пол! – строго приказала Кейт, и нарушитель спокойствия тут же послушно спрыгнул с сиденья и устроился в ногах. А вот Фредди встал на задние лапы, передние трогательно положил на колени новой хозяйки и тихонько заскулил. Пришлось позволить ему приютиться рядом. Песик преданно прижался крохотным тельцем, свернулся в клубок, закрыл глаза и замер.

– Несправедливо, – заметил Алджернон.

– А в жизни вообще нет места справедливости, – пожала плечами Кейт. – Фредди награжден за то, что не лаял, не рычал, а вежливо попросил взять его к себе.

– Он удивительный, выдающийся, – неожиданно заключил Элджи.

Кейт с сомнением взглянула на Фредди: назвать это кроткое создание выдающимся можно было исключительно от большой любви.

– Я о принце. Матушка сказала, что его высочество успешно окончил Оксфорд и получил ученую степень – кажется, по античной истории. А я даже не потрудился поступить в университет.

Понятно. Значит, принц отличался не только высокомерием, голубой кровью, превосходно сшитым костюмом для верховой езды, но еще и мозгами?

Совсем не обязательно. Разве все эти королевские особы не отмечены признаками вырождения?

– Скорее всего принцы получают ученую степень лишь за то, что почтили университет своим присутствием, – возразила Кейт. – В конце концов, что могут сказать профессора? «Просим прощения, ваше высочество, но вы глупы, как ежик, а потому диплома не получите». Так, что ли?

Несколько оставшихся до замка миль мисс Долтри старательно взращивала в душе росток презрения к человеку, чьи волосы так романтично развевались на ветру. Да, он носился по лесу в окружении надушенных придворных и даже не потрудился по-человечески поздороваться.

Счел ее недостойной внимания, что само по себе казалось унизительным, но вовсе не неожиданным. Она и в самом деле не заслуживала его пристального взгляда.

Честно говоря, вспоминать о том, как он смотрел, оказалось очень занимательно. Оставалось протянуть несколько дней. А потом можно будет забрать перешитые платья и уехать в Лондон, чтобы найти своего человека, спутника жизни.

Она мысленно представила принца. Нет, такой герой ей не нужен. Скорее подошел бы кто-нибудь похожий на сквайра Мамлука, чьи угодья граничат с поместьем отца. Милейший человек, обожает жену и девятерых детей. Да, вот о каком муже она мечтает: о приличном, честном, благородном и очень-очень добром.

Кейт невольно улыбнулась, и неожиданная улыбка привлекла внимание спутника.

– А вы заметили жилет мистера Тулуза? Высокого джентльмена в полосатом костюме? – Алджернон явно сомневался в собственной безупречности.

– Ваш тоже очень хорош, – заверила Кейт.

Лорд Димсдейл посмотрел на свою неестественно выпяченную грудь.

– Мне тоже так казалось… вернее, кажется. Но его жилет…

Как выяснилось, обоим было о чем помечтать.

Глава 9

Кейт плохо разбиралась в архитектуре: скромные познания ограничивались гравюрами в отцовских книгах. Замок Поумрой представлялся ей скоплением волшебных башенок, ажурных решеток и сияющих на солнце розовых стен.

Вместо этого взору открылось массивное суровое строение, больше всего напоминавшее неприступное военное укрепление. Две громоздкие круглые башни лишь усиливали впечатление агрессивной мрачности. Ничего лиричного в характере замка найти не удалось: он хмуро смотрел на пришельцев узкими окнами, как будто подозревал в злом умысле всех и каждого.

Экипаж покатился по засыпанной гравием дорожке, миновал приземистую каменную арку и въехал во двор. Дверь распахнулась. Кейт оперлась на руку одного из лакеев Марианны, который в путешествии исполнял обязанности грума, и спустилась по узкой откидной лесенке. Народу вокруг оказалось столько, что сразу захотелось наклониться и заглянуть под карету: неужели кого-то случайно задавили?

Люди сновали взад-вперед, очевидно, занятые какой-то важной работой. Вот запряженная осликом повозка, нагруженная мешками с предназначенным в стирку бельем, едва не налетела на человека с длинной палкой на плече, с которой свисало не меньше дюжины рыбин солидного размера. Он, конечно, направлялся на кухню. Следом спешил еще один, с корзиной, в которой копошились пушистые желтые цыплята. Двое мальчишек с огромными букетами роз с трудом избежали нежелательного купания: оставалось надеяться, что горничная выплеснула всего лишь грязную воду и ничего больше.

Лакеи в строгих элегантных ливреях быстро проводили гостей по вымощенному плитами внешнему двору, через арку, во двор внутренний, где царила совсем иная, спокойная и благопристойная, атмосфера. Казалось, замок яростно оборонялся от внешних врагов, но приветливо встречал гостей.

Последние лучи солнца золотили стекла окон и, подобно огням рампы, освещали обитателей, больше похожих на придворных великолепного французского двора: благородных, нарядных, раскованных.

Мрачный, настороженный, суровый с виду замок на самом деле оказался уютным, ярким, симпатичным и гостеприимным.

Кейт по-настоящему испугалась. Разве место здесь ей – самозванке, только что вышедшей из экипажа в чужом, дурно сидящем костюме? Кем она намерена притвориться?

Одного взгляда на Алджернона оказалось достаточно, чтобы понять: лорд Димсдейл тоже ощущает себя далеко не в родной тарелке. Оживленное общество элегантных, красивых, раскованных аристократов, непринужденно обращавшихся друг к другу по-французски и по-немецки, превзошло самые смелые ожидания.

А ведь в скором времени испуганному молодому человеку предстояло стать ее родственником, мужем сестры.

– Выглядите просто замечательно, – постаралась поддержать будущего зятя Кейт. – Посмотрите, как старомодно одет вон тот джентльмен!

Честно говоря, она понятия не имела, что модно, а что старомодно, но в данном случае ошибиться было трудно. Означенный господин обходился вообще без воротника, в то время как у Алджернона воротников было целых три.

Лорд Димсдейл проследил за взглядом спутницы и заметно повеселел.

– О Господи! Что за пуговицы!

Гостей встретил любезный человек, представившийся мистером Бервиком, дворецким, и объявил, что лично покажет мисс Долтри и ее горничной отведенные им комнаты в западном крыле, а лакей проводит господина племянника и его камердинера в восточное крыло.

Он повел гостью по длинным пустым коридорам, освещенным прорубленными в толстых стенах узкими окнами, а затем через просторную комнату, украшенную старинным гобеленом с изображением двух рыцарей верхом на конях.

Кейт зачарованно смотрела по сторонам. Все вокруг казалось невероятно интересным и вызывало множество вопросов: например, каким образом удавалось отапливать замок зимой, если большинство окон до сих пор оставались незастекленными? И что случалось, когда сквозь эти стрельчатые щели захлестывал дождь? Наверняка подобное происходило нередко: у английской погоды свои законы. Кейт на миг остановилась и выглянула во двор. Выяснилось, что вдоль стены предусмотрительно выкопана дренажная канава для отвода воды. Сама же стена оказалась невероятно толстой: чтобы достать до противоположного края подоконника, не хватило и вытянутой руки.

Бервик учтиво замер в ожидании.

– Я изучила дренажную систему, – пояснила гостья.

– Чтобы уменьшить давление ветра, в окнах предусмотрен наклон, – сообщил дворецкий и пошел дальше. – Западное крыло прямо перед нами, а это главная галерея. Все комнаты расположены вдоль коридора. Ваша – предпоследняя слева. Я специально выбрал ту, которая выходит во внутренний двор, поскольку с противоположной стороны по ночам может быть прохладно – даже в такую мягкую погоду, как сейчас.

Вдоль галереи через равные промежутки располагались двери, по обеим сторонам украшенные лепными пилястрами. Кейт взглянула и рассмеялась: на каждом пилястре сидел херувим – толстенький, лукавый, весело улыбающийся. Со стены над ее дверью тоже смотрели двое: слева шаловливый мальчишка с цветами в волосах, а справа – строгий маленький священник с красивыми крылышками вместо шейного платка.

Кейт застыла посреди коридора и не сдвинулась с места до тех пор, пока не рассмотрела каждый из удивительных барельефов. Бервик ждал терпеливо, без тени раздражения.

– Как они здесь появились? – изумленно спросила гостья.

– Насколько мне известно, в начале шестнадцатого века старший сын четы Поумрой отправился в путешествие по Италии и увлекся творчеством итальянских скульпторов – настолько, что похитил одного из них и привез беднягу сюда. Мастер до такой степени обиделся на бесцеремонное похищение, что изобразил всех обитателей замка в виде херувимов, а когда закончил работу, сбежал в маслобойке и бесследно исчез.

– Молодой лорд сумел вывезти из Италии скульптора? – изумленно уточнила Кейт.

Бервик кивнул.

– Вот ваша комната, мисс Долтри. Пожалуйста, не стесняйтесь. Если потребуется помощь, сразу звоните.

Дворецкий любезно показал, где расположен шнурок звонка и как достать из-под высокой кровати хитроумно спрятанную оловянную ванну, окинул комнату критическим взглядом, серьезно посмотрел на розы в хрустальной вазе, словно убеждая цветы стоять как можно дольше, и с достоинством удалился.

– О, мисс! – воскликнула Розали. – Мы шли сюда целый час. А каменный пол такой холодный, что ноги замерзли даже в ботинках. Вот уж где я не хотела бы жить!

– Правда? – удивилась Кейт. – Зато как интересно! Словно попали в сказку!

– Нет, такие сказки не по мне, – продолжала ворчать горничная. – Зимой здесь, должно быть, ужасно сыро. Вот дотроньтесь до стены возле окна. Ух, до чего холодная! Наверное, во время дождя здесь пахнет плесенью. Нет ничего лучше нашего Ярроу-Хауса: деревянные панели на стенах, унитаз с канализацией. Унитаз мне очень нравится.

– Но для того чтобы построить этот замок, люди не боялись совершать преступления, – мечтательно заметила Кейт. – Интересно, какими были эти Поумрои? Я успела рассмотреть один портрет: у джентльмена был решительный подбородок, четко очерченный рот и орлиный нос. Может быть, именно он и похитил итальянского скульптора?

– Неправильный поступок, – осудила Розали. – Мне однажды довелось видеть итальянца – на ярмарке. Он был так мал, что действительно без особого труда уместился бы в маслобойке. Когда же лакеи принесут ваши чемоданы? В комнате такие большие шкафы, что, пожалуй, удастся развесить все платья мисс Виктории. Очень удобно.

Бервик оказался превосходным хозяином: не прошло и минуты, как в дверь постучали. На пороге возникла вереница лакеев. Они принесли багаж и горячую воду.

А вскоре Кейт с блаженным вздохом погрузилась в ванну. Уже много лет она не проводила дни так пассивно, как сегодня: положение падчерицы не позволяло отдыхать даже по воскресеньям и праздникам, – но почему-то путешествовать в карете оказалось не легче, чем весь день скакать верхом.

– Не хотелось бы вас торопить, мисс Кэтрин, – нарушила тишину Розали, – но мистер Бервик предупредил, что, как только прозвенит звонок, вам необходимо спуститься по всем этим лестницам и явиться в серебристую гостиную. Понятия не имею, где она находится, но думаю, что за дверью уже стоит слуга, готовый проводить. Честно говоря, волнуюсь, подойдет ли это платье.

Кейт неохотно вылезла из ванны, но не позволила Розали ее вытереть.

– Я давно не ребенок и отлично справлюсь сама, – решительно заявила она, почти силой отнимая полотенце.

– Это неприлично, – отозвалась Розали, уступая с видимой неохотой.

– Но почему же? – возмутилась Кейт. – Почему леди не может сама вытереться? Если уж на то пошло, неприлично, когда к обнаженному телу прикасаются посторонние руки!

– Придется смириться, – мудро успокоила горничная. – Истинные леди никогда не вытираются сами. Это не обсуждается.

– Боже милостивый! – вздохнула Кейт. – Кажется, мне уже поздно мечтать о столь высоком звании. Без волшебной палочки ничего не получится.

– Вы и так леди, – убежденно провозгласила Розали. – Благородство у вас в крови.

Она заплела госпоже волосы, шпильками закрепила косы на затылке и надела кудрявый парик светло-сиреневого цвета, к которому прилагалась украшенная драгоценностями лента – чтобы крепче держался.

Платье нежного сливочного оттенка было щедро расшито жемчугом. В корсаж Розали вшила небольшие карманчики, куда вставила восковые пластины в форме конусов. Фигура сразу приобрела женственную выразительность.

– Неплохо! – сдержанно оценила Кейт, посмотрев на себя в зеркало.

– Неплохо? – обиделась Розали. – Просто чудесно, мисс. Настоящая красавица!

Кейт повернулась боком. Платье было собрано под четко очерченным бюстом (восковым) и мягкими волнами ниспадало на землю. Из-под подола выглядывали лишь кончики туфель, тоже расшитых жемчугом.

– С удовольствием обула бы вас в хрустальные башмачки, да они годятся только на один вечер, а сегодня всего лишь семейный обед, – проворчала Розали. – Вряд ли кому-нибудь придет в голову рассматривать туфли.

Кейт снова повернулась лицом к зеркалу и окинула собственное отражение критическим взором.

– Выгляжу совсем как мачеха, – наконец прозвучал строгий приговор.

– Ничего подобного!

– Как будто хочу казаться юной девушкой и изо всех сил пытаюсь молодиться.

– Но ведь вы… – Розали замолчала. – Вы вовсе не старая. Должны…

– Нет, – обреченно возразила Кейт. – Зачем себя обманывать? Особа не первой молодости. Ничего не имею против возраста, но притворяться не хочу. Понимаешь, о чем я? Мачеха пытается притвориться, что ей все еще тридцать.

– Напрасно себя оговариваете! – возмущенно запротестовала горничная. – Сколько вам, двадцать?

– Двадцать три, – печально ответила Кейт. – К тому же я очень устала. Наверное, найдутся особы моего возраста, которые с восторгом появились бы в этом наряде, но только не я. Я в нем выгляжу… отвратительно.

– Видите ли, мисс, – обиженно пояснила Розали, – портниха четыре часа подряд горбилась над этим платьем, а я собственными руками лепила восковые вкладки. Так уж будьте добры, уважьте.

Кейт быстро ее обняла.

– Понимаю, что веду себя неблагодарно, и прошу прощения. Какая, собственно, разница, что надеть? Мое дело – жеманно улыбаться принцу, чтобы он одобрил брак лорда Димсдейла с Викторией, и больше ничего.

– А еще отправиться на бал, – настойчиво напомнила горничная. – Я привезла целых три бальных платья, но еще не успела…

– Обсудим, когда придет время. – Кейт твердо отстаивала собственное мнение. Она уже окончательно решила, что на балу восковой груди не будет. Но зачем же заранее обрекать Розали на переживания и бессонную ночь?