Текст книги "Комната страха"

Глава 5
Заброшенная усадьба

Городок оказался действительно совсем небольшим. Хотя и с церковью, ратушей, лавками-мастерскими. Поскорее выбравшись из холодных каменных ущелий узких средневековых улочек, Ева вышла на проселочную дорогу. Вела она в луга и обработанные поля.

Идиллическая картина, представшая глазам Евы, отдавала золотым веком. Не хватало пастушек и свинопасов, танцующих менуэт. Зато имелись в изобилии кучерявые облачка, бодро бегущие по эмалевому небу, а под ними нежные козочки и сытые коровки.

Свернув на тропинку, путешественница углубилась в прохладу леса. Ей вспомнилась другая прогулка, в таком далеком, но весьма похожем лесу. Только здесь лето уже вошло в полную силу. Цвет зелени уже не был таким юным и свежим, слегка запылился и вылинял. Как и небо, которое утратило свою злую весеннюю синь, став спокойным и добродушно-бледным. Но гулять было чрезвычайно приятно, ноги сами несли Еву, напевавшую венский вальс и размахивавшую при этом плетеной сумкой, в которой скучали совершенно забытые дневники Лары.

Внезапно деревья галантно расступились, и на открытой площадке, буйно поросшей разнотравьем, показался дом. Строение настолько гармонировало с окружающим его лесом, что Ева ему даже не удивилась. Это был заброшенный дом, трехсотлетней постройки, двухэтажный. Красная нормандская крыша, высокая, с рядом мансардных окон, имела местами обвалившуюся черепицу. По некогда желтому фасаду двумя рядами выстроились пыльные окна с битыми стеклами. Мансардные окна были забиты досками.

Помедлив в нерешительности несколько минут, Ева осторожно ступила на запущенный газон за границы лесной тени и направилась к дому. Вблизи он оказался просто развалиной. Целые материки штукатурки обвалились так, что обнажилась не только драная плетенка, но и каменные стены. Встав на носочки, она попыталась заглянуть внутрь. За пыльными стеклами с плотной вуалью паутины ничего невозможно было разглядеть.

Постояв перед домом, Ева уже было решила вернуться на лесную тропинку. Но после краткой и отчаянной борьбы любопытство одержало сокрушительную победу над осторожностью, и она двинулась вокруг в надежде найти более удобный вход, чем оконный проем, лишенный стекол. Улыбка фасада была щербатой, как оскал попрошайки, – многие стекла отсутствовали.

Путешествие ее было недолгим. Сразу же за углом открывалась стена, весь первый этаж которой состоял из французских окон-дверей с некогда белыми решетками деревянных переплетов. Вторая дверь от угла была гостеприимно распахнута, и последние сомнения растворились как дым. Ева вошла в дом, переступив неопределенного происхождения доску на пороге. Полутьма мягко обняла ее со всех сторон. И хотя снаружи день уже утратил свою яркость, подумывая клониться к закату, Еве все же пришлось переждать несколько секунд, привыкая к темноте замкнутого помещения.

Наконец, из тьмы постепенно стали проявляться предметы, населяющие комнату. Гостиная – судя по обстановке. Покрытые чехлами диваны. Маленькие столики, некоторые из них даже стояли, а не, позорно сдавшись, валялись в беспорядке, как большинство из поломанных стульев. С голых стен свисали отставшие обои. На потолке оставалась лепнина, обозначавшая место пребывания люстры, но сейчас пустой крюк укоризненно отмечал центр венка из гипсовых листьев и фруктов.

Из-за скудного освещения все было представлено в черно-белой палитре. К тому же все поверхности были густо припудрены пылью и мелким сором. Оставляя следы на пыльном полу, Ева прошла сквозь гостиную к двери и, повернув медную ручку, открыла дверь в следующее помещение.

Она попала в первый зал перед входом. Над входной дверью – полукруг фонарного окна. Здесь уже было больше предметов – корзины, коробки, сложенные штабелями доски, предназначенные для заколачивания оконных и дверных проемов. Старая, сломанная мебель сносилась сюда, видимо, со всего дома. Несколько деревянных лестниц, сундуков и ящиков загромождали почти все свободное пространство.

Не найдя здесь ничего интересного, Ева поднялась по лестнице на второй этаж. Здесь уже было больше свидетельств о прежних владельцах. Сначала шел каминный зал, с кушеткой и креслами, полукругом сгрудившимися перед небольшим камином. Над ним висело зеркало в золоченой барочной раме.

Каминная полка была завалена щебнем вперемешку со статуэтками и маленькими шкатулками. На окнах сохранились тяжелые бархатные шторы с пышными кистями. Правда, мебель и шторы уже давно выцвели, и все предметы приобрели однородный непонятно-серый оттенок.

На полу лежал ковер, густо заросший богатым слоем пушистой пыли. Шелковая обойная ткань печальными лохмотьями свисала со стен, за которые все еще цеплялись картины в богатых рамах или целые семейства фотографий, жавшихся друг к другу в страхе перед стиравшей все изображения серостью.

Разглядеть картины и фотографии было невозможно, не только из-за плохого освещения, но также из-за пыли и плесени, за долгие годы спрессованной сыростью в плотную корку, лежавшую поверх сюжета.

Оглядевшись наскоро (все же она считала себя незваным гостем, без разрешения хозяев вторгшимся в частные владения), Ева пошла дальше. Обогнув кадки с давно погибшими растениями и слегка поразмышляв над выбором – остаться на втором этаже или подниматься, – она ступила на винтовую лестницу, увлекавшую наверх.

Перила, отполированные до гладкости мрамора, были столь же холодны. В медальонах на стене вдоль лестницы были замурованы щекастые путти, повсюду виднелись могилы пальм и фикусов.

Вдруг впереди за невидимым поворотом лестницы раздался душераздирающий стон. Ева, замерев, прислушалась, но в мертвенной тишине больше не раздавалось ни звука. Прошло несколько секунд. Она уже почти убедила себя в том, что страшный шум ей попросту послышался, но тут с мягким стуком ей под ноги сверху скатился странный предмет. Не веря своим глазам, Ева нагнулась, чтобы рассмотреть поближе нечто, что на первый взгляд показалось белой перчаткой, набитой песком.

Первая волна тошноты свела судорогой живот. Но остановиться Ева уже не могла и машинально наклонилась к странному предмету, чтобы рассмотреть его как следует. Это была не перчатка – увы, первое впечатление оказалось обманчивым. Это была кисть. Причем, судя по свежепоблескивавшему срезу, совсем недавно отделенная от остальной руки.

– Я буду весьма признателен, если вы все же воздержитесь от обморока… – Макс, бесшумно спустившийся с лестничной площадки, не успел договорить, как Ева упала на ступеньки у его ног. Он все же закончил фразу, с легким вздохом: – хотя бы ближайшие полчаса.

Дальнейшее его поведение не отличалось оригинальностью. Не обращая внимания на свою сотрудницу, он ловко подхватил кисть руки и поместил ее в приготовленный пакет. Все эти манипуляции Макс проделал с хладнокровным спокойствием, будто для него это было вполне привычным занятием.

Оглянувшись на все еще отсутствующую подчиненную, он снова исчез за поворотом лестницы на следующем этаже, откуда уже раздавался стон. Спустя несколько минут снаружи послышался вой сирен, визг тормозов и громкие стуки в дверь. Но Ева, счастливо лишенная возможности следить за разыгрывающейся драмой, пришла в себя уже в карете «скорой помощи», пропустив изрядный кусок действия. Очнувшись в грохочущей по ухабам коробке, она застала за внимательным разглядыванием собственной скромной персоны три пары глаз.

– Симпатичная, – констатировал молодой врач.

– Много ты понимаешь, Поль, – проворчал обладатель пышных белоснежных усов, укрывающих добрую половину лица.

Макс ограничился молчанием столь угрожающего характера, что юноша, названный Полем, тут же стушевавшись, занялся своим пациентом. Усатый старикан как раз и был тем злосчастным, теперь уже бывшим обладателем кисти руки, принятой Евой за перчатку. Он возлежал на носилках, устроенных у стенки, противоположной той, у которой находилась Ева. Рука его, прижатая к груди, забинтованная в области запястья, заканчивалась слишком рано, как раз там, где и должна была находиться кисть. Под его каталкой стоял переносной чемоданчик-холодильник, в котором в данный момент находилась часть его тела.

– Что случилось? – Невзирая на откровенную глупость вопроса, Ева все же решилась задать его своему начальнику.

– Как вы себя чувствуете? – По своей привычке отвечая вопросом на вопрос, Макс казался даже встревоженным за ее здоровье. Мило.

– Мне уже лучше. – Ева почти привыкала исполнять роль местной дурочки и попыталась самостоятельно достроить фрагменты истории, выпавшие из общей картины благодаря ее временному отсутствию.

Возможно, несчастный случай. В конце концов, не мог же Макс втайне заниматься преднамеренным расчленением лиц пожилого возраста. К тому же старичок и в самом деле благообразный и удивительно спокойный для пострадавшего таким страшным образом. Лишиться левой руки и, разъезжая в карете «скорой помощи», препираться с этим… Полем!

К Максу старик никаких претензий явно не имел, даже напротив, взирал на угрюмо помалкивавшего координатора с благоговением и радостью. Ну, тоже довольно странно. Может, он сумасшедший? Старичок, в смысле. Хотя и Макс для нормального человека слишком часто стал попадать в странные истории. Взять, например, ее, Еву. Перманентно падающая в обмороки сотрудница на спецзадании, отлынивающая всеми правдами и неправдами от спецрасследования.

«Куда-то я не туда думаю», – недовольно прервала себя Ева.

Машина остановилась перед освещенными стеклянными дверями госпиталя. Здесь их уже поджидала бригада хирургов, с деловитой торопливостью укатившая пострадавшего господина, не забыв холодильную камеру с рукой.

Еву на каталке спустили из машины Макс и Поль. Ни о чем ее не спрашивая, они покатили носилки внутрь здания с такой же скоростью, с какой удалился предыдущий кортеж. Ну уж этого вытерпеть было невозможно! Проявив чудеса акробатики, Ева ухитрилась спрыгнуть с каталки и встала посреди приемного покоя, решительно сложив руки на груди.

– Мадемуазель, как можно! – в ужасе от ее упражнений, возопил несчастный Поль, с трудом остановив разогнавшиеся носилки. – Вам нужна срочная помощь!

– Ева, обследование действительно необходимо. – Макс говорил гораздо спокойнее и значительно тише.

– Я чувствую себя прекрасно! – с апломбом заявила Ева и добавила, обращаясь к остолбеневшему от подобной наглости Полю: – Благодарю вас, но я предпочитаю вернуться в отель.

– Не забывайте, вы совсем недавно перенесли серьезное испытание, – Макс взывал к ее разуму, пытаясь говорить одновременно мягко, но внушительно, – и слишком рано тогда ушли из больницы.

Поль, терявший терпение, крутил головой от одного к другой, не понимая ни слова из их разговора. Однако ясно было как день – мадемуазель не в себе и господин куда более разумный человек. Только вряд ли удастся убедить в чем-либо такую, как она. Вон как сверкает глазищами – того и гляди искры посыплются.

– Все в порядке, – утешила она Макса. – Уверяю вас, я чувствую себя как в сказке. И забыть о том печальном пропс… О, простите! О суровом испытании, – она паясничала, уже не пытаясь сдерживаться, – мне забыть никак не грозит, благодарю за напоминание.

– Такие частые потери сознания – слишком серьезный симптом, чтобы не обращать на него внимания. – Макс, к удивлению Евы, даже слегка повысил тон в середине фразы. – Сотрясение головного мозга нельзя игнорировать. Это безответственно, в конце концов.

– Да, я безответственная, но вполне здоровая. – В запальчивости Ева наступала на Макса и, оттеснив его со своей дороги, направилась к услужливо разъехавшимся перед ней стеклянным дверям.

– Но… что же делать? – беспомощно посмотрев ей вслед, спросил расстроенный Поль.

– Все будет в порядке, благодарю вас. Я вернусь через час, Поль. Идите к деду– И ободряюще пожав руку Полю, Макс вышел вслед за Евой.

– Вы двигаетесь не в том направлении. – Догнав Еву, в раздумье стоявшую на ближайшем перекрестке, он подхватил ее под руку и пошел в гостиницу.

– Благодарю вас, – официальным тоном сказала Ева, отдернув локоть. – Может, объясните, что случилось в доме? Для разнообразия, так сказать.

– Обязательно. Если позволите, за ужином. Вот в этом ресторане готовят вполне терпимо.

– Пожалуй, я и правда голодна, – поразмыслив, согласилась Ева. – Но при условии, что вы действительно мне все объясните.

– Хорошо, – обрадовался такой сговорчивости Макс.

Они зашли в маленький уютный ресторанчик, встретивший посетителей мягким светом свечей на деревянных столиках. Заняв местечко в дальнем конце зала, они сделали заказ и молча стали его ждать, пристально вглядываясь друг в друга в попытке угадать мысли. Наконец, первой не выдержав столь длительного молчания, Ева заговорила:

– Итак, что же там произошло?

– Несчастный случай, надо полагать. – Макс явно не собирался пояснять свое краткое резюме. – Как вы оказались в этом доме?

Ошеломленная подобным обращением с ней, Ева потеряла дар речи.

– Это нечестно! – выдохнула она. – Вы же обещали.

– Ну хорошо, хорошо. Бертран Альворадо, старинный друг нашей семьи, нечаянно повредил себе руку. Будем надеяться, что все обойдется. Это был несчастный случай, – еще раз повторил Макс и в свою очередь посмотрел на Еву в ожидании ответа на свой вопрос.

– Нечаянно отрезал себе руку? – недоверчиво посмотрела на него Ева. – Любопытно, чем?

– Мачете, – серьезно ответил Макс.

– Угу– Ева отодвинула от себя тарелку с салатом. – И что, каждый житель этой прелестной местности носит при себе достаточно острый предмет на случай, если ему нестерпимо захочется расстаться с какой-нибудь частью своего тела? – язвительно поинтересовалась она.

– Он из древнего кастильского рода, – дал Макс пояснение, на его взгляд исчерпывающее. Ева так не думала.

– Древнего кастильского? Ну, тогда все понятно. Только все равно неясно, зачем славному представителю этого древнего кастильского рода отрезать себе руку?

– Ева, надеюсь, вы не предполагаете, что эту печальную мысль ему подал я? – вкрадчиво спросил Макс.

– А что вы там вообще делали? – продолжала развивать наступление Ева.

– Нет уж! Что ВЫ там делали? – начал терять терпение Макс.

– Я… я просто прогуливалась…

– Угу– Макс понимающе ухмыльнулся. Его улыбка Еве не понравилась.

– Как мне все это надоело! – Ева откинулась на спинку стула.

– Вы устали, – не к месту вставил Макс.

В полном молчании они, расплатившись в ресторане за действительно прекрасный ужин, направились в отель. Их встретил встревоженный портье, исключительно из профессиональной гордости не бросившийся с расспросами к Максу.

Как и в любой маленькой общине, слухи об ужасных событиях в старом доме распространились со скоростью лесного пожара. Это было видно невооруженным взглядом. По вытянутым физиономиям служащих. По тихо перешептывающемуся официанту и кухарке, которая наивно пряталась за дверью в кафе. По всей напряженной атмосфере, установившейся с приходом гостей.

Глава 6
Дело немного проясняется

Взяв ключи от своих номеров, так же молча Ева и Макс поднялись на свой этаж. Учтиво остановившись перед номером Евы, Макс дождался, пока она откроет дверь. Погруженная в свои размышления, Ева не обращала на него никакого внимания. Но, все же чувствуя его присутствие, приостановилась на пороге.

– Если вам это действительно интересно, я могу пояснить некоторые моменты сегодняшнего происшествия, – рискнул Макс.

– Просто, – встрепенулась Ева, – мне хотелось бы разобраться…

– Хотя во многом это дело сугубо личного характера, – Макс прошел в ее номер. По-хозяйски включил свет и уселся в одно из кресел. – Но я не хочу, чтобы вы тревожились еще и по этому поводу.

Под осуждающим взглядом своего начальника Ева, как ребенок, радовалась, предвкушая разгадку тайны. Усевшись с ногами в свое кресло, она приготовилась слушать.

– В конце концов, это в некотором роде касается и вас, – начал Макс, – вернее, того дела, ради которого мы с вами сюда и приехали.

Внимательно посмотрев на заинтригованную Еву, Макс решительно встряхнул головой и продолжил:

– Я был крайне огорчен тем, что вы стали свидетелем столь печальных событий, – с металлом в голосе отчеканил он. – В действительности это расследование ведется уже многие годы. Начал его один мой друг. И взял с меня слово, что я доведу его до конца. Хотя и не думаю, что в старых сказках о сокровищах и тайнах есть хоть доля истины. Меню и другие документы принадлежат нашей семье. Более того, написаны были собственноручно одной из владелиц этого поместья. Еще есть ключ от двери, которую надо еще найти.

– Ах, ну да, ну да… – Ева задумчиво потерла переносицу: «Все до смешного похоже на театральные постановки из далекого детства. Те же разлученные братья, таинственные письма. Того и гляди потерянные поместья всплывут».

– В старом доме вы как раз и застали меня и Бертрана за поисками архива.

– То есть вы хотите сказать, что этот дом – ваш? – недоверчиво предположила Ева.

– Это дом, в котором я вырос, – поправил ее Макс.

– Ничего себе!

– Я в любом случае привел бы вас туда – там много документов, которые могут пригодиться вам в ходе расследования. Часть семейного архива перешла в городскую библиотеку, где вам тоже предстоит поработать. Но многое все же осталось и в доме.

– Ничего себе! – повторила Ева. Уж очень фантастичными представлялись все эти россказни про заброшенные поместья и фамильные тайны дворянских семей – Э-э-э-э… скажите, а вы случайно не граф?

– Что за чушь!

– Извините, – стушевалась Ева, но все равно уже по-новому смотрела на своего начальника.

– В любом случае, мой брат занимался историей с кладом до того… И всегда особенно интересовался именно этим персонажем нашей семьи.

– Старая Сеньора, – понимающе кивнула она.

– Некоторые и так называли эту особу– В глазах Макса блеснул огонек.

– Подождите, а как же рука?

– Да, это странное происшествие. Мы с Бертраном осматривали библиотеку, когда вспомнили про тайник.

Еву ничуть не удивило существование тайника, осталось дождаться появления на сцене клада и пиратов.

Макс в волнении вскочил и шагами начал мерить номер.

– Предположительно, в этом месте и должны были находиться документы. – Он виновато посмотрел на Еву– В тайнике была ловушка. Кто-то, кто знал об этом тайнике, принял меры против любопытных. Довольно злая шутка. Каждый, кто открывал дверцу, получал удар по кисти. Острый режущий предмет – думаю, мачете, в доме есть перуанская коллекция холодного оружия – установили на манер гильотины, он и отсек руку Бертрана. О тайнике знали всего трое. Бертран, мой брат и… хозяин дома. По его просьбе, кстати, я и занимаюсь этим расследованием. Перед смертью он взял с меня слово, что я найду то, что он искал всю свою жизнь. Эти самые сокровища, а также наследников, которым все это принадлежит по завещанию. Шансов найти и одно и другое крайне мало. Я в отличие от брата вообще в клад не верю. Это темная история. А вот найти тех, кому принадлежат и сокровища, и это поместье со старым домом, надежда есть. Именно этим расследованием я и занимался в вашей стране.

– Подождите, подождите. – Ева встряхнула головой. – Вы хотите сказать, что кто-то преднамеренно устроил западню для того, кто следующим откроет этот сейф?

– Да. В общем и целом вы верно уловили. И сделал это именно тот, кто изъял все документы из тайника.

– Вы полагаете, этим «кем-то» был ваш брат, – подвела итог Ева.

– А вот по этому поводу могут быть и другие версии, – нахмурился Макс, но развивать свою мысль не стал. – В любом случае, я вовсе не предполагал, что вы будете замешаны в эту историю.

– Но ведь меню…

– И только оно. Ваша часть расследования – исключительно меню и его автор. То есть глубокое прошлое. – Он сурово посмотрел на вспыхнувшую Еву.

– Конечно-конечно, – приторным голоском ответила она. – Самое интересное ляжет на ваши мужественные плечи.

– Ваши едкие замечания здесь неуместны. Контора вам поручила дело, вот и занимайтесь своими прямыми обязанностями, – жестко поставил точку Макс– Завтра вы можете приступать к работе в городском архиве, пропуск и разрешение получите на месте. С архивом в доме вы ознакомитесь после того, как я осмотрю его еще раз. Все. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – убитым голосом ответила хлопнувшей двери Ева.

Глава 7
Еще раз о способностях Лары

Бессонница снова вернулась. Ева пыталась обвинить в этом Макса, но в глубине души бесповоротно признавала виноватой себя. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал. Бессмысленно проворочавшись в своей кровати около часа, она махнула рукой на обязанности перед следующим днем, на усталость от прошедшего и, расположившись с удобствами (пригодилась подушка и толстое рыхлое одеяло) на подоконнике, подставила разгоряченное лицо ночной свежести, щедро вливавшейся через распахнутое окно в темную комнату.

Ночные звуки сильно отличались от тех, что сопровождали это время суток в ее городе. Конечно, это место тоже можно было назвать городом, хотя и с большой натяжкой. Однако если днем он еще мог притворяться, изображая из себя вполне обжитое пространство, то ночью все становилось на свои места.

Ночью всегда все становилось истинным. Оттенок неба не был таким искусственным, тишина – такой неестественной. Если прислушаться, можно было различить трели кузнечиков и соперничавших с ними лягушек. Наверное, поблизости есть озеро или пруд. «Как же я его вчера просмотрела!» – удивилась про себя Ева.

Звезды отчаянно сверкали на небе, время от времени прячась за набегавшими тенями облаков. Облака вообще изображали из себя черт знает кого – этакие злодеи в масках. Поглядывали из-за плащей-болеро, прикрывающих физиономии. И непременно черные усики – тонкой ниточкой повторяющие линию улыбки.

«Ужас, какие глупые мысли в голову лезут! – слабо возмутилась Ева. – И все же, как интересно иногда складываются судьбы. Так живешь и наивно думаешь, что все необычное в этой жизни приключается только с героями на страницах книг. Вот Макс, например. Сухарь и зануда – а какими исторически-литературными корнями оброс! Наверное, считает себя вполне нормальным, обычным человеком».

Ева насторожилась – ход мыслей приобретал непонятно пугающее направление. «А, ну все ясно. Сейчас начнет себя анализировать», – догадалась одна ее половина, до сих пор мирно наслаждавшаяся весьма приятными условиями для бессонницы. Но другая, мизантропически настроенная, уже начала выстраивать песочные города рассуждений «о жизни», от чего, кстати, Ева обычно старалась воздерживаться, насколько это возможно.

У Евы, конечно, тоже семейка будь здоров. Но у Макса – чистый роман. Вот не повезло бедняге. Чувство солидарности стало пробиваться сквозь неприязнь, обычно вызываемую координатором почти у всех, кто с ним общался.

Как определить степень своей ненормальности и что есть норма? Может, каждый человек, будучи главным героем повести своей жизни, считает себя кем-то, уж конечно совсем отличным от всех остальных персонажей в этом повествовании? Кем-то выдающимся, как и полагается всем главным героям всех пьес, а как же иначе?

К облегчению Евы, глаза наконец стали смыкаться, и она осторожно, чтобы не вспугнуть сон, переползла в кровать. Улеглась в прохладную постель и быстренько провалилась в небытие.

Небытие, как оказалось, густо поросло незнакомыми Еве тропическими растениями, было душным и невыносимо влажным. Обливаясь потом, она стала прорываться сквозь джунгли неведомо куда. По пути сообразила, что это, видимо, тот самый сад, в котором Старая Сеньора выгуливала на поводке безумную ворону.

Страха пока не было, но что-то гнетущее чувствовалось в жарком густом воздухе. Дурное предчувствие, как электричество, покалывало кожу Евы. Каждый раз, отодвигая глянцевые резные листья, она ожидала столкновения с хозяйкой сада. Но та все никак не появлялась, и, в конце концов, это уже начинало раздражать.

В глубине растерянности рождалась злость, которая затем стала изливаться на ни в чем не повинные кусты и лианы. Впрочем, как же неповинные – вон как цепко они хватают за руки и заплетаются в ногах, как метко листья шлепают по щекам. О, вот спускается сверху длинный стебель, на котором, как цветы орхидеи, висят обескровленные кисти человеческих рук с бледными шевелящимися пальцами. «Место удивительно неудобное… и неприятное, – постановила раздраженная Ева. – Пора отсюда выбираться».

Но за очередным листом, преградившим ей вид, она вдруг лицом к лицу столкнулась с Максом. Такого она не ожидала даже от своего подсознания. Скажите на милость, что он-то здесь делает? После нескольких секунд радостного узнавания, смешанного с удивлением, Еву обожгло подозрение, а затем и уверенность в том, что она смотрит в лицо незнакомого человека.

Как по команде, уличенный Псевдо-Макс улыбнулся. Но улыбка не остановилась в границах, определенных ей анатомией. Все растягиваясь, полоски кожи вдруг разъехались, поползли по швам, как платье, наспех наживленное нерадивой портнихой, и выпустили из черной щели ворону.

Ева проснулась, так и не успев как следует испугаться.

Как ни странно, настроение опять было прекрасным. Памятуя о вчерашних мытарствах, она не стала обольщаться, но и бороться с хорошими эмоциями, которые вызывало буквально все – бешеный щебет птиц за окном, радостный блеск солнца там же, приятная прохлада воды, замечательно ароматный шампунь, – легкомысленно не стала. Закончив с утренним туалетом, напоследок оглядев оставленную в идеальном порядке комнату, Ева захлопнула дверь.

Всего лишь через пару жалких минут дверь стремительно распахнулась, и она влетела в номер и, белая как известь, зажимая обеими руками рот, пронеслась дальше – в ванную. Следом зашел Макс, с газетой. Прислушавшись к характерным звукам, доносящимся из ванной, он, покачав головой, уселся в свое кресло и стал читать.

– А, снова вы, – почти разочарованно сказала Ева, оправившись от шока, когда, вернувшись из ванной, наткнулась на координатора. – Надеюсь, не будете допекать меня предложениями медицинской помощи?

– В общем, следовало бы, – ответил тот, взглянув из-за газетного листа на шатавшуюся Еву, – но ведь вы опять откажетесь.

– Верно, верно. – Ева ничком упала на кровать.

– Вам привет от Бертрана и Поля.

– Мило, – и, подняв голову, – как там рука?

– Операция прошла успешно, если вы об этом. Повезло, что совсем недалеко был хирург, один из лучших. Обещают восстановить двигательные функции почти на сто процентов. – Макс не отрывался от газеты.

– Отлично, то что надо, – уныло «порадовалась» Ева.

– Судя по горестным вздохам, вы и сегодня намерены манкировать своими служебными обязанностями? – саркастично поинтересовался Макс.

– Ничего подобного! И вообще, какого черта вы без разрешения рассиживаетесь в моем номере? Как только вы дадите мне возможность привести себя в порядок, я отправлюсь в библиотеку. Довольны?

– Весьма, весьма, – промурлыкал Макс, аккуратно складывая газету– Встретимся в кафе за обедом, если не возражаете.

Не оглядываясь на распростертую на кровати Еву, он вышел из номера, осторожно закрыв за собой дверь. Замер на секунду. С той стороны раздался краткий вопль, а затем мягкий звук удара о дверь подушки, брошенной Евой в сердцах ему вслед. Удовлетворенно улыбнувшись, он ушел.

Возможно, для портье и не было ничего странного в том, что господин, спускаясь по лестнице, слегка насвистывает приятную песенку. Но если бы он был наслышан о репутации Макса, то, наверное, сильно удивился бы.

Однако портье больше занимала странная особа, своим поведением ввергшая в сильнейший стресс их повара. Всем снова придется успокаивать старого неврастеника, уверяя в том, что его круассаны по-прежнему самые лучшие во всей провинции.