Текст книги "Любовь бродяги"

Глава 34

«А вот и он», – подумала Пенелопа, когда корабль, подгоняемый легким бризом, вошел в гавань. Она с любопытством наблюдала за действиями снующего по палубе Рэмзи. Вот он сложил парус и туго, с предельной аккуратностью перевязал его кожаным ремнем, вот спрыгнул на пристань и обмотал вокруг причальных столбиков швартовы. Он снова оказался в родной для него стихии, он был полон энергии и решимости. И Пенни как никогда ясно поняла, зачем Рэмзи задумал эти странные морские экскурсии.

Ведь он моряк. Море – его родной дом. И он должен был рано или поздно к нему вернуться. Только там Рэмзи может быть по-настоящему счастлив. И это замечательно, что она не страдает морской болезнью и может находиться рядом с ним во всех его путешествиях.

Пенелопа посмотрела на стоящего на палубе пожилого человека. Брюки его выцвели, рубашка пропитана потом, на голове едва держалась маленькая кепочка, из тех, что любили носить греческие моряки. Пенелопа отметила все это мельком, глядя на то, как два крепких сильных мужчины двинулись ей навстречу.

«Ему лет шестьдесят», – думала она, не сводя глаз с мужественного старика. Лицо загорелое, строгое, говорящее о том, что человек многое испытал в своей жизни; глаза пристальные, светло-зеленые, какого-то странного, еще ни разу не встречавшегося ей оттенка, но эта странность очень идет решительному и немного загадочному выражению его лица.

– Я скучал по тебе, – шепнул, подойдя к ней, Рэмзи и, наклонившись, поцеловал в губы.

– Ты прекрасно смотришься на фоне моря, – ответила она, ласково прикасаясь к нему, и О'Киф вновь поцеловал ее.

– Если бы я знал, что тебе это так понравится, то взял бы тебя с собой, чтобы любить на корабле.

– Прекрасная идея! – засмеялась Пенелопа, прижимаясь к его груди.

Затем, отступив в сторону, она внимательно посмотрела на Александра. В ее взгляде читался немой вопрос. Пристально вглядывалась она в мужественные черты пожилого человека, словно стараясь разрешить какую-то загадку. Тот, в свою очередь, с таким же интересом изучал ее.

– Рада познакомиться с вами, мистер Блэквелл, – наконец сказала Пенни, протягивая руку.

– Зовите меня просто Алекс, – отозвался он, одно мгновение с любопытством разглядывая ее длинные тонкие пальцы, а потом вежливо пожав протянутую руку.

Раздался негромкий телефонный звонок, и Пенни, извинившись, подошла к машине. Хэнк протянул ей сотовый телефон и неприветливо покосился на Александра. Но тот, не обращая внимания на нелюбезного шофера, повернулся к Рэмзи и с улыбкой сказал:

– Да, она настоящая красавица.

– Красота – это лишь внешняя форма, – ответил О'Киф. – Гораздо важнее внутреннее содержание.

– Она совсем не похожа на девиц с обложек бульварных журналов.

– Александр! – вдруг прервала их диалог Пенелопа, закончив разговор по телефону и передавая трубку Хэнку. – Я хочу пригласить тебя пообедать с нами завтра вечером.

– Спасибо. Охотно воспользуюсь твоим приглашением, – сказал он, не задумываясь и тут же прибавил:

– Может быть, ты заодно покажешь мне подарок, присланный моей сумасшедшей родственницей?

Пенни укоризненно посмотрела на Рэмзи, и тот, словно извиняясь, пожал плечами.

– А почему ты считаешь ее сумасшедшей? – вновь обратилась она к Блэквеллу. – Это не слишком любезно по отношению к твоим родственникам. Ну да ладно, об этом ты расскажешь нам вечером. Я пришлю за тобой машину около шести. Кстати, Рэмзи, только что звонил Тони. Он с нетерпением ждет твоего приезда, чтобы посмотреть документы.

– До завтра, Александр, – сказал О'Киф и крепко пожал протянутую руку.

– До завтра, – отозвался Блэквелл. – Я вполне доверяю Уэйнрайту. Так что пусть он сам составит документы, как пожелает.

Рэмзи кивнул. И пожилой мужчина, поклонившись Пенелопе, направился к своему кораблю.

– Кажется, он хороший человек, – произнесла Пенни, глядя ему вслед.

– Да, – ответил О'Киф. – К тому же он – потомок Тесс и Дэйна.

Они сели в машину, и Пенелопа взяла О'Кифа за руку, в маленькое зеркальце наблюдая за идущим по пристани Александром, потом повернулась к Рэмзи и вздохнула.

– Что случилось? – спросил он.

– Не знаю, но этот человек вызывает во мне какое-то странное чувство.

– Его жизнь сложилась трагически.

О'Киф хотел было рассказать историю Блэквелла, но заметил тонкий шрам на лодыжке Пенни, и это вернуло его к действительности. Он вспомнил коварство преследующих их врагов и решил сосредоточить свое внимание на настоящем.

Перебирая коробки, стоящие тут и там в его кладовой, Александр разыскивал документы, связанные с его компанией, и акты, удостоверяющие право собственности. Он нашел то, что ему было необходимо, и уже собирался выйти из комнаты. Но тут заметил маленький деревянный сундучок, обитый кожей, с небольшими медными застежками. Нахлынувшие воспоминания заставили его остановиться. Он вспомнил, что не раз видел эту вещицу в комнате своей прабабки, причем никому в то время не позволялось заглядывать внутрь загадочного сундучка. Он всегда принадлежал женщинам семейства Блэквеллов, и они бережно передавали его из рук в руки, не разрешая прикасаться к нему никому из мужчин.

«Должно быть, Аннора поставила его сюда, зная, как редко я заглядываю в кладовку», – подумал Александр, взяв в руки таинственный странный предмет, и, расстегнув застежки, откинул тугую деревянную крышку. В сундучке лежали старинные ювелирные украшения, которые еще в молодости носила Аннора, несколько темных силуэтов, изображавших женщин из рода Блэквеллов, и свидетельства о рождении, браке и смерти. Это было все, что осталось от предков Александра.

Развернув свернутый в трубочку кусок старого пергамента, он нашел брачное свидетельство Дэйна Блэквелла и Тесс Ренфри. Александр явно где-то слышал это имя, но, ничего не вспомнив, вернулся к тексту найденного документа. В нем значилось, что молодые обвенчались на островах. И Александр усмехнулся, подумав, что свадьбу они играли почти в самом пиратском логове. Вдруг лицо его побледнело. Он увидел проставленную в правом нижнем углу листа пергамента дату рождения новобрачной. «12 августа 1964 года» – значилось там.

«Тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год, – взволнованно прошептал он, не веря своим глазам. – Так, значит, легенда о путешествии Тесс во времени, о которой рассказывала бабушка, не сказка! – Он, ошеломленный, не сводил глаз с загадочной даты. – Кстати. В этой истории упоминался еще некто Рэмзи Мэлачи Гамейлиел О'Киф и какой-то портрет. Вот было бы интересно узнать что-нибудь и о них!»

Александр теперь еще больше обрадовался приглашению на обед к Пенелопа. Он хотел о многом расспросить Рэмзи. «Охи о многом же!» – думал он, нетерпеливо роясь в старинном сундуке и быстро извлекая из него одну за другой старые вещи. Словно какое-то прозрение или зародившаяся неясная идея руководила его действиями. Он не мог еще точно описать, что именно искал, но лихорадочная торопливость уже охватила его. Высыпав на пол содержимое сундучка, он принялся, внимательно оглядывая попавшиеся ему вещи, осторожно складывать их обратно. И вдруг замер, удивленно рассматривая дно сундука.

Александр потрогал пальцем покрывающую его темную потертую ткань и почувствовал, что та отходит от деревянной поверхности. Достав из кармана перочинный нож, он поддел им уголок материи. И тут оказавшееся фальшивым дно приподнялось и открыло спрятанный под ним пожелтевший листок пергамента, на котором красовалась большая восковая печать. Александр поднял ее к свету и увидел, что она принадлежит роду Ротмеров. ***

Энтони казался сильно удивленным. Он то подносил к глазам исследуемый документ, то вновь опускал его вниз.

– Боже мой! – шептал он. – Боже мой!

– Тони! – окликнул его улыбающийся Рэмзи, он будто и не обращал внимания на изумление Уэйнрайта. – Может быть, ты и мне уделишь немного внимания?

– Извини, – отозвался Энтони, поворачиваясь к нему. – Ведь это, насколько я понимаю, приписка к духовному завещанию. И она в корне меняет дело. Правда, надо просмотреть еще пару законов, чтобы убедиться в ее юридической состоятельности. Но уже сейчас можно почти наверняка утверждать, что законным наследником дома и прилегающих к нему земель является Блэквелл. Более того, этот документ говорит о том, что любая передача наследства в чужие руки, даже путем его продажи, будет считаться незаконной. Если же никого из наследников не останется или возникнут непреодолимые трудности для вступления во владение поместьем, то оно автоматически должно перейти в собственность государства как важная историческая реликвия.

– Что ж, превосходно!

– Ты что-то задумал? – спросила Пенни, настороженно посмотрев на Рэмзи.

– Заманить Фэлона, – ответил тот, насмешливо улыбнувшись.

– Куда?

– Туда, куда он сам так рвется.

– Рэмзи, – предостерегающе подняла руку Пенелопа. – Ротмер не из тех людей, которых можно безнаказанно провоцировать.

– Согласен, – вмешался Тони. – С ним опасно связываться.

– А разве можно оставить без последствий нападение на Тесс и Маргарет? – возразил О'Киф.

– Да, – покачала головой Пенелопа. – У меня такое чувство, будто в меня все время целятся из-за угла. Я думаю, нам пора обратиться в полицию.

– А ты не думай, – сказал Рэмзи. – Фэлон не должен ничего знать до того, как мы примем ответные меры. К тому же у нас нет никаких доказательств его причастности к этому делу.

– Но то, что ты задумал, слишком опасно. Да и через четыре дня мы все равно будем вынуждены войти в его логово.

– Ах да! – О'Киф уже забыл о предстоящей премьере. – Может быть, нам лучше начать со Слоун? Она, наверное, послабее своего отца.

– Ничуть. Она столь же хитра и изворотлива.

– Это тебе так кажется из-за ваших дамских конфликтов.

Пенни надула губы, а Энтони весело рассмеялся, бросив на стол завещание.

– Что ж, – сказал он. – Если эта бумага не имеет силы, то она по крайней мере станет настоящим украшением музея. Кстати, а не поможет ли нам Клэрис?

– Клэрис? – недовольно поморщилась Пенелопа.

– Или она, на твой взгляд, слишком молода? И ты боишься конкуренции?

– Я ничего не боюсь, – ответила Пенни, подходя к Рэмзи и прижимаясь к его груди. – Человек, которого я люблю, так же стар и надежен, как эти документы.

– Ага! – засмеялся О'Киф, обнимая ее. – Я одержал еще одну победу!

Пенелопа попыталась высвободиться из его рук, но у нее ничего не вышло. И она всем своим существом ответила на его пылкий поцелуй, даже не заметив, как Энтони тихо вышел из комнаты.

– Я пойду вместе с тобой, – негромко произнесла, Пении.

– Нет, ты останешься дома, – строго возразил Рэмзи. – Эта история началась еще двести лет назад, и завершить ее должен тот, кто так же стар, как она.

Пенелопа внимательно посмотрела О'Кифу в глаза и решила смириться. Тем более что его суровая непреклонность не оставляла ей другого выбора. ***

Секретарша провела Рэмзи в библиотеку. И как только дверь за ней закрылась, он не спеша обошел всю комнату, отмечая те изменения, которые произошли в интерьере за многие годы, миновавшие с тех пор, как он последний раз был здесь. О'Киф с радостью взирал на знакомые ему полированные стеллажи и перегородки и с неудовольствием – на новый камин, окна и мебель. Они были чужды ему, несмотря на то что, стилизованные.под старину, искусно прикидывались старинными приятелями.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел невысокий, хорошо одетый человек. Словно не замечая своего гостя, он принялся деловито перебирать бумаги на столе, перекладывать карандаши и вдруг резко поднял глаза. Рэмзи встретил пристальный, холодный, как лезвие, взгляд врага.

– Меня зовут Рэмзи О'Киф, – представился он. – В настоящее время я владею судостроительной компанией Блэквеллов.

– Знаю, – сухо ответил хозяин, внимательно оглядывая его с ног до головы. – Что тебе нужно?

– Только то, что принадлежит мне по праву, – сказал О'Киф и бросил на стол завещание. Фэлон быстро просмотрел бумагу и вернул ее гостю. – Дом и прилегающие к нему земли должны вернуться к семье Блэквеллов.

– Не слишком ли нахальное заявление для человека без прошлого? Ведь ты никто, всего лишь любовник кинозвезды, и не можешь притязать на чужое имущество. А все Блэквеллы уже давно мертвы.

Рэмзи не решился упомянуть о приезде Александра, опасаясь за жизнь старика.

– Я предлагаю выкупить дом, – сказал он, зная, что это любимая тема общения для Ротмера. – И не собираюсь действовать противозаконно.

– Не согласен. Этот дом принадлежит мне.

Интонация в его голосе напомнила О'Кифу Филипа, и это еще больше разозлило Рэмзи.

– Поместье никогда не принадлежало тебе по праву, – холодно произнес он, окинув собеседника злобным взглядом. – Ты украл его. И сами Блэквеллы из могилы свидетельствуют об этом.

Он бросил на стол копию найденной им приписки к завещанию. И Фэлон, взяв ее в руки, принялся внимательно изучать каждую строчку старинного текста. Чем дальше он читал, тем мрачнее становилось его лицо.

– Это ничего не меняет, – произнес он, с деланной небрежностью положив документ обратно. – Я так затяну судебное разбирательство, что ты отправишься вслед за Блэквеллами, прежде чем добьешься своего.

– Ты слишком самоуверен, и это вредит тебе, – ответил О'Киф, пряча в карман приписку. – Вряд ли ты останешься в этом доме, если узнают о твоем участии в похищении ребенка.

Ротмер усмехнулся и, ничего не сказав, стал небрежно постукивать карандашом по поверхности стола, внимательно всматриваясь в лицо гостя. Он был почти уверен, что у этого человека есть необходимые ему бриллианты. Но чтобы узнать это наверняка, нужно расспросить ювелира, у которого данный нахальный субъект оценил камень. А Фэлон не хотел привлекать излишнее внимание к этому делу, – Разобраться в том, что произошло двадцать пять лет назад, почти невозможно, – наконец произнес он. – И что же ты знаешь об этом?

Рэмзи хитро улыбнулся и, как бы между прочим, посмотрел на большую старинную картину, висевшую над столом, а затем спокойно, словно никуда не торопясь, перевел свой взгляд на Ротмера.

– Мне известно все и о похищении, и о наследстве, – медленно выговорил он и увидел, как побледнело лицо хозяина. – Вот уже двести лет Ротмеры сосут кровь Блэквеллов.

Он резко повернулся и вышел из комнаты, столкнувшись в дверях со стройной белокурой девушкой. Увидев ее, Рэмзи вздрогнул и, оглядев с ног до головы, небрежно поклонился, проходя в коридор.

– Кто это? – спросила Слоун, закрывая за собой дверь.

– Неприятности, – ответил Фэлон, нервно прохаживаясь из угла в угол. Остановившись, он взглянул на телефон и махнул в его сторону рукой. – Звони.

Стоя на пороге кабинета, Пенелопа молча смотрела на Рэмзи. Тот сидел тихо, слегка согнувшись, словно вся тяжесть мира лежала на его плечах. Облокотившись на стол и положив голову на ладони, он кончиками пальцев теребил пряди своих волос. И Пенни чувствовала, что молчание все больше и больше тяготит ее.

– Ты что-то стал слишком молчалив с тех пор, как мы уехали с пристани, – сказала она.

Он вздрогнул, освобождаясь от тягостной задумчивости, и лицо его просветлело. С улыбкой откинувшись на спинку стула, Рэмзи призывно протянул руки, и Пенелопа, подойдя, села к нему на колени, обняв рукой крепкую шею. О'Киф приблизил свои губы к ее губам, жаркий поцелуй вновь зажег в их сердцах тлеющий огонь страсти.

– Ах, как я люблю тебя! – прошептал Рэмзи, сжимая Пенни в своих объятиях.

– Я знаю, – тихо ответила она, ласково гладя его по плечам. – Но не понимаю, что с тобой, твоя мрачность меня пугает.

– Ты права, – печально вздохнул он, медленно поглаживая ее руки. – Нельзя оставлять тебя в неведении. И до того как приедет Александр, я должен все рассказать.

– Ты говоришь так, словно собираешься на гильотину. Он пристально посмотрел ей в лицо, все еще не решаясь открыть то, что стало ему известно.

– Я узнал, кто настоящий хозяин бриллиантов.

– Наверное, не Фэлон и не Слоун? – поспешила догадаться Пенни, вопросительно заглядывая ему в глаза. Рэмзи кивнул. – Я давно догадывалась об этом.

– Эти камни послужили выкупом за похищенного ребенка Александра.

– Выкупом?

Не успел Рэмзи ответить, как в комнату заглянула чем-то расстроенная Маргарет.

– Хэнк привез Блэквелла, – сказала она и вновь скрылась за дверью.

– Она чем-то опечалена, – заметила Пенелопа, поднимаясь с колен О'Кифа и направляясь к двери.

– Но мы не договорили с тобой, – попытался остановить ее он.

– Ничего страшного, – произнесла Пенни, поправив стоящую на столе вазу. – Ты расскажешь мне эту историю позже. – Она лукаво улыбнулась. – Сегодня ночью в постели.

Рэмзи весело засмеялся, любовно оглядывая ее с ног до головы.

– Это приглашение?

– Нет, приказ, – ответила она, скрываясь за дверью.

Рэмзи поднялся со стула, и лицо его вновь помрачнело. Он подумал о том, что может потерять Пенелопу, и все из-за того, что разыскал Александра.

Глава 35

Этого вопроса Александр и ждал, и боялся. Пенни спросила, как получилось, что он единственный из всей семьи Блэквеллов остался в живых. И он как мог объяснил ей это. Слезы, выступившие у нее на глазах, тронули его.

– Ах, – прошептала она, – извини меня, пожалуйста, что я заставила тебя пережить все заново.

– Ничего, – ответил он, пожимая ей руку и печально вздыхая, подумав при этом, что уже дважды за последние двое суток рассказывает свою трагическую историю и от этого чувствует себе ветхим стариком. – С тех пор я весь ушел в дела, связанные с морем, и никогда не вспоминал о прошлом.

– Наверное, у тебя не было поводов для воспоминаний.

– Да, – сказал он. – Так же как и для предположений, что я когда-нибудь буду сидеть рядом со знаменитой киноактрисой. Расскажи мне о себе, пожалуйста.

Пенни любезно улыбнулась в ответ на неожиданный комплимент, но лицо ее заметно поскучнело. Рэмзи сочувственно покачал головой и шепнул ей, чтобы она не волновалась. И Пенни задумчиво нахмурилась, решая, как бы так рассказать о своей жизни, чтобы не заметно было, что она пропустила ее большую часть.

Александр был ей симпатичен, беседа текла легко и приятно, но Пенелопа еще не была готова к тому, чтобы делать такие важные и небезопасные для нее признания. Тем более что этого человека она видела всего лишь второй раз в жизни. И поэтому не спешила откровенничать.

– Моя жизнь целиком зависела от прихотей судьбы, – произнесла она после непродолжительного молчания. – Даже артисткой я стала из-за случайного успеха на конкурсе.

Довольная собой, Пенни легко опустилась на мягкий плетеный диванчик.

– Все просто замечательно! – похвалила она Маргарет, окидывая взглядом накрытый к обеду стол.

Экономка улыбнулась, но лицо ее, как заметила Пенелопа, осталось таким же печальным. «Надо бы поговорить с ней», – подумала озабоченная ее грустью хозяйка.

– Позовите меня, когда нужно будет подавать десерт, – сказала Маргарет, собираясь уйти.

– А на десерт сегодня ватрушки! – произнесли вместе Пенни и Рэмзи. И к веселому смеху экономки присоединился низкий баритон Александра. Посмеиваясь, Мэгги пошла к дому.

Маленькими глотками прихлебывая ароматный кофе, Пенелопа с наслаждением подставляла лицо легкому прохладному ветерку. И вдруг, быстро сбросив туфли, подбежала к бассейну и села на край, свесив ноги в чистую, прозрачную, как небо, воду. Яркие фонарики, отражаясь в воде, весело сияли из глубины, и их голубоватые дымчатые огоньки рисовали сверкающий звездный узор на тихой поверхности бассейна.

– Схожу-ка я осмотрю усадьбу, – сказал Рэмзи, подходя к Пенни.

– А если что-нибудь не так, ты расскажешь мне? – спросила она, удерживая его за руку.

– Конечно.

Опустившись рядом на корточки, он быстро поцеловал ее в щеку. Александр улыбнулся, любуясь влюбленными. И все же эта идиллия не могла обмануть его опытного взгляда. Он ясно видел, как что-то тревожит этих людей, и неспроста вокруг дома выставлена охрана, а на ограде прикреплена кинокамера. Чувствовалось, что в любой момент может произойти какая-нибудь неожиданность.

– Я вижу, ты счастлива, – сказал он, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Да, я люблю его, – ответила Пенелопа и вновь повернулась к бассейну. – Он спас меня. Я была на грани отчаяния перед тем, как он появился в моей жизни.

– Это хорошо. Ты еще слишком молода, чтобы прятаться от мира в нору своего одиночества.

– Я считала, что так будет лучше. Впрочем, – она засмеялась, покосившись на него, – странно слышать подобные сентенции из ваших уст.

Он улыбнулся в ответ и тихо произнес:

– Твой случай заставляет поверить в судьбу.

– Я больше верю в предназначение. Но сейчас я смотрю на жизнь не так, как раньше. – Она подумала о том, что карьера в последнее время ее мало занимает. Другие мысли и планы отнимают все силы. – И лишь одно беспокоит меня: откажется ли Ротмер от своих прав на дом?

Александр пожал плечами и хмуро посмотрел на свою чашку. Отпив из нее два глотка и поставив на блюдце, он вновь взглянул на Пенни.

– Он помог мне, когда я оказался в трудном положении.

– Но ведь он отнял у тебя дом твоих предков!

– Власти все равно хотели забрать поместье в пользу государства. А Фэлон выкупил право на собственность, гарантировав, что все в нем останется таким, как было двести лет назад. Компанию он, правда, купить не захотел, ссылаясь на свою неосведомленность в кораблестроении.

– Почему поместье купил именно он? – спросила Пенелопа, подходя к столу и присаживаясь на плетеный диванчик.

– Потому что он – член семьи.

– Что?! – удивилась она, широко раскрыв глаза.

– Моя покойная жена была сестрой Фэлона.

– Вот это да!

– Что тебя так взволновало? – вдруг раздался рядом с ней голос Рэмзи.

Она подняла голову и встретилась с его внимательным взглядом.

– Да так, – уклончиво ответила она, – я задала пару нелепых вопросов.

– Надеюсь, тебе никто не угрожал?

– Конечно, нет. – Пенни пожала плечами. – Я сама виновата. Все это результат попусту растраченной молодости.

О'Киф неторопливо достал из кармана небольшую черную трубку и, набив ее табаком, прикурил от зажженной спички. Легкий дымок окутал его голову. И Пенелопа почувствовала острый запах «Дежа-вю». Она покосилась на книги в руках Рэмзи, и он, заметив ее взгляд, протянул их ей. Это были дневники Тесс. Пенни проверила, все ли здесь, и передала толстые тетради Александру.

– Тесс Ренфри была моей лучшей подругой, – пояснила она, наблюдая за выражением его лица. – А в 1789 году она вышла замуж за Дэйна Блэквелла.

– Я знаю, – ответил он.

– Так, значит, тебе известно о ее путешествии во времени?

– Мне рассказывала об этом бабушка. Но до последнего времени я не верил в истинность этой истории. Пока не увидел на документах о продаже моей компании подписи Рэмзи. Она была точно такой же, как на сохранившемся с восемнадцатого века брачном свидетельстве.

– Что ж, – вдохнул О'Киф, присаживаясь рядом с Пенелопой и обнимая ее за плечи. – Я могу лишь полагаться на твою скромность.

– Вполне можешь мне доверять, – отозвался Блэквелл, откидываясь на спинку стула. – Я никому не расскажу об этом.

Он раскрыл дневник Тесс, а Рэмзи, поднявшись с диванчика, помог встать Пенни и проводил ее в дом.

– Почему твои родители назвали тебя так странно: Рэмзи Мэлачи Гамейлиел? – шепотом спросила она.

– Потому что я был слишком мал, когда родился, – усмехнулся он. – И они, дав мне такое длинное имя, вероятно, рассчитывали, что я вырасту побольше.

– Их расчеты вполне оправдались.

О'Киф засмеялся, и они вошли в прохладный просторный холл, оставив Александра наедине с прошлым его семьи.

Когда они вернулись обратно, Блэквелл быстро ходил взад-вперед по деревянному настилу, о чем-то напряженно размышляя. Увидев их, он остановился и, прищурившись, произнес:

– Я не думаю, что Фэлон причастен к исчезновению моей дочери. Ведь он любил свою сестру и никогда бы не сделал ничего, что бы ее расстроило.

– Я и не обвиняю его в этом, – сказала Пенелопа, подхода к нему. – Но как объяснить, что у него оказались твои бриллианты?

– Не знаю. Даже полиции неизвестно, что я обратил деньги в драгоценности. Да и какое это теперь имеет значение?!

– Успокойся, пожалуйста. – Она положила руку ему на плечо. – Мы не хотели тебя расстраивать, но думали, что ты имеешь право знать все о своей семье.

– Я благодарен вам. Кстати, эта приписка к завещанию действительно имеет юридическую силу?

– Да. Уэйнрайт все тщательно проверил.

Александр улыбнулся, но, покосившись на дневники, нахмурился и добавил:

– И все же вы не должны давать ход этому документу.

– Не могу тебе этого обещать, – сказал Рэмзи. – Это – дело чести, мы должны исправить допущенную несправедливость.

– Сейчас, когда нет Анноры, это уже ни к чему.

– Но несправедливо поступили не только с тобой.

– Без бриллиантов тебе не за что зацепиться.

– Зато мы можем быть уверены, что шантаж Слоун не повредит нам послезавтра. – О'Киф обернулся к Пенелопе. – Они уверены, что Тесс отдала тебе все камни, но тут они ошибаются.

Рэмзи опустил руку в карман и, вынув ее оттуда, разжал пальцы крепко стиснутого кулака. На его ладони поблескивал большой темно-розовый бриллиант, оправленный в золото. Золотая цепочка, словно тоненькая змейка, впилась в его ажурную оправу. Пенни не могла отвести глаз от сияния драгоценного камня, пока Александр не взял его из рук Рэмзи и не склонился над ним.

– Это «Красная леди», – сказал Блэквелл, разглядывая драгоценность. – Некогда он принадлежал Анноре, но он не из тех бриллиантов, что я приобрел для выкупа дочери. Он достался нам по наследству от моей прапрабабушки.

– Ты уверен в этом? – спросил удивленный О'Киф.

– Абсолютно. Аннора всегда носила его с собой, никогда не снимая. И я могу это доказать.

Он взял ее быстро и решительно. Каждое его новое движение доставляло ей огромное удовольствие, а ненасытное тело жаждало его еще и еще. Приподняв Пенелопу над кроватью, Рэмзи оплел ее ноги вокруг своей талии и жадно поцеловал губы, шею, грудь. Придерживая за ягодицы, он двигался в такт ее дыханию, а она, прильнув к его груди, становилась все горячее и необузданнее. Закинув голову назад, Пенни сладострастно стонала от восторга. И О'Киф вдруг почувствовал, как жаркое блаженство освобождения охватило все его тело и словно алые языки жгучего пламени коснулись на мгновение замершего сердца.

Через мгновение Пенни уже ослабела в его руках. Ее поцелуи стали мягче и нежнее. И Рэмзи почувствовал легкую истому оставляющей тело страсти.

– Возьми меня замуж, – прошептала Пенелопа. – Я так люблю тебя, женись на мне.

– Об атом должен просить мужчина, – ответил он, удивленно приподняв брови.

– В этом столетии все наоборот.

– Есть вещи, которые стоит делать одинаково в любом столетии.

– Так ты отказываешь мне?

– Нет, конечно, нет. Я еще никогда не любил так сильно и никому не делал предложения. – Его голос стал торжественным, и она улыбнулась. Заметив это, он недовольно пробормотал:

– Или ты хочешь, чтобы я взял обратно свое согласие?

– Нет, конечно, нет. Я буду тебе верной женой.

– А я стану прекрасным мужем, вот увидишь.

– Ты в этом уверен?

Он грозно прищурился и, толкнув ее на постель, с нарочитой суровостью зарычал:

– Так ты еще сомневаешься, искусительница?

– Докажи мне, – отозвалась она.

– Я готов это делать хоть целое столетие! – воскликнул Рэмзи, целуя ее в губы.

Она ощутила запах цветущей вишни и вновь почувствовала: покой и безопасность, любовь и тепло окружали ее. «Он любит меня», – думала Пенелопа и напряженно вглядывалась в густые клубы тумана, в их разрывах мелькали темно-зеленое платье, ленточки, кружева, вспыхивала яркая розовая звезда, и низкий спокойный голос тихо напевал колыбельную.

Потом вдруг на мгновение из густой белесоватой дымки выступило милое доброе лицо и вновь скрылось за туманной пеленой. Голос умолк, видение рассеялось, все покрыла жуткая удушливая темнота. От одного взгляда на нее леденела кровь и останавливалось сердце.

И тут Пенни почувствовала, что' у нее связаны руки и она не может ни крикнуть, ни пошевелиться, пот струится по ее груди, слезы текут по щекам. Тяжелые страшные шаги приближаются к ней в темноте, и у нее захватывает дыхание от ужаса. Неприятный затхлый запах наполняет ноздри, а где-то вверху стонет, завывает и посвистывает холодный, озлобленный ветер.

И вдруг горячие сильные руки приподнимают ее над землей, сердце ее замирает, и она слышит глухой ненавистный голос:

– Они не хотят твоего возвращения.

Рыдания душат ее, сжимают горло. Боль пронзает лодыжку. И она бежит, задыхаясь, хромая и падая. Поднимается и снова бежит, растерянная, перепуганная, не понимая, что происходит вокруг. Тяжелые шаги настигают ее, они все ближе и ближе. И лишь зловоние и гниль наполняют собой пространство.

– Почему они не хотят, чтобы я вернулась?.. – Этот крик рвется из груди Пенелопы, И вдруг блаженный запах цветущей вишни как облако окутывает ее, любовь и нежность протягивают к ней руки. И все начинается снова.

Пенни почувствовала чье-то прикосновение к своей спине. Низкий приятный голос назвал ее по имени. Она открыла глаза и судорожно вдохнула в себя воздух.

– Это я, Пенелопа, – ласково прошептал Рэмзи, с сочувствием глядя ей в лицо.

– Ах Рэмзи! – с трудом произнесла она и крепко прижалась к его груди, всхлипывая и вздыхая.

– Успокойся, моя хорошая, – нежно уговаривал он, тихо поглаживая ее по голове. – Я не могу видеть, как ты страдаешь.

– Мне опять приснился страшный сон, но начиналось все прекрасно. Я чувствовала запах цветущей вишни, а потом видела чье-то доброе лицо. – Вдруг она встрепенулась и взволнованно посмотрела на него. – Но ведь я никогда раньше не видела лица! Понимаешь? Никогда!

Она откинулась на спину, взбивая под головой подушку, и, радостно всхлипнув, вытерла текущие по щекам слезы.

– А что ты еще видела во сне? – спросил О'Киф. – Расскажи мне.

– Что-то очень смутное. Не столько образ, сколько чувство, что-то вроде боли, страха, утраты. А временами, наоборот, безопасность и покой. И словно какие-то призраки окружали меня. Я никак не могла понять, что происходит вокруг. – Она повернула голову и посмотрела ему в глаза. – Эти сны особенно тяжелы потому, что начинаются счастливо. А потом меня охватывает такое чувство, словно я что-то сделала нехорошее и навсегда потеряла свое счастье.

– И сегодня все было так же?

– Да. Но еще я видела ласковые руки какой-то женщины и платье, и кружевной воротничок, а рядом что-то блестело, потом – добрый мужской голос, напевающий колыбельную песню. Но потом все исчезло, и начался прежний кошмар.

– А что еще?

Пенни нахмурила лоб, стараясь яснее припомнить детали виденного сна.

– Еще – запах грязи, сырости и гнилого дерева. И словно ветер уныло стонет за полуоткрытым окном. А я не могу двигаться и говорить, так как у меня что-то во рту.