Текст книги "Красный лёд"

Каждый шаг оставлял глубокий продрогший след в мясистой скверне, будто твёрдая земля навсегда исчезла и превратилась в бесконечные мертвые топи. Мучительной карой выпало лесным обездоленным тварям, хозяевам берлог и затопленных гнезд затянувшееся небесное баловство.

Засидевшаяся на месте команда с облегчением высыпала из-под широкого впалого тента и принялась осматривать ландшафт у подошвы холма, прежде скрываемый дождевым водопадом.

Глеб по-прежнему бросал сумрачные взгляды на девушку, вероятно, позабыв обо всем остальном.

Андрей дождался, пока закончится походный обед, и Наталья отправится отмывать большой котелок от жира и сажи. Он не собирался дальше откладывать и сам начал разговор:

– Ты тоже будешь пичкать меня тирадами о чудесном пробуждении? – с осторожной улыбкой сказал первый помощник. – Я ничего не понял со слов нашего загадочного приятеля! Если честно, мне не нравится ваша секретность. Выкладывай, или…

Мужчина остановился, вглядевшись в ожесточившееся лицо друга.

– Я чуть не погиб там, – еле слышно шепнул Глеб.

Ироничную улыбку смыло с губ Андрея грязевым паводком ошеломляющих слов.

Многолетний опыт экстремальных восхождений научили помощника выдержке и умению держать себя в руках. Больше он ничем не выдал своего замешательства. Оба понимали: остальные не должны знать. Это может вызвать панику и разлад в команде. При таких погодных условиях дезорганизация может привести к непоправимым последствиям.

– Что произошло? – голос Андрея тоже опустился до шепота.

– Меня понесло.

– Где?

– Внизу. У берега. Сначала отрезало потоком. Я попытался перепрыгнуть, но камень уже подмыло, и я оказался по уши в грязи. Соят не мог подобраться. Я почти умер, погребенный под тонной песка. Не мог сделать вдоха… Вся жизнь перед глазами… и я кое-что понял… Мне показалось, что понял…

Проводник замолчал, но Андрей не собирался торопить его. Им обоим нужно больше времени, чтобы поверить в случившееся.

– Не знаю, как мне удалось… Я никогда не чувствовал в себе… такого… звериного… желания выжить… Во мне все заревело… Наверное, я сам… вопил… Все животное, что во мне было… словно… пробудилось… Свирепый инстинкт… чтобы остаться… чтобы еще раз вздохнуть… увидеть ее…

– Ее, – Андрей попробовал представить, каково это: самому навсегда попрощаться с Наташей, с женщиной подарившей ему надежду на полноценную жизнь, выходившую его после серьезнейших переломов, поверившую в него и в его дело, посвятившую всю себя ему, спортсмену-скалолазу, авантюристу.

Он передернулся. Мысль резанула его острым краем стекла.

– Если бы я мог описать тебе все, что пережил там… в этой трясине… – и он снова замолчал.

– Я знаю, друг, это невозможно передать! – поспешил успокоить его Андрей. – Ты… просто орел… молоток… молодчина, что выбрался из такой заварушки! Я тобой горжусь, боец! – Андрей крепко стиснул плечо своего друга. – Свирепый инстинкт, говоришь? Тогда я не удивляюсь, почему ты нагрянул сюда злющий, как волкодав, и распугал всех наших Братцев Волков! – тон его голоса снова немного повеселел. Он старался развеять сумрачное настроение их беседы. Ему очень хотелось, чтобы его друг на время забыл о случившемся. Он и сам был бы не прочь позабыть.

Глеб отгадал заветные мысли помощника и заставил себя приподнять уголки губ в бравой ухмылке.

– Прямо как в сказках Дядюшки Римуса! Кстати, ты мне кое о чем напомнил! Что натворили Братцы Волки в этот раз?

– Ничего особенного! Порычали, немного поклацали челюстями и разошлись! – легковерно ответил Андрей.

– А ты почему оказался замешанным?

– Пока предводитель стаи рыскает по чаще, кому-то же нужно разгонять волчат по углам! – попытался тот уйти от разговора.

– Эй! Не пытайся заговорить меня присказками! Выкладывай! – Глеб внимательно всмотрелся в помощника. – Я же вижу, как она жмется к фотографу!

– А я видел, как она на тебя глядит! – засмеялся Андрей, наблюдая за тем, как напрягается проводник. – Ну а что? Ты у нас мужчина видный. Пусть женат, но любоваться-то девчонке не запретишь!

Глеб не смог удержаться от задорной улыбки и весело погрозил Андрею пальцем.

– Хорошая попытка отделаться от меня! Но я хочу знать!

– Ладно-ладно, – сдался второй. – Этот Сергей вызвался принести дров из лесу в дождь, совершить подвиг ради прекрасной, но окоченевшей принцессы. Не надо быть гением, чтоб догадаться, каких утопленников он приволок. У меня только-только получилось развести огонь при такой-то влажности, как этот Дон Кихот решил удивить свою Прекрасную Даму и потушить костер сырыми дровишками.

– Продолжай! – нахмурился Глеб.

– Попросил человека отойти от огня, тот уперся. Мужики поднялись, девушки в обмороке – испугались, что подеремся. Я стою на месте, он – глазищами сверкает… Да только какой толк от одного упрямства? Чувствую же, что решимости не хватит! Ну, принцессы наши засуетились: моя давай меня уговаривать, другая к нему подлетела. Итог, понимаешь, сам напрашивается: принц поддался на уговоры и благополучно оставил свою глупейшую затею. Мы разошлись по углам, – благополучно закончил Андрей. – Наташа боится, что ты мне уши надерешь, но я считаю, что все сделал правильно.

Глеб еще сильнее нахмурился.

– Наташа действительно так думает? – густые брови торопливо сомкнулись в угрожающую дугу.

Андрей озадаченно моргнул.

– Да, она так сказала! – насторожился он.

Переносица главного проводника дрогнула, и все лицо в один миг просветлело – Глеб взорвался от смеха.

– Ты чего?! Что здесь смешного? – шутливо возмутился первый помощник.

– Уши… уши надрать ему, – захлебывался в словах проводник. – Скажешь тоже! Она вообще знает, как ты лягаешься в рукопашке? Я помню тебя с армии – и ротой солдат к твоим ушам не приблизиться! Нет уж, оставлю твои уши тебе, – хлопнул он по колену друга, – и Наталье! Она уже итак, наверное, зареклась ходить со мной.

– Не обращай внимания! Она знает, что ты лучший! Мы оба знаем!

– Это ты меня подбадриваешь, потому что я чуть не умер? – отозвался Глеб.

– Да, только поэтому! – заверил его Андрей. – Прошу тебя: не надо больше о смерти! – скривился он в отвращении.

– Договорились, – согласился тот и сменил тему, – Слушай, а этот парень не такой уж и…

– Слизняк! Так ты хотел сказать? – вставил помощник.

– Встать против тебя – это многого стоит. Я полагал, ему…

– Яиц!

– …духу не хватит возразить, – разъяснил Глеб. – Думал, он предпочитает пакостничать втихую. Выходит, я ошибался, и он крепче, чем я предполагал.

– Чего не сделаешь ради любви! – сардонически добавил Андрей высокопарную фразу. – Что-то мне подсказывает, что он еще напакостничает.

– Ты мог бы попробовать просушить вымокшее дерево, – заметил главный.

Андрей всплеснул руками.

– Я уже слышал это от фотографа! Он что, сбегал к тебе за советом? – запальчиво выговорил другой. – Посмотри на них! – его указательный палец вытянулся в сторону мокрых дров, – Там без вариантов!

Из-за кустов вынырнула Наталья.

– Что без вариантов? – женщина несла в руках отдраенную кастрюлю и ложки.

– Ты где пропадала? Я мог начать волноваться, – поднялся на ноги Андрей.

– Не надо было! – она кокетливо улыбнулась супругу. – Искала чистый ручей. Дождевая вода очень мутная, – объяснила она и спросила, – Вы говорили о потасовке? – Лицо ее смялось волнением.

– Ну, сколько можно об одном и том же? Мы не собирались бороться! – раздраженно бросил Андрей.

– Но вы…

– Наташа, в данной ситуации твой муж поступил разумно, – глядя на рассерженную и, в то же время, расстроенную медсестру, Глеб снова был готов рассмеяться. – Он защищал…

– Да-да, я защищал честь походного костра от домогательства склизких деревяшек! – воинственно добавил помощник и взмахнул ладонью, словно в ней был клинок.

Мужчины дружно захихикали.

– Так, защитник от мокрых и склизких, пойди-ка подними наших конюхов! Мы скоро выдвигаемся! – отчеканила женщина.

– О, я, кажется, знаю, кто лучше подходит на роль моего заместителя, – сказал Глеб. – Вот, кто волков раскидает!

– Смейтесь-смейтесь! Уже за полдень! Мы не прошли и половины из того, что должны! – заметила Наталья.

– Что вы, женщины, с нами делаете! – выдохнул Андрей. – Все, уже пошел! Видишь?

– Иди уже! – сварливо крикнула ему вслед жена и, довольная, повернулась к главному проводнику. – Послушай, я хотела извиниться за свое поведение сегодня утром. Андрей прав: я не должна была опускаться до драки. Она – маленький волчонок! Ее никто, как следует, не приручил, не воспитывал. Ей страшно, и она бросается на каждого без разбору. Она больше нуждается в сочувствии, чем в хорошей взбучке. Мне стоило вести себя иначе. Ты отвечаешь за всех нас, а я, выходит, подвела тебя. Извини меня, пожалуйста!

– Не стоит извинений! Я не считаю, что ты должна просить прощения. У меня, во всяком случае. Я действительно в ответе за всех вас, в том числе и за твое настроение. Я взял этих двоих не из блажи, уж поверь мне! Один раз я почти пожалел о своем решении, но не сейчас. Надеюсь, ты сумеешь принять его. О понимании я и не прошу, – он улыбнулся ей благодарно.

Женщине показалось, что улыбка была его очень горькой.

– Твой муж, Наташа, мудрый человек! Он прав: Сима всего лишь ребенок! Может быть, я тоже неверно оцениваю ее поступки? Я оказался глупее, чем мог себе представить. Нужно подумать! Мне тоже стоит начать вести себя по-другому.

– По-другому? Как?!

– Приручать волчонка!

Мужчина потянулся взглядом к золотоволосой супруге. Та наглаживала гриву молодого жеребца, поощряемая его дружелюбием.

– Она тебя боится, – заметила медсестра.

– Нет, моя дорогая Наташа, это не страх! – сказал он и двинулся навстречу отряду.

Через четверть часа команда альпинистов, помощников и гостей выдвинулась по обозначенному проводниками маршруту.

Серафима шла следующей за фотографом. Очевидно, Глеб, наконец, забыл о ней, потому что за этим не последовало каких-либо замечаний. Она рассчитывала, что Сергей не откажется от ее общества. Больше всего на свете она сейчас мечтала поговорить с кем-нибудь по душам и еще о приветливой теплой баньке в Тюнгуре.

Как же она умудрилась сначала так не поладить с банькой?

Ох, если бы тогда знать, как холод въедается в тело! Она бы попросила захлестать ее вениками до кровавого пота! С раскаленной скамьи бы не слезла, пока жар не наполнил бы ее кости!

– Ты здесь откуда? Твое место в конце колонны! – негромко напомнил ей Сергей.

– Почему мне нельзя пойти с тобой? Главный «тюремщик» больше не присматривает за мной! – отшутилась девушка.

– Глеб с тебя глаз не спускает, как вернулся. Он сильно не в духе.

– Он мне не указ! – заявила Сима.

– Ну да! – произнес он ядовито. – Всем здесь он – указ, кроме тебя, значит?

– Он больше не мой муж! Мы разводимся, – сообщила она ему совсем тихо.

У Сергея округлились глаза. Он замер на секунду.

– Эй, не зевайте там! – послышалось сзади.

Фотограф махнул ему рукой.

– Что ты сказала? Но почему? Ты ему выболтала про нас?! – голос его заметно дрогнул.

– Нет, ничего! У нас давно уже не клеятся разговоры.

– Так откуда…

– Он сам вчера подошел ко мне. Вечером, когда мы в лесу… – не успела закончить она.

– О, черт! Я не думал, что он решит… – Сергей выглядел шокированным.

– Но теперь я свободна! Мы можем быть вместе и не бояться! Его! – Сима оживлено зашептала ему. – Нам не нужно будет скрываться!

Фотограф в смятении оглянулся сперва на главного проводника, затем на любовницу. Ее глаза блестели ожиданием восторга на его лице. Ей мнилось, что он тоже будет счастлив за нее.

Ему понадобилась целая минута, чтобы поверить в сказанное ею. Новость отказывалась укладываться в голове.

– Свободна… – ему пришлось сглотнуть, чтобы произнести это.

– Да! Не скрываясь! – подбадривала она его.

Он вновь обернулся к ней и вновь споткнулся об ее отчаянно-радостную улыбку. Она лелеяла мысль об их совместном будущем и совсем не понимала, что он чувствует сейчас. Ему навязывали ответственность. Словно регулярный тест на беременность вдруг оказался положительным. От него требовалось выдавить из себя нелепо-счастливую улыбку, но он ощущал лишь подступающую тошноту.

– Но мне не нужно было скрываться! – непроизвольно вырвалось из него.

– О чем ты?

Фотограф не стал отвечать.

– Он сказал, почему хочет дать тебе развестись с ним? – слова прозвучали чеканно.

– Ты не рад? – девичьи щеки постепенно теряли краску.

– Почему?! – надавил он слегка.

Серафима заморгала в растерянности.

– Несколько дней назад я объявила ему о разводе. Тогда он отказал мне.

– Ты с ума сошла?! – он еле сдержался, чтобы не крикнуть. – И куда ты пойдешь? Ты останешься без гроша!

– Я думала, что ты… мы…

– Ты требуешь чего-то от меня? Ты знаешь мою ситуацию: я не могу просто так взять и позволить себе целый дом, как твой муж!

– Нам хватит и съемной квартиры, – жалобно произнесла Сима.

– «Нам»? – гавкнул он. – Слушай, я полагал, что ты умная женщина и не будешь принимать необдуманных решений! Тем более, не посоветовавшись со мной!

– Чт… чт… то? – она впервые в жизни заикнулась.

– Ты же не рассчитывала на то, что я начну тебя обеспечивать? У меня нет денег! Твой муж содержал тебя!

– Я не могу больше жить с ним! Когда он дома… само существование превращается в настоящую пытку! Ты же говорил, что хотел жить со мной в своем доме! Говорил, что любишь меня! – горячо прошептала она.

Сергей почувствовал, как болезненно уколола его никудышная совесть.

Сима…

Он действительно многое наобещал. Ведь это было просто: он говорил, она таяла, становилась податливой и невинной. Тогда он грезил, что не было у нее никакого мужа, и они мнут постель в собственном доме. Ему тоже нравилось мечтать. В просторном коттедже в объятиях чувственной Серафимы мечты легко воплощались в жизнь. Пусть ненадолго.

Любить это горячее тело в спальне ее зажиточного супруга являлось для него подлинной экзотикой. Неподражаемый звук рвущихся шелковых простыней, повторявшийся каждый раз, когда она достигала пика наслаждения… В такие незабываемые минуты он ощущал в себе льва…. Он был мужчиной, хозяином жизни, самцом! Она кричала под ним, и он чувствовал в себе небывалую силу. В ней было что-то от ведьмы. Она награждала мужчину уверенностью и волей. Несомненно, дьявольский ручей вдохновения журчит в ней.

Однако много ли останется от ее темных довлеющих чар, когда муж выкинет ее на улицу, как обмочившуюся при гостях своенравную кошку?

Ей незнакомы лишения и безденежье. В ней кипит смелость, потому что не представляет, на что обрекла себя. Лоск, дерзость, исключительность – все погаснет от недоедания.

А что скажет мать, если он приведет беспризорницу в ее двухкомнатную квартиру? Как возвращаться с вечеринок? Как объяснять, зачем он приглашает длинноногих красавиц в частные фотостудии по ночам? Разве она поймет, что фотографиями много не заработаешь?

Его жизнь была не так уж и плоха, чтобы перекраивать ее заново.

Нет, этому не бывать! Серафима должна все исправить! Он придумает, как все вернуть! Он убедит ее не торопиться.

«Так будет лучше для всех! И, в первую очередь, для нее самой!» – заключил для себя фотограф.

– Ты расстроилась, Сима? – постарался смягчить голос Сергей.

Спуск оказался пологим. Земля подсыхала. Проседающий под ступнями песок не позволял скользить на влажных камнях, и путникам легко удавалось варьировать между огромными валунами.

Любовники завернули чуть вбок и постепенно отставали от группы. Соят, обычно замыкающий колонну, не вмешивался и держался на расстоянии.

– Как ты мог? Ты… ты… ты же мне обещал! – в янтарных глазах сверкала обида.

– Ничего я не обещал! Послушай, я не отказываюсь от тебя! Ты нужна мне, как никогда прежде! – шептал он, следя, чтоб его не услышали. – Давай поступим иначе!

– Иначе?! – она готова была зареветь.

– Милая, я люблю тебя! Нам нужно лишь немного подождать! Нужны деньги! – убежденно начал Сергей.

– Чего подождать? Я устала ненавидеть свою жизнь из-за детской беспечности, когда я позволила ему взять меня в жены! Я все время чего-то жду, но ничто не меняется: я в тюрьме, называемой «домом», одна, вечно брошенная, как игрушка, и никого! Без него! Без тебя! Мне плевать на все деньги мира! Хочу, чтобы меня просто любили! – последние слова вырвались гейзером крика.

– Замолчи! – шикнул Сергей.

На них уже глазели другие.

– Что там происходит? – Глеб вглядывался в лицо Серафимы.

– Милые бранятся! – усмехнулся Игорь, идущий третьим.

Главный проводник окатил того негодующим взглядом.

– Хватит молоть чепуху!

– Да я просто пошутил! – виновато развел руками немолодой альпинист. – Больше не буду!

– Идем дальше! – холодно скомандовал Глеб.

Он чувствовал, что не должен вмешиваться в их разговор.

Его жена ищет поддержки. Наташа права: ей здесь не по себе. Однако сможет ли этот фотограф дать ей то, о чем его просят? Она сама должна это увидеть.

Соят отстал от них метров на десять. Вероятно, придерживается той же позиции.

– Мы не договорили! – обратился к Симе мужчина, когда отряд снова продолжил свой путь вдоль хребта.

– По-моему, ты уже все сказал, – отрезала девушка.

– Перестань устраивать трагедию на ровном месте! Я не стану говорить, что положу к твоим ногам целый мир! Ты хочешь всего и сразу! Я не в силах выполнить твою прихоть! Не сейчас! Ты слишком много требуешь от меня! – он огляделся по сторонам и попытался взять ее за руку.

Серафима вырвала пальцы из его объятий и опрометью бросилась вперед. Она больше не хотела слушать пустой болтовни. Он заговаривал ей зубы, только и всего.

Неужели все мужчины одинаково бездушны? Бессердечные манипуляторы, знающие, как играть на женских слабостях!

Мечта женщины: опереться на любимое плечо. И вот является могучий спаситель из древних сказок и покоряет сердце своей глупенькой жертвы. Много дней он питается ее обожанием, пока не высосет и не выжмет последнюю каплю. Но посмей раба, единожды покоренная, пискнуть о ласке или защите, обожаемый скрывается за кустами, выливая напоследок ушат помоев вперемежку с упреками и непереваренной женской мечтой.

Симе мерещилось, что она вот-вот избавится от грызущего одиночества. В ней заново вспыхнул огонек жизнелюбия, она вновь училась мечтать. Она открыла себя иную. Очарование юности сменилось обжигающей женской пленительностью, мечтательность переросла в кипящую страсть. Первая любовь ей казалась наивной детской ошибкой, как и поспешное замужество. Однако прошло время, и вторая осознанная попытка воплотить мечту оказалась еще более неудачной.

Наверное, все дело в ней самой! Это она неудачница! Напыщенная, заносчивая, амбициозная! Ей всего мало! Хочется еще и еще! Никогда не получалось довольствоваться малым! А достойна ли она большего? Хотя бы одного из этих мужчин?

Она научилась требовать любви от других.

Глеб правильно сделал, что отказался от спесивой жены! У него будет другая – любящая! А ей, горделивой, останутся лишь клочки воспоминаний.

Со своей безмерной гордыней она заслужила бремя порожнего одиночества! Но как же порой нелегко смириться с предначертанным тебе!

Ей захотелось спрятаться от прогорклых мыслей, сбежать от самой себя, потеряться.

Пусть ее оставят в покое!

Сима ускорила шаг, стараясь догнать впередиидущего из отряда.

Они шли по той тропе, по которой добрались до вершины утеса. Короткую дорогу под гору сильно размыло. Команде не оставалось ничего, как вернуться к подножью прежним путем и сделать крюк вдоль каменистого побережья бурной реки. Им предстоял весьма непростой путь, он остался единственным к перекидному мосту через воду к долине Аккемского озера.

Глеб оглянулся на замыкающего в отряде. Тропинка чуть приподняла его над пролеском. Он насчитал восьмерых в цепи, включая себя. Молодых людей и калмыка скрывал темнохвойный урман в ста пятидесяти шагах от него.

– Почему остановились?

– Здесь не все! – кричали друг другу остальные.

– Почему они отстали? А вдруг с ними что случилось? – предположила Наталья. – Давайте вернемся!

– Да все с ними отлично! Только что шли за нами.

– Глеб, может, уже вмешаться? Они задерживают нас! – поднялся Андрей.

– Мы подождем! – спокойно ответил он. – Лошади ушли вперед, но конюхи отведут их на водопой. У нас есть время, а спускаться безопаснее всем вместе.

Девушка первой выбежала на свет из глухого кустарника.

– Нагоняют!

– Идем дальше!

– Слава богу, – выдохнул женский голос.

– И второй за ней выскочил! – усмехнулся Андрей. – Спустимся к реке – я ему задам трепку!

– Не надо! – прервал его главный проводник.

– Ты его защищаешь?

– Грубой силой его жить не научишь. Он сам накажет себя.

Уклоняясь от растопыренных мшистых веток, Серафима торопилась к вздыбленному скалистому горбу, силясь заглушить измором печали. В ней клокотало желание подняться на горку, встать, где стоял ее муж, и ощутить хотя бы крупицу той великой свободы от земной суеты, которую он не раз пережил, достигая вершины.

В паре метров между кедрами промелькнул цветной комбинезон Володи. Значит, у нее получилось догнать остальных.

– Сима, постой! Хватить от меня убегать! Пошла жаловаться муженьку? Я с тобой говорю!

Чья-то неистовая воля поволокла Серафиму назад. Девушка попыталась освободиться, оттолкнула преследователя и рванулась к вершине.

Звук лопнувшего шва под рукавом был последним, что она услышала. В следующий миг ее лицо обожгло пронзительной жалящей болью.

Пелена чернеющего небытия заволокла сознание непроницаемой поволокой. Окружающий мир рассыпался звенящими осколками хрустального шара. Чей-то сдавленный крик затуманился в грезах минувшего. Время перемешалось, река истории обратилась вспять, к истокам начинаний. Веретено судьбы перепуталось в заячий узел, и из глубины веков явилась Морана, хозяйка тьмы и госпожа ночных кошмаров.

Богиня смерти пришла средь бела дня, скрывая нечто за тлеющей вуалью. Ожившее воспоминание.