Текст книги "Медуза. Роман"

Часть 2

Глава 1. Детокс

Вовка критически оглядел Пашу:

– Воняешь.

– Мылся!

– Ну может и мылся. Въелось. Ладно, будем тебя лечить.

Дальше все было как в развлекательных программах низкого пошиба, когда в студию приходит герой так себе одетый, потерявший веру в себя, и его стригут, моют, бреют, одевают, правят зубы скобочкой и учат правильно ходить. Вовка потратил полдня, колдуя над Пашей, а все потому, что это доставляло ему море ржаки. Вовка потом еще несколько лет рассказывал, как делал из Паши «крутого пацана». Платить, правда, за преображение пришлось Паше, тут уж без скидок.

Сначала заехали в пустую в это время суток сауну, удивили администратора, потому что администратор знала Стреляного по несколько другим пристрастиям. Они попарились на скорую руку, причем Стреляный собственноручно дубасил Пашу веником по спине, приговаривая, что токсины надобно выводить. После сауны Стреляный по инерции пожелал пива, но тут же одернул себя.

– Мы медициной, а не удовольствием заняты.

– А я бы выпил, – простодушно признался Паша.

Стреляный попал в трудное положение.

– Значит так, коллега, – объявил он, потягивая в сауне чай, будучи закутанным в смешной махровый саван, – Вопрос непростой. Ты не можешь пить так, как привык в этой своей Группе. То есть доводить свой драгоценный организм до изнеможения. Но мы не можем тебя и зашить.

– А я и не собираюсь!

– Заткнись, тебя не спрашивают. Зашить не можем, потому что сколько-то ты пить просто обязан. Ты должен пить, не пьянеть, не хотеть опохмелиться, и не болеть с утра.

– И как так?

– Да норм. Поехали. У тебя вообще с деньгами как?

– То есть?

– Я тебя повезу к одному эскулапу, 130 тысяч как с куста. Но оно того стоит.

Приехали на окраину Москвы, в подвальном этаже пятиэтажки располагалась весьма сомнительная на вид клиника. Тут и анализы на дурные болезни анонимно, и аборты «только по паспорту». Немногочисленные посетители представляли собой проституток, пришедших провериться. Но в особом кабинете – «Выведем из запоя в день обращения» – квартировал пожилой доктор, карикатурный, как в сталинских фильмах: шапочка, из-под которой выбивались лихие кудри, круглые очки, молоточек, чтобы по коленке стучать. Он выслушал Вовку, в какой-то момент сделал нетерпеливый жест, мол, все понятно, и принялся колотить Паше по сгибам ног. Затем сунул Паше связку пакетов с каким-то белым порошком.

– Я вожу это (он произносит сложное название) из Франции. В России пока не удается сертифицировать. Противодействие на уровне крупных производителей. Мафия наркологов, слышали? Короче, пейте три раза в день с водой после еды. В течение месяца. Теперь вы сможете немного выпивать. Если вы выпьете побольше, вам просто не захочется пить дальше. Если все же продолжите пить, вас сильно прослабит.

– Смешно! – Паша представил себя, страдающим на золотом унитазе.

– Да не так чтобы очень смешно. Как будто кишки выворачивает.

– А какова норма?

– Ой да, самое главное. Я дал порошок с концентрацией, которая соответствует трем рюмкам водки за раз.

– Этого вполне достаточно, – поспешил заверить Стреляный, – А если в эквиваленте вина?

– Около бутылки. Чуть меньше. Но там поначалу плавный переход за черту дозволенного. Так что жестко не надо придерживаться.

– А в эквиваленте пива? – интересовало Пашу.

– Никакого пива. Только ви-но, – Стреляный передразнил актрису из фильма «Бриллиантовая рука».

Остатки денег друзья потратили на приличный деловой костюм. В Группе тоже был жесткий дресс-код, но это был другой дресс-код. Костюмы работников Группы были темно-синими, несколько простоватого кроя, так что сотрудники напоминали пингвинов, которые чуть неуклюже семенят по своим льдинам. В бизнесе, объяснил Стреляный, нужно одеваться дороже, раскованней, но не напоминать прощелыгу.

– Вот этот кто? – словно Шерлок Холмс Ватсона, пытал Стреляный Пашу.

Они сидели в кафе в торговом центре и наблюдали за немногочисленными покупателями дорогого мужского бутика.

– Ну не знаю.

– Видишь, черные очки, хотя не лето и не яркое солнце?

– Ну да.

– Вот эти туфли с острыми носами. Сильно прижатые к корпусу брюки, очень узкие брюки. Пиджак на одной пуговице. Носовой платок из кармана. Ну, кто это? Давай!

– Ну модный, че.

– Да не модный, че, а лох, че! Вот такой заявится к тебе, и станет втирать, что он директор риэлторской фирмы. Или что он может пристроить твои деньги в оффшоре. Или что он брокер из Швейцарии. Если ты окажешься простаком, он на год-другой исчезнет, будет твои деньги проживать. Потом аккуратно всплывет. Если ты будешь умным, он будет тем, кем и является – лохом.

В итоге на Паше оказалась почти домашняя рубашка, в клетку.

– Эту моду ввел еще покойный Березовский, – объяснил Стреляный.

К рубахе прилагался свободных, но прямых и классических форм, пиджак. То, что Паша увидел в зеркале, ему понравилось. Ему даже захотелось позвонить Люде, он вынул телефон.

– Стоп. Это что?

– Что?

– Это твой телефон, так?

– Ну да.

– Братишка, давай решим, кого мы из тебя будем лепить. Если бизнесмена среднего пошиба, давай метнемся в салон связи и купим тебе айфон. А если…

– А если крутого пошиба?

– Метнемся туда же. И потратим ровно 700 рублей. Но только на Нокию. Без камеры. Без интернета.

– В чем прикол?

– В том, что будут люди думать, когда ты в таком прикиде достанешь такую трубу.

– И что же они будут думать?

– «Ха, он в самом деле крут, потому что у него в башке масса секретов. Инсайда масса. Он не выходит так запросто в интернет. Он не хочет, чтобы его подслушивали. Он не имеет аккаунта в соцсетях».

– Никогда бы не подумал.

– Но мы из тебя такого не будем лепить. Потому что – ну не тянешь ты на такого. Поэтому пошли, купим тебе смартфон поприличней. А с этой книжечкой раскладной, из серии «мама на выпускной купила», впору только перед Мстиславским щеголять, мол, холодные руки, горячее сердце, щит и меч, слово и дело, всех порву за Россию, а себе оставлю пару рваных валенок, как у Сталина.

Пошли, купили.

– Ну что, теперь к делу?

– А что к делу. За неделю зарегистрируем компанию. А ты пока отдыхай.

Дома Паша оказался очень рано, по его меркам так вообще в разгар дня, хотя солнце уже закатывалось. Пить он не стал, потому что боялся.

– Мало ли как отреагирует организм. Не буду.

Вместо этого впервые за многие месяцы стал смотреть телевизор. Новый мир обрушился на него. То ли телевизионная реальность изменилась за это время. То ли изменилась и реальная реальность, которую реальность телевизионная, так получается, вполне себе адекватно отражает. А может, у Паши раньше никогда не было времени просто поваляться и посмотреть телевизор, как это делают миллионы его простых соотечественников.

Он наткнулся на какой-то канал про космос и технику, и был поражен тому, что делают ученые на Западе. Он видел, как врачу по интернету передают код лекарства, и он мастерит его у себя на столе с помощью подключенного к компьютеру синтезатора. Он видел, как у овец росла не шерсть, а что-то среднее между шерстью и паутиной. Потому что овцам вживили ДНК пауков. Паутина ведь прочнее шерсти. Он узнал, что археологи больше не выкапывают кости древних людей, а ищут древность в каждом из нас. Копаются в геномах, а внутри геномов, оказывается, как культурные слои, лежит наше прошлое.

Паша вспоминал, как ему в Хабаровске – или не в Хабаровске? Все смешалось – пришлось прийти в научный институт. Кажется, моря или рыбы, что-то такое. Там везде были аквариумы. Паша пришел, потому что Группа проверяла поставщиков реактивов для лаборатории этого института. Нарушения были налицо, реактивы покупали в США, у одного производителя.

– А в мире нет больше такого! – хлопал руками по бердам профессор, на самом деле никакой не профессор, максимум доцент, это Паша его так окрестил.

– Придется найти другого производителя, у вас же Китай рядом, – посоветовал тогда Паша.

Но не в этом суть, когда заглянули в лабораторию, там пахло едой, ее тут же готовили на плитке.

– А столовой нет?

– В столовой дорого.

– Что вам еще дорого?

– Да все дорого. Вы наши зарплаты знаете?

– А что зарплаты? – думал тогда Паша, когда уезжал, – За что платить-то? Результата нет. Кто может чего-то достичь, тот убежал. Они остались и ноют. Они считают, что весь мир им обязан, потому что они остались.

Паша не поменял своей позиции. Но теперь он задумался: почему на этой земле не растет теперь ничего? Ни науки, ни культуры. Росло ведь совсем недавно. Что такое Чайковский? В России наверняка найдутся люди, жившие с ним одновременно, долгожители какие-нибудь кавказские. Но нового Чайковского нет. Никого нет.

Так Паша засыпал под свои мысли. За неделю он восстановился, и был готов к подвигам.

Глава 2. Сюрпризы

Накануне понедельника отоспавшийся и обогатившийся духовно Павел осаждал по телефону Вовку:

– Как у меня дела?

– Это тебе лучше знать!

– Ну в смысле, мне завтра что?

– Завтра все завертится!

– Как это будет выглядеть?

– Ты про понты и машину под жопу? Брат, ты пришел в бизнес, тут тебе никто ничего не даст. Орудия труда – пожалуйста. То есть, коли надо быть в Калуге через полтора часа, а в Калугу, как известно, летает только Дирижопель Циолковского, а самолеты не летают, тут вопросов нет, планируешь в машину с водилой, и тебя несет бурный поток по федеральной трассе. Но это только если по делу. На понты будешь зарабатывать сам.

– Да я не про машину, – Паша даже удивился, что Вовка сразу про машину заговорил, все же Группа – школа скромности, не принято в ней понтоваться, – Мне куда выходить и что делать?

– Брат, а у тебя, наверное, возникали такие же вопросы, когда ты выходил в первый день в чиновники?

– Ну в принципе да…

Паша вспомнил, как он мучительно сидел, уставившись в одну точку на экране компьютера, тянул время до вечера, не знал, куда деть руки, на клавиатуру или на колени, напряженно курил во дворе… И как уходил из Группы, где рулил в своей каптерке, как Бог, спал на работе, бухал на работе, помнил всех региональных глав наизусть…

– Ну в принципе да, – повторил он.

– Вот. Война план покажет. Понял?

Наутро Паша сел на метро, чтобы приехать на Академическую, где у Вовки всю жизнь был офис, но вовремя получил смс от него: «Езжай на Площадь Революции, я там тебя встречу». И встретил. Завел во двор.

– Что у тебя тут? – спросил Паша, оглядывая окрестности.

Трехэтажные дома царской постройки. Узкий двор перегорожен еще и железными шлагбаумами, висящими, однако же, кое-как. Двор забит дорогими машинами. Чувство габаритов есть основа и суть бытия в таком дворе. Где-то в глубине местные жители, в количестве трех, потертые мужики, явно читавшие, однако же, Мандельштама в подлиннике, радовались весеннему солнцу, приветствуя его веселым матом и ароматами отверстых беззубых ртов. На въезде во двор охранник в будке разгадывал кроссворд. Кое в каких окнах ютились герани, где-то даже пластиковых окон не было. Но были тут и офисы.

– Мы где?

– Мы там, откуда я на самом деле делаю дела.

– Почему отсюда?

– Потому что круто. Потому что все близко.

– ТПП близко, – невпопад сказал Паша, вспомнив, что видел колонны этого здания перед тем, как свернуть во двор.

– ТПП шлак. Хотя и там бывают чудесные встречи. В принципе из нашего окна площадь Красная видна. Это о многом говорит. Ну и ваша Группа недалеко.

– Недалеко.

– Сюрприз впереди.

– Что за сюрприз?

– Да много сюрпризов.

Поднялись по чугунной лестнице.

– Между прочим, кафельная плитка, видишь? – тараторил Вовка.

– Да, и что?

– Это царская кафельная плитка. Ты понимаешь? Если любую отбить, там двуглавый орел на тыльной стороне будет.

– Прикольно, – Паша отвечал без энтузиазма, потому что сильно волновался.

Прошли по узкому коридору, в который выходили двери, двери, двери. Пол немного прогибался, как в старых домах. И это придавало вид, какой бывает во второсортных офисах, где сидит сто контор, тут чинят фотоаппараты, тут продают туры, менеджеры курят на лестнице, а лифт с дверью нараспашку сломан. Но что-то неуловимое в обстановке намекало – не все так бедно. Может, намекало глупое чучело медведя перед одной из дверей. Которую Вовка и открыл. Ну зачем чучело медведя тем, кто ремонтирует фотоаппараты?

– Вот, это мой кабинет, – Вовка показал на правую дверь без опознавательной таблички, – А это, так получается, твой.

– Здравствуйте, – Паша поздоровался с секретаршей, женщиной средних лет стервозного вида.

– Это Паша, – сказал Вовка секретарше, – А это Анжела. Анжела живет тут недалеко, поэтому она всегда под рукой. Так, Анжела?

Анжела когда-то делала татуировку, потом сводила, она курила – это было видно по желтоватой сухой коже – редко мыла волосы, и была ярким примером жительницы центра Москвы. Коренной жительницы, а не понаехавшей.

Вошли в Пашин кабинет. Это оказалась очень маленькая комната.

– Кстати, до революции тут была гостиница. Доходные комнаты. Внизу трактир, – докладывал Паша, – И якобы в этой комнате иногда останавливался Достоевский.

– Что, реально?

– Ну так говорят. Якобы он эту комнату любил. Представить не могу, как это все тогда выглядело.

А сейчас это выглядело, как офис газеты Известия перед бегством с Пушкинской площади – Паша там побывал незадолго до сего эпического события по своим делам. В шкафу из натурального дерева с мутными стеклами пылились дела в полноформатных, из толстого картона, папок. На шкафу стоял выгоревший глобус с пометками жидкими чернилами, и Африкой, расчерченной совсем не так, как мы привыкли сегодня, стол был при этом современным и довольно хлипким, стол был девственно чист, на нем стоял ноутбук, и больше не было ничего. Стульчик столу тоже полагался птичий, так, слегка присесть. Зато в комнате стояли два роскошных кресла с оборками, между ними столик со всегда готовыми шахматами, и если бы не старые газеты на массивном подоконнике, обстановка в самом деле напоминала бы отель средней руки где-нибудь в Нью-Дели.

– Вот, все твое!

– И кто я теперь?

– Ты гендиректор ООО «Центр содействия и консалтинга».

– Звучит смутно. А что было в этом кабинете до меня?

– Да ничего не было. Иногда я на этих креслах девок натягивал.

Паша покосился на обивку, Вовка перехватил его взгляд, со смехом:

– Да не ссы, мандовошек не оставили.

– Так вводи в курс.

– Погодь. Сюрпризы только начинаются, – Вовка выглянул в приемную, спросил Анжелу, – Ну как там?

– Поднимается, – ответила Анжела прокуренным фальцетом.

– Хорошо!

Вовка за локоть вывел Пашу в приемную, и тут в нее вошел Чекин. Пашу охватило дежавю, и он машинально присел в коленках.

– О, какие люди! Проходим. Тебе чай, кофе?

– Кофе, блин, кофе, что еще можно пожелать, когда опохмел невозможен, но жизненно необходим.

– Ладно, кофе гостю, мне чай, Паша, тебе?

– Кока-колы.

– Отравы не держим, – Анжела обладала даром то ли хамить, то ли шутить.

– И ему чая, – предположил в форме приказа Вовка.

Зашли, сели за кресла, сели Вовка и Чекин, Паша примостился на край стола, как западный коучер – «сегодня я расскажу вам, как сделать миллион» – только какой-то мятый и смятенный коучер.

– Короче, Паша, чем будет заниматься твоя контора…

– В России проходит множество конкурсов и аукционов, – перехватил инициативу Чекин, – За какими-то мы успеваем следить. За какими-то не успеваем. Твоя задача следить за теми секторами, где можно ожидать интереса Группы. И сообщать о них. Связываться с интересантами. Рассказывать им, как важно сотрудничать с Группой.

– Это бизнес? – Паша был изумлен, как будто Чекин предлагал открыть курсы арабского.

– Ты с ним вообще беседу проводил? – Чекин повернул толстую шею в сторону Вовки.

– У него детокс был всю неделю после ударной работы на Российскую Федерацию под твоим махровым крылом, – пояснил Вовка, – Да ничего, он на лету все хватает, как альбатрос на туристическом променаде.

– Я тут, чтобы ты понял, что я есть, – как-то витиевато продолжил Чекин, – В принципе все вопросы можно с Вовкой утрясти (Анжела внесла на подносе чай и кофе). А ну к черту, Анжела, виски неси!

– И мне! – воспрял духом Вовка.

– Эх… – пробормотал Паша.

– Пашка. Один вопрос. Ты в самом деле поверил, что тебе нельзя пить больше, чем сколько-то там?

– Извини, я 130 штук отдал за это сакральное знание и порошок.

– За толченый мел ты 130 штук отдал, дурик. Мне надо было тебя на ноги поставить. Ты не алкаш, недели тебе достаточно. И ему виски!

Анжела ушла, но на сей раз ненадолго.

– С Димой в контакте тоже будешь, но будь с ним осторожнее, я тебя прошу, как отец, – Чекин быстро поплыл.

– Дима будет тебе помогать общаться с ребятами, которые смотрят сайты закупок. Смотреть сайты – не самый основной инструмент, но это важный инструмент, чтобы найти тихушников, которые просто выставляют свои идеи на сайты, а с товарищами не советуются. Прошу тебя, ограничивай контакты с Димой «привет-пока-файл-получил». У нас нет доверия к этой фигуре, но парень нам пока нужен. Он как-то организовал своих орлов, они у него по всей России сидят и по интернету работают.

– Удаленно, – пояснил Чекин.

– Удаленно, – повторил Вовка, и подмигнул Паше.

– Ладно, я тут уже заскучал, поеду, – Чекин грузно встал, чуть пошатнулся от тесноты и неловкости, Паша подал ему пальто, Чекин с ухмылкой взял, Вовка проводил его до двери приемной.

– Дальше сам дорогу найду. Где сортир помню, – Чекин удалился.

– Вот это сюрприз, да, – сказал Паша, садясь на кресло, где Вовка когда-то натягивал девок, а недавно сидел замруководителя Федеральной группы регулирования.

– Ну так получилось, что он заехал, – пояснил Стреляный, – У него встреча с журналистами в соседнем подъезде. В так называемой нехорошей квартире. Это квартира, которую снимает одна пиарская группа, туда съезжаются журналисты и разные чиновники, когда хотят пообщаться вроде как неформально. На самом деле все там вполне себе формально, никаких сливов и инсайда там нет, зато есть возможность под видом откровения рассказать что-то такое, что ты хочешь непременно донести. Если сопровождать информацию танцами с бубнами, ее непременно схавают. А так – нет.

– Я на самом деле ничего не понял, – признался Паша.

– А поехали в «Пушкин», – предложил Вовка.

И они поехали.

Глава 3. Ясность

В «Пушкине» уже схлынула волна тех, кто завтракал. Молодые женщины, которые, совершенно очевидно, никогда в жизни не занимались ничем, тянули утреннее настроение, смакуя микроскопические десерты. Столы уже принялись занимать любители пафосно отобедать. Пашу всегда поражало, что есть люди, готовые отдать за не лучшую в мире кухню приличную даже по московским меркам зарплату, просто вот разом сесть, и отдать. Но, с другой стороны, Паша не знал, что такое на самом деле хорошая кухня. Паша мало ездил по свету.

– Я заплачу. В последний раз! – засмеялся Стреляный.

– Итак?

– Сначала закажем. Это, эээ… – Стреляный повертел перед официантом рукой.

– Понятно, – сказал официант.

– Вам в Группе внушали всякие правильные вещи, – начал Стреляный свой ликбез.

– То есть?

– Ну что кругом враги, а вы мир спасаете.

– Не понял.

– Ох, как все запущено. Ладно, давай о твоей жене.

– Она ушла, что ты начинаешь.

– Она почему за тебя замуж вышла?

– Любила.

– Старик, ты дебил.

– Вовка! Блин!

– Паша, мы сейчас будем тебе ломать мозги. Вот коньяка принесут. Все, не работаю сегодня. Это надолго.

Сначала Вовка рассказал Паше, что женщины в принципе никого не любят. Ну иногда чувствуют себя слабыми, когда не могут что-то сделать. А тут приходит мужчина и в обмен на незамысловатый секс делает. Они могут в этот момент чувствовать к нему благодарность, это называется любовью, и это в самом деле хотя бы походит на любовь. Но Люда не относится к категории женщин, которые склонны даже к таким чувствам.

– Маркс в юбке. Товар-деньги-товар.

– Ты мне для чего это рассказываешь?

– Я хочу понять, понимаешь ты или нет.

Паша не понимал. Но он готов был принять это новое знание. В конце концов, он был, наверное, наивным человеком, но он не был тупым и упертым человеком. Получая новую информацию, Паша мог менять позицию, если информация его убеждала. Вместе с Вовкой он сопоставлял: вышла замуж, когда нарисовалась карьера Паши как чиновника.

– Быдло с улицы думает, что, как сел в кресло чиновника, тут же взятки и Канары. Именно Канары, куда на самом деле никто не ездит, но именно о них говорят. На самом деле не так. На самом деле все зарабатывается. Кто-то не в состоянии заработать никогда. Потому что они – тупые козлы. Ты наверняка видел лохов, которые приходили на госслужбу, и сразу принимались хапать. По мелочи, глупо, вонючкой молчаливой, копеечку к себе в кулачок, как паутинку вьет паучок.

– Да, – Паша припомнил, что самым страшным обвинением в Группе было «он не делился». Если человек делился, он мог делать все. И наоборот.

– Вот ты, почему ты так не стал делать?

– Ну я не знаю…

– Пропаганда Мстиславского?

– Отчасти.

– А главное – потому, Павел Батькович, что у тебя есть чутье. Я не в курсе твоего ума, не исключаю, что он слишком силен для данной исторической ситуации, избыточен, а значит, вреден. Но чутье, важнейшее свойство современного успешного кента, у тебя есть. Именно потому, что ты не брал, мы сидим сейчас здесь. А чуть ранее с тобой встречался, как с человеком, а не как с тряпкой поганой, товарищ Чекин. Что дорогого стоит. В прямом и переносном смысле. Понял?

– Понял.

Ну а женщины не понимают таких нюансов. Женщины не хотят ждать.

Люда ушла, по версии Вовки, потому что трезво взвесила: Паша бизнесмен никакой.

– Это правда, старик, – акцентировал Вовка, – И карьеру чиновника пропил, неудачник, думает она. Вообще, в неудачники такие «люды» записывают быстро.

И ушла. Но пока не рвет.

– Но она же не знала, как ты вовремя пришелся мне к делу, – перешел Вовка к самому сложному.

Сложное заключалось в том, что, если в отношении Люды, несмотря на то, что эта женщина успела убить в Паше все мужское, он был готов к сопротивлению, то в плане новых знаний про Группу его ждал полный разрыв шаблона. Как бы швы не пришлось накладывать.

– Давай начнем с азов, – ласково, как анестизиолог перед операцией, предложил Вовка, – вспомни свое первое дело. Орел. «Сапожок».

Как давно это было! Странный побег в город, обшарпанный отель, бессонная ночь, сигарета за сигаретой у раскрытого окна… Та девочка из резиденции губернатора. Где она сейчас? Да черт с ней, я, я как изменился, думал Паша. Он даже посмотрел в зеркало. Из зеркала на него смотрело опухшее лицо, глаза опасливо высовывались из-под век, волосы спутаны, как будто готовы лысеть… Молодости не было, это как осень такая бывает, раз – и сразу зима.

– Ты же должен был понимать, что кто-то освобождает тупо себе место в Орле от «Сапожка» под свои магазины. Федеральная сеть. И ты должен был понимать, что это сделано руками Группы.

Паша выпил залпом, и поймал ценное состояние, когда опьянением вдруг охватывает ясность. Говорят, от травы так постоянно. Да, он вспомнил все, да, так и было.

– Ну и ты понимаешь, что за это кто-то в Группе взял деньги.

– Ну а что мы? – Пашу повело.

– А что вы? Сделал дело, гуляй смело. Радуйтесь за Родину, рвите анусы за Группу и тихо спивайтесь. Или закусывайте и не спивайтесь. Закусывайте своими коллегами. Мы в тебя поверили, когда ты Диму слил. Это было ловко, и ценно, что ты слил того, кто тебя привел. Это и есть ум и чутье.

– Я слил? – Паша хлопнул еще рюмку.

– А кто? Я что ли. Ты грамотно дал Арону Ашотовичу инфу. Тебе вся прогрессивная часть Группы благодарна была. А почему благодарна? Потому, что Дима, как скорпион сушеный, вроде часть интерьера, а на самом деле укусить может, гад, и никогда не знаешь, живой он, или декоративный.

Паша уже не испытывал ничего. Говорят, в старину делали операции под водкой. Вместо анестезии. Ничего, работало. Паша уже потерял ясность, он просто принял то, что говорил ему Вовка. Слова Вовки были убедительны, потому что не противоречили реальности.

– А батуты? – заикаясь, спросил Паша.

– Батуты… Ты понимаешь, вот летает МКС, да? И там космонавты фотографируются, потом показывают – мухи дрозофилы летают, человечество не останется вечно на земле, сохраним планету, все дела. Но на самом деле МКС – это история военных. Было бы, однако, странным и вызывающим, если бы военные летали там себе мрачно и клепали оружие, чтобы всех убить. Народы мира сказали бы – «военные, какого хрена?» Поэтому придумали прикрывающую деятельность. Вот точно так же для Группы очень важна деятельность прикрытия. Помимо прямой функции, она еще и порождает ощущение, что Группа определяет экономический ландшафт страны. Что без ее решения не падает волос ни у главы Газпрома, ни у последнего шашлычника у дороги Москва – Уржум. А это даже важнее, чем подкидывать журналистам подтверждения безумно важной работы Группы. Почему? Да потому, что общественности на самом деле наплевать, работает Группа или нет. Помнишь, делали всякие там электронные правительства, и что типа граждане будут на эти сайты шастать и смотреть, как чиновники работают. Ну и кто кроме Обвального туда пошел? И тот из ясно каких интересов. Никому ничего не надо.

Обрисовав резкими мазками масштабы нигилизма, Вовка, не обращая внимания на то, что аудитория в лице Паши уже покачивалась на стуле, и заметно икала, рывком разрезал горячее, закусил, вытер рот, и продолжил:

– Мстиславский добился того, что про любой его чих журналисты напишут. Написали запрос в Газпром, и все уже думают – какая Группа молодец, даже Газпрома не боится, а что через неделю Газпром на запрос ответил отпиской, и Группа отписку проглотила, никого не волнует. Поэтому и отдали Мстиславскому закупки. Всякие бабутские сговоры это что? Это игрушки детские – у нас государство само со всеми в сговоре, и картели трогать нельзя. Отсюда и батуты с попкорнами, имитация, курам на смех. А закупки – вот это и есть настоящий Клондайк! В принципе, что журналисты воняли в адрес батутов, попкорнов – это, конечно, просос пресс-службы. Не отработала она журналюг. Авторитету Группы был нанесен урон. Помнишь ту историю. Но сущностно без батутов нельзя. Не будет батутов – не будет мнимой работы, и встанет вопрос: а чем занимается Группа? Эх, я что-то неправильно говорю. Давай так: то, что журики стойку сделали, это прекрасно, просто феерично отвлекло внимание от настоящих забот генерала Мстиславского. Генерала карьеров, но далеко не песчаных. Ну то есть диалектика.

Вовка закончил несколько путаную речь витиеватым движением вилки в воздухе.

– То есть я занимался ничем? – Паша выказал возможность делать правильные выводы, несмотря на фрагментарность восприятия, вызванную алкогольной интоксикацией.

– Брат, такие люди очень нужны. Ты же не будешь теперь ныть, что несколько лет прошли зря? Кстати, ты Людку-то потрахиваешь понемножку?

– Да ушла она от меня, ушла!

– Вернется, – заявил Вовка, глядя осоловелыми глазами в окно, как пророк библейский, всматривающийся во вздыбленный ветром песок.

Паша раньше бы гулял после такого потока нового и рвущего голову. Но Паша в самом деле изменился. Он потерял способность быть наедине с собой. Он теперь шел по парку – а видел не деревья, видел то, о чем думал. Он пытался, когда пришел домой, закурить, открыв окно, рассмотреть блики Луны на мокрых крышах домов, квадратики окон, точки звезд – но видел только куски из своего недавнего прошлого, которое, словно раковая опухоль, вытеснило предыдущую жизнь.

А ведь были школьные годы. Было детство. Учеба в ВУЗе была. Подружки, друзья, на картошку уже не ездили в мое время, а может, и плохо, что не ездили. Битые молью советские старики меняются, как вспоминают глупость вроде картошки. Неэффективно? Да в пень эту вашу эффективность.

Вовка рассказал, что такое эффективно. И чем Паша будет заниматься. В деталях. Паша все понял. И принял.

Завтра рано не надо. Вообще, крутиться как бы не очень надо. Уйдя из Группы, Паша приблизился к ней. Как к Звезде Смерти. Это завораживало и пугало.