Текст книги "Психология помощи. Альтруизм, эгоизм, эмпатия"

Во взглядах на причины появления у человека эгоизма единой точки зрения нет. Одни утверждают, что эгоистами не становятся, эгоистами рождаются. Обосновывается это тем, что любое млекопитающее существо сразу от момента зачатия становится абсолютным эгоистом, иждивенцем. Растущий эмбрион беззастенчиво использует ресурсы материнского организма. И после рождения человеческий младенец дольше всех прочих млекопитающих нуждается в родительском уходе, заботе. Как минимум до того времени, пока малыш не начнет перемещаться в пространстве самостоятельно, ему необходимо постоянное присутствие взрослого, способного обеспечить потребности младенца. Часто может казаться, что шестимесячный ребенок целиком и полностью подчинил себе всю семью. Однако можно ли при этом назвать это поведение эгоизмом, пусть и стихийным, как пишут психологи? Где здесь стремление ребенка пренебречь интересами членов семьи? Поскольку эгоизм относят к категориям морали, можно ли считать, что таковая в виде эгоизма имеется уже у младенца?

До двух лет малыш еще не ассоциирует себя с каким-либо вещевым окружением. Но на третьем году жизни ребенок начинает осознавать, что существуют предметы, которые принадлежат ему. Игрушки, одежда, книжки воспринимаются своими. Но «свои» предметы для детей совсем не такие, как для взрослых. Взрослые легко отделяют понятия Я и мое. У малышей все по-другому. Мое – это часть Я. Попытки других детей завладеть игрушкой воспринимаются как посягательство на самого ребенка и, естественно, могут вызвать бурный отпор. Нежелание делиться – не каприз и не эгоизм. Это декларация независимости ребенка, категоричное заявление необходимости чувствовать свою целостность. Научившись выделять свои вещи, узнав, что такое «мое», дети не становятся автоматически обладателем понятия «чужое». Ассоциируя себя со своими игрушками, малыш еще не может провести аналогичную ассоциацию между другими детьми и их собственностью. Отсюда и конфликты. Охраняя и обороняя свою целостность, ребенок пытается завладеть приглянувшимися лопаточками и машинками. Мирных переговоров обычно не бывает. Юный экспроприатор не просит и не пытается договориться. Бесполезно взывать к совести и великодушию. Еще рано. Для предотвращения «песочных» конфликтов постарайтесь на прогулках и в гостях обеспечить ребенка собственными игрушками. В нужный момент попробуйте просто переключить внимание. Не забудьте только объяснить перед выходом из дома, что игрушки обязательно вернутся вместе со своим хозяином. Для двух– трехлетнего малыша это совсем не очевидно. Похожие ситуации возникают в детском саду, когда игрушка оказывается припрятанной в шкафчике или унесенной домой. Это не кража, не стоит ругать малыша. Можно попробовать объяснить ему, что чужое следует брать, только получив разрешение. Или потихоньку вернуть вещь на место.

Бывают обратные ситуации: малыш щедро одаривает окружающих всем, что только попадает ему в руки, вызывая умиление бабушек на скамейках у подъезда и раздражение родителей, замечающих слишком быстрое опустошение вазы с конфетами. Детский альтруизм в отличие от жадности – не следствие развития ребенка. Таким способом мальчики и девочки пытаются «купить» недостающие любовь и внимание.

По материалам Интернета (shkolazhizni.ru)

Другие утверждают, что рассмотрение эгоизма как врожденного свойства человека, благодаря которому якобы обеспечивается защита его жизнедеятельности и наиболее полное соблюдение его интересов, является необоснованным и что развитие эгоизма и превращение его в доминирующую направленность личности является следствием дефектов воспитания. Если тактика семейного воспитания объективно направлена на закрепление таких проявлений, как завышенная самооценка и эгоцентризм, то у ребенка может сформироваться стойкая ценностная ориентация, при которой принимаются в расчет лишь его собственные интересы, переживания и пр.

Существует обратная связь (г = -0,68) между уровнем эгоизма личности и суверенностью территории, т. е. чем больше человек переживал [в детстве. – Е. И.] отсутствие территориальных границ, тем выше у него уровень эгоизма, и наоборот, чем больше он испытывал безопасность физического пространства, тем ниже уровень проявляемого им эгоизма. Человеку, чьи границы не нарушались, не приходилось чрезмерно проявлять свое Эго, чтобы восстановить чувство личностной автономии.

Вторая значимая отрицательная корреляция свидетельствует (г = -0,71), что чем ниже показатели по шкале суверенности социальных связей, тем выше показатели по эгоизму. Человек, испытывавший контроль над своей социальной жизнью, проявляет высокие показатели эгоизма, в то время как человек, который не был ограничен в праве иметь друзей и знакомых, проявляет низкий уровень эгоизма. <…>

Респонденты с высоким и низким уровнем эгоизма в детском возрасте переживали вторжение в границы своего психологического пространства. Высокий уровень эгоизма – это способ, с помощью которого стало возможным отстоять свою приватность, расширяя собственные границы за счет нарушения психологического пространства другого человека, а низкий уровень эгоизма сформировался в результате неспособности отстоять личностную автономию. Близкое окружение респондентов со средним уровнем эгоизма в детском возрасте поддерживало личностную автономию, что позволило сформировать высокий уровень суверенности личностного пространства и не нарушать личностное пространство другого человека.

По материалам Интернета (Бондарева О. В., Scientific World)

Эгоистическая направленность детского самосознания укрепляется прежде всего там, считают сторонники этой точки зрения, где родители весь уклад семейной жизни ориентируют на потребности и комфорт своего ребенка. Стремясь доставить ему радость или подарками вызвать его ласку и внимание к себе, родители и родственники иногда соревнуются в щедрости своих приношений. Это способствует пресыщению имеющимся, развитию прихотей и капризов, формирует установку на ожидание и требование подарков, укрепляет утилитарнопотребительское отношение к окружающим. К тем же последствиям приводит и привычка родителей демонстративно отдавать ребенку все самое вкусное, первому подавать за столом еду и т. п. Ошибкой является также стремление освобождать ребенка от любого физического усилия, от самообслуживания, от участия в труде. Это приводит к формированию иждивенческой жизненной позиции. Однако и противоположное (холодное, безразличное, унижающее) отношение к ребенку порождает эмоциональную тупость, бездушие к окружающим, агрессивную готовность отстаивать даже самый незначительный собственный интерес.

Толчком к проявлению эгоистических устремлений может послужить наличие дефицита благ. Еще Д. Юм писал: «Человеческий эгоизм разжигается несоответствием тех немногих благ, которыми мы владеем, нашим нуждам» (1966). Это подтверждено в ряде исследований (Carufel, 1981; Greenberg, 1981; Staub, 1992).

Кроме того, исследованиями показано, что в ситуациях, увеличивающих конфликт между групповыми и личными интересами, люди выбирают эгоистическую стратегию поведения (Сaporael et al., 1989; Vries, Wilke, 1992).

Эгоизм бывает личностным и групповым. Последний проявляется в тех случаях, когда одна группа людей ставит свои интересы выше других групп. Личностный эгоизм проявляется в различных формах.

Замаскированная тирания – это скрытый контроль над окружающими. Такие люди постоянно жалуются на все: здоровье, отсутствие аппетита, слабость. Однако на самом деле они намного сильнее остальных. Их жизнь – тонкая игра, которую они очень умело ведут, постоянно выставляя себя жертвой.

Нарциссическое расстройство – это когда человек озабочен только своей собственной персоной. Такие люди могут говорить о себе бесконечно. Они преувеличивают свои важность и значимость и совершенно не выносят критики. На самом же деле в глубине их души – обман, нелюбовь к себе, постоянная неудовлетворенность и даже беспомощность.

Истерический тип – это люди, живущие с постоянным чувством тревоги и напряженности. Они все время находятся в ситуации, связанной с личной драмой, и готовы разыграть спектакль в любую минуту. Для них это единственный способ привлечения внимания. Если привлечь внимание не удалось, человек раздражается, впадает в гнев и со слезами обвиняет всех и вся. Равнодушие окружающих для них невыносимо, так как они нуждаются в постоянном подтверждении своих достоинств. На самом деле это очень мнительные и неуверенные в себе люди, хотя пытаются это тщательно скрывать.

Личностный эгоизм, как правило, связан с неадекватно завышенными самооценкой и уровнем притязаний, с отказом принимать на себя ответственность за неудачи и с приписыванием себе незаслуженных успехов, с преимущественно внешним локусом контроля, нередко с авторитарностью и стремлением к доминированию.

По данным К. Муздыбаева (2000), склонность к эгоизму зависит от возраста: чем старше возраст, тем меньше оценивают люди свою склонность к эгоизму (табл. 5.2).

Этим же ученым выявлено, что склонность к эгоизму выражена меньше у мужчин, чем у женщин (табл. 5.3).

Таблица 5.2. Выраженность склонности к эгоизму у людей разного возраста

Таблица 5.3. Выраженность склонности к эгоизму у лиц мужского и женского пола

Однако при учете возраста картина меняется. До 19 лет юноши больше склонны к проявлению эгоизма, чем девушки (соответственно 48,62 и 40, 57). От 20 до 40 лет значимых различий в эгоизме между мужчинами и женщинами нет. С 40 лет склонность к эгоизму выше у женщин.

К. Муздыбаев выявил также зависимость склонности к эгоизму от социальнодемографической принадлежности людей (табл. 5.4).

Обращает на себя внимание разница в склонности к эгоизму между служащими частного сектора и служащими госсектора. Действительно, за те зарплаты, которые получают в нашей стране служащие госсектора, могут работать только альтруисты. Такая же разница существует и между руководителями из этих секторов (соответственно 39,67 балла и 35,12 балла).

Относительно высокую склонность к эгоизму студентов К. Муздыбаев объясняет тем, что они в большинстве своем находятся на обеспечении родителей. Они приучены получать, а не отдавать. Для них более привычно самим получать помощь и заботу, чем помогать другим и заботиться о них. Очевидно, этим объясняется тот факт, что эгоисты позже вступают в брак, чем неэгоисты (Бондарева О. В., 2009).

По данным К. Муздыбаева, эгоизм имеет самую тесную связь с мстительностью. Однако у эгоистов есть и положительные черты. Выраженные эгоисты более оптимистичны, у них больше выражены надежда, самоуважение, вера в справедливость мира. Это значит, что они стремятся к достижению чего-то позитивного для себя, более целеустремленные. Вопрос в том, какими путями и средствами это достигается.

К. Муздыбаевым выявлено, что лица с высоким эгоизмом более склонны к антисоциальным формам поведения, чем лица с низким эгоизмом (табл. 5.5).

Результаты исследования К. Муздыбаева позволяют сделать вывод о том, что эгоисты не способны к конструктивному взаимодействию и обладают рядом личностных свойств, превращающих личные контакты с ними в деструктивное общение, чреватое осложнениями, унижением, незаслуженными огорчениями и страданиями для партнеров.

Таблица 5.4. Выраженность склонности к эгоизму у людей с разной социальнодемографической принадлежностью

Таблица 5.5. Степень приемлемости различных видов асоциального поведения у лиц с разной степенью эгоизма

Эгоисты склонны пренебрегать долгом, нормами морали и закона, пренебрежительно относятся к людям. Для них приемлемы агрессивные формы поведения (драка, месть, политическое убийство), сексуальная неразборчивость, нечестность. Они приписывают ближайшему окружению злобу, завистливость, эгоизм, мстительность, цинизм, продажность. Из позитивных свойств приписывают другим людям относительно нейтральные качества – такие, как чувство юмора, оптимизм. В трудных ситуациях используют малопродуктивные тактики совладания с трудностями жизни (мечты, фантазии, бесконечные обсуждения). Тем не менее они часто преуспевают и ощущают себя счастливыми. По данным В. Н. Куницыной (2008), эгоистам свойственно ханжеское отношение к нравственным проблемам, отсутствие благожелательности и милосердия, у них нет внутренней гармонии, но присущи неосознаваемые внутренние конфликты; при этом они высоко ценят успех и не видят смысла помогать людям – полезность людям как принцип повседневной жизни и общения с людьми ими отвергается.

Отрицательное отношение к эгоизму многих наших соотечественников связано с тем, что в советское время в отечественной психологии было принято описывать феномен эгоизма с помощью отрицательных характеристик, имея в виду чрезмерную индивидуалистическую ориентацию, пренебрежение интересами, чувствами, достоинством других людей, склонность к агрессивным формам поведения, конфликтность, деструктивность (Муздыбаев К., 2000, 2001).

Однако и альтруизм в ряде случаев приобретает форму болезненно-экзальтированного самопожертвования, т. е. может расцениваться как неразумный. В связи с этим еще в античную эпоху представления об альтруизме не отвергали необходимость наличия у человека определенной степени эгоизма, т. е. поведения, направленного на защиту собственных интересов. Так, Аристотель писал, что «добродетельному надлежит быть себялюбом», и объясняет самопожертвование через максимальное удовольствие, связанное с добродетелью.

Эта позиция сохранялась в философии и в последующие века, пока в рамках буржуазной этики XVII–XVIII вв. (Спиноза, французские материалисты и просветители) не возникла теория разумного эгоизма как попытка создать нравственность исходя исключительно из земных интересов людей. В соответствии со своей природной сущностью каждый человек стремится получить удовольствия и избежать страданий, что связано с любовью к себе (или себялюбием), основанной на самом важном из инстинктов – инстинкте самосохранения. Однако «правильно понятый» личный интерес должен совпадать с общественным. Люди должны понимать, что если будут думать только о себе и добиваться всего только для себя лично, то столкнутся с большими трудностями, так как все желают одного и того же – удовлетворения своих потребностей, средств для чего не хватает. Поэтому имеет смысл в какой-то мере ограничить себя, но не из любви к другим, а из любви к себе. Без учета интересов других членов общества, без компромиссов с ними нельзя построить нормальную повседневную жизнь, нельзя обеспечить бесперебойное функционирование хозяйственной системы. Следовательно, речь идет не об альтруизме, а о разумном эгоизме, который является гарантом спокойной и нормальной совместной жизни.

Эта теория была направлена против требований феодально-христианской морали отказа от мирских наслаждений.

«Похоже, что эмпатия удивительно подходит для преодоления разрыва между эгоизмом и альтруизмом, поскольку она обладает способностью преобразовывать несчастье другого человека в ощущение собственного страдания. Таким образом, эмпатия сочетает в себе элементы и эгоизма, и альтруизма. Она эгоистична, поскольку является негативным состоянием, которое в упоминавшемся выше диапазоне интенсивности может быть лучше всего устранено путем оказания помощи жертве. Исходя из этого некоторые авторы рассматривают эмпатию в качестве эгоистического мотива (например, Gaertner, Dovidio, 1977; Piliavin et al., 1969). Однако эти авторы упускают из виду различие между целью действия и его последствиями. Чувство удовлетворения человека после совершения действия вовсе не обязательно означает, что он или она действовали ради того, чтобы испытать это чувство» (Hoffman, 1981).

Поскольку чувство удовлетворения может возникать после осуществления любого намерения, направлено ли оно на достижение блага для себя или для других, не имеет смысла рассматривать это чувство в качестве критерия определенной, а именно эгоистической, мотивации. Разумеется, облегчение, эмпатически испытываемое помогающим после успешного осуществления помощи, может нести в себе самоподкрепление в смысле удовлетворенности собой. Однако и в этом случае действие по оказанию помощи было бы эгоистичным лишь при условии, если бы возникающее в конце самоподкрепление с самого начала выступало в качестве желаемого последствия действия, к которому стремился помогающий.

Хекхаузен Х., 2003

Суть теории разумного эгоизма состояла в следующем: если человек в своих поступках может следовать только собственным интересам, то нужно учить его не отказу от эгоизма, а тому, чтобы он понимал свои интересы «разумно»; если общество будет организовано также «разумно», то интересы отдельных личностей не будут приходить в столкновение с интересами окружающих и общества в целом, а, наоборот, будут служить им. Таким образом, сохраняя эгоистическую основу поведения, человек должен учитывать интересы других индивидов, также совершать поступки, направленные к общей пользе (например, благодеяния). При этом принималось во внимание и то, что стремление человека к собственной пользе косвенно может способствовать пользе других. Например, чем богаче становится человек, тем большие суммы он сможет пожертвовать.

С наибольшей полнотой идеи разумного эгоизма были сформулированы в работах Гельвеция. Он интерпретирует личный интерес как материальную выгоду и все феномены человеческой жизни, все ее события сводит к понятому таким образом личному интересу. Когда плачут о погибшем друге, в действительности плачут не о нем, а о себе, потому что без него мне не с кем будет поговорить о себе, получить помощь.

В то же время в сфере материального производства, в сфере экономики здравый смысл заставляет признавать интерес каждого его участника, а недостаток здравого смысла, требование отказаться от себя и пожертвовать собой якобы ради интересов целого влечет за собой усиление тоталитаристских устремлений государства, а также хаос в экономике. По мнению Гельвеция, рациональный баланс между эгоистической страстью индивида и общественным благом не может сложиться естественно. Лишь бесстрастный законодатель с помощью государственной власти, используя награды и наказания, сможет обеспечить пользу «возможно большего числа людей» и сделать основой добродетели «выгоду отдельного индивида».

Теория разумного эгоизма получает разработку и в англо-шотландском Просвещении, наиболее ярко – у А. Смита. Смит соединяет в общей концепции человеческой природы представление о человеке экономическом и человеке нравственном.

Идеи разумного эгоизма развивал немецкий философ-материалист XIX в. Л. Фейербах. Нравственность, по Фейербаху, опирается на чувство собственного удовлетворения от удовлетворения другого. Даже самопожертвование Фейербах пытается свести к действию разумно-эгоистического принципа: если счастье Я необходимо предполагает удовлетворение Ты, то стремление к счастью как самый мощный мотив способно противостоять даже самосохранению.

С 1950-х гг. разумный эгоизм стал рассматриваться в контексте понятия «этический эгоизм». Теорию разумного эгоизма поддерживали З. Фрейд, Э. Фромм, К. Юнг и другие выдающиеся ученые, а Г. Селье (1974) писал об альтруистическом эгоизме, который означает правило не причинять зла другим людям, чтобы не давать им повода враждебно относиться к себе и тем самым избегать ситуаций дисстресса. В защиту эгоизма или против него выступили некоторые из зарубежных психологов (Kalin, 1970; McConnell, 1978; Brink, Mercer, 2001; Shaver, 1999; Rachels, 2002; Campbell, 1972, и др.).

В противоположность понятию «разумный эгоизм» Н. Нарицын пишет о «разумном альтруизме». Разумным альтруизмом Н. Нарицын называет такое альтруистическое отношение, которое, во-первых, целесообразно (в противоположность тому, что называют обычно «донкихотством»), во-вторых, не способствует росту эгоизма окружающих и, в-третьих, переживается человеком не как самоотрицание, а как самореализация, самоактуализация.

Вообще отделить разумный альтруизм от разумного эгоизма довольно трудно, так как у людей установки на альтруизм и эгоизм присутствуют одновременно, хотя и выражены по-разному. Так, по данным Л. Л. Абелите с соавторами (2011), уровень установок, ориентированных на альтруизм, находится выше среднего (6,28), а уровень установок, ориентированных на эгоизм, находится ниже среднего (3,48). Поэтому если преобладают альтруистические установки, то можно говорить о разумном альтруизме, а если преобладают эгоистические установки – о разумном эгоизме. Я бы охарактеризовал философию разумного альтруизма/эгоизма так: поделись, а не отдавай все.

Эгоист – это человек, любящий себя больше, чем других эгоистов.

Г. Малкин

Разумный альтруизм / эгоизм может базироваться на норме взаимности (услуга за услугу), когда человек, совершая тот или иной поступок, думает о своей долговременной выгоде, возможно, поступаясь чем-то здесь и сейчас, как в фильме «Мимино»: «Если ты хочешь, чтобы я тебе сделал хорошо, ты сделай мне хорошо, я потом тебе сделаю так хорошо, что нам обоим хорошо будет!» Действительно, М. Уотли и его коллеги (Whatley et al., 1999) выявили, что их испытуемые – студенты университета, с большей готовностью оказывали услугу тому, кто до этого угощал их конфетами. Взаимный обмен лучше «работает» в небольших, обособленных группах, в которых человек, оказавший услугу, часто встречается с теми, кого он выручил.

Иначе говоря, разумный альтруизм/эгоизм состоит в том, чтобы делать хорошо другим сейчас, дабы тебе было хорошо когда-нибудь потом. Например, пишет Н. Нарицын, бывает так, что просьбы других пересекаются именно с вашими сиюминутными задачами. Допустим, у вас планы на выходные, а тут пришла соседка и говорит, что ей срочно надо куда-то бежать, и просит вас посидеть с ее ребенком; если планы допустимо скорректировать, можно удовлетворить просьбу, особенно если у вас самих есть маленький ребенок, с которым нужно иногда сидеть. «Хорошо, я ради вас поменяю свои планы, но вот на той неделе или в следующем месяце мне тоже нужно будет уезжать, а тогда уж, если можно, услуга за услугу» Чаще всего такая постановка вопроса облегчает жизнь обеим сторонам. Плюс к тому вы не идете на конфликт, остаетесь в добрых отношениях.

По сути Н. Нарицын говорит о разумном сочетании альтруизма с известной степенью эгоизма, проявляемого время от времени в связи с насущными потребностями. Поэтому самовлюбленность, нарциссизм и прочие негативные качества, отражающие крайний и постоянно проявляемый эгоизм, к разумному, или, как его еще называют, позитивному, эгоизму автор не относит.

Как показывает ряд исследований, эгоистические мотивы нередко лежат в основе типично альтруистических поступков. Примером подобного рода может служить исследование, проведенное группой американских социальных психологов в 1980-е гг. Они «провели обстоятельные интервью с 32 добровольцами, ранее проявившими активность в предотвращении опасных криминальных эпизодов – таких, как ограбления банка, вооруженные нападения и уличные грабежи. Реакции этих “добрых самаритян” сопоставлялись с реакциями сходной по полу, возрасту, образованию и этническому происхождению группы лиц, также бывших свидетелями аналогичных эпизодов, но не предпринявших попыток вмешаться». Наиболее важным в контексте рассматриваемой проблематики результатом опроса оказалось то, что «по сравнению с людьми, не пытавшимися вмешаться, “добрые самаритяне” чаще отмечали свою физическую силу, агрессивность и принципиальность. Они также превосходили их в боевых навыках или умениях оказывать первичную медицинскую помощь. В своем решении прийти на помощь жертве они руководствовались не столько гуманистическими соображениями, сколько представлениями о собственной способности и ответственности, основанных на их опыте и физической силе».

Еще более наглядные результаты были получены в ходе предпринятого М. Шнайдером и А. Омто исследования мотивов участия в добровольческой деятельности, связанной с оказанием помощи больным СПИДом. При этом исследователи пытались установить причины, по которым одни добровольцы занимаются такой альтруистической деятельностью в течение длительного времени, а другие достаточно быстро покидают движение. Оказалось, что одним из наиболее значимых факторов такого рода являются «первоначальные причины, побудившие людей включиться в добровольческую деятельность». При этом «большинство индивидов, которые называли в качестве причин улучшение самооценки и самосовершенствование, продолжали ею заниматься и по прошествии одного года». Исследователи полагают, что эти несколько «эгоистические» желания – лучше относиться к себе и узнать больше о СПИДе – по-видимому, больше помогают сохранять приверженность добровольческой деятельности на протяжении времени. В целом, как считают Ш. Тейлор и его коллеги, «эти и другие исследования говорят о сложном характере причин добровольческой деятельности, которые нередко сочетают в себе как подлинный альтруизм, так и преследование личных интересов. Желание оказать помощь людям и выражение приверженности своим внутренним ценностям служат важными причинами участия человека в добровольческой деятельности. Однако она также содержит в себе благоприятную возможность приобрести новые умения, познакомиться с новыми людьми и улучшить представление о себе самом».

Кондратьев М. Ю., Ильин В. А., 2007

Заботиться о себе не зазорно, главное, чтобы это обстоятельство никому не вредило. Поэтому в настоящее время в зарубежной психологии принято разделение эгоизма на сильную и слабую формы. Сильная форма проявления эгоизма заключается в стремлении человека к удовлетворению лишь собственных желаний, даже если человек помогает кому-либо, в основе его мотивации лежит удовлетворение какой-либо своей потребности. Слабая форма проявления эгоизма сочетает возможность стремления личности к собственным интересам и предоставление возможности другим людям удовлетворять свои желания (Rachels, 1995).

Очевидно, что эгоизм – нормальная часть человеческой природы.

Эгоист, настроенный только на получение материальных благ, способен удовлетворить лишь самые низкие, «животные» желания, которые в удовлетворенном виде вызывают чувство пресыщения. Пресытившись, эгоист начинает мечтать о высшем наслаждении, особенно если обладает человеческой, а не животной душой. Ему начинают казаться привлекательными вещи, над которыми он прежде смеялся – это бескорыстная дружба и любовь, уважение, благодарность, доброта. Но их невозможно получить, оставаясь эгоистом.

<…> Альтруист, настроенный только на отдачу материальных благ, рано или поздно придет к состоянию, когда ему уже нечего отдавать, и будет страдать вдвойне: во-первых, от нищеты, а во-вторых, от невозможности продолжения наслаждения альтруизмом.

Следовательно, эгоизм и альтруизм одинаково предназначены для удовлетворения наших потребностей. Просто эти потребности – разного типа, и не надо путать одно с другим. Недаром сказано «Отдай Богу – Богово, а кесарю – кесарево». Эгоизм предназначен для удовлетворения низших «животных» желаний, наподобие еды, секса, жилища и насущных социальных потребностей. Альтруизм предназначен для удовлетворения высших устремлений души.

Личность совершенного человека подобна башне от земли до неба. Надежная башня имеет крепкое основание. Если наш эгоизм, как сторожевая собака, не возьмется стеречь подступы к основанию, его растащат в разные стороны, и башня личности рухнет вниз. Но если я, озабоченный охраной фундамента, вдруг позабуду, что фундамент предназначался для строительства башни до небес, то никогда не получу наслаждения от вида, который открывается сверху. Альтруизм дает более совершенное наслаждение, чем эгоизм. Альтруизм делает нас подобным Творцу, который есть абсолютный альтруизм. Но в отличие от неистощимого Творца, человек одинаково хорошо должен быть настроен и на отдачу, и на получение. Прежде чем что-то отдать, сперва необходимо хоть что-нибудь получить, иначе альтруист превратится в «красноречивого» немого.

По материалам Интернета (М. Пугачева. Кто кого)

Некоторые полагают, что разумный эгоизм – это основа для честных отношений, а альтруизм – источник серьезных проблем. И вообще, чем больше психологи и философы изучают этику человеческого поведения, тем больше убеждаются: альтруизм – это тот же эгоизм, только неосознанный.

«Разумному эгоизму, – пишет Н. Нарицын, – надо учиться. Возможно, где-то следует откровенно для себя принять, что не все ваши альтруистические поступки на самом деле являются таковыми и не все ваше стремления “облагодетельствовать весь мир” направлены исключительно на благо остального мира. Как только вы начнете именно с позиции разума это признавать и анализировать – считайте, что основное обучение разумному эгоизму вы уже начали.

А из всего предыдущего разговора получается, что разумный эгоизм – это:

• умение совершать поступки себе на пользу, учитывая при этом интересы других;

• умение смотреть дальше собственного носа, прогнозировать развитие событий, живя не только сегодняшним днем;

• умение оценить ситуацию или проблему глазами другого человека и сделать так, чтобы ему тоже захотелось сделать что-то на пользу вам;

• умение позаботиться вначале о себе, чтобы получить возможность помогать другим; любить прежде себя, чтобы иметь возможность дать любовь другому.

Главное умение разумного эгоиста – это умение решать свои проблемы и заботиться о себе социально приемлемыми методами».

Точка зрения о полезности разумного эгоизма находит и экспериментальные подтверждения. Так, О. В. Бочарова (2009) выявила, что наибольшее удовлетворение браком имеется у супругов со средним уровнем эгоизма (табл. 5.6).

Таблица 5.6. Корреляция удовлетворенности браком со степенью выраженности эгоизма

То, что у супругов с высоким эгоизмом удовлетворенность браком низкая, понятно. А вот низкая удовлетворенность браком при низком эгоизме требует объяснения. О. В. Бочарова полагает, что при проявлении низкого (недостаточного) уровня эгоизма супруг не всегда заявляет о своих желаниях и потребностях, тем самым переживая неудовлетворенность, в частности семейной жизнью. Отсутствие возможности удовлетворить те или иные потребности создает чрезвычайную ситуацию, так как порождает разнообразные отрицательные переживания, состояние психологического дискомфорта.