Текст книги "Из жизни археолога. Байки, заметки, размышления"

Праздник жизни на питерском вокзале

В справедливости недоумения заслуженного коммуниста из Израиля я смог убедиться, когда впервые посетил в Северную Пальмиру. Поезд «Москва – Ленинград» прибыл ранним утром на Московский вокзал. Было еще темно, и людской поток растекался по платформам, постепенно исчезая в городе. При этом значительная его часть заворачивала в каменное сооружение со знакомыми указателями «М» и «Ж». Я также завернул в это заведение и изумился, когда попал внутрь и увидел лишь силуэты людей в плотной дымке аммиака. Создавалось впечатление, что находишься в парной, но только здесь вместо целебного пара стояло невиданное скопление резкого специфического газа! Из-за этого дышать было невозможно! Люди заходили и очень быстро выскакивали, стремясь поскорее покинуть эту своеобразную газовую камеру.

Но поразило другое: в достаточно большом предбаннике разворачивалось пиршество «рыцарей метлы и швабры». Несколько толстых теток в фуфайках и пара помятых мужиков с испитыми лиловыми лицами удобно устроились за небольшим столиком у стены, с другой стороны которой располагался ряд писсуаров. Ни на кого не обращая внимания, они разливали и с явным удовольствием пили водку, смачно закусывая крупно нарезанной докторской колбасой. Видимо, таким образом традиционно отмечали начало рабочего дня. Тогда меня поразило, что ни почти полное отсутствие кислорода, ни броуновское движение пассажиров вокруг нисколько не влияли на их аппетит и не мешали этому бесхитростному празднику жизни.

Потрясение московского стажера

Мой университетский приятель Виталий Мануйленко (Ман) целый год прожил в Варшаве, куда его послали на студенческую стажировку собирать материалы для диплома. Его рассказы о жизни в польской столице вызывали у всех большой интерес, так как вырваться из СССР за «железный занавес» в те годы было крайне сложно. Запомнился рассказ о его первом и самом сильном потрясении в новой жизни.

Поселили его в мужском студенческом общежитии, где на каждом этаже, естественно, были только мужские туалеты. В них стояли аккуратные легкие кабинки, разделенные по бокам пластиковыми щитами, не доходящими до пола. Первое же посещение этого заведения закончилось для советского студента сильнейшим моральным стрессом. Когда Ман спокойно сидел на корточках, размышляя о проблемах польской цивилизации, неожиданно из соседской кабинки на уровне самого ценного у мужчины достоинства появилась изящная рука с маникюром, и он услышал женский голос:

– Пан, пшепрашем папир! (Пан, дайте, пожалуйста, бумажку!)

Лишь со временем он понял, что, несмотря на запреты, нравы в мужском общежитии были вполне либеральными и здесь всегда ночевало множество различных подружек.

Газетные заголовки эпохи социализма

В общежитии в филиале Дома студента МГУ на Ломоносовском проспекте иногородние студенты истфака жили первые два года учебы. Длинный широкий коридор на каждом этаже заканчивался с одной стороны туалетом с расположенным напротив умывальником.

Известно, что ежедневные газеты стали общедоступными в начале XVIII века. Практически сразу после этого народ стал использовать их по прямому назначению в сортирах. И несмотря на то что первую настоящую туалетную бумагу стали производить в Англии еще в 1880 году, спустя столетие газеты в СССР по-прежнему оставались вне конкуренции. Туалетная бумага в те годы была дефицитом и еще не вошла в быт советского человека.

Неудивительно, что за многие годы в общаге сформировалась традиция читать на унитазе принесенные издания и наиболее интересные заголовки вырывать и наклеивать на внутреннюю стенку двери. Надо признать, что большинство названий статей звучало здесь более чем двусмысленно. В этом отношении универсальной являлась главная газета советских коммунистов «Правда»: любой заголовок из нее почти всегда идеально вписывался к унитазу. Поэтому утром было крайне любопытно зайти в свою «персональную» кабинку у окна и ознакомиться с новыми «поступлениями». За эти годы лучшим из увиденного стал заголовок под названием: «Гора апатита за один взрыв!»

Авгиевы конюшни Гнездова

Обычно после первого курса студенты истфака МГУ проходили учебную археологическую практику в селе Гнездово Смоленской области. Здесь до сих пор исследуются знаменитое одноименное поселение и огромный славянский могильник. Наш курс не стал исключением и летом 1971 года в полном составе отправился в сторону Смоленска. Приехали мы под вечер и традиционно заселились в здание пустующей летом местной школы. Быстро собралась теплая компания, которая успела закупить в сельском магазинчике несколько бутылок азербайджанского портвейна и закуску. В сумерках нашли укромное место у какой-то каменной стены на окраине школьного двора, которое не просматривалось из окон школы. Удобно разместившись в густой траве, мы душевно отметили свой приезд и прекрасно провели время. Каково же было наше удивление, когда увидели утром, что в темноте выбрали для своей трапезы заросшую бурьяном помойку у стенки школьного туалета! Поразительно, но поздним вечером никто из нас не заметил ни грязи, ни мусора, ни подозрительных запахов.

В первый же день начальник экспедиции, профессор Даниил Антонович Авдусин дал команду навести на базе порядок. Сразу же были назначены дежурные по кухне и уборке территории. Меня с сокурсником Володей Буровым направили чистить местный сортир, за которым мы столь неожиданно отметили начало полевого сезона. Заглянув внутрь, мы поняли, что подобная операция была крайне необходима: зайти в это заведение без морально-психологической травмы оказалось невозможно. Трудно сказать, сколько лет его не чистили, да и чистили ли вообще. Имея определенное представление о культурном слое, мы с Володей установили, что туалетные залежи внутри заведения откладывались не один год! Причем не всегда в предназначенные для этого отверстия! К тому же рядом со школой на вытоптанном пустыре стоял запущенный дом без дверей, в котором жила большая и радостная цыганская семья. Судя по всему, она активно использовала данное заведение со всеми вытекающими в прямом и переносном смысле последствиями. Задание было не очень приятным, но отказаться от него мы не могли. Все равно эту работу должен был кто-то сделать! Суровый жребий пал на нас. Пришлось взять лопату и ведро.

На раскопках в Гнездове. Слева – я, справа – Володя Буров (фото профессора Д. А. Авдусина)

Так случилось, что у меня в руках оказалась лопата, а Володя быстро смотался к колодцу, приволок два ведра воды и, недолго думая, плесканул из них внутрь помещения. Как оказалось, это стало роковой ошибкой! Впоследствии я удивлялся, как мой товарищ, отслуживший к тому времени в армии, мог ее совершить? Многолетние окаменевшие залежи человеческой жизнедеятельности стали оживать на глазах и расползаться в разные стороны, источая страшное «благоухание». И самое страшное – зайти в сортир уже было невозможно! Я это почувствовал сразу после первых взмахов лопатой. Несколько минут Володя с недоумением наблюдал за моими бросками в помещение и стремительным возвратом на воздух. Когда же «амбре» накрыло и его, он отбежал на безопасное расстояние и категорически отказался заменить меня на лопате.

В тот день мы совершили подвиг, не оцененный по достоинству ни руководством экспедиции, ни нашими сокурсниками. К счастью для себя, они не почуяли столь специфических ароматов. Я же до сих пор их помню и с тех пор твердо знаю, как чистить общественные туалеты с многолетними залежами «культурного слоя». На всякий случай предупреждаю: вначале работа лопатой и только потом вода! В противном случае моральная травма обеспечена!

Розарий и мальварий под Тулой

В экспедиции в селе Супруты Тульской области мы жили в удивительно красивом месте на мысу, где когда-то располагалось небольшое славянское поселение. Мыс находился на окраине векового засечного леса и с обеих сторон был ограничен глубокими оврагами. Внизу протекала живописная речушка Упа, где мы с удовольствием купались и ловили рыбу.

Здесь тоже не имелось стационарного туалета. В первый же день старожил Бил объяснил новичкам, что более глубокий левый овраг, густо заросший папоротником, принадлежит мужчинам и носит гордое наименование «Розарий». Правый же, более пологий, овраг под названием «Мальварий» – женский. Понятно, что ни розы, ни мальвы никогда там не росли, а свои названия овраги получили благодаря студенческому фольклору. По просьбе сокурсниц через день после приезда я вырубил им ступеньки. Стояла страшная жара, воздух был неподвижен, и до сих пор помню, как обливался потом во время этой работы. Зато спускаться в этот овраг стало безопасно.

Но качество и удобство «Мальвария» так остались для нас загадкой. Зато «Розарий» оказался с изюминкой. Дело в том, что на середине оврага росла крупная береза с двойным стволом, одна из частей которого тянулась параллельно земле. Его и использовала мужская часть экспедиции в качестве природного насеста. Надо признать, что это было достаточно удобно и экологично. Правда, существовала опасность потерять равновесие и рухнуть на приличную глубину, но за время раскопок подобного ЧП ни с кем не случилось. При виде товарищей, мирно беседующих рядком на насесте в заросшем овраге, вспоминался Эрих Мария Ремарк и возникали ассоциации с Древним Римом.

«Иду к „Кабанчику“»

Впервые приехав в Оланешты в 1978 году, мы решили разбить лагерь на живописной опушке акациевого леса, в нескольких километрах от села. Пока ставили палатки и разгружали оборудование, экспедиционный бульдозерист Базен решил спуститься по склону вглубь леса. Через минуту мы услышали его истошные вопли «Кабан! Кабан!», и почти сразу же он быстро засеменил через поляну со спущенными штанами, сверкая костлявым задом. Впрочем, штаны у щиколоток не помешали ему вскочить в кабину машины и тут же закрыться в ней.

Оказалось, что стоило ему примоститься на склоне, как у его ног выскочил из листвы дикий кабан. От испуга и человек, и зверь рванули в разные стороны, получив от неожиданной встречи крупную дозу адреналина. Когда мы спустились к этому месту, то увидели, что Базен облюбовал себе лежку дикого кабана! Везде на ветках виднелась жесткая кабанья шерсть, а трава вокруг была сильно примята. Позже все шутили, что эта встреча сыграла для Базена роль эффективного слабительного. Хотя подобное соседство и представляло явную опасность, мы решили лагерь все же не переносить, а на месте лежки устроить туалет.

На кургане Базен уже с юмором вспоминал свою встречу с диким кабаном

Расчет полностью оправдался. Судя по ночному хрюканью, кабаны пару раз наведывались к излюбленному месту, но, столкнувшись с человеческим беспределом, решили его навсегда покинуть. Вскоре в экспедиции на одном из деревьев появилась табличка «Кабанчик». Она указывала на тропу, которая вела к заветному месту. Его облагородили: окружили с трех сторон кольями и закрыли рубероидом. В первое время ходили туда не без опаски, но затем привыкли. Чтобы не было недоразумений, Бил смастерил у входа на тропу шлагбаум, который следовало закрывать за собой. С тех пор все три года указанное место имело свое личное название – «Кабанчик»!

«Такого не было даже в Португалии!»

Володя Ванчугов, директор Одесского археологического музея (ОАМ), как-то рассказал весьма пикантную историю, случившуюся в период «развитого социализма». Однажды в Одессу приехала профессорша из США, которая решила прозондировать возможность сотрудничества с местными археологами. В первую очередь ее интересовала античная Тира, исследования которой проходили в уютном провинциальном городке Белгороде-Днестровском. Подобные визиты в те годы были большой редкостью, поэтому для поездок дорогой гостьи городские власти выделили номенклатурную черную «Волгу». На ней женщину и повезли в Аккерман. Осмотрев средневековую крепость и раскопки античной Тиры у крепостных стен, профессорша осталась явно довольной и в хорошем расположении духа поехала с сопровождающими в местный порт. По программе ее собирались прокатить по лиману до Овидиополя, где ее и спутников ждала машина на Одессу.

Спустившись в порт, профессорша с американской непосредственностью сообщила переводчице, что ей нужно в туалет.

– Я-то прекрасно знал, что из себя представляет этот туалет, – рассказывал Володя, сопровождавший в поездке редкую гостью. – Поэтому сообщил, что через полчаса подойдет катер, где есть соответствующее заведение.

– Зачем я должна ждать полчаса? – искренне удивилась гостья. – Мне надо сейчас!

После этих слов она смело направилась к каменному сооружению в порту. Ситуация явно вышла из-под контроля, но делать что-либо было уже поздно.

– Хорошо, что за ней шла переводчица, – продолжал рассказ Ванчугов. – Только она скрылась внутри, как я услышал крик и увидел, что ее успели подхватить под мышки и вытаскивают из туалета.

Туалеты бывают разные: 1) из мрамора в форме колесницы (II век, термы императора Каракаллы, Рим); 2) из стеклянных бутылок (Украина); 3) из дерева (Рязанская область); 4) из подсобных материалов (Селигер)

Оказывается, что, войдя внутрь, она не увидела специально положенные на цемент кирпичи и вступила по щиколотку в зловонную лужу, покрывавшую пол. Нежная психика заокеанской профессорши не выдержала столь суровых местных реалий, и она потеряла сознание! Обмякшее тело гостьи отнесли к ближайшей скамейке, на которой с трудом привели ее в чувство. Очнувшись, она только и смогла выдохнуть: «Такого я не видела даже в Португалии!»

В результате договор о совместных исследованиях подписан так и не был!

Уникальный клозет

Самый поразительный туалет, который я встретил в жизни, находился в Роксоланах, в экспедиции заместителя директора ОАМ Сергея Борисовича Охотникова. В 1995 году я проводил практику приднестровских студентов на раскопках средневековой крепости в Белгороде-Днестровском. Приехал туда на своей «копейке», поэтому, когда пригласили на День археолога в Роксоланы, находящиеся на другой стороне Днестровского лимана, поехал туда, не раздумывая, – благо личный транспорт был под рукой.

Само застолье запомнилось плохо. Сидели и пили уже в темноте за длинным крестьянским столом в каком-то дворе у полуразрушенного дома. В нем проживали некоторые сотрудники экспедиции. В памяти осталась лишь раскладушка в пустой комнате, куда меня провели отдохнуть после обильного возлияния. Укладываясь на чей-то не очень свежий, мягко говоря, спальник, запомнил лишь звезды, которые почему-то смотрели прямо в комнату.

Утром осмотрелся уже более основательно и понял, что звезды видел через разрушенную в этой части дома крышу. Экспедиция сворачивала работу, люди постепенно разъезжались, и часть оборудования была уже вывезена. Ни умывальника, ни воды я не обнаружил, а когда поинтересовался, где находится туалет, меня направили в огород и показали развернутую и лежащую на земле палатку. Оказалось, что она перекрывала сортирную яму с деревянным очком и была закреплена колышками по краям. Для того чтобы совершить необходимое действо, нужно было залезть под палатку, пробраться в центр и придерживать ее головой, сидя на корточках. При этом ее края приподнимались, и со всех сторон была видна голая задница очередного посетителя. Зато не лицо!

Когда-то это сооружение было неприметно, так как находилось в огороде посреди растущей кукурузы. Я же приехал в то время, когда ее убрали, и прямо на краю совершенно пустого поля гордо торчал бетонный корпус сельского Дома культуры! Из его окон все прекрасно просматривалось. Если добавить, что после совершения необходимой процедуры поддерживаемый головой центр палатки падал прямо на очко, картина будет полной! Но старожилов экспедиции это нисколько не смущало.

Зеркальный проект

Совершенно иной, я бы сказал, зеркальный проект туалета я увидел в экспедиции своей коллеги Т. А. Щербаковой в Центральной Молдавии. Будучи в те годы заведующим Отделом новостроечных исследований, я приехал к ней с проверкой и был сильно удивлен, увидев вблизи обеденного стола сооружение, назначение которого не вызывало сомнений. Сколоченный из грубых, слегка обструганных досок стол стоял недалеко от палаток, а рядом с ним, приблизительно в пяти метрах от кухни, находился туалет. Четыре вкопанных кола были забиты с трех сторон досками, а вход закрывался старым потертым одеялом. Но, видимо, клозет делали из остатков досок от стола, которых хватило лишь на половину. Поэтому они закрывали кабину на высоту не более метра, и все отлично видели, кто там находится. Только в данном случае на виду оставались голова и плечи, в то время как нижняя часть тела была надежно скрыта от посторонних глаз. Меня немного коробило, когда во время обеда с неизменным стаканом вина это сооружение активно использовалось по назначению. Но в экспедиции к этому уже привыкли и совсем не обращали внимания. Для меня же так и осталась загадкой подобная дислокация столь характерного заведения.

Это временное сооружение я вспомнил, когда спустя несколько лет увидел в польском журнале «Перспективы» статью с критикой местных архитекторов. В качестве примера глупости авторы поместили снимок типовой кухни в новом панельном доме, где рядом с газовой плитой был смонтирован… унитаз.

«Удобства» на высоте

В маленьком польском городке Влень в Силезии мне показали старинный замок, который исследовали археологи. Он находился на краю средневекового городка с населением около двух тысяч человек на вершине доминирующей в долине возвышенности. К замку вела извилистая каменная дорога, доходившая до арочного входа. Для того чтобы забраться на самый верх, где когда-то жили хозяева, надо было потратить немало сил, взбираясь по крутым ступеням. Зато сверху открывался замечательный вид на миниатюрный город и окрестности, практически не изменившиеся за последние столетия. С самой верхней площадки шел ход на последний этаж башни, где в одной из стен имелся широкий прямоугольный проем. Из него удавалось не только увидеть небо, но и заглянуть в виднеющийся внизу глубокий ров. Заметив мой вопросительный взгляд, коллеги не без удовольствия пояснили, что за каменной стеной на головокружительной высоте когда-то находился деревянный туалет. В качестве доказательства они указали на два выступающих из стены дубовых почерневших от времени бревна. На них держалась деревянная кабина, обшитая когда-то сверху и по бокам досками. Но самое интересное, что роль пола выполняли только эти бревна, на которых вынуждены были балансировать посетители сего заведения. Сорваться между ними в пропасть казалось проще простого. Кроме того, внизу горожане прекрасно видели, когда туалет использовался. Но, видимо, хозяева замка не боялись высоты и нисколько не смущались демонстрировать свои зады живущим в городке вассалам.

Вопрос без ответа

В английском Дувре сохранилась средневековая крепость, в которой в годы Второй мировой войны размещалась военная база. Сегодня в ней создали прекрасный музей с новейшими музейными технологиями. Посещая королевские покои, можно увидеть и венценосный туалет, который использовали владельцы замка. Чтобы было понятно, каким образом в нем можно находиться, перед входом поместили соответствующий рисунок. Суть происходящего пояснил гид: «В туалете стоял страшный смрад. И чтобы король не страдал от него во время „процесса“, он нюхал рукав слуги, пропитанный ароматными веществами. Такой обычай существовал столетия». Тогда я задумался, а не проще ли было почистить и отмыть туалет, чтобы в него без опаски входить?

Тот самый сортир в королевских покоях Дувра и реконструкция его использования

Проходной сортир в Одессе

Не менее редкое заведение я видел в Одессе. Однажды тогда еще кандидат наук Андрей Добролюбский, прекрасно знающий старый город, водил меня по центру, показывая самые интересные места, куда не заглядывают туристы. В одном из старинных дворов он показал мне редкую даже для Одессы достопримечательность – такой же старинный общественный туалет под названием «сквозняк». Его уникальность состояла в том, что одновременно он не только «обслуживал», но и соединял два огромных двора с множеством квартир. Чтобы попасть из одного двора в другой, надо было пройти через длинное каменное сооружение с десятком очков, разделенных каменными перегородками, но почему-то не имеющих дверей. Его демократизм состоял и в том, что оно не делилось по половому признаку. Через «сквозняк» самым кратким путем проходили в соседний двор и на противоположную улицу. Андрей рассказал, что этой возможностью постоянно пользуются местные жители, не обращая внимания на случайных посетителей.