Текст книги "Из жизни археолога. Байки, заметки, размышления"

Чудеса спринтерского бега

После этого эпизода я прекратил дурацкое геройство и приостановил исследование кургана до полного разминирования. Найденные три снаряда мы аккуратно закопали в яме рядом с древней насыпью и продолжили раскопки в другом месте.

Совсем уже поздней осенью, за день до официальной сдачи оросительной системы Государственной комиссии, в нашем лесном лагере появились долгожданные саперы. К моему удивлению, на тяжелом военном грузовике приехали лишь молодой лейтенант с водителем. Я ожидал увидеть если не роту, то хотя бы отделение солдат для охраны зоны разминирования, но оказалось, что никакого оцепления не предусматривалось. Удивил еще один факт. Было обеденное время, и все члены экспедиции собрались за общим столом. Я предложил лейтенанту перекусить, и он с удовольствием согласился. Больше для приличия предложил и выпить. К моему изумлению, лейтенант не стал отнекиваться и за обедом с явным удовольствием осушил три стакана сухого вина. Правда, от четвертого отказался, заявив, что предстоит опасная работа. Признаюсь, я несколько иначе представлял себе прелюдию к ней…

Само же разминирование оставило еще более яркое впечатление. Здоровенный солдат-водитель быстро выкопал и расчистил спрятанные снаряды и, не особо церемонясь, выставил их в ряд на краю ямы. Все с опаской наблюдали, как он довольно небрежно обращался с опасными изделиями. Потом настала очередь офицера. Осмотрев снаряды, он вновь сложил их на дне ямы, аккуратно поместив между ними несколько толовых шашек с коротким бикфордовым шнуром. Затем, явно рисуясь, небрежно зажег их от сигареты. Все это время я стоял рядом и с интересом наблюдал за его действиями. Другие сотрудники экспедиции благоразумно залегли в траншее. Когда же лейтенант вразвалочку пошел от ямы со снарядами, я спокойно засеменил за ним и на всякий случай поинтересовался, почему у шашек такие короткие шнуры. И получил мгновенный ответ: «Чтобы бежать быстрее!» В ту же секунду он бросился к укрытию, а я установил личный рекорд бега на короткую дистанцию. Через мгновение раздался взрыв, и ударная волна с визгом ушла в безоблачное голубое небо. Краем глаза я лишь заметил, что неизвестно откуда появившийся на полевой дороге мотоциклист, мелькнув ногами и колесами в воздухе, исчез в кювете. Потом еще некоторое время все смотрели в небо, ожидая падающие осколки. Их почему-то не было…

Найденные нами снаряды, один из которых представлял реальную опасность

Когда мы вернулись к яме, то оказалось, что один из трех снарядов все же детонировал. Другими словами, в любой момент мы могли подорваться во имя мелиорации всей страны. Но, видимо, провидение благоволило к таким придуркам, какими мы были в то время.

Недоумение водителя

В конце августа 1980 года я, как обычно, поехал в Кишинев для сдачи финансового отчета. Несколько школьников уезжали из экспедиции в связи с началом учебного года. Перед отъездом они вместе со старшими товарищами устроили проводы с обильным возлиянием местного вина и погрузились в кузов явно в приподнятом настроении. Краем глаза я заметил, что они прихватили с собой несколько бутылок в дорогу, но не стал нарушать многолетнюю традицию.

В брежневские времена Молдавия находилась на особом положении и славилась лучшими после Прибалтики дорогами. И действительно, до Одесской области шло отличное шоссе, которое после пересечения административной границы превращалось на Украине в разбитое дорожное полотно. Поэтому, выехав из лесного лагеря, мы резво помчались по пустынной дороге в сторону Кишинева. Неожиданно я услышал от водителя:

– Вот придурок, заколебал! То идет на обгон, то опять тащится за нами! Идиот какой-то!

Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что за нами плетутся новенькие «Жигули». На моих глазах они показали «поворот» и пошли на обгон, но тут же опять свернули за нами и значительно отстали. Это было странно, так как встречного транспорта не наблюдалось, а дорога была совершенно свободной. Сложившаяся ситуация сильно раздражала водителя, и он постоянно матерился по поводу легковушки. Лишь когда мы въехали в небольшой городок Каушаны, «жигуленок» свернул на одну из улиц, а затем через несколько кварталов вынырнул перед нами и быстро ушел вперед.

Причина его странного поведения раскрылась, когда мы въехали во двор Академии. Выскакивая из кузова с вещами, веселые пассажиры бурно обсуждали этот эпизод. Оказывается, когда нас догнали «Жигули», они распивали вино и жестами стали приглашать старенького водителя разделить с ними компанию. Когда же он пытался избавиться от навязчивых «предложений» и начинал обгон, они вытаскивали бутылки и замахивались ими на легковушку. Бедный мужик жал на тормоза и не испытывал судьбу – мало ли что можно ожидать от нетрезвых малолеток?.. Так и мучился, пока не доехал до Каушан, где получилось безопасно обогнать машину с пьяными недоумками.

«Баба в кузове» с бутылкой

Похожая, но более опасная ситуация произошла летом 1982 года. В августе в экспедицию прилетели из Москвы супруги Лида и Витя Стукаловы и мой давний студенческий приятель Саша Белоцерковский по прозвищу Бил. Чтобы встретить друзей, я приехал в кишиневский аэропорт на экспедиционном ГАЗ-66. В те годы получение багажа происходило без излишних формальностей, и вскоре москвичи вместе с сумками сидели в открытом кузове военного грузовика. Для встречи я предусмотрительно закупил несколько бутылок криковского полусухого шампанского, одну из которых открыли прямо в аэропорту. Пить из горла было непривычно: пенящийся напиток перехватывал дыхание и старался вырваться из носа и ушей. Зато быстро поднял настроение, в очередной раз доказывая, что жизнь прекрасна! Поскольку в кузове собралась теплая компания, я покинул кабину и перебрался к друзьям. Желающий быстрее приехать на базу московский водитель гнал машину со скоростью за сто километров. В кузове качало и подбрасывало на неровностях дороги, а ветер бил в глаза и лишал дыхания. Но бутылки открывались одна за другой, неуклонно улучшая радостное состояние пассажиров по пути в лагерь. Из-за ветра все поглубже натянули различные головные уборы, а Бил попросил у Лиды платок и по-бабьи завязал его под подбородком.

Через полчаса мы въехали в лес перед городком Бендеры. Дорога была совершенно пустой, но через какое-то время далеко за нами появилась черная «Волга», которая быстро догоняла нашу машину. В этот момент в кузове заканчивалась очередная бутылка, и очередь дошла до Била. Допив шампанское, он развернулся и, увидев приближающуюся на большой скорости «Волгу», неожиданно для всех бросил в нее массивную бутылку. И тут свершилось чудо – совершив невероятный зигзаг в сторону, «Волга» каким-то невероятным образом увернулась от стеклянного «снаряда». Приотстав на короткое время, она резко набрала скорость, обогнала нашу машину и остановилась впереди, перегородив дорогу. Хлопая дверьми, из нее выскочили четыре полковника с летными знаками различия. Их эпитеты в наш адрес повторять не буду. Но надо признать, что все они были справедливы! Мое возмущение тоже зашкалило: попади на такой скорости бутылка в ветровое стекло, почти наверняка водитель или кто-нибудь из пассажиров «Волги» переместился бы в мир иной! В тот момент я готов был выбросить Била из машины: ведь подобная «шутка» реально грозила не только ему, но и мне сроком!

Бравые полковники явно готовы были надавать нам по шее, но нас в кузове оказалось гораздо больше, да и Бил стал сразу же каяться:

– Ребята, простите, извините! Виноват, выпил, вас не видел!

Увидев отсутствие агрессии с нашей стороны и кающееся странное существо в платке, полковники быстро успокоились и с издевкой поинтересовались, указывая на Била:

– А что это за баба в кузове? Что она мычит?

Я предложил им эту «бабу» забрать и разбираться с ней персонально.

– Да на х… она нам нужна! – последовал исчерпывающий ответ, и, захлопав дверьми, летчики скрылись в «Волге», которая быстро набрала скорость и исчезла за поворотом в лесу. Они могли сообщить о происшедшем на пункте ГАИ при въезде в Бендеры, но не сделали этого. Во всяком случае, гаишники нас не остановили. Пронесло!..

В лесном лагере, куда мы вскоре приехали, Бил благоразумно спрятался и до вечера не попадался мне на глаза. Зато на второй день подошел с извинениями. Однако на упрек о том, что из-за этой идиотской выходки я мог не только потерять работу, но и загреметь с ним за решетку, вдруг с ухмылкой ответил:

– Что ты переживаешь, в любом случае на суде меня бы мой папа отмазал! Заодно и тебя!

Я знал, что его отец – известный в Москве генерал, но только быстрота ног спасла его от удара в глаз.

«Сальто-мортале» на бульдозере

Этот сравнительно небольшой курган раскопать за один год не удалось. Дело в том, что в конце «застойных» семидесятых в Молдавии зачем-то строились различные заводы и предприятия, оросительные системы, различного класса автомобильные дороги и животноводческие фермы. Наверное, чтобы потом их бездарно разворовали «поборники демократии», обвинив строителей в «оккупации». В те годы благодаря советскому законодательству все памятники археологии, попадавшие в зоны строительства, необходимо было исследовать за счет заказчика. В отличие от сегодняшних дней, недостатка в средствах не наблюдалось. Скорее наоборот – стояла проблема их освоения. В этой ситуации были свои плюсы и минусы. Зачастую мало кого интересовала научная сторона вопроса: главное – план. Но если сравнивать недавнее состояние науки с сегодняшним днем, то невольно наворачиваются скупые слезы умиления при воспоминании о канувших в Лету возможностях.

Так случилось, что в двадцать пять лет я уже руководил достаточно крупной экспедицией с необходимым оборудованием и солидным бюджетом, мог распоряжаться экспедиционным транспортом, арендовать технику и жилье, набирать рабочих и даже развозить им зарплату. В 1977 году появилась необходимость срочно исследовать памятники, попавшие в зону строительства железнодорожной ветки к сахарному заводу в Глодянском районе Молдавии. Деньги были большие, а трипольские поселения в зоне строительства близ украинского села Яблона – маленькие. Раскопали мы их быстро, но обнаружили лишь рядовой материал этой культуры медно-каменного века.

Меня же интересовали курганы, поэтому решили заодно с поселением найти и раскопать хотя бы одну древнюю насыпь поблизости. Благо средства позволяли, а курганы в этом районе еще не исследовались. Проехав по окрестностям, мы выбрали одиноко стоящий на возвышенности курган. Несмотря на средние размеры, он был хорошо виден на расстоянии десятков километров. Нас привлекли правильная форма насыпи и отсутствие геодезического знака на вершине.

По ряду причин раскопать за один сезон этот памятник не удалось и его исследование растянулось на три года. В 1980 году, после завершения раскопок на юге, я решил все же докопать оставшуюся часть курганной насыпи и поздней осенью приехал в Яблону. Ученики старших классов, обычно привлекаемые на раскопки, уже ходили в школу, поэтому пришлось нанимать взрослых рабочих. На призыв поработать в экспедиции откликнулись лишь сельские пенсионеры, в основном еще крепкие старушки и несколько бодрых стариков. Работали они прекрасно, однако раскопки в последний месяц осени шли с трудом.

Насыпь мы все же докопали, но в последний день случилось ЧП. Нам оставалось снять лишь последнюю шестиметровую полосу, оставленную в центральной части кургана для определения его строительных горизонтов. Оба ее разреза престарелые колхозники лихо зачистили за пару дней, поэтому я предупредил их о грядущем окончании работы. И, видимо, сделал это напрасно.

Утром в последний день раскопок они полезли в кузов экспедиционной машины с подозрительно набитыми сумками. Когда же мы приехали на курган, оказалось, что благодарные старики хотят отметить окончание работы. Судя по виду ехавшего с ними в кузове бульдозериста Виктора, он уже это факт хорошо отметил.

Отказывать «рабочей гвардии» было неудобно, и на остатках кургана в обеденный перерыв мы провели импровизированное застолье с простой, но сытной крестьянской пищей. Гостеприимные пенсионеры захватили с собой несколько бутылей с характерным фруктовым напитком, который виртуозно гнали в Яблоне. Данный продукт народного творчества отличался не только приятным запахом, но и убойной крепостью под восемьдесят градусов. Также он резко повышал настроение и морозоустойчивость его потребителей.

Не скрою, что вместе со всеми я продегустировал этот «волшебный нектар» и очень скоро почувствовал невиданный прилив жизненных сил и хорошего настроения. Но, являясь начальником экспедиции, не расстался с чувством долга, понимая, что еще полчаса этого «банкета» – и о завершении работы никто не вспомнит. Поэтому, несмотря на уже явно перегруженное состояние Виктора, дал ему команду сесть за рычаги. С ним я работал уже не один год и прекрасно знал его мастерство. Знал и то, что он редко садился в кабину трезвым, искренне полагая, что легкое подпитие только повышает производительность труда. В тот момент я не мог оценить его реальное состояние, о чем пришлось вскоре очень пожалеть!

За несколько секунд до ЧП

Я не насторожился даже тогда, когда тяжелая техника стала дергаться на вершине насыпи и неуклюже валить землю в разные стороны. Трудно было представить, что с почти двадцатитонным бульдозером может что-нибудь случиться – ведь его основной вес приходится на гусеницы и нижнюю часть машины. В худшем случае медленно сползет с кургана, что уже неоднократно случалось на практике. Но произошло необъяснимое!

Когда последняя полоса насыпи была уже наполовину спланирована, бульдозер неожиданно начал оседать с возвышенности. Находясь рядом, я спокойно наблюдал за этим странным маневром, пока бульдозер не стал медленно заваливаться влево и, как в замедленном кино, лег набок. Дальше началась мистика: его правая гусеница внезапно оторвалась от земли, и так же медленно он стал… переворачиваться на кабину. На глазах всех присутствующих кабина неторопливо плющилась, как консервная банка под давлением. Лишь удлиненная лопата бульдозера, упершись краем в материковую глину, не позволила совершить полный переворот – в прямом смысле «сальто-мортале»!

Будто поперхнувшись, заглох мотор, и наступила жуткая тишина. Внутри меня все оборвалось! На какие-то доли секунды померещилось даже «небо в клеточку». Оказывается, это выражение имеет вполне реальное воплощение: я отчетливо увидел железную решетку с кольцами в местах пересечения толстых прутьев. Откуда?.. В те страшные мгновения я понял, что все кончено: из-за мальчишеской глупости угробил человека и поломал жизнь себе!

Мгновенно протрезвев, подбежал к изуродованной технике. Из сплющенной кабины, в пространстве не более сорока сантиметров, среди погнутых рычагов выглядывало серое лицо Виктора. Его остекленевшие глаза были широко открыты и смотрели в пустоту. Он явно не понимал, что случилось. Схватив за шиворот промасленной куртки и совершенно не надеясь на успех, я попробовал потащить его на себя. К своему изумлению, почувствовал, что тело поддается и медленно вытаскивается из западни. Только чудом можно объяснить, что незадачливого бульдозериста не зажало в кабине. Откуда сила взялась: одним рывком я его вырвал из плена и поставил на ноги. Он стоял! Стоял!!!

Я не верил своим глазам. Ничего не понимающий механизатор стоял, покачиваясь, у изуродованной техники; мне казалось, что у него переломаны ноги и только шок заставляет его держаться вертикально. С криками «Ноги! Ноги!» я бегал вокруг и поднимал его штанины, проверяя целостность его волосатых и далеко не стерильных конечностей. Несмотря на сильно поцарапанное лицо, он был… совершенно цел! Подумалось, что так не бывает. Но так было! Даже не хотелось думать, что бы случилось, если бы Виктора зажало в машине или раздавило на наших глазах.

Ко мне подбежали рабочие. Вместе мы тщательно проверили место, где стал переворачиваться бульдозер, но причину случившегося так и не определили. Почему это произошло, осталось загадкой…

Виктора оставили на кургане отсыпаться, а утром я увидел лишь гусеницы и нижнюю часть машины с погнутыми рычагами. Оказалось, что вместе со старшим напарником по прозвищу Диду они нашли автомобильный кран, с помощью которого окончательно перевернули бульдозер, а затем поставили его в первоначальное положение. В котловане раскопанного кургана открывалась картина, напоминающая фрагмент после танкового сражения на Курской дуге. Протрезвевший и бодрый Виктор бегал вокруг своего «железного коня». Выглядел он совершенно здоровым, сразу же стал убеждать всех, что ничего страшного не произошло, а смятую вконец кабину он без проблем заменит. Однако при этом все же попросил меня поехать в Глодяны и объясниться с директором «Сельхозхимии». Сам почему-то встречаться с ним не пожелал. Посмотрев на его раскорябанную физиономию, я понял, что это разумно, и выехал к начальству.

В местной дирекции я объяснил, что работающий бульдозер неожиданно сполз с бровки и повредил кабину, которую желательно заменить. Но главный инженер стал интересоваться, что же случилось, насколько пострадала техника и, наконец, почему нет самого бульдозериста. Поскольку излишняя откровенность была в данном случае неуместна, я постарался избежать подробного объяснения и сказал, что ничего не понимаю в технике.

– В таком случае поехали разбираться на место, – неожиданно заявили начальники, и мне пришлось вместе с ними вернуться на курган. Вскоре директорский «уазик» подъехал к отвалам, но я решил не сопровождать гостей непосредственно к бульдозеру. Какой разговор состоялся возле него, могу только догадываться. Когда же начальство вернулось к машине, главный инженер, проходя мимо меня, не без иронии констатировал в пространство:

– Теперь понятно, почему вы не разбираетесь в технике!

В итоге все обошлось, и вскоре нам поставили новую кабину. Но спустя более тридцати лет я теряюсь в догадках: почему, вопреки всем законам физики, перевернулась тяжелая машина? Через несколько дней после этого случая заметил, что он подарил мне первую седину. А ведь тогда мне исполнилось лишь двадцать восемь лет. Впрочем, в эти годы можно было быть и поумнее…

«Не болит голова у дятла»

Поздней осенью 1980 года мы перебрались из лесного лагеря на экспедиционную базу в селе Оланешты, возле которого копали курганы. Экспедиция заканчивалась, и все морально устали. В один из вечеров наши бульдозеристы – Витя и Диду – хорошо выпили и что-то не поделили между собой. Вначале я слышал их перебранку в соседней комнате, плавно перешедшую в матерную ругань. Затем начались активные действия: послышались глухие удары и характерная возня с сопением, означающие боксерский клинч. Через минуту от удара кулаком разлетелось стекло во внутренней двери и ко мне в комнату ввалились бравые механизаторы, щедро осыпающие друг друга тумаками. Когда более молодой Витя удачно стукнул Диду в небритый подбородок, тот схватил массивный хозяйский табурет, окрашенный синей масляной краской, и со всей силы стукнул соперника по голове. Ни до, ни после я подобной картины больше не видел: будто в кино про ковбойские драки в салуне, тяжелый и прочный табурет вертикально опустился на макушку бульдозериста и развалился от удара, как картонный реквизит. Но Витя устоял и, схватив ножку от табурета, кинулся на напарника. Я еле успел перехватить его руку, а затем мы с Сергеем Агульниковым разняли дерущихся. Через полчаса они успокоились, и вскоре из их комнаты раздался дружный храп.

Утром помятые труженики «Сельхозхимии» как ни в чем не бывало стали выяснять, почему в доме беспорядок и что произошло накануне. Они ничего не помнили и попытались через меня восстановить события. Я показал разбитую дверь и ошметки табурета.

– Чья работа? – осторожно поинтересовался Витя, в то время как Диду напряженно осматривал в зеркале свежие ссадины на небритом лице.

– Твоя! А табуретку Диду расколотил о твою голову! – коротко ответил я.

Витя посмотрел на опухшую правую руку, потом тщательно ощупал голову и заявил:

– Не может быть! Этим табуретом он бы меня убил! Я еще могу поверить, что разбил стекло – вся рука в порезах, но голова у меня совершенно целая и совсем не болит!

Претендент на премию Дарвина

Как известно, с 1985 года существует международная премия Дарвина, виртуально присуждаемая лицам, наиболее глупым образом ушедшим в мир иной. По мнению писателя Михаила Веллера, «она присуждается за максимальный вклад в эволюцию человечества. То есть из генофонда человечества изымаются гены идиотов». Ее учредители не без оснований считают, что таким образом человечество избавляется от самых тупых своих представителей, подтверждая теорию естественного отбора. Нельзя не отметить своеобразный черный юмор, на котором премия базируется: читая список победителей и претендентов, нередко смеешься, узнавая о самых нелепых и экзотических уходах из жизни, продиктованных исключительно глупостью или врожденным дебилизмом.

В один летний жаркий день в экспедиции, работавшей на юге Молдавии у озера Этулия, мы мирно пережидали жару в палатке. Неожиданно в нее ворвался наш водитель и с воплями «Горю! Горю!» начал метаться между раскладушками. Поначалу зрелище было комичным, так как его черные семейные трусы на глазах превращались в лохмотья и едва прикрывали пах и костлявые ноги с синими тюремными наколками. Но тут все увидели, что у него начинает краснеть и отваливаться кожа на груди и плечах. Тут же мы засунули его в экспедиционный «уазик» и повезли в сельскую больницу. Там констатировали ожоги второй степени и положили бедолагу в стационар.

Причина «производственной травмы» водителя выяснилась практически сразу. Он объяснил, что решил помыть машину и загнал ее в озеро. Там же сообразил, что было бы неплохо промыть и мотор, чем сразу же и занялся, набрав из бака полведра бензина. И все бы ничего, но при этом он не прекратил курить, будучи совершенно уверенным, что на воздухе и в воде с ним ничего не случится. Но произошло неизбежное: когда он в очередной раз стал смачивать тряпку в ведре, пары бензина вспыхнули, и труженик баранки загорелся как факел. Благо машина стояла по колеса в воде, куда он сразу же плюхнулся и отделался лишь не очень опасными ожогами. Однако из-за этого недоумка экспедиция осталась без грузовой машины, на которой возили рабочих на раскоп. Полагаю, что если бы в то время существовала премия Дарвина, наш интеллектуальный водитель вполне мог бы стать ее номинантом!