Текст книги "Из жизни археолога. Байки, заметки, размышления"

Условный рефлекс

Отец моего друга юности Сереги Маслова был военным летчиком и служил в Венгрии. После его отставки семья Масловых переехала в Молдавию и ни в чем не нуждалась. В этом я лишний раз убедился, когда Сергей под огромным давлением родителей согласился привести в порядок зубы. Отец оказался знаком с известным профессором-стоматологом, к которому и решил отправить великовозрастного отпрыска. Небольшая проблема заключалась лишь в том, что профессор жил и работал… в Киеве. Поэтому лечить зубы Сергей летал в украинскую столицу, когда приглашал врач. Но сидеть в одиночестве в незнакомом городе Серега не хотел и поэтому сразу после процедур, в тот же день, возвращался домой на самолете.

Собственно, тот факт, что к двадцати годам у него почти не осталось здоровых зубов, моего друга нисколько не волновал. Их печальное состояние было обусловлено тем, что Сергей навострился открывать винные и пивные бутылки зубами. Неудивительно, что после определенного времени вместо них остались лишь чернеющие во рту пеньки, что особенно беспокоило его близких. Когда же я увидел его после завершающего этапа лечения, он блистал цыганской улыбкой, демонстрируя золотые коронки.

Это произошло во время студенческих летних каникул, когда я приехал на несколько дней в Кишинев. Улетая в Москву, неожиданно встретил его в аэропорту, откуда он летел на работу в Удмуртию. Его провожал отец, крайне довольный новым обликом сына. До рейса еще оставалось время, и мы прошли в буфет, где заказали пиво. Поставив на круглый столик стаканы и бутылки, Серега машинально взял одну из них и лихо откупорил золотой коронкой металлическую пробку. При этом раздался не очень приятный скрип, свидетельствующий, что творению киевского стоматолога нанесен фатальный ущерб! Тогда я увидел настолько выразительный взгляд отца, что каких-либо слов уже не требовалось. В нем читался исключительно армейский мат с весьма характерными выражениями! Видимо, в тот момент мы оба поняли бесполезность понесенных на протезирование затрат и скоротечность жизни золотых коронок.

Так оно и оказалось. Когда мы с Сергеем встретились через год, от былой красоты не осталось и следа!

Гениальность простоты

В конце 70-х годов я приехал в отпуск в зимнюю Москву. Позвонил давнему приятелю Леше Шведову, и вскоре мы встретились на Пушкинской улице. Решили где-нибудь посидеть и зашли в ближайшее кафе «Ладья». Был разгар рабочего дня, в большом зале никого не наблюдалось – лишь в углу за длинным столом сидел единственный посетитель, скучающий в одиночестве с полупустым графином бесцветного напитка. Мы сделали заказ и стали вспоминать дни минувшие. В те годы шла очередная борьба с алкоголизмом, и количество спиртного на посетителя ограничивали. Поэтому, когда мы распили первый графинчик, пришлось убеждать официантку, что мы сибиряки и после повторения выпитого уйдем без посторонней помощи. Она сопротивлялась недолго, и вскоре мы почувствовали себя более чем комфортно.

Вдруг с дальнего стола наш сосед громко позвал официантку:

– Девушка! Можно вас?

Неспешно виляя бедрами, официантка подошла к его столику:

– Слушаю!

– Выверните, пожалуйста, лампочку, она бьет мне прямо в глаза!

Я посмотрел вверх: под потолком висели круглые кованые люстры, усеянные лампочками. Понял, что выполнить эту странную просьбу-приказ будет непросто. Сразу же представилась картина, как «девушка» будет волочь тяжелую стремянку, устанавливать ее между столами, забираться под высокий потолок, а затем выкручивать лампочку. И все для того, чтобы не нарушать комфортное состояние привередливого гостя.

Несмотря на эту перспективу, «девушка» сохранила спокойствие и, смерив мужчину презрительным взглядом, спросила:

– А не проще ли вам пересесть на соседний стул?

Помню, как в тот момент я восхитился этим решением: действительно, все гениальное – просто!

Как полюбить литературу

В экспедиции Виктор Стефанович Бейлекчи внимательно читал изданный кишиневским издательством толстый том Хемингуэя. Каждый вечер он ложился на раскладушку и начинал внимательное чтение. Правда, через пять – десять минут уже крепко спал. Спустя месяц он перевернул последнюю страницу и громко захлопнул книгу. Положив ее на стоящий у раскладушки вьючник, он неожиданно громко и с выражением продекламировал:

 
К литературе пламенея,
Купил я том Хемингуэя,
Читал Хемингуэя Я,
Не понял ни… ХеминГУЯ!
 

Тогда я был еще школьником и не понял, был ли это экспромт или же цитата неизвестного острослова. Но после американского классика тоже прочитал. С тех пор он один из моих любимых писателей.

Мужское и женское

Однажды попытался почитать детектив одной известной и раскрученной дамы-писательницы. На второй же странице наткнулся на фразу: «В комнату вошла Эльза в круглой шляпке и сером брючном костюме в широкую вертикальную полоску». Читать этот текст дальше уже не смог и пришел к выводу, что такое могла написать только женщина. С другой стороны, у Валентина Катаева запомнилась другая фраза. Восторженно описывая изобилие Елисеевского магазина в Москве, среди многочисленных деликатесов он, в частности, отметил (цитирую по памяти): «На прилавке в большом лотке жутко блестели бычьи семенники». А вот такую фразу мог написать только мужчина!

«Велик и могуч русский язык»

Работая в музее в Луганске, Иван Писларий установил добрые отношения со Светланой Александровной Плетневой, бывшей в те годы завотделом Института археологии АН СССР в Москве. После ее визита он даже стал составлять список средневековых каменных изваяний Луганщины. У него был с тещей договор проверять почту в его отсутствие. В результате однажды она закатила ему страшный скандал, прочитав в письме С. А. Плетневой странную просьбу. Московская исследовательница писала буквально следующее: «Пришлите мне список ваших луганских баб!»

Из рассказа И. Пислария: «Однажды Сергей Николаевич Бибиков, который, безусловно, обладал здоровым чувством юмора, подозвал меня к себе и спросил:

– Скажи, Ваня, кому адресовано это письмо?

На показанном официальном бланке было напечатано: "Члену-корреспондента АН УССР С. Н. Бибикова"».

После окончания полевого сезона в коридоре бывшей синагоги на Измайловской улице в Кишиневе, где временно размещались археологи АН МССР, довольно долго стояли ящики с жутковатыми надписями: «Кости Рындиной». Нанесенные траурной черной краской, они вызывали страх у редких посетителей. На самом деле, они действительно принадлежали московскому профессору Наталье Вадимовне Рындиной, но содержали остеологию – кости животных из ее раскопок трипольских поселений. Ящики были приготовлены для отправки с оказией в Москву на определение.

Весьма интеллигентная дама-искусствовед, представляя на телеканале «Культура» Третьяковскую галерею, неожиданно выдала: «Мы все знаем художников, которые висят в Лаврушинском переулке».

Ялтинский сервис

Уже в годы «незалежности» у входа на рынок в Ялте устроились толстые тетки-продавщицы. Они сидели на низеньких табуретках, широко расставив коленки, закрытые засаленными юбками. Прямо на земле лежали помидоры, кабачки, молодой чеснок и редис. Скорее всего, они перепродавали чужие овощи, так как было видно, что основным местом их работы является базар, а не раскаленные грядки. Здесь они чувствовали себя как дома и на все лады громко расхваливали товар:

– Подходите, покупайте! Все свежее, только с грядки! Хлопчики, красавчики, любимчики, подходите, не пропустите! Лучше не найдете! Самые дешевые овощи!

Мой товарищ подошел к ним и поинтересовался ценой. Она оказалась раза в три выше, чем в магазине. Он начал торговаться, но безуспешно. Тетки даже слушать его не хотели и ни копейки не уступали!

– Нет, покупать я у вас ничего не буду! – наконец заявил он. И тут же услышал:

– Ну и пошел в жопу!

В тот момент мы даже рассмеялись от столь «изысканного» сервиса.

Необъяснимый консерватизм

В 80-е годы прошлого столетия научный руководитель моей кандидатской диссертации профессор Н. Я. Мерперт вспоминал раскопки в Египте, которые велись в зоне строительства Асуанской плотины. «Мы жили в больших армейских палатках еще верещагинских времен. Спасаясь от жары, поднимали полы палаток, чтобы редкий ветерок хоть как-то их продувал. А рядом в сборных и мобильных домиках жили американцы, французы и англичане. У них были свет, вода и, главное, кондиционеры. На этом фоне наш лагерь выглядел архаично, и иностранцы не могли понять, как мы выживаем в таких условиях».

Наш полевой лагерь в Тульской области, 1972 год. С тех пор мало что изменилось

За последние годы на постсоветском пространстве в этом вопросе мало что изменилось. В различных уголках когда-то единой страны я вижу одну и ту же картину: наспех поставленные палаточные лагеря с самодельными кухнями, туалетами и кострами. С одной стороны, романтика, но когда раскопки на одном месте ведутся десятилетиями, возникают закономерные вопросы. Весной 2019 года, после конференции в Оренбурге, я стал свидетелем, как местные археологи собирались в экспедицию и оборудовали лагерь. И вновь увидел хорошо знакомые зеленые палатки, установленные в чахлой лесопосадке в оренбургской степи, где летом температура доходит до +40 и выше. Тогда же отчетливо понял, что ехать в экспедицию уже не хочу. И причина этого совсем не в возрасте!

Безупречное определение

Первый ректор Приднестровского университета в Тирасполе Василий Никитович Яковлев был незаурядной личностью и безусловным патриотом «нового государства» – Приднестровской Молдавской Республики. Однако на одном из заседаний Ученого совета он выступил резко против научной темы о политических партиях в Приднестровье. Сам того не желая, он дал яркую и образную характеристику новому «государственному образованию»:

– О каких партиях вы говорите? И где? В пяти районах бывшей Молдавии? На узкой полоске земли, где, если сдохнет корова, то ее голова упадет в Днестр, а ноги на Украину?

По-моему, лучше не скажешь!

Размышления о людях

Говорят, что это избитая истина, но впервые я ее услышал из уст своего коллеги Ильи Борзияка: «Не делай людям добра, тебе этого не простят!» Никогда с ней не мог согласиться, но с годами вынужден признать ее справедливость. Аналогичное спорное высказывание недавно нашел и у Василия Макаровича Шукшина: «А ты не думай никогда хорошо про людей – ошибаться не будешь». И это совершенно верно! Ведь, изначально относясь ко всем негативно, постоянно получаешь массу положительных эмоций, убеждаясь, что не все люди сволочи. В противном же случае нередко испытываешь разочарование и досаду от предательства и подлости тех, кого считал друзьями, учениками или по крайней мере порядочными и искренними людьми.

Молдавский археолог Исаак Александрович Рафалович в шутку говорил: «Плох тот ученик, который не обосрет своего учителя!» К сожалению, у меня оказалось несколько таких «деятелей», моих бывших студентов в Тирасполе. Назвать их «учениками» язык не поворачивается! Да и публика эта слишком мелкотравчатая, чтобы упоминать их имена.

Согласие с классиком

Согласен со следующими диалогом у Валентина Пикуля:

– А где вы успели нажить себе так много врагов?

– Для этого не надо быть гением. Делай свое дело, говори правду, не подхалимствуй – и этого вполне достаточно, чтобы любая шавка облаяла тебя из-под каждого забора («Честь имею»).

К сожалению, в моей жизни такие шавки были, и я неоднократно убеждался в справедливости этих слов.

Заметки из записной книжки

В гостиничном ресторане в Угличе салат из яйца с майонезом, маринованного репчатого лука и сыра почему-то называется «Мужской каприз». О каком капризе идет речь, видимо, должны догадаться посетители. Лично я так и не догадался.

В крошечном городке Старица в Тверской области в местном кафе предложили салат под названием «Мухомор». Он включал картофель, грибы с луком, кукурузу и помидоры. Правда, какие грибы готовили местные повара, в меню не уточнялось. На всякий случай рисковать не стал. А вдруг не шутят?

В кофейне на набережной поволжского городка Плес можно купить коктейль из можжевеловой и цитрусовой настоек с клюквенным сиропом под названием… «Полярный хомяк». А в славном русском городе Вологда я купил йогуртный напиток «Снежок вологодский», произведенный местной фирмой под названием… «Вологодское лето».

Понравилась характеристика одного украинского журналиста в статье в Интернете: «Отлично разбирается в способах лечения триппера у хорьков с синдромом Дауна».

Женщина пожаловалась на одном из ток-шоу на телевидении:

– В нашем городе настоящих и адекватных мужчин еще щенками разобрали!

На очередном шоу многодетная мать, подрабатывающая проституткой, рассказывала о своей «тяжелой жизни»: «Когда меня бросил муж, материально жить стало тяжело, и я опять вернулась в профессию!» Зал внимательно и с сочувствием слушал эту работницу станка и производства. Я же подумал: а какое учебное заведение или курсы она окончила, чтобы получить эту «специальность»?

Запомнился ответ одного из депутатов Госдумы на телевидении. На вопрос, какая у него зарплата, он замялся, а затем ответил:

– Зарплата у меня небольшая. Но достойная!

На одной из станций московского метро у эскалатора висела растяжка, рекламирующая пылесосы: «Сосу бесшумно». Правда, ее быстро сняли.

Женщина-адвокат на одном ток-шоу на телевидении: «После предыдущей передачи моя доверительница получила массу предложений о финансовой помощи и юридической поддержке, а также обещаний оторвать „фаберже“ ее мужу». Понравилось высказывание о «фаберже».

В XXI веке родился новый афоризм: «У детей, которые ходили зимой без шапки, уже родились дети, которые зимой ходят без носков».

Помпейские граффити о жизни

На одном из семинаров еще на первом курсе экстравагантный профессор Анатолий Георгиевич Бокщанин громко возмущался невоспитанностью современной молодежи:

– Поезжайте на юг, и вы везде увидите дурацкие надписи на стенах, скалах, в пещерах и даже туалетах. Это признак дурного тона и дурного воспитания – писать о своем пребывании в том или ином месте! Кому это интересно? Это настоящий идиотизм! Еще более омерзительно писать о других! Никогда не делайте этого!

Но спустя двадцать минут, рассказывая о посещении Каира, он вдруг поделился следующими впечатлениями:

– Представляете, гуляя по крепостной стене, я завернул за поворот и неожиданно увидел на башне надпись: «Капрал… 22.07.1798». Она была нанесена штыком будто вчера! А ведь это случилось на второй день после взятия французами Каира и знаменитой битвы у пирамид. Ей почти двести лет! У меня даже дух перехватило: сложилось впечатление, что сейчас встречу этого капрала из экспедиционного корпуса Наполеона. Это было потрясение!

Аудитория застыла в недоумении: чем отличается автограф наполеоновского вояки на крепостной башне от надписи современного недоумка в общественном туалете? В словах заслуженного наставника явно наблюдалось противоречие. Сегодня я готов назвать его причину: время! Любая хулиганская надпись, пережившая столетия, становится эпиграфическим памятником – народным письменным источником своей эпохи. И ценность ее трудно переоценить, так как, в отличие от различных документов или литературных и исторических трудов, она объективно отражает нравы и проблемы своего времени. Вот и на улицах Помпей можно найти всю палитру человеческих взаимоотношений: «Руфус любит Корнелию», «Серена ненавидит Исидоруса», «Самиус Корнелиусу: Ступай вешаться!», «Виргула своему другу Терцию: "Ты – мерзавец"», «Жестокий Лалагус, почему ты не любишь меня?», «Сара, ты была не очень мила, так как оставила меня одного», и так далее.

Филиппо Палицци. Девушка на раскопках Помпей. 1870 год

Кроме признаний в любви и ненависти, на стенах Помпей можно найти проклятья, объявления, оригинальные афоризмы и надписи на другие темы. Вот лишь некоторые «перлы», которые обнаружили и перевели археологи: «Твоя беременность мне безразлична, Сальвилла, мне глубоко наплевать на нее», «Налоговый инспектор императора Нерона сказал: эта не еда, а отрава!» (вестибюль дома Пансы), «Я считаю чужаком любого, кто не пригласил меня отужинать», «Луций Истацидий, не пригласивший меня разделить его трапезу, – варвар!». Подобные надписи можно приводить еще долго. Не случайно один из прохожих в сердцах написал: «Удивляюсь я, о стена, что ты еще не рухнула под грузом нашей праздной болтовни». А спустя почти два тысячелетия Сергей Довлатов написал: «Память наша – как забор, что возле Щербаковских бань. Чуть ли не каждый старается похабную надпись оставить». Такая вот своеобразная перекличка времен.

За последние тысячелетия мало что изменилось в отношениях между людьми. Напрасно думать, что в другие эпохи и в других культурах существовали неизвестные нам отношения и иные заботы. Все уже было, все уже прошло и вновь повторяется. Во все исторические периоды и в разных уголках планеты людей волновали те же проблемы, что и сегодня. История действительно развивается по спирали. И созвучные нашему времени помпейские граффити – лишнее тому доказательство.

Вместо заключения

Недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.

М. Булгаков

Уникальный актер Владимир Зельдин, до последних дней жизни не покидавший сцену, высказался, разменяв вековой юбилей: «Нам говорили, что жить хорошо будут наши дети, а сейчас говорят детям, что хорошо жили мы». Удивительно точное наблюдение!

Я пошел в первый класс еще при Н. С. Хрущеве и запомнил лозунг, висевший на школьном дворе: «Дорогие дети! Вы будете жить при коммунизме!» Обманул, проклятый… Он «рассчитал», что светлое будущее наступит в 1980 году, но, как потом шутили отечественные острословы, вместо обещанного коммунизма в Москве провели Олимпийские игры. Тем не менее поколение наших отцов и дедов, да и в значительной степени и мои ровесники прожили жизнь в ожидании лучшего будущего. А опыт показывает, что жить надо настоящим и не ждать манны небесной от обещанных перспектив.

Мне повезло – я застал «золотой век полевой археологии», пришедшийся на 70-80-е годы прошлого столетия. Благодаря этому значительную часть жизни провел в палатках и сельских домах, арендованных под базы, в разъездах по асфальтовым и полевым дорогам, в наблюдении за работой тяжелой техники на курганах, в заботах об устройстве экспедиционного быта и решении организационных вопросов. Несмотря на бытовые неурядицы, это было замечательное время, полное романтизма и ожидания эпохальных открытий. Оно совпало с так называемым застоем – эпохой «дорогого Леонида Ильича». Спустя десятилетия становится очевидным, что этот период был самым стабильным и спокойным в истории нашей страны. И моему поколению повезло жить в то время и иметь возможность сравнить его с переменами. Конечно, в юности любого человека и трава зеленее, и солнце светит ярче. Но все познается в сравнении.

Мне кажется, что сейчас наступили более жесткие и рациональные времена. Увы, несмотря на отдельные позитивные перемены, жизнь за последние десятилетия лучше не стала! Не для всех, конечно, но, уверен, – для подавляющего большинства. Получив свободу слова, заполненные товарами магазины и возможность путешествовать по всему миру, мы практически потеряли бесплатное образование и медицину, простоту и теплоту отношений и уверенность в завтрашнем дне. Конечно, с законами диалектики не поспоришь – где-то теряем, где-то находим. Но забывать свое прошлое, тем более недавнее, все же не стоит. В противном случае рождаются мифы, не имеющие ничего общего с реальностью.

Ни в юности, ни в зрелые годы, ни тем более в детстве я не подозревал, что живу при диктатуре, в эпоху «тоталитаризма», да еще и в «империи зла». Я с ровесниками беззлобно ругал систему за недостатки и глупость, но при этом, в отличие от нынешнего времени, гораздо больше гордился своей страной. В воспоминаниях Юрия Никулина есть любопытный эпизод об одной из зарубежных поездок: «А сейчас мы проедем эту большую стену, и вы увидите район, где все бросили пить и курить. Мы оживились. Кинулись к окнам автобуса. Кончилась стена, и мы увидели огромное городское кладбище». Так вот, мы жили не на кладбище. Мы любили и враждовали, женились и рожали детей, веселились и горевали. Жили теми же проблемами, которые волновали людей в античных Помпеях, феодальном Париже или купеческой Москве, жили, как и во всем мире. Это мне и хотелось показать, так как совсем не желаю красить свое прошлое и свою профессию одной краской. Древнегреческий оратор и писатель Лукиан из Самосаты, живший во II веке нашей эры, высказался очень точно: «Единственное дело историка – рассказывать все так, как оно было». Я попытался это сделать честно – без прикрас и умолчаний. Так что если читатель, листая эту книгу, хоть раз улыбнется, задумается или узнает для себя что-то новое, я буду считать свою задачу выполненной.

Бронницы, январь 2020 года