Электронная библиотека » Евгений Яровой » » онлайн чтение - страница 20


  • Текст добавлен: 30 апреля 2021, 11:53


Автор книги: Евгений Яровой


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Социалистический оптимизм

Однажды, будучи во Владимире, мы зашли с моим давним другом, владимирским археологом Витей Глазовым, в новый универсам возле его дома. Стояли брежневские времена, и, в отличие от Молдавии, Центральная Россия, мягко говоря, изобилием не блистала. В торговом зале на полках было пустовато и однообразно. Расплатившись на кассе за хлеб, пару рыбных консервов и бутылку водки, Витя на выходе из магазина скептически посмотрел на тощую авоську и философски заметил: «Ничего! Пережили голод, переживем и изобилие!» Тогда я впервые услышал это, как оказалось, крылатое высказывание. Подобные народные афоризмы лишний раз доказывают, что наш народ уничтожить невозможно!

Хорошая работа

Художница Лена Иванова после экспедиции устроилась в молочную кухню, где успешно проработала более десяти лет. Когда однажды, приехав в Москву, я поинтересовался, чем она занимается на работе, услышал краткий, но исчерпывающий ответ:

– Ворую!

Дальние проводы

В конце 70-х годов прошлого века в Отделе археологии и этнографии АН МССР появились гости из Одессы – наши коллеги Андрей Добролюбский, Саша Дзиговский (Дзига) и Гена Тощев (Гелик). В приехавшей компании Андрей был явно лидером и в промозглом и слякотном зимнем Кишиневе выделялся своей белоснежной и не очень уместной для Молдавии новой дубленкой. Зайдя к нам в кабинет, он сразу же стал рассыпаться в комплиментах: «Давно хотел познакомиться, много о вас слышал», и так далее. Желание произвести впечатление и определенное самолюбование были видны невооруженным глазом, но он мне понравился не чрезмерными и явно незаслуженными комплиментами, а простотой и легкостью в общении. Помню, мы сразу же нашли общие темы и очень быстро пришли к выводу, что необходимо выпить. Задуманное оперативно выполнили, и к вечеру все кишиневские собутыльники в очень хорошем настроении пошли провожать гостей на последний одесский дизель. При этом благоразумно прихватили с собой еще пару бутылок сухого вина.

До отправления дизеля оставалось минут десять, и мы, удобно расположившись в полупустом вагоне, без помех допили запасы. После этого решили проводить одесситов до Бульбок – ближайшей станции от Кишинева. Когда же дизель сделал первую остановку, на ней не вышли и продолжили общение. В результате доехали до… Одессы!

Приехав в ночную и такую же слякотную приморскую столицу, мы потащились по ночным улицам на одну из городских дач. Уже на подходе к цели попали в темноте на какую-то стройку, где Андрюша умудрился полететь в котлован, моментально «перекрасив» свою шикарную дубленку в черно-белую. Впрочем, он не особенно горевал по этому поводу, но больше никогда в ней не появлялся. На даче опять пили какое-то жуткое местное вино, заночевав там всей компанией. Утром встали с гудящими головами, однако ситуацию спас Гелик. Он долго копался в тумбочках, заглядывал под кровати и все же нашел запрятанную на утро бутылку. Придя в себя и опять хорошо выпив, мы в тот же день вернулись в родные пенаты. Эту историю я иногда с удовольствием вспоминаю, поскольку она наглядно характеризует наш образ жизни в период «проклятого застоя». Проводы на кишиневском вокзале, которые закончились на даче в Одессе.

Однако спустя годы я с изумлением прочитал в приуроченной к 60-летнему юбилею книжке-автобиографии А. Добролюбского, что своим пьянством он, оказывается, непримиримо «боролся с коммунизмом». Без тени смущения он наговорил на диктофон, а затем опубликовал следующие откровения: мы «в знак протеста, радостно напивались, назло всей их системе. И это был протест не только против государственного строя и партийного режима, а, прежде всего, против всей их системы ценностей…». Во как! А я и не подозревал, что в тот момент оказался косвенным участником антисоветского протеста. Правда, этот яркий эпизод почему-то в книгу моего коллеги не вошел!

Борьба с коммунизмом по-одесски

Действительно, в годы перестройки стало модно «вспоминать» о своей бескомпромиссной борьбе с режимом. Записные коммунисты стали рассказывать, как держали дулю в кармане, когда страстно призывали с трибун к борьбе за коммунистические ценности, а застрельщиками новых веяний нередко выступали вчерашние секретари парткомов, комсомольские вожаки и сынки пламенных революционеров или твердолобых идеологов марксизма-ленинизма. О своем либерализме вспомнили и некоторые мои коллеги, которые вдруг превратились в больших демократов и стали выискивать свои «заслуги» в «войне с коммунизмом». Не избежал этого искушения и одесский археолог Андрюша Добролюбский, который поделился в книжке эпизодами из своего «героического» прошлого. Оказывается, борцы с режимом активно разрушали существовавшую систему не только повальным пьянством..

Андрюша поделился и другими методами своего противостояния с властью. В частности, цитирую: «…поссать на памятник вождей революции было, разумеется, особым удовольствием, если не острым наслаждением, для творческой интеллигенции». «Мы просто торчали от этого», – признается сегодня заслуженный профессор. Понятно, что такие акции не могли не подмочить репутацию вождей революции. Правда, больше в прямом, чем в переносном смысле.

Еще одним страшным методом борьбы с коммунизмом было чтение запрещенной диссидентской литературы. Это занятие также заставляло активно вырабатывать адреналин: «Когда ты сидишь под одеялом и читаешь Солженицына, трясясь от страха и радости, что трясешься от страха, – текст воспринимается иначе… При этом все прекрасно знали, что ГБ может изловить, и тогда дадут срок», – откровенничает одесский археолог. Правда, возникает вопрос, как всемогущее КГБ могло узнать, что в какой-то определенный момент он, спрятавшись под одеялом, читает крамолу, испытывая при этом сладостное чувство борьбы с режимом?

Но вот случилось страшное. В один прекрасный день, по признанию самого Андрюши, его пригласили в КГБ и мягко предложили сотрудничество. И тут у него случилась истерика, которую он описал в книге: «Это посадка. Я помню, мне говорили, что в тюрьме никто тебе лечить зубы не будет, если вдруг заболят. Или тебе их там повыбивают. Тогда я сразу тоже решил пойти к зубному врачу. На всякий случай». Видимо, чтобы поменять свои зубы на вставные. Наверное, пришел к выводу, что если их выбьют, будет не так жалко и больно! К счастью, все закончилось благополучно, и визит к стоматологу не состоялся. Прочитав этот пассаж, я искренне посмеялся над его «мужеством».

Но заслуженный профессор почему-то упустил еще один эффективный способ противостояния власти, которым активно грешил в молодости. О нем поведал в нашумевшем романе один либеральный писатель-шестидесятник. У него тоже одна из героинь активно боролась с ненавистной советской властью. Апогеем этой борьбы стал ее секс с американским полковником в русском лесу. Вот как происходил этот устрашающий для существующего режима протест на свежеспиленном пне: «Она стонала, то опрокидывая голову назад, то кладя ее ему (полковнику) на плечо. "Гады, мерзавцы, вот вам, вот вам! – бормотала она. – Ненавижу, ненавижу…"». Этот замечательный пассаж показывает, как бескомпромиссно и зажигательно мстила она стране перед тем, как укатить за океан.

Ну, что тут скажешь?.. Неудивительно, что такого «сопротивления» советская власть выдержать не могла и спустя полвека рухнула под неукротимым сексуальным, а затем и алкогольным напором виртуальной оппозиции. Но мне почему-то кажется, что если бы все диссиденты были такими же бесстрашными борцами с коммунизмом, как одесский профессор и героиня модного романа, мы бы до сих пор жили в СССР.

Романтизм революции

Сегодня по поводу СССР можно услышать разные мнения и самые противоположные оценки. Еще в МГУ один мой сокурсник-искусствовед утверждал, что в 20-е годы прошлого века люди искренне верили в идеалы революции и горели трудовым энтузиазмом. «Понимаешь, они считали, что если активно повкалывают пару десятилетий, то неизбежно построят коммунизм – и жизнь изменится! Тогда народ еще верил в лозунги, не то что сегодня», – рассуждал он в разгар брежневской эпохи. Полагаю, что он был близок к истине. Лишний раз в этом убедился, когда на просторах Интернета обнаружил любопытный документ 1921 года под названием «Список мужских и женских имен, рекомендованных органам ЗАГСа как истинно пролетарские». Мне кажется, что он ярко отражает настроение не только власти, но и определенной части народа в начале прошлого века, когда на руинах царской империи пытались возвести новое, принципиально отличное от прежнего государство. А для этого требовалось создать новую идеологию. О том, что большевики уделяли этому большое внимание, и свидетельствует данный документ. Забегая вперед, отмечу, что в итоге эта инициатива не нашла широкой поддержки и закончилась фиаско. Тем не менее полет «пролетарской мысли» представляет интерес и в какой-то мере отражает романтизм послереволюционного периода. Вот какие имена в тот период предлагали давать нашим отцам, дедам и прадедам (список привожу полностью):

Арлен – армия Ленина,

Веор – Великая Октябрьская революция,

Видлен – великие идеи Ленина,

Гертруда – Герой труда,

Дележ – дело Ленина живет,

Изиль – исполняй заветы Ильича,

Ильком – Ильич, коммуна,

Кид – коммунистический идеал,

Ласт – латышский стрелок,

Ленар(а) – ленинская армия,

Лениз – ленинские заветы,

Ленст – Ленин, Сталин,

Марлен – Маркс, Ленин,

Мыслис – мысли Ленина и Сталина,

Педераст – передовое дело радует Сталина,

Полес – помни Ленина, Сталина,

Порес – помни решения съезда,

Правлен – правда Ленина,

Ремир – революция мировая,

Стален – Сталин, Ленин,

Фэд – Феликс Эдмундович Дзержинский,

Эрлен – эра Ленина,

Яслен – я с Лениным.

В этом списке особенно порадовал Педераст, но почему-то отсутствует Даздраперма – Да здравствует Первое мая (видимо, появилось позднее). Правда, в жизни я с такими именами так и не встречался.

Полет «пролетарской мысли»

Заинтересовавшись этой темой, я нашел еще немало замечательных образцов подобного творчества, одно время процветавшего в Советской России. Они убеждают, что реформаторы в нашей жизни были всегда и всегда они выступали с самыми эксцентричными инициативами. Выдвигались эти инициативы, чтобы закрепить новую идеологию и внедрить ее в повседневную жизнь. Это наивное «творчество» сильно напоминает современные реформы в науке и образовании, после которых, как правило, остаются руины или в лучшем случае осознание сделанной глупости. Впрочем, можно самим убедиться, какие имена, активно пропагандируемые столетие назад, остались в нашей жизни. Привожу лишь некоторые наиболее яркие образцы.

Бестрева – Берия – страж революции,

Вилорик – В. И. Ленин – освободитель рабочих и крестьян,

Вилюр – Владимир Ильич любит Родину,

Винун – Владимир Ильич не умрет никогда,

Вист – Великая историческая сила труда,

Ворс – Ворошиловский стрелок,

Даздрасен – Да здравствует Седьмое ноября,

Даздрасмыгда – Да здравствует смычка города и деревни,

Изаида – Иди за Ильичем, детка (что бы это значило?),

Лагшмивара – Лагерь Шмидта в Арктике,

Лапанальда – Лагерь папанинцев на льдине,

Лелюд – Ленин любит детей,

Лентрош – Ленин, Троцкий, Шаумян,

Лес – Ленин, Сталин,

Лестак – Ленин, Сталин, коммунизм,

Леундеж – Ленин умер, но дело его живет,

Лориэрик – Ленин, Октябрьская революция, индустриализация, электрификация, радиофикация и коммунизм,

Лунио – Ленин умер, но идеи остались,

Меженда – Международный женский день, Орлетос – Октябрьская революция, Ленин, труд – основа социализма,

Оюшминальд(а) – О. Ю. Шмидт на льдине,

Папир – Партийная пирамида,

Пофистал – Победитель фашизма Иосиф Сталин,

Придеспар – Привет делегатам съезда партии,

Райтия – Районная типография,

Роблен – Родился быть ленинцем,

Росик – Российский исполнительный комитет,

Тролебузина – Троцкий, Ленин, Бухарин, Зиновьев,

Челнальдин(а) – Челюскин на льдине.

По-моему, многие из приведенных имен лишь компрометируют идею, вызывая смех. Стоит только представить, что у Даздрасена с Даздрасмыгдой родились Лагшмивара, Пофистал и Тролебузина, как становится ясной абсурдность этой инициативы. Поэтому не удивительно, что после нее осталась лишь пустота.

Производственный псевдоним

В 70-е годы ХХ века в столице Молдавии большой популярностью пользовалась газета «Вечерний Кишинев», которую горожане на московский манер ласково называли «Вечерка». Особый интерес всегда вызывал субботний выпуск, так как в нем еженедельно на четвертой странице публиковалась рубрика «В плену зеленого змия». Вел ее не без юмора директор кишиневского медвытрезвителя, майор милиции со знаковой фамилией Молокоедов. Частенько в ней упоминались знакомые имена, и все выпивохи страшно боялись не столько попасть в кутузку, сколько на перо ее хозяина. В те годы это не только было чревато лишением премии, но и могло закончиться увольнением с престижной работы. Конечно, не с завода или фабрики, но из Академии наук или какого-нибудь НИИ – запросто.

Помню, как, разворачивая в очередной раз субботний номер «Вечерки», мы потешались: «Надо же, директор вытрезвителя, и с такой фамилией!» Так продолжалось до тех пор, пока в газете не появился фельетон о псевдонимах известных кишиневцев. Он заканчивался убойной фразой о том, что фамилия Молокоедов, оказывается, тоже является псевдонимом. А взял ее бравый майор милиции после того, как его назначили директором вытрезвителя. Безусловно, он обладал чувством юмора, так как его настоящая фамилия была… Дурьнопьянов!

«Сложная» фамилия

В переводе с молдавского слово «пысла» означает шерсть, а фамилию археолога Пыслару можно перевести как «валяльщик шерсти». Кстати, аналогией в русском языке является фамилия Шерстобитов. Но в детском доме на Донетчине ребенку, который ее называл, переделали фамилию на украинский лад, и он стал Писларием.

Правда, от этого в СССР его фамилия не стала менее экзотической. Сам Писларий как-то рассказал, что после призыва в армию штабной писарь перепутал его фамилию и вместо буквы Л написал букву Д. В результате на первом же построении командир части вызвал оживление в строю, когда зачитал фамилию Писдарий. Кстати, его сын до четвертого класса представлялся в школе исключительно как Писралий, чем тоже веселил своих ровесников и учителей.

Фамильное перевоплощение

В 1989 году в Запорожье проводилась археологическая конференция, и почти все молодые археологи решили поехать на Украину. Благо в то время проблем с командировками в Академии наук не было. Проблемы были с авиабилетами до Запорожья. Улететь всем желающим одним рейсом не удалось. Так случилось, что я вылетел утром, а остальная группа собиралась добраться к месту назначения после обеда. Заселившись в гостиницу, я несколько раз интересовался в регистратуре, не приехали ли молдаване. Ближе к вечеру мне сказали, что они уже в гостинице, и даже сообщили номер, в котором находились мои коллеги Сергей Агульников и Вася Хахеу. Я спустился на лифте и постучал в номер. Ответа не было, но дверь оказалась не заперта, и я вошел. Комната пустовала, но у кроватей стояли сумки заселившихся постояльцев. На тумбочке лежал авиабилет, который я развернул, чтобы удостовериться, что не ошибся комнатой. Билет был из Кишинева, но фамилия приезжего была Мамец! Я тут же покинул номер и пошел искать своих соратников по разуму. Вскоре встретил их в буфете, где все дружно накачивались вином. Увидев Васю Хахеу, поинтересовался, в каком номере он живет. Оказалось, что в том, который я покинул несколько минут назад. На вопрос, кто такой Мамец, Вася смутился и сделал вид, что не понял вопроса.

Чуть позже выяснилось, что Мамец все же он! Оказалось, что при продаже билета кассир перепутала своеобразную фамилию Васи и вместо Хахеу впечатала Мамец. Как можно было подобным образом прочитать фамилию в паспорте, так и осталось загадкой. Поскольку две буквы все же совпали, можно предположить, что кишиневская кассирша то ли сослепу, то ли от спешки и пофигизма перепутала буквы Х и У, соответственно, с буквами М и Ц. Таким образом и появился на свет некий МАМЕЦ.

Самое поразительное, что Вася с этой фамилией благополучно прошел паспортный контроль при посадке и без проблем долетел до Запорожья. Здесь он и узнал, что его переименовали. И хотя он не хотел афишировать этот факт, скрыть его не удалось: в течение нескольких лет все его называли МАМЕЦ.

Нарочно не придумаешь

Жизнь иногда преподносит удивительные сюрпризы – поразительно точные или из серии «Нарочно не придумаешь». Обычно мы не обращаем внимание на фамилии, но если задуматься и попытаться вникнуть в их смысл, то возникают вполне определенные ассоциации. Во время защиты моей докторской диссертации в МГУ ученым секретарем Диссертационного совета была миловидная и благожелательная дама по фамилии Заседателева. А директором Института русского языка им. В. В. Виноградова Российской академии наук длительное время являлся академик с чуждой для данного института фамилией Молдован, Поразительно, но один из лучших отечественных спортсменов, четырехкратный олимпийский чемпион по фехтованию носит устрашающую фамилию Кровопусков, а известный военный летчик-испытатель России – Падалка.


Без слов


Иногда фамилия может характеризовать своего носителя. Например, Павел Петрович Скоропадский – генерал-лейтенант русской императорской армии, после революции 1917 года – гетман всея Украины, правил с 29 апреля по 14 декабря 1918 года, то есть всего лишь семь месяцев, и полностью оправдал свою фамилию.

Запомнились также некоторые фамилии из советского прошлого: так, например, директором одного из продуктовых магазинов на кишиневском рынке была Гниломясова, а старшим кладовщиком, судя по полученной квитанции, некая Коробка. В Институте археологии АН УССР в Киеве несколько лет был заместителем директора доктор исторических наук по фамилии В. Д. Баран. Коллеги к его фамилии привыкли и не обращали на нее внимания. Но ее обладателю она нередко преподносила сюрпризы. Одну подобную историю мне рассказали в Киеве.

Проверка на дороге

Однажды черную институтскую «Волгу» остановил гаишник. Заглянув внутрь салона, он поинтересовался у водителя:

– Что везем?

– Барана, – кратко ответил личный шофер.

– Открывайте багажник!

Заглянув в него и не обнаружив заявленное животное, он удивился:

– А где же баран?

И получил ответ:

– В салоне!

Увидев представительного мужчину номенклатурной внешности, милиционер возмутился:

– Почему вы оскорбляете пассажира? – И неожиданно услышал от него:

– Но я действительно В. Н. Баран!

– Тогда проезжайте! – дал команду ошарашенный блюститель порядка.

Наследие Запорожской Сечи

В далеком детстве я отдыхал с родителями на Азовском море. Условия в приморской деревеньке были спартанскими, но на них никто не обращал внимания, радуясь солнцу, пустынному берегу и теплому морю. По соседству с нами отдыхала семья из Запорожья с дочкой – моей ровесницей. Звали ее Наташа, и она сразу же внесла интригу в мою каникулярную жизнь. Однако когда я поинтересовался ее фамилией, Наташа засмущалась и отказалась от ответа. Несколько позже я узнал, что ее фамилия Сорокоус. Красивой двенадцатилетней девочке, которая мне очень нравилась, она совершенно не шла, и не удивительно, что она ее скрывала от новых знакомых. Наверняка сейчас она носит более благозвучную фамилию, но уже тогда у меня появился интерес к оригинальным запорожским родословным.

Мне неоднократно приходилось сталкиваться с казацким фамильным творчеством в повседневной жизни. Например, запомнились фамилии Серобаба, которая очень подходила невзрачной студентке, приехавшей в экспедицию из Киева, или Недайборщ, которая совсем не ассоциировалась с симпатичной женщиной – главным инженером института «Молдгипропроект» из Кишинева.

Оказывается, все эти фамилии имеют украинское происхождение. Большинство из них родом с Запорожской Сечи, где, мягко говоря, не всегда трезвые запорожцы награждали прозвищами вновь прибывших сотоварищей. А поскольку в подпитии обостряется своеобразное чувство юмора, то и прозвища давались заковыристые и неординарные. Как правило, они были связаны с каким-либо поступком или являлись точной характеристикой их собутыльников и одновременно братьев по оружию. Со временем многие из них превратились в такие фамилии, как Убийбатько, Пробейголова, Вырвидуб, Товчигречка, Вырвикишка, Печиборщ, Жуйборода, Лупыбатько, Заплюйсвичка, Забейворота и другие.

Эти ассоциативные фамилии-прозвища имеют яркую эмоциональную окраску и настраивают на определенный лад, пробуждая в воображении множество образов. Только оригинальным юмором и изобретательностью можно объяснить их появление. Если еще понятно, почему кого-то наградили прозвищем Задрипайло, Носуля, Гуляйдень или Зажрыщенко, то что означают фамилии Загубысундук, Задуйвитер, Задерыхвист, Закривидорога, Нетудыхата, Давикоза, Выставнога, Грызидуб и, наконец, Пидкуймуха – в начале XXI века остается за гранью понимания!

Целая серия фамилий носит почему-то запретительный характер и, вероятно, была рождена суровым мужским бытом «степных лыцарей»: Неижсало, Непыйпыво, Неварыкаша, Нейижкаша, Нейижборщ и, как апогей, Небыйморда. Ну действительно, если ничего нельзя пожрать и выпить, то хочется кому-нибудь дать в рыло. Но, судя по всему, в казацкой среде это тоже не всегда приветствовалось!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации