Текст книги "Из жизни археолога. Байки, заметки, размышления"
![](/books_files/covers/thumbs_150/iz-zhizni-arheologa-bayki-zametki-razmyshleniya-212670.jpg)
Автор книги: Евгений Яровой
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Неудачная просьба
Однажды в Новгороде, зайдя в книжный магазин, В. Л. Янин обнаружил книгу, которую захотелось купить. Поскольку денег в тот момент у него не было, он договорился с продавщицей, чтобы эту книгу отложили на некоторое время. Вышел из магазина и на улице неожиданно встретил А. В. Арциховского. В. Л. Янин ужасно обрадовался и бросился к начальнику экспедиции:
– Артемий Владимирович! Одолжите мне до вечера пятерку!
– С удовольствием! – Лезет в карман, достает деньги. – А зачем?
– Да вот хочу книгу купить, а денег при себе не оказалось.
– Какую книгу?
Услышав ее название, заявил в ответ:
– A-а! У меня она есть.
После этого положил деньги обратно в карман и пошел своей дорогой.
Покупка обуви
Из воспоминаний В. Л. Янина: «Меня и Д. А. Авдусина Арциховский пригласил пойти с ним в магазин и помочь ему выбрать новые туфли. В обувном отделе он отодвинул в сторону оторопевшую продавщицу, схватил с полки коробку с туфлями, обулся, постоял и спрашивает: „Даниил Антонович! Валентин Лаврентьевич! Как вы думаете, они мне жмут?“».
Размер имеет значение
Арциховский принимает экзамен:
– Какое самое маленькое домашнее животное разводили славяне?
– Кошку?
– Нет, не кошку! Думайте!
– Может быть, курицу?
– Нет, не курицу! Гораздо меньше!
Студент в отчаянии:
– Может быть, хорька?
– Нет! Хорек – дикий зверь, на него славяне охотились. Думайте дальше.
Студент молчит. Арциховский подсказывает:
– Вот такое! Вот такое! – И разводит руки сантиметров на двадцать, демонстрируя размер искомого животного. Не услышав ответа от полностью деморализованного студента, заявляет: – Как же вы не знаете?! Это же пчела!
Профессорские афоризмы
Из высказываний А. В. Арциховского:
«Если вы хотите убедиться в собственном идиотизме, прочитайте стенограмму своего выступления».
«Я так занят, что некогда даже поздороваться!»
Партийный приказ
«Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!» Этот популярный в брежневские времена лозунг вспомнился, когда на одном из семинаров профессор Г. А. Федоров-Давыдов рассказал о своем участии в раскопках в Монголии. Отношения в те годы между СССР и Китаем были напряженными. Поэтому перед советскими археологами поставили задачу доказать, что монгольская культура полностью самостоятельна и не испытывала каких-либо китайских влияний. Запомнились заключительные слова Германа Алексеевича: «Стыдно было доказывать „оригинальность“ монгольских находок, имея на руках сплошной китайский материал. Но делать нечего – доказали!»
Как доказали «юбилей»
В 1971 году на лекциях в МГУ академик Борис Александрович Рыбаков с воодушевлением рассказывал первокурсникам о славянах и Древней Руси. Надо отметить, что он был талантливым лектором и незаурядным аналитиком. На скромных и невыразительных материалах древнерусской культуры он мог нарисовать удивительную картину жизни в ту далекую эпоху. Одновременно он давал пример неординарного анализа редких и в ряде случаев непонятных исторических источников. Рассказывая о зарождении древнерусских городов, он с сарказмом говорил, что украинское руководство множество раз обращалось к нему с просьбой подтвердить круглую дату основания Киева. Необходимо это было для того, чтобы устроить по данному поводу грандиозный республиканский юбилей.
![](i_016.jpg)
Академик Б. А. Рыбаков на митинге в Киеве
– Но мало ли, что они хотят! – гремел в аудитории коренастый академик. – Мы ученые и не можем фальсифицировать факты! Ну нет у нас находок, которые позволили бы датировать появление города раньше летописного упоминания! А это «Повесть временных лет», которая датируется 860 годом, то есть IX веком! С нас же требуют доказать, что Киеву 1500 или даже 2000 лет! Может быть, им еще и день установить? – заключил он под одобрительный гул в аудитории.
Но не прошло и десяти лет, как я с удивлением услышал, что «мать городов русских» все же готовится к юбилею. Оказывается, археологи «доказали», что столице социалистической Украины исполнится ровно 1500 лет в 1982 году. При этом главным куратором этих работ стал… академик Б. А. Рыбаков! Как и следовало ожидать, вопрос о дате основания города решался не в кабинетах ученых, а на самом высоком уровне. Еще в начале 1979 года этот вопрос был принципиально решен, и в Киеве начал работать Оргкомитет во главе с Председателем Совета Министров УССР. Мало того, республиканские власти настаивали на том, что Киеву уже… 2000 лет! Совершенно ясно, что без согласования с Москвой такая инициатива появиться не могла.
На одном из заседаний ЦК Компартии Украины обсуждали результаты раскопок в историческом центре столицы. При этом партийные функционеры желали услышать более красивую дату в 2000 лет. Но тут, видимо, Б. А. Рыбаков решил не отступать. Он нарисовал сперматозоид, зародыш и младенца, а затем спросил у присутствующих: «Что праздновать? День рождения сперматозоида или человека?» Он имел в виду то, что более ранние находки на территории Киева к городу отношения не имеют. В итоге остановились на менее круглой, но вполне приемлемой дате в 1500 лет, не скрывая, что материалов для ее точного доказательства маловато. Вскоре по этому поводу состоялись пышные торжества, после которых, надо признать, Киев преобразился в лучшую сторону.
Показательно, что все участники этих событий прекрасно сознавали условность предложенной даты. Даже первый секретарь Компартии Украины Владимир Васильевич Щербицкий высказался открыто: «Отметим 1500-летие при жизни нынешнего поколения, а если потомки решат, что мы были не совсем точны, пусть и себе отпразднуют юбилей». Это прямое указание сверху было выполнено, и даже авторитетный академик встал по стойке смирно. Я не удивлюсь, если в ближайшие годы мы узнаем о новом, более солидном юбилее Киева. Ведь сегодня на Украине сложно жить без праздников и гордости за великую нацию укров!
Благодарность за учебу
На первом курсе мы выяснили, что в фирменный фотомагазин на Ленинском проспекте два раза в месяц привозят фотоаппараты «Зенит-В», считавшиеся в то время суперсовременными. Стоили они 100 рублей, и эта цена казалась вполне приемлемой. Так как «Зениты» пользовались большим спросом, купить их можно было только по случаю. Я одним из первых приобрел новую камеру и, поскольку фотографировать начал еще в четвертом классе, когда получил в подарок простенькую «Смену», считал себя опытным мастером. В тот же год сильно увлекся слайдовой съемкой и во все поездки брал с собой фотоаппарат.
Вскоре ко мне подошел однокурсник Валера Ольховский и попросил помочь в покупке такого же аппарата, а заодно и научить фотосъемке. Я с радостью согласился, и мы стали уточнять сроки поставок техники в магазин. В один прекрасный день мы совершили желанную покупку. Прекрасно помню, как, выбирая аппарат, я просмотрел не один объектив «Гелиос», выясняя, нет ли там воздушных пузырьков. Почему-то считалось, что они могут влиять на качество изображения. Валера с уважением следил за моими манипуляциями, а затем внимательно прослушал объяснения, как надо снимать и что учитывать при съемке. Он быстро разобрался в азах этого процесса и стал самостоятельно фотографировать почти все события на курсе.
Спустя месяц, во время очередного комсомольского собрания, я увидел его активно снимающим в аудитории. Стоял пасмурный зимний день, света в помещении явно не хватало, фотовспышки в аппарате не было, но Валеру это нисколько не смущало. С видом профессионала он фотографировал выступающих, явно переводя пленку. Наивно считая себя наставником начинающего фотографа, я подошел и сказал ему об этом, посоветовав полностью открыть диафрагму. В ответ услышал:
– Ну вот ТЫ еще будешь меня учить!
Урок журналистики
Наглядный урок по «умелой» подаче информации, или азам пропаганды, я получил на первом курсе, когда увидел стенгазету «Историк», висевшую на пятом этаже нашего учебного корпуса. Заинтересовала заметка о футбольном матче между истфаком и физматом МГУ, славившимся своими крепкими ребятами и спортсменами. Прочитал буквально следующее:
«Вчера на чемпионате МГУ по футболу состоялся матч между футбольной сборной исторического факультета и чемпионом МГУ – сборной физико-математического факультета. Матч прошел в активной и равной борьбе. Наши ребята постоянно атаковали и заставляли нервничать вратаря противника. Особенно отличились Иванов и Петров, которые своими финтами ставили в тупик соперников и буквально разрывали его защиту. На 25 минуте историки забили блестящий гол. Через двадцать минут такой же по красоте мяч влетел в ворота математиков. Завершающий аккорд поставил студент 3 курса Сидоров, забивший самый красивый, третий по счету гол в ворота соперников. После него наше преимущество ни у кого не вызывало сомнения. Это безусловный успех сборной истфака, так как в прошлом году историки смогли всего лишь один раз поразить ворота физиков. А теперь забили ТРИ! ЦЕЛЫХ ТРИ МЯЧА от историков в ворота физмата! Такого еще не было! Прогресс налицо! Так держать! Общий счет матча 3-12».
Достойный ответ
После полета Юрия Гагарина в СССР активно обсуждался вопрос о существовании Бога. Нам, школьникам, было очевидно, что если в космосе Гагарин никого не увидел, то Бога действительно нет. Почему-то большинству людей казалось, что он должен сидеть на одной из планет, видимо, свесив с нее ноги, и управлять жизнью на Земле. Спустя десятилетия оказалось, что так думали не только школьники.
Недавно в воспоминаниях Алексея Леонова, первого космонавта, вышедшего в открытый космос, я прочитал следующее: «14 апреля 1961 года во время приема в Кремле Никита Сергеевич после третьей-четвертой здравицы осторожно спросил Гагарина: "Юра, а ты Бога видел?" Тот ответил в шутку: "Видел". Хрущев: "Прошу тебя, никому об этом не говори". Через некоторое время к Гагарину подошел патриарх и спросил о том же. Ему уже неудобно было шутить, и он ответил: "Нет, отец, к сожалению, не видел". Патриарх: "Прошу тебя, Юра, никому об этом не говори". Это Юра мне сам рассказывал».
В свое время я стал свидетелем аналогичного диалога. Случилось это на первом курсе МГУ, когда нас привезли в Троице-Сергиеву лавру. Она поразила своей красотой и огромным количеством паломников. Среди них преобладали старушки, которые не скрывали своей радости при общении со святынями. Я тогда удивился, с каким облегчением они расставались с деньгами, заказывая службы или покупая просфоры. Они явно испытывали моральное удовлетворение, оставляя в храме, возможно, последние рубли. Торговля шла бойко, и высокий седой монах только успевал складывать купюры различного достоинства в пухлые пачки. К нему-то и подошел Слава Белоновский, наш сокурсник-рабфаковец, который уже успел отслужить, поработать на заводе и даже вступить в партию. Неудивительно, что он был лидером на курсе и знал о своем авторитете. Поэтому, видимо, и решил подколоть служителя культа.
– Батюшка, – обратился он к монаху, – вот вы говорите: «Бог, Бог», а Гагарин летал и никого не видел! Получается, там нет никого!
![](i_017.jpg)
После полета в космос число атеистов в СССР заметно выросло. Плакат 60-х годов ХХ века
Я стоял рядом и видел, с каким выражением монах посмотрел на моего сокурсника.
– Молодой человек, – с трудом скрывая эмоции, устало отреагировал монах, – поверьте, мы мыслим гораздо глубже!
Было понятно, что подобные вопросы он неоднократно выслушивал каждый день. На этом диалог завершился, а я поразился столь выразительному и исчерпывающему ответу. Одновременно понял, что вопрос о Боге не такой простой, как кажется.
Уже после описания этого эпизода прочитал об аналогичном случае в неординарной книге архимандрита Тихона «Несвятые святые»: «Коммунист, гость из Финляндии, в присутствии своих советских друзей задал отцу Алипию фирменный вопрос атеистов того времени:
– А не объясните ли вы, почему космонавты в космос летали, а Бога не видели?
Отец архимандрит участливо заметил ему:
– Такая беда может и с вами случиться: в Хельсинки бывали, а президента не видели».
Действительно, мир намного сложнее и удивительнее, чем нам представляется!
«За здоровье Сейюма!»
Зимой 1970 года, на первом курсе, мы отправились на пару дней на базу МГУ под Звенигородом. Стояла идеальная погода для катания на лыжах: за городом выпала масса снега и был легкий морозец. В тот год я впервые встал на лыжи, и когда необдуманно решил скатиться с довольно крутой горки, несколько раз тормозил пятой точкой в сугробах, чтобы не сломать себе шею на спуске. После этого понял, что лыжный слалом, пожалуй, сложнее катания на коньках! Осваивал зимние русские забавы и мой африканский друг и сокурсник Сейюм Вольде – художник и якобы дальний родственник эфиопского императора Хайле Селассие. Он также впервые встал на лыжи, но, в отличие от меня, сразу понял, что рожден для знойной саванны, а не заснеженных полей Подмосковья. Потоптавшись минут десять на одном месте и сфотографировавшись на лыжах для своих африканских родственников, он заявил, что замерз и нуждается в тепле. Сейюма на курсе любили, поэтому все дружно бросились его «спасать». Особенно усердствовали более старшие рабфаковцы, которые подхватили довольно упитанного эфиопа за руки и ноги и поволокли его в теплое помещение.
Когда уже в сумерках мы вернулись на базу, в большой полутемной комнате увидели несчастного закутанного в одеяло Сейюма, сидящего в углу на кровати. В полумраке выделялся его нос, который сильно побелел от холода. Вид представителя знойной Африки был настолько печальным, что все опять бросились спасать забытого товарища: девочки принесли одеяла и заварили чай, непонятно откуда появилась бутылка водки, и уже слегка веселые рабфаковцы решили кардинально исправить ситуацию. Заветная жидкость была вылита в принесенный тазик, куда Сейюма заставили опустить ноги. Тут же несколько добровольцев принялись активно натирать его конечности. Средство оказалось радикальным, и наш товарищ постепенно стал приходить в себя, что мы отметили по его медленно чернеющему носу. После этой операции его закутали и уложили спать, а сами разбрелись по комнате. Однако рабфаковцы не торопились отдыхать. Собравшись вокруг одной из кроватей, они еще долго вполголоса вели разговор и подозрительно звенели стаканами. Видимо, более опытные ребята хорошо подготовились к катанию на лыжах…
![](i_018.jpg)
Сейюм Вольде из Эфиопии был всеобщим любимцем на курсе
Утро возвестило о себе ярким солнцем и искрящимся снегом за окном. Однако общее состояние наших рабфаковцев было не идеальным. Кто-то из них уже сбегал в местный сельмаг и трагически сообщил товарищам, что сегодня он не работает. Наступила легкая паника, сопровождавшаяся звоном пустых бутылок в проверяемых рюкзаках. Оказалось, что все – и, видимо, немалые – запасы были использованы вчера, что и привело к резкому обезвоживанию молодых организмов. Ситуация казалась безвыходной, пока кто-то не вспомнил о вчерашнем лечении Сейюма. Стараясь не привлекать внимание, тазик с остатками водки, в которой вчера полоскали ноги Сейюма, вернули из коридора и его содержимое незаметно разлили по стаканам. В этот ранний час еще многие спали, но сквозь утренний сон я услышал чоканье и тихий тост: «За Сейюма! Дай бог ему здоровья!»
Тульские частушки
После окончания второго курса истфака МГУ в 1972 году меня направили в археологическую экспедицию в Тульскую область. Работала она у села Супруты, где на мысу на живописном берегу реки Упа уже третий год исследовалось раннеславянское городище. Здесь же был разбит и наш палаточный лагерь. Находился он в трех-четырех километрах от села, куда мы иногда ходили в магазин за продуктами. Местная учительница рассказала, что Супруты были отнесены к неперспективным поселениям и соответственно финансировались. Тем не менее их не совсем забыли, в чем я убедился, прочитав однажды объявление о концерте районной самодеятельности. Стало интересно, и я решил посетить сельский Дом культуры. Приезд районных «артистов» моих сокурсников не вдохновил, и я пошел в село в одиночестве.
Дом культуры располагался в обычной избе, которую я впервые увидел открытой. У ее входа собралось несколько местных жителей, ожидающих районных гостей. Как и полагалось знаменитостям, они задерживались. Наконец спустя полчаса от назначенного начала концерта появился разбитый автобус, из которого стали гордо выходить «артисты» в народных костюмах. В основном это были женщины, плавно проплывавшие в открытую дверь клуба. Увидев единственного парня в красной косоворотке, я спросил у него, когда же начнется столь долгожданное действо. Смерив меня презрительным взглядом, он процедил сквозь зубы: «Когда коров своих подоите!»
Концерт начался практически сразу. Пели под гармошку с гиканьем, прихлопами и притопами, и вскоре гости с хозяевами пустились в пляс. Тон задавали упитанные румяные тетки в русских сарафанах, которые разошлись и начали петь весьма рискованные частушки. Было смешно, и я с интересом наблюдал за переплясами, которые невозможно увидеть в Москве. К сожалению, запомнить весь народный репертуар не вышло, но в памяти все же остались четыре куплета:
Через речку два мосточка,
Мост большой и маленький.
Милый ходит по большому,
Я хожу по маленьку!
Хорошо быть кисою,
Хорошо собакою,
Где хочу – пописаю,
Где хочу – покакаю!
Полюбила хунвейбина
И повесила портрет.
Просыпаюсь утром рано,
Хун висит, а Бина нет!
С неба звездочка упала
Прямо милому в штаны!
Пусть горит там что попало,
Лишь бы не было войны!
Сегодня понимаю, что эти частушки были народной реакцией на жизнь великой страны в период так называемого застоя.
Плоды патриотического воспитания
Летом 1973 года, после окончания третьего курса, я приехал в Молдавию к своему первому наставнику Виктору Стефановичу Бейлекчи, который предложил раскопать курган у гагаузского села Конгаз. Был самый расцвет «застоя» – эпохи «дорогого Леонида Ильича» (или, как сегодня становится понятным – периода стабильности). Мы гордились великой родиной и по возможности помогали ей решать перманентные экономические проблемы: убирали осенью картошку в колхозе, работали на овощебазе, ездили в студенческие стройотряды и так далее. На периферии вообще не стеснялись привлекать учащихся к работе на полях даже в разгар каникул. В Конгазе каждое утро автобусы отвозили ребят на поля, где они работали положенные четыре часа.
![](i_019.jpg)
Очередная группа школьников на раскопках
Приезд археологической экспедиции стал событием для села, поэтому появление на нашей базе учеников во главе с учителем было ожидаемо. В большой класс школы, где мы тогда жили, набилось множество школьников, в основном невысоких девочек с загоревшими дочерна лицами и плотно сбитыми фигурами. Похоже, их больше интересовал студент, чем редкие находки, которые показывал им Виктор Стефанович. Поэтому после короткой лекции они, игнорируя проблемы археологии и начальника экспедиции, обратились ко мне с животрепещущим вопросом:
– А правда, что вы приехали из Москвы?
– Правда.
– А вы на Красной площади были?
– Был.
– И мавзолей видели?
– Конечно.
– И что, даже внутри были?
– Был. И не один раз!
– И там Ленина видели?
– Видел.
– ЖИВОГО?
– …
Нет некрасивых женщин
В справедливости этой поговорки, содержащей, впрочем, весьма циничное продолжение о недостатке водки, я смог убедиться на собственном опыте. Это событие произошло в 1975 году, на пятом курсе МГУ.
В конце апреля ко мне подошел сокурсник Нуркамил и предложил составить ему компанию в поездке в Казахстан. Нуркамил или, как мы его называли, Нур родился и учился в Киргизии, откуда перевелся в Москву на четвертом курсе. Это был разбитной и компанейский парень, который большую часть времени тратил не на учебу, а на столичные развлечения.
– По пути в Москву я познакомился в поезде с двумя девушками, которые пригласили меня в Актюбинск. Давай махнем в Казахстан на майские праздники и отлично проведем время! – убеждал он меня. – Заодно узнаешь, что представляют из себя восточные женщины. Это сказка!
Меня терзали сомнения:
– Нур, но у нас нет денег на такую поездку! Кроме того, как я припрусь неизвестно куда и неизвестно к кому?
– Ты ничего не понимаешь, – настаивал сокурсник. – Ты не представляешь, что у нас совершенно другие женщины. Скажу: «Мой ноги!» – помоет! Скажу: «Выпей воду!» – выпьет! Это тебе Восток, а не Москва, у нас мужчина – господин для женщины! Не то что здесь! Тьфу…
Не могу сказать, что меня привлекла перспектива мыть ноги в Казахстане и поить этой водой предполагаемых подружек, но сама идея побывать в Азии была заманчивой. Последние сомнения приятель тоже быстро развеял:
– То, что нет денег, – не беда! Для нас главное добраться до Актюбинска. А там будут поить, кормить и ноги мыть! А то, что обратный билет купят, – само собой!
Частое упоминание о мытье ног несколько настораживало, но после недолгих размышлений я принял решение – еду! Мы тут же поехали в «Авиакассы» на Ленинском проспекте и купили билеты до Актюбинска. У нас оставалось еще двадцать рублей, которые мы потратили на подарки – не ехать же в гости с пустыми руками! С этой целью пошли в недавно открытый на Университетском проспекте магазин «Балатон» с венгерскими товарами и купили три бутылки джина «Марино». На мои сомнения об уместности алкогольного подарка для восточных дам Нуркамил заявил, что для них главное – внимание, а пить джин будем мы. Впрочем, тут же сказал, что им надо купить еще несколько банок зеленого горошка, который в Казахстане считается не только дефицитом, но и деликатесом. (Спустя день я с удивлением смотрел на забитые зеленым горошком полки во всех магазинах Актюбинска!)
На выходе из магазина у кинотеатра «Литва» мы встретили сокурсника, который, узнав о наших планах, тут же предложил обмыть предстоящую дорогу. Недолго думая, мы прошли в сквер на улице Дружба и удобно расположились на молодой травке у пруда напротив китайского посольства. Было тепло, ласково светило весеннее солнышко, и в пруду неторопливо плавали белые лебеди.
– Если привезем на одну бутылку меньше, не будет ничего страшного! – констатировал Нур, открывая джин.
– А чем будем закусывать!
– А зеленый горошек? – тут же нашелся Нур. – В Актюбинске его полно! (До этого он утверждал обратное. Но на этот раз оказался прав!)
Под зеленый горошек и хорошую беседу первая бутылка опустела очень быстро. Тут же открыли вторую. Несмотря на то что джин явственно отдавал одеколоном, и без того хорошее настроение улучшалось с каждой минутой. Правда, «подарков» почти не осталось.
– Ребята! – обратился к нам Нур. – Прекращаем пить. У нас остались одна бутылка и лишь банка горошка. Приезжать в гости с пустыми руками неприлично!
Мы согласились, что пора остановиться, и, убрав за собой, пошли к главному корпусу МГУ, где располагались общежития старшекурсников. По пути бурно обсуждали международную ситуацию и факультетские новости. Подходя по красной гравийной дорожке к памятнику Ломоносову, гордо стоящему напротив центрального входа в высотное здание университета, неожиданно увидели Хонга – сокурсника из Вьетнама. Он проучился с нами почти пять лет и, в отличие от своих соплеменников, обладал открытым и даже разбитным характером. Хонг был явно возбужден, а увидев нас, оживился еще больше и бросился с объятиями:
– Ура! Победа! Только что передали, что наши захватили Сайгон!
Он кричал, обнимался и прыгал вокруг нас, и было понятно, что такое событие мы не можем оставить без внимания. Тут же все сели под ближайшую голубую ель и открыли последнюю бутылку джина. Та же участь постигла и последнюю банку горошка. Щуплому Хонгу хватило ста граммов крепкого напитка, чтобы сразу же сильно захмелеть. Когда же бутылка опустела, он неожиданно вскочил с травы и, забрав два стакана, подбежал к памятнику основателю МГУ. Здесь с криками «Победа! Победа!!!» он с треском их расколотил, сильно порезав руки. Тут же неизвестно откуда появился милиционер со свистком и решительно побежал в нашу сторону. Пришлось, схватив за шиворот, поставить Хонга вертикально и объяснить стражу порядка, что этот иностранный студент не хулиганил, а отметил великую победу братского народа над американским империализмом. К счастью, эти аргументы подействовали и нашу компанию не упекли в кутузку. Пришлось срочно тащить друга в общежитие и отмывать его от крови. Зато знаменательную победу вьетнамского народа мы отметили с большим воодушевлением и на достойном уровне! Правда, потом я зачем-то поперся к соседкам и успел одной из них объясниться в любви…
![](i_020.jpg)
Памятник М. В. Ломоносову на Ленинских горах, у которого мы отметили освобождение Сайгона
Перед вылетом удалось поспать не более трех часов. В полной темноте меня разбудил Нур, и мы отправились в аэропорт. Пробуждение было кошмарным: голова гудела, хотелось спать, а во рту стоял привкус одеколона. К моему удивлению, Нур совершенно не страдал от похмелья и в Шереметьево с аппетитом съел сосиску в кафе. Я же на еду даже смотреть не мог.
Большой, но уже старенький АН-10, натужно ревя турбинами и постоянно попадая в воздушные ямы, уносил нас в сторону Казахстана. Я пытался спать, но через каждые полчаса вынужден был бежать в туалет, чтобы избавиться от вчерашнего горошка. Болтанка в полете и постоянное лицезрение металлического унитаза измучили настолько, что я даже не заметил приземления. Когда же стюардесса открыла дверь, в салон хлынул горячий воздух Азии. Но и он не улучшил самочувствие. Мы спустились по трапу и пошли по взлетной полосе к маленькому аэропорту. Под примыкавшим к зданию навесом стояли встречающие.
– Почему никого нет? Куда они делись? – вдруг заволновался Нур.
Нас никто не встречал, и его обычная самоуверенность куда-то пропала. Я же стал мысленно прокручивать в голове пути возможного возвращения на попутках с помощью автостопа. Прикинул, что за неделю должны добраться до Москвы, хотя оставшихся двенадцати рублей было явно недостаточно для предстоящей эпопеи. Но тут лицо моего товарища просветлело, и он оживился:
– Так вон же они! Ого-го, девочки! – И замахал рукой в сторону встречающих.
Неожиданно из толпы вынырнули три девицы и бросились в нашу сторону. Когда я увидел, к кому с такими мучениями ехал, замутило еще сильнее. «Вляпался!» – была первая мысль. «Наши» девушки, мягко говоря, красотой не блистали. Самая толстенькая и маленькая из них бежала впереди с заплетающимися ногами и с визгом бросилась на шею Нура. Тот снисходительно поцеловал ее в макушку. Когда я понял, что она уже наверняка будет с ним, даже немного полегчало – две оставшиеся дамы выглядели на ее фоне чуть лучше.
– Это двоюродные сестры, – тихо сообщил мне Нур. – Я специально попросил, чтобы они пришли вместе и ты имел выбор.
Любезность моего киргизского друга не знала границ! Однако при знакомстве девушки мне показались одинаково страшненькими, и принципиального выбора не предвиделось, как не предвиделось и улучшение общего состояния.
Нас привезли в большую четырехкомнатную квартиру, где никого не оказалось. Зато в гостиной на ковре был накрыт «праздничный стол», в центре которого возвышалось большое блюдо с ароматным пловом. К встрече «столичных гостей» явно основательно подготовились. Но восточные вкусности меня совсем не вдохновили – состояние по-прежнему оставалось тяжелым, а аппетит полностью отсутствовал. Когда же появилась бутылка с водкой и мне протянули пиалу с налитым на дно напитком, я с трудом сдержал соответствующий рефлекс. Все стали дружно меня уговаривать, что надо выпить и сразу же станет лучше, но я какое-то время отказывался от очередного испытания. Когда же настроение коллектива заметно поднялось, а уговоры стали еще настойчивее, я решился и хлебнул теплый напиток. Потом еще раз и еще. Благо наливали водку на самое дно, объясняя, что чем меньше наливают, тем больше уважают гостя. Никакие просьбы увеличить дозу не помогали. Но несмотря на микроскопичность порций, «огненная вода» начала действовать и я впервые за последние сутки почувствовал себя лучше: вернулись аппетит и оптимистичный взгляд на жизнь. Хлебнув очередной глоток из пиалы, я более внимательно посмотрел на спутниц и вдруг с изумлением понял: да никакие они не страшненькие, а очень даже симпатичные! Ну, а крайненькая совсем даже ничего! И сделал свой выбор…
Необходимое послесловие. Самое поразительное, что Нур оказался почти прав. Конечно, в Актюбинске нам ноги не помыли, но встретили очень радушно. Когда же мы потратили последний рубль, нас взяли на полное содержание и даже купили обратные билеты на поезд. До сих пор помню, как мы обедали в чебуречной, а подружка моего товарища терпеливо ждала нас на жаре под тенью чахлого дерева. Но Нура это совершенно не волновало, он был убежден, что так и должны себя вести восточные женщины. Я же чувствовал себя не совсем уютно, понимая, что наши казахские подружки – такие же студентки и наверняка заняли деньги у родственников. Провожая нас на вокзале, девушки плакали. Ночью на перроне актюбинского вокзала мне было грустно. Жаль, что никогда уже не узнаю, как сложилась у них судьба…
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?