Текст книги "Из жизни археолога. Байки, заметки, размышления"

Мгновенная «экспертиза»

Летом 1990 года «буджакский полковник» Сергей Михайлович Агульников работал на территории Кагульского района на юге Молдавии. В каком-то овраге близ припрутского села Манта он случайно нашел небольшой металлический предмет, по форме напоминающий застежку или бляху. На всякий случай привез ее на базу, где попытался установить ее происхождение. Вечером у костра за стаканом деревенского вина он стал показывать ее соратникам по экспедиции. Первым экспертом оказался Валера Кожокару из Рени, солидный внешний вид которого располагал к серьезному разговору. Однако сам Валера не скрывал, что знает лишь множество хороших анекдотов и умеет их смачно рассказывать. Что же касается научной подкованности, то она явно уступала его таланту много пить и есть. Поэтому, услышав предположение, что это может быть татарская бляха, Валера оторопел и уклонился от ее датировки. Ничего путного по поводу случайной находки не сказал ни экспедиционный водитель, ни верный рабочий по кличке Урюк. Таким образом, вопрос ее культурной атрибуции повис в воздухе. Однако ответ на него чудесным образом нашелся несколько дней спустя, когда в экспедицию приехал «папа Юра».

Вот как описал его появление первый «эксперт» Валера Кожокару: «В тот день я дежурил на кухне. Готовил ужин из пшенки с мясом и грибами. К шести часам вечера московский водитель подогнал наш боевой джип, "уазик-469-й", к лесничеству, мастерски со скрипом тормозов остановив машину прямо у стола под деревьями. Из машины спрыгнули все наши и гость – всеми любимый Георгий Феоктистович Чеботаренко – "патриарх" молдавской археологии!.. В руках он держал вязанную из капрона сетку, так называемую авоську. Под знакомым узелком, неумело состряпанным папой Юрой, виднелись две бутылки водки единецкого разлива и остатки дешевой закуски».

Стол оперативно накрыли. Кожокару принес приготовленное блюдо с грибами и мясом, а затем разлил по стаканам разведенный экспедиционный спирт, предназначенный для «очистки керамики». В свою очередь, «папа Юра» освободил авоську, и на столе появилась водка с жалкой городской закуской. Со своей стороны начальник экспедиции добавил хозяйского вина. Неудивительно, что очень быстро застолье дошло до известной точки, когда все начинают одновременно и громко говорить, не слушая собеседников. Шумный «базар» остановил шеф экспедиции, вспомнивший о своей странной находке. Из заднего кармана джинсовых брюк он достал ржавую «бляху» и протянул ее гостю. Он даже не успел задать вопрос, как получил исчерпывающее «научное заключение». Не моргнув глазом, «папа Юра» выдал:

– Комбайн «Сталинец-2», город Жданов, 1952 год выпуска, звено цепи, сталь! Но если сильно захотеть, ее можно опубликовать как римскую бляху II–III веков нашей эры.

От столь точного экспертного «определения» подозрительной находки участники застолья даже на время отрезвели. Они молча смотрели друг на друга, поражаясь энциклопедичности знаний «патриарха» и его научной «чистоплотности». Но в этом и был весь «папа Юра»! Что же касается странной находки, то ее дальнейшая судьба неизвестна.

Последняя встреча

В августе 2014 года я в очередной раз приехал в Кишинев и, оказавшись в районе телецентра, где жил Г. Ф. Чеботаренко, решил его навестить. Был солнечный летний день, и я по памяти стал искать его дом. Хоть и неоднократно бывал у него, но точно адрес уже не помнил и уточнил его с помощью звонка с мобильника. По пути зашел в ближайший гастроном, где купил бутылку водки и коробку конфет в подарок.

Последняя встреча. «Папа Юра» встретил на кухне со стопкой неизвестного напитка

Дверь в квартиру оказалась не заперта. Увидев меня спустя десятилетие, «папа Юра» не особенно удивился визиту и сразу же пригласил на кухню. Здесь он коротал время за скудным столом с нарезанными кусочками сала и полупустой бутылкой с мутноватой белой жидкостью. От принесенной водки отказался, но с удовольствием принял коробку конфет. На маленькой кухне мы более часа вспоминали минувшие дни и совместную работу в Академии наук. «Папа Юра» выглядел неважно и был каким-то потухшим. Видимо, плохо себя чувствовал. В то же время активно продолжал пить свой разведенный спирт и интересоваться новостями. Подробно расспрашивал о Москве, об уехавших в Россию коллегах, о моей семейной жизни, о выросшей дочке и так далее. Перед уходом я сфотографировал его на память и при прощании после нашего достаточно длительного общения неожиданно услышал у входной двери: «А ты кто?»

Надежное средство

После окончания школы я год проработал лаборантом в Академии наук Молдавии. Осенью 1969 года меня отправили в экспедицию Всеволода Ивановича Маркевича во Флорештский район. Уроженец маленького городка Флорешты, он поселил меня в крестьянском доме, где проживала его престарелая мать со служанкой. Она себя считала потомственной аристократкой, и каждый вечер рассказывала различные истории о жизни в довоенном Бухаресте и встречах с известными людьми. Всеволод Иванович с гордостью намекал на свое чуть ли не дворянское происхождение, но однажды за ужином после работы задал мне странный вопрос:

– Женя, а у вас дома есть крысы?

Я ответил, что живу в новом доме на пятом этаже, где никаких грызунов никогда не было и вряд ли будут. Но это Маркевича не остановило:

– Я могу научить вас, как навсегда избавиться от крыс. Вот у нас в доме нет ни одной, а было множество.

– И что вы сделали? – из чистой любезности задал я ожидаемый вопрос и неожиданно для себя получил рецепт чудодейственного средства.

– Надо расставить ловушки и поймать одну живую крысу. Затем плотно ее обернуть в тряпку и зашить суровой ниткой попку. После этого ее надо выпустить. Понимаете, Женя, крыса хочет какать, но не может. Она начинает беситься, бросается на сородичей, кусает их, и они убегают из дома навсегда. Моя мама провела эту операцию, и теперь мы горя не знаем!

В тот момент я представил себе живописную картину, как его мама аккуратно орудует иглой и ниткой, и впервые засомневался в «голубой крови» этой колоритной семьи.

Ровесник революции

На предпраздничном Ученом совете Отдела этнографии и искусствоведения АН МССР в 1977 году отметили шестидесятилетний юбилей Всеволода Ивановича Маркевича. После различных поздравлений слегка растроганный юбиляр выступил с ответной речью, которую начал словами:

– Я действительно ровесник революции, так как родился в 1917 году! Мало того, я появился на свет вечером 25 октября по старому стилю – 7 ноября по-новому. Можно сказать, что моя мама дождалась выстрела «Авроры»!

Всеволод Иванович Маркевич – один из наиболее ярких молдавских археологов послевоенного поколения

«Х…ня» в отвале

В одной из экспедиций на Буджаке произошел трагикомический случай. Расчищавший погребение школьник обнаружил в заполнении непонятную металлическую «спираль». Он сразу же показал ее молодому начальнику отряда. Тот, осмотрев странную находку, не нашел ничего лучше, как «проконсультироваться» с молдаванином-бульдозеристом. Опытный механизатор сразу же сделал заключение:

– Х…ня! – И, недолго думая, забросил ее за отвал. – У меня таких штук из латуни полный ящик в бульдозере.

Уверенная народная экспертиза впечатлила всех свидетелей и поначалу не вызвала какого-либо протеста. Но через пару минут вторая «х…ня» была найдена у черепа погребенной женщины. Когда ее очистили и осмотрели более внимательно, то сообразили, что это… золотое украшение в виде сложного кольца. Естественно, первый экземпляр набора найти так и не удалось, хотя археологи вместе со школьниками облазили все отвалы, поминая колхозного бульдозериста традиционными народными словосочетаниями. Это и не удивительно, ведь ругаться при поисках клада категорически не рекомендуется. Говорят, клады бранных слов не любят – они дальше в землю уходят.

Фанагорийская история

Успевший поработать в Крыму Бил рассказал мне любопытный эпизод, произошедший в Фанагорийской экспедиции. С 1947 по 1975 год раскопками античной Фанагории руководила доктор искусствоведения Мария Михайловна Кобылина. В 60-е годы в этих исследованиях принимала участие и сотрудница Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, археолог Анна Константиновна Коровина. К тому времени обе дамы были уже немолодыми и, по свидетельству сотрудников экспедиции, имели непростой характер. Однажды для организации быта им прислали из Москвы нового завхоза – военного-отставника приблизительно их же возраста. Когда он появился в лагере, состоялось знаковое знакомство. Выйдя из палаток, дамы по очереди жеманно представились:

– Кобылина.

– Коровина.

И получили неожиданный ответ:

– Очень приятно – Жеребцов!

Они страшно обиделись, приняв ответ за неуместную солдафонскую шутку. Но вскоре выяснилось, что бывший военный действительно носит эту фамилию.

Крымский фольклор

На мысе Тарханкут в Крыму, у городка Черноморск, уже много лет ведутся раскопки античного города Калос-Лимен. Он был основан греками-колонистами в IV веке до нашей эры. В ту далекую эпоху его название звучало романтично и переводилось с древнегреческого как «Прекрасная гавань».

Однако за десятилетия археологических исследований в ХХ веке здесь сложился свой фольклор, значительную роль в создании которого сыграли студенты-практиканты. После однообразной и монотонной работы с лопатой на жаре они не видят в античной колонии ничего романтичного и утверждают, что слово «калос» в данном случае переводится методом ближайшей русской ассоциации. Для краткости они урезают название до двух букв – КЛ, которые расшифровывают как «Кирачь, лентяй», «Кайло в лоб», «Крымский лесоповал» и так далее, в зависимости от фантазии землекопа.

Но малоинтересное копание в спрессованном веками каменистом грунте в значительной степени компенсируется теплым морем, так как раскопки ведутся практически на пляже. Но и здесь есть свои минусы: скучающие отдыхающие непременно заглядывают к археологам и выясняют, чем они здесь занимаются. К середине сезона стандартные вопросы получают стандартный ответ: «Могилу тебе роем!» Когда же сезон близится к концу, морально уставшие археологи начинают утверждать, что лопатой можно сбить туриста со стены с двенадцати метров, а киркой – с пятнадцати! Если же кирку берет в руки руководитель экспедиции, то он с любого расстояния сбивает сачкующих студентов, а туристы в этом случае разбегаются сами.

Соломон из дирекции

Директор Отдела этнографии и искусствоведения АН МССР Николай Андреевич Демченко нередко на Ученых советах говорил:

– Мы посоветовались, и Я РЕШИЛ!

Скромность украшает

С Валерой Дудкиным, к сожалению, рано ушедшим из жизни, как я считал, мы искренне дружили. Но наши теплые отношения длились ровно три года, пока действовал договор о сотрудничестве между Отделом новостроечных исследований АН МССР, которым в те годы я руководил, и его киевской фирмой. Договор предусматривал разведки и палеомагнитное изучение трипольских поселений в Молдавии. Когда же его срок закончился, а наш Отдел прикрыли, Валера исчез с моего горизонта.

Спустя пару лет мы встретились на археологической конференции в Констанце, и Валера небрежно вручил мне свою визитку. На ней на русском и английском языках я прочитал: «Дудкин Валерий Павлович. Президент. Академик». Валера был талантливым новатором в археологии и обаятельным человеком. Но я знал, что он так и не стал даже кандидатом наук, поэтому без обиняков поинтересовался, откуда у него столь высокие звания. Валера объяснил, что действительно является академиком двух каких-то академий на общественных началах, которых в годы перестройки развелось невиданное множество (типа «Нью-Йоркской академии наук»). И он действительно был еще и Президентом… своей фирмы, в которой вместе с ним работал всего лишь один сотрудник, выполнявший функции бухгалтера. Все оказалось правдой, и зарубежные коллеги с уважением смотрели на красивого вальяжного мужчину из Киева, который в их глазах выглядел очень большим начальником!

Могила как место работы

Известный днепропетровский археолог Ирина Федоровна Ковалева в 2008 году выпустила автобиографическую книгу «Жизнь, проведенная в могиле». Не знаю, что заставило ее дать столь необычное название, но мне не хотелось бы прожить свою жизнь в подобном месте!

Со студенческого форума в Интернете: «И. Ф. Ковалева читает лекцию: "Значит, сижу я в могиле". В аудитории смех. Ее реакция: "Что вы смеетесь? Это мое обычное место!"».

Эта книга с пугающим названием совсем не про мистику

Репортаж из могилы

Нечто подобное случилось и в моей практике. Приехавшая из Кишинева журналистка взяла у меня интервью для радио и сообщила, когда выйдет репортаж. В этот день мы выехали на море под Одессу, но специально настроили приемник на кишиневскую волну. В назначенное время бодрый голос журналистки на радость всем присутствующим объявил: «Добрый день. Я веду свой репортаж из могилы. Евгений Васильевич, что вы можете о ней рассказать?»

Операция «Хрусталь» как отражение сельского дебилизма

Практически в каждой археологической экспедиции окончание полевого сезона отмечается так называемой отвальной. Обычно вечером накануне отъезда организуется застолье, на котором собираются все оставшиеся сотрудники. Со временем в моих экспедициях сложилась практика, связанная с этой традицией: не выбрасывать бутылки, а собирать и сдавать их перед окончанием сезона. В те годы это легко можно было сделать в многочисленных пунктах приема стеклопосуды или в любом продуктовом магазине. Обычная бутылка из-под пива стоила 12 копеек, из-под вина – дороже. Неудивительно, что за несколько месяцев удавалось насобирать бутылок на весьма приличную сумму.

В 1980 году в Суворовской экспедиции у села Оланешты работали десятки людей, а полевой сезон продлился до глубокой осени. За это время собралось немало стеклянной посуды, которую складывали в подвал, вырытый в лесу. Когда же в октябре мы переехали из лесного лагеря на базу в селе, более половины подвала занимали пустые бутылки из-под вина, водки и даже молока. Все они лежали в несколько рядов у стены, почти достигая потолка. Но проводить операцию «Хрусталь» было рано, так как раскопки еще продолжались. Когда же в конце октября мы приехали в пустой лагерь, открывшаяся картина поразила. Все дно подвала покрывало битое стекло. Не осталось ни одной целой бутылки! По нашим подсчетам, мы получили бы за них не менее ста рублей – очень приличную по тем временам сумму! Но возмутила не столько потеря этих денег, сколько тупая и злобная энергия людей, уничтожившая наш «хрусталь». Какие-то сельские недоумки даже не удосужились вывезти и сдать эти бутылки в ближайшем стеклопункте, а ведь могли бы без особого труда заработать среднюю месячную зарплату! Но вместо этого не поленились потратить немало времени и сил, чтобы тупо переколотить все стекло!..

Спустя два десятилетия я вновь столкнулся с аналогичной историей в старинном селе Рашков на Среднем Днестре. Здесь в 2002 году мне пришлось исследовать трипольское поселение. Триполье, известная и богатейшая земледельческая культура медно-каменного века, выделяется не только своей прекрасной керамикой, но и другими многочисленными и замечательными находками. В селе я неоднократно слышал рассказ о том, что при строительстве одного из домов нашли множество древних сосудов. Так случилось, что наша база оказалась по соседству с этим домом, и я встретился с его хозяином. Сравнительно молодой мужчина подтвердил услышанную информацию. Он лаконично рассказал, как несколько лет назад при строительстве фундамента под новый дом экскаватор неожиданно начал выворачивать из земли десятки совершенно целых сосудов. Когда я показал ему наши находки, он подтвердил, что точно такие же сосуды обнаружились под его домом. Сколько их было, он затруднился ответить: «Я не считал, но приблизительно сотни две-три, может быть, больше…» На вопрос, что же он сделал с находками, услышал: «Собрали, загрузили два самосвала и вывезли на свалку в овраг».

Трипольская керамика выделяется уникальной росписью и изяществом форм. Возможно, такие сосуды были найдены в селе Рашков

Правда, соседи добавили, что хозяин с малолетними детьми предварительно разбивал керамику, надеясь обнаружить спрятанные в них сокровища. Значит, понимал, что это древние сосуды, и надеялся найти в них ценности. Однако даже не подумал сохранить хотя бы один на память или сообщить о находке в местную школу, где, кстати, имеется небольшой музей. Он просто выбросил их за ненадобностью. Как оценить это поведение? В словах нашего временного соседа не слышалось никаких эмоций – нехотя и совершенно равнодушно он рассказывал о находке, не особенно уточняя детали и нисколько не задумываясь о том, на что же случайно наткнулся. Уж эти вопросы его совершенно не волновали! А ведь он учился в местной средней школе и наверняка посещал музей. Ему достаточно было лишь сообщить куда-нибудь о своей находке, и, возможно, произошла бы научная сенсация. Но ему это оказалось совсем не нужным… Подобное равнодушие не столько возмущает, сколько пугает – таких людей, к сожалению, становится все больше!

Увы, но подобные случаи не уникальны. В одной из украинских газет недавно наткнулся на небольшую заметку, в которой сообщалось: «В небольшом городишке в Хмельницкой области, который так и называется – Городок, в местном дачном поселке, расположенном на месте одного из трипольских поселений, при закладке фундамента дачного домика были обнаружены целые залежи расписной посуды. Многие сосуды были абсолютно целыми. Находке тут же нашли применение. Все было разбито вдребезги, а черепками… вымостили участок грунтовой дороги возле дачи – чтобы грязь не месить. И это притом, что стоимость самого невзрачного трипольского расписного горшочка на черном рынке археологии как минимум долларов пятьдесят».

Спустя годы прочитал книгу польского журналиста Веслава Гурницкого «Песочные часы», посвященную освобождению Кампучии от режима красных кхмеров. С вьетнамскими войсками он вошел в Пномпень и в страшных подробностях описал пустой город. Жуткая картина столицы, из которой выселили всех жителей, произвела на автора сильное впечатление. Но особенно поразили его остатки заводов и учреждений, когда-то работавших в городе. Мне запомнились следующие строки (цитирую первоисточник): «Пивоваренный завод практически перестал существовать. В течение двух недель в июле 1975 года здесь в поте лица трудилась специальная бригада, которая получила задание уничтожить все оборудование без использования взрывчатки. Осмотр этого объекта заставляет не верить собственным глазам. Шведские котлы и бродильные чаны аккуратно продырявлены автоматными очередями. Латунная аппаратура демонтирована, выпускные клапаны брошены в реку, прокладки и манометры уничтожены при помощи штыков. Вырваны проводка, ламповые патроны, выключатели. Распределительные щиты сорваны со стен. Из амперметров вытянуты даже катушки и магниты. В лаборатории следы буйного помешательства, ибо никто, будучи в нормальном состоянии, не смог бы все так добросовестно уничтожить. Не уцелели ни одна колба, ни один химический стакан». Аналогичная картина открылась и в учреждении, где находилась «по-видимому, единственная вычислительная машина третьего поколения в районе между Токио и Бангкоком»: «Теперь она уничтожена. Годится лишь на лом. Контрольные лампочки все до одной перебиты. Микровыключатели вырваны клещами, клавиатура покорежена, экраны разбиты. Все катушки с магнитной памятью размотаны, лента спутана и порезана, зажимы раздавлены. В шкафчике микропроцессора переключатели и разъемы выковыряны из контактных гнезд штыком или отверткой, чувствительные края плат старательно и терпеливо изрезаны, наверное, лезвием или бритвой. Трудно даже представить себе, какие огромные усилия затрачены на уничтожение компьютера: одна брошенная в шкафчик граната в секунду сделала бы дело лучше». Журналиста тогда поразила скрупулезность этой дикой «работы»: сколько сил, времени и энергии было потрачено на этот бессмысленный труд!..

При первом взгляде кажется, что все описанные истории аналогичны и могут быть оценены как варварство или дикое бескультурье. Но различия между ними все же есть. И принципиальные. Ведь в Кампучии, как пишет В. Гурницкий, «уничтожение вручную творений цивилизации имело какой-то идеологический смысл. Люди, которым это было поручено, должны были глубоко верить в целесообразность выполнения задачи». Точно такой же смысл имеет недавнее уничтожение уникальных археологических памятников в Ираке и Сирии. Тяжело смотреть кадры, на которых бородатые фанатики остервенело крушат молотами древние скульптуры в музеях Багдада или на улицах античной Пальмиры. Но у них хоть есть цель – борьба с чужой и непонятной культурой и идеологией! Цель дикая и варварская, но все же ее можно понять и осудить! А какая цель была у наших сограждан, когда они с пустыми глазами лупили палкой по брошенным бутылкам или (что гораздо страшнее!) по древним сосудам дивной красоты? Какая цель была у них? Вопрос есть, но ответ на него отсутствует. Правильно говорят: «Бойся равнодушных!» Я бы еще добавил: «А также тупых и озлобленных!» К сожалению, в последние годы их сознательно формирует сложившаяся система.