Электронная библиотека » Евгения Марлитт » » онлайн чтение - страница 31


  • Текст добавлен: 9 августа 2014, 21:07


Автор книги: Евгения Марлитт


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава 25

Операция прошла благополучно, лицо герцогини порозовело, пульс стал биться ровнее.

Здоровая молодая кровь Клодины, казалось, влила в нее жизненную энергию.

Герцогиня спала. В комнату сквозь открытое окно проникали ароматы летней ночи; царила полнейшая тишина, слышалось только ровное дыхание больной.

Сестра неподвижно сидела около кровати.

Клодина стояла в своей комнате с перевязанной рукой, чувствуя себя совершенно разбитой не столько из-за потери крови, сколько от страшных потрясений этого дня… Она едва держалась на ногах, но с решительностью, граничащей с упрямством, отказалась лечь. Ей надо еще поговорить с бароном Герольдом, сказала она, а потом сейчас же уехать домой.

Старая герцогиня, исполненная благодарности, пошла за ней от постели больной и теперь с материнской заботливостью просила отложить этот разговор, потому что следовало поберечься. Но Клодина настаивала.

– Я ничего не делаю наполовину, – сказала она необыкновенно спокойно и серьезно.

Профессор, которого герцогиня позвала на помощь, был недоволен.

– Хорошо, – сказал он, – пусть состоится этот разговор, но поездка запрещается. А сейчас выпейте вина.

И он, не допуская возражений, поднес к ее губам стакан красного вина. Клодина с усилием сделала глоток. Услышав шаги в коридоре, она вновь обратилась к герцогине:

– Разрешите мне, ваше высочество, поговорить с моим кузеном наедине.

Огорченная старая герцогиня вышла, качая головой… Профессор и фрейлина Катценштейн вышли вслед за ней. В дверях появился барон Герольд.

– Желаю вам удачи, милый барон, – прошептала ему герцогиня.

Он низко поклонился ей.

– Не волнуйте ее, барон, – предупредил его профессор, – соглашайтесь с ней во всем, как бы трудно вам это ни было.

Лотарь вошел. Перед этим он долго ходил по парку и ничего не знал о том, что произошло в замке. Его испуганный взгляд упал на повязку, на бледное лицо и распущенные волосы Клодины, на белый халат…

«Что здесь произошло?» – спросили его глаза, но губы не шевельнулись, он только безмолвно указал рукой на повязку.

– Пустяки, – поспешно ответила она, указывая на стул. – Ничего более, как маленький надрез, сделанный доктором для того, чтобы перелить кровь герцогине. Давайте о деле.

– И вы говорите так равнодушно? – воскликнул он вне себя. – А знаете ли вы, что это могло закончиться вашей смертью?

– Вы забываете, что переливание было сделано знаменитостью, а если бы даже…

– У вас, вероятно, нет никого на свете, кому бы ваша смерть принесла горе и кого вам следовало прежде спросить: «Имею ли я право располагать своим здоровьем, а может быть, и жизнью?»

– Нет, – возразила она, – у меня есть Иоахим, но для раздумывания не было времени.

– Иоахим? – повторил он с горечью. – А я, просивший вашей руки для себя и своего ребенка на всю жизнь, не стоил вашей памяти?

Он сказал это тихо и печально.

У Клодины внезапно закружилась голова, и она села на ближайший стул.

– Я хотела поговорить с вами об этом, – начала она, не глядя на него. – Я пообещала герцогине-матери, что разговор будет кратким… Вы так несказанно великодушны, кузен, что я не знаю, как и благодарить вас. Единственное, что я могу сделать, так это отказаться от вашего предложения, а…

Лотарь стоял неподвижно и смотрел на нее.

– …А это значило бы пренебречь средством, которое, как говорит старая герцогиня, может продлить жизнь тяжелобольной. Поэтому я так поступить не могу, простите меня. Но вот что я предлагаю: мы будем помолвленными. Ведь это не значит быть обвенчанными. Если герцогиня выздоровеет, мы разойдемся, если она умрет, то, конечно, то же самое. Наша помолвка, таким образом, будет успокоительным средством. Это немного странно, я знаю, но помолвка ведь только обещание, и известно, что не все обещания выполняются. Один Бог знает, как часто случается, что двое расстаются до свадьбы, это не стыдно, я… я…

Клодина говорила все быстрее, потом в изнеможении оперлась о спинку стула головой и закрыла глаза.

Лотарь подошел ближе, лицо его странно подергивалось.

– Я не могу уехать отсюда, но вы, Лотарь, свободны, и после, к сожалению, неизбежной помолвки вы легко найдете причину удалиться куда-нибудь, пока… – Клодина вдруг выпрямилась. – Я говорю это не для себя, клянусь Богом, не для себя! Зачем это мне? С меня вполне достаточно моей чистой совести, но несчастная там, наверху… Понимаете вы, Лотарь?

– Так мы должны некоторое время разыгрывать комедию? – спросил он недоуменно.

– Недолго, недолго! – прошептала Клодина.

Прекрасные глаза ее просили у него прощения.

– Пусть будет так, – сказал он, – но вы больны и, прежде чем начнется комедия…

– Пусть она начнется сейчас же, – попросила Клодина. – Пойдите к герцогине-матери и скажите ей, что я дала свое согласие. Тем временем я соберусь домой – я так устала, смертельно устала…

– Я пойду, – спокойно сказал он, – а вы ляжете в постель и домой не поедете.

– Поеду! – воскликнула она и покраснела. – Не забывайте, что каждый из нас сохраняет свою свободу.

Лотарь сдержался и направился к двери. «Соглашайтесь, соглашайтесь с ней во всем», – велел доктор.

Клодина словно во сне смотрела ему вслед: она чувствовала, что силы ее иссякают, и казалась себе такой униженной, такой слабой… Ей хотелось сорвать повязку с руки, чтобы вместе с кровью потерять жизнь. Пальцы ее невольно коснулись бинта.

Вдруг у нее перед глазами пошли круги, ей показалось, что она куда-то летит. «Стой», – прошептала она себе, но все вокруг вдруг завертелось, и она потеряла сознание.

Сестра милосердия, вошедшая проверить состояние девушки, нашла ее без чувств…

Клодину уложили на кушетку, где она вскоре очнулась.

– Это только истощение, господин барон, – сказал доктор, позвавший Лотаря снизу. – Ничего более. Не беспокойте пациентку, и завтра она будет свежа и здорова. Такая молодая и сильная… Поезжайте спокойно в Нейгауз, милый барон.

Герольд дал наставления горничной и приказал ей при малейшем сомнении в положении фрейлейн звать сестру милосердия, потом он попросил и фрейлину фон Катценштейн присматривать за больной. Старая фрейлина вошла к Клодине, чтобы потом сообщить Лотарю о ее состоянии, а он остался ждать в коридоре. Дверь была неплотно притворена, и барон услышал, что Клодина с кем-то разговаривала, но с кем? До него ясно долетало каждое слово.

– Простите меня! – послышался громкий голос принцессы Елены, но в нем звучала не просьба, а приказание. Лотарь нахмурился, с трудом удерживаясь, чтобы не войти.

Старая фрейлина скромно вышла.

– Ее светлость у фрейлейн фон Герольд, – прошептала она.

– Его высочество приказал мне попросить у вас прощения, и потому я прошу его. Вы слышите? – донеслось до него.

Барон, вне себя от возмущения, переступил порог полутемной комнаты. Лицо Клодины вспыхнуло, когда она увидела его.

– О господи! – прошептала она и взмахнула рукой.

Страшное сердцебиение не дало ей договорить. Ей не было неприятно, что он вошел, она думала только о том, какой уничтожающий удар должен был упасть сейчас на это упрямое существо, так высокомерно подошедшее к ее постели, чтобы по высочайшему повелению попросить прощения. Принцесса не замечала барона, она стояла, как воплощенное противоречие.

При виде ненавистной девушки ее раскаяние перешло в возмущение.

– Вы не хотите? – спросила она. – Мне некогда ждать, я должна ехать в Нейгауз, мама прислала за мной фрау фон Берг. Но я не поеду с ней, я не желаю. Я попрошу у барона Герольда его экипаж. Итак, я в третий раз спрашиваю вас, фрейлейн фон Герольд!

– Принцесса, я, право, не знаю, за что вы просите прощения, но от всего сердца прощаю вас, – отвечала Клодина дрожащими губами.

– Ваша светлость просит таким образом прощения у тяжелобольной, что оскорбляет ее вновь? – прозвучал взволнованный голос барона.

Принцесса повернулась, будто ее ударило электрическим током. Глаза Клодины умоляюще посмотрели на Лотаря: она знала по личному опыту, как тяжело действует мысль о потере любимого человека.

– Нужно иметь такую доброту и самоотверженность, как у моей невесты, чтобы дать вам столь странно испрошенное прощение.

Свершилось… Мертвая тишина воцарилась в комнате. У Клодины снова потемнело в глазах. Разве смог бы мужчина так безжалостно говорить с той, которую любил и за которой недавно ухаживал? Она протянула руку.

– Принцесса, – слабо проговорила она, как бы сама прося прощения. Но изящная белая фигурка не покачнулась, как боялась Клодина, – принцесса гордо вскинула кудрявую голову.

– Желаю счастья, – коротко сказала она.

Только по слишком громкому тону голоса можно было догадаться о потрясении девушки, любовь которой получила смертельный удар.

Принцесса не обратила внимания на протянутую ей руку. Лотарь схватил эту руку и поднес к губам.

Клодина поспешно отдернула ее.

– Зачем? – спросила она и отвернула голову к стене. – Это лишнее после нашего разговора.

Они ушли. Оставшись одна, Клодина позвонила, чтобы ей помогли раздеться и потушить свечи.

Фрейлина фон Катценштейн осторожно пробралась через темную комнату к постели. Ничто не двигалось за пологом, вероятно, Клодина уже заснула. Но, приглядевшись, она увидела, что та сидит на постели.

– Вы еще не спите? – озабоченно спросила старушка и ласково поцеловала холодную щеку девушки. – Я только что узнала о вашей помолвке, – с чувством прибавила она. – Да благословит Господь ваш сердечный союз, моя милая Герольд!

Сказав это, фрейлина вышла. Клодина схватилась за голову.

– «Сердечный союз»… Какая страшная насмешка! – горько прошептала она.

Девушка размышляла и мучилась далеко за полночь, пока мысли ее не спутались. Ужаснейший день в ее жизни прошел, какие сердечные пытки и мучения готовили ей последующие?

Глава 26

На следующее утро Клодину пробудил от тяжелого сна посыльный от герцогини-матери, которая прислала ей великолепный букет и бриллиантовое кольцо. Она с трудом встала. Ей было больно вспоминать прошедший день.

Горничная герцогини вошла к ней, лишь только она успела одеться, и попросила прийти к больной.

Преодолевая слабость, Клодина переступила порог спальни герцогини. Красная комната была залита солнечным светом; герцог с принцами стоял у постели своей супруги, младшие сыновья держали в руках розы, а старший – что-то блестящее. Герцог пошел навстречу молодой девушке и поцеловал ей руку.

– Примите, милостивая государыня, от меня и моих сыновей глубочайшую благодарность за вашу самоотверженность! – сказал он, подводя Клодину к постели. – Вы видите сами ее плоды.

Герцогиня протянула девушке руку, а наследник радостно повис у нее на шее.

– Я всегда знал, что вы отважны, и братья и я дарим вам это, потому что вы вернули маме здоровье.

Он подал ей драгоценное украшение, а остальные молча протянули розы.

– Клодина! – прошептала герцогиня.

Та по старой привычке опустилась на колени около постели, но не прижалась доверчиво, как прежде, а застыла с опущенными глазами и неподвижным лицом, как нищая на старом изображении в замковой церкви.

– О, не надо благодарности! Ведь я ничего такого не сделала.

Герцогиня незаметно для Клодины сделала мужу знак удалиться. Он тихо вышел с двумя старшими принцами, а младший остался на постели играть розами.

– Благодарю, Клодина, благодарю тебя! Прими мои лучшие пожелания к твоей свадьбе, я только что узнала о ней. Это удивило меня: ты никогда не говорила, что любишь его.

Клодина промолчала, потом испугалась: если она будет плохо играть свою роль, то все представление будет напрасным. Здесь нужно во что бы то ни стало казаться бодрой.

– Мне было тяжело говорить об этом, – произнесла она, – ведь я не знала, любит ли он меня.

Герцогиня пожала Клодине руку.

– Знаешь, мне жаль герцога, потому что он любит тебя, – прошептала она.

– Ваше высочество, нет! – воскликнула девушка. – Он не любит меня!

– Нет, любит! – уверяла герцогиня. – Видишь ли, у меня в руках было его письмо к тебе.

Клодина изумилась.

– Письмо? Я получила только одно от его высочества, и оно…

– Тс-с! – прошептала герцогиня. – Совершенно верно. Вчера я не поняла его. Но сегодня Адальберт объяснил мне его значение. Он все сказал, нелегко ему было это сделать. Я знаю все, Клодина, и мне жаль его, потому что теперь ты для него потеряна.

– Элиза, – едва могла проговорить молодая девушка, – это заблуждение его высочества, и такой человек…

– О, я понимаю, но здесь стало так пусто, Клодина!

Герцогиня приложила ладонь к груди, а потом ласково погладила висевшую на перевязи руку Клодины.

– Элиза, – сказала Клодина, – неужели ты, такая добрая и снисходительная к людским слабостям, будешь суровым судьей?

Герцогиня покачала головой.

– Нет, я простила. Малый срок, оставшийся мне для жизни, должен пройти мирно. Ах, Клодина, сегодня впервые с тех пор, как я его жена, он говорил со мной, как я этого всегда желала и молила во сне и наяву: он говорил со мной сердечно и откровенно, мягко и хорошо. Это случилось слишком поздно, но это так упоительно, и я простила его. Есть еще, – она понизила голос, – есть еще остаток глупого тщеславия. Я всегда хотела нравиться ему и не думала о том, что я несчастное, больное создание. А тут я взяла зеркало и посмотрела в него… Сначала мне стало больно, но потом…

Герцогиня смолкла, глаза ее затуманились, в то время как губы улыбались. Клодина не могла удержать слез, и они катились по щекам.

– Мне так жаль его, – повторила герцогиня. – Я хочу быть доброй, терпеливой, ласковой с ним. И еще мне жаль Елену – она любит твоего жениха.

– Да, – вздохнула девушка.

– Ах ты, прекрасное, благословленное небом создание, к которому стремятся все сердца! – сказала больная. – Как, должно быть, хорошо чувствовать себя такой любимой!

Голос герцогини звучал грустно и безнадежно.

Клодина встала и подошла к окну, не желая показывать, что ей не менее тяжело.

– Я не хочу удерживать тебя дольше, Клодина, – продолжала герцогиня. – У тебя сегодня много дел. Ты должна представиться маме как невеста, а его малютке – как мать, и вам – и тебе, и ему – надо о многом поговорить. Иди, Клодина, иди с Богом!

Она улыбнулась. Маленький принц с радостным восклицанием стащил с волос матери чепчик и поцеловал ее. Она поспешно отвернула лицо. Клодина слышала, как она прошептала: «Дорогой мой, мама не может целовать тебя, мама больна!»

Взволнованная девушка едва нашла в себе силы поцеловать прозрачную руку и выйти. Она опустилась на стул в своей комнате и заплакала, закрыв лицо руками.

Горничная с удивлением смотрела на нее. И это невеста?! Счастливая, богатая невеста сидела бледная и мрачная. Она нагнулась и подняла футляр, упавший с колен ее госпожи. Он раскрылся при падении, и девушка залюбовалась великолепным бриллиантовым ожерельем. Клодина ничего не видела, чувствовала только, что не выдержит комедии, которая начинается.

Наконец она успокоилась и стала переодеваться. Вчерашнее платье испорчено, а других светлых туалетов у нее здесь не было, и она была вынуждена надеть черное кружевное платье, которое украсила живыми розами.

Белая повязка резко выделялась на черном фоне. Под руку с Лотарем Клодина пошла к герцогине-матери; потом они были приглашены его высочеством на завтрак, за которым принимали поздравления немногочисленных придворных. После обеда поехали в Нейгауз. Вся прислуга собралась на широкой лестнице встретить жениха с невестой. Беата стояла на пороге с распростертыми объятиями, держа в руках роскошный букет, рядом с ней няня держала на руках разряженную малютку. По улыбающемуся лицу Беаты текли слезы радости.

– Дина, дорогая моя! – восклицала она, обнимая подругу. – Кто мог представить себе это! – Она взяла ребенка из рук няни. – Теперь у тебя, червячок, есть мать! Да еще какая!

Лотарь сдержал ее слишком шумную радость, показав глазами на Клодину.

– Клодина сейчас не сможет удержать Леони, Беата, – сказал он, передавая ребенка няне, и тотчас увел Клодину в дом. – Не надоедай ей расспросами, сестрица, лучше приготовь что-нибудь освежающее, а потом поедем в Броттер.

– Но, Лотарь, там сегодня большой концерт в курзале!

– Именно поэтому, милая Беата!

Сестра, качая головой, пошла отдать распоряжения и пока, против обыкновения, поспешно переодевалась, бормотала про себя: «Я думала, жених с невестой всего охотнее сидят в тени, а эти, вообще не любящие суеты, вдруг едут в первый же день помолвки в толпу сплетников».

Беата не все понимала. Сегодня у нее закружилась голова от неожиданного и шумного отъезда дам. Прошлую ночь она не сомкнула глаз, потому что накануне вечером Лотарь вернулся вдвоем с принцессой, и, лишь мельком взглянув на брата, она поняла, что он жених, и сердце ее замерло от страха. Принцесса стремительно убежала наверх, а в его глазах был странный блеск. «Очевидно, принцесса спешит сообщить матери о своей радости», – подумала Беата.

Вскоре Лотарь позвал ее к себе в комнату, где стоял, облокотившись на шкаф с книгами, – это была его любимая поза, когда он хотел сообщить что-то важное.

– Сестра, – сказал он, идя к ней навстречу, – я помолвлен!

Она пожала ему руку и поцеловала.

– Поздравляю тебя, Лотарь.

– Ты совсем не рада, Беата.

– Лотарь, – сказала она, – обычно, когда брат женится, думаешь, что обретешь сестру. Но, – она добродушно улыбнулась, – не могу же я стоять как сестра рядом с принцессой. Ведь мы так же подходим друг другу, как домашний петух золотому фазану. Но это пустяки, лишь бы ты был счастлив.

– Я хочу быть счастливым! И хотя лебедь так же мало подходит петуху, как и фазан, я думаю, что, воплощенные в людях, они прекрасно уживутся. Я помолвлен с Клодиной, умная моя сестра!

«С Клодиной! Ну, можно посмеяться над моей догадливостью», – подумала она и, постепенно приходя в себя от изумления, воскликнула:

– Слава Богу!

Потом, ласково взяв брата за руку, добавила:

– Садись и рассказывай!

Он рассказал об операции и опасном положении больной, о мужестве и самопожертвовании Клодины, но это было не то, что хотелось услышать Беате. Она не стала расспрашивать больше, зная, что он скрытен и ни за что не даст никому заглянуть себе в душу – это была семейная черта Герольдов.

Так размышляла Беата, надевая, чтобы ехать с помолвленными в Броттер, свою модную шляпу, которую она заказывала к вчерашнему празднику. Ей вдруг вспомнился утренний отъезд гостей и ужасная сцена в детской. Маленькая Леони после купания сладко спала в постельке. В комнату вошла принцесса Текла, уже одетая к отъезду, в сопровождении фрау фон Берг и потребовала ребенка.

Старая Дорта стала, расставив руки, перед кроваткой и объявила на своем простом наречии, что только сам господин должен сказать ей, может ли малютка уехать с бабушкой.

Ее светлость до того забылась, что хотела оттолкнуть крестьянку, но здоровенная женщина не пошевелилась и стояла твердо, как сосна в лесу.

– Пусть простит мне Бог, – сказала она, энергично отстраняя руки принцессы, – что я забываю уважение к вашей светлости, а он простит, потому что я исполняю свой долг и не позволю ограбить моего господина!

– Глупая женщина! – воскликнула фрау фон Берг. – Кто же хочет грабить! Ее светлость – бабушка ребенка.

– Пусть это мне скажет мой хозяин, – получила она ответ.

– Вашего хозяина нет дома, образумьтесь!

Однако ничего не помогало. Дорта уперла руки в боки, готовая к бою. Вдруг она ухитрилась схватить старомодный звонок, и из комнаты понеслись пронзительные звуки. Отсюда нередко слышался звонок, но никогда еще он не звучал так тревожно, как сегодня.

Этот звонок был всем известен: в комнате прежде лежали больные господа, и в ней же они умирали. Неудивительно, если все разом подумали, что случилось несчастье, и Лотарь, только что вернувшийся из поездки по полям, помчался по коридору, а за ним Беата и вся прислуга. Он отослал людей и запер за собой и Беатой дверь детской.

– Что здесь происходит? – был его первый вопрос.

Он, казалось, не поверил своим глазам, увидев ее светлость, которая не вышла к завтраку, сославшись на мигрень, а теперь стояла с красным, отнюдь не томным лицом. Она заявила повелительным тоном:

– Я желаю взять внучку с собой, а эта особа…

– Ах, ваша светлость изволили думать, что я так погружен в свое счастье, что забуду время отъезда? Или, скорее, ваша светлость желали, не дожидаясь моего позволения, уехать раньше назначенного срока, пока меня не было дома? Поэтому стоит у подъезда карета? И ваша светлость желает взять внучку, – голос Лотаря звучал, как отдаленный гром, – не спросив моего разрешения. Осмелюсь спросить: по какому праву?

– Она дитя моей дочери!

– И мое также! Права отца стоят намного выше прав бабушки, ваша светлость.

– Только на несколько месяцев, Герольд, – уже потише сказала принцесса Текла, поняв, что гнев заставил ее сделать глупость.

– Ни на один час! – решительно воскликнул он, бледнея. – Я хочу оградить это дитя от тлетворного дыхания, которое выбирает для порчи лучшие и чистейшие цветы, я хочу избавить ее от раннего презрения к людям. Моя дочь будет воспитываться в традициях нашего дома, чтобы научиться мыслить естественно и благородно, и это будет здесь, в Нейгаузе, ваша светлость, под непосредственным руководством моим и моей будущей жены!

Он задернул полог постельки, из которой проснувшаяся малютка смотрела испуганными глазами.

– Когда угодно ехать вашей светлости? – холодно спросил он.

Принцесса подошла к кроватке, коснулась губами лба ребенка и, не говоря больше ни слова, проследовала с фрау фон Берг в вестибюль, где ее ждала принцесса Елена с фрейлиной и камергером. Старуха села в экипаж с самой ласковой улыбкой, но поклонившаяся Беата получила за свое долгое и терпеливое гостеприимство лишь высокомерный кивок.

Лотарь сел напротив их светлостей. Когда лошади тронулись, черноглазая девушка с таким горьким разочарованием посмотрела на старый дом, что Беате, несмотря на огромное облегчение, стало жаль ее. Бедная маленькая упрямая принцесса!


Тут Беата заметила, что все еще продолжает стоять перед зеркалом, держась за ленты своей шляпки. Она глубоко вздохнула. Слава Богу, теперь в доме стало спокойно! Свежий горный воздух выгонял из верхних комнат пронзительный запах пачулей, употребляемых фрау фон Берг, горничная подобрала остатки дорогого хрустального стакана, разбитого о печку ее светлостью в приступе гнева. На ветке липы висела голубая лента, унесенная ветром с туалета принцессы Елены, а на лугу выколачивали мебель и матрацы. Завтра жизнь войдет в свою колею, слава Богу!

– Извините меня, – весело сказала она, входя в гостиную, где увидела Клодину у окна, а Лотаря в задумчивой позе перед портретом отца на другом конце комнаты. – Вам подали кофе? Хорошо. Ну, я готова ехать!

Беата была разочарована: она думала, что увидит жениха и невесту, сидящих рядом. Вместо этого Лотарь церемонно подошел к невесте, предложил ей руку совсем как на придворном балу и сказал:

– Прогулка будет вам полезна, Клодина.

Как, они были на «вы»?! Беата начинала сердиться на слишком сдержанных чудаков.

– Пожалуйста, Лотарь, прикажите после прогулки остановиться перед Совиным домом: мне хочется отдохнуть, я чувствую себя еще слабой.

– Да, конечно. Нам надо навестить Иоахима, – последовал ответ.

Это была молчаливая поездка. Когда экипаж стал спускаться вниз, в долину, и показались красные крыши маленького курортного городка, Клодина со вздохом откинулась назад. Еще и это! Она понимала, что Лотарь хотел показать ее реабилитированной. Когда они въехали в аллею, из курзала донеслись звуки вальса. На площадке вокруг этого храма музыки стояли многочисленные столики, накрытые красными и белыми скатертями. Знать сидела и болтала за отдельным большим столом, и зоркие глаза обер-кельнера следили, чтобы туда не проникали «недостойные»: еще за три часа до концерта он прикрепил к стульям таблички с надписью «Занято».

Даже если знатных посетителей приходило только двое или трое, «прочие» не могли получить места – он пожимал плечами и говорил: «Очень жаль, господа, но те места заняты».

Сегодня пустых мест не было и за столиками шел оживленный разговор о чрезвычайных событиях вчера в Альтенштейне. Весть об опале Клодины со стороны герцогини-матери была у всех на устах, естественно, невероятно преувеличенная. Одни рассказывали, будто она велела своей бывшей фрейлине тотчас же уехать из замка, другие – что ее лишили содержания, а третьи говорили, что прекрасная фон Герольд все-таки настояла на том, чтобы присутствовать на обеде, и сказала, что повелитель и господин в замке только герцог.

Невероятно! И это еще не все! И к тому же кровотечение у герцогини. Ясно, что оно было следствием горя и волнения. В конце концов, нельзя винить герцога, раз Клодина так легкомысленна… И так далее и тому подобное.

– Ужасно! – жалобно воскликнула старая баронесса. – Кто мог ожидать такого от Герольдов?

– А как относится ко всему этому барон Герольд? Он был бледен как мертвец, когда герцогиня развенчала Клодину.

Страсти разгорались, но вдруг все умолкли. Кто-то сказал:

– А ведь вон едет нейгаузский экипаж!

– Верно, и быстро приближается!

Все сделали вид, что заняты разговорами о совершенно других вещах. Дамы обращались друг к другу, обмахиваясь веерами, но все глаза – молодые и старые – устремились навстречу подъезжающему экипажу. Быстро неслись вороные кони, кучер и лакеи были в безукоризненных ливреях, голубых с желтым, а кто же в коляске? За длинным столом вдруг все сняли шляпы, мужчины вскочили, дамы начали кланяться и любезно улыбаться.

Но что это?! О господи! Клодина фон Герольд с перевязанной рукой рядом с фрейлейн Беатой? А напротив – барон?

Экипаж остановился у подъезда курзала. Молодой гусар и мрачный атташе при посольстве стремительно кинулись к экипажу. Любопытство одолевало всех.

– Как здоровье герцогини? – спросил офицер у Клодины.

– Герцогине лучше, – последовал вежливый ответ.

– Но вы, милостивая государыня, кажется, повредили руку? – спросил атташе, подкручивая усы.

– Незначительное повреждение, – ответил за Клодину Лотарь. – Я надеюсь, моя невеста скоро будет владеть рукой. Ах, извините, забыл сказать, что перед вами только что помолвленная пара: мы дали друг другу слово вчера вечером. Неожиданность, не правда ли, господа? Клодина, принесли воду. Надеюсь, она холодная?

Он пожал руки стоявшим и принял поздравления. Клодина выпила стакан воды.

– Поезжай дальше! – приказал Лотарь и, сняв шляпу, низко поклонился сидевшим за столом.

Вскоре быстро кативший экипаж выехал на пустынную дорогу, сопровождаемый заключительными аккордами вальса, звучавшими в пронизанном лучами солнца и пропитанном запахом сосен воздухе. У большого стола вдруг замолчали языки, так же, как после аккорда на литаврах и трубах замерли звуки музыки. Общество не сразу пришло в себя от изумления. Первым нарушил молчание старый генерал:

– Я говорил, что это все были пустые разговоры!

– О бог мой! Все всегда так перевирают! – вздохнула чувствительная баронесса. – Кто, собственно, это выдумал?

– Антони фон Болен писала мне сегодня, – сказала одна из хорошеньких графинь Паузевитц, – но просила ничего не рассказывать.

– Ну так говори теперь! – воскликнула графиня-мать, раздраженная чрезмерной скрытностью дочери.

– Клодина фон Герольд дала вскрыть себе артерию, чтобы отдать кровь для спасения герцогини, – сказала молодая графиня. – Антони пишет, что без этого переливания герцогиня умерла бы от сильной кровопотери. Ох, ужасно! Я бы никогда не решилась!

– Боже, какой ужас! – воскликнули дамы.

– Безумно отважно! – заключил маленький офицер с блестящими глазами.

– Ей-богу, можно влюбиться! – Это был генерал, тут же получивший строгий взгляд от своей супруги.

– Она была сейчас удивительно хороша, – меланхолично заметил мрачный атташе. – Черт возьми, почему у меня нет двух имений? Нельзя не позавидовать этому Герольду!

– Да, он подал в отставку, – сказал гусар, – и собирается сам управлять своими имениями.

– Что ты знаешь еще, Лоло? – спросила графиня Паузевитц у дочери.

– О, она получила так много бриллиантов, – поспешно ответила та. – Старая герцогиня ухаживала за ней, как за дочерью, целовала и ласкала ее.

– Ах, прелестно!

– Когда будет свадьба?

– Они, вероятно, проведут зиму в резиденции.

Дальше разговор продолжался в том же духе. В глубине души каждый считал Клодину недостойной такого счастья, но никто не посмел отозваться непочтительно о невесте барона Герольда фон Нейгауза. Теперь настроение общества совершенно изменилось и дамы единодушно постановили послать молодой невесте корзину цветов в знак благодарности за спасение жизни всеми любимой герцогини.

Тем временем нейгаузский экипаж подъехал к Совиному дому. Сад и дом были залиты мягким вечерним светом. Прекрасное лицо Клодины вдруг выразило болезненный испуг – старая дверь была украшена гирляндой из листьев и цветов!

– Лотарь, – прошептала она и, выходя, коснулась его руки. – Я прошу, нет, я требую от вас: вернитесь домой с Беатой, я сама подготовлю Иоахима. Я сообщу, когда захочу видеть вас. Здесь я не могу разыгрывать спектакль, это выше моих сил.

Он, видимо, боролся с какой-то мыслью, но взгляд полных отчаяния голубых глаз заставил его отступить – должно быть, она еще плохо себя чувствовала. Он не возразил, только обернулся и попросил Беату остаться в экипаже, потом проводил невесту до ворот, где их встретила маленькая Эльза, и, вопреки ее желанию, поцеловал ей руку.

– Когда вы желаете поехать в Альтенштейн? Сегодня вечером позволите мне проводить вас? – спросил Лотарь.

Клодина остановилась в калитке и кивнула на прощание Беате. В своем волнении она чуть не забыла о подруге, но та ничего не замечала: она смотрела на окно башни.

– Благодарю вас, Лотарь, – тихо, но решительно сказала Клодина. – Я не вернусь в Альтенштейн, а останусь здесь и извещу об этом герцогиню. Вы не верите? – она устало улыбнулась. – Уверяю вас, у меня действительно нет сил для этой игры. Я пыталась сегодня исполнять свою роль, не правда ли? Пожалейте меня!

Она наклонила голову и вошла в дом. Ее встретила фрейлейн Линденмейер. Старушка чуть не споткнулась о порог в радостной спешке. Она была в своем торжественном наряде – чепце с красными лентами.

– Ах, барышня, какое счастье! – воскликнула она, обнимая Клодину и плача от радости. – О, мы знаем уже, знаем! Как вы думаете, от кого? Здесь была внучка старого Гейнемана и рассказала нам все. Но почему жених не с вами?

Клодина должна была принять ее поцелуи и объятия, рукопожатие Гейнемана, поздравления и пожелания Иды, и наконец, совершенно оглушенная, она взошла по лестнице. Иоахим поднял голову от тетради, когда она вошла. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вернуться к действительности. Потом он вскочил, быстро подошел к Клодине.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 | Следующая
  • 3.8 Оценок: 6

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации