Текст книги "М+Ж"

*

К Кате я ехал с четко поставленной задачей – максимальное количество максимально положительных эмоций. Значит, внимание, забота и никакого эгоизма. Нельзя ей интима? Не будет. Буду держать себя в руках, сколько смогу. Говорят, в середине беременности можно восполнить. Без фанатизма, по-семейному. Что еще? Машу нужно взять на себя, а то Катя и без нее нервная. И вообще, буду вести себя как идеальный мужчина.

Интересно, а как себя ведет идеальный мужчина? Перед отъездом я, преодолев брезгливость, купил покетбук розового цвета под названием не то «Страсть и любовь», не то «Счастье вдвоем». Прочитал десять страниц и понял, что идеальный – с женской точки зрения – мужик если и встречается в природе, то только в клинике для душевнобольных. Книгу я выкинул. В любом случае мне не светит стать широкоплечим брюнетом, который месяцами ошивается вокруг своей возлюбленной, умудряясь при этом заколачивать огромные бабки.

Значит, оставалось надеяться на здравый смысл и собственную интуицию.

Они меня не подвели. Маша была в полном восторге – я умудрился вспомнить о ее пристрастии к детским книжкам. Катя восторг прятала, но, кажется, тоже была очень довольна. Во всяком случае, выглядела она куда лучше, чем в свой последний приезд. Живота пока видно не было – так, легкое брюшко, но в движениях я уловил плавность и осторожность. Мать берегла свое дитя. И мое, кстати, тоже. Расчувствовавшись, я решил совершить какую-нибудь глупость в духе розовой книжки. Случай подвернулся сразу: когда Кошка предложила мне официально поселиться в ее комнате, я эффектно отказался, демонстрируя, что готов пожертвовать всем ради ее здоровья. Чтобы овцы были целы, волки согласились остаться голодными.

Гордясь своим заявлением и принимая душ, я пришел к выводу, что не такая уж это была глупость. Если бы мы оказались в одной кровати, долго бы я не протянул – либо нарушил бы неприкосновенность плода, либо съехал бы с катушек. Размышления о совместной кровати слишком уж меня поглотили, и я бросился сублимировать их, занимаясь домашним хозяйством.

Это оказалось утомительным, и сублимация прошла успешно. Убаюкав Машу, я завалился спать, и сны были совсем неэротические: я строил новый дом из коробок с Машиными куклами. Катя стояла рядом и торопила меня: «Вот-вот родится! – говорила она, хотя живота не было и в помине. – Вот-вот!» И я, хотя понимал, что никто никуда не родится, послушно ускорял стройку. При этом я умудрялся помнить, что сплю, и обдумывать фрейдистский смысл коробок с куклами.

Наутро положительные эмоции перестали оказывать на Катерину положительное воздействие – проснулась она снова бледная и неулыбчивая. Я, как мог, пытался скрасить ее недомогание, пытался отправить к врачу, но наткнулся на обиженный взгляд. Отчего-то моя будущая половина не собиралась обсуждать со мной свое состояние. «Наверное, гормональное», – подумал я и спешно перешел на другую тему.

– Ты не знаешь толковых редакторов, которые могли бы читать художку?

Катя назвала несколько имен и пообещала выяснить все, что возможно, о хороших редакторах. Из верстальщиков она знала только тех, кто работал у нее в офисе. Но это было не такой уж большой проблемой: интернет буквально ломился от ребятишек, которые владели «в совершенстве Corel, Photoshop, Ventura, PageMaker и QuarkXPress». Устроив плотный конкурсный отбор, можно было укомплектовать штат максимум за месяц. Последним в списке шел маркетолог. Нашего директора интересовал еще и местный рынок. Он давно собирался расширить здесь наше небольшое торговое представительство, а наличие издательской группы «в одном флаконе» позволило бы минимизировать расходы на ремонт, связь и прочие накладные дела.

– А возьми меня! – безответственно предложила Катя.

Я замялся. Взять на работу специалиста, который через пару месяцев уходит в декрет, мне не позволяли совесть и чувство самосохранения. За подобное кадровое решение мне просто вырвали бы… Короче, мой первый ребенок стал бы и последним.

– Нет, – решился я, – ты работать теперь вообще не будешь. Будешь сидеть с детьми.

Вместо того чтобы обрадоваться беззаботному будущему, моя беременная красавица разразилась рыданиями. Ну, не совсем рыданиями, но слезу пустила.

С этими гормонами одни неприятности.

**

Проснулась я от Машиного щебетания, которое доносилось откуда-то издалека. Прислушалась и поняла, что ребенок таки пришел к дяде Сереже смотреть мультики. А дядя Сережа, значит, предпочел общество Маши, даже не зашел ко мне в нос поцеловать. Мне стало смертельно обидно. Я что, лишняя?

Встала я обиженная и насупленная, Сергей тут же подорвался с предложением приготовить завтрак, но был послан в грубой форме. И так настроение плохое, еще и есть то, что у него пригорит! Я автоматически начала жарить гренки, практически не прислушиваясь к тому, что говорит Сергей. Включилась только на рассуждении о том, что врачи бывают разные.

– Это ты к чему?

– Может, тебя свозить куда-нибудь? Может, найдем какой-нибудь хороший медицинский центр? Ты неважно выглядишь.

– Это не лечится, – буркнула я и задумалась.

Он намекает на то, что не хочет меня, потому что я плохо выгляжу? Ведь если бы он вчера заснул от усталости, то давно бы терся об меня носом и интересовался у Маши, не хочет ли она погулять днем часа два-три. А он на эту тему даже не намекает, значит, его ничего не беспокоит. То есть он считает, что не видеться целый месяц, а потом встретиться и не спать вместе – это нормально? В таком случае моего Сергея где-то в дороге подменили.

День прошел примерно так же, как и вчерашний. Максимум внимания, куча любезности, минимум прикосновений. Все внимание Маше. Она висела у него на руках, сидела на шее, причем и в прямом, и переносном смысле, а также временами стояла на голове. Если бы моя дочь была лет на десять старше, я бы, наверное, забеспокоилась, не перекинулся ли мой мужчина на молоденьких. Добило меня то, что часа в три Сергей заявил:

– Машка, пошли гулять. Маме нужно днем отдохнуть.

Мы обе уставились на него с одинаковым изумлением.

С каких это пор мама днем отдыхает?

– Пошли, пошли. А хочешь, поехали в парк. Мама нам доверит машину?

Машину мама, конечно, доверит…

– А мне с вами нельзя? – робко поинтересовалась я.

– Ты поспи. Нам нужна бодрая и здоровая мама.

Сергей с совершенно обалдевшей Машей отбыли в парк, а я начала рассматривать себя в зеркало. Вроде не похудела, цвет лица нормальный… Что ему во мне не нравится? Ладно, допустим, я не замечаю, что устала. Значит, нужно отдыхать!

Я завалилась на диван и включила телек. Ощущения были, как будто меня высадили на необитаемом острове. В квартире ненормально тихо, делать нечего, телевизор я смотреть разучилась, даже приблизительно не представляю себе, что по нему идет. Последние несколько лет он используется у нас как приставка к видеомагнитофону, ну, еще Маша иногда смотрит детские каналы. Через десять минут я поймала себя на том, что, проматывая каналы, пошла по третьему кругу. Остановилась, посмотрела новости по Евроньюс, прокрутила каналы по четвертому разу… Господи, что же люди дома делают? Ведь тысячи людей по выходным сидят дома и смотрят телевизор! Ладно, попробуем еще раз: ток-шоу, сериал, сериал, сериал, ток-шоу, новости… это я уже видела, дальше: клип, мультики, американцы спасают мир от инопланетных чудищ, телемагазин, увлекательный фильм из жизни крокодилов, сериал, ток-шоу… У меня сдали нервы, телевизор я выключила. Встала, пошаталась по квартире. Как еще люди отдыхают? Придумала!

Я набрала себе полную ванну, наплюхала туда пены и залезла внутрь. И что теперь делать? Просто лежать скучно… Попыталась читать – мокрыми руками неудобно. Потерпела для приличия минут двадцать, вылезла.

Посмотрела на часы – убила полтора часа, но совершенно не отдохнула, скорее наоборот, нервничать начала.

Квартира убрана, еда приготовлена. Можно сходить в магазин, но я же должна отдыхать! То есть сесть за компьютер поработать тоже нельзя… Я пригорюнилась. Съездить в тренажерный зал? У меня забрали машину, на транспорте неохота. Сходить потрындеть к подруге? Позвонила, никого нет дома. Даже по телефону не с кем поговорить, все чем-то заняты, одна я тут… отдыхаю.

К исходу второго часа я окончательно извелась и, чтобы хоть как-то успокоиться, в сотый раз стала перечитывать «Мастера и Маргариту». За этим занятием меня и застали совершенно счастливые Маша и Сергей.

– Ой, мама! А в парке столько нового понаставили! Представляешь, там такая горка: сначала едешь вот так, потом бабах, потом сюда, а потом вообще! Круто?

– Наверное…

– А еще там такие штуки! Мама, ну чего ты такая хмурая? Там так весело!

– Маш, наверное, мама еще не отдохнула, пойдем сходим в магазин, она еще поспит.

– Нет!!! Я уже отдохнула! Я уже наотдыхалась на всю оставшуюся жизнь. Я с вами.

За ужином нам наконец удалось внятно поговорить. Сергей поделился своими рабочими проблемами. Приятно, что, проработав в этом городе столько лет, я знаю здесь каждую собаку (если она имеет отношение к книжному бизнесу). Порекомендовать редакторов? Не проблема! Все, вплоть до пристрастий в еде. Верстальщики? Хороших мало, за них идет скрытая война, они стали сытые и наглые, но хорошо я знаю только тех, кто непосредственно с нами работает.

Самая большая проблема с руководящим персоналом. Из толковых людей, которые в данный момент не заняты, могу предложить только себя.

Я собственно и не собиралась работать с Сергеем, зачем мне нужны лишние проблемы? Да и вообще, я считаю, что жить вместе вполне достаточно, не хватало еще целый день друг другу глаза мозолить.

Я знала, что Сергей откажется, но думала, что он выберет для этого какой-нибудь нормальный предлог, например, что я для него слишком хороша, или что он не сможет по заслугам оплачивать мои гениальные способности. То, что он заявил, возмутило меня так, что я потеряла дар речи. Я не собираюсь сидеть дома! Я с удовольствием буду работать поменьше, если мужчина возьмет на себя функцию кормильца семьи, но дома сидеть! Это ни в какие рамки не лезет!

А вечером практически повторилась вчерашняя история. Пока я укладывала Машу, Сергей быстренько принял душ и заснул у себя в комнате.

Я как дура потопталась рядом и ушла в спальню. Бред! Я могла предположить какие угодно проблемы совместного проживания, но до такого не додумалась бы даже после большой дозы галлюциногенов.

*

Быть внимательным мужем беременной женщины очень тяжело, но очень почетно. Я заботился тщательно и непрерывно: полностью освободил Катю от домашних хлопот, возился с Машей, порывался готовить – правда, от плиты меня решительно отгоняли. Подумав, я решил на это не обижаться. Во-первых, я и так упростил Кошкину жизнь до предела. Во-вторых, я плохо представлял себе диету беременных. Вдруг приготовлю что-нибудь не то!

К третьему дню пребывания я вспомнил о формальной цели своего визита. Отвез Катю на работу, взял с нее слово, что она будет звонить при малейшем покалывании в боку, и отправился общаться с людями. За полдня успел переговорить с тремя редакторами и одним верстальщиком. Все они выразили сдержанную готовность попробовать. О деньгах говорили, немного стесняясь. Только верстальщик сразу выдвинул какие-то непомерные требования. С ним мы закончили беседу очень быстро: «Восемьсот долларов платить будете?» – «Вряд ли!» – «Тогда до свидания!» – «Всего хорошего».

Затем я направился в торгпредство. Директор – тридцатилетний мужик по имени Василий – принял меня хмуро. Видно было, что делиться властью он не хочет. Я тут же заверил, что весь персонал будет подчиняться только ему «в порядке внутренней службы». Эта фраза сразу успокоила Василия. Мы перешли на ты, сходили закусить в кафе неподалеку и за куском вполне съедобного мяса обсудили план расширения представительства. На первое время мне выделялась одна комната в существующем помещении, а параллельно шел разговор о покупке трехкомнатной квартиры и превращении ее в мини-издательство. Это меня вполне устраивало – больше двух лет я здесь засиживаться не собирался, а за это время контора не должна была вырасти за пределы предоставленной жилплощади.

Я уж хотел перетереть и необходимые закупки оборудования, но вовремя глянул на часы и спешно удалился. Через полчаса я должен забрать Машу из школы, а еще через 15 минут – с работы Катю. Матерясь, я гнал машину по малознакомому городу, сделал небольшой круг, заблудился в микрорайоне… И все равно приехал на десять минут раньше положенного. Машу пришлось ждать. За Катей я уже не гнал, ехал 80. И все равно добрался слишком быстро. Кажется, я начинал понимать странную логику этих неторопливых людей.

На обратной дороге я искоса поглядывал на будущую мать моего будущего ребенка и тихо гордился собой. Еще вчера утром она была бледной, как тень, а сегодня уже розовенькая и болтает. И это после утомительного рабочего дня! Все-таки в руках заботливого мужчины даже беременная женщина чувствует себя комфортно.

В порыве заботливости я предложил заехать в аптеку.

– Зачем это? – подозрительно зыркнула на меня Катя.

Я вспомнил, что она избегает обсуждать свое предстоящее материнство, и быстро нашелся:

– Успокоительное себе купить. Что-то сплю плохо. Маша, хочешь аскорбинку?

Вечером за семейным ужином хозяйка снова сидела хмурая. Видимо, догнала ее усталость на работе. Кошка почти ничего не ела, только лупала на меня глазищами. Очевидно, хотела спать. Я собирался погнать Катю в кроватку, но она взбрыкнула и заявила, что пойдет пообщаться к соседке. Я вздохнул. В статьях по психологии беременных описывались подобные резкие смены настроения. С этим нужно жить.

Я добросовестно уложил Машу и попытался лечь спать сам. Не получилось. То есть «лечь» получилось, а «спать сам» никак не выходило. Хотелось «спать с». Очень хотелось. Я поворочался и врубил телек. Там шла «Греческая смоковница». Фильм, который позволил мне соблазнить свою будущую первую супругу. Теперь-то я понимаю, что это она сама меня соблазнила, но тогда все было очень красиво: только мы, свечи, киндзмараули – и затертая видеокассета.

Воспоминание оказалось некстати. Я принялся ворочаться со скоростью ледобура. Чтобы успокоиться, начал вспоминать прошедший день – и на память пришла пачка успокоительного, которое пришлось покупать для отвода прекрасных Катиных глазок. Хлебнув микстуры прямо из банки (из сопроводительной бумажки я понял, что передозировка мне не грозит), я наконец уснул.

**

Моей злости не было предела. Он, видите ли, плохо спит! У него бессонница! Такого наглого вранья я не слышала со времен своего замужества.

За ужином я поняла, что не в состоянии справиться с проблемой в одиночку, нужен совет. Нужно с кем-нибудь поделиться своей бедой, а Сергей пусть пьет свою микстуру. Только если он начнет засыпать еще быстрее, то, пожалуй, не дойдет до кровати.

Как хорошо иметь много подруг. Еще лучше иметь много умных подруг. А еще лучше, если умная подруга живет с тобой в соседнем доме. Ее совершенно не удивило то, что я, злая как чертик, ввалилась к ней в десять часов вечера.

– Что, идиллия закончилась? – поинтересовалась Оля, глядя на то, как я с остервенением развязываю шнурки.

– И не начиналась, – отрезала я.

– Он храпит?

– Хуже.

– Не приходит ночевать?

– Хуже.

–?

– Он спит в соседней комнате.

– Что? А зачем ты его туда положила?

– Я положила? Ты что, смеешься! Сам лег.

– Может, он ждет, что ты к нему присоединишься?

– А спать при этом зачем?

– Так, подожди. Что-то ерунда какая-то получается. А у него со здоровьем все нормально?

– Похоже, с головой проблемы.

– Ну, в данном случае это не главное. Может, он что-нибудь себе простудил? Теперь ничего не может и, чтобы не опозориться, спит отдельно. Он лекарства какие-нибудь пьет?

– Пьет… И про врачей все время говорит…

– Вот видишь! Бедненький… Нервничает, наверное.

– Да я бы не сказала. Вполне доволен жизнью, заботливый – отродясь таким не был. За руль не пускает, Машу в школу отводит и забирает, даже в магазин сам ходит. Просто голубая мечта.

– Голубая? – Олька сделала неприличный жест рукой.

– Нет, это исключено.

– Точно? А то смотри, может, его на мальчиков потянуло.

Мы обе надолго задумались. Оля механически заварила чай. Хлебнув кипяточку, я очнулась.

– Нет, что-то не вяжется. Если у мужика проблемы, то он не такой. Знала я одного… Они же становятся ходячим комплексом. Нет, не может быть! Сергей бы не вставал с такими ясными глазами, он бы бесконечно оправдывался. А у меня такое впечатление, что его вообще ничего не напрягает. Может, его кастрировали?

– Может, – подруга смотрела на меня печальными глазами. – А зачем?

– Завистницы.

– Слушай, а может, он подцепил какую-нибудь гадость? От завистницы? А?

– А вот это мысль! То-то он заботливый такой! Замаливает. Я только одного не понимаю: неужели он думает, что я не замечу, что он спит в другой комнате?

– Может, и думает. Знаешь, мужики – они такие… А ты его простишь?

– Я? Его? – я сделала вид, что размышляю. – Прощу, конечно. Но мало ему не покажется. Ладно, я пошла проверять.

– Что?

– Обе версии.

– Бедненький… – Олька расхохоталась. – Жаль, посмотреть нельзя. Хотела бы я видеть мужика, который пытается тебе отказать.

– Ну, до сих пор такие мне не встречались, – утешила я себя и отправилась издеваться над своим суженым. – Только нужно было чего-нибудь покрепче выпить. Вместо чая.

– Если ничего не получится, приходи, выпьем. И Сергею твоему нальем. Для храбрости. Или за упокой… Как там у вас все пройдет.

Я ввалилась домой с самыми серьезными намереньями. Спит? Ну, пусть спит! Недолго ему осталось. Залезла в душ, надушилась любимыми Сергеевыми духами, надела практически прозрачную пижамку и целеустремилась под бочок. По дороге, правда, решила, что пижамка – это лишнее. Закрыла дверь в Машину комнату, чтобы, не дай бог, не разбудить, и нырнула под одеяло. Прижалась к такому теплому, такому родному…

Двухмесячное воздержание с жуткой силой ударило мне в голову. Через минуту я уже слабо соображала кто кого соблазняет, тем более, что Сергей и не думал сопротивляться. Мгновенно наша с Олькой первая версия была отметена с негодованием, а потом я забыла, что что-то проверяю.

*

Это было нечто! Это было, я вам скажу… Нет, пожалуй, не скажу. Слов не хватит. Да и помню мало.

Но это было самое прекрасное пробуждение среди ночи. Полфлакона расслабляющей микстуры не позволили мне очнуться одномоментно, зато сделали раскованным и уверенным в себе. Наверное, по первоначалу я решил, что обнаженная Катя рядом – удачный эротический сон, поэтому с удовольствием ему отдался. Потом-то я уже начал соображать, что сон, а что – наоборот, но соображалка моя работала со скрипом и натугой.

Только когда Кошка вцепилась в меня когтями и зубами, от боли я слегка очнулся. Однако момент для выяснения обстоятельств был не совсем подходящий, поэтому я послал все к сиреневой звезде и довел свое пробуждение до победного финала. И был поддержан. Вся спина у меня была располосована, подбородок ныл от укуса – но и Кате, кажется, досталось не меньше.

«Надеюсь, ребра не сломаны» – лениво думал я, гладя золотистую даже в ночи шевелюру любимой женщины. Она неслышно сопела в той самой позе, где ее настиг экстаз. Что-то тревожное зашевелилось в районе совести.

– Эй! – потеребил я Катю. – Ты в порядке?

Ответом было утробное «мрряу» и на четверть приоткрытый глаз. Требовать большего было сейчас жестоко, но могучий отцовский инстинкт был неумолим.

– А тебе можно было? В смысле, ребенку это не повредит?

Для женщины, носящей под сердцем дитя, Катя вела себя чрезмерно легкомысленно.

– Ай, – сказала она, снова зажмурившись, – спит ребенок. Ты его на горках так укатал. И меня тоже.

– Коша…

– Дай полежать.

Вообще-то я мог собой гордиться – обычно о передышке просил я. Но сведения, почерпнутые из специальной литературы, ясно говорили об опасности половой жизни в первые месяцы беременности.

– Точно все нормально? Может, сходишь завтра к врачу?

Упоминание о враче подействовало. Катя вдруг шарахнулась от меня и напряженно сказала:

– Сергей, я все понимаю. Ты взрослый человек, у тебя могли быть женщины. Но… ты соблюдал меры предосторожности?

– Не было у меня никого! Только ты. И с тобой тогда, на вокзале, я действительно забыл… ну, не успел.

– Ты хочешь сказать, – прошипела Кошка, – что ты от меня это подхватил!

Паника сменилась удивлением.

– Скорее уж ты от меня. Ведь это от меня, правда?

Страшное подозрение открыло мне глаза и уши на происходящее. Конечно, это не мой ребенок! Вот почему Катя скрывает свою беременность! И сама ко мне подкатилась, чтобы потом объявить: «Милый, ты был великолепен, у нас будет ребенок». А потом заявит, что младенец родился здоровым, но слегка недоношенным.

– Уйди, – уже не шипела, а рычала Катя.

Тот факт, что мы находимся как раз в моей постели, ее не смущал. Я рассвирепел:

– С удовольствием! – я подскочил и принялся рыскать в одеяле в поисках сброшенного в порыве страсти нижнего белья. – Ноги моей здесь больше не будет, руки моей…

Я отчаялся отыскать любимые трусы и двинулся к шкафу. И тут мой взгляд упал на Катерину. В лунном свете (впоследствии я сообразил, что это был фонарь над стоянкой) она была смертельно бледна. Я вмиг вспомнил о неустойчивой психике беременных и сбавил тон:

– Спокойно, все будет хорошо, – я даже присел и приобнял окаменевшее тело, – ты только не волнуйся. Не хватало нам выкидыша!

Я прикусил язык. Заговор молчания был разрушен. Я продемонстрировал, что знаю Главную Тайну. Теперь мне либо дадут по физиономии, либо зальют слезами по пояс. Еще неизвестно, что хуже.

Но произошло совсем третье – Катя перестала изображать самку Сфинкса и вытаращилась на меня.