Текст книги "Умная пуля"

Глава 8
Дом с начинкой

Фанаты «Спартака» возвращались. В Москве, естественно, «героев» никто цветами не встречал. Не встречали их и просто, без цветов. И даже проходящий по перрону милицейский наряд не посчитал нужным обратить внимание на жалкую кучку истощенных подростков. Помогая не способным на самостоятельное передвижение, они миновали привокзальную площадь и, наняв микроавтобус, покатили в сторону области. Несколько дней беспробудного пьянства во время «гастрольной» поездки сроднили компанию.

Зека открыл глаза. Попытался поднять голову. Не смог. Она была словно налита свинцом. Скосил глаз. Незнакомая обстановка. Ряд железных кроватей. На какой-то миг показалось, что вновь попал в военно-морское училище, где ему пришлось отслужить два года, пока не исключили за систематическое нарушение воинской дисциплины. Рядом постанывал в пластиковом корсете Антон. Мовчан машинально коснулся кармана. «Зажигалка» была на месте. Чуть полегчало. Сбоку шел разговор:

– Вот здесь, в основании черепа, где первый позвонок начинается. Если грамотно ударить, все двигательные центры отказывают. Голова смотрит, моргает, губами шевелит, а сказать ничего не может.

– Почему?

– Я же говорю, все, что ниже, вырубается.

– И что? Ты так делал?

– Несколько раз. Америкоса помнишь, что вели с Арбата?

– Который к профессору грохнутому с Рыжиком приезжал?

– Да. Я подхожу, говорю: «Дяденька, там тетя молодая в канализационный люк упала. На помощь зовет». Он как петух взъерепенился, грудь колесом и за мной. Подвел я его. Костюмчик белый. Он платочек носовой вынул, под коленки постелил. Голову в люк опустил. Я только по черепушке стукнул, он сам и свалился. Чистая работа. Вот только крышку за собой не закрыл. Пришлось немного потрудиться. А ты все в тире по полдня загораешь…

Мовчан снова забылся.

Проснувшись, решил полежать еще, послушать, хотя за короткое время он стал настолько своим, что частенько в пьяном угаре молодые убийцы обсуждали грязные дела, нисколько его не стесняясь. Мовчан уже успел достаточно насобирать информации о банде. Единственным белым пятном оставался мифический Атаман.

Раздался булькающий кашель. Один из находящихся в комнате произнес:

– Может, надо его в больничку?

– Атаман не разрешает. К нему уже доктор приезжал. Два ребра сломаны. Сами срастутся. А там на наркоту посадят, лишнего под глюком болтнуть может.

– Что же он сейчас молчит?

– Так ему чего вкололи? Настоящий кайф! В больнице совсем другое дерьмо.

– Да, – вздохнул невидимый собеседник. – Зеку будут крестить, как думаешь?

– Не. Не станет. Зека пацан правильный. Ходку имел. Атаман закон знает. Зека масть менять не станет. Он ему для другого нужен.

Мовчан полежал еще с полчаса и резко «проснулся». Обвел мутным взглядом обстановку, не узнавая никого. Наконец остановился на столе с выпивкой. Душа и тело давно требовали отдыха, однако надо было держать марку. Он встал. Подошел к столу. Дрожащей рукой взял початую бутылку водки и изобразил свой коронный номер: влил в себя все, что оставалось, не производя глотательных движений. Поставил ее и, резко обернувшись к притихшим свидетелям столь необычного пробуждения, заорал:

– А! Чек! Морда ты прыщавая! Треня! Совратитель малолеток! Вы что здесь делаете? Сомик!

Враз зашумевшие пацаны наперебой бросились вспоминать гастрольную поездку и проделки Зеки. Познакомили его с несколькими пацанами, остававшимися дома. До Зеки плохо доходило. Он, достав зажигалку, закурил, и то с третьей попытки, и вновь попросил рассказать кто есть кто.

Вышел во двор. Огляделся. Большой, огороженный глухим забором участок. Несколько строений. Посередине стоял запертый на висячий замок домик, вероятно начальства. За ним длинный барак, в котором размещалось нечто напоминавшее казарму.

Во двор въехал черный «лендкрузер». Вышедшего из него мужчину Мовчан узнал по ранее показанному фотороботу, мгновенно. Он прошел, шлепая по-отцовски встречных детишек. Встретился взглядом с закурившим Мовчаном. Затем зашел в барак. Мовчан, докурив сигарету, последовал за ним. Атаман сидел на стуле у кровати Антона.

– Ну как? – спросил Атаман. – Хреново?

– Да фигня. Заживет как на собаке, – прошептал Антон.

– Когда сможешь работать? – спросил Атаман.

– Хоть сейчас, – кисло улыбнулся киллер.

– Нет, – мотнул головой мужчина. – Я спрашиваю, когда по-настоящему вернешься в форму? Ты мне нужен в деле. Потребуется полная физическая выкладка. Эти не потянут.

– Тогда через две-три недели.

– Ничего. Заказ не срочный. Клиент потерпит. Главное – чистота.

На самом деле никакого заказа не было. Просто он решил прощупать своего основного бойца. Прозондировав Антона, понял, что киллер в таком состоянии годится лишь на подставу.

Отошел в угол. Скрестив ноги, сел на циновку. Положил руки ладонями кверху на колени и ушел в медитацию. Подростки свято считали, что он жил долгое время в монастырях Тибета, где впитал всю мудрость Востока. На самом деле его посещение буддийских мест ограничилось пятилетним пребыванием в исправительно-трудовой колонии на юге Бурятии.

Дела в последнее время обстояли неважно. Ребята работали чисто. Но заказчики подводили. Не выдержав прессинга со стороны напористых следаков, наделали ошибок. Пришлось срочно заметать следы. Нет свидетеля – нет преступления. Он всегда чтил эту формулировку. Но последние сутки подорвали его окончательно. Ему пришлось убрать Дашку. Он понимал, что замены ей не будет никогда. Эту креативную девочку он воспитывал с тринадцати лет и смог вылепить из нее то, чего боялся порой сам. Но где-то ошибся.

Киллера все время было необходимо контролировать и в случае необходимости ликвидировать. Он снабдил всю банду однотипными мобильными телефонами и строго контролировал, чтобы не было в этом самодеятельности. В аппараты были встроены небольшие микрофончики, позволяющие вести прослушку не только разговоров по телефону, но и просто бесед, и заряд пластида с радиоуправляемым детонатором. Когда она сдала его с такой легкостью, он не выдержал и сделал непоправимое.

Впервые он жалел о необдуманном поступке. Оказывается, ей можно было простить все. Даже предательство и измену. Но поздно. Ее больше нет. Он чувствовал, что и значительной части его самого тоже уже нет.

Другой неприятной новостью стал недобитый мент, уничтоживший лучший из лагерей, знавший его в лицо, связанный с прокуратурой, и даже хуже. Он шел по его следу. Он раскрыл Дарью. Теперь Копылов, как за–гнанный волк, не мог думать ни о чем, кроме своей шкуры. Давно не получал такой дозы адреналина. Наконец встретил достойного противника. Мало того, чуял, что враг доберется, если успеет по времени. Все «жучки», раскиданные помощницей, замолкли. Наверняка провели чистку спецсредствами. Опять же настораживало появление нового лица. Он был в курсе всех «подвигов» Зеки и даже прозондировал, кто же такой Футболист. Впрочем, по его поводу Атаман уже принял решение. И это становилось не важно.

Теперь оставалось одно: необходимо было выиграть время для сбора денег, не вызывающего любопытства со стороны хозяев и заказчиков. Оставалось незаконченным последнее, самое денежное дело. Надо брать Маркиза за жабры.

Резким движением Атаман привел себя в состояние готовности. Встал. Проходя мимо Мовчана, остановился и произнес:

– Футболист?

– Было такое дело.

– Выйди. Есть базар.

Мовчан молча покинул домик. Копылов его еще раз оценил. Легкое, как облачко, сомнение пролетело и растаяло. Время играло на чужой стороне. Выбора не оставалось. Он сел на корточки и тихо спросил:

– На мокруху подпишешься?

– Я не по этому делу, – также садясь, мотнул головой Мовчан.

– Сто штук.

– За десять я найду того, кто это сделает за сорок. Чисто и профессионально.

– Ладно, молодец. Мне импонируют мужики с принципами. А отморозков, готовых на все за пару штук, и так хватает. Поехали со мной. Покажу одно место.

Мовчан уселся на заднее сиденье джипа и со скучающим видом старался фиксировать дорогу. Доехали до деревни Малые Усищи и свернули налево по грунтовке. Она привела к небольшому дачному поселку. Остановились возле одного из домов. Атаман отпер висячий замок на воротах. Позвал жестом Зеку. Тот, покинув просторное заднее сиденье, подошел. Кивнув на здание, Атаман произнес:

– Слава о тебе катит как о пиротехнике.

– Так, баловство, – произнес Мовчан, прикуривая от своей знаменитой «зажигалки».

– В наличии есть четыре толовые шашки и несколько пластиковых емкостей с бензином. Необходимо за день дом заминировать так, чтобы он сгорел до приезда пожарных со всеми документами и компроматом.

– Дело нехитрое.

– Провода от детонаторов выведешь к этой коробочке, – продолжил инструктаж Атаман. – Вот зажимы.

– Сколько? – сонно спросил Мовчан.

– Четыре детонатора.

– Вы человек не бедный. Не притворяйтесь несообразительным.

– Пятьсот, – поняв намек, назначил цену Атаман.

– Два счетчика за конфиденциальность, – стал шантажировать Мовчан, – штука сразу, и желательно крупными купюрами.

Улыбнувшись, Атаман вынул бумажник и отслюнявил пять бледно-зеленых бумажек.

– Остальное, когда сделаешь работу, – произнес шеф. – Я подъеду к девяти. Справишься?

– Не вопрос, – сплюнув, ответил Мовчан. – А как проверять будешь? Рванем?

– Я тебе на слово поверю.

В восемь сорок пять черный «лендкрузер», мягко шурша по щебенке, подкатил и остановился у ворот. Сидевший на лавочке Мовчан тут же подбежал. Извинившись, бесцеремонно открыл заднюю дверь и полез в салон автомобиля. Атаман вышел и терпеливо ожидал. Наконец Зека радостно выматерился и вынырнул с зажигалкой в руке.

– Вот! Дорога как память. Обронил. Еле дождался. Думал с ума сойду.

– Посмотреть можно? – завладел подарком Турецкого Атаман. – Действительно, интересная вещица. Ручная работа! А ведь ты прикуривал у ворот?

– А! Так это я вот этим, – протягивая обыкновенную пластиковую зажигалку, заулыбался Мовчан. – Иногда берегу газ.

Атаман, щелкнув, убедился, что она работоспособна, и вернул хозяину. На самом деле Зека ничего не терял в салоне автомобиля. Ему просто было необходимо просчитать возможные действия хитрого противника. Он получил информацию. Заднее сиденье оказалось теплым. Это могло означать только одно. С ним приехал еще человек. Однако он был выброшен на подъезде. Скорей всего киллер. Мовчан провел Атамана по дому и предъявил работу. Тот остался доволен и немедленно отсчитал недостающую половину. Мовчан произнес:

– Знаешь, мне сейчас необходимо ехать. Тут через лесок деревушка. От нее каждые два часа автобус бегает до Москвы.

Глядя прямо в бесцветные глаза, он молча пожал руку и направился в лесок. Обернувшись, увидел, как Атаман разговаривает по телефону. «Предупрежден, значит, вооружен», – подумал Мовчан. Едва попав в заросли, он приметил дерево с непроглядной кроной и, в секунду вскарабкавшись, притаился над тропинкой. «Сейчас стрелок начнет нервничать. Пускай поволнуется».

Прошло полчаса. Мовчан услышал хруст сломанной ветки. Затем повисла напряженная тишина. Не–осмотрительно сделавший ошибку замер, пытаясь обмануть случайного слушателя. Вскоре он увидел совсем юного пацана. Зека знал его как Артурика-дурика. Этот мальчишка, с виду лет тринадцати, вечно лазал по двору со своей рогаткой. Мовчан даже показал ему несколько не ведомых кибернетическому поколению приемов стрельбы из нее.

На этот раз в руках у Артурика была мелкокалиберная винтовка с лазерным прицелом. Когда парнишка проходил под ним, Мовчан прыгнул. Сбив пацана, принялся душить винтовкой. У того от ужаса широко раскрылись глаза. Изо рта стал вылезать язык. Мовчан немного ослабил давление. Пацан стал со свистом втягивать воздух в сдавленную грудь.

– Ну что, Дурик? Решил своего дружка Зеку завалить?

– Мне Атаман приказал, – простонал киллер.

– Ну и что мне с тобой сейчас делать?

– Отпусти, – предложил Артурик. – Я ему скажу, что все сделал.

– А что ты должен сделать?

– Подстрелить тебя. Сделать контрольный выстрел. Забрать штуку баксов и зажигалку. Оттащить с тропинки. Затем позвонить ему и доложить о выполнении. У меня есть деньги. Я тебе вдвое больше заплачу!

Мовчан поднялся, осмотрел винтовку. Поверженного парнишку била дрожь. Наведя на него бегающий красный лучик, Зека спросил:

– Ты думаешь, мне нужны деньги? Я просто считаю, что люди, с которыми сидел за одним столом, жрал водку, откусывал после них колбасу и способные убить просто так, за бабки, жить не должны. Сколько смертей на твоей совести?

– Пять. Я еще не самый пропащий.

Мовчан выстрелил. Пуля прошла возле самого уха. Малолетний киллер заплакал. Мовчан перевел ствол ко второму уху и также нажал на спуск. Затем горячим стволом отодвинул губу и вставил дуло в рот. Пацан конвульсивно задергался. Мовчан убрал ствол. Произнес:

– Звони!

Тот быстро нажал на две кнопки. Выслушал ответ и произнес:

– Все в порядке.

– Почему так долго? – отчетливо нарушили тишину слова.

– Почему? – шепотом переспросил Артурик.

– Понос у меня, – подсказал Мовчан.

– Да пронесло клиента, – бодро повторил в трубку киллер.

– Все, – распорядился Атаман. – Давай на место.

Артурик отключил телефон и спросил:

– А теперь что?

– Теперь? Теперь ты у меня на крючке. Вот это «жучок», а это приемник. Я буду слушать все. А сюда лепим пластид.

Мовчан обмазал пятидесятикопеечную монету жевательной резинкой и, засунув в нагрудный карман Артурика, прилепил ее к рубашке. Для убедительности поднес зажигалку к уху. Покивал головой.

– Взорвется, как только прекратится стук сердца. Так что лучше не снимай рубаху. А деньги?

– Лежат в конвертике в почтовом ящике по адресу: Востряковский проезд, дом 15, квартира 136, две штуки. Это в Бирюлево.

Мовчан проводил Артурика до опушки леса. Отдал тому доллары. Затем, пнув ногой, выбил ком земли. Взяв ее в руку, насыпал в ствол и затвор. После чего попытался выстрелить. Она не действовала.

– Если спросят, скажешь упал. А про зажигалку забыл или не нашел, а лучше – потерял.

После поставил Артурика на краю леса и дал хорошего пинка. Пацан побежал, петляя, как заяц. Он еще не верил, что его так просто отпустили, и ждал выстрела в спину. Подъехавший автомобиль забрал его и скрылся.

Мовчан вернулся к дачному поселку. Он хотел обезвредить бомбу и заодно провести небольшой шмон. Однако за забором бегали два ротвейлера. Вероятно, Атаман держал их у соседей по даче. «Ладно, пусть этим делом займутся профессионалы», – решил Мовчан.

Узнав у женщины, копавшейся в огороде, направление, где можно поймать тачку, побежал по лесной дорожке.

Глава 9
Ночной кошмар

Рюрик, съездив в Тулу еще раз, оставил Анатоль–ичу телефонный аппарат, в память которого был занесен один номер. Для вызова абонента достаточно было дважды нажать на одну кнопку. Другой аппарат с этим номером был передан самому Турецкому. Поначалу возникла идея оставить ее у ответственного дежурного. Но он в часы пик был вынужден одновременно отвечать на несколько звонков, а после, в редкие тихие минуты, какой-нибудь безответственный, вроде Ямпишева, мог и соснуть.

Турецкий, придя домой, заскочил в ванную и, раздевшись, потянулся к крану. Сегодня он позволил себе роскошь: прийти к точно назначенному времени, и Ирина по такому поводу приготовила свинину с грибами. Запах стоял уже на лестничной клетке. Как это всегда бывает, когда пребываешь в постоянном ожидании, звонок раздался совершенно неожиданно и не вовремя. Вместо регулятора воды рука схватила телефонный аппарат.

Тут же в ванной он сделал еще три коротких звонка.

Через минуту полуодетый Турецкий выскочил, так и не помывшись. Чмокнул жену. Схватил со стола кусок мяса и, застегивая рубаху на ходу, побежал вниз.

…Курбатова, вопреки его воле, положили в госпиталь. Ухо практически не слышало. Однако аудиограмма показала, что барабанная перепонка цела и возвращение слуха – дело времени.

Дверь в палату отворилась. На пороге стоял Поремский, сжимая в руке пакет, в котором явственно проступали очертания бутылки водки.

Курбатов молча кивнул. Владимир прошел к столу. Поставил бутылку и вынул два стакана. Быстренько соорудил закуску. Саша открыл бутылку и в один из стаканов налил до краев, а в другой поменьше. Курбатов жестом показал, что надо добавить.

– Хуже не будет?

– Хуже не бывает. Ладно, Дашка, – вздохнул Курбатов. – Спи, дуреха.

Не чокаясь выпили. Посидели несколько минут, думая о своем. Наконец Владимир нарушил молчание:

– Никогда не пойму этого. Пусть стерва, пусть испорченная, но молодые не должны уходить. Понимаешь, она же безумно красива. Как можно красоту убить?

– Я ничего не слышу. Поэтому не обращай внимания, если что скажу невпопад… Она пыталась получить от жизни все и сразу. А так не бывает, – попытался объяснить Александр. – Девочка просто надорвалась. За все приходится платить.

– Ты ее любил? – спросил Поремский, продублировав вопрос на бумаге.

– Пожалуй, да.

– Знаешь, Саш, я выполнил твою просьбу. Съездил, куда ты просил. Света всем окружающим твердила, что ты приедешь и заберешь ее. Она ждала до утра. Затем собралась и исчезла…

Поремский протянул Курбатову заранее написанную записку с тем, что произнес. Александр задумчиво сел на кровать. История вновь повторялась. Тогда, на Сахалине, он ее также потерял, не успев вовремя в ЗАГС из-за непредвиденных обстоятельств.

Внезапно у Владимира зазвонил телефон. Он вы–слушал два слова и вскочил. Махнув рукой больному, побежал к входной двери.

Предоставлялся предпоследний шанс. Группа за–хвата, выделенная начальником МУРа Грязновым, уже через полчаса после сигнала летела в сторону Тулы. Сквозь неимоверный грохот и вибрацию Ми-8, меняющую голос до неузнаваемости, Александр Борисович Турецкий ставил задачу. Бойцы, проникшись высоким рангом руководителя операции, внимательно слушали. Слева от Турецкого находился Поремский, справа – Гоша.

Этот бывший подводный диверсант оказался не нужен при разделе наследия Советского Союза ни российскому флоту, ни украинскому. Его уникальное подразделение просто ликвидировали. Парень немного помыкался в качестве цепного пса криминальных структур Крыма и, не найдя себя, отправился в Москву.

Знакомый оперативник привел Гошу к самому Грязнову. Поначалу разговор не клеился. Спеназовец поднял со стола металлическую авторучку «паркер», подарок Турецкого. Тот вечно из Германии привозил несколько десятков ручек и раздаривал налево-направо. Немного поигрался, определяя центр тяжести, и вдруг почти незаметно метнул. Ручка вошла прямо в глаз бывшего президента. Этот портрет оставался на стене еще с незапамятных времен. Въехав в кабинет, Грязнов собирался сменить, однако руки до такой мелочи не доходили. И вот теперь у него из глаза торчал «паркер».

– За Крым, – как бы оправдываясь, произнес немного покрасневший Гоша.

Грязнов покинул свое место, подошел поближе и, встав на стул, проверил, насколько сильно там засел снаряд. Вернулся и протянул еще одну ручку. Гоша ее взял и тут же, не прицеливаясь и не взвешивая, вогнал во второй глаз. Грязнов был в полнейшем восторге. Однако недовольный метатель, оправдываясь, произнес:

– Вторая кривовато вошла. Наверное, в ней паста исписана больше чем наполовину.

Сняв портрет, начальник МУРа в этом убедился сам. Гоше немедленно сделали российское гражданство, и теперь он был одной из легенд московского ОМОНа.

Буквально через неделю Грязнов похвастался самородком перед Турецким. С тех пор парень уже принимал участие в нескольких операциях и равных ему не было. «На что же он способен под водой?» – иногда задавал вопрос Александр Борисович, любуясь работой на земле.

Атаман чувствовал опасность. Она как бы раскрывала его внутренние резервы. Тогда, на зоне, когда пришел на него «заказ» от родственника несчастной жертвы, внешне ничего не случилось, но атмосфера неожиданно сгустилась. Он почувствовал. Не спал три ночи, выжидая наемного убийцу, и дождался.

Сейчас тучи вновь сгущались. Игра со смертью завораживала. Ждать удара приходилось как со стороны друзей, так и врагов. Он шел по самому краю пропасти и поэтому находился в состоянии постоянной готовности.

Атаман позвонил Маркизу и предложил немедленно съездить к умельцу в Тулу. Что делать с выкраденным опытным образцом оружия, никто не знал. Опера добрались до изобретателя раньше, следовательно, они могли опередить и здесь. Маркиз счел аргументы убедительными. Сев в автомобиль, они помчались в Тулу.

Атаман чутко следил за действиями Анатольича, однако тот не проявлял беспокойства. Увидев чертежи, обо всем забыл и погрузился в бумаги. Маркиз, развалившись в кресле, безучастно наблюдал. Он понимал, что от него ничего не зависит. Его выход – в финальной сцене, когда надо будет готовить мешок для денег.

– Интересно… Интересно… – обрадовался мастер. – А знаете, что вы мне привезли?

– Ну? – буркнул Атаман.

– Игрушечную стартовую площадку. Космодром Плесецк в миниатюре. Смотрите. Вот сюда вставляется ракета. Здесь стартовый заряд. Знаешь, чем он отличается от Байконура? – обратился, перейдя на «ты», к Атаману мастер. – Полигон северный, для разгона ракеты требуется дополнительный импульс. Потому старты и оборудуются такими ускорителями. Легче всего с экватора отрываться. Но даже на Байконуре такого не требуется.

Атаман удовлетворенно хмыкнул. Он уже показывал чертежи «специалистам». Однако кроме невнятного бормотания, ничего не получал. Здесь же человек с ходу разобрался в проблеме. Копылов уже принял решение. Сейчас умелец соберет необходимый инструмент, остальное докупим, и, попрощавшись с женой, сядет в автомобиль. Далее Левша будет помещен в мастерскую и станет с подмастерьями ковать образец. Домой он, скорей всего, не вернется никогда.

– Чтобы собрать такое ружье, мне надо три дня. А вот как научить его стрелять? – пробормотал мастер, рассматривая чертежи. – У вас пуля-то есть?

Маркиз безучастно молчал. Атаман выскользнул за дверь и вернулся с завернутым в покрывало полутораметровым свертком. Поставил на стол и развернул. Анатольич присвистнул. Это был выкраденный из института опытный образец. Затем Атаман сунул руку в карман и высыпал горсть патронов. Умелец взял один из них. Долго рассматривал под тридцатидвухкратной линзой и опять ушел в чертежи.

– Скажите, а устройства для программирования не было? – спросил мастер и, прочтя недоумение на лицах заказчиков, пояснил: – Вот, на чертеже коробочка с отверстием для пули, а с другой стороны «юэсбишный» порт.

Маркиз отрицательно покачал головой. Атаман, вынув лазерный диск, обнаруженный в похищенном чемоданчике, протянул его Анатольичу. Мастер включил компьютер. Вставил диск в считывающее устройство. Проглядел и начал пояснять:

– Денек-два мне нужно, чтобы разобраться с программой. Наверное, паренька одного придется привлечь. Программка примитивная, но без грамотного системщика не разберусь. Ему двести долларов надо будет заплатить.

Маркиз с готовностью кивнул и впервые открыл рот:

– Во сколько вы оцениваете свою работу?

– Тысячу долларов, я думаю, потянете? – неуверенно спросил мастер, выдавая готовность работать и за меньшие деньги.

Атаману даже показалось, что, пригрози он сейчас забрать игрушку, умелец согласится и за бесплатно. Но, определив заранее судьбу человека, Копылов произнес:

– Вот аванс, тысяча. Остальные четыре получите после положительных результатов испытаний. Вам будет предоставлена мастерская, помощники, любой инструмент и материал. Ехать надо немедленно.

Глаза мастера загорелись, и он начал сборы. Атаман подошел к окну. Внезапно по телу прошла тепловая волна. Удушьем сдавило горло.

– Пойду покурю, – произнес он, обращаясь к Маркизу, и вышел на крылечко.

Дверь оказалась незапертой. «Живут себе в своем дворе. Могут расслабиться», – досадливо подумал человек, обрекший себя на жизнь волка. Насторожило то, что он сам не проконтролировал дверь. Подошел к водителю и, закурив, спросил:

– Как? Все спокойно?

– Да. Тишина, как в деревне.

Атаман напряженно вслушался в ночные звуки. Действительно, частный сектор – та же деревня. Без умолку стрекотали сверчки и еще какие-то насекомые. Изредка перегавкивались собаки, орали повздорившие коты, иногда врывался скрип тормозов. Неожиданно на дальнем конце улицы залаяли собаки. У Атамана начали нервно раздуваться ноздри. Собаки утихли и вновь забрехали, но теперь ближе.

Атаман лениво подошел к калитке. Обернулся и произнес:

– Пойду прогуляюсь…

Вертолет сел на ближайшую к району операции площадку. Ею оказался плац войсковой части. Там уже поджидал микроавтобус. Прошло чуть больше часа со времени звонка, а дом тульского мастера был полностью блокирован.

Анатольич оказался грамотным помощником. Окна были плотно зашторены. Но, благодаря хорошему освещению и полупрозрачному материалу, прекрасно просматривалась внутренняя обстановка. Припаркованный «БМВ» седьмой серии красноречиво говорил о высоком статусе гостя. Обычно на таких авто, как и на шестисотых «мерседесах», сами владельцы не ездят. У них хватает средств на персонального водителя. Турецкий невысоко поднял руку. Все замерли. Действительно, через несколько минут появился довольный, словно только что получил облегчение, здоровяк.

Короткий жест руководителя операции, и, едва амбал отключил сигнализацию автомобиля, из темноты метнулась тень, сбившая его с невероятной силой. По стилю работы Турецкий узнал Гошу. Прошло не более двух секунд, а водитель, по совместительству личный телохранитель и слуга, уже лежал с кляпом во рту, наручниками на руках и без пуговиц на брюках. Все черные пояса и мастерские разряды ничего не значили, когда попадался профессионал, не задумывавшийся о спортивных регалиях.

Скользнув вдоль стены, спецназовец легонько толкнул дверь. Она бесшумно открылась. Петли были предварительно обильно смазаны. Щели между половицами, пропитанные льняным маслом, не скрипели. План дома и свой маршрут каждый заучил еще в полете. Следом за первым в помещение проникли все остальные.

Появление людей в комуфляжной форме с автоматами для позднего гостя стало полнейшей неожиданностью. Он упал на пол и попытался произнести несколько фраз. Но они смешались в голове, и мужчина выдал тираду:

– Я обладаю статусом: отвечать на вопросы адвоката, в присутствии ордера на арест. А что? Нельзя к другу на чай? Права не имеете!

Турецкий подошел. Жестом приказал, чтобы подозреваемого посадили в кресло-качалку. Перебрал извлеченные из карманов и барсетки корочки, из которых следовало, что раскачивавшийся перед ним бледный мужчина не кто иной, как помощник депутата Государственной думы Маркизов Антон Тельманович. Он же представитель фармацевтической компании «Баяр». Здесь же было разрешение на хранение и перевозку наркотических лекарственных средств и ядов, удостоверения сотрудника Фонда содействия МВД, корреспондента одного из центральных телевизионных каналов, сопредседатель Роскомспорта. Несколько удостоверений Турецкий даже не стал рассматривать.

– И это один человек? – воскликнул пораженный спецназовец.

Александр Борисович подошел к чертежам. Взял лист и расправил. Это были они. Покойный академик обладал абсолютно нечитаемым, но зато легко узнаваемым почерком.

– Ну что? – спросил Турецкий. – Остается выяснить: заказчик или исполнитель? Сроки разные. Вообще, пожизненное заключение на Соловецких островах дерьмо то еще. Все, поехали. Обдумайте свое поведение.

Несмотря на предупреждение, Маркизов молчал. Однако, когда автомобиль затормозил и его вывели на свежий воздух, ноги вдруг стали подкашиваться и за–плетаться. Антон Тельманович увидел вертолет.

Маркизов так и не смог преодолеть своего страха перед полетами, и это сильно помешало карьерному взлету. Он не понимал людей, летающих самолетами, которые каждый день терпят катастрофы. А вертолетчиков иначе как игроками в «Русскую рулетку» не называл.

– Александр Борисович, – произнес один из омоновцев, – похоже, ему удалось чем-то травануться!

– Перестань, – объяснил Поремский, – это обыкновенная боязнь высоты. Правильно, господин Маркиз?

– Везите меня на моем автомобиле! Это быстро и безопасно! – забился в истерике Маркизов.

Турецкий переглянулся с Поремским. Не доходя до вертолета нескольких метров, Владимир остановился и произнес:

– Александр Борисович, у него же нет индивидуального маячка!

– Ну и хрен с ним. Ты что? Падать собираешься? – махнул рукой Турецкий.

– Нет, конечно. Если бы собирался, было бы все равно. А так не могу. Буду вынужден доложить начальству.

– Ну и что с ним делать? – развернувшись, пошел на Поремского начальник. – Везти на автомобиле?

– Кажется, придумал, – ответил Владимир, отбегая.

Внимательно следивший за разговором Маркиз застыл, как гончая, в ожидании. Появившийся Порем–ский приволок широкий белый брезентовый ремень. Написал фломастером: «Маркизов Антон Тельманович». Затем затянул его вокруг талии и пояснил:

– Если рухнем, его по поясу опознают.

Маркизову стало плохо. Задергавшись, он предпринял отчаянную попытку сопротивления, однако его, сильно не церемонясь, затолкнули в чрево металлоконструкции с медленно вращающимися винтами. Послышался вой набиравшего обороты двигателя. Аппарат завибрировал и мягко взмыл. Спецназовцы тут же достали бутылки с водкой, и воздух в салоне наполнился мерзким запахом рыбных консервов.

Маркизов, посаженный у дверей, был на грани нер–вного припадка. Поремский, поговорив с Гошей, встал, подошел к двери и распахнул ее. В салон ворвалась грохочущая ночь. Встав у края, Владимир закурил, стряхивая пепел в открытый люк, словно находился на балконе многоэтажки. Сидевшие невольно обернулись к черному провалу. Турецкий кивнул Гоше. Тот подкатился к пленнику и, произведя неуловимое движение, выбросил его в дверной проем…

Однако в последний момент успел схватить за брезентовый ремень, которым тот был обвязан вокруг талии. Казалось, небольшой поворот, легкая воздушная яма или неосторожное движение руки, и он полетит вниз. Антон Тельманович попытался закричать, но, к своему ужасу, обнаружил, что не способен и на это. Изо рта вырывалось только невнятное шипение.

Немного подержав, Гоша втащил его обратно. Поремский невозмутимо докурил и выстрелил бычком. Красная искра, описав дугу, растаяла. Владимир за–крыл дверь.

– Хорошо успел! – прокричал в ухо Маркиза спаситель. – Ты уж будь в следующий раз поаккуратней.

– Зря ты рисковал своей драгоценной жизнью, Гоша, – произнес Турецкий, отхлебнув полстакана водки и, не закусывая, протянул остатки арестованному. – Это бесполезный кусок дерьма. А знаешь, как с дерьмом поступают в полете?

Маркиз, судорожно вцепившись в стакан, преодолевая спазмы, сделал несколько мелких обжигающих глотков. Его никто ни о чем не спрашивал. Впрочем, сейчас это было бы преждевременным. Помощник депутата потерял способность соображать. Находясь в компании страшных маньяков, которые думали лишь о своем развлечении, он затравленно озирался.