Текст книги "Меткий стрелок"

Глава тридцать шестая

«Заодно отметим наше примирение», – прожужжал наушник.

Раздался скрип отодвигаемых стульев.

«Вот черт, – скрипнув зубами, произнес Филя. – Что же теперь делать?»

На такую развязку ни он, ни Лена не рассчитывали, поэтому не сделали никаких домашних заготовок. Само собой, никакого файла под названием «Прокурор» в компьютере у Лены не было.

«Ладно, сестренка, не переживай. Что-нибудь придумаем».

Филя огляделся по сторонам, как бы ища подсказки у окружающих его предметов. Бросил взгляд в окно.

«Мазда» Озеровой и «ауди» Шустова были припаркованы рядышком. Внезапно Филя понял, что делать.

«Только бы она не села к нему в машину», – как заклинание повторял Агеев.

Дверь кабака открылась – любовники вышли на улицу и двинулись к стоянке. Филя быстро поднял стекло.

Озерова хотела остановиться возле своей «мазды», но Шустов, держащий Лену под руку, потянул ее дальше. Она сердито вырвала руку и сказала Шустову что-то жесткое.

Он рассмеялся. Попытался опять поймать руку Лены, но она, обиженно надув губки (Филе страшно нравилось, когда она так делала), спрятала руки за спину.

Шустов со вздохом развел руками: дескать, упрямая ты девчонка, ну да ладно, ничего не поделаешь.

В результате Лена села-таки в «мазду», а ее престарелому другу пришлось ковылять к своей «ауди».

«Молодец девочка», – мысленно похвалил Лену Агеев.

Вслед за тем Филя достал телефон и набрал памятный ему по одному делу номерок.

– Алло, Голубев? Это Филипп Агеев, помнишь такого?.. Спасибо, ничего. Слушай, времени у меня в обрез, поэтому я буду без вступления. Идет?.. Кто у тебя дежурит на пятом посту?.. Ага… Так… Нет, я его не знаю. Слушай, Голубев, будь другом, передай своему парню, чтоб задержал красную «ауди», номер… – Филя взглянул на номер машины Шустова и продиктовал его. – Сделаешь?.. Как это – за что? Мне что, тебя учить?.. А, шутка. Понял… Ну не знаю, минут на десять… И вот еще что: рядом с ней, не знаю – спереди или сзади – будет ехать черная «мазда». Ты уж скажи своему церберу, чтобы ни в коем случае ее не трогал… Ладно, мне пора… Да, работа… Спасибо, брат Голубев. Считай, что я твой должник.

Вслед за тем Филя набрал номер Дениса Грязнова:

– Денис, это Агеев. Короче, так. Как только Озерова вышла в туалет, Шустов кинулся звонить Леонидову. В разговоре всплыло одно имя – Ефим Виленкин. Да, Е-фим Ви-лен-кин. Проверь, пожалуйста, что это за гусь. И вот еще что… Этот Виленкин явно связан с «Гималаями». У меня сложилось впечатление, что он у них сидит на черной кассе… Ну или что-то вроде этого… Да. Хорошо. Ладно, ни пуха, ни… Что? Сам пошел!

«Ауди» выехала со стоянки. Вслед за ней – черная «мазда» Лены. Филя пристроился метрах в пятидесяти за ней.

Глава тридцать седьмая

Внешность Зелека Александровича Шустова не вполне соответствовала его характеру. Он знал об этом с детства. Еще в детстве в нередкие моменты обычный спор двух мальчишек внезапно перерастает в драку, Зелеку достаточно было просто посмотреть на своего противника исподлобья, чтобы у того мгновенно улетучился весь воинственный пыл.

Благодаря этой счастливой способности Шустов, за исключением того случая, когда во втором классе ему устроили темную, ни разу не дрался. Верховодить мальчишками ему не удавалось, но, несмотря на это, в «опущенных» он тоже никогда не ходил. Ровесники сторонились его, старшие ребята тоже предпочитали не связываться с этим странным мальчуганом с неподвижными глазами.

Несмотря на демонический имидж, Зелек никогда не был особенным смельчаком. Более того, он всю жизнь, сколько себя помнил, чего-нибудь боялся. Боялся, что побьют одноклассники, боялся, что накажет мать, боялся, что упадет с качелей (поэтому он даже никогда не пытался крутануть на качелях солнышко, как это делали другие мальчишки).

Зелек, кажется, с самого рождения знал, а не знал, так догадывался, что мир, в котором он оказался по воле слепого случая, полон опасности, ненадежности и неопределенности.

Тем не менее с самого юного возраста он начал упорно карабкаться вверх. Принцип – чем выше взлетишь, тем больнее будет падать – был не для него. Он, конечно, догадывался, что там, наверху, опасностей еще больше, чем здесь. Однако чем выше он карабкался, тем больше у него появлялось возможностей управлять неопределенностью, а значит, и тем определенней становилась его жизнь.

Когда гаишник, внезапно выросший на обочине дороги, махнул своим полосатым жезлом, Шустов покорно вдавил педаль тормоза. Он не привык спорить с властями. Власть можно было купить – об этом он знал, – но с властью нельзя было входить в открытую конфронтацию. Как говорится, себе дороже.

«Мазда» Лены Озеровой стремительно пронеслась мимо. Вот ее бы остановить, ведь явное же превышение скорости! Однако представитель ГИБДД в ее сторону даже не посмотрел.

«Странно, – подумал Шустов. – Очень странно».

Он послушно протянул гаишнику права и документы на машину.

Когда Шустову разрешили ехать – а произошло это только через десять минут, в течение которых Зелек уговаривал, доказывал, совал деньги, – он уже был твердо уверен: его остановили не зря. И превышение скорости (которого, кстати сказать, и не было совсем) здесь совершенно ни при чем.

Едва отъехав от поста ГИБДД, Шустов позвонил Леонидову:

– Юлий Семенович? Здравствуй, дорогой. Ты связался с Виленкиным?.. Ага, ага… И что он?.. Отнекивается? Хм… – Шустов задумчиво поскреб ногтем подбородок. – Ты знаешь, сдается мне, что мои опасения не напрасны… Да. Никакого файла у нее нет… Ты прав, легенда… Только кому это понадобилось, вот в чем вопрос… Ладно, при встрече порассуждаем.

Минут через пятнадцать Шустов въехал во двор дома Озеровой и остановился возле ее подъезда. Черной «мазды» поблизости не было. Шустов попробовал позвонить Озеровой, но домашний телефон не отвечал, а сотовый был отключен.

– Странно, – задумчиво произнес Шустов. – Какую игру ты затеяла со мной, девочка моя?

Глава тридцать восьмая

Квартира у Филиппа Агеева была скромная – две комнаты, одна из которых больше походила на кладовку, чем на комнату, но зато своя. Да, здесь, в этих маленьких владениях, он был полным хозяином. Здесь стоял диван, который он когда-то смастерил собственными руками, книжные полки ломились от книг, которые он с такой любовью собирал… Все здесь было свое, родное, уютное.

– Проходите. Только не споткнитесь. Сейчас я включу свет.

Филя протянул руку и нажал на кнопку выключателя.

– Ого! – воскликнула Лена, увидев висящие на стене оленьи рога. – Сами подстрелили?

– Если бы, – махнул рукой Филя. – Отец. Он у меня был знатным стрелком. Ни одного сезона не пропускал. Разувайтесь, если хотите. Вот тапочки.

Лена скинула туфельки и влезла в мягкие тапочки с помпончиками – Филя уже и не помнил, откуда они у него взялись.

– Это вы в него такой? – с улыбкой спросила гостья.

– Вы про отца?

Лена кивнула. Филя пожал плечами:

– Если вы имеете в виду привычку выслеживать дичь, то да. Проходите в комнату.

Лена пошла была в комнату, но вдруг остановилась у порога:

– А у вас здесь уютно. И чисто.

– Да, я всегда был чистюлей. – Филя усмехнулся. – Стоит мне увидеть пылесос, тут же все бросаю, бегу к нему – и давай пылесосить. Уж такой я человек. Ничего не могу с собой поделать.

– Вот как? А вы заходите почаще ко мне в гости. Я буду ставить пылесос на самое видное место.

Филя фыркнул:

– Садитесь на диван, насмешливая вы моя.

Лена села на диван.

– Вы пока отдыхайте, а я немного пошуршу на кухне. Нечасто у меня бывают такие красивые гостьи.

– Не прибедняйтесь, – сказала Лена. – Может, вам помочь?

– Не нужно. Я привык все делать сам.

– Что, и кофе будет?

– Разумеется. Должен же я вас отблагодарить. – Филя откинул со лба светлую прядь и улыбнулся: – Посмотрим, у кого кофе вкуснее.

Филя исчез на кухне, а Лена поудобней расположилась на диване и вытянула усталые ноги (лифт в доме не работал, и им пришлось пешком забираться на седьмой этаж).

Пока неистовый блондин (так Лена прозвала про себя Филю) готовил кофе, она решила немного осмотреться. Пробежала глазами по корешкам книг и улыбнулась.

«Вот, значит, откуда все его „психологические приемы“. Правду говорят, с наукой не поспоришь». Лена попыталась вспомнить то впечатление, которое возникло у нее, когда она увидела Филю в первый раз. Не сказать, чтобы оно было очень уж приятным. Невысокий блондин с заклеенной бровью, подбитым глазом и озорным взглядом.

Сначала Лена подумала, что это просто какой-то бандит, но, присмотревшись, поняла, что человек, который умеет с такой непосредственностью дурить людям головы и так по-детски смеяться, не может быть бандитом. Авантюристом – да. Причем самого располагающего, «остап-бендеровского» пошиба.

Сегодня, сидя за рулем своей «мазды» и поглядывая в зеркало заднего вида, она поймала себя на том, что этот светловолосый враль ей нравится, что в его присутствии ей спокойно. Ощущение, которого Лена не испытывала с тех пор, как поступила в университет.

Взгляд Лены упал на большую черно-белую фотографию в деревянной рамке, висящую на стене. Она встала с дивана и подошла ближе, чтобы получше ее рассмотреть.

Это была старая школьная фотография, изображающая жизнерадостных, полных надежд выпускников десятого «А» класса (если верить надписи, сделанной внизу). Лена без труда отыскала среди них Филю. Он ничуть не изменился. Тот же русый чуб, те же веселые глаза и то же общее выражение какой-то отчаянной лихости, которое ни на секунду не сходило с его лица.

– Кофе заказывали? – раздался за ее спиной негромкий, мягкий голос Агеева.

– Заказывали, заказывали, – улыбнулась Лена. – И принесите счет, пожалуйста.

Филя поставил чашки на стол, шаркнул ногой и произнес с вежливой улыбкой:

– Это за счет заведения, мадам.

– Мадемуазель, – поправила Лена. – Что ж, посмотрим, какой из вас кофевар.

Глава тридцать девятая

Юлий Семенович Леонидов сидел за столом в своем кабинете, курил коричневую сигарку с белым пластмассовым мундштуком и молча рассматривал сидящего перед ним человека.

Человека этого звали Ефим Виленкин, и он представлял собой полную противоположность Леонидову. Юлий Семенович был невысокий и кряжистый, с седоватыми волосами, тщательно зачесанными набок, чтобы скрыть намечающуюся лысину, и небольшими проницательными глазами. Он казался живым воплощением рассудительности и здравого смысла. Виленкин же, наоборот, был существом длинным и тощим, с голубыми глазами навыкате, в съехавшем на сторону галстуке и с прыгающим, вечно не бритым кадыком. В глазах его было что-то безумное.

– Что ж, Фима, – начал Леонидов, – рассказывай.

– О чем, Юлий Семенович? – недоуменно спросил Виленкин.

– Сам знаешь о чем.

Голос у Леонидова был холоден, взгляд еще холоднее. Он замолчал и вновь неподвижно уставился на Виленкина.

Тот занервничал, заерзал на стуле.

– Юлий Семенович, – умоляюще произнес Виленкин, – да вы бы хоть намекнули, о чем рассказывать-то?

– Намекнуть? – Леонидов усмехнулся. – Ну что ж, это можно. Говорят, Фима, что у тебя слишком длинный язык. Говорят, что ты любишь рассказывать о фирме «Гималаи» кому ни попадя.

Виленкин побледнел.

– Что за б-бред? – промолвил он, заикаясь от волнения. – Кто вам такое про меня накапал?

Леонидов поморщился:

– Ты что же это, Фима, за дурака меня держишь? Думаешь, можно у меня за спиной свою игру вести? Ошибаешься.

– Юлий Семенович, убей меня бог, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Сейчас поймешь, – с угрозой произнес Леонидов.

Он притушил сигарку в пепельнице, обернулся, открыл тумбочку из черного дерева, стоящую прямо у него за спиной, достал из нее бутылку «Хеннесси» и поставил ее на стол. К бутылке он добавил два приземистых стакана. С сатанинской улыбкой на полных губах Юлий Семенович наполнил один из стаканов до краев и пододвинул его к Виленкину:

– Пей.

Виленкин посмотрел на стакан, потом перевел взгляд на Леонидова и испуганно захлопал глазами.

– Что, не хочешь? – удивился Леонидов. – Зря. Это очень хороший коньяк. Настоящий, не палево. Или ты коньячок не уважаешь?

– Юлий Семенович, – отозвался Виленкин, сглотнув слюну, – так ведь я вроде бы на работе…

– Ничего, дорогой, ничего. – Леонидов ласково улыбнулся. – Иногда можно. Тем более сегодня четверг. А сам знаешь, что это за день.

– «День пьянства», – машинально сказал Ефим Виленкин. – Но ведь еще не вечер.

– Вот именно, – кивнул Леонидов. – Именно что не вечер. К вечеру ты еще тысячу раз успеешь протрезветь. Ну, – Леонидов поднял стакан и протянул его Виленкину, – давай за мое здоровье.

Не выпить за здоровье Леонидова означало лишиться не только премий и благоволительного отношения начальства, но и самой работы. Со всеми вытекающими отсюда мрачными последствиями.

– До дна, – с улыбкой сказал Леонидов.

Ефим взял стакан, шумно выпустил из легких воздух и, запрокинув голову, перелил содержимое стакана себе в пищевод.

Занюхал рукавом и поставил пустой стакан на стол.

– Вот и молодец, – похвалил Леонидов. – А теперь говори, сука, что вы там затеяли с этой стервой Озеровой.

Ефим вздрогнул. Если бы стакан до сих пор был у него в руке, он бы его выронил.

– С к-какой Озеровой? – бледнея, пролепетал он.

– Сам знаешь с какой, – мрачно произнес Леонидов. – Что, решили меня немного пошантажировать?

Фима молчал, обескураженно моргая и хватая ртом воздух.

Леонидов грохнул кулаком по столу:

– Отвечать, когда спрашиваю!

У Виленкина чуть не случился инфаркт. Он схватился рукой за сердце и тихо промямлил:

– Юлий Семенович, я про это ничего не знаю. Вот вам крест.

Виленкин осенил себя крестным знамением.

– Ты что, христианин? – удивленно спросил Леонидов.

– Я? – испуганно спросил Фима.

– Ну не я же.

– П-почему? – заикаясь от страха, спросил Виленкин.

– Вот те на! – усмехнулся Леонидов. – А кто только что крестился.

Виленкин не знал, что ответить на этот вопрос. Он совершенно потерялся.

– Ладно, – смилостивился Леонидов, – иди к себе и подумай над своим плохим поведением. А вечером поговорим. Ты ведь будешь сегодня в «Жигулях»?

«Жигули» были пивбаром, где каждый четверг собиралась веселая компания офисных сотрудников Леонидова, дабы отметить очередной «День открытого пьянства».

– Да, – промямлил Виленкин, так как знал, что отказаться все равно невозможно.

– Вот и хорошо, – кивнул Леонидов. – А теперь иди работай.

Виленкин вышел из кабинета шефа ни жив ни мертв. Еще никогда Леонидов не разговаривал с ним в таком тоне. С кем-нибудь другим – да, но только не с ним. Фима искренне считал себя самым преданным из всех псов шефа. Он не выдал бы его, даже если бы ему прижигали пятки каленым железом.

Именно за эту собачью преданность Леонидов доверил бывшему главному бухгалтеру черную кассу фирмы «Гималаи». Официальная же должность Ефима Виленкина звучала так – старший менеджер по развитию. Что именно должен был развивать Виленкин, для него до сих пор оставалось тайной. Но деньги он получал исправно. Помимо официальной зарплаты в «Свободной волне» капали щедрые комиссионные и от фирмы «Гималаи». Так или иначе, но вплоть до сегодняшнего дня Ефим Виленкин был своей участью доволен.

Но сегодня случилось что-то страшное, что-то абсолютно нереальное. Леонидов подозревал его в том, что он, Ефим Виленкин, преданнейший из всех существ, решил шантажировать своего босса.

Виленкин вошел в свой кабинет и обессиленно упал в кресло. Несмотря на то что в кабинете работал кондиционер, Фиме стало жарко. Он рванул с груди галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки – немного полегчало. Стакан коньяка, выпитый в середине рабочего дня, подействовал на организм Виленкина угнетающе.

И в этот момент зазвонил телефон.

Фима вялой рукой снял с рычага трубку и поднес ее к уху.

– Господин Виленкин? – спросила трубка.

– Виленкин, – ответил Фима.

– Здравствуйте. Меня зовут Денис Грязнов. Я представляю охранное агентство «Глория». Могу я к вам подняться?

– «Глория»? – тупо переспросил Фима. – Какая такая «Глория»? Где вы?

– Я звоню из проходной. Если вы дадите добро, я немедленно поднимусь к вам в кабинет и все объясню. Ну так что, дать трубочку охраннику?

– Ну дайте, – пожал плечами Фима.

– Алло, Ефим, это Сергеев. Так что, пропустить к тебе господина Грязнова?

– Пропусти, – выдохнул Виленкин, борясь с головокружением, и швырнул трубку на рычаг.

Силы его были на исходе.

Не прошло и пяти минут, как раздался громкий стук в дверь. Начавший было дремать Виленкин испуганно вскинул голову и произнес громким, срывающимся голосом:

– Войдите.

Дверь открылась, и в кабинет вошел высокий, худой мужчина лет тридцати. Его голову венчала копна рыжих волос. Казалось, что с приходом незнакомца в кабинете стало чуть светлее.

Рыжий пошнырял быстрыми глазками по кабинету и, видимо не найдя ничего заслуживающего внимания, остановился взглядом на Виленкине.

– Вы Виленкин? – спросил он.

– Я, – пролепетал Фима. – Проходите, присаживайтесь… – Виленкин хотел сказать «в кресло», но вспомнил, что в кресле сидит он сам, и, неопределенно помахав рукой, добавил: – Где хотите.

Рыжий захотел сесть на стул (тем более что ничего другого ему не оставалось). Сел, закинул нога на ногу и с интересом посмотрел на Фиму.

– Меня зовут Денис Грязнов. Я хочу задать вам несколько вопросов, касающихся деятельности фирмы «Гималаи».

При слове «Гималаи» Виленкин вздрогнул и выпрямился в кресле. Уставился на Грязнова так, словно только что его увидел.

– А вы, простите, какую службу представляете?

Денис достал из кармана ксиву и протянул Виленкину. Тот дрожащими руками раскрыл красную корочку, взглянул на Дениса, потом на фотографию, тщательно рассмотрел все печати и только после этого вернул ксиву обратно.

– Агентство «Глория», – задумчиво произнес Виленкин. – И что это за агентство такое?

– Наше агентство действует под непосредственным патронажем Московского уголовного розыска, – с вежливой улыбкой сказал Денис. – Хотите позвонить начальнику МУРа?

– Н-нет, – ответил Виленкин и поморщился, – это лишнее.

– Как хотите, – пожал плечами Денис и спрятал ксиву в карман. – Итак, вы готовы ответить на мои вопросы?

Виленкин хотел сказать в ответ что-нибудь дерзкое и наглое, но не смог. После разговора с начальником и выпитого стакана коньяку он был психологически сломлен.

– Задавайте, – только и смог сказать он.

Глава сороковая

Филя вылил остатки кофе в рот и поднялся с дивана.

– Что ж, прекрасная Елена, – сказал он с грустной улыбкой, – труба зовет. Пора отправляться в путь. Вы тут хозяйничайте без меня. Квартира небольшая, быстро во всем разберетесь…

– Ну вот еще, – фыркнула Лена. – Не собираюсь я здесь оставаться. У меня есть своя квартира, нисколько не хуже вашей.

– Возвращаться домой вам пока не стоит, – мягко сказал Филя.

– Это еще почему?

Филя замялся, подбирая нужные слова.

– А-а, – усмехнулась Лена. – Вы боитесь, что придет страшный Шустов и порежет меня на кусочки? Глупости. Я по-прежнему считаю, что Зелек ни в чем не виноват.

– Вот как? – удивился Филя. – Тогда почему вы не сели к нему в машину?

– Ну во-первых, терпеть не могу ездить в чужих машинах, а во-вторых – для чистоты эксперимента. Вы же хотели, чтоб он почувствовал тревогу. А я подумала, что, если внезапно скроюсь из вида, это будет очень тревожным симптомом.

– Вот как, – повторил Филя, но уже задумчиво. – А вы хитрая… Ну да ладно. Но все же вам все равно придется остаться здесь.

– Это почему же?

– Вы сами сказали – для чистоты эксперимента. Это ваш метод. Вы сами его выбрали. Ну так и будьте последовательны.

Лена надулась, обхватила себя за плечи и огляделась.

– Ну и что я здесь буду делать?

– Что хотите, – ответил Филя. – Квартира в вашем полном распоряжении. – Он кивнул в сторону видеомагнитофона. – Хотите – посмотрите какую-нибудь кассету. Там есть парочка свежих фильмов. А хотите…

– Не хочу, – перебила Лена. – Я хочу домой.

– Если будете капризничать, – сурово сказал Филя, – я запру вас в туалете. Выбирайте: туалет или видеомагнитофон.

– Черт с вами, – хмуро произнесла Лена. – Только постарайтесь побыстрей. Пока моя красота окончательно не увяла в этих ваших холостяцких казематах.

Филя улыбнулся:

– Ну вот и славно. Я знал, что мы найдем с вами общий язык.

– А как же иначе, – кивнула Лена. – Два взрослых, умных, образованных человека всегда могут найти общий язык. – Она взяла со стола пульт дистанционного управления и включила телевизор. – Ладно. Проваливайте. Вы мешаете мне смотреть кино.

– Спасибо за добрые напутствия, – сказал Филя. – Не скучайте.

Он вышел в прихожую. Через пару минут хлопнула входная дверь.

Лена бросила пульт на диван и побежала к окну. Увидела, как Филя вышел из подъезда и сел в машину.

Как только машина отъехала от подъезда, Лена выбежала в прихожую и, повернув металлическую ручку, быстро подергала входную дверь. Дверь не поддалась. Лена посмотрела на замок и едва не зарычала от негодования. Замок изнутри, так же как и снаружи, отпирался ключом. Не было никаких сомнений, что Филя унес ключ с собой.

– Все-таки запер! – в сердцах проговорила Лена. – Вот белобрысая бестия! Ну получишь ты у меня, когда вернешься!