Текст книги "Меткий стрелок"

Глава шестьдесят пятая

Шустов сидел в офисе радиостанции до часу дня. Все это время Сева Голованов прилежно дежурил на другой стороне улицы, не позволяя себе даже почитать газетку.

Ровно в час Зелек Александрович сошел по ступенькам крыльца и залез в припаркованную рядом со зданием «ауди».

– Вот мы и зашевелились, – с удовлетворением констатировал Сева, заводя мотор.

Двинулся Шустов уже известным Голованову маршрутом – прямиком к бару «Красные раки».

– Что такое? – усмехнулся Сева. – Кажется, мы захотели покушать? Понимаю. Я, когда нервничаю, готов мамонта сожрать. Так, а это еще что за новости?

Уже третий раз за последние десять минут на глаза ему попался новенький «форд» с затемненными стеклами.

– Ты что, брат, тоже следишь? – спросил Сева, глядя в зеркало заднего вида. – Интересно знать за кем? За мной или за нашим Шустиком? Ах, Шустик, Шустик, ты у нас мастер преподносить сюрпризы.

Остановившись возле бара, Шустов вылез из машины не сразу. Сначала он кому-то позвонил. Сева хорошо это видел в полевой цейссовский бинокль. Говорил Шустов спокойно и уверенно – вроде как отдавал указания.

– Ага, – констатировал Голованов. – Значит, мы все-таки сумели взять себя в руки? Молодцом, молодцом…

Тем временем Шустов вылез из машины и зашел в бар.

Сева, мгновение поколебавшись, последовал за ним.

Народу в баре было полно. Многочисленные буржуа средней руки поглощали свои бизнес-ланчи, просматривая газеты и тихо обсуждая события первой половины дня.

Сева занял место за крайним столиком. Отсюда прекрасно просматривался столик, за которым сидел Шустов.

«Что-то уж больно у вас, Зелек Александрович, замученный вид, – подумал Сева, глядя краем глаза на своего клиента. – Не очень-то вы похожи на хозяина жизни».

– Ваш кофе, – обратился к Севе официант.

Поставив на стол кофе, он улыбнулся.

– Чего-нибудь покушать?

– Спасибо. Я пока полистаю меню, если вы не против.

Официант кивнул и повернулся, чтобы уйти.

Внезапно Голованов вспомнил, что с утра у него во рту не было и маковой росинки.

– Хотя знаете что… – окликнул он официанта. Тот обернулся. – Тащите-ка мне ваш бизнес-ланч. И еще стакан минералки. Только похолоднее. И чтоб газа побольше.

Официант кивнул и удалился. Сева продолжил наблюдение.

Перед Шустовым стояла тарелка с дымящимся супом, однако он к ней даже не притронулся. Сидел, курил и задумчиво глядел в окно.

Сева проследил за его взглядом и озадаченно поскреб в затылке. Из окна была видна улица, пересекающая ту, на которой находился бар «Красные раки». К обочине дороги был припаркован «форд» с затемненными стеклами. Тот самый. С улицы его было не видно, однако отсюда он был виден как на ладони.

Непонятно было, смотрит ли Шустов на этот «форд» или просто предается меланхолическим размышлениям.

Пока Зелек Александрович пребывал в глубокой задумчивости, сигарета его прогорела и столбик серого пепла упал на скатерть. Возле столика мгновенно нарисовался официант.

– Вот черт! – в сердцах проговорил Шустов, глядя на черное пятно посреди скатерти.

Сева понял это по движению губ Зелека Александровича. Затем Шустова заслонила спина официанта. После коротких переговоров официант удалился, сжимая в руке зеленую купюру. На губах его играла беззаботная улыбка. Что уж и говорить, Зелек Александрович был образцовым клиентом.

Сева отхлебнул глоток кофе и чуть не зажмурился от удовольствия. «Не знаю, какие у них здесь раки, – подумал Голованов, – но кофе варить они умеют. Это точно».

Принесли салат и суп. Сева принялся их уплетать с таким аппетитом и с такой невообразимой для «бизнесмена средней руки» скоростью, что уже через несколько минут обе тарелки опустели. Тут кстати подоспело и горячее блюдо.

Между тем Шустов по-прежнему задумчиво ковырял вилкой у себя в тарелке и время от времени тревожно (как показалось Севе) поглядывал в окно.

В конце концов Сева расправился с горячим и, к своему большому неудовольствию, понял, что хочет в туалет. Голованов покосился на Шустова ненавидящим взглядом и прикинул в уме, сколько времени займет его поход в уборную и успеет ли Шустов за это время хотя бы доесть салат.

«Не успеет, – решил Сева. – Даже если он встанет из-за стола через минуту, он не успеет дойти до выхода, прежде чем я сделаю все свои дела».

Голованов допил газировку, встал из-за стола и пошел в туалет.

Вскоре дело было сделано. Сева уже собрался было выйти из кабинки, как вдруг дверь туалета громко хлопнула и вслед за тем послышался глухой звук удара и тихий голос произнес:

– Ну что, Зелек, попался? Теперь ты мне, гад, за все ответишь.

Лязгнула задвижка.

Сева чуть-чуть, на полсантиметра, приоткрыл дверцу кабинки и выглянул наружу.

Шустов сидел на полу рядом с мусорной корзиной и прикрывал лицо ладонями. Между его пальцев сочилась кровь. Плечи вздрагивали, как будто Шустов давился в беззвучных рыданиях.

Над ним стоял здоровенный мужик с покатыми борцовскими плечами, обтянутыми желтой тенниской, и толстыми щеками, которые придавали ему сходство с бульдогом. Лицо у здоровяка было бледное и отечное, как после тяжелого запоя. Сева вспомнил, что уже видел этого мужика. Пять минут назад он сидел у барной стойки и крутил в руках стакан с какой-то прозрачной жидкостью.

На этот раз в руке у здоровяка был не стакан, а небольшой блестящий револьвер.

«О господи! Час от часу не легче», – подумал Сева, жалея, что оставил свою пушку в машине.

– Ну, хочешь что-нибудь сказать напоследок? – спросил у Шустова здоровяк.

Внезапно Шустов отнял ладони от лица, и Сева увидел, что он смеется.

– Что смешного? – сурово спросил здоровяк.

– Ничего, ничего, прости, – ответил Шустов и смахнул с глаз слезы. – Просто не могу смотреть на тебя без смеха.

– И что же тебя так рассмешило? – продолжил допрос здоровяк.

– Да твоя глупость. Решил поиграть в ковбоя, Сашок?

– Решил продырявить тебе мозги, – ответил Сашок. – Догадываешься за что?

Шустов кивнул:

– Вполне. Какие-то злые языки натрепали тебе о том, что Доли Гордину убили по моему приказу. Ведь так?

– Догадливый, – усмехнулся здоровяк.

– А ты, дурья башка, и поверил, – продолжил Шустов. – Правду говорят: сила есть, ума не надо.

– Ты это о чем? – насторожился здоровяк.

– А о том, что слух у тебя хороший, любую сплетню ловишь, а вот подумать своей головой – это для тебя всегда было проблемой. Как только ты управляешься со своей фирмой, ума не приложу?

– А вот так же, как сейчас управлюсь с тобой, – ответил здоровяк, снимая пушку с предохранителя.

– Оно и видно, – поддакнул Шустов. – Нет человека – нет проблемы. Тут, Сашок, главное что? Не ошибиться с человеком – вот что главное. А то шлепнешь ты меня сейчас, а проблема как была, так и останется… Потому что нужен тебе не я.

– Чего ты мне тут лепишь, Шустов? «Человек», «проблема»… Да все знают, что Доли убили по твоему приказу. Ты задолжал ей деньги, так же как и мне. Только я парень послушный, мне сказали успокоиться, я и успокоился. Доли была не такая, она стала угрожать тебе прокурором. Вот ты и решил от нее избавиться, пока не поздно.

– Дурак ты, Житинский. Стал бы я впутываться в мокрое дело из-за каких-то паршивых денег?

– Паршивых, говоришь? – Здоровяк ухмыльнулся. – Ты должен был Гординой «лимон» баксов. За такие деньги можно пол-Москвы перестрелять.

– Да, – кивнул Шустов, зыркая по туалету глазами. – Но ты забыл, какова была моя доля. Стал бы я пачкаться из-за миллиона, имея в двадцать раз больше?

– Стал бы, Зелек, стал… Все деньги были в обороте. А изъять их тебе не позволили бы твои дружки из органов. Так?

– Чепуха, – отмахнулся Шустов. – Ты, конечно, можешь меня сейчас шлепнуть… Я знаю, что возмездия ты не боишься…

– Это ты про ментов? – осклабился здоровяк Житинский. – Тут ты прав. Ментов я не боюсь. За такую шваль, как ты, много мне не дадут. Отсижу пару лет, но зато душу отведу. Тем более я такого им про тебя понарассказываю.

Шустов нервно облизнул губы.

– А как же Божий суд? А, Сашок? Что, если ты отправишь на тот свет невинного человека?

– Бог меня поймет, – угрюмо ответил Житинский. – Ладно. Хватит трепаться. Ты поднял руку на беззащитную женщину. Ты не мужчина. Ты даже не человек. Совесть меня мучить не будет. Пошли.

Свободной рукой здоровяк подхватил сидевшего на полу Шустова за шиворот и поволок его к крайней кабинке.

– Стой! Стой! – кричал Зелек Александрович, отчаянно упираясь и пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. – Если ты меня убьешь, тебе тоже не жить! Я приказал убрать всех свидетелей! Только я могу тебя спасти!.. Помогите! Помогите! Кто-нибудь!

Здоровяк развернулся и коротко и хлестко ударил Шустова рукоятью револьвера по голове.

Глава шестьдесят шестая

Крик оборвался. Голова Шустова безвольно свесилась на грудь.

«Пожалуй, пора», – подумал Сева Голованов.

Он беззвучно распахнул дверцу кабинки и выскользнул наружу.

Житинский заметил краем глаза движение, дернул в сторону Севы головой и поднял револьвер, однако воспользоваться им не успел. Молниеносным ударом ноги Голованов выбил из руки здоровяка оружие, и в следующее мгновение его кулак с размаху врезался в огромный живот Житинского. Тот громко охнул, выпучил глаза и медленно согнулся пополам.

Сева подобрал с пола револьвер и спрятал его за брючный ремень. Подошел к Житинскому и положил ему руку на плечо:

– Ну как, бугай, тебе получше?

– С-сволочь, – пробормотал Житинский, хватая воздух ртом.

– Ну зачем же так грубо, – усмехнулся Голованов. – Смотри, какой большой вырос, а вежливости тебя так никто и не научил.

– Уйди, – прорычал здоровяк.

Лицо его стало наливаться багровой краской.

– Ну вот, – одобрил Сева. – Вижу, тебе полегчало. Ты вот что, приятель… Давай-ка без эксцессов. А то ведь ты парень здоровый. Двинешь невзначай рукой и сломаешь мне что-нибудь. Смотри, какие у меня тонкие ручки.

Голованов вытянул смуглую мускулистую руку.

– Видишь? Так что будь со мной, пожалуйста, чуточку нежнее. По крайней мере нежнее, чем с ним.

Житинский наконец отдышался. Он глянул на Севу злобно прищуренными глазами и спросил:

– Кто ты?

– Я? А ты сам как думаешь?

Сева нагнулся к распростертому на полу Шустову и приложил к его шее палец.

– С ним все нормально, не беспокойся, – рыкнул Житинский. – Я не хотел его убивать. Только немного проучить.

– С помощью револьвера? – усмехнулся Голованов.

Житинский посмотрел на Шустова и брезгливо поморщился.

– Он не заряжен. Можешь сам проверить.

Сева выпрямился, вытащил из-за ремня револьвер здоровяка и проверил барабан.

– Ты смотри. Действительно, не заряжен. Ну, стало быть, будем считать, что инцидент исчерпан. И давай-ка отсюда убираться. Удивляюсь, как это до сих пор никто не взломал дверь? У вас что, так принято – во время ланча в туалет не ходить?

– Следующая по коридору дверь ведет в пиццерию, – хмуро отозвался Житинский. – Там тоже есть туалет. Намного чище и приличней этого.

– Вот как. – Сева хмыкнул. – Что ж, буду знать. Ладно. Пошли.

– А что с этим? – Житинский показал толстым пальцем на Шустова.

– А, пусть лежит, – махнул рукой Сева. – Не «скорую» же ему вызывать. Минуты через три придет в себя.

Голованов подошел к двери и отомкнул задвижку. Здоровяк двинулся за ним.

Подойдя к барной стойке, Сева попросил у крутящегося здесь же официанта счет. Кинул на стойку несколько купюр и повернулся к Житинскому:

– А вы платить не собираетесь?

– Господин Житинский все оплатил, – улыбнулся официант.

– Надо же, – ухмыльнулся Сева и подмигнул здоровяку. – «Господин Житинский». Наверно, главный критерий отбора официантов в этом заведении – феноменальная память.

– Я сюда частенько захаживал, – пробурчал Житинский. – А одно время обедал здесь почти каждый день.

– Понятно. Пошли на улицу. Есть разговор.

Сева и здоровяк вышли на улицу.

– Вот моя машина, – кивнул головой Сева. – Залазь. Там тебе будет уютно. Покружим немного по городу. Ты же любишь беседовать на ходу?

Житинский взялся за ручку дверцы и пристально посмотрел на Голованова.

– Ага. Вот в чем дело, – сказал он. – Вы человек Дениса Андреевича Грязнова. Из агентства…

Житинский наморщил лоб.

– «Глория», – подсказал Сева. – С вашей проницательностью вам надо преступников ловить, а не визитки печатать, Александр Николаевич. Хватит стоять. На нас уже люди смотрят. Быстро в машину!

Они уселись в машину, и Сева завел мотор.

– Отъедем за угол. Мне, к сожалению, еще предстоит следить за вашим недобитым другом. Вы не против?

– Как хотите.

Машина Голованова тронулась с места.

– Что ж вы, Александр Николаевич, – с осуждением сказал Сева. – Щербак вас по всей Москве ищет, а вы тут с Шустовым в казаки-разбойники играете.

– Какой еще Щербак?

– Сотрудник агентства «Глория», – пояснил Сева. – Такой же, как и ваш покорный слуга. Приставлен к вам для охраны. Ну и… – Сева свернул в переулок, – чтоб вы дров не наломали. Скажите, Александр Николаевич, а вы в самом деле не собирались его убивать?

Житинский пожал могучими плечами:

– Не знаю. Вообще-то несколько патронов у меня в кармане есть.

Он засунул руку в карман, пошарил там, вынул кулак и разжал его. На ладони у Житинского лежали три патрона.

Сева покосился на патроны и усмехнулся.

– Ну в таком случае, хорошо, что я оказался поблизости. Спрячьте, пока не уронили. Кстати, разрешение на ношение этой игрушки у вас имеется?

– Само собой, – кивнул Житинский. – Я же бизнесмен. Мне без этого никак.

– Да-а, – протянул Сева. – Тяжелая у вас, бизнесменов, жизнь. Не то что у нашего брата.

Житинский вздохнул и спрятал патроны обратно в карман. Повернулся к Севе:

– Извините, а как вас по имени-отчеству?

– Можно просто Сева, – разрешил Голованов.

– Хорошо. Сева, у меня есть вопрос. – Житинский замялся. – Я, конечно, понимаю, что имею дело с профессионалом, но все-таки… Как вы узнали, что я поведу этого гада в туалет, а не шлепну прямо в зале?

– Как узнал?

Сева вспомнил, каким ветром его задуло в туалет, и стушевался.

– Интуиция, – смущенно пробормотал он. – Главное оружие сыщика.

– Понимаю, – кивнул Житинский. – Опыт не пропьешь… Сева, у вас есть сигареты? Я свои оставил в машине.

Сева открыл бардачок, вытащил пачку «Петра» и протянул ее Житинскому:

– У меня только отечественные.

– Спасибо. Я другие и не курю.

Житинский вытащил из пачки сигарету и закурил.

– И все-таки, – сказал он вдруг, пуская дым ноздрями, – я до него доберусь.

– Вы это про Шустова?

Здоровяк кивнул:

– Про него.

– Не стоит, Александр Николаевич. Для этого есть другие методы. Более законные.

В глазах Житинского зажегся насмешливый огонек.

– Это, интересно, какие же? Пойти пожаловаться милиции?

– Не пожаловаться, а дать показания. А вообще-то мысль верная.

– Ага. – Здоровяк усмехнулся. – Через три дня этого подлеца выпустят, а я буду париться на нарах до скончания века. Спасибо, это мы уже проходили.

– Дело хозяйское, – пожал плечами Голованов. – Только почему это вы решили, что Шустова выпустят через три дня, а не, допустим, через тридцать три года?

Житинский посмотрел на Севу таким взглядом, как будто тот только что вылупился из яйца.

– Да-а, – насмешливо протянул он. – Я смотрю, интуиция – не только ваше главное, но и ваше единственное оружие. Вы что, не знаете, что Шустов сотрудничал с органами?

– Прекрасно знаю, – ответил Сева. – Ну и что?

– Тогда вы, вероятно, не знаете, что он сохранил все старые связи, – убежденно сказал Житинский. – Уверяю вас, его друзья из спецслужб вытянут этого прохвоста из любого болота.

– А вы не думаете, что может случиться наоборот?

– То есть?

– Что он потянет за собой в болото этих самых дружков? Будь они хоть трижды из спецорганов.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво сказал Житинский, попыхивая сигаретой. – Разве что времена сейчас немного изменились… Но я так не думаю.

– Тогда как вам такой расклад: допустим, Шустов в их совместном бизнесе превратился в лишнее звено. Что делают с лишним звеном? От-се-ка-ют.

Житинский пожал плечами:

– Думаете?

– Думаю, – убежденно кивнул Голованов. – Да они сдадут его при первой же возможности! И легко открестятся от него. Насколько я знаю, на Шустове обрываются все концы. Эти ребята умеют оставаться незамеченными.

Житинский задумался. Сидел, шевелил извилинами и дымил как паровоз.

– Что-то долго он не выходит, – настороженно произнес Сева, глядя на вход в ресторан в зеркало заднего вида. – Уж не случилось ли чего?

– Да что с ним станется, – махнул рукой здоровяк. – Сидит небось и накачивается коньяком… Снимает стресс.

– Не похоже, – возразил Голованов. – В разгар рабочего дня? Ему ведь столько еще нужно успеть сделать…

Где-то вдалеке послышалась сирена «скорой помощи».

Сева прислушался.

Сирена приближалась.

– Похоже, это сюда, – констатировал Голованов. – Вот вам и стресс.

Вид у Житинского стал виновато-растерянный.

– Странно, – тихо произнес он. – Неужели от удара?.. Да я и ударил-то вроде не сильно…

– Не прибедняйтесь. Ударили вы его вполне ощутимо. Но не смертельно. Может, он очнулся и с перепугу подумал, что вы пробили ему череп?..

Из-за угла, отчаянно завывая сиреной, вынырнула машина «скорой помощи» и остановилась возле входа в бар.

Из машины выскочил врач и двое санитаров с носилками.

– Так-так, – сказал Голованов. – Дело приобретает неожиданный оборот. Ладно. Сидите в машине. Пойду посмотрю, что там происходит. Обещайте, что никуда не уйдете. А то мне придется вас запереть.

– Обещаю, – сказал Житинский и положил огромную ладонь на грудь.

Голованов выбрался из машины, быстро пересек улицу и вошел в бар.

Навстречу ему двигался целый кортеж. Впереди – два санитара с носилками, на носилках – Зелек Александрович Шустов собственной персоной, с бледным, восковым лицом и слипшимися от крови волосами, рядом с носилками шел врач, а следом за ним, заламывая руки, бежал менеджер бара.

– Доктор! – восклицал он отчаянным голосом. – Доктор! Скажите, он не умрет?

– Не должен, – веско отвечал доктор. – Слава богу, мы вовремя приехали. Откачаем.

– А что с ним? – коротко спросил Голованов, когда врач поравнялся с ним.

– Инфаркт, – ответил врач, даже не удостоив Голованова взглядом.

Санитары погрузили носилки с неподвижным Шустовым в машину. Врач залез следом. Машина тронулась. Сирена вновь отчаянно завопила.

– Вот ведь как бывает, – тихо произнес менеджер, глядя вслед удаляющейся карете «скорой помощи». – Сидел человек кушал свой ланч, никого не трогал. Вышел отлить, и вдруг на тебе – инфаркт.

– Да-а, – протянул стоявший рядом официант. – Все мы под Богом ходим. Кстати, а чего это у него волосы в крови?

Менеджер пожал плечами.

– Да, видать, стукнулся головой об батарею, – произнес Голованов как можно спокойнее, голосом праздного зеваки. – Когда падал.

Менеджер и официант внимательно на него посмотрели.

– Да, – выдохнул наконец менеджер. – Знать бы где упадешь – соломки бы подстелил.

– Это точно, – согласился Сева.

Он кивнул на прощанье менеджеру и направился к своей машине.

Однако здесь его ждало разочарование. Александр Николаевич Житинский исчез. На месте, где он сидел, теперь валялся маленький патрон от револьвера. Видимо, выкатился из кармана. И это все, что осталось от здоровяка.

– Ох, люди, люди, – вздохнул Голованов, подбрасывая патрон на ладони. – Коварство у вас в крови. Тот глупец, кто вам верит… Ищи, блин, теперь ветра в поле.

Глава шестьдесят седьмая

Получив от шефа задание, Кирилл не торопился его выполнять. Он, не вставая с постели, нашарил на тумбочке сигареты и зажигалку и закурил.

Снова откинулся головой на подушку и уставился в окно. День обещал быть жарким. Небо было чистым, ни одного облачка, и такой же чистой и незапятнанной была его душа. Когда Кирилл в первый раз убил человека, он не испытал ничего, о чем пишут в книжках. Не было никакого отвращения, никакой тошноты. Только удовлетворение от хорошо выполненной работы. Даже руки не дрожали.

Было это за две недели до убийства Доли Гординой. Шустов попросил его разобраться с одним пижоном, который спионерил из сейфа, хранящегося на даче Саца, двадцать пять кусков и намылился за границу, где уже осели его жена и дети.

Шустов попросил Кирилла перехватить вора по пути в аэропорт и вернуть похищенные деньги.

– Если не отдаст добром, разрешаю применить силу, – сказал Шустов, пронзая Ремизова своим знаменитым змеиным взглядом.

– В каких пределах применять силу? – вежливо поинтересовался Кирилл.

– В каких посчитаешь нужным, – ответил Зелек Александрович. – Только не переусердствуй. Ствол у тебя с собой?

Кирилл кивнул:

– Он у меня всегда с собой.

– Ну в таком случае действуй.

До аэропорта вор не добрался. Кирилл прижал его к обочине и заставил остановиться. Вокруг не было ни души, лишь изредка проезжали автомобили – час был ранний.

– Выходи, – сказал воришке Кирилл, наставляя на него пистолет.

Воришка, маленький плюгавый мужичонка лет сорока пяти, поняв, что деваться ему некуда, выбрался из машины. Лицо у него было бледное и потное. Кириллу сразу же захотелось смазать по этому мерзкому лицу рукоятью пистолета, но он сдержался.

– Деньги у тебя с собой? – спросил Кирилл воришку.

– Д-да, – кивнул тот. – Они в машине.

– Ну так доставай. Чего стоишь?

Мужичонка вытащил из машины спортивную сумку и протянул ее Ремизову.

– Да не трясись ты, – успокоил воришку Кирилл. – Если деньги все, я тебя не трону.

– Там всё, – с жаром заверил его воришка. – Только сто баксов разменял. На дорогу.

– Ну и молодец, – с улыбкой сказал Кирилл, пересчитывая пачки.

Мимо проехала машина.

– Слушай, – обратился к воришке Кирилл, – давай-ка мы с тобой отойдем за кусты. А то как-то неудобно. Торчим здесь, как два тополя на Плющихе.

Они спустились с обочины и зашли в лесополосу. Здесь Кирилл спокойно досчитал деньги.

– Вроде все, – сказал он воришке. – Или я ошибся?

– Все! Абсолютно все! – обливаясь холодным потом, заверил его мужичок. – А сто баксов я верну… Я… я все верну… Только не убивай… Хочешь – машину забери…

Кирилл обернулся и посмотрел на стоящую у обочины машину:

– А она у тебя новая?

– Н-новая… – кивнул воришка, не сводя с Кирилла испуганных глаз. – П-почти новая…

– Ладно, – сказал Кирилл. – Возьму, пожалуй.

Он вновь повернулся к воришке. Подмигнул ему и сказал:

– А ты молодец, что не стал сопротивляться. У меня ведь пистолет. Вот смотри.

Он поднял пистолет, нацелив его воришке в живот, и нажал на спусковой крючок.

Раздался резкий хлопок. Воришка схватился ладонями за живот. Между пальцев у него забулькало. Он оторвал одну ладонь от живота и поднес ее к лицу.

– Это кровь, – объяснил ему Кирилл. – Из твоих кишок.

Воришка перевел взгляд на Кирилла. В его вытаращенных глазах стояло недоумение.

– Ты сам виноват, – пожал плечами Кирилл. – Ты ведь знал, что воровать – это нехорошо.

Воришка покачнулся и рухнул на траву.

Кирилл подошел к нему поближе и заглянул в бледное, потное лицо с серыми губами. Воришка был еще жив. Он лежал в траве, прижав ладони к кровоточащему животу, и смотрел на Кирилла расширившимися от ужаса глазами.

– А ты живучий, – с улыбкой сказал ему Кирилл. – Если б я тебя не шлепнул, прожил бы еще лет пятьдесят.

У воришки затряслись губы.

Кирилл с улыбкой поднял пистолет и выстрелил воришке в голову.

В тот раз он не испытал никаких отрицательных эмоций. Даже сам себе удивился. Забросал воришку прелой листвой, сел в машину и поехал.

По дороге долго думал: что все это значит? «Может, я ненормальный? Может, я выродок какой?» Однако вскоре он успокоился. В конце концов, столбцы газет пестреют сообщениями об убийствах, ежедневно на воздух взлетают сотни автомобилей, тысячи людей корчатся в лужах собственной крови.

«Выродок – это тот, кто убивает человека за три копейки или за бутылку водки, – думал Кирилл. – Ну или тот, кто убивает ради собственного удовольствия. Например, Чикатило. Вот тот был настоящий ублюдок. А я… – Тут на ум ему пришла реплика из какого-то американского боевика, и он улыбнулся. – Ничего личного, дружок. Это просто бизнес. Просто бизнес».

Даже в дешевых боевиках появлялись иногда дельные мысли.

– Это просто бизнес, – повторил Кирилл, лежа на спине и пуская в потолок струйки сизого дыма.

Затушив окурок в пепельнице, он поднялся с кровати, сладко потянулся и побрел в ванную. Ополоснул лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало.

Что и говорить, лицо у него было красивое. Не лицо, а просто загляденье. Прямой нос, решительно очерченные губы, густые ровные брови, а под ними – большие серо-голубые глаза, которые могли смотреть и решительно, и нежно, и яростно, и ласково.

Кирилл вновь, в который уже раз за последние сутки, вспомнил, каким взглядом смотрела на него Баскакова. Ресницы дрожат, на щеках – легкий румянец. Такое ощущение, что она готова была проглотить его целиком.

«Хорошая была шлюшка, – с грустной улыбкой подумал Кирилл. – Жалко, не попользовался. Но… – он вздохнул, – бизнес есть бизнес».

Кирилл принял холодный душ, тщательно побрился. Приготовил себе яичницу с ветчиной и тосты. Хорошенько позавтракал. Кто знает, когда еще сегодня удастся поесть? Может, до самого вечера придется держаться на одном завтраке?

Затем Кирилл надел белую футболку с модным треугольным вырезом и французские белые джинсы из тонкой мягкой ткани. Посмотрел на себя в зеркало и остался доволен. Совсем уже было собрался идти, но тут вдруг вспомнил про испорченную рубашку и решил переодеться. Кровь – штука коварная.

Надел черные джинсы и темно-синюю джинсовую рубашку. Добавил к этому темные очки. Посмотрелся в зеркало – ни дать ни взять, бешеный пес. Что ж, по крайней мере выбранный образ соответствует сегодняшним планам.

Кирилл вынул из ящика стола пистолет и засунул за ремень. Глушитель он, как всегда, положил в карман. Теперь можно было идти.

Но тут зазвонил телефон.

Кирилл вышел в прихожую и снял трубку.

– Алло, Кирилл? – Голос у Зелека Александровича был хриплый и усталый.

«Заболел он, что ли?» – подумал Кирилл.

– Ты почему до сих пор дома?

– Как раз собирался уходить.

– Поспеши. Время не ждет… – Короткий вздох. – Слушай, Киря, есть еще одно задание.

– Еще одно? – Кирилл почувствовал непонятное волнение. Слишком уж зловещий был у шефа голос. – Какое?

– Помнишь дачу Саца?

– Разумеется. Сколько раз бывал.

– Как только разберешься с Озеровой, езжай туда…

– Зачем?

– Не перебивай. Слушай внимательно. Приедешь на дачу и спалишь ее, к чертовой матери. У тебя остались бомбы, которые сделал Мефодий?

– Да. Еще две штуки. Но…

– Воспользуйся ими, мой мальчик.

Кирилл передернул плечами. Никогда еще Зелек Александрович не называл его «мой мальчик». Что-то было не в порядке, раз Шустова потянуло на сантименты.

– Зелек Александрович, я не понял… Я что, должен взорвать дачу Олега Саца?

– Ты понял все абсолютно правильно.

– А что скажет Олег? И кстати, где он сейчас? Что о нем слышно?

– Я надеюсь, что Сац сейчас на своей даче, и ты с ним сегодня увидишься.

Кирилл хмыкнул:

– Интересное кино. И как я ему все это объясню?

– Мальчик мой, ты ничего ему не будешь объяснять. Ты просто сделаешь с ним то же самое… что и с его дачей.

Кирилл открыл рот, но так и не смог ничего сказать.

– Что такое? Киря, ты где?

– Я… я здесь, Зелек Александрович. Только я не понял…

– Прекрати корчить из себя Белоснежку, – гневно сказал Шустов. – Ты все прекрасно понял. А если не понял, я еще раз объясню: взорвешь дачу со всем содержимым и прикончишь Саца. Так понятней?

– Да. Но ведь… – голос у Кирилла дрогнул, – Олег мой друг.

– Твоего друга ищет ментовка, – резко сказал Шустов. – И если найдет – он всех нас продаст. Думаешь, Сац захочет тянуть срок один?

– Но… Но может быть, есть другие способы?

– Делай как знаешь, – неожиданно смягчился Зелек Александрович. – Тебе выбирать. Либо тюрьма, либо…

– Я все понял, Зелек Александрович. Сегодня же улажу эту проблему.

– Вот и молодец. Я знал, что ты поймешь. Ладно. Если что – звони. Пока.

Кирилл положил трубку на рычаг и посмотрел на свое отражение в зеркале.

«Ничего личного, приятель, – тихо сказал он своему отражению. – Это всего лишь бизнес. Просто бизнес».