Текст книги "Меткий стрелок"

– Ха! – чемпион хохотнул. – Известно для чего. Явно не по банкам консервным стрелять… Впрочем, – он приложил палец к губам, – тс-с-с… Это не мое собачье дело. Мне сказали научить – я и научил. А остальное…

Крамаренко махнул рукой и снова взялся за бутылку.

– Ну ладно, – Денис поднялся с дивана. – Мне, пожалуй, пора.

– Как, уже уходите? А посидеть?

Чемпион обвел рукой стол с закусками.

– Насиделся уже, – ответил Денис. И солидно добавил: – Бизнес.

– Понимаю, понимаю…

Крамаренко тоже встал с дивана и проводил дорогого гостя в прихожую.

– Ну так, значит, сегодня вечером жду вашего человечка с деньгами?

Денис посмотрел на часы.

– В принципе уже вечер. Если не возражаете, отложим момент расплаты на завтра.

Крамаренко сокрушенно вздохнул и развел руками.

– Хозяин – барин.

– Ну, значит, договорились.

Они пожали друг другу руки, и Денис вышел на лестничную клетку.

Глава шестьдесят вторая

Кирилл Ремизов выполнил указание Шустова слово в слово. Он перерыл квартиру Озеровой сверху донизу, но ничего не нашел.

Немного передохнув, Ремизов решил преподнести Шустову подарок, чтобы тот окончательно успокоился. Он собрал со стола все бумаги (Шустов оказался прав – их здесь была целая кипа), отнес их в ванную и сжег. Если среди них и были черновики Гординой, то они благополучно сгорели.

Расправившись с бумагами, Кирилл сходил на кухню и сварил себе кофе. «Надо же хоть немного отдохнуть», – рассудил он. Когда кофе был готов, он налил себе полную чашку, добавил немного сливок (холодильник был забит сливками, молоком и глазированными сырками, – видимо, Озерова обожала молочные продукты), вернулся в комнату и, вытянув ноги, развалился в кресле.

Посмотрел на мерцающий экран монитора, и в голову ему внезапно пришла неплохая мысль. Он сделал из чашки два обжигающих глотка, затем откинул с системного блока компьютера заглушку и выплеснул туда остатки кофе. Компьютер задымился. В воздухе запахло горелой пластмассой. Экран монитора пару раз мигнул и погас.

– Вот теперь полный порядок, – удовлетворенно произнес Кирилл, осматривая результаты своего труда. – Если черновики и были, то теперь уж точно сплыли.

Ровно в десять часов утра машина Шустова остановилась возле небольшого белоснежного особнячка Андрея Мазаева.

Ворота Зелеку Александровичу открыл мускулистый охранник с квадратной челюстью и мрачным, набыченным лицом.

– Проходите на веранду. Шеф сейчас выйдет.

Шустов прошел на веранду. Там стоял стол, накрытый белой скатертью, а на столе – старинный медный самовар и блюда, накрытые белоснежными салфетками.

Шустов оглядел стол и усмехнулся. Мазай строил из себя завзятого русофила, но дальше самовара на столе и сувенирных лаптей на стене его любовь к родине не простиралась.

Открылась дверь дома, и на веранду вышел сам Мазай. Он был в белых парусиновых брюках и белой майке. На плече у него висело полотенце. Морда бандита была свежая и чисто выбритая.

– А, Зелек. Ну здравствуй, здравствуй, дорогой.

Шустов поднялся со стула, и они с Мазаем обнялись.

– Присаживайся, – с улыбкой сказал Мазай. – Не думал, что ты приедешь вовремя. На тебя это так не похоже.

«Попробовал бы я приехать к тебе не вовремя, чухонь белоглазая», – подумал про себя Зелек Александрович. А вслух сказал, разбавив слова мягкой, братской улыбкой:

– Не мог же я заставить тебя ждать. У тебя небось и без меня дел полно.

– Да уж, – согласился Мазай. – Забот хватает. Чаю хочешь?

– Не откажусь.

Мазай снял с самовара чайник-заварник, разлил заварку по двум чашкам, затем по очереди наполнил их кипятком из самовара. Одну из чашек пододвинул к Шустову.

– Хороший ты человек, Шустов, – сказал он с ухмылкой. – Хоть и еврей.

Мазай сдернул с блюд салфетки. Под ними обнаружилось настоящее сдобное изобилие – баранки, коврижки, сладкие булочки с вишневым и яблочным вареньем, пряники и прочая «исконно русская», как выражался Мазай, снедь.

– Угощайся, – предложил гостю Мазай. – Это, конечно, не маца и не форшмак, но есть можно. Хотя, – он ласково улыбнулся, – что русскому человеку хорошо, то еврею смерть. Или не так?

– Зачем звал? – ответил Зелек Александрович вопросом на вопрос. Вид у него был угрюмый.

– Да ты никак обиделся, Зелек? Брось. Ты же знаешь, что я к евреям…

– Я сюда не еврейскую тему приехал обсуждать. У меня, если ты еще помнишь, есть работа.

Мазай посмотрел на Шустова холодными, водянистыми глазами и прищурился.

– Работа, говоришь? Хм. И чем же ты сейчас занят, если не секрет?

– Тем же, чем и всегда.

– Вешаешь на уши российским гражданам еврейскую лапшу?

Глаза Шустова гневно сверкнули.

– Ладно, ладно, не обижайся, – миролюбиво сказал Мазай. – Это я так, к слову. Ты же знаешь, как я отношусь к ев…

– Зачем звал? – еще более угрюмо повторил Шустов.

– Вот нетерпеливый человек! – рассмеялся Мазай. – Теперь я понимаю, почему евреи добились таких высот!

Зелек Александрович прекрасно знал, что Мазай нарочно его заводит – такая уж у него была манера разговаривать с партнерами, – но все равно ничего не мог с собой поделать. В груди клокотала ярость.

– А глазки-то заблестели, – удовлетворенно констатировал Мазай. – Крепко вы за своих держитесь. И то правда. Не так уж вас много в мире осталось. Нужно держаться друг за друга и не давать в обиду. Уважаю. Эх, нам бы, русским, поучиться у вас солидарности, да где там. – Он махнул рукой. – Только и знаем, что глотки друг другу грызть.

Он выжидательно посмотрел на Шустова, ожидая, что он что-нибудь скажет. Но Зелек Александрович сделал над собой усилие и промолчал.

– Чего молчишь, не согласен? – сдвинул брови Мазай.

– Согласен, согласен. – Шустов задрал рукав пиджака и выразительно взглянул на часы.

– Ах да, – улыбнулся Мазай. – Ты, наверно, торопишься. Ты ведь, Зелек, у нас деловой человек, не то что я. Это я могу с утра до вечера чаи с дачниками гонять да бубликами закусывать. А ты у нас не такой.

Шустов поморщился:

– Может, перейдем к делу?

– Что ж, давай перейдем. Отчего же не перейти.

Мазай отхлебнул чаю и весело посмотрел на Шустова:

– Ну а ты чего же? Не любишь чай?

Зелек Александрович поднял чашку, обмочил губы в чае и поставил чашку на обратно стол.

– Вот и славно, – похвалил Мазай. – Разговор у меня к тебе, Зелек Шустов, будет серьезный. Помнишь Доли Гордину?

Шустов нетерпеливо кивнул.

– А помнишь, с какой просьбой ты ко мне приходил?

– Помню. Я просил у тебя помощи. Но ты мне в ней отказал.

– Не отказал, – назидательно поднял палец Мазай. – А отложил дело до тех времен, когда у тебя появятся гроши на оплату моих услуг.

– Я тебе заплатил, – угрюмо проговорил Зелек Александрович.

– Ты имеешь в виду те жалкие полторы сотни кусков? – с удивленной ухмылкой спросил Мазай.

– Для тебя, может, и жалкие. А я за эти полторы сотни месяцами на радио горбачусь.

Зрачки Мазая сузились.

– Это ты можешь кому-нибудь другому втирать, Шустик. Забыл, под кем ходишь?

– Много вас таких, – проворчал Шустов.

Мазай аккуратно поставил чашку с чаем на стол и уставился на Шустова:

– Я чего-то недодул, Зелек. Ты что, кинуть меня собрался? И компаньонов уже для этого дела подыскал? Ну-ка колись, мил-человек, под чью «крышу» нырнуть решил?

– Да никуда я не ныряю! – в сердцах сказал Шустов. – Просто во всем нужно знать меру. Я же тебе не дойная корова. Ты вот по утрам чай с бубликами пьешь, я тоже хочу свою чашку кофе и бутерброд с маслом на столе иметь.

Мазай усмехнулся и покачал головой:

– Ловко поганку заворачиваешь. Только со мной этот фокус не пройдет. Гордина рассказала мне, сколько ты реально с «Гималаев» поимел. Там счет на миллионы.

– Это Гордина тебе сказала? – Зелек Александрович фыркнул. – Да что она знала, эта Гордина.

– Ты меня на понт не бери. Гордина правду говорила, раз она с этим к прокурору идти собиралась. Короче, или ты, жидовская морда, будешь делиться, или я приму меры к тому, чтобы ты жрал свою мацу в тюремной камере. Вприкуску с помоями.

Шустов вскочил со стула, опрокинув чашку с чаем на стол. По белой скатерти поползло большое темное пятно.

– Сядь, – коротко сказал Мазай.

На веранде откуда ни возьмись появился мускулистый телохранитель, тот, что открывал Шустову ворота.

– Я сказал, сядь! – рявкнул Мазай и ударил ладонью по столу.

Шустов нехотя подчинился.

– Вот это другое дело, – вновь улыбнулся Мазай. – Я не знаю, как там у вас в Америке дела делаются…

– В Германии, – хмуро поправил Шустов.

– Что? – не понял Мазай.

– В Германии, а не в Америке, – тихо повторил Шустов.

Мазай повернулся к телохранителю.

– Слыхал? – Снова посмотрел на Шустова и гнусаво передразнил: – «В Германии». Да мне один хрен – хоть Германия, хоть Дерьмания. Но чтоб бабки были.

– Сколько? – выдавил из себя Шустов.

– Я думаю, «лимона» хватит. Пока. А там уже я разберусь – доить тебя еще или дать нагулять жирок. Усек?

Шустов молчал.

– Я спрашиваю: усек?

– Усек, усек.

– Вот и молодец. Сроку тебе три дня.

Мазай посмотрел на пятно, расползшееся на скатерти, и, словно только что его заметил, всплеснул руками:

– Ай-яй-яй, Зелек Александрович! Это ж надо быть таким неаккуратным. Ну ничего, не расстраивайся. Чаек еще не остыл. Я тебе сейчас новый налью.

– Спасибо, – вежливо сказал Шустов. – Только что-то расхотелось.

– Как – расхотелось? Что, и бубликов моих не попробуешь?

– Спасибо, я сыт.

– Многое теряешь, Зелек Александрович. Это тебе не магазинное говно, бублики свежие – прямо из печи. Мне тут одна старушка деревенская поставляет. Пальчики оближешь!

– Спасибо, я уже облизал.

Мазай вновь рассмеялся:

– Облизал, говоришь? Ха-ха! Ну да дело хозяйское. В таком случае, друг мой Зелек, не смею тебя больше задерживать. Передавай мой горячий привет всей еврейской диаспоре! Ха-ха!

Шустов встал из-за стола, буркнул «до встречи» и, не оглядываясь, направился к воротам, где его уже поджидал мускулистый охранник.

Лязгнул замок, и Зелек Александрович оказался на улице.

Глава шестьдесят третья

Он забрался в машину и, прежде чем поворачивать ключ зажигания, достал из кармана сигареты, вытряхнул одну из пачки, вставил в рот и закурил.

«Так, – подумал он. – Главное – успокоиться». Он вытянул правую ладонь и посмотрел на пальцы. Они мелко подрагивали.

«Главное – успокоиться», – повторил про себя Шустов, закрыл глаза и медленно досчитал до десяти. Волнение и ярость не прошли, но дрожи в пальцах поубавилось.

«И что теперь? – подумал Шустов. – Взорвать этого подонка вместе с его поганой избушкой?» Зелек Александрович медленно покачал головой. «Нет, не пойдет. Я после этого не проживу и дня». Он усмехнулся: «Надо же, „крышу“ он мне обеспечивает. Ах ты лживый подонок. Никакой от тебя помощи. Все приходится делать своими руками… Ну да ладно. Мы еще посмотрим, кто кого. Куда теперь?.. К Крысину. Полковник не захочет делиться с этим уголовным дерьмом. Вот пусть с ним и разберется. Своими методами».

Зелек Александрович злорадно усмехнулся, представив себе поганую чухонскую рожу Мазая, украшенную синяками и кровоподтеками. Руки связаны за спиной. Вокруг – серые влажные стены лубянского подвала.

Шустов окончательно успокоился и завел мотор.

Но не успел он отъехать и на двадцать метров, как зазвонил телефон.

Шустов достал трубку:

– Да.

– Зелек, дорогой, – раздался в трубке мерзкий голос Мазая, – ты себя не очень хорошо вел. Но я решил тебя простить.

– Большое спасибо, – с усмешкой проговорил в трубку Шустов.

– Не благодари. Это я не за какие-то твои заслуги, а просто потому что я сегодня добрый.

– Очень рад, – повторил Шустов тем же тоном.

– А поскольку у меня хорошее настроение, я хочу, чтобы оно и у тебя было хорошее.

– А ты знаешь способ мне его поднять? – поинтересовался Зелек Александрович.

– Знаю, дорогой, знаю. Ты давно не виделся со своей Леной?

Шустов насторожился:

– А что?

– А то, дорогой мой, что, если захочешь узнать, где ее можно найти, позвони мне, и я тебе скажу. Ну пока.

– Подожди! – рявкнул в трубку Шустов. – Где она?

– А, заинтересовался, – радостно сказал Мазай. – Я так и знал, что заинтересуешься. Помнишь парня, который навесил Леонидову «жучка» в «Красных раках»?

– Ну помню.

– Так вот, твоя зазноба у него. – Мазай хихикнул. – Между прочим, минувшей ночью она была там же.

Шустов сжал трубку так, что побелели пальцы.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, дорогой, знаю. Работа у меня такая – все про всех знать. Этот парень завалил двух моих бойцов. Я хотел выпустить ему кишки, но подумал, что тебе приятно это будет сделать самому. Я угадал?

Шустов нахмурился. На скулах у него заиграли желваки. Губы побледнели и задрожали от глухой ярости.

– Говори адрес, – хрипло сказал он.

– Записывай. Хотя, я думаю, ты и так его запомнишь. Кстати, запиши заодно и телефон. Вдруг надумаешь позвонить и проверить.

Мазай продиктовал Шустову адрес и номер телефона.

– Записал? Ну все, дорогой. Если нужна будет помощь – звони, я помогу. – Мазай хихикнул. – Хотя вы, евреи, не привыкли доверять русским людям… Кстати, не забывай про долг. Три дня тебе даю. Три дня. Если через три дня денег не будет, узнаешь что будет. Ну пока, голубок. Не опали крылышки.

– Пока.

Шустов спрятал телефон в карман.

«Вот сука! – подумал он. – Связалась с легавым! И это после всего, что я для нее сделал! Дрянь! Хорошо хоть, эта сука ничего не знает про „Гималаи“. А то бы я уже два дня как парился на нарах. Ремизов молодец. Надо было спалить всю ее поганую квартирку, к чертовой матери!»

Шустов остановил машину. Слишком сильно дрожали руки. Нужно было успокоиться. Он достал из кармана флакончик с таблетками, забросил в рот сразу две штуки и погонял во рту, пока они не растаяли.

«Вот теперь намного лучше, – успокаиваясь, подумал Зелек Александрович. – Сделаю-ка я пару звонков».

Первым, кому он позвонил, был Кирилл Ремизов.

– Спишь? – насмешливо бросил Шустов.

Ремизов смачно зевнул:

– Вы же сами сказали, чтоб я сегодня сидел дома.

– Я сказал, чтоб ты сидел дома и ждал моих поручений, – поправил воспитанника Шустов.

– Ну вот я и жду. А что, есть поручение?

– Есть, Кирюша, есть. Ты хорошо вчера поработал. Спасибо тебе.

– Не за что, Зелек Александрович. Мы ведь одна команда.

– Это ты точно сказал – одна команда. Помнишь ты вчера спросил: «А что делать, если она вернется?»

– Помню.

– А помнишь, что я тебе ответил?

– Да. Вы сказали, чтоб я…

– Не надо по телефону, – оборвал Кирилла Шустов. – В общем, я дам тебе сейчас один адресок. Поедешь и сделаешь то, о чем мы говорили.

– Как скажете, шеф.

– Записывай. Диктую.

Шустов продиктовал Ремизову адрес Фили Агеева.

– Записал?

– Так точно, – ответил Кирилл и с выражением продекламировал: – La gente che per li sepolcri giace potrebbesi veder?

– Что это значит? – недовольно спросил Шустов.

– Это Данте. «Смогу ли я увидеть этих тварей в гробах со скинутой крышкой?» Примерно так.

– Ну-ну. Надеюсь, увидишь. Все зависит от тебя.

– Само собой. Это все, шеф?

– Пока все. Да, и учти – скорей всего, она там будет не одна.

– Ага! У нашей нимфы нашлись поклонники? И сколько их?

– Один точно. Возможно, что и больше. Справишься?

– Не проблема.

– Ну тогда действуй. Как отстреляешься – позвони мне. И будь там поосторожней.

– Не волнуйтесь, шеф. Я сегодня в форме. Брата взять?

– А он тебе нужен?

– Хм. Лишние руки никогда не помешают.

– Да? Ну так бери. В конце концов, тебе же работать, а не мне. Задание понял?

– Да.

– Тогда до связи.

Поговорив с Ремизовым, Шустов заметно повеселел.

«Не все еще потеряно, – подумал он. – Еще никому не удавалось загнать Шустова в угол. Мы еще с вами повоюем, господин Грязнов».

С торжествующей улыбкой на пухлых губах он набрал номер полковника Крысина.

– Алло. Владимира Владимировича будьте добры… Шустов… Ничего, я подожду.

Приятная музыка, зазвучавшая в трубке, заставила Шустова расслабиться и откинуться на спинку сиденья.

– Зелек Александрович? – Все тот же медоточивый тихий голосок.

– Да, я.

– Какого хрена вы звоните?

Шустов опешил.

– То есть? – спросил он обиженным голосом.

– Мы же договорились – никаких контактов. Так какого хрена ты, мать твою, выходишь на контакт?

– Да, но…

– Тупой болван! У меня из-за тебя проблемы. Кто-то только что забрался в наш компьютер.

Зелек Александрович вздрогнул. Никогда еще полковник Крысин не разговаривал с ним в подобном тоне. Шустов был оскорблен до глубины души.

– Владимир Владимирович, – произнес он дрожащим от обиды голосом, – я не понимаю…

– Ах, ты не понимаешь? – В голосе Крысина появился холодок. – Ну так я тебе объясню. Какая-то сволочь попыталась взломать нашу базу данных.

– Да, но при чем здесь я? – почти взмолился Шустов.

– А кто мне жаловался, что его обложили?

– Влади… – начал было Шустов.

– Заткнись и слушай, – оборвал его Крысин. – Помнишь, что я тебе говорил про твоего ненаглядного Саца?

– Да, – пролепетал Зелек Александрович.

– Ну так вот. Или я устраиваю похороны ему, или я устраиваю их тебе. Ты понял, жидовская рожа?

Трубка затряслась в руке Шустова. На глаза накатили слезы.

– По…понял… – прошептал он.

– Ну а понял, так действуй. И чтоб никаких больше звонков! Понадобишься – я сам тебя найду.

Разговор был окончен. Теперь помощи Зелеку Александровичу ждать было неоткуда. «Что ж, – подумал Шустов, глотая очередную таблетку и закрывая глаза, – придется выкарабкиваться самому».

Он тронул «ауди» с места и выехал на шоссе.

Стоявшая у обочины шоссе машина тихонько тронулась следом за ним. Сева Голованов, которому Денис поручил следить за Шустовым, достал из кармана телефон и позвонил директору. Пришло время отчитаться.

Глава шестьдесят четвертая

Едва Денис взялся за дверную ручку, как в кармане у него запиликал телефон. Он остановился. Достал трубку:

– Да.

– Денис, это Коля. Слушай, твой Житинский до сих пор не появлялся дома. Соседи сказали, что он может быть на даче. Я сгонял туда, но бесполезняк. Пусто. Потом один из соседей вспомнил, что Житинский любит развлекаться в местном ночном клубе «Макс». Я съездил и туда. Пришлось потратить десять долларов, но зато я узнал, что Житинский зависал в клубе всю ночь. Говорят, много пил. А когда отрубился, его отнесли в комнатку для гостей. Есть там такая – для постоянных клиентов. Говорят, отоспался и рано утром отчалил в неизвестном направлении.

– Ты где сейчас?

– Возле дома Житинского. Жду у моря погоды.

– Ладно. Оставайся там. Если клиент появится – позвони.

В кабинете Макса стояла страшная жара. Несмотря на это, окна были закрыты.

Макс сидел перед компьютером в белой футболке, плотно обтягивающей его круглый живот, склонившись над клавиатурой так, что едва не касался ее своей черной, разбойничьей бородой.

Его короткие, покрытые черными волосками пальцы летали над клавиатурой компьютера как птицы. Со стороны он напоминал пианиста, исполняющего фортепьянный концерт. Футболка на его спине взмокла от пота.

– Ты бы хоть окно открыл, Стравинский, – недовольно проворчал Денис, прикрывая за собой дверь.

– А? Что? Какое окно?

Макс нехотя оторвался от своих клавиш и посмотрел на Дениса так, словно видел его первый раз в жизни.

– А, Денис, привет! – узнал он наконец своего начальника. – Извини, старик, заработался совсем.

– Над чем колдуешь?

– Пробую разные лазейки для твоего «Сокола». Одна вроде сработала.

Денис расстегнул верхние пуговицы рубашки и с вожделением взглянул на окно.

– Слушай, Макс, а это так положено, чтоб у тебя в кабинете была парилка? От этого что, мозги лучше работают?

– Какая парилка? – удивился бородатый компьютерщик. – А, ты про духоту… Нет, не положено. Просто забыл с утра открыть окно, а потом как-то не до этого было.

Денис подошел к окну, отодвинул щеколду и распахнул створки.

– Фу-у, – сказал Денис, подставляя лицо свежему ветерку. – Вот это другое дело. Теперь можно и поговорить. – Он повернулся к Максу: – Так что там у тебя с «Соколом»? Неужто удалось ощипать эту птичку?

– Иди сам посмотри.

Макс щелкнул пальцем по клавише и отодвинулся от компьютера, так чтобы Денису лучше было видно.

Денис склонился над монитором компьютера и присвистнул:

– Вот это да! Молодец, борода. Не зря ешь свой хлеб.

– А то! – чуть не зажмурился от удовольствия Макс. – Это только Агеев считает, что я нахлебник. Но на него я не обижаюсь – у нас с ним разный коэффициент интеллекта.

– Послушай, вот эти цифры, – Денис показал пальцем на экране монитора, – перечисления из фирмы «Гималаи» в фирму «Сокол», так?

– Так.

– А вот эти?

– А это деньги, перечисленные «Соколом» в счет покупки акций телеканала.

– Н-да, высоко парит наш «Сокол». Как тебе это удалось?

– Что значит – как удалось? – обиделся Макс. – Это ведь моя работа. Я же тебя не спрашиваю, как ты…

– Стоп. А это что?

– Где?

Макс приник к экрану монитора:

– Ах ты черт! Кажется, нас засекли!

Он оттолкнул Дениса от компьютера и кинулся к клавиатуре.

– Вот собаки! – зарычал он, яростно хлопая по клавишам.

– Что случилось? – встревоженно спросил Денис.

– Они запустили вирус! – крикнул Макс. – Гады! Вот гады, а! Проклятые гэбэшники!

Через минуту все было кончено.

Макс опустил лохматую голову на руки и заплакал.

– Что такое? – недоуменно спросил Денис. – Макс?

Плечи бородатого компьютерщика сотрясались от рыданий.

– Да объяснишь ты, наконец, или нет? – начал сердиться Денис. – Что случилось?

– Что случилось? – Макс поднял на директора мокрое от слез лицо. – Сам не видишь? Они все стерли. Я ничего не успел сделать. Вирус необычный. Я никогда с таким не сталкивался.

– Успокойся и скажи толком. Что стерли? То, что мы сейчас просматривали?

– Да, – вытирая хлюпающий нос тыльной стороной ладони, сказал Макс. – Все! От нашего «Сокола» ничего не осталось. Ни перышка, ни пушинки. Хорошо, успел блокировать, а то бы они весь хард нам стерли. – Макс всхлипнул и горько вздохнул: – Вот это я понимаю – специалисты. Не то что я.

Денис утешительно похлопал коллегу по плечу. Слезы бородача искренне его растрогали.

– Не расстраивайся, старик. Будь у тебя их возможности…

– Да ну тебя к черту, с твоей жалостью! Тоже мне доброхот, – внезапно окрысился Макс. Коллеги уже привыкли к приступам обидчивости и внезапным перепадам настроения, посещающим время от времени гениального компьютерщика, поэтому Денис никак не отреагировал на оскорбление. В конце концов, у всех гениев сложные характеры.

– Возможностей и у меня достаточно, – продолжил Макс. – Просто меньше надо было ушами хлопать и больше работать…

– Вот с этим я полностью согласен, – поддакнул Денис.

– Я должен был предусмотреть этот ответный ход! – продолжил приступ самобичевания Макс.

– Ладно, – оборвал его излияния Денис, – хватит о грустном. Лучше скажи, что у нас осталось?

– Немного, – насупился Макс. – Но достаточно, чтобы прокуратура возбудила дело против твоих «Гималаев».

– Отлично. Хотя они такие же мои, как и твои.

Денис присел на стул и с усмешкой поглядел на компьютерщика. Борода у того была всклокочена, нос покраснел от рыданий, на щеках пролегли темные борозды. «Порошок от принтера», – установил Денис.

– Хорошо. Подведем итог. У нас есть вскрытые тобой файлы фирмы «Гималаи» – раз. У нас есть…

– «Свободная волна», – угрюмо перебил директора Макс.

– Что – «Свободная волна»?

– «Свободная волна», – повторил Макс. – Я взломал их компьютер.

– Ты серьезно? – недоверчиво спросил Денис.

– Абсолютно.

– Так какого же черта ты до сих пор молчал?

– А я не молчал, – возразил компьютерщик. – Просто не успел сказать.

Денис покачал головой:

– Конспиратор хренов. И что тебе удалось надыбать?

– Незаконные финансовые операции. Шустов и Леонидов втихаря снимали со счетов радиостанции бабки и переводили их на счет твоих… то есть не твоих, а просто «Гималаев». Самая большая сумма была переведена буквально через несколько дней после регистрации фирмы. – Макс воодушевился. – Делали они это очень хитро, ни о каких собраниях акционеров и прочей дребедени даже и речь не шла…

– Что это были за деньги?

– О, это самое интересное. Судя по их бухгалтерии, бабки шли с Запада. А точнее – из Соединенных Штатов…

– То есть «Свободная волна» ободрала как липку американских налогоплательщиков, на эти деньги основала фирму «Гималаи» и та в свою очередь принялась за наших честных граждан?

– Желающих быстро обогатиться, – закончил мысль директора Макс. – Судя по всему, так оно и было.

– Затем бывшие гэбисты, а возможно, и кое-кто из нынешних фээсбэшников, спасли фирму от банкротства, а ее учредителей – от суда, так?

– Так, – кивнул лохматой головой Макс.

– Хорошая «крыша», – похвалил Денис. – Это тебе не какой-нибудь Мазай в лаптях и с балалайкой. Ладно. Идем дальше. Затем господа спасители поняли, что настало их время, и первым делом решили вбухать награбленные у народа деньги в контроль над СМИ. Они принялись скупать акции телеканала. Причем действовали через подставные фирмы, главным образом – через фирму «Сокол». Так?

– Так, – опять поддакнул Макс. – Только на «Сокол» у нас теперь ничего нет. Они нас раскусили и быстро успели свернуться. А эти господа умеют заметать следы. Концов теперь не найдешь.

– Возможно, ты и прав, – грустно согласился Денис. – Но за «Гималаи» мы взялись крепко. Так просто они от нас теперь не уйдут.

Зазвонил телефон.

Макс снял трубку:

– Да… «Кто», «кто», конь в пальто… Что?.. Сам ты Гейтс… Что?.. От Электроника слышу…

Он протянул трубку Денису и хмуро произнес:

– Тебя. Головач.

Денис усмехнулся и покачал головой: «Как дети, ей-богу».

– Сева, привет. Я тебя слушаю.

– Здорово, Денисыч. Принимай отчет, командир. В общем, дело было так. Шустик вышел из подъезда часов в восемь утра, но на работу не поехал. Сначала заехал в бар «Красные раки». Бар еще не открылся, но для нашего Шустика закрытых дверей, видимо, не существует. Там он перекусил и выпил две чашки кофе – я видел в окно. Затем двинул за город. Я – за ним, и заметь – безо всякого кофе. Минут через сорок приехали. Как думаешь куда?

– Не томи.

– В резиденцию нашего славного деда Мазая, любителя лаптей и деревянных ложек. Ты слушаешь?

– Слушаю, слушаю. Давай дальше.

– Пробыл он там около получаса. Вышел на негнущихся ногах. Весь такой жалкий, подавленный… Не гроза каменных джунглей и не бог журналисток, а маленький гоголевский чертенок.

– Давай без образов.

– Понял. Короче. Сел наш Зелек в машину, но сразу не поехал, сначала покурил. Видимо, решил успокоиться. Затем заметно приободрился и тронулся. По пути разговаривал по телефону…

– Не знал, что ты такой глазастый! – восхитился Денис.

– Цейссовская оптика, – самодовольно пояснил Сева. – Еще с войны осталась. Ладно. Короче, базарил наш Зелек по телефону, пока мы проезжали поселок, но у шоссе опять остановился. Тут я его немного обогнал и тоже встал. Вылез, покопался под крышкой капота. Стоял он довольно долго, а когда завелся и проехал мимо, на него жалко было смотреть. Такое ощущение, что человек отравился. Весь бледный, скрюченный, вцепился руками в руль и что-то шепчет, вроде как – бредит. Оттуда он прямиком двинул на работу. Пока все. Есть какие-нибудь мысли по поводу услышанного?

– Так-так, – усмехнулся Денис. – Видимо, для нашего маленького Зелека наступил час расплаты.

– Ты о чем? – не понял Голованов.

– Помнишь кусок записи беседы Доли Гординой и Мазая?

– Конечно.

– Она ведь наверняка сообщила Мазаю, какими деньгами крутит Шустов. О том же рассказывал Филе и стукач, которого завалили возле вокзала. Тогда Шустову удалось откупиться какой-то мелочью. Но теперь, я так думаю, Мазай пронюхал, что Шустову скоро придет конец, и решил – пока не поздно – срубить с Зелека все обещанные деньги.

– То-то он такой грустный выходил…

– Да. Видать, разговор был не из легких. Теперь от Шустова можно ожидать всего, что угодно.

– В смысле – нет зверя опасней, чем раненый шакал?

– Ага. Он загнан в угол. До последнего он биться, конечно, не будет – не такого ранга зверь, но крови нам напоследок попортить может. Так что гляди в оба.

– Как скажешь, командир.

– Ну тогда все. Конец связи.

Денис положил трубку на рычаг. Задумчиво посмотрел на Макса и сказал: «Н-да».