Текст книги "Рынок. Государство. Бюрократия. Коррупция"

«Хирургия» и «терапия» коррупции: конфликтологическое измерение

Коррупция это одна из тех социальных проблем, которая в современном обществе никогда не искоренима. И та борьба, которая предполагает победу, становятся предметом для политиков, которым окончательное решение этой проблемы не нужно. Она должна постоянно присутствовать и периодически актуализироваться, для того чтобы породить новые мысли на этот счет, принять новые решения и забыть о них до поры до времени, и ждать, когда данная проблема снова заговорит устами руководителей страны. Заседание Совета при Президенте по противодействию коррупции (январь 2016 года) поставило ряд вопросов и дало толчок к более углубленному анализу того, что называют коррупцией. Как показывает практика противодействия коррупции, она из года в год «бесконечно актуальная тема для нашей страны»[226]226
  Медведев Д.А. Коррупция должна быть не просто незаконной. Она должна быть неприличной // URL: http://korupcii.net/


[Закрыть]. А бесконечно актуальная она не потому, что ей не противодействуют, в этом государственной власти нельзя отказать, а потому, что государство хочет оно того или нет, в силу своих генетических причин не может с нею окончательно справиться. Почему оно этого сделать не может, мы постараемся в этой статье обосновать.

Анализ коррупции ограничен не самим социальным явлением, формы его проявления настолько сегодня исследованы, что вроде бы о ней все уже известно, и она не может быть ничем иным как способом, разрушающим устои общества, подтачивающим его изнутри. Анализ коррупции ограничен самим познанием, применяемым в его анализе. Познание выхватывает именно то в коррупции, что представляет интерес, но не интерес в просмотре театрального представления, коррупция не спектакль, а как социальный, экономический и политический интерес, пробивающий себе дорогу в познании, начиная с определения внутреннего содержания явления. Поэтому различные точки зрения на коррупцию есть продукт познания, заинтересованного в том, чтобы явление определялось в соответствии с социальным интересом социальных групп. И чем в большей степени в познании представлен интерес всего общества, тем в большей степени такая парадигма познания претендует на истину, т. е. на соответствие теоретических результатов познания с повседневной практикой людей. По нашему мнению наибольший эвристический потенциал в анализе коррупции можно отыскать при условии сочетания анализа социальных причин коррупции и коррупции как следствия действия этих причин. Но так как причины коррупции кроятся в самом социальном устройстве, которое разъедается конфликтом, разрушается им, то и коррупция, признаваемая как способ разрушающий социальное устройство, становится тождественным конфликту. Свое действие современный конфликт завершает в праве, в государственном разуме, в первую очередь в криминалистике, которая наиболее адекватна сущности государства, по оценке угрозы обществу и ее предотвращения. Криминалистический метод распознавания конфликтов и их локализации является наиболее востребованным методом для государства, объявившем борьбу с коррупцией. Конфликтно– криминалистическая парадигма анализа коррупции вводит нас в мир коррупционных отношений, которые имеют свою причину – конфликт, и следствие негативного характера, оказывающего влияние на всю систему отношений, превращая их в отношения противоправные, разрушающие их до степени, за пределами которой общество не в состоянии воспроизводить себя как положительный организм.

Будучи по природе своей явлением социальным сама коррупция имеет свои социальные предпосылки, порождается ими и потому криминалистика из сугубо практической дисциплины все в большей степени превращается в дисциплину научную, выясняющую причины того или иного общественного явления и в частности коррупции, обосновывает методы противодействия и предупреждения асоциальных явлений, подготавливает криминалистическую практику государства к более тесному сотрудничеству с различными сферами знаний, а в последнее время с конфликтологическим знанием. Это обусловлено тем, что современное российское государство все больше внимания начинает уделять конфликту как такому способу взаимодействия в обществе, которое разрушает общественное устройство, становится угрозой общественному порядку[227]227
  Концепция общественной безопасности / URL: http://www.kremlin.ru/acts/news/19653


[Закрыть]. Это обусловлено тем, что российское государство все больше вводит в жизнь общества технологии предупреждения и разрешения социальных конфликтов[228]228
  Федеральный закон Российской Федерации от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедура медиации)» // URL: http://martit.ru/informacziya-podrazdelenij-i-kafedr/organizaciya-upravleniya-sobstvennosti-predpnnimatelstva/276-mediatsiya-kurs/327-zakon-mediaciya-193fz


[Закрыть], стимулирует потребность в знании о конфликта, закономерностях их зарождения, протекания и способах предупреждения и разрешения. Конфликтно-криминалистический метод познания дает возможность дойти до действительных причин коррупции, оказывающих прямое и разрушительное действие как на государство, так и на общество и личность, позволит выработать методы противодействия ей, тождественные ее асоциальной природе.

Полное сил и энергии российское государство, сменившее своего антипода советское государство, полагало справиться со всеми общества и с коррупцией тоже. Правда лишь в 2000 году В. В. Путин в своем Послании впервые затронул тему борьбы с коррупцией, «в свете отсутствия какой-либо законодательной базы и правового пространства вообще», как выразилась Яровая на пресс-конференции в декабре 2014 года[229]229
  Свыше 8 тысяч человек осуждены за коррупцию в России в 2014 году // URL: http://www.aif.ru/money/corruption/1401973


[Закрыть]. К 2014 году «была ратифицирована конвенция ООН о борьбе с коррупцией, Россия на сегодняшний день является равноправным участником всех профильных международных соглашений, был принят отраслевой закон»[230]230
  Там же.


[Закрыть]. Но уже первый опыт борьбы привел к выводу руководителей государства, что коррупцию побороть невозможно, ей можно только противодействовать.

Время бури и натиска на коррупцию – это время президентства Д. Медведева, нынешнего председателя правительства России. Противодействие коррупции прибрело институциональную форму, добрая половина государственной власти включилось в этот антикоррупционный процесс, добилась немалых успехов в антикоррупционном законодательстве и применении этих законов, что вело к высоким темпам снижения осужденных по нему[231]231
  В России сокращается число осужденных за коррупцию // URL: http://www.segodnia.ru/news/118524


[Закрыть].

Государство наладило юридический инструментарий государственного оркестра, который стал слаженно исполнять антикоррупционные серенады. Оно запустило антикоррупционный процесс, не только будучи в согласии с политическим разумом, но и под давлением интересов российской буржуазии, которая требовала равного отношения государства к бизнесу, независимо от того, какими капиталами он наделен и того дохода, который оправдан деятельностью бюрократии по созданию политико-организационных условий великого роста национального капитала. Государственная власть была солидарна с буржуазией, и решала свою проблему самоочищения от нечистой на руку бюрократии, от второго правительства, второго парламента, от второго суда и т. п., формирующихся в результате коррупционных сделок, обычно до поры до времени, сокрытые тайной. В стране посредством разгула коррупции формировалось теневое правительство, инкорпорированное в одних и тех же чиновниках, которые разрывались и взрывались между государственным долгом и получаемой от бизнеса маржи. Надо добавить интерес зарубежных инвесторов, для которых минимизация издержек на капитал, инвестированный в российскую экономику, подгонял антикоррупционный ажиотаж.

Напуганные высокой коррупционной составляющей, иностранные инвесторы не шли на российскую землю. И в этом страхе большую роль сыграли различные социологические службы, которые выдавали «на гора» такие цифры этой коррупционной составляющей, что у здравомыслящего человека не могло уложиться в голове, но в голове боязливых инвесторов они укладывались с легкостью. Стоит заметить, что Г. Сатаров и К° своими социологическими страхами в отношении российской коррупции нанесли серьезный вред тогдашней экономики страны, практически заблокировали поступление зарубежных инвестиций. Ибо решения об инвестировании зарубежные инвесторы принимают, помимо всего прочего, с учетом того, насколько коррупционная составляющая в той или иной стране низка или высока. И если международные рейтинговые агентства определяют страну с высокой долей коррупционной составляющей, то риски вложений резко возрастают, а для страны резко падает доля иностранных капиталов, так необходимых для государства.

Все эти интересы, слившись воедино, явились толчком к насыщению разумом государство. Оно достигло таких успехов в противодействии коррупции за несколько лет после принятия «Национального плана противодействия коррупции», что ответственные руководители государства за антикоррупционную политику страны объявили о том, что в этом вопросе страна сровнялась с мировыми стандартами. Но рейтинговые агентства не отреагировали должным образом на эти заявления и не на много приблизили страну к заветному первому месту. Выйдя, согласно рейтингу Transparency International, за 2015 год на 119 место (за предыдущий год – 136 место)[232]232
  Россия заняла 119 место в международном рейтинге восприятия коррупции // URL: http://www.klerk.ru/boss/news/437768/


[Закрыть], с мировыми стандартами в законотворческом противодействии коррупции, политики усомнилась в точности расчетов, сделанных рейтинговым агентством. Задавшись вопросом, почему так происходит – мировые стандарты достигнуты, а восприятие коррупции как было высоким, так и осталось – политики пришли к выводу об ангажированности агентства.

Но дело не в рейтинговом агентстве, а в том, что приведенное национальное законодательство к мировым стандартам не оказывает влияние не только на восприятие коррупции, но и на коррупционные отношения в целом. Законодательство отражает в понятиях те отношения, которые стали массовыми в результате массовости деятельности. Экономические интересы должны получить значение в качестве юридического мотива, соотнестись со всем существующим законодательством и занять соответствующее место в системе юридического регулирования. Но как только этот процесс завершен, а он занимает не один год, массовость явления сходит на нет, а закон продолжает действовать, с силой, приданной ему на начальной стадии. И поэтому сажают людей в основном за мелкие провинности в деле нарушения антикоррупционного законодательства, оставляя на свободе главных коррупционеров, индивидуально приватизирующих остатки национализированной собственности. Национальное законодательство бессильно в борьбе с коррупцией, потому, что в борьбе с коррупцией ему приходится тяжело в определении того, что есть коррупция, а, не дав ему четкого юридического определения, законодательство начинает иметь дело с сопутствующими ему явлениями, а не с самой коррупцией. Потому руководитель администрации президента С. Иванов, пришел к выводу о том, что «коррупция в России стала "очень хитрой, латентной"»[233]233
  Сергей Иванов рассказал о коррупции в России // URL: http://www.penzainform.ru/news/global/2015/10/19/sergej_ivanov_rasskazal_o_korruptcii_v_rossii.html


[Закрыть]. Поэтому международному законодательству, которое не обязательно и носит рекомендательный характер, как Конвенция ООН по противодействию коррупции, ничего не остается, как признать междисциплинарный ее характер и тем закрыть вопрос о только юридической значимости борьбы с коррупцией. Законодательство вообще с момента его зарождения смогло ли когда-нибудь решить окончательно и навсегда хотя бы один социальный вопрос? На это социальная история отвечает, словом нет! Все наиболее значимые социальные вопросы истории решались вне наличествующего законодательства и вопреки ему. Проблема коррупции лежит не только в юридической плоскости, она междисциплинарна, говорит Конвенция ООН и поэтому к проблеме коррупции необходимо отнестись как к социальной проблеме, имеющей свои причины в законах существования самого капиталистического общества.

Определение ряда отношений свойственных системе, в качестве коррупционных отношений, стало необходимостью тогда, когда капитал почувствовал не равное отношение со стороны государства к самому себе. Капитал не может конкурировать в среде, где политические условия его воспроизводства не равны. Равенство политических условий для ведения бизнеса есть первая заповедь воспроизводства капитала. Но если государство, от которого ряд этих условий непременно зависит, раздает их не по принципу всем сестрам по серьгам, а какой-то сестре серьги, а какой-то – брошки, то это не равное отношение уничтожает вообще буржуазный принцип равенства, который заключается в равной мере для всех и всегда. Эта равная мера есть условие вполне достаточное для конкуренции, дающей возможность капиталу при всех равных политических условиях добиваться резонного успеха или неуспеха. Для капитала важно то, что условия его воспроизводства не дифференцируются, что они равным образом доступны капиталу, пусть это касается кредитов или рабочей силы, тарифов, таможенных пошлин, акцизов и тому подобных условий, представляемых капиталу государством. И если государство начинает политику создания привилегированных условий воспроизводства, например, финансового капитала, выдавая ему с целью укрепления позиций, триллионные дотации для увеличения банковской капитализации, то конечно тем самым попирается интерес промышленного и торгового капитала. Периодически нарушаемый баланс капиталистических интересов государством, порождает бурю недовольства со стороны ущемленного капитала и потому государство обязано этот интерес знать и управлять им с целью поддержания баланса, постоянным разрешением накапливающихся противоречий и конфликтов в среде бизнеса. Включив в систему государственного управления частную собственность, государство тем самым взяло на себя миссию создания условий для сохранения баланса интересов в среде капитала, в противном случае растет недовольство бизнеса всем государственным регулированием отношений собственности. Это самый важный момент в государственном управлении, о котором напрямую не говорят, но постоянно имеют его в государственном уме.

Воспринимать общественные отношения как коррупционные отношения, значит иметь в сознании прочное убеждение о том, что все продается и покупается. Это значит быть человеком буржуазным, быть человеком в полной мере, соответствующим существующей экономической системе. Ибо современная система вне товарно-денежных отношений есть противоположная официальной система, которая как ни странно, но существует в действительности и воспроизводится в сфере политики. Политика в некоторых аспектах есть прямая противоположность существующей капиталистической системе, в ее политической природе нет ни грана товарно-денежных отношений. Она, как и церковь со своими гражданами осуществляет расчеты не деньгами, а обещаниями, которые никогда не девальвируются. Для государства основное отношение с гражданами есть патриотизм, а не чувство голода. Коммуникации в сфере политики не носят денежного характера, и конечной целью государственного объединения индивидов является союз равных граждан, пребывающих в безопасности от внутренних и внешних угроз. Деньги нужны государству, но не как конечная цель своего существования, а как средство для существования самой государственной власти, так и той части государства, которая нуждается в общественной поддержке. Поэтому деньги для государства необходимы лишь для того, чтобы обеспечивать функционирование государственной власти, сохранять и приумножать государственную собственность, поддерживать на необходимом уровне безопасность, создавать условия для достойного существования граждан и их всемерного развития. Повторимся, деньги для государства не цель как для бизнеса, они для него средство обеспечения мира внутри гражданского общества и безопасности граждан. Поэтому два различных восприятия общественных отношений, и коррупционных отношений в частности, формируются в любом обществе, не только в российском обществе.

В обществе представления о денежных и не денежных отношениях подобны представлениям Гобсека, скряге и философе, в котором живут два существа – подлое и возвышенное. Подлое есть крайняя форма любви к деньгам, возвышенное их отрицание. Какое значение имеют деньги в жизни общества и отдельного человека, таково их восприятие общественных отношений. Отрицание значения денежных отношений, этого вполне очевидного факта, приводит к представлениям совершенно бесплодным и пустым, не отражающим действительного положения с коррупцией в мире. На этой пустоте и выстраивается рейтинг Международного агентства Transparency International, никак не отражающего действительного положения вещей. В лучшем случае рейтинг отражает один факт, который заключается в том, что минимум восприятия коррупции господствует в тех странах, в которых не денежные отношения действительно перестали играть свою величайшую роль.

В развитом капиталистическом обществе у людей восприятие вообще практически полностью каммерциализировано, и поэтому связи и отношения, которые объединяются словом коррупция, воспринимаются ими как меновые связи вообще. Между меновыми отношениями и коррупционными отношениями индивид развитого капиталистического настоящего не видит различий, для капиталистического индивида восприятие коррупции серьезно затруднено.

Этим общим взглядом на синкретичность восприятия коммерции и коррупции современным индивидом нельзя ограничиться. Второй вполне практический случай восприятия коррупции заключается в том, что восприятие есть продукт тех условий жизни, в которых деньги не играют значительной роли. Деньги не могут играть роли в двух случаях: если денежные отношения совсем отсутствуют, или же отсутствуют денежные проблемы, то есть денег вполне достаточно, чтобы их существование не замечать. Отбросив в сторону первый фантастический случай, обратим внимание на второй случай, когда денег так много, что их достаточно, для того чтобы их не замечать. Только в силу этих причин коррупционное восприятие актуализируется или нет. В силу этих причин на верхней строчке коррупционного рейтинга находятся страны с высоким уровнем жизни, на нижних строчках страны, где деньги очень ценятся в силу их постоянного недостатка. Только этот факт толкает экспертов той или иной страны отделять коррупцию от коммерции, воспринимать какую-то часть денежных отношений как коррупционных отношений. В таких обществах, осмелимся заметить, товарно-денежные отношения еще не стали повсеместными, они еще не совсем очистились от налета прошлых эпох, в которых господствовали общинные и не коммерческие отношения.

Следует подытожить и сказать, что восприятие коррупции, а тем самым место в системе рейтинга Transparency International, не зависит от действительной коррупции, которая, наоборот, в действительности должна быть тем выше, чем больше развиты товарно-денежные отношения, чем больше отношений вообще охвачено товарно-денежными отношениями. Россия к подобным странам не относится, в ней еще сильны представления об отношениях без вкрапления в них товарно-денежных отношений.

Для того чтобы восприятие коррупции было противоположным тому, которое имеется сегодня в отношении России, необходимы не только законы, которые почему-то работают в других странах, а у нас нет, а что-то другое. А для того чтобы это что-то увидеть, необходимо обратиться к поискам причин коррупционных действий и отношений. Сегодня при том изобилии литературы по коррупции выявлено множество причин коррупции, но эти причины находятся далеко от связей коррупции с экономическим положением страны, экономическим положением основных классов общества. И эта самая распространенная болезнь представленных анализов причин коррупции уводит в сторону не только общественное сознание, но и сознание государства и его политических руководителей.

Патриарх Кирилл, например, видит причину коррумпированности в общественном сознании[234]234
  Патриарх Кирилл не смог объяснить размеры квартплаты в России // URL: http://sovross.ru/moduLes.php?name=News&file=article&sid=602040 (дата обращения 02.02.2016).


[Закрыть]. А. И. Гуров в том, что коррупция пронизала всю систему государственного управления, что у власти сегодня много необоснованных привилегий. Да и у руководства российского государства на этот счет помимо совершенствования законодательства, этой «хирургии» коррупции, имеются иные мысли и более широкое понимание. Оно начинает понимать, что отличным рецептом против коррупции помимо строгих законов, является уровень жизни[235]235
  Медведев Д.А. В борьбе с коррупцией важна «терапия», а не «хирургия» // URL: http://korupcii.net/index.php?s=12&id=3


[Закрыть], формирующий положительное восприятие коррупции, особенно у экспертов, которые как раз и являются источником высокого или низкого восприятия коррупции. Но, сказав о том, что высокий уровень жизни есть один из главных рецептов «терапии» коррупции, о нем тут же и забывают из-за недостатка средств у государства и у бизнеса, для того чтобы сделать уровень жизни граждан высоким. Модернизировать антикоррупционное законодательство не стоит таких вложений, сколько стоит государству высокий жизненный уровень всей массы населения страны. А потому подобные высказывания остаются высказываниями, не имеющими продолжение на практике, а если и имеющие, то, как некоторая конституционная перспектива на будущее.

Коррупция мало зависит от образа жизни людей, является ли он продуктом низкого или высокого жизненного уровня. Да, в нравственном отношении богатый честнее бедного, богатому нет необходимости обманывать, нет надобности беспокоиться о деньгах, и пребывать в аду их незарабатывания. Но эта ненадобность денег в потреблении богатых, потому что для потребления их вполне достаточно, компенсируется их надобностью в производстве, в укреплении позиций собственности богатых. Собственность, законы ее поступательного движения, ставят богатых в серьезную зависимость от денег. Бедные не являются субъектами коррупционных отношений, ими являются богатые, сверхбогатые и среднебогатые, у которых есть собственность, и у которых в результате их образа жизни образуются постоянная потребность в деньгах. Эта потребность есть та основа для коммерциализации тех отношений, которые по долгу, по функции, по справедливости не должны быть товарно-денежными отношениями, но которые спорадически в силу наступившей необходимости, становятся таковыми. Вопрос почему? И здесь необходимо увидеть зависимость субъектов собственности от тех отношений, которые мало зависимы от них и которые отчасти сдерживаются государством.

Мы говорили о том, что государство равным образом относится к положению буржуа (богатых собственников), погибающих или богатеющих в результате равного отношения к бизнесу со стороны государства. Оно таким же образом относится к положению не только буржуа, но и всех граждан. То, что граждане серьезно дифференцированы по своему социально-экономическому положению для государства это не тайна, но и не предмет управления. Положение граждан есть продукт функционирования капитала и капитал несет полную ответственность за то, в каком бедственном или не бедственном положении находятся граждане. Правда государство осуществляет контроль над бизнесом через призму установленного права и законов, но этот контроль вступает в силу лишь тогда, когда намечается поголовное их неисполнение со стороны бизнеса. Государство влияет на бизнес, разрешая или запрещая действия с его стороны в отношении условий воспроизводства и постоянного развития бизнеса. Вот с этого момента начинается индивидуальная коррупционная история, с момента, когда правоотношения ставят препятствия либо уже получаемым прибылям, либо упускаемым прибылям, появившимся в результате деятельности государства. С этого момента наступает напряжение, когда государство либо злонамеренно, либо в силу своей природы, начинает всех грести под одну политическую гребенку, становится объектом пристального внимания со стороны бизнеса.

Если совокупный бизнес пришел к мнению о сдерживании со стороны государства получения им дополнительных или сохранении прежних выгод, то государство, хочет оно того или нет, направляет свои усилия на реформирование отношений собственности с целью создание положительных условий для всего бизнеса. Для государства реформа есть наиболее удачный инструмент удовлетворить требования бизнеса. Реформа приводит в восторг бизнес, который в борьбе с бюрократией побеждает, а государству она приносит облегчение из-за того, что нарастающий конфликт бюрократии и бизнеса улажен. В результате чего наступает умиротворение как со стороны бизнеса, готового любить государство, а не кричать устами профессоров и бывших министров о его губительном для бизнеса характере. Но это умиротворение до следующего конфликта, который с силой природного естества опять наступает, ибо поводов для этого во взаимоотношениях бизнеса и государства предостаточно.

Другой случай, когда отдельный бизнес вырывается вперед в требовании изменений отношений собственности, тогда как основная масса бизнесменов пасется все еще на том лугу, на котором трава уже не столь густая и сочная. Это случай есть особый случай и предпосылка коррупции. Но этот случай объективный.

Капитал развивается неравномерно, некоторым капиталам тех общих политических условий недостаточно, и они с силой необходимости требуют изменений. Но один в поле не воин, если капиталы не столь значительные и воин, если капиталы составляют в своем денежном выражении валовой внутренний продукт какого-нибудь небольшого государства. Крупный бизнес, с одной стороны, может вызвать к жизни целую реформу государства и государство об этом осведомлено, как никакой другой субъект политики. Но он же может привлечь к себе внимание государства, а то пойти ему навстречу, без оглядки на все капиталистическое сообщество, и в тайне от него. Конечно, в результате работы пронырливых журналистов тайное всегда становится явным, но время работает на бизнес и, полученная моржа, уже приносит дополнительные дивиденды во благо бизнеса. Конечно уличенная в обмане государственная власть, читай бюрократия, вынуждена будет в каком-то случае с необходимостью покинуть управление страной, но покинуть с прибылью для себя, и без каких-либо материальных и статусных потерь. М. Саакашвили – это один из примеров того, что не только в отдельной стране сохраняется уния крупного бизнеса и власти, но эта уния приобрела интернациональный характер. Ни один отечественный министр или государственный клерк за 25 лет существования капитализма в России, уходя со своего поста, не упал, а зацепился за существующие отношения и удержался на вполне достойном и в денежном, и в статусном положении. Союз крупного бизнеса и власти не позволяет проворовавшимся чиновникам потерять все и надолго. Предложения Президента В. Путина бороться с коррупцией обращением в доход государства имущества, которое приобретено на незаконные или сомнительные деньги, в том числе с учетом международно-правовых норм[236]236
  Путин призвал бороться с коррупцией изъятием имущества // URL: https://news.mail.ru/politics/24644146/ (дата обращения 02.02.2016)


[Закрыть], это чуть ли не революция во взглядах на отечественную коррупцию. Но эта революционность есть продукт наступления капитала на все существующие отношения и превращения их в коммерческие отношения.

Стремление капитала все отношения превратить в товарно– денежные отношения есть основополагающая его черта и было бы наивно полагать, что сила этого давления на общественные отношения, может быть умерена какими-то законами и даже предложениями о полной конфискации. Хотя предложения Президента есть мера, прибавляющая страх чиновникам, но не до такой степени, чтобы человеческая природа, восстала против страсти или потребности к обогащению.

Субъективной основой коррупции является потребность в обогащении. Для этой экономической потребности, за удовлетворением которой для человека раскрывается мир полный всяческих благ, в обществе не находятся адекватных ей сдерживающих сил. Наоборот, общество, устроенное на основаниях частной собственности ставит в упрек тем индивидам, которые не могут выбраться из нищеты и бедности. Оно с призрением, а в лучшем случае с жалостью, смотрит на них и не может понять, почему они не могут быть успешными в таком обществе, где свобода правит бал. Ни закон, ни страх, ни контроль, ни увещевания, ничто не может чинить препятствия этой страсти. Человеку в каком бы положении он не находился деньги прибавляют социальную силу, которой лишь сила смерти может противостоять. Поэтому Губернаторы и Главы администраций субъектов Федерации, уличаясь в коррупции, не служат достойным примером для других. Их ошибки не являются теми примерами, которые чему-либо учат. Страсть к деньгам, к этому единственному посреднику между человеком и обществом, которое только и может существовать посредством денег, гонит человека за ними и не позволяет ему задумываться ни о боге, ни о наказании, ни о нравственности. Не позволяет ему стать тем социальным, религиозным и политическим существом, которое пребывает в мире и согласии с интересами общества. И в этом смысле индивид ничего не делает такого, чего не делает общество частной собственности. Он следует его принципам, которые вытекают из движения всего общества к одной заветной цели – к обогащению. Прибыль есть конечная и постоянно воспроизводящаяся цель движения этого общества.

Чиновник, осуществляя деятельность по производству услуги, с легкостью фокусника может превратить ее в товар, в цену, т. е. в деньги. Но в силу того, что та или иная услуга производится от имени и во благо государства, этой наиболее развитой современной общественной формы собственности, то и услуга есть часть этой собственности и часть неоплачиваемой клиентом деятельности. Государство деятельность чиновника, любого государственного клерка, оплачивает по меркам, принятым в данном государстве. И потому деятельность чиновника, наделенного особыми государственными полномочиями, не может по закону, религии и морали быть оплачиваема клиентом.

Эта идиллическая конструкция демократического государства расшатывается не только тем, что в разряд чиновников попадают субъекты, обуреваемые страстью к наживе под прикрытием государства. Нет. Она расшатывается тем, что государство, порожденное самим обществом, а государственная власть, выделившаяся из него, становится в противоположность самому обществу. Она начинает мыслить себя и проводить это во всей системе управления обществом, в качестве власти над обществом, и потому принуждает социально-вавилонское столпотворение, под названием общество, к действиям необходимым государству. А что происходит, когда хозяин принуждает к действиям противным принуждаемому? Последний, конечно, после длительного смирения и покорности намерен восставать и сделать больно хозяину. В силу чего государство создает систему защиты против постоянно недовольных граждан и тем прибавляет чиновникам такие свойства, как не исполнение обязательств государства перед гражданами и их союзами.

Чиновники вообще не торопятся в полной мере исполнить свои обязанности, по некоторым важным для государства решениям и это невыполнение достигает огромной доли решений[237]237
  Путин: решения по развитию Дальнего Востока на 80 % не выполнены // URL: http://www.interfax.ru/russia/318622


[Закрыть]. Не выполнение решений, а с другой стороны излишнее рвение в исполнении, удушает живой организм общества. На декабрьском 2015 года заседании Совета при президенте по науке и образованию В. Путин согласился с мнением президента РАН В. Фортовым, что «бюрократия душит не только науки, но и многие другие сектора нашей жизни, экономики»[238]238
  Путин, бюрократия душит многие сектора жизни // URL: http://rusevik.ru/ekonomika/12410-putin-byurokratiya-dushit-mnogie-sektora-zhizni.html


[Закрыть]. Создается ситуация при которой потребность клиента (клиента в широком смысле этого слова, не только как потребителя государственных услуг и работ, но и как формального собственника государства и владельца государственной собственности), обладающая социальным потенциалом становится чуждой потребностям государства. Ибо власть требует исполнения, а не наоборот, клиент требует исполнения обязательств государства перед ним. Отношения между гражданином и государством переворачиваются с ног на голову. И для того чтобы сохранить величие власти, свое превосходство над обществом и каждым гражданином, политическая власть редуцируется во вполне понятную каждому гражданину власть экономическую, повсеместно переходит на товарно-денежные отношения. А, переходя на подобные отношения, требуя платы за каждую услугу, оно само превращается в ларек по продаже паспортов и прочей атрибутики государства. Но в силу того, что я собственник государства и совладелец государственной собственности, я не только имею право на отсутствие в моих отношениях с государством отношений купли/продажи, но и для государства должно быть законом запрет на введение меновых отношений между гражданами и государством.