Текст книги "Рынок. Государство. Бюрократия. Коррупция"

Конфликт верующих с атеистами или антиклерикалами есть конфликт постоянно изменяющегося гражданского общества с государством, стремящегося удержать гражданское общество от влияния рыночного механизма и его избыточной революционности. Государство при этом использует церковь в своих интересах и предоставляет церкви как за счет самих верующих, так и за счет государства, а значит и не верующих, ресурсы для влияния на сознание людей, с целью усиления их нравственного потенциала. По какой-то неясной причине официальное государство полагает, что в лоне церкви сосредотачивается нравственность народа и что она является единственным носителем и судьей глубины проникновения нравственности в недра гражданского сознания. Следует отметить, что это государственное заблуждение предоставляет церкви простор для формирования «духа народа», а тем самым церковь порой забывает о том, что она отделена от государства и что вера есть частное дело граждан страны. В некоторых интерпретациях высказывается весьма симптоматичная позиция о том, что церковь в этом пылу забвения своего положения, сама того не замечая, превращается в фундаментальное средство, претендующее на управление духом народа, независимо от государства, и всей системы государственного образования и воспитания. На этой основе завышенных претензий о своем социальном предназначении, церковь пытается определить свое отношение к политике, а значит – и к государству, вырабатывая свою политическую социальную и национальную доктрины. Фундаментальная церковь, которая положена в самой официальной и умеренной, дистанцированной как от политики, так и общественных и национальных проблем, не может оставить в стороне свои претензии на духовную жизнь народа, не может относится к светской культуре народа иначе как враждебно. «Разве не христианство первое отделило церковь от государства?»[111]111
  Маркс К. Передовица в № 179 «Kolnische Zeitung» // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. М.: Гос. издат. полит. литературы, 1954. С. 108.


[Закрыть] и тем противопоставило себя последнему, породило конфликт, с государством, но не смогло победить, но тем не оставило надежду на духовное руководство народами, а то и полное подчинение себе. «…Право давать власть царству земному противоречит природе Церкви, призванной вести род человеческих к блаженству вечной жизни, тогда как император в соответствии с разумом и моралью должен заботиться о счастье земном», заявляет К. Ф. Завершинский, анализируя работу Данте Алигъери «Монархия»[112]112
  Завершинский К.Ф. Легитимность: генезис, становление и развитие концепта // Полис. Политические исследования. 2001. № 2. С. 113–131.


[Закрыть].

Конфликт между верующими и не верующими взрывает установленную светскую безопасность, вкраплением в нее безопасности церковной, безопасности верующих, чем и определяет действия российского государства в отношении тех, кто пытается или разрушает чувства верующих. Претензии верующих и особенно их государства – церкви на всеобщность, таят в себе конфликтные потенции и при стечении некоторых обстоятельств, когда позиции государства ослабевают, церковь не прочь взять в свои руки и государственную власть. Эти попытки не должны казаться какими-то фантастическими попытками, они есть тенденция, проявляющаяся в тенденциозности церкви в отношении нации. Полагая себя церковью какого-то особого народа, она стремится представлять этот народ, безотносительно от того, сколько в этом народе приверженцев данной церкви, во всех без исключения сферах жизни общества. Она проникает во все поры экономической, политической, семейной, культурной жизни и делает эту жизнь религиозной жизнью, жизнью, руководимой догматами церкви, что должно неминуемо привести к катастрофе, к разрушению безопасности, выстроенной на принципах светскости, и к созданию божественной безопасности, в которой вся система безопасных отношений, повисает в воздухе божественной ответственности, а не людской ответственности за безопасность. В светской безопасности народ может спросить за ее состояние у своего правительства, у людей, которые ответственны за нее. В божественной ответственности за безопасность отвечать некому, ибо опасность в божественном предопределении есть кара за людскую греховность.

Стремление церкви к господству над умонастроением граждан страны встречает то явное, то неявное противодействие или борьбу неверующих, разбросанных по всем сферам общественной жизни. Однако по организации сила этого сопротивления явно уступает силе церкви. В этом конфликте неверующие терпят постоянное поражение – религия просто расширяет и интенсифицирует свое проникновение в общество. Однако, ряд аналитиков, анализируя конфликт в Екатеринбурге вокруг строительства храма святой Екатерины в сквере у Театра драмы, уже выдвигают версию, что это свидетельство тренда «на антиклерикализм, усилившийся в российском обществе. Если раньше антиклерикализм был явлением маргинальным, церковь вызывала уважение, а ее критика была вещью если не кощунственной, то как минимум не принятой, то сейчас восприятие кардинальным образом поменялось… Церковь стала восприниматься как союзник и, даже, часть властной структуры, продавливающей свою позиции и защищающую свои интересы, а не интересы народа, несмотря ни на что. Отношение к церкви стало сложным и неоднозначным не только среди простых жителей, но и среди элиты»[113]113
  Конфликт в Екатеринбурге: зеркало системных проблем // Политком. RU. Информационный сайт политических комментариев // URL: http://politcom.ru/23407.htmL


[Закрыть].

Данный конфликт отчетливо проявляется, прежде всего, в сфере образования. Борьба за молодое поколение есть борьба за будущее облика безопасности. Будет ли, став взрослым, молодое поколение безопасность считать всеобщим делом, либо по-прежнему ею будет заниматься ограниченный круг уполномоченных лиц? Будет ли мера безопасности определяться, исходя только из потребностей господствующего класса и государства, отражающего интересы этого класса? Все это не раз надо понять, проговорить и публично объяснить. Поэтому для безопасности, в которой религиозный компонент будет усиливаться, предметом конфликта будет уже не просто религия, а поддерживаемая государством религия. Приобретя политический характер религия превращается в объект критики и действий, направленных против засилья религии во всех порах общественной жизни. Данная перспектива есть результат действительного процесса, проистекающего в современном российском обществе, процесса религиозной фундаментализации, а вместе с тем и крайней национализации политического устройства. Что создает основу для последующих этнорелигиозных противостояний в обществе и таких противостояний, которые могут завершится серьезными конфликтами уже с применением средств не духовного, а физического насилия.

Для того, чтобы религиозная составляющая конфликтов не имела социального значения и была лишь частным явлением необходимо не инспирировать рост религиозности народов России. В данном плане надо дать возможность, данному процессу протекать в соответствии с ростом частных потребностей в религии разумно ограничить экономическую и политическую поддержку укрепления позиций церкви в обществе. И сегодня по-прежнему можно признать убедительными принципы буржуазных революций, которые считали верование частным, а не общественным или политическим делом. Сокращение государственной поддержки церкви должно быть не формальным, а реальным, без значимых преференций и привилегий в отношении церкви и верующих. Фиксируемая рядом исследователей «отчетливая тенденция "религизации" политики»[114]114
  Религия и конфликт / под. ред. А. Малашенко и С. Филатова; Моск. Центр Карнеги. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. С. 8.


[Закрыть], не миновала и современную Россию. Нельзя не заметить, что российское государство движется в направлении укрепления позиций религии в формировании духовных устоев народа. В этом отношении характерным примером может служить анонсированный проект превращения Сергиева Посада в «православный Ватикан» стоимостью 140 млрд рублей, тогда как на всю программу благоустройства российских городов за два года из федерального бюджета было потрачено около 50 млрд рублей[115]115
  Сергиев Посад может превратиться в православный Ватикан за 140 млрд рублей // URL: https://news.mail.ru/economics/37776894/7frommaiH


[Закрыть].

Можно аналитически выделить еще одну реальность современной многонациональной и многоконфессиональной России – этнорелигиозные конфликты как конфликты одного народа с другим народом, религия которых различна и представляет существенную сторону образа жизни народа.

Данный конфликт, в котором религия и нация выступают средством мобилизации и сплочения, идентификации, узнавания самих себя как принадлежащих одной вере и как представителей одной нации, есть конфликт внутри одного государства.

Правомерно предположить, что он может быть отнесен к политическим конфликтам с мощной этнической и религиозной составляющими. Государство обязано культивировать идею и проводить эту идею в законодательстве гражданского единства, вне религиозного и национального единства. Определение принадлежности к нации обязано из формальной сферы политики войти в реальную жизнь всех сфер жизни государства и общества. Интернациональность и светскость должны сохранять не только формально-конституционное значение, но и реальное значение.

Тем самым государство обязано, не нарушая принцип свободы национального и религиозного самоопределения индивидов, культивировать идею общности, основанной на гражданском единстве, в котором есть место свободного отправления своих религиозных потребностей каждым гражданином, и национально-особенных потребностей, исторически предопределенных неравенством в развитии. При этом важно не забывать, что общество есть конгломерат верующих и неверующих, не доводить состояние верующих до такого положения, когда для них последним прибежищем явится церковь.

Религиозная и этническая составляющая политических конфликтов является мобилизационным фактором и фактором сплочения потому, что принадлежность индивидов к нации и религии есть наиболее действенная во времени и пространстве связь с целым родом и такая связь. Представитель этноса есть сам в себе род, есть одновременно и отдельный индивид и его множество. Поэтому для признания причастности индивида к какому-то вненациональному союзу необходимы достаточные аргументы, даже в том случае, если данный индивид не представляет своего существования без данного союза. Для нации характерна внутренняя слитность индивида с национальным родом, внутреннее единство, не требующее дополнительных связей кроме кровного родства, не требующее душевных метаний по поводу последствий конфликта, ибо как говорил в свое время Ю. Делевский, нация понятие биологическое и тождественно понятию жизни[116]116
  Делевский Ю. Социальные антагонизмы и классовая борьба в истории. Петербург, Типогр. т-ва «Общественная польза», 1910. С. 11.


[Закрыть]. Поэтому вопрос об этнической мобилизационной активности есть вопрос о жизни не только рода этноса и индивида как представителя этого этноса. Это первое соображение.

Во-вторых, политические конфликты с этнорелигиозной составляющей, есть конфликты, связанные с положением этноса в системе федеральных отношений и корреспондируются с социально-экономическим положением этносов. Понятно, что социально-экономическое положение этносов есть результат господствующих отношений. Стоит ли говорить, что чем это положение хуже положения других этносов союзного государства, тем их потребность в равенстве приобретает энергетику, подвигающую данный этнос к конфликту. На основании осознания ущемления положения этноса, возникает национальное движение за равенство, в орбиту которого включаются все слои населения, независимо от того различия между ними, которое прежде не могло позволить им объединиться. Осознание того, что только судьба только данного народа, а не повсеместное положение вещей, влечет к ущемлению социально-экономического положения есть всепоглощающий мотив движения за освобождения от условий, ущемляющих жизнь этноса.

Не вызывает сомнений, что национальная безопасность общества как целостности в результате активизации этнорелигиозных конфликтов начинает испытывать напряжение, и при условии отсутствия ответных мер со стороны государства может быть разрушена, оказывая негативное влияние на все элементы гражданского общества, на всех его членов. Поэтому для того, чтобы возникновение этнорелигиозных конфликтов не происходило, необходимо осуществлять контроль за положением этносов и религии, за социально-экономическим развитием, за развитием образования и воспитания в национальных республиках страны, памятуя о том, что все они конституированы как полу государственные образования. Политика центра при этом должна не просто быть политикой контроля, но и политикой развития этносов в направлении достижения их равного социально-экономического и культурного положения среди всех наций и народностей страны. Необходимо чтобы капитал заработал не только ради получения максимально возможной прибыли и обустраивался в регионах, наиболее приспособленных к этому, но и работал на развитие дотационных, более подготовленных к изменению своих условий жизни посредством конфликта, регионов и республик.

Глава 3. Власть – государство – гражданское общество

Позитивно-критическое осмысление феноменов власти и оппозиции

Л. С. Мамут в статье о власти в «Энциклопедическом социологическом словаре» достаточно точно обозначил состояние исследований властных отношений. «Пристальное изучение многообразных проблем власти неизменно сопутствует всей истории мировой социально-философской и политико-юридической мысли. В ходе исследования этой проблематики выдвинуты самые различные, нередко конкурирующие трактовки генезиса и природы власти, методики ее анализа, характеристики взаимосвязей с другими общественными явлениями. Разработка цельной развернутой научной теории власти, адекватно описывающей и объясняющей власть во всех ее частях и аспектах, продолжает оставаться важной и актуальной задачей[117]117
  Энциклопедический словарь – Энциклопедический социологический словарь / общ. ред. акад. Г. В. Осипова. М.: ИСПИ РАН. 1995. 939 с.


[Закрыть]. Современное состояние властных и оппозиционных отношений в России представляет собой результат, с одной стороны, отсутствия транспарентности властных отношений, а с другой стороны, не упорядоченностью господствующих отношений в гражданском обществе. И те и другие отношения есть результат тенденций, складывающихся во взаимодействии государственной власти и гражданского общества, которые характеризуются элементами отсутствия доверия власти к обществу, общества к власти. Недоверие, порождаемое как со стороны власти к гражданскому обществу, так и со стороны гражданского общества к власти есть результат генетической неспособности власти предоставить властные полномочия гражданскому обществу, гражданскому обществу самоорганизоваться во власть и взять властные полномочия на себя. Данное противоречие достаточно емко выразил Президент страны В. В. Путин, увидев в непрозрачности власти, недоступности и малозаметной работоспособности, ее изолированность от гражданского общества[118]118
  Послание Президента – Послание Президента Федеральному Собранию / Президент России // URL: http://kremlin.ru/news/17118 (дата обращения: 24.01.2013).


[Закрыть]. Но эта не изолированная от общества власть есть идеальная власть, власть всего народа, а не отдельных его представителей.

Действительность же стоит в стороне от этого идеального случая, власть не только не прозрачна и не доступна, власть отгораживается от граждан правовыми барьерами и своей безответственностью в решении социальных проблем, независимо от того, в какой форме она является народу. Власть как политическая форма организации общества начинает забывать о своих социальных корнях, об обществе, из которого оно выходит и от которого зависит его судьба. Она стремится стать противоположностью общества, создает бюрократические барьеры в общении граждан с властью, стремится встать над обществом, подчеркивая даже в деталях, свое превосходство. В конечном счете, стремится господствовать над обществом, стремится из слуги гражданского общества стать его господином. Она вбирает в себя наиболее образованный слой общества, стремится свой собственный интерес, оторванный от интересов гражданского общества, укрепить теоретическими исследованиями, в которых власть представлена в качестве вечной истины, возникшей не по воли человека, а по воле внечеловеческого разума.

Однако на противоположной стороне господствующих отношений находится действительно господствующий класс, экономически господствующий класс, история возникновения которого не может рассматриваться в отрыве от государственной власти. Этот класс в России порожден государством. Это обстоятельство является одним из сдерживающих факторов зарождения широкой оппозиции, в которой ведущую роль играла бы буржуазия. И все же интерес буржуазии направлен против бюрократического государства, против интереса бюрократии. И в этой борьбе интересов буржуазный интерес медленно, но отвоевывает позиции у бюрократии. Действительная оппозиционность буржуазии бюрократии порождает движения, целью которых является смена существующего, по их мнению, нелегитимного режима. Эта цель есть свидетельство требований буржуазии, почти готовой взять власть в свои руки, превратив бюрократию в исполнителя ее воли, но не могущей этого сделать, то ли по причине отсутствия харизматических лидеров, то ли по причине того, что их устраивает сложившиеся отношения с властью, то ли по причине малолегитимной приватизации. Но попытки буржуазии приобрести власть, как посредством механизма выборов, так и посредством действительной оппозиции, не прекращаются. Будущее оппозиции буржуазии вполне прозрачно, она после очередного поражения и восстановления сил, вновь заявит о себе в более организованной форме, с точно обозначенными целями, задачами и средствами оппозиционной борьбы.

В связи, с чем как в теоретическом, так и в практическом плане взаимодействие власти и оппозиции актуально и требует глубокого анализа не только с идеалистических, но и с материалистических позиций, которые порой наиболее точно отображают суть современных властных отношений и последствий их функционирования.

Не претендуя на всеобъемлющее обозрение теорий и теоретических подходов в понимании генезиса, природы и форм проявления власти, мы остановимся на степени разработанности представлений о власти отечественными учеными в контексте оппозиционной предрасположенности гражданского общества в современной России.

Взаимодействие власти и оппозиции является одной из приоритетных проблем исследований в различных гуманитарных и социальных науках, а также в кратологии – науки о власти, изобретенной отечественным исследователем В. Ф. Халиповым. Подвижничество и убежденность автора в том, что наступило время собрать все отраслевые знания о власти под крышей одной науки о власти, которых оказалось всего около семидесяти, куда вошли даже экзотические науки такие как физика, алгебра, топография и география власти, не получило признания в научных кругах и вряд ли получит.

Анализ власти и оппозиции осуществляется в многоаспектном пространстве политической жизни страны. Этот многоаспектный анализ не столько раскрывает многообразие способов взаимодействия власти и оппозиции, но и нюансирует ее, что приводит исследователей к противоположным мнениям, как о роли власти, так и оппозиции.

Сегодня все еще сохраняет свое значение и преподносится величайшим открытием в понимании власти как разума и такого разума, который в самом себе самодостаточен, и сам себя являет в свободе. В связи с чем, движение к свободе индивидов и всего гражданского общества не есть оппозиция власти, это есть процесс постижения последней. С подобными представлениями, перекликаются иные философско-субъективистские представления о власти, в которых оказывается либо нет места оппозиции, либо она есть всего лишь символическая оппозиция. К этим исследователям необходимо отнести как М. Вебера, так и Н. Лумана.

К концу ХХ в. сформировался целый ряд подходов к пониманию власти: системный, реляционистский, бихевиристский и другие. С именами Т. Парсонса, М. Крозье и Т. Кларка связан системный подход. Т. Парсонс трактовал власть как обобщенного посредника в политической системе и сравнивал, ее с деньгами. Для него власть – это реальная «способность единицы системы аккумулировать свои «интересы» (достичь целей, пресечь нежелательное вмешательство, внушить уважение, контролировать собственность и т. д.) в контексте системной интеграции и в этом смысле осуществлять влияние на различные процессы в системе».

Традиция, согласно которой власть отождествляется с деньгами, с собственностью, зависимость от которой в современном обществе приобретает всепоглощающий характер, свойственно и тем исследователям, для которых власть выступает в качестве «своей воли» (М. Вебер), а также и в качестве генерализирующего средства коммуникативного взаимодействия (Н. Луман). Деньги по меткому выражению Г. Зиммеля – бог капитализма, власть которых проявляет себя в различных формах организации и управления обществом и тем дает основания многим исследователям в субъективном подчинении к организации и исполнению, усматривать ее социальную сущность. Чем порождается абсолютизация субъективности власти, выраженной либо в своеволии, либо отсутствии воли, в разумности, либо отсутствии разума. Эти наиболее характерные представления о власти не придают сколько-нибудь должного значения власти вещей над людьми, а вещная зависимость как закономерность современной эпохи, не усматривается, но усматривается как символическая зависимость, ибо постиндустриализм и постматериализм, как культивируемая идеальная модель современной эпохи, на первый план детерминант жизни людей выдвигают духовные ценности и символы.

В силу чего практически отсутствуют целостные подходы к изучению оппозиции и взаимодействия ее с властью. В основном представлены исследовательские фрагменты в контексте свойственных развитию общества тенденций. С развитием демократии оппозицию стали представлять одним из важнейших ее атрибутов. Так для Р. Даля оппозиция относится к демократическим институтам, что полагает ее отождествление с демократией, а тем самым всякое оппозиционное движение есть движение в направлении совершенствования демократии.

Собственно понятию «оппозиция» уделяется немало внимания. Политически и юридически большое значение приобретает определение круга явлений и совокупности общественных связей, включаемых в данное понятие. С чем в первую очередь связан методологический концепт анализа оппозиции, который представлен в работах отечественных исследователей, рассматривающих отношения оппозиционности как противоречия в пределах самого государства, являющегося высшей формой организации общества.

Важным элементом политической системы и оппозиционного движения в России являются партии, как участники и его организаторы. Вопросам исследования партийного движения как оппозиционного движения, в российской партологической литературе уделяется особенно пристальное внимание.

В тоже время в современном политическом пространстве России набирает силу, как и в мире в целом, беспартийное оппозиционное движение, как альтернатива партийному. Этому оппозиционному движению в силу того, что ее история только обозначилась, не уделяется должного внимания, но то, что данное движение стало предметом политологического анализа – вполне заметный факт.

Знакомство с научной литературой позволяет сделать вывод о том, что большинство классических и современных исследований ориентировано на комплексное изучение природы, форм и тенденций взаимодействия власти и оппозиции, а также процесса институционализации этого взаимодействия в современных условиях. Однако в исследованиях преобладает понимание власти как такого способа взаимодействия людей, в котором действия осуществляют противоположные сущности, между которыми отсутствует тождество. Этот изъян исправляет коммуникативные представления о власти, выдвигая ее на роль посредника, наряду с истиной и деньгами. Но и данное понимание власти, придавая ей самостоятельное значение, лишь уравнивает значение собственности и власти, не замечая их тождества, полагая, что в обществе кто-то борется за власть, кто-то за истину, а кто-то за собственность. Подобная альтернатива не свойственна обществу, в котором универсальным и вполне оправданным призом победы является собственность, а ее неравное распределение в социальной сфере проявляется в полиархии.

Выдвигаемая авторами гипотеза, связана с предположением, что власть как объективная зависимость индивидов от законов, порожденных частной собственностью, порождает оппозиционность самой себе в силу того, что ближайшим ее следствием является конкуренция, из которой и проистекает оппозиционность гражданского общества государству. Потребность в перераспределении собственности, и порождаемые ею требование изменения политики государства, есть требования, указывающие на серьезные изменения в гражданском обществе.

Оппозиционность в современном обществе есть оппозиционность экономического интереса, требующего своего политического признания как вновь явившейся силы, требующей своей доли в политическом управлении обществом. Движение оппозиции связано с изменениями отношений собственности, связано с перераспределением собственности. Этот закон для всей гражданской жизни, проявляет себя в политике как необходимость, независимая от воли людей и политиков, ибо непреодолимость объективных законов жизни гражданского общества задает такой же непреодолимый вектор политического развития. Вопрос встает о необходимом изменении, связанных с тем, какой экономически господствующий интерес станет господствующим интересом в сфере политики, в противном случае тот конфликт, который сопровождает требования изменений, при условии отсутствия понимания изменений или сопротивления этим изменениям со стороны бюрократии, с объективной необходимостью перерастает в насильственный конфликт, а вбирающий в себя большие массы людей, грозит превратиться в гражданскую войну. При этом мерой уступок власти и силы давления оппозиции становится общественная безопасность, ее политическое и юридическое определение.

Исходя из позицией позитивно-критического анализа власти, закономерностей взаимодействия гражданского общества и государственной власти, власти и оппозиции, а также безопасности как меры отнесения оппозиции к системной оппозиции, не стремящейся разрушить господствующих ценностей, нами делается предположение о том, что политические процессы, протекающие в российском политическом пространстве, связаны с процессами, происходящими в гражданском обществе и в первую очередь с процессами в его экономической сфере.

В силу чего мы приходим к теоретическим выводам о соотношении власти и оппозиции в современной России, в которых:

во-первых, власть понимается как отношение, в котором индивиды вольно или не вольно подчиняются социальной силе, как неизбежной силе, как объективному закону, согласно которому все действия индивидов, хотят они того или нет, обусловлены их производством и воспроизводством, разделением труда, частной собственностью, обменом, конкуренцией, распределением и потреблением, т. е. товарно-денежными отношениями, содержанием которых является взаимодействия индивидов, обусловленных деньгами, как наиболее простейшей формой капитала;

во-вторых, зависимость в современном обществе индивидов от денег, делает зависимыми от них целые классы и народы. А в силу того, что деньги в современном обществе выполняют функцию посредника, бога капитализма (Г. Зиммель), то они и есть реальная власть, они есть сила, удерживающая в зависимости всех и каждого, она есть власть власти. Она определяет все иные формы власти и зависимости, а тем самым и формы подчинения, в которых воля людей занимает подчиненное положение, является иллюзией власти, ее формой, но не содержанием;

в-третьих, принижение значения власти, а значит абсолютизирование функций подавления, подчинения и определения индивидов в их не свободе, имеет двойственный идеологический смысл. Первый смысл заключается в том, что власть и особенно ее государственная форма, представлена как ограничитель свободы, и в первую очередь как ограничитель экономической свободы, которая есть ничто иное, как ничем не ограниченная конкуренция в сфере экономики. Второй смысл заключается в том, что власть не выражает интересы большинства народа, не представлена в своем абстрактно-демократическом обличии, ибо демократия есть государство, признающее подчинение меньшинства большинству, что не подкрепляется политикой российского государства. Эти два смысла являются объединяющими смыслами всей современной российской оппозиции, которая в одно и тоже время и реакционная, и прогрессивная. Все заключается в том, какие идеологические смыслы начинают превалировать в оппозиционном движении. По нашему мнению, первый смысл оппозиции был движущим мотивом так называемой болотной оппозиции;

в-четвертых, современная оппозиция в российской действительности изобилует различными оттенками идеологических смыслов, целей, задач и средств, используемых ею в демонстрации своей оппозиционности. Следует также отметить, что каждая из них находится на различных этапах как осмысления своих целей и задач, так и теоретического осознания своего основного противника, стоящего на пути достижения этих целей и решения задач. Российская оппозиционность в основном связана с определением противника в лице власти и конечно государственной власти. Лишь не многие оппозиционные движения в отношениях собственности, в которых государство играет подчиненную роль, роль защитника этих отношений собственности, видят основную и определяющую социальную силу, оказывающую влияние на все поры социальной жизни;

в-пятых, болотная оппозиция есть беспартийная и Интернет– сетевая оппозиция, но она сыграла существенную роль в изменениях отношений между государством и бизнесом. Предоставила бизнесу или российской буржуазии возможность все больше влиять на власть, но еще не стать окончательно властью в российском обществе. В тоже время болотная оппозиция на протяжении почти двух лет создавала опасности и угрозы сложившейся системе. Оппозиция привела в движение массы анти государственников, породила серьезный конфликт между властью и обществом, что потребовало от государства признать в «Концепции общественной безопасности в Российской Федерации», утвержденной Президентом РФ в ноябре 2013 г. социальный и межнациональный конфликт угрозой общественному и государственному устройству. Включение конфликта в систему государственного управления есть величайший прогресс государства в понимании конфликтной природы безопасности.