Текст книги "Бури"

– Лапша на ваших ушах вами же приготовлена, ребята, – сказал штурман, – а волки, которых вы считаете за животных, умнее и благороднее вас, это точно. И едят они вас не потому, что вы вкусные, а потому, что больше вы ни на что, кроме как на еду, не годитесь.

Он прекрасно понимал, что разозлит их, но это была чистая правда. Волки действительно ненавидели людей, и что самое плохое – люди вполне заслужили эту ненависть.

Один из мужиков, вооружённый длинной железной трубой, без предупреждения кинулся на него. Вот уж что они умели, так это драться. Правда Кристиан их всё равно не боялся. Бояться можно отважного человека, а не тех, кто горазд вшестером нападать на одного и кричать о своей исключительности. Эти были трусами.

Ему досталось только один раз, но только потому, что он пожалел нападавших. А жалеть этих мужиков было бессмысленно. Может быть, потому, что сами они и понятия не имели, что такое жалость…

Кристиан вернулся на землю Ночных немного помятым и с огромным синяком на руке. Конечно, это не осталось незамеченным, но никто к нему с бессмысленными расспросами не полез.

– Победил? – только и спросил Карч.

– Вроде, – усмехнулся Кристиан. – Да что толку. Как о стенку горохом… Я говорил с разными людьми – старыми и молодыми, обычными и влиятельными. Все они не хотят слушать, не хотят понять. Вы для них вроде низшей расы. Эти люди не сделают шаг навстречу, а если и шагнут, кабы не пырнули ножом в живот. Им нельзя доверять, Карч. Они при первой возможности подставят вас. Я не знаю, как быть.

Волк кивнул, сжал его плечо широкой лапой.

– Теперь ты понимаешь.

Кристиан усмехнулся.

– Лучше бы я вообще не совался в этот город. Сумасшествие правит им. Я едва не задохнулся. Там черный воздух, вдыхаешь его – и словно выскребаешь легкие… Ощущение жуткое.

– Альтании грозит экологическая катастрофа, – сказал волк. – Пока что лес защищает нас, ибо он знает магию щита. Так мы всегда жили – воины, обученные нападать, и воины, способные защищать. Деревья не умеют ходить, но они – заслон. Мы способны двигаться, и потому мы – войско. Убери кого-то одного – погибнет другой. Мы храним лес – он хранит нас. И так было всегда.

Когда-нибудь я расскажу тебе о мирах, которыми правит магия. Расскажу о местах, которые хочется посетить, впитать и познать сердцем. Когда-нибудь все мы изменимся, пройдем множество троп, грудью встретим множество бурь, и – выживем, помогая друг другу обрести истину. Волки, как и люди, хранят память прошлых жизней. Конечно, не всю её, какую-то часть, но самую важную. Ты знаешь правду, Кристиан. Её знают все, но не каждый принимает. Жить с правдой и жить согласно правде – совершенно разные вещи. Неужели, глядя на далекие звезды-миры, кто-то жаждет разрушить их? Нет, каждый мечтает начать новую жизнь, изведать, впитать восхитительную неизвестность, ощутить на губах резкий вкус новизны. Звезды учат нас грезить о счастье, но люди забывают, что греза не всегда соответствует реальности с её сложностями и лишениями. – Он вздохнул. – Я делал много дурного, но никогда не шел против сердца. Я видел, как меняется лик моей родины и выл от отчаяния. Мне казалось, что выхода нет и всё бессмысленно, но теперь я снова вижу звезды такими, какие они были прежде – полными надежды. Спасибо тебе, Кристиан.

– Я ничего ещё не сделал, – смущенно отозвался штурман. – Только пытаюсь, но толку-то…

– Ты пытаешься – и в этом есть толк, – улыбнулся Карч. – Не будь ты человеком, из тебя вышел бы отличный волк…

Они рассмеялись.

– Пора начинать тренировку, – сказал зверь. – Ты готов?

Штурман кивнул. Он с нетерпением ждал этих уроков. Карч был отличным учителем, у него было приятно учиться. Он не просто давал советы или подсказывал, как управлять своей энергией, он помогал чувствовать, слушать себя, но делал это так легко и ненавязчиво, что Кристиану казалось, будто он сам у себя учится. Они пошли на своё любимое место, на светлую цветущую поляну, окружённую высокими липами. Там Кристиан устроился на траве и прикрыл глаза. Он несколько раз глубоко вздохнул, выгоняя из тела лишнее напряжение.

– Ты должен сосредоточиться, – сказал волк. – Что ты чувствуешь?

– Пока что ничего необычного. Как всегда. Чувствую пульс в кончиках пальцев, стук своего сердца, твоё дыхание. Чувствую себя самого и тебя рядом.

– А что ты слышишь? – продолжал волк.

– Слышу лес и шелест травы, слышу ветер в облаках и ручей, и как волчата копошатся в сухой листве, – ответил мужчина.

– Ты должен слушать внимательнее, Кристиан, – сказал Карч, – ты должен услышать голоса камней здесь и сейчас, не попадая в Промежуток. Ты можешь это, я знаю, что можешь. Ты способен на большее. Отпусти чувства и эмоции, оставь всё позади. Дай пустоте заполнить себя, отдай ей свой разум. Дыши глубоко и спокойно, как будто ты спишь в уютном логове, и тебя ничто не может потревожить. Не заботься о мыслях, пусть они идут своим чередом и не оставляют следов. Вот так… Чувствуй. Слушай. Что ты слышишь теперь?

– Я слышу море, – ответил Кристиан, – слышу, как камни шепчутся. Это поразительно!

– Ты можешь говорить с ними. Все путешественники это могут, но тебе дано знать миры иначе. Ответь им.

– Хм! – улыбнулся Кристиан. Впервые у него получилось так хорошо. – Они отвечают! Забавное ощущение!

Карч рассмеялся.

– Отлично, – сказал он, – главное сделано. Теперь моя помощь тебе не нужна.

Кристиан открыл глаза, но волка уже не было рядом. Помимо всего прочего, Карч умел очень быстро передвигаться. Наверное, он решил, что мужчине нужно осмыслить произошедшее и свыкнуться с новыми ощущениями. Кристиан вздохнул и подумал, что помощь друзей была бы сейчас очень кстати. Позвать бы Алеарда, да только он так далёк, что не услышит. Уже не в Пропасти или всё ещё там? Неизвестно. Можно позвать Конлета, но придёт ли он? Может быть, Алекс или Олан? Кёртис? Нет. Для начала он во всём хорошенько разберётся, а уж потом будет впутывать в это серьёзное дело остальных.

Кристиану у волков нравилось. Он бродил с Карчем по лесам, любовался радужными звездопадами, учился слышать миры, а по возвращении в селение нянчился с волчатами. Смешные пушистые колобки всякий раз устраивали в его хижине разгром. По вечерам волчата неизменно собирались возле него на полянке и слушали рассказы о родных местах Кристиана. Их несказанно удивляло то, что на Земле волки не умеют говорить и ходят на четырёх лапах. Волки Альтании тоже, бывало, бегали на четвереньках, но лишь в исключительных случаях.

Нет, он не просто привык к Альтании, не просто нашёл новых друзей, он полюбил этот мир. И ему хотелось, чтобы здешние люди тоже любили эти дивные по красоте места, но пока что они всего менее хотели с ним разговаривать. Вот надавать по башке – это пожалуйста. Город возле леса был самым отвратительным местом, которое Кристиан видел в своей жизни. Не потому даже, что город был пустым и холодным, бессмысленным, уродливым, мёртвым. Потому, что населяли его не люди, а самые настоящие роботы, запрограммированные на потребление удовольствий и благ. Скудость чувств, одностороннее мышление, жестокость, ленивое нежелание вникнуть в суть проблемы – всё это сочеталось в них с уверенностью в своей правоте, себялюбием и бесконечным чувством гордости за свою «цивилизованность» и «развитость». С ними не то что разговаривать, с ними рядом невозможно было находиться! Кристиан должен был во что бы то ни стало найти Алеарда. Где бы он ни был. Теперь он понимал, что один не справится. Оставалось надеяться, что волки дождутся их. Он научился видеть и сопоставлять время в разных мирах.

В тот же вечер он сказал Зубану и его семье о своём решении и не удивился, что они поддержали его.

– Ты непременно вернёшься, – на прощание сказал ему Карч, – и мы будем ждать тебя.

– Я не забуду вас, – ответил Кристиан. – Дождитесь.

Он обнял Рару, пожал лапы Карчу и Зубану, долго прощался с остальными волками. Волчата висли на нём, не хотели отпускать. Двое самых младших, Хвой и Соня, сидели у него на руках и урчали от радости, а когда он опустил их на необъятный пень, принялись дружно завывать, споря, кого из них он всё-таки возьмёт подержать ещё разок. Кристиан слушал их и против воли смеялся. Малыши вдохновенно открывали рты, морщили черные носы и пихались, пробовали обзываться, пока мама не забрала обоих к себе на грудь. Кристиан не хотел уходить. Волки стали ему не просто друзьями, они стали его семьёй. Искренние и честные, они привязались к нему, к человеку, от которого не узнали зла. Но дело было не только в этом. Иногда, даже не будучи одной крови, чувствуешь неоспоримое родство с другим созданием. И не важно – человек это или волк. Кристиан знал, что и Зубан, и Карч, и Рара, и два маленьких драчуна, и все остальные волки клана навсегда останутся в его сердце…

…Все свои тридцать три года он прожил в этом безумном городе, и вот теперь, когда они уезжали отсюда, Эдману было странно. Огромный город, и он так хорошо знает его. Что там, дальше? Что их ждало? Он знал одно: с Евой у него есть будущее, подобное которому он не смел желать.

Они сели на поезд до моря. Они могли полететь самолётом, но Эдман решил, что поездом будет безопаснее. Он по привычке высчитывал пути отступления и готовился к худшему. У Безовалов хватало врагов, несмотря на то, что они считались самыми лучшими убийцами на всём западном материке.

После того, как он поцеловал Еву, лишние мысли ушли. Конечно, он думал о брате и обещал себе разобраться во всём. Когда-нибудь после. Не сейчас. Ева жалась к нему, и Эдман ощущал в груди прекрасное и вкусное чувство удовлетворения, оттого, что она принадлежит ему. Он наслаждался её близостью, её искренней любовью и чувственностью. Люди вокруг казались ему такими фальшивыми, но в ней не было ни грамма фальши. Чудесная, искренняя женщина. Его женщина.

В поезде у них было уютное купе для двоих. Эдман убрал единственную сумку на верхнюю полку и повернулся к девушке.

– Как ты?

– Замечательно! – ответила она, улыбнувшись. – Чувствую себя свободной и счастливой.

Он усмехнулся и нежно её обнял. Раньше он не находил в себе ни нежности, ни ласки. С Евой ему было легко и радостно, и хотелось сделать для неё что-то особенное.

Они оставили вещи в купе и пошли обедать. Эдмана немного удивило то, что Ева отказалась от мясного салата и запеченной курицы. Она не прикоснулась к бутерброду с ветчиной и не стала пить коктейль.

– Всё в порядке? – спросил он, насторожившись.

– Да, а что? – Она с удовольствием поглощала фруктовый салат.

– Ты совсем не ешь, Ева.

– Не совсем, а не всё, – ответила девушка весело.

У поезда имелся специальный вагон – целиком прозрачный, оттуда можно было наблюдать округу. Правда, ехали они очень быстро, и было лишь несколько мест на маршруте, где поезд замедлялся. Это были красивые места. Эдман в своё время неплохо изучил их. Так, на всякий случай. Он не упускал возможности побродить по округе, почувствовать природу, но это удавалось сделать нечасто. Работа затмевала простые человеческие желания.

Эдман радовался царящей в поезде спокойной обстановке. Он не любил толпу, хотя вырос среди людей. Сейчас ему хотелось просто дышать и слышать, как дышит Ева. Этот звук казался самым прекрасным из всех – звук жизни. Спокойное, мирное дыхание.

Через два купе от них жили два лиса. Они ехали на побережье в отпуск. Ева с радостью общалась с ними, и Эдман наблюдал за ней со скупым восторгом. Она была одета в вишнёвое платье, открывающее колени, волосы её стали длиннее и блестели здоровым радужным блеском, падая на обнажённые плечи. Эдман ощутил, как кровь прилила к сердцу. Ему было почти больно ощущать его стук.

– Говорящие лисы! – сказала девушка, когда они остались наедине. – Такие умницы, с ними интересно разговаривать. А в ресторане я познакомилась с медведем! Он, кстати, занимается правами животных в твоём городе, но сам родом из… Сейчас, как это… А! Каменного леса. Рассказывал мне, как там красиво, приглашал в гости. Вот это да!..

– Ты и правда из другого мира, – ответил Эдман, улыбаясь. Они сидели на кровати бок о бок. Ева продолжала говорить, и хотя он слушал внимательно, руки сами собой гладили её нежные смуглые запястья. И мысли его были совсем не о говорящих животных. Он не выдержал и, чуть повернувшись, тронул её волосы. Отвёл густые пряди назад и начал целовать её шею.

– Эдман! – выдохнула девушка.

– Прости, я не могу представить, каково это – впервые встретиться с зверодами. Мне привычно видеть их повсюду.

– Это так чудесно…

– Что?

Она мягко рассмеялась.

– Твои прикосновения.

Он усмехнулся и продолжил. Ему было важно услышать это.

Ева пахла естественно и приятно. Он ощущал, как она трепетно касается его рук своими маленькими пальчиками, как нежно поглаживает его спину, и чувствовал нечто новое рядом с ней. Он чувствовал себя живым.

Она потянулась к нему, и он жадно поцеловал её. Осторожно, боясь напугать своим напором, усадил к себе на колени. Ева тут же подтолкнула его – и он, поддавшись, упал на кровать.

– Я тебя поймала.

Эдман рассмеялся: она держала его руки, но он мог одним лёгким движением освободиться из её захвата. Однако вырываться не хотелось, тем более что Ева удобно устроилась на его животе.

– Может, ты меня ещё и поцелуешь? – предложил он, улыбаясь.

– Может быть, – ответила девушка весело. Склонилась над ним и тронула мягкими губами его щёку. Затем вторую, затем его подбородок и лоб, но в губы так и не поцеловала. Эдман долго терпел её целомудренные поцелуи. Ему казалось, что Еву что-то сдерживает, и он решил ей помочь. Привстал, обхватывая её за ягодицы и, приподняв над кроватью, перевернул на спину, прижимая к матрасу. Ева ахнула и упёрлась в его грудь руками, но сразу обняла его, прикусывая губы. Она храбро улыбалась, но в этой улыбке по-прежнему было что-то необычное. Он ощутил на лице её сладкое дыхание и, не раздумывая, начал целовать её.

Через несколько минут они избавились от одежды и нырнули под лёгкое шелковое одеяло. Эдман давно перестал о чём-то думать. Ева была так близко, и у неё была потрясающая бархатная кожа и тёплое округлое тело. Он безумно желал её. Он был готов овладеть ей, когда с запозданием заметил страх в её глазах.

– Ева, что такое? – встревоженно спросил он.

– Ничего, – тихо ответила она, но он чувствовал напряжение во всём её теле.

Он поглядел ей в глаза.

– Ева, в чём дело?

Она странно молчала, закусив губы и не шевелясь под ним. Он погладил её по голове и вдруг всё понял. Понял и ужаснулся собственной тупости.

– У тебя никогда никого не было, да? – тихо спросил он.

Она зажмурилась.

– Мне так стыдно, что я не сказала тебе раньше!

Эдман удивлённо поглядел на неё. Он ещё не имел дела с невинными девушками, но Еве почти удалось обмануть его, убедить в своей опытности. Она была такой решительной и смелой, такой открытой и готовой ко всему… но она боялась.

– Ева, – как можно нежней произнёс он, – погляди на меня!

Девушка открыла глаза и бодро улыбнулась ему, но тут же всхлипнула.

– Ну что ты, милая! – сказал он, ощущая, что в груди снова заболело. – Я не сделаю тебе ничего плохого! Просто я немного растерян, я не привык… – он откашлялся, пытаясь подобрать нужные слова.

– Я думала, что тебе будет неприятно узнать это, – едва слышно сказала она.

Эдман склонился и прошептал ей на ухо:

– Мне приятно, Ева. Мне настолько приятно узнать об этом, что теперь я хочу тебя ещё сильней.

– Правда?

– Да. И я очень постараюсь не разочаровать тебя.

– А я тебя, – ответила она, глядя на его губы.

– Ты замечательная. Ты лучшее, что я узнал в жизни. И я хочу узнать тебя ближе.

– Пожалуйста! – произнесла она.

– Ты хочешь этого, Ева? – спросил он, касаясь её груди кончиками пальцев.

– Очень хочу. Я хочу тебя, Эдман.

Он яростно прижал её к матрасу – она сказала это таким низким, чувственным голосом, что он вышел из себя. Он впился губами в её рот и тут же овладел ей без дальнейших промедлений. Ева глухо застонала, отвечая на его поцелуй. Он чувствовал, как она сжалась, и продолжил очень медленно, надеясь, что не причинит ей сильной боли. Правда надолго его не хватило. Эдман не мог и представить, что значит обладать любимой женщиной. Он не мог сдерживать себя и, поняв что ей стало легче, отпустил страсть на волю. Он не соображал, что делает, но Ева стонала так нежно и протяжно, что он точно понимал одно – она получает от близости не меньшее удовольствие, чем он…

Когда она уснула у него под боком, Эдман ещё долго не решался отпустить её руку. Он заставлял себя не спать, чтобы вдруг не потерять её. Он понимал, что это глупость, но ничего не мог с собой поделать. Обретя подобное счастье, начинаешь бояться за его сохранность. Он долго глядел на неё, и думал о том, что большего не желает. Ева стала его спасительной соломинкой.

Эдман рано лишился родителей, но не попал на дно. Тогда его и Андреаса заприметили Безовалы. Они отбирали агентов в юном возрасте, и восьмилетние сироты как нельзя кстати подходили на роль будущих безмолвных убийц. Что бы стало с его жизнью, не попади он в руки к старому Йолусу, Эдман хорошо себе представлял. Йолус был молчаливым, суровым и в глубине души добрым человеком. Эдману пришлось расстаться с братом на целых восемь лет, и когда они встретились снова, то сразу стало понятно, что жизнь их сложилась по-разному. Потому ли они пошли разными путями, что Андреасу достался в наставники Локх – один из самых страшных и безжалостных убийц своего времени? Или потому, что между ними всегда была пропасть, с той самой поры, как Андреас увлёкся боевыми искусствами, а Эдман – живописью? Или была иная причина, по которой они стали друг другу почти чужими? Например, долгая разлука и смерть родителей? Андреасу нравилось в академии, куда их отправили по достижении шестнадцати лет. Эдман его восторгов не разделял. Он был спокойным, мирным парнем, и, как ни странно, это пошло ему на пользу. Он стал одним из лучших в своей группе. Он отлично стрелял, у него многое получалось, но он не находил в этом ни удовольствия, ни радости.

Через пять лет они стали частью системы. Получили личное оружие, квартиры в элитных районах, лучшие автопланы. Все последующие годы Эдман привыкал к мысли, что он никуда не денется от Безовалов, уговаривал себя смириться. И – убивал по приказу. Правда чаще его посылали на задания, не связанные с убийствами, и благодарить за это стоило всё того же Йолуса. Всё это время, вплоть до своей смерти, он был для Эдмана единственным верным другом, наставником и хранителем. Именно при помощи Йолуса Эдман смог уйти из спецотряда и стать обычным человеком. Это далось ему нелегко, да и просто ли вот так взять и начать жить заново? Он пошёл на курсы и стал дизайнером. И вот тогда на горизонте снова появился Андреас, с которым они виделись не чаще, чем раз в полгода. Появился – и втёрся к брату в доверие, напомнил о былых беззаботных временах, когда они крохами играли в разведчиков или гуляли по округе с отцом. А потом умер Йолус. Эдман тяжело переживал его смерть – куда тяжелее, чем смерть родителей, занятых только друг другом и оттого не питавших к своим сыновьям ни любви, ни нежности… Он с головой ушёл в работу, надеясь, что она спасёт его. Потом решил было, что ему нужна женщина, которая скрасит его одиночество. Ни работа, ни женщины, ни тем более брат не смогли помочь ему. Он спасался только гонками на автопланах и тренировками в зале, который посещал по привычке, оставшейся после многолетней муштры в академии. А потом ему позвонил Андреас и попросил прийти на модную вечеринку в одном из самых известных клубов города. И там они увидел Её. Женщину, так не похожую на остальных.

Эдман вздохнул и устало уронил голову на подушку. Ему нужно было поспать…

…Он всё-таки попал во дворец, но сделал это тайно. Рассказы Махунга о прекрасных королевских садах и собственное назойливое любопытство не давали Алану покоя, и в одну из ночей он шагнул в Промежуток и вернулся обратно – к самым скалам, под обрыв, где, как говорил мальчик, обитали духи моря и находился тайный лаз во дворец. Алан не посчитал слова Махунга за выдумку, наверное, потому, что Фадр подтвердил их.

Ему захотелось внести разнообразие в своё ленивое существование в доме Фадра. Он поудобнее устроил за спиной недавно сделанный меч и внимательно оглядел скалу. Не видно ни шиша! Ладно, это не так трудно исправить. Он создал отличный маленький фонарик и огляделся. Ага… Прямо над ним, метрах в пяти, зияла дыра. Узкий лаз, и добраться до него ой как непросто, хотя на Земле он и занимался скалолазанием вместе с Алексом. Он залез по пояс в воду и осветил отверстие ещё раз. Он не был уверен, что сможет попасть туда из Промежутка. Значит, придётся карабкаться.

Он вывалился с другой стороны скалы только спустя пару часов. Пещера была огромна, и он заблудился в её многочисленных ходах, но его только больше удивило то, что выход никто не охраняет. Наверное, этому Захату представлялось вряд ли возможным залезть внутрь дворцовых помещений со стороны моря. И, в общем, он был прав. Алан плюхнулся в воду у подножия пещеры во время отлива, и мог представить, что творилось возле прохода в прилив. Дыру наверняка затапливало и его бы расплющило о скалы, как жалкого червяка.

Он переоделся в тёмно-синие одежды, и теперь сливался с густыми тенями. Хорошая маскировка, но можно было придумать и лучше. Он подумал о том, почему этот проход до сих пор не завалили? Что же, никогда не помешает иметь запасной вариант для внезапного бегства, пусть даже такой опасный и крайне ненадёжный.

Мужчина оказался в просторном, освещённом унылым светильником зале. Грубо обтесанные каменные колонны поддерживали высокие своды, кривые углы тонули во мраке. Он тихо двинулся вперёд. Он умел быть бесшумным.

Довольно скоро Алан нашёл проём, через который виднелся кусок бархатного звёздного неба. Он осторожно подошёл к нему, выглянул наружу и замер…

Никогда прежде он не видел такой красоты. С трудом верилось, что подобное могли создать люди. Какая высота! Перед ним лежали те самые, недоступные и прекрасные Воздушные сады, во всём своём великолепии. Они мерцали тысячами золотых огоньков, и благоухали тысячами медовых ароматов. Башни и балконы, и комнатки на самой верхотуре, и алые полотна, развевающиеся на ветру, и полупрозрачные расшитые занавеси, и затейливые рельефы на стенах, и покрытые мозаикой арки, и колонны из разноцветного камня – всё это утопало в зелени невиданных деревьев. И деревья эти цвели и плодоносили одновременно, и среди них сотнями порхали огромные голубые мотыльки, и пели соловьи, и звёзды отражались в водах бассейнов, таинственно светящихся под ночным небом.

Алан присел на краю, свесил ноги вниз и замер.

Ему было почему-то трудно дышать. Он подумал о том, что сделать эту красоту своей собственностью мог только очень жадный человек. Потом ему в голову пришла мысль, что правитель опасается за целостность садов, но Алан тут же вспомнил, как бережливы и аккуратны жители прибрежного города. Они бы не стали гадить в этом волшебном царстве, они бы ценили его и оберегали. Значит, Захат был не только трусом, но и скупердяем. Алан не любил жадных людей. Он всматривался в уютные уголки сада, в светлые беседки, увитые розами, в затейливые изогнутые ложа, прячущиеся в глубинах комнат под ворохом разномастных подушек, в ковры, висящие на стенах, и не мог понять, зачем одному человеку присваивать себе всё это. Да здесь бы всем жителям города места хватило с избытком!

Он вздохнул и вдруг увидел девушку, выходящую на один из балконов. До этого среди золотого света не мелькнуло ни единой живой фигуры.

Незнакомка была одета в длинную юбку и короткий топ, переливчатая повязка, расшитая искрящимися нитями, украшала её лоб, на руках висело не меньше десятка браслетов. Он разглядел её хорошо: она была высокой и стройной, длинные русые волосы рассыпались по спине. Девушка совсем не походила жительницу Уфбада.

Алан решил подобраться к ней поближе и приглядел удобное местечко. Шагнул в Промежуток, немного побыл там, чтобы голова не кружилась, и вернулся в сады. У него хорошо получалось обращаться с Промежутком: он оказался почти там, где планировал, разве что на один этаж ниже. Как раз над балконом, где стояла незнакомка. Он тихо огляделся, убедившись в том, что поблизости никого нет. Бесшумно свесился через перила и глянул на её светлую макушку. И только тогда понял, что она беззвучно рыдает.

– Зарэ, ты где? – услышал он чей-то голос.

– Здесь, – ответила та.

На балкон вышла ещё одна девушка, только темноволосая.

– Что ты здесь делаешь?

– Хочу побыть одна.

– Господин тебя ищет.

Алан увидел, как сжалась незнакомка.

– Нет, – сказала она.

– С ума сошла! – возмутилась вторая. – Что значит «нет»?

– Пусть приходит сам, – сказала девушка, – по своей воле я к нему не пойду.

– Зарэ, он накажет тебя.

– Меня зовут Зарина! – ответила девушка.

Пришедшая покачала головой.

– Зачем ты так?

– Затем, что я не стану его рабой! – яростно прошептала девушка.

– Разве ты в чём-то нуждаешься? Разве тебе плохо здесь?

– Мне не нужен мужчина, который пользует десятки женщин и называет их своими наложницами. Я не вещь. Я не принадлежу ему.

– Не понимаю тебя. Откуда столько злобы? Всё вершится по закону!

– По закону! – усмехнулась девушка. – Ты не бывала на моей родине. У нас всё иначе. Живи ты там, ты бы почувствовала то, что чувствую я.

– Мне придётся позвать его, и он не обрадуется. Но сначала сними амулет. Ты снова надела его! Я же сказала тебе: нельзя! Он будет в ярости!

– Вот и отлично, – кивнула девушка. – Пусть сорвёт его с моей шеи, если сможет.

– Тебя снова отведут в темницу!

– Отведут.

– Не перечь мне, Зарэ!

– Меня зовут Зарина! – выдохнула девушка. – Я не коверкаю твоё имя, а ты не коверкай моё только потому, что ему так больше нравится!

– Тебе нужно научиться спокойствию, младшая.

– Я тебе не сестра. Ты не можешь меня ничему научить, потому что сама полна до краёв лицемерием и трусостью. Веди этого озабоченного козла, я жду не дождусь, когда он снова сорвёт с меня эту убогую одежду!

– Что ты говоришь такое! Как ты смеешь?! – вскипела вторая. – Никто не вправе называть его так! Ты, жалкая чужеземка, он выкинет тебя после первой же ночи! Он дал тебе всё это: украшения, шелка, кров и своё покровительство… Он дал тебе защиту и заботу…

– Он не дал мне ничего, кроме плена, – ответила Зарина. – Целуй его пятки и дальше, Шима. Отдавайся ему покорно, если такова твоя судьба. Я свою выберу сама.

Темноволосая ушла, и Алан несколько испугался, увидев, что названная Зариной бесстрашно встала босыми ногами на перила. Он понял, чем это закончится, понял, что девушка не шутит. Она собиралась прыгнуть, и лететь ей было высоко – прямо на замощённую неровными булыжниками землю. Она была спокойна и решительна, и Алан не смог остаться безучастным.

– Эй! – тихо позвал мужчина. Девушка резко вскинула голову. – Не нужно прыгать. Давай руку, я заберу тебя! – сказал он, понимая, как глупо это прозвучало. Он ожидал вопросов, даже был готов к тому, что она всё-таки прыгнет вниз прямо у него на глазах, но девушка только глядела на него тёмно-серыми, умными и непокорными глазами. Брови у неё были длинные, тонкие, а губы бледно-розовые и нежные. – Я не друг Захату, – тихо сказал Алан.

В глубине здания послышались шаги. Он поспешно протянул девушке ладонь, и она доверчиво подала ему руку. Он напрягся, вытягивая её, и приложил палец к губам. Девушка затаилась.

– Зарэ! – прозвучал повелительный мужской голос. – Зарэ! Где она, Шима? Ты сказала, она ждёт меня здесь!

– Не знаю, повелитель. Наверное, она вернулась в свои покои.

– Я должен бегать за этой своенравной девчонкой? – тихо и гневно процедил мужчина. – Стража! – рявкнул он. – Найдите Зарэ. Сейчас же.

Алан услышал удаляющиеся шаги.

– Нужно было сразу её укротить… – сказал голос, и Алан потянул девушку в комнату.

– Ты хочешь убежать из дворца? – тихо спросил он.

– Кто ты? – настороженно нахмурилась она.

– Меня зовут Алан, я пробрался сюда через тайный ход в скале. Хотел поглазеть на сады. Я могу помочь тебе.

– Говорят, что ход затапливает, – покачала головой девушка.

– Да, но я проник внутрь во время отлива, а обратно планировал вернуться другим путём, – ответил он.

– Ты вор? Убийца, подосланный к Захату?

– Ни тот, ни другой. Просто любопытный странник.

– И ты хочешь мне помочь? – подозрительно спросила она.

– Это нетрудно.

– Как же мы выберемся?

– Мой первоначальный план подходил только для одного, – ответил мужчина, – но если ты мне доверишься, мы уйдём отсюда через скалу. Ты хорошо плаваешь?

– Да, – ответила она, – но я… Я не знаю, могу ли тебе верить. Понимаешь, почему?

– Конечно, – спокойно ответил Алан, – но я обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого. Обещаю, мы уйдём из дворца незамеченными.

– Откуда ты? – спросила она.

– Много вопросов, – пробурчал Алан, – а времени в обрез.

Девушка склонила голову, раздумывая, но через несколько мгновений уверенно кивнула.

– Хорошо. Я верю тебе, Алан…

…Дом, где они с Дилой теперь обитали, когда-то принадлежал внукам Дары. Когда те переехали в другое поселение, поближе к большой воде, Дара была огорчена, что такое красивое жилище будет пустовать, оставшись без хозяев. И тут появился Алекс. Добрая женщина искренне обрадовалась умному, честному постояльцу, и вскоре дом стал полной его собственностью. В этом мире не существовало проблем с бумагами и узакониванием сделок. Дара просто взяла и подарила дом Алексу, и хотя он от всей души поблагодарил её, но всё-таки счёл необходимым предупредить женщину, что не сможет остаться здесь навсегда. Она не переживала по этому поводу.

– Сколько нужно, столько и живите, – сказала она.

– Живите? – переспросил он тогда.

– Ну, ты ведь не всегда будешь один, Алекс, – хитро улыбнулась Дара.

Дила смогла сама доплыть до противоположного берега, а вот идти дальше Алекс ей не позволил. Он-то видел, что она морщится от боли, наступая на помятую ногу. Он остановился.

– Дила, притормози. Я тебя понесу.

– Понесешь? – переспросила она. – В смысле понесёшь?

– На руки возьму.

– Ты меня понесёшь на руках? – изумилась девушка. – А как это?

– Очень просто, – ответил Алекс, легко подхватывая её и прижимая к груди.

– Ой! – смутилась Дила. – А это всегда так?..

– Всегда как? – улыбнулся он, поднимаясь с ней на холм.

– Просто я не думала, что мужчина может… Это так волнительно, – сказала Дила, сцепляя пальцы у него за шеей. – Носить на руках… У меня сердце забилось чаще.

Она была такой искренней: что в мыслях, то и на словах. Алекс рассмеялся.