Текст книги "Лираэль"

Сэм выхватил меч и одним стремительным движением рубанул по мертвяку. На клинке вспыхнули знаки Хартии, в ночь посыпались серебряные искры – это заговоренный металл вгрызся в мертвую плоть.

Подручный отшатнулся назад, изувеченный, но не побежденный; одна его рука бессильно повисла на полоске сухожилия. Сэм ткнул в нападающего навершием меча, толкнув его на двух его сотоварищей. Стремительно развернувшись, ударил еще одного, подскочившего сзади, и отступил к дверному проему.

– Внутрь, говорю! – зашипел Моггет откуда-то снизу. Сэм протянул руку, нашарил дерево. В отчаянии ухватился за край двери и захлопнул ее прямо в ухмыляющиеся морды мертвых. Моггет подпрыгнул, щекотнув шерсткой Сэмову руку, и тяжелый глухой стук подсказал юноше, что кот только что задвинул засов. Дверь была заперта – хотя бы на время.

Тьма внутри царила кромешная – удушливая, непроглядная тьма. Даже ослепительно-белый кот и тот не был виден.

– Моггет! – заорал Сэм в панике. Это одно-единственное слово потонуло в оглушительном треске и грохоте: мертвые подручные бились в дверь. На то, чтобы отыскать какой-нибудь брус и использовать его как таран, мозгов у них не хватало.

– Да здесь я, – отозвался кот – невозмутимо, как всегда. – Ты нагнись.

Сэм пошарил внизу, у пола, куда поспешнее, чем согласился бы признаться даже себе, и ухватил Моггета за зачарованный Хартией ошейник – и на одно жуткое мгновение подумал было, что нечаянно снял его. Но тут кот шевельнулся, звякнул миниатюрный Ранна, – и Сэм с облегчением убедился, что ошейник на месте. Звон Ранны окатил его волной дремоты, но что такое дремота по сравнению с неизбывным облегчением от того, что полоска кожи по-прежнему крепко облегает кошачью шею. А когда рядом мертвые и дверь уже трещит под их натиском, чтобы усыпить Сэма, одного миниатюрного Ранны отнюдь не достаточно!

– Сюда, – позвал Моггет или, скорее, бесплотный голос в темноте. Сэм снова ощутил движение где-то внизу, под ногами, и поспешил за котом, при этом ни на миг не забывая про дверь позади.

Моггет вильнул в сторону, но Сэм по инерции шагнул вперед, меч его врезался во что-то твердое и отскочил, едва не ударив хозяина в лицо. Юноша убрал клинок в ножны, едва не проткнув себя при этом насквозь, и потянулся ощупать нежданную преграду.

Под его рукою оказалась еще одна дверь – дверь, что, должно быть, выводила на саму реку. Даже сквозь грохот мертвых подручных, штурмующих первую дверь, снаружи доносился гул воды. Шум и гром эхом прокатывались по мельнице из конца в конец, вплоть до чердака. Но невзирая на всю эту какофонию, мертвые так и не прорвались внутрь, и Сэм мысленно поблагодарил мельника, который строил на совесть.

Трясущимися руками юноша нашарил засов, поднял его и повернул ручку. Безрезультатно. Сэм крутанул ручку еще раз, вне себя от страха. Ну не могли же эту дверь запереть снаружи?

За его спиной скрипучие петли наконец-то подались – и первая дверь с треском рухнула внутрь. Мельницу заполонили мертвые подручные; их хриплые вопли походили на нечеловеческие отголоски торжествующих криков живых.

Сэм крутанул ручку в другую сторону – и дверь внезапно распахнулась наружу. Юноша вылетел вместе с дверью, кубарем прокатился по нескольким ступенькам, уводящим к узкому причалу, и с глухим стуком шлепнулся на площадку. Раненую ногу пронзила слепящая боль, но ему было все равно. Наконец-то – вот она, Раттерлин!

Вновь стало возможным разглядеть вокруг хоть что-нибудь – благодаря звездам в небе и их отражению в воде. На расстоянии вытянутой руки текла стремительная река. Тут же валялось довольно вместительное жестяное корыто – в таком моют нескольких детишек зараз, а взрослый вытянется во весь рост. Едва обнаружив его, Сэм столкнул находку в реку и, удерживая корыто одной рукой, чтобы не уплыло, другой уложил на дно меч и переметные сумы.

– Беру свои слова назад, – заявил Моггет, запрыгивая внутрь. – Ты не так глуп, как кажешься.

Сэм попытался ответить, но лицо его и губы словно окаменели. Он перебрался в корыто, держась за последнюю ступеньку причала. Корыто пугающе погрузилось еще глубже, но даже когда юноша влез в него целиком, края все еще поднимались над уровнем воды на несколько дюймов.

Принц оттолкнулся от причала, и вовремя: в дверь хлынули мертвые. Первый отпрянул было от такого количества текучей воды, но сзади наседали другие, и подручный упал – едва не угодив в Сэмову импровизированную лодку.

Мертвец завизжал, запрыгав вниз по ступенькам; на какую-то секунду он вполне мог сойти за живого. Падая, он размахивал руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, но в результате лишь изменил направление своего движения. А в следующее мгновение он уже плюхнулся в Раттерлин, и визг его потонул в каскаде серебряных искр и золотого огня.

Мертвяк промахнулся мимо лодки всего на несколько футов. Поднятая им волна едва не захлестнула корыто. Сэм наблюдал за последними мгновениями твари, равно как и мертвые, застывшие в дверном проеме над причалом, – и в груди его нарастало неописуемое облегчение.

– Поразительно, – мяукнул Моггет. – Мы все-таки спаслись. Ты что делаешь?

Поерзав немного на месте, Сэм молча вытащил из-под себя засохший, покоробленный солнцем брусок мыла. А затем запрокинул голову и расслабленно опустил руки за борт, в чудесную, прохладную реку, спасшую их от врагов.

– На самом деле я, пожалуй, даже сказал бы: «Молодец!», – промолвил Моггет.

Сэм не ответил: он потерял сознание.

Часть третья
Древнее королевство

Восемнадцатый год Реставрации короля Оселка I

Глава тридцать четвертая
«Искательница»

Лодка стояла у причала в подземном доке: Лираэль о нем знала, но была здесь только раз, много лет назад. Причал тянулся вдоль одного конца обширной пещеры, а в другом ее конце, там, где пещера открывалась в мир, струился солнечный свет: здесь, ниже уровня причала, яростно вскипала и пенилась Раттерлин. Вход в пещеру драпировали каскады сосулек, напоминая о том, что над ней находится ледник; кроме того, иногда внутрь обваливались снег и лед.

Здесь стояли пришвартованными несколько лодок, но Лираэль интуитивно угадала, которая из них – ее: стройное, изящной формы судно с единственной мачтой. Корму украшал резной веерообразный хвост, а на носу корабля изогнулась фигура: девушка с широко открытыми глазами. Казалось, глаза эти пристально смотрят на Лираэль, словно ладья знает, кто ее следующий пассажир. На миг Лираэль почудилось, что носовая фигура украдкой подмигнула ей.

– Это «Искательница», – указала на ладью Санар. – Она доставит тебя в Квайрр в целости и сохранности. Она совершала это путешествие тысячу раз, если не больше, – плавала туда и сюда, по течению и против течения. Она хорошо знает реку.

– Я не умею управлять лодкой, – боязливо призналась Лираэль, замечая, что по корпусу, и мачте, и такелажу бесшумно скользят знаки Хартии. Девушка ощущала себя совсем маленькой и глупой. Она так устала за день; при виде внешнего мира снаружи пещеры ей захотелось забиться в какой-нибудь уголок и заснуть. – Что я должна делать?

– Да не так уж много, – отозвалась Санар. – «Искательница» по большей части сама справится. Но тебе понадобится ставить и убирать парус и немного управлять рулем. Я покажу тебе как.

– Спасибо. – Сказав это, Лираэль последовала за Санар в лодку; «Искательница» закачалась под ее ногами, и девушка схватилась за планшир. Риэлле передала на борт ее сверток, лук и меч, а Санар показала, куда убрать тюк – в обитый непромокаемой тканью ящик в форпике. Меч и лук легли в специальные водонепроницаемые отделения по обе стороны от мачты, ведь оружие всегда должно быть под рукой.

Санар продемонстрировала Лираэль, как ставить и убирать треугольный грот – единственный парус «Искательницы», и как браться за гик. Лавирует «Искательница» сама, она же и руку девушки на руле направит, объясняла Санар. При крайней необходимости ладья способна и сама держать курс, но предпочитает человеческое прикосновение.

– Мы надеемся, что никаких опасностей ты в пути не встретишь, – произнесла Риэлле, показав девушке ладью и все, что в ней есть. – Обычно речной путь до Квайрра не таит в себе угроз. Но сейчас мы уже ни в чем не уверены. Мы не знаем ни природы, ни сути, ни истинной силы того, что ты провидела на дне ямы. На всякий случай ночами лучше становись на якорь посреди реки или причаливай у острова, а на берег не сходи. Островов ниже по течению достаточно. В Квайрре и далее обращайся за помощью к королевским констеблям. Вот тебе для этого письмо от Гласа Стражи. Если нам повезет, то там, возможно, окажутся и королевские ратники или Абхорсен уже вернется из Анцельстьерра. В любом случае, от Квайрра до Закрая ты должна ехать с большим, хорошо вооруженным отрядом и не иначе. А дальше, боюсь, нам нечего тебе посоветовать. Будущее затуманено, мы провидим тебя только на Красном озере, а что было до и что будет после – во мгле.

– Если подытожить, это все означает: «Будь осторожна!», – добавила Санар. Она улыбнулась, но в уголках ее глаз и на лбу обозначились хмурые морщинки. – Помни, что мы провидим лишь один из многих возможных вариантов будущего.

– Я буду очень осторожна, – пообещала Лираэль. Уже оказавшись в лодке, ожидая отъезда, девушка разнервничалась не на шутку. Она впервые отправится в большой мир, не огражденный льдом и камнем, а там встретит множество незнакомых людей, и со всеми придется разговаривать. Более того, она плывет навстречу опасности, она бросит вызов врагу, о котором ничего не знает и сражаться с которым не готова. Сама ее миссия и та не вполне ясна. Отыскать какого-то юношу, где-то на озере, когда-нибудь этим летом. А если она и в самом деле найдет Николаса и как-то переживет все грядущие опасности? Пустят ли ее Клэйры обратно на ледник? Что, если ей вообще запретят возвращаться?

И в то же время Лираэль ощущала радостное возбуждение – она словно вырвалась на свободу из повседневной жизни, в которой задыхалась, пусть и не признавалась в этом даже самой себе. Она – на борту «Искательницы», ярко сияет солнце, и Раттерлин убегает вдаль, к землям, известным девушке лишь из книг. С ней – статуэтка собачки и надежда на возвращение четвероногого друга. Кроме того, она, Лираэль, едет по официальному делу, выполняя некую важную миссию. Прямо как настоящая Дочь Клэйр.

– Вот это тебе тоже понадобится. – С этими словами Риэлле вручила девушке кожаный кошель, туго набитый монетами. – Казначей просит тебя по возможности брать расписки, но, думаю, у тебя и без того забот хватит.

– А теперь давайте посмотрим, как ты сама поднимешь парус, – и тогда уж попрощаемся, – продолжала Санар. Ее синие глаза, похоже, видели Лираэль насквозь и с легкостью прочитывали потаенные страхи девушки. – Прозрение не говорит мне этого, но я уверена, мы встретимся снова. Помни о том, что ты – Дочь Клэйр, неважно, пробудилось в тебе Прозрение или нет. Помни всегда! И да хранит тебя судьба, Лираэль!

Лираэль молча кивнула, не в силах выговорить ни слова, и потянула за фал, поднимая парус. Грот вяло обвис: в пещеру ветра не проникали.

Санар с Риэлле поклонились девушке и отвязали швартовы, удерживающие «Искательницу» на месте. Быстрое течение Раттерлин подхватило ладью, руль дрогнул под рукой Лираэль, подсказывая направить нетерпеливое суденышко к выходу из пещеры, в залитый солнцем мир и к открытой воде.

Ладья вышла из тени пещеры в яркий свет, высоко над головою звякнули сосульки. Лираэль оглянулась: Санар с Риэлле все еще стояли на причале. Они замахали руками, и тут налетел ветер, наполнил парус и взметнул волосы Лираэль.

«Вот я и ушла», – подумала девушка. Обратно уже не повернешь: течение слишком сильное. Течение реки несет лодку, течение судьбы – ее саму. И то и другое увлекает Лираэль в неведомые доселе края.

Там, где реку питали подземные источники, и талая вода горных озер, и сотни мелких ручьев, что вились подобно капиллярам по леднику Клэйр и вокруг него, Раттерлин разливалась уже достаточно широко. Но здесь только центральное русло – шириной ярдов пятьдесят – было достаточно глубоким для судоходства. А по обе стороны от него река мелела и растекалась тонким слоем по отмытой дочиста гальке.

Лираэль вдохнула теплый, пахнущий рекою воздух, заулыбалась, ощущая всей кожей тепло солнца. Как ей и обещали, «Искательница» сама вышла на быстрину, и грот чуть обвис, пока не подул ветер с севера. Опасения Лираэль по поводу управления лодкой немного улеглись: девушка убедилась, что «Искательница» и в самом деле способна сама о себе позаботиться. А ведь это даже весело: ладья летит вперед по воле легкого бриза и взрезает носом небольшие волны, порожденные течением и ветром, поднимая россыпи брызг. Единственное, чего Лираэль не хватало для полного счастья, это присутствия ее лучшего друга, Шкодливой Псины.

Девушка запустила руку в жилетный карман, где лежала статуэтка из мыльного камня. Подержаться за нее – уже утешение, даже если с призывающим заклинанием придется повременить до Квайрра: там девушка сможет разжиться серебряной проволокой и прочими материалами.

Но вместо прохладной и гладкой поверхности камня Лираэль ощутила под рукою теплую собачью шерсть, а наружу вытащила очень узнаваемое острое ухо, за которым последовал округлый затылок и второе ухо. А в следующий момент из кармана появилась морда Шкодливой Псины, – непонятно, как эта здоровенная голова вообще поместилась внутри, не говоря уже обо всем остальном.

– Ой-ой! Тесно-то как! – проворчала Псина, извлекая переднюю лапу, и энергично поерзала. Вопреки очевидному, следом появилась и вторая лапа, и вот уже из кармана выпрыгнула вся собака целиком, встряхнулась, осыпав шерстью леггинсы Лираэль, и восторженно лизнула хозяйку.

– Значит, в путь наконец, так? – ликующе пролаяла она, свесив язык и хватая пастью ветер. – Давно пора. А куда мы плывем?

Лираэль ответила не сразу. Она просто крепко прижала к себе Псину и несколько раз коротко и резко вдохнула и выдохнула, чтобы не расплакаться. Псина терпеливо ждала – и даже не пыталась вылизывать хозяйское ухо, такое соблазнительно близкое. Когда же дыхание девушки выровнялось, собака повторила вопрос.

– Не столько «куда», сколько «зачем», – отозвалась Лираэль, ощупывая карман: не выпало ли ненароком Темное Зеркало, когда Псина выскочила наружу? Как ни странно, карман даже не растянулся.

– А какая разница? – удивилась Псина. – Новые запахи, новые звуки, столько всего можно пометить… прошу прощения, капитан.

– Псина! А ну уймись! – приказала Лираэль. Собака повиновалась, но лишь отчасти: она уселась у ног хозяйки, но время от времени клацала зубами в воздухе, а хвост ее так и ходил ходуном.

– Это для нас не обычная вылазка на поиски приключений, как на леднике, – объяснила Лираэль. – Мне нужно отыскать юношу…

– Отлично! – перебила собака, вскочила на ноги и принялась бурно вылизывать хозяйку. – Тебе пора размножаться.

– Псина! – возмутилась Лираэль, силой усаживая собаку на место. – Да не в этом дело! Этот юноша – из Анцельстьерра, и он пытается… я так понимаю, откопать… что-то очень древнее. Близ Красного озера. Некий артефакт Свободной магии, такой могущественный, что меня затошнило, даже когда Риэлле с Санар всего-навсего показали мне его в видении. И там еще был некромант, он меня разглядел… а молнии все били и били в яму в земле…

– Мне это все не нравится. – Псина тут же обрела серьезность. Хвост замер; собака пристально воззрилась на Лираэль, уже не принюхиваясь к воздуху. – Расскажи мне больше. И начни с самого начала, с того самого момента, когда Клэйры застали тебя там, внизу.

Лираэль кивнула и принялась в подробностях пересказывать все, что поведали ей близнецы, и описывать видение, которым с нею поделились.

К тому времени как девушка дошла до конца, Раттерлин уже превратилась в могучий поток, знакомый почти всему королевству: более полумили в ширину и очень глубокий. Здесь, на середине реки, темная прозрачная вода сияла синевой, и в глубинах ее серебрились рыбы.

Псина вытянулась, положив голову на передние лапы, и глубоко задумалась. Лираэль наблюдала за нею, а карие собачьи глаза были устремлены куда-то в дальнюю даль.

– Мне это все не нравится, – повторила наконец Псина. – Тебя посылают навстречу опасности, причем никто точно не знает, что именно происходит. Клэйры неспособны провидеть ясно, а короля с Абхорсеном в королевстве вообще нет. Эта дыра в земле, поглощающая молнии, напоминает мне кое-что по-настоящему скверное… а потом еще этот некромант…

– Ну, наверное, мы могли бы поехать куда-нибудь еще, – с сомнением протянула Лираэль. Бурная реакция Псины очень ее расстроила.

Псина удивленно воззрилась на хозяйку:

– Нет, не могли бы! Тебя призывает долг. Мне это все не нравится, но ничего тут не поделаешь. Я вовсе не говорила, что нам следует сдаться.

– Нет, конечно, – согласилась Лираэль. И собиралась уже напомнить, что сдаться она вовсе не предлагала. А просто предположила и такую вероятность. Но, наверное, лучше к этой теме не возвращаться.

– А те предметы, – помолчав немного, осведомилась Псина, – которые были оставлены для тебя в потайной комнате, – ты знаешь, как ими пользоваться?

– Может, они вообще не мне предназначались! – вздохнула Лираэль. – А я их просто случайно нашла. Мне они вообще не нужны, если на то пошло.

– Нищим, как говорится, выбирать не пристало. Или нет, не так: переборчивый станет нищим, если нищету не выберет.

– Что это значит?

– Понятия не имею, – отозвалась Псина. – Итак, ты знаешь, как пользоваться предметами, оставленными для тебя?

– Ну ладно, «Книгу памяти и забвения» я прочла, – нерешительно призналась Лираэль. – Так что, наверное, теорию я знаю.

– Практика нужна, – объявила Псина. – Этот опыт тебе того гляди понадобится.

– Но мне придется отправиться в Смерть, – запротестовала Лираэль. – А я никогда этого не делала. Я даже не уверена, что мне следует пробовать. Я же Клэйра. Я должна провидеть будущее, а не прошлое.

– Ты должна пользоваться теми дарами, что тебе вручены, – отрезала Псина. – Как бы тебе понравилось, если бы ты угостила меня косточкой, а я бы ее не съела?

– Я бы очень удивилась, – фыркнула девушка. – Но ты в самом деле иногда зарываешь косточки. Во льду.

– Со временем я их всегда съедаю, – заявила Псина. – В нужный срок.

– А откуда ты знаешь, что нужный срок для меня пришел? – подозрительно осведомилась Лираэль. – Ну то есть откуда тебе вообще известно, для чего мои дары? Я же тебе не говорила, нет?

– Я много читаю. Так бывает, если живешь в библиотеке, – промолвила Псина, отвечая сначала на второй вопрос. – А впереди много островков. Можно причалить у одного из них. Там ты сможешь воспользоваться Темным Зеркалом. Если какая-нибудь тварь увяжется за тобою из Смерти, мы просто сядем в лодку и уплывем.

– Ты хочешь сказать, если какая-нибудь мертвая тварь нападет на меня, – уточнила Лираэль. В этом и заключалась подлинная опасность. На самом-то деле девушке ужасно хотелось заглянуть в прошлое. А вот в Смерть ради этого спускаться отнюдь не хотелось. «Книга памяти и забвения» объяснила ей, как это делается, и заверила, что девушка благополучно вернется обратно. Но что, если книга ошиблась?

А воздушная флейта в своем роде очень хороша как оружие и защита от мертвых. Семь пустотелых трубок названы в честь семи колокольцев, которыми пользуются некроманты. Вот только они уступают колокольцам в могуществе; в одной из глав книги говорилось: «…притом что флейта обычно является орудием помнящего, ею нередко пользуются преемники Абхорсена, до тех пор пока не унаследуют колокольцы». Судя по этому отрывку, ничего особенно фантастического во флейте нет.

Но даже если флейта не обладала такой же силой, как колокольцы, книга явно считала, что инструмент достаточно могуч, чтобы уберечь Лираэль от опасности. Если, конечно, девушка все сделает правильно – училась-то она только по книге. И все-таки Лираэль отчаянно хотелось увидеть нечто очень важное…

– Нам нужно как можно скорее добраться до Закрая, – задумчиво проговорила она. – Но, наверное, ничего страшного, если мы задержимся на пару часов… Вот только сначала мне необходимо немного поспать. А как только я проснусь, мы причалим к островку, если попадется подходящий. И тогда… и тогда я войду в Смерть и загляну в прошлое.

– Отлично, – одобрила Псина. – Мне тоже не мешает поразмять лапы.

Глава тридцать пятая
Помнящая

Лираэль и Псина стояли в центре небольшого островка в окружении чахлых деревьев и кустов, с трудом выживавших на каменистой почве. За ними, не далее чем в тридцати шагах, торчала мачта «Искательницы»: важный ориентир, указующий, куда бежать, если из Смерти что-нибудь вылезет.

Готовясь войти в стылое царство, Лираэль перепоясалась мечом, что вручили ей Клэйры. До чего непривычно ощущать на бедре его тяжесть! Девушка затянула потуже широкий кожаный пояс, а меч, длиннее и массивнее, чем тренировочный, отчего-то показался ей родным и знакомым, хотя прежде Лираэль его не видела. Иначе бы, конечно, запомнила и перевитую серебряной проволокой рукоять, и навершие с вделанным в бронзу зеленым камнем.

Держа ветряную флейту в левой руке, Лираэль следила, как по серебряным трубкам скользят знаки Хартии, сплетаясь со Свободной магией, заключенной внутри. Девушка посмотрела на каждую трубку по очереди, вспоминая, что о ней говорилось в книге. Очень может быть, ее жизнь зависит от того, какой трубкой она воспользуется. Лираэль вслух тихонько перечислила их имена, чтобы запечатлеть их в памяти и немного оттянуть момент перехода в Смерть.

– «Первый и наименьший из всех колокольцев – это Ранна», – произнесла нараспев Лираэль, ясно, словно наяву, видя нужную страницу из «Книги памяти и забвения». – «Ранна, снотворец, погружает в дремоту всех, кто его слышит. Второй – это Мозраэль, пробуждающий. Один из самых опасных колокольцев, причем в любом обличье. Звук этой трубки, словно качели, отбрасывает флейтиста дальше в Смерть, а слушающего – в Жизнь. Третий – Кибет, вожатый. Кибет дарует свободу передвижения мертвым или заставляет мертвых идти туда, куда велит флейтист. Но Кибет своеволен и упрям и способен увести флейтиста туда, куда ему идти вовсе не хочется. Четвертый – Дайрим, глашатай, мелодичный и звонкий. Дайрим способен наделить даром речи немого, безгласного мертвого или вернуть позабытым словам их значение. А еще Дайрим может унять чей-нибудь не в меру разболтавшийся язык. Пятый – Бельгаэр, разумный, он может восстановить способность независимо мыслить, и память, и полный рисунок некогда живой личности. Или, дрогнув в неумелой руке, стереть их вовсе. Шестой – Саранет, он же налагающий оковы. Саранет говорит глубоким, низким, властным голосом и подчиняет мертвых воле своего хозяина».

Лираэль чуть замешкалась, прежде чем произнести имя седьмой, и последней, самой длинной трубки: прикосновение к ее неизменно холодной серебряной поверхности пугало девушку.

– «Астараэль, плакальщик, – прошептала Лираэль. – Если воспользоваться им правильно, он низвергнет всех, кто его слышал, глубоко в Смерть. Всех, включая флейтиста. Не призывай Астараэля, если еще не все потеряно».

– Снотворец, вожатый, пробуждающий, глашатай, разумный, налагающий оковы и плакальщик, – повторила Псина, ненадолго оторвавшись от энергичного почесывания уха. – Хотя колокольцы подошли бы лучше. С этими трубками только малышне тренироваться, на самом-то деле.

– Ш-ш-ш, я пытаюсь сосредоточиться.

У девушки хватило ума не расспрашивать Псину, откуда та знает имена трубок. Наверняка несносная собака и сама сунула нос в «Книгу памяти и забвения», пока Лираэль спала.

Мысленно приготовившись использовать флейту – или, по крайней мере, некоторые из трубок, – Лираэль обнажила меч, отмечая, что на посеребренном лезвии играют и переливаются знаки Хартии. Да это же надпись! Девушка развернула клинок к свету и прочла вслух:

– «Клэйры провидели меня, Созидатели Стены выковали меня, мои враги помнят меня».

– Этот меч – сестра Обуздателя, – сообщила Псина, с интересом обнюхивая лезвие. – А я и не знала, что клинок хранится у Клэйр. А как его звать?

Лираэль повернула лезвие под другим углом, проверяя, не начертано ли чего на другой стороне, но при этом первая надпись изменилась, и мерцающие буквы перестроились в новую последовательность.

– «Нэхима», – прочла Лираэль. – А что это значит?

– Имя такое, – любезно подсказала Псина. И, заметив выражение лица девушки, склонила голову набок и продолжила: – Наверное, можно сказать, что оно означает «незабудка». Но по иронии судьбы, сама Нэхима была давным-давно позабыта. Однако лучше меч, чем каменная глыба, так? Это, безусловно, самая что ни на есть фамильная реликвия, – добавила Псина. – Удивительно, что ее тебе отдали.

Лираэль кивнула, не в силах выговорить ни слова. Мысли ее снова и снова возвращались к леднику и к Клэйрам. Риэлле и Санар походя, как само собою разумеющееся, вручили ей этот древний меч. А ведь он, должно быть, одно из величайших сокровищ клана Клэйр – если создан самими Созидателями Стены.

Песий нос ткнулся ей в ногу, напоминая о неотложном деле, так что Лираэль сморгнула непрошеную слезу и попыталась сфокусировать мысли, как велела «Книга памяти и забвения». По всей видимости, она сначала почувствует Смерть, а затем вроде как установит с ней связь. Такое гораздо проще проделывать в местах, где многие умерли или похоронены, но теоретически это возможно где угодно.

Лираэль закрыла глаза, чтобы как следует сосредоточиться. Лоб девушки прорезали морщинки. Она уже почувствовала Смерть – словно уткнулась лицом в стылую преграду. Девушка толкнулась в нее, ощущая, как леденящий холод вымораживает скулы и губы, впитывается в раскинутые руки. А солнце по-прежнему обжигало ей шею – так странно!

Стужа растекалась по ступням и ногам: становилось все холоднее и холоднее. Что-то толкнуло ее под колени – нет, это не Псина мягко напоминает ей о деле. Казалось, ее тянет за собою течение – могучий поток, что стремится подхватить ее и утащить под воду.

Лираэль открыла глаза. Ноги ей омывала река – но не Раттерлин. Река – черная, непрозрачная, и вокруг – ни островов, ни синего неба, ни солнца. И куда ни глянь – серые, тусклые сумерки, вплоть до ровного, абсолютно плоского горизонта.

Девушка вздрогнула, но не от холода: она сумела-таки вступить в Смерть! Где-то вдалеке грохотал водопад. Судя по описанию из книги, там находятся Первые Врата.

Течение снова потянуло девушку за собою, и, не думая, Лираэль прошла шаг, другой, третий. Река тащила за собой все сильнее, холод пробирал до костей. Как хорошо было бы сдаться этой стуже – пусть себе распространяется по всему телу! – как хорошо было бы прилечь – и пусть течение уносит ее, куда хочет…

– Нет! – выдохнула Лираэль, заставляя себя сделать шаг назад. Ведь книга предостерегала ее: сила реки не только в течении. Река принуждает уйти дальше в Смерть или просто прилечь и отдаться на волю потока… Необходимо ей противиться!

К счастью, книга не ошиблась и насчет свойств куда более отрадных. Девушка чувствовала обратный путь в Жизнь и инстинктивно знала, куда направиться и как вернуться; это несказанно ее поддерживало.

Если не считать отдаленного грохота Первых Врат, над рекой царило сонное безмолвие. Лираэль внимательно вслушивалась, нервы ее были натянуты туго, как струны, мышцы уже изготовились к немедленному бегству. Но в воде не просматривалось ни движения – ни волны, ни зыби.

И тут вдруг в груди всколыхнулось чувство Смерти – и Лираэль быстро оглядела реку. На мгновение девушке померещилось, что на поверхности что-то мелькнуло: тонкая черточка тьмы под водой проскользила дальше в Смерть. А в следующее мгновение ее не стало; Лираэль снова ничего не видела и не ощущала. Спустя минуту она даже засомневалась, а в самом ли деле что-то такое заметила.

Вздохнув, девушка аккуратно вложила меч в ножны, убрала ветряную флейту обратно в жилетный карман и извлекла Темное Зеркало. Здесь, в Первом Пределе Смерти, она сможет заглянуть в прошлое, пусть и совсем близкое. Чтобы посмотреть глубже, ей придется пройти еще сколько-то, за Первые Врата, а то и гораздо дальше. Но сегодня Лираэль надеялась увидеть то, что случилось двадцать лет назад или около того.

Зеркало открылось с громким щелчком: над темной гладью воды прокатилось эхо. Лираэль вздрогнула – и тут же завизжала в голос: прямо за ее спиною раздалось громкое «бултых»!

Девушка машинально отпрыгнула дальше в Смерть, перехватила Зеркало левой рукой, а правой выхватила меч – еще толком не разобравшись, что происходит.

– Да это всего лишь я, – сказала Псина, пытаясь вильнуть хвостом и шлепая им по воде. – Ждать-то скучно!

– И как же ты тут оказалась? – прошептала Лираэль, трясущейся рукой убирая меч в ножны. – Ты меня до смерти напугала!

– Я за тобой пошла, – сообщила Псина. – Ну, своего рода прогулка, подумаешь тоже…

В очередной раз Лираэль задумалась, что же такое Псина на самом деле и на что еще способна. Но на размышления времени не было. «Книга памяти и забвения» предостерегала: нельзя подолгу задерживаться в Смерти на одном и том же месте, не то того и гляди приманишь тварей. Знакомство с последними отнюдь не входило в планы Лираэль.

– А кто сторожит мое тело, пока ты тут? – упрекнула она. Если там, в Жизни, с ее телом что-то случится, у девушки не останется выбора: либо двигаться по реке дальше, либо самой стать мертвым духом, который вечно пытается украсть чье-нибудь тело и выбраться обратно в Жизнь. Или же она превратится в тень, которая пьет кровь и Жизнь, чтобы удержаться вне Смерти.

– Если кто-нибудь приблизится, я почувствую, – пообещала Псина, принюхиваясь к реке. – Пошли дальше, а?

– Нет! – рявкнула Лираэль. – Я собираюсь испробовать Темное Зеркало, и это произойдет здесь. А вот ты немедленно возвращайся! Псина, тут Смерть, а не ледник!

– Верно, – пробормотала собака. И умоляюще уставилась на хозяйку: – Но это ведь самый краешек Смерти…

– Назад! Сейчас же! – приказала Лираэль, подкрепляя свои слова выразительным жестом. Умоляющее выражение морды разом исчезло; Псина неодобрительно закатила глаза и шмыгнула прочь, поджав хвост. А в следующую секунду исчезла – вернулась в Жизнь.

Даже не обернувшись на собаку, Лираэль поднесла Зеркало к правому глазу. «Гляди в зеркало одним глазом, а в Смерть – другим, дабы избежать беды», – наставляла книга.

Хороший совет, но слишком уж непрактичный, решила про себя Лираэль, пытаясь сосредоточиться на двух точках одновременно. Но спустя минуту матовая поверхность Зеркала прояснилась, тьма расступилась. Однако своего отражения Лираэль не увидела: она словно смотрела сквозь Зеркало – и не на холодную реку Смерти. Там, по ту сторону стекла, кружились огни. Очень скоро девушка поняла, что это солнце проходит по небу – да так быстро, что взгляд различал лишь размытое световое пятно. А двигалось солнце в обратном направлении.