Текст книги "Лираэль"

Глава сорок четвертая
Дом Абхорсена

Когда Лираэль снова спустилась вниз, она буквально сияла чистотой. Фантом, как выяснилось, свято верил в жесткую щетку и большое количество горячей воды. Вода, как догадалась Лираэль, поступала из горячих источников, потому что первые несколько тазиков мерзко попахивали серой, в точности как иногда случалось на леднике.

Фантом подобрал для девушки одежду настолько экстравагантную, что та от всего отказалась. И вместо этого надела просто запасную библиотечную форму. Лираэль проносила ее так долго и так с нею свыклась, что без нее чувствовала себя не в своей тарелке. По крайней мере, в красной жилетке она хоть сколько-то ощущает себя настоящей Клэйрой.

Фантом как привязанный брел за нею с наброшенным на руку сюрко. Слуга упорно настаивал, чтобы девушка его надела, и Лираэль уже и не знала, как объяснить надоеде, что жилетки с сюрко не сочетаются.

При виде гостьи очередной фантом распахнул двойные двери справа от лестницы. Бледные, сотканные из чар руки – руки, рельефно выделяющиеся на фоне темного дуба, повернули круглые бронзовые ручки, и створки разошлись в стороны. Фантом отступил, склонил голову в капюшоне, и Лираэль впервые увидела перед собою главный зал. Он занимал по меньшей мере половину нижнего этажа, но потрясли Лираэль отнюдь не размеры. Она оглядывала помещение из конца в конец, вплоть до громадного витражного окна с изображением возведения Стены, – и на девушку накатывало непреодолимое чувство дежавю. И этот длинный, отполированный до блеска стол, заставленный серебром, и стул с высокой спинкой…

Лираэль уже видела все это в Темном Зеркале. Вот только тогда на стуле восседал ее отец.

– Вот и ты, – промолвил Сэм из-за ее спины. – Я опоздал, извини. Никак не мог заставить фантомов выдать мне правильное сюрко – они что-то непонятное откопали. Моггет прав, похоже, они и в самом деле уже впадают в маразм.

Девушка обернулась и присмотрелась к его сюрко. В рассеченном и пересеченном щите в первой и четвертой четвертях сияли золотые башни королевского рода, во второй и третьей – странная фигура, которую девушка прежде никогда не видела: серебряный мастерок или лопата.

– Это мастерок Созидателей Стены, – объяснил Сэм. – Но их же ни одного не осталось: они все исчезли много веков назад – по меньшей мере тысячу лет. Слушай, а у тебя волосы какие роскошные… Мне нравится! – ляпнул парень под пристальным взглядом Лираэль. Действительно, она сняла головной платок, черные, тщательно расчесанные волосы эффектно блестели, а жилетка не скрывала хрупкой и стройной фигурки. Девушка действительно была на удивление красива – и при этом Сэм отчего-то вдруг почувствовал робость. Кого же она ему напоминает?

Юноша оттолкнул фантома, придерживающего дверь, и устремился было к столу, но на полпути заметил, что Лираэль так и не тронулась с места. Она застыла в проеме, неотрывно глядя перед собой.

– Ты чего? – удивился он.

Лираэль словно онемела. Она поманила рукой фантома, который так и ходил за ней по пятам с сюрко. Забрала у него одежду и развернула, чтобы рассмотреть герб.

Затем снова свернула сюрко, зажмурилась, молча досчитала до десяти, опять его развернула и во все глаза уставилась на одежду.

– Что такое? – забеспокоился Сэм. – С тобой все в порядке?

– Я… я не знаю, как и сказать, – начала девушка. Она сняла жилетку и передала ее тут же возникшему под рукой фантому. Сэм недоуменно наблюдал за Лираэль – с какой стати ей вдруг вздумалось раздеваться? – но когда она надела сюрко и медленно расправила складки, парень пережил самое настоящее потрясение.

На сюрко в рассеченном и пересеченном щите в первой и четвертой четвертях блистали золотые звезды Клэйр, а во второй и в третьей – серебряные ключи Абхорсена.

– Я, должно быть, наполовину Абхорсен, – проговорила Лираэль, судя по ее тону, сама в это с трудом веря. – Более того, кажется, я единокровная сестра твоей матери. Твой дед был моим отцом. Ну то есть я твоя тетя. По матери. Извини.

На несколько секунд Сэм зажмурился. А затем вновь открыл глаза, точно лунатик, дошел до ближайшего стула и плюхнулся на него. Спустя мгновение Лираэль уселась напротив.

– Моя тетя? Единокровная сестра моей матери? – наконец выговорил Сэм. Он помолчал минуту. – А мама знает?

– Не думаю, – пробормотала Лираэль, внезапно встревожившись. О своем полном генеалогическом древе она до сих пор не задумывалась. Как прославленная Сабриэль воспримет невесть откуда взявшуюся сестру? – Нет, конечно не знает, иначе давным-давно отыскала бы меня. Я сама во всем разобралась только с помощью Темного Зеркала. Мне хотелось знать, кто мой отец. Я посмотрела в прошлое – и увидела своих родителей в этом самом зале. Отец сидел вон на том стуле. Они провели вместе только одну ночь, а потом он вынужден был уехать. Кажется, в том же году он погиб.

– Быть того не может, – покачал головой Сэм. – Это было двадцать лет назад.

– А, – покраснела Лираэль. – Я соврала. Мне всего девятнадцать.

Сэм вытаращился на нее так, словно от новых откровений мозг его вот-вот взорвется.

– А откуда фантомы узнали, какое сюрко для тебя подобрать? – спросил он.

– Я им сказал, – сообщил Моггет, приподнимая голову над стулом. До сих пор он, конечно, спал: с одного его бока шерсть встала торчком.

– А ты откуда узнал? – продолжал выспрашивать Сэм.

– Я служу Абхорсенам вот уже много веков, – приосанился кот. – Уж в таких вещах я мало-мальски разбираюсь. Как только я понял, что Сэм вовсе не преемник Абхорсена, я смотрел в оба, дожидаясь, когда о себе заявит настоящий, ведь колокольцы появились не просто так. Кроме того, я был здесь, когда мать Лираэль приехала к Терсиэлю – ну то есть к предыдущему Абхорсену. Так что догадаться труда не составило. Лираэль безусловно дочь прежнего Абхорсена и преемница Абхорсена, для которой и предназначены колокольцы.

– То есть ты хочешь сказать, что преемник Абхорсена вовсе не я?! А она?! – воскликнул Сэм.

– Но это невозможно! – запротестовала Лираэль. – Ну то есть я не хочу. Я – Клэйра. Да, наверное, я еще и обладаю даром Памяти, но я… я – Дочь Клэйр!

Последние слова она прокричала во весь голос, и по залу из конца в конец прокатилось эхо.

– Жалуйся сколько угодно, но Кровь-то сказывается, – заявил Моггет, когда последний отзвук угас. – Ты – преемник Абхорсена, и колокольцы принадлежат тебе.

– Благодарение Хартии! – выдохнул Сэм. На глазах его блеснули слезы. – Ведь я бы с колокольцами вообще не справился. Из тебя получится гораздо лучшая преемница Абхорсена, Лираэль, правда. Помнишь, как ты сошла в Смерть, вооруженная только маленькой флейточкой? Ты сразилась с Хеджем – и уцелела. А я пострадал от ожогов и позволил ему добраться до Николаса, вот и все мои «заслуги».

– Я – Дочь Клэйр, – настаивала Лираэль, но голос ее звучал совсем слабо – и она это понимала, как никто другой. Ей так хотелось узнать, кто ее отец. Но с мыслью о том, что она – преемница Абхорсена и однажды – хотелось бы верить, что очень не скоро, – станет Абхорсеном, смириться было куда труднее. Отныне и впредь она станет выслеживать, уничтожать и изгонять мертвых. Ей суждено разъезжать по королевству из конца в конец, а вовсе не жить жизнью Клэйры в пределах ледника.

– «Идущий выбирает путь или путь – идущего?» – прошептала она; последняя страница из «Книги мертвых» ярко вспыхнула в ее сознании. Но тут в голову ей пришла новая мысль, и девушка побледнела как полотно. – Мне никогда не обрести Прозрения, да? – медленно проговорила она. Она – наполовину Клэйра, но в ней пересилила кровь Абхорсена. В даре, о котором она мечтала всю свою жизнь, ей окончательно и бесповоротно отказано.

– Не обрести, хозяйка, – невозмутимо подтвердила Псина, подошла сзади и ткнулась носом под колени Лираэль. – Но твое наследие, полученное от Клэйр, наделяет тебя даром Памяти, – ведь только дитя Абхорсена и Клэйры способно смотреть в прошлое. Тебе нужно свыкнуться со своей силой – ради себя самой, ради королевства и ради Хартии.

– Мне никогда не обрести Прозрения, – снова медленно прошептала Лираэль. – Мне никогда не обрести Прозрения… – Она обняла за шею непривычно чистую Псину, даже не замечая, что от той приятно пахнет мылом, в первый и, вероятно, последний раз в жизни. Но девушка не плакала. Глаза ее оставались сухи. Ей просто было очень холодно – не согревало даже уютное тепло собачьего бока.

Сэм видел, что бедняжку бьет дрожь, но с места не тронулся. Нужно подойти к Лираэль и как-то утешить ее, но вот бы знать как. Это ведь не просто девчонка или девушка. Это же тетя! Юноша понятия не имел, как себя вести с нею. Если попытаться ее обнять – не обидится ли она?

– А что… Прозрение для тебя так важно? – нерешительно спросил принц. – Понимаешь, – продолжал он, крутя в руках льняную салфетку, – у меня… у меня прямо от сердца отлегло при мысли о том, что мне не нужно быть преемником Абхорсена. Я никогда не хотел ни спускаться в Смерть, ни чувствовать Смерть, ничего из этого. А когда я все-таки туда спустился… ну, в тот раз, когда некромант… когда он меня сцапал… мне хотелось умереть, потому что тогда все бы и закончилось. Но я как-то выкарабкался – и понял, что никогда не смогу войти в Смерть снова. Просто все от меня ждали, что я пойду по стопам матери, ведь Эллимир точно станет королевой. Я вот подумал, может, и с тобой то же самое. Ну вроде как все Клэйры обладают Прозрением, значит только оно и имеет значение, даже если лично тебе это не нужно. Это единственный способ оправдать чужие надежды, как для меня – стать преемником Абхорсена. Вот только мне не хотелось делать то, чего от меня ждали, а тебе – хотелось… Я слишком разболтался, да? Прости.

– Причем со скоростью более ста слов в минуту, – отметил Моггет. – Но болтовня твоя по большей части очень даже осмысленна. Ты вовсе не безнадежен, принц Сэмет. Тем более что ты совершенно прав. Лираэль настолько явно Абхорсен, что желать еще и Прозрения – это, по-видимому, не более чем следствие воспитания на этой их дурацкой обледеневшей горе.

– Мне так хотелось почувствовать себя на своем месте, – тихо произнесла Лираэль, распрямив плечи. «Ты просто оплакиваешь детскую мечту», – внушала себе девушка. На самом-то деле она всегда знала, что так и будет – с тех пор, как ей завязали глаза, прежде чем впустить в Обсерваторию, а может быть, с тех пор, как Санар с Риэлле с нею попрощались. Она знала, что ее жизнь изменится бесповоротно, что ей никогда не обрести Прозрения, никогда не стать настоящей Клэйрой. По крайней мере, теперь у нее есть что-то другое, убеждала себя Лираэль, пытаясь унять невыносимую боль утраты. Уж лучше быть преемницей Абхорсена, чем незрячей Клэйрой, жалким уродцем. Вот только разум отчего-то не в ладу с сердцем…

– Твое место здесь, – просто сказал Моггет, обводя бело-розовой лапкой зал. – Я – древнейший из Абхорсеновых слуг, и я чувствую это всем своим существом. И фантомы тоже. Смотри, вон они столпились – всем им не терпится хоть одним глазком взглянуть на тебя. А ты заметила, что огни Хартии над тобой сияют ярче, чем где-либо? Весь этот дом и его слуги говорят тебе: добро пожаловать, Лираэль! То же скажут и Абхорсен, и король, и даже твоя племянница Эллимир.

Лираэль оглянулась по сторонам: действительно, в дверях кухни огромной толпой собрались фантомы, заполнив все помещение за пределами зала. Больше сотни фантомов, и некоторые из них настолько состарились и поблекли, что руки их едва просматривались – как бледные росчерки света и тени. Заметив, что девушка смотрит в их сторону, фантомы дружно поклонились ей. Лираэль поклонилась в ответ, чувствуя, как столь долго сдерживаемые слезы потоками хлынули по щекам.

– Моггет прав. – Псина уткнулась подбородком хозяйке в бедро. – Твоя Кровь сделала тебя тем, кто ты есть, но не забывай, что ты обрела не только высокое звание преемника Абхорсена. Ты нашла семью – и семья эта очень тебе обрадуется.

– Непременно обрадуется! – воскликнул Сэм и, преисполненный восторга, вскочил на ноги. – Мне прямо не терпится посмотреть, какое лицо сделается у Эллимир, когда она узнает, что я отыскал нашу тетю! Мама тебя тоже полюбит всем сердцем. Мне кажется, я как преемник Абхорсена всегда ее немного разочаровывал. А у папы живых родичей вообще не осталось, потому что он так долго пробыл в заточении – в образе носовой фигуры корабля в Усыпальнице. Слушай, как здорово-то! Надо будет устроить праздник в твою честь…

– А ты, случайно, ничего не позабыл? – саркастически мяукнул Моггет. – Так, сущие мелочи: есть ведь еще твой друг Николас, и беженцы-южаки, и некромант Хедж, и то, что они там выкапывают на Красном озере.

Сэм умолк на полуслове, словно ему заткнули рот, и снова плюхнулся на стул. Эти несколько слов свели на нет весь его энтузиазм.

– Верно, – удрученно промолвила Лираэль. – Все это – наша первоочередная забота. Нам нужно решить, что делать дальше. Это самое важное.

– Если не считать обеда, потому что на пустой желудок планов не строят, – перебил Моггет. Поддержкой ему стало голодное тявканье.

– А не следует ли нам сначала отправить послания твоим родителям и Эллимир? – предложила Лираэль. Хотя теперь, когда из кухни повеяло такими аппетитными ароматами, обед действительно внезапно показался делом первостепенной важности.

– Следует, конечно, – согласился Сэм. – Только я не вполне понимаю, о чем в них сообщать.

– Об истинном положении дел, о чем же еще, – отозвалась Лираэль, с трудом собираясь с мыслями. Девушка то и дело косилась на серебряные ключи, испещрившие ее сюрко, голова у нее кружилась, и к горлу подкатывала тошнота. – Необходимо, чтобы принцесса Эллимир и твои родители узнали все то, что знаем мы: что Хедж выкапывает из земли некое средоточие Свободной магии, которому следует оставаться захороненным, и что Ник у него в плену, и что Хлёрр вернулась как великая мертвая. А еще нужно им сказать, что мы попытаемся найти и спасти Ника и помешать планам Врага, в чем бы они ни заключались.

– Наверное, так, – неохотно признал Сэм. Он покосился на тарелку, только что поставленную перед ним фантомом, но мысли его занимала отнюдь не отварная лососина. – Просто… если я не преемник Абхорсена, так от меня же будет мало толку. Я думаю, не остаться ли мне здесь.

Слова его были встречены гробовым молчанием. Лираэль во все глаза уставилась на Сэма, но юноша упорно не поднимал взгляда. Моггет невозмутимо жевал; Псина утробно зарычала, и звук этот вибрацией отозвался в ноге девушки. Лираэль смотрела на принца и не знала, что сказать. Эх, если бы можно было написать записку, пододвинуть ее через весь стол и уйти в свою комнату! Но она уже не вторая помощница в Большой библиотеке Клэйр! Те времена прошли, сгинули вместе со всем прочим, что некогда определяло ее повседневную жизнь, ее бытие и сущность. Даже ее библиотечную жилетку и ту уже куда-то утащили фантомы.

Она – преемник Абхорсена. Теперь это ее работа, и выполнять ее следует как должно. Больше она никого не подведет, как подвела южаков на берегу Раттерлин.

– Сэмет, но так нельзя! Ведь речь идет не только о спасении твоего друга Николаса. Подумай о том, что пытается сделать Хедж. Он намерен убить двести тысяч ни в чем не повинных людей и обрушить на королевство сонмы мертвых духов! То, что он выкапывает из земли, должно быть, часть его плана! Сэм, я одна ни за что не справлюсь, мне нужна твоя помощь! Твоя помощь нужна всему королевству! Пусть ты уже не преемник Абхорсена, но ты по-прежнему принц королевства. Ты не можешь просто сидеть здесь сложа руки!

– Я… я боюсь Смерти, – всхлипнул Сэм и показал Лираэль свои обожженные запястья: на светлой коже четко выделялись алые шрамы. – Я боюсь Хеджа. Я… я не осмелюсь снова встретиться с ним лицом к лицу.

– Я тоже боюсь, – тихо проговорила Лираэль. – И Смерти, и Хеджа, и еще тысячи всяких опасностей. Но лучше я буду бояться и делать хоть что-нибудь, нежели безропотно дожидаться, чтобы случилось что-нибудь ужасное.

– Вот именно, – подтвердила Псина, приподняв голову. – Всегда лучше действовать, о принц. Кроме того, от тебя трусом не пахнет – стало быть, ты не трус.

– Ты не стал прятаться от арбалетчика под Великим Мостом, – добавила Лираэль. – И от того чудища, порождения Свободной магии, на реке. Ты вел себя очень храбро. И я уверена: то, что нас ждет, не настолько страшно, как тебе представляется.

– Пожалуй, что и пострашнее, – жизнерадостно предположил Моггет. Он явно получал удовольствие, издеваясь над Сэмом. – Но представь себе, насколько хуже просто сидеть и ждать здесь, ничего не зная. Пока мертвые не запрудят Раттерлин, и тогда Хедж пройдет по пересохшему руслу и взломает твою дверь.

Сэм помотал головой и пробормотал что-то насчет родителей. Он явно отказывался верить в мрачные предсказания Моггета и отчаянно цеплялся за соломинку.

– Враг привел в движение многие силы, – возразил Моггет. – Король с Абхорсеном пытаются противодействовать тому злу, что замышляется в Анцельстьерре. Они должны помешать южакам перейти за Стену. Но это ведь только один из планов Врага, – а поскольку он настолько очевиден, то, вероятно, не самый главный.

Сэм не отрывал взгляда от стола. Голод его словно рукой сняло. Наконец он вскинул голову.

– Лираэль, – спросил он, – ты считаешь меня трусом?

– Нет.

– Значит, я не трус, – заявил Сэм уже решительнее. – Хотя мне все равно страшно.

– То есть ты поедешь со мною? На поиски Николаса и Хеджа?

Сэм кивнул. Говорить вслух он не решился.

В зале повисла тишина; все задумались о том, что ждет их впереди. Все изменилось, все преобразилось до неузнаваемости – властью истории, и судьбы, и правды. И Сэм, и Лираэль уже были не те, что прежде – еще совсем недавно. Теперь оба гадали, что все это значит и куда приведет их новая жизнь.

И где – и как скоро – их новая жизнь оборвется.

Эпилог

Дорогой Сэм!

Пишу тебе в местной манере, птичьим пером и на какой-то отвратительно плотной бумаге, которая впитывает чернила, как губка. Моя перьевая ручка безнадежно засорилась, а бумага, которую я привез с собой, взяла и сгнила. Вероятно, какой-то грибок.

Это ваше Древнее королевство явно враждебно настроено к анцельстьеррской продукции. При таком уровне влажности воздуха и изобилии местных разновидностей грибка что угодно выйдет из строя, прямо как в тропиках, хотя в здешних широтах это кажется мне странным.

Мне пришлось отменить бо́льшую часть запланированных исследований из-за проблем с оборудованием и из-за допущенных мной удручающих погрешностей эксперимента, вследствие чего все полученные результаты оказались недействительны. Я это списываю на болезнь, от которой никак не могу вылечиться с тех пор, как оказался по эту сторону Стены. Какая-то лихорадка, сопровождаемая сильной слабостью и даже галлюцинациями.

Хедж, тот самый проводник, которого я нанял в Бейне, оказался неоценимым помощником. Он не только довел меня точно до «Ловушки для молний», вычленив ценную информацию из местных слухов и суеверий, – он еще и надзирает за раскопками, причем с похвальным энтузиазмом.

Поначалу нам никак не удавалось нанять местных рабочих, пока Хеджу не пришло в голову навербовать, как я понял, обитателей местного лепрозория или чего-то вроде этого. Они ребята крепкие и сильные, но страшно обезображены, и разит от них преотвратно. Днем они кутаются в плащи и какие-то лохмотья, зато после наступления темноты просто оживают. Хедж называет их ночной бригадой, и должен согласиться, название это очень им подходит. Он уверяет меня, что болезнь незаразна, но я на всякий случай держусь от них подальше, избегая физического контакта. Занятно, что они ходят точно в таких же синих шляпах и платках, как наши южаки.

«Ловушка для молний» – чертовски интересная штуковина, как я и думал. Когда мы только нашли ее, я заметил, что молнии ударяют в небольшой холмик или курган больше двух раз за час в течение нескольких часов, пока в небе бушует гроза, и это происходит едва ли не каждый день. А теперь, когда мы все ближе подбираемся к погребенному в кургане предмету, молнии бьют куда чаще, а грозовые тучи почти не расходятся.

Из того, что я прочел, и – ты меня, конечно, засмеешь, потому что это на меня совсем не похоже! – из снов я понял, что «Ловушка для молний» представляет собой два полушария из неизвестного металла, погребенные на глубине двадцати-тридцати фатомов[5]5
  36–54 м. – Прим. перев.


[Закрыть] в кургане, который, как оказалось, искусственного происхождения, и докопаться до его содержимого сквозь всевозможные строительные материалы очень даже непросто. Включая кость, представляешь! Но раскопки здорово ускорились; надеюсь, не пройдет и нескольких дней, как мы совершим великое открытие.

На этой стадии я как раз собирался ненадолго отложить эксперимент и на пару недель съездить к тебе в Белизаэр. Но здоровье мое настолько пошатнулось, что, наверное, мне разумнее будет вернуться в Анцельстьерр, подальше от здешнего нездорового воздуха.

Полушария я заберу с собой, вот только надо будет выпросить лицензию на импорт у дяди Эдварда. Предполагаю, что они очень громоздкие и тяжелые, но я надеюсь переправить их от Красного озера вниз по реке до моря, а оттуда – в небольшую деревушку севернее Нольхейвена на западном побережье. Я купил там заброшенную лесопилку и намерен переоборудовать ее под экспериментальную станцию. Тимоти Уоллах, мой приятель по Санбиру, правда он уже на четвертом курсе, наверняка уже там, подготавливает по моим чертежам «Молниевый питомник» – я тут задумал подвести к полушариям электричество.

Но до чего же полезная штука – личные средства и влиятельные родственники, правда? Без них у меня ничего не получилось бы. Чтобы ты знал, папаша из себя выйдет, когда узнает, что я промотал четырехмесячное содержание на сотни громоотводов и мили и мили сверхпрочной медной проволоки!

Но как только я переправлю «Ловушку для молний» на свою экспериментальную станцию, оно окупится с лихвой. Я, конечно же, с легкостью сумею доказать, что полушария способны накапливать неисчислимое количество грозовой энергии. А когда я пойму, как эту энергию высвобождать, останется только воспроизвести полушария в меньшем масштабе, и – вот вам пожалуйста новый источник неограниченной и недорогой энергии! Супераккумуляторы Сэйра обеспечат электричеством города и фабрики будущего!

Как видишь, мечты у меня масштабные, аж голова пухнет! Надо, чтобы ты приехал и поумерил мои амбиции, покритиковав слегка мои таланты и мою драгоценную персону!

На самом деле я очень надеюсь, что ты и в самом деле сможешь ко мне выбраться и своими глазами увидеть мою «Ловушку для молний» во всем ее великолепии! Попробуй, вдруг получится, хотя я, конечно, знаю, что ты не любишь бывать по ту сторону Стены. Я так понимаю, судя по последнему нашему разговору с дядей Эдвардом, что твои родители уже в Анцельстьерре и обсуждают планы Королини переселить южных беженцев на ваши обезлюдевшие территории неподалеку от Стены. Может, ты бы навестил родителей, а заодно и ко мне завернул – оценить мою работу?

Как бы то ни было, надеюсь вскоре с тобой увидеться, остаюсь твоим преданным другом.

Николас Сэйр

Ник отложил перо и подул на бумагу. «Не то чтобы в этом была необходимость», – подумал он, глядя на расплывчатые, смазанные строки – жалкую пародию на его почерк.

– Хедж! – крикнул Николас, откидываясь назад и пытаясь подавить приступ головокружения и тошноты. Такие приступы теперь накатывали все чаще, особенно после очередного умственного напряжения. А еще у него волосы выпадают, и десны распухли… Но это вряд ли цинга, ведь его меню довольно разнообразно, и каждый день он выпивает по стакану свежевыжатого лаймового сока.

Николас собирался уже снова позвать Хеджа, как тот собственной персоной объявился у входа в палатку. Одет, как всегда, по-варварски, но расторопен и исполнителен. Как оно и полагается бывшему сержанту разведотряда пропускного пункта.

– Мне нужно отправить письмо моему другу, принцу Сэмету, – объявил Ник, складывая листок в несколько раз, капая на него горячим свечным воском и запечатывая большим пальцем. – Можешь отослать его с гонцом, или как это у вас тут делается? Пошли кого-нибудь в Закрай, если надо.

– Не беспокойтесь, господин, – ответствовал Хедж, загадочно улыбаясь. – Я распоряжусь, чтобы о письме позаботились.

– Хорошо, – пробормотал Ник. Жара опять стояла невыносимая, а привезенный из Анцельстьерра лосьон от комаров не действовал. Надо будет еще раз попросить Хеджа разогнать как-нибудь этих кровососов… Но сначала извечный и самый главный вопрос – о положении дел на раскопе.

– Как там раскопки? – спросил Ник. – Какая глубина?

– Двадцать два фатома по моим меркам, – ликующе объявил Хедж. – Скоро доберемся до цели!

– А баржа готова? – уточнил Ник, с трудом удерживаясь в сидячем положении. Больше всего ему хотелось прилечь; палатка внезапно принялась вращаться вокруг него, а свет приобрел странный красноватый оттенок. Разумеется, ему это только кажется.

– Мне нужно нанять матросов, – сообщил Хедж. – Ночная бригада боится воды из-за своего… недуга. Но я жду пополнения со дня на день. Я обо всем позаботился, господин, – добавил он, так и не дождавшись от Ника ответа. Но смотрел он на грудь юноши, а не в глаза. Ник пристально уставился на него незрячими глазами и прерывисто, часто дышал. Где-то в глубине рассудка он понимал, что теряет сознание: в присутствии Хеджа это происходило очень часто. Ник так и не смог справиться с этой проклятой слабостью.

Хедж ждал, нервно облизывая губы. Голова Ника мотнулась вперед и назад. Он застонал, веки его дрогнули. А затем юноша резко выпрямился на стуле.

Ник и в самом деле потерял сознание, но в глазах его засветилось нечто иное – некий чуждый, до сих пор дремавший разум. Из ноздрей и рта Ника вырвались клубы едкого белого дыма – и внезапно раздалась песня:

 
Песню спою я, как в самом начале
Семеро светочей ярко сияли.
Что Семерых занимало в те дни?
Хартии ткань созидали они.
Пятеро стали надежной основой,
Двое – утком, нитью древней и новой,
Семь – созидали, но из Девяти
Двое избрали иные пути.
Скрылся Восьмой, но настигли собрата
Прочие Семь – и настала расплата.
Злобный Девятый чинил зло и вред,
Но загасили Оранниса свет.
Надвое сломан, под тяжестью гроба
Скрыт он навек – и кипит его злоба.
 

Песня отзвучала, и на мгновение повисла тишина. Затем тот же голос зашептал последние две строчки:

– «Надвое сломан, под тяжестью гроба скрыт он навек – и кипит его злоба…» Но моя песня не такова, Хедж. Мир продолжает вращаться и без моей песни. Жизнь, не ведая моего бича, расползается незваной куда захочет. Творение и созидание рвутся из границ – их уже не сдерживает разрушение, а сны мои об огне и пламени остаются только снами. Но очень скоро весь мир уснет – и будет видеть мои сны, и песнь моя зазвучит повсюду. Не так ли, мой верный Хедж?

Но говорящий не стал дожидаться ответа. Он тут же продолжил – уже не распевно, но иным, более резким и грубым тоном:

– Уничтожь письмо. Пошли к Хлёрр еще мертвых, пусть они непременно убьют принца – он ни в коем случае не должен сюда прийти. А сам ступай в Смерть и карауль там эту шпионку, Дочь Клэйр; убей ее, как только увидишь. И копай быстрее, ибо я… должен… возродиться!

Последние слова прозвучали с такой силой, что Хеджа отбросило на прогнившую парусину палатки, и он вывалился в ночь. Но тотчас же снова заглянул в дыру, опасаясь худшего. Однако то, что вещало устами Ника, уже исчезло. Остался лишь распростертый без сознания, измученный болезнью юноша. Из носу его медленно вытекала струйка крови.

– Я слышу тебя, Повелитель, – прошептал Хедж. – Слышу и повинуюсь.