Текст книги "Возвращения к любви"

Калитку отворила жена Максима, Таине. Она мило улыбнулась гостю. Пригласила в дом. Напоила чаем.

– Я помню Вас. Я видела Вашу записку. Я позвонила мужу. Он сказал, что свяжется с Вами. Ждите! Раз он сказал, значит сделает.

– Извините, извините за странный вопрос, а Вы ведь не местная? Вы издалека?

Таине снова улыбнулась, улыбка получилась какой-то таинственной, как ее имя.

– Вам даже тяжело будет понять, из какого я далека. Не спрашивайте меня, пожалуйста, об этом? А Вы, где все это время живете?

– В машине. В поселке гостиницы нет. На квартиру на неделю не пускают. Минимум месяц. Ничего. Я уже привык.

– Так оставайтесь сегодня здесь. Муж сюда к Вам приедет. Он ото всех знакомых в секрете держал месторасположение этого дома. Для Вас это уже не секрет. В холодильнике есть кое-что, чем можно перекусить. Если любите и умеете готовить, тоже без проблем. Всего понемногу имеется.

– Ну если только переночевать. Подвал открыт? Там удобно.

– Что Вы! Сейфовые замки! Муж боится даже глаз посторонних. Вот, в гостиной есть диван, белье в шкафу.

– Ну спасибо! А Вы как до города?

– На автобусе. Скоро уйду.

– Так давайте я Вас отвезу.

– Не стоит. Я люблю на автобусе, с людьми.

Вскоре Таине и правда ушла. Кирилл прошел в гостиную, включил телевизор. Прилег на диван. Почти задремал.

Около шести вечера позвонил Максим.

– Привет, путешественник! Не терпится снова мир изменить?

– Так то не с радости. То с беды большой!

– А не боишься еще хуже сделать?

– Очень боюсь. Но стоит все равно попробовать.

– А если?

– Ну тогда до последнего дня буду локти кусать себе и голову пеплом посыпать.

– Где же столько пепла возьмешь?

– Да вот надеждой только и живу, что не понадобится он.

– Ладно. Ты там особенно не рисуйся у дома. Завтра приеду утром. Все на месте оговорим. Давай!

– До свидания!

А в десять вечера позвонил Аршинов. Он передал, что встречался с Вальцовым, тот дал свое согласие. В правдивости слов Василия вряд ли стоило сомневаться. Захотел бы тот обмануть Осипова, намного раньше бы сказал о согласии виновника в смерти его жены. Да если даже обманул, часть ответственности за случившееся переляжет на его плечи. А уж только от этого дышать было легче.

А Аршинов не врал. Вальцов после встречи с Аркадием Львовичем действительно решил встретиться с мужем погибшей по его вине женщины. Он до этого давал указания своему водителю, чтобы тот постарался найти старика. Не для каких-либо безумных разговоров с ним, по поводу возвращения его жены. Для серьезного разговора, вплоть до угроз.

Водитель оказался бессилен, он никого не нашел. Но выходя из дома Коганова, Вальцова вдруг осенило, где он может сам встретить Аршинова.

– Вези к парку меня. К тому, что у моего дома. – приказал он водителю, вызванному в субботний день.

– Так поздно?

– Тебе какая разница. Привезешь и там меня оставишь. А сам домой езжай. У меня встреча там будет.

– Хорошо. Может с Вами побыть. Поздно уже.

– Нет.

Около получаса Вальцов обивал ноги об асфальтовые дорожки парка. И когда уже решил идти домой, увидел впереди себя знакомую, высокую, худую фигуру, очень похожую на фигуру беспокоившей его еженощно тени.

– Аршинов! Или как тебя там?! Аршинов! Подожди!

Фигура обернулась, и двинулась навстречу Андрею Николаевичу. Да, это действительно был он, он, который из его снов.

– Что ты там мне городил насчет моего согласия?

– Здравствуйте! Один человек, знакомый мне, можно сказать, ученый, участвует в одном секретном проекте. Он, если Вы дадите свое согласие, может изменить прошлое и вернуть жизнь моей жене, Зое.

– Странно.

– Что странно?

– Странно, что он не хочет вторую мировую войну предотвратить, аварию в Чернобыле или хотя бы пожар в одном из развлекательных центров. Он там мог бы сколько жизней спасти?

– Мне ничего об этом не известно.

– Тоже странно. Предлагаете мне Бог знает что, а сами даже не представляете, как это все будет происходить и чем закончится.

– Вот поэтому и нужно Ваше согласие.

– Почему, поэтому?

– Никто не может знать, что с нами произойдет в настоящем, если что-то изменится в прошлом.

– То есть?

– Ваше настоящее может сильно поменяться. Вы понимаете это?

– А что со мной произойдет? Моей женой будет хромая овца, я буду предводителем племени жестоких каннибалов, или наоборот я Нобелевскую премию получу в области, к примеру, литературы?

– Никто не может знать об этом. Никто. Потому и нужно Ваше согласие.

Вальцов отошел от Аршинова, сел на ближайшую скамейку, внимательно посмотрел на собеседника.

– Я не знаю, кто из вас сумасшедший, Вы, или тот, кто Вам весь этот бред навязывает. Согласие дать недолго и нетрудно. Если я соглашусь, Вы перестанете меня беспокоить по ночам? Вы больше не будете приходить ко мне?

Вальцов как-то неожиданно перешел с собеседником на «Вы», отчего сам смутился. Со стороны могло показаться, что он сам переходит в стан просителей.

– А я к Вам прихожу в сны?

– Вот как? А Вы даже этого не знаете?

– Я не верю в потусторонние силы, а здесь что-то именно из подобного.

– А Ваш рассказ, Ваше предложение намного реальнее выглядит, нежели Ваши путешествия по снам? Ну так Вы перестанете являться ко мне?

– Если и здесь зависит от согласия, теперь уж от моего, я даю Вам слово, что не приду больше к Вам. Если, конечно, это в моих силах.

– Ну что же, тогда и я даю Вам согласие. Давайте. Спасайте жителей Помпеи, взрывайте айсберг перед Титаником, ломайте винтовку у Ли Харви Освальда. Я на все согласен. Я больше не нужен.

– Нет! Спасибо!

– За что? Вот Вы старше вроде меня, а мне хочется Вас пожалеть, как маленького. Да, была трагедия. Да, есть виновные в этой трагедии. Но ничего ведь сделать нельзя сегодня! Ничего нельзя изменить в прошлом из сегодняшнего дня! Вы можете мне верить, можете нет, но я бы и сам, если бы была такая возможность постарался бы изменить все в ту ночь. Деньги-то хоть платить ему не надо?

– Кому?

– Этому, участнику секретного проекта.

– Не было разговора об оплате.

– Ну да. Какие деньги. Нужны были бы деньги ему, он бы ко мне обратился, или к Луке. Ну что же. Верительными грамотами обменялись. Удачи Вам!

Вальцов поднялся и, кивнув на прощание, двинулся в сторону выхода из парка.

– И Вам! – Бросил ему вслед Аршинов, потом добавил тише, – И Вашей совести. Видно, она мучит Вас по ночам, спать не даёт. От того и сны такие снятся.

Что удивительно, после встреч сначала с Когановым, а потом с Аршиновым, Вальцов даже без алкоголя не боялся в этот вечер ложиться спать. Словно какая-то пружина, до этого стягивающая все его нервы ослабла или вообще лопнула.

А ночью ему снились кони. Лошади паслись на лугу, а они с дочкой Нюшей, которая была еще маленькой, ходили рядом по цветущему лугу. И Нюшенька просилась:

– Папа, ну посади меня на лошадку! Мне так хочется прокатиться. Папа, ну, пожалуйста, посади.

– Нельзя, дочка, с лошадки упасть можно. Спинку можно повредить.

Он повел дочь с луга, в сторону от опасных занятий. И был очень рад тому, что Нюшенька не капризничала, не закатывала истерики, она послушно пошла за отцом.

***

Максим приехал только к обеду. Кирилл извелся в ожидании. Перезванивать не хотел. Ни к чему. Зачем напрягать обстановку. Как говорила Таине, если муж сказал, он сделает. Такие женщины, с такими глазами и с такой улыбкой, обманывать не могут. Нужно просто ждать.

– Не стал торопиться. Зачем рисковать? А то сам себе там на загривок сядешь. – сказал по приезду Максим. – Значит так. Второй раз повторять ничего не буду. Все что говорил в прошлый раз, все в силе. Надеюсь, ты все помнишь?

– Да, все!

– Я так понимаю, ты хочешь и женщину в прошлом спасти?

– Я виноват в ее смерти.

– И как ты собираешься сделать это?

– Много вариантов. Пока не решил. На месте все спланирую. Поведу ее не по дороге, не по обочине дороги и рядом с лесом.

– Сомневаюсь, что молодая женщина согласилась бы идти с тобой краем леса. Ну думаю, ты головы рубить там не будешь.

– Нет! Можно по другой стороне обочины идти.

– Ну да, ну да! Тут вот какое дело. Я не знаю, как моя машина программируется на дату в прошлом. Может это ты ее своими мыслями запрограммировал. Так что, постарайся думать о том же, если помнишь, о чем ты думал в прошлый раз.

Двадцатое июля, одна тысяча девятьсот девяносто седьмой год, дата знакомства его с его будущей женой и дата трагедии… А как теперь окрестить эту дату для семьи Дмитрия? Трудно понять. Но думал он тогда именно об этой дате.

– Помню.

– Если что-то не так. Возвращайся немедленно. Я верну тебя сюда. Много болтаем, а разговоры сейчас менее действенны. Ты готов?

– Да. Готов.

– Пойдем.

Они спустились в подвал.

– Ты вернешься?

– А почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Бог тебя знает. Может, захочешь в прошлом быть ангелом – хранителем семьи друга во плоти. И будешь тайно оберегать их, отводить от них беды и несчастья. А может кралю там встретил. Вот к ней теперь рвешься. Ради женщины можно большую глупость придумать и совершить.

– Я вернусь.

– Ты мне скажи, как твое самочувствие после этих перемещений? Есть ли, был ли во всем этом толк? Я так понимаю, Николай не успел тебя обследовать.

– А ты сам не замечаешь, каким ты меня в первый раз видел, какой я сейчас? Неужели не видно разницы?

– Вижу. Ну раз так, выкладывай все металлическое, документы современные тебе там ни к чему. Все? Тогда иди на решетку для гриля.

Максим кивнул на тот же кусок фанеры.

Легкое жужжание, пощипывание, покалывание, ломота в суставах…

Двадцатое июля, одна тысяча девятьсот девяносто седьмой год, дата знакомства его с его будущей женой и дата трагедии…

Ничего замысловатого.

Та же белая кисея. Которая понемногу рассеивается.

Кирилл лежит в какой-то яме, а на него, стреляя на ходу, ползут несколько танков. В руках у Кирилла противотанковое ружье. Вроде того, которым подбил танк главный герой из фильма «Баллада о солдате». Кирилл не видит в точности сколько точно ползут танков, но он понимает, пересчитав свои бронебойные патроны, на все танки у него зарядов не хватит. Выходит так, что, если все его патроны попадут точно в цель, все равно Осипова потом один из оставшихся танков гусеницами перемешает с землей.

Кирилл откинулся на спину, а земля холодная – холодная, но ведь лето идет, июль в разгаре. А он лежал и думал.

«И зачем я здесь? Кого я защищаю? Кучку богатеев, которые обворовывают эту страну, которую мне сейчас защищать приходится, обворовывает наш народ, которому все равно что его обворовывают, а мне за этот народ сейчас придется жизнь отдать. Зачем? Зачем мне это нужно и почему именно мне»?

Кирилл смотрит в небо. Облака плывут очень низко. А еще ниже летают черные большие птицы. Вороны. Черные вороны. Богатеи сидят сейчас, рябчиков кушают, а эти вороны скоро будут выбирать из земли то, что от него останется.

Он повернулся в сторону танков. Они остановились, словно ждут, какое боец примет решение. Примет он бой и хоть один из этих танков он подобьет, или, бросив свое противотанковое ружье, сбежит отсюда. Погибать от шального патрона героя – дурака из вражеских танкистов никто не хотел.

Кирилл, оставив, ружье начал ползти назад, вперед ногами. И танки тронулись снова все вместе в его сторону, надрывно гудя двигателями.

И тут сзади кто-то трогает Осипова за ногу. Он, холодея от ужаса, оборачивается, и видит, за ним группа солдат, все в форме солдат Великой Отечественной Войны. И старший у них усатый сержант. Он похлопал Кирилла по лодыжке со словами:

– Молодец браток! Задержал их немного. Теперь мы их как цыплят пощелкаем. Будут знать, твари.

Кирилл что-то ему говорит, что-то хочет доказать, про тех же буржуев… А сержант дает ему в руки его же ружье и говорит…

Не слышно всего дословно, чего он говорит, что-то там про детей и жен, про могилы предков, про родные дома, про березы, про соловьев…

Кирилл взял ружье, обернулся в сторону танков, а их уже нет, только молочно-белая кисея, которая начала уже рассасываться, открывая перед глазами стены и потолок подвала, того подвала, из прошлого века.

Осипов встал. Голова была ясной. Что он заметил, эти видения при перемещении становятся все короче, оттого может и самочувствие не меняется в худшую сторону.

Чувствовал себя он неплохо. То есть был полностью готов к реализации тех планов, о которых он столько думал, в одиночестве дожидаясь вестей от Аршинова и Максима. Нужно выходить. Нужно узнать дату. Где он? Если позже, то нужно возвращаться. Если раньше, с разницей в пару дней, можно и тут перекантоваться. Не зима. Не замерзнет. Денег полный карман, эти-то уж наверняка не пропадут.

Кирилл вышел наружу. Наверху, на кладке верещал слеток воробья. Он и на второй день, когда Кирилл возвращался, сидел там и орал на всю округу. Нет! Нет!!! На второй день он сидел выше. Точно выше! Ну надо подстраховаться. Нужно спросить. У кого.

– Парень! Парень! Извини! Какое сегодня число?

Парень обернулся, странно посмотрел на спрашивающего.

– Ты чего, дядя? С памятью хреново? Ты у меня уже во второй раз спрашиваешь, какое сегодня число.

– Очень надо, извини еще раз.

– Двадцатое, двадцатое июля с утра. Тебе записать, чтоб больше не забыл? Или сам запишешь?

Ну да, точно, тот же самый парень, у которого он в прошлый раз спрашивал дату и тот который направил его на площадь менять доллары.

– Спасибо! Спасибо тебе огромное! Не удивляйся, так надо. И не сердись на меня, правда, так надо.

Ура! Все получилось! Все вышло! Он в том же дне, когда погибла Зоя. Но с Зоей позже. Сейчас сперва с Димкой. А Димка будет дома после пяти. Позвонить нужно только ему. У Светланы голова не выдержит в один день получать три очень странных сообщения. Значит только с другом нужно говорить. Надо опять убивать время. Сколько он уже уничтожил его за последнее время. Вспомнилось двустишье.

Есть масса возможностей время убить,

И нет ни единого, чтоб воскресить.

А что сделаешь? Общественно полезным трудом сейчас не займешься. И таскаться без толку по поселку не стоило. Во-первых, тот подлец из ларька, у которого он доллары менял может встретиться ненароком. Во-вторых, чего он меньше всего хотел, это попадаться себе самому глаза в этом времени. И самого себя видеть вообще не было никакого желания.

Иринка! Вот кого он хотел очень увидеть. Но и этого делать не надо было. Он себя самого может лишить такого прекрасного позднего вечера и такого замечательного утра.

А что, если встретить ее завтра. И сказать, езжай в такой-то город, найди такого-то. Это и есть я. Только моложе. Твой ровесник.

Что за глупости лезут в голову? В этот день он познакомился со своей будущей женой, Валентиной. И вряд ли она уступала в чем-то Ирине, Валя даже эффектней была Ирины. Осипов первое время был вообще в эйфории от нее. Он боготворил ее. Ирина, конечно, во много раз лучше, она милее, она женственнее, она нежнее. Но смотрел ли он в том возрасте такими же глазами на женщин и девушек, какими он смотрит сейчас. Надо выкидывать все эти глупости из головы. Ничего, кроме того, что он запланировал не надо менять в прошлом.

***

– Мужчина! Вы уж сейчас всем сразу позвоните, а то мы в шесть закроемся. Который раз приходите сюда?

Молодые симпатичные девчонки, работницы почты, хихикали над странным мужиком, который в третий раз приходит звонить по межгороду и в третий раз звонит на один и тот же номер.

– Да не я виноват, девушки. Начальство требует отчеты, вот и приходится, самому бегать и вас тревожить.

– Да нам-то что. Только уж больно у начальства голосок нежный женский. Да не смотрите так на меня, не подслушиваю я. Я вызываю, она отвечает, Вы поднимаете трубку, и я сразу отключаюсь.

Внутри все было напряжено. Только бы Димка взял трубку. Только бы выслушал его. Только бы поверил.

– Алло!

– Дмитрий?! Дмитрий! Не бросай трубку и выслушай меня очень внимательно, выслушай до конца.

– Вы кто?

– Светлана дома?

– Вышла погулять с дочкой.

– Хорошо. Это неплохо. А теперь слушай меня внимательно. Я сегодня предупредил твою жену о таблетках, которые могли принести вам огромную беду. Она меня послушала. Она тебе расскажет об этом, потом. Обязательно расскажет. Поэтому и ты постарайся поверить мне. Вам нужно уехать. Уехать в Москву. К твоей тете. Иди к этому, как его, саксофонист лучший… твой кумир…

– Ярмолинский?

– Нет, ну этот, как его…

– Свиридов?

– Да, именно Свиридов. Иди, и сыграй ему свой ночной блюз. Тот, что ты сам написал. И делай так, как он скажет. Это еще не все. Вам нужен второй ребенок. Заставь Светлану поверить в это. У вас долго ничего не будет получаться. Но все получится, все будет просто замечательно. И не балуйте ни Соню, ни того, кто родится. Ты слышишь меня, Дмитрий?

– Слышу, но обдумываю, как Вас послать.

– Поверь, ради Бога, поверь мне. Иначе все в вашей жизни может повернуться с ног на голову.

– Такое впечатление, что я сейчас Кирилла Осипова слышу. Хотя межгород. А его я час назад видел…

– Это не важно, это совсем не важно. Важно все то, что я сказал тебе. И если жена расскажет тебе о таблетках, это как-то может подтвердить то, что я сейчас не зря испытываю твое терпение и, по твоему мнению, несу сущий бред.

– Вы все?

– Я мог бы многое сказать еще, но не имею права. Я…

– Прощайте!

Димка положил трубку.

Вот теперь попробуй, угадай. Получилось у него убедить друга или нет. Об этом можно будет только узнать, вернувшись назад, в свое время. Ну хоть одним глазком бы глянуть сейчас, как там все у него. Но этого не дано. Надо запастись терпением и жить надеждой, ничего другого себе позволить нельзя.

Ну что дальше? Стоит теперь навестить Виктора на Химзаводе. Как его фамилия? Он, Виктор, писал на листочке, листочек у Кирилла в левом заднем кармане под замком типа молния.

Кирилл расстегнул молнию, сунул руку в карман. С большим удивлением достал оттуда небольшую стопку долларов и ту самую бумажку от Виктора. Да, доллары. Доктор вручил ему стопку американских денег, но он их положил в правый передний карман, потому что в левом заднем была записка. Осипов сунул руку в правый передний карман, достал из него еще стопку долларов. Сел. Вертел в руках купюры, осматривал их, но ничего не понимал. Собрал все в кучу, сунул в один карман, пошел к выходу. Остановился. Снова достал банкноты, стал внимательно рассматривать каждую из них.

Есть! Вот она! И следующая.

– Урррррррррррррррррра!!!!!!

– Вы чего мужчина? Вы чего хулиганите? Я сейчас в милицию позвоню! – это уже не девчонка с почты, это уже немолодая женщина, но отсюда же.

– Получилось! Все получилось! Понимаете, деньги от Димки вернулись! Их не было. А сейчас они есть! Все у меня получилось!

– Я очень рада за Вас. Рада, что Вы нашли свои деньги? Кричать-то зачем? Вы мне моих девочек испугали.

– Да я готов вас сейчас расцеловать всех вместе,

– Вы-то может и готовы. Да вот мы вряд ли готовы. Никуда больше звонить не нужно? Мы скоро закрываемся.

– Нет, не нужно. Уже не нужно. Какие Вы все хорошие, какие Вы все замечательные! Ух, славные мои дамы из прошлого века!

Кирилл выбежал из почты и почти бегом припустился в ту сторону, где, по его мнению, должен был быть Химзавод. Бегом, бегом, бегом. Вон та остановка, от нее по тропинке.

Это для Зои шагом пятнадцать минут. Для него бегом всего-то пять.

Ворота на территорию завода открыты. Он вбежал в них. Сзади кто-то чего-то кричал. Он не обращал внимания. Остановился у первого повстречавшегося на пути человека. Остановил его своим вопросом.

– Слышь, друг. Здесь где-то москвичи работают. Оборудование какое-то покупают здесь, демонтировать хотят и вывозить. Где их найти можно?

– Вон, видишь, очистные сооружения. Доходишь до них, и прямо напротив очистных большие ворота. В воротах дверь. Заходи в нее, там, в цеху они работают.

Когда Кирилл проходил мимо очистных сооружений, из них вышла женщина, он глянул в ее сторону и тут же отвернулся. Это была Зоя. Он так обрадовался, увидав ее живой, но тут же понял, это Зоя еще нынешнего раннего вечера. Какой она будет поздним вечером, он знал. Но он был уверен, что и с ней у него должно все получиться.

Он зашел в цех.

– Парень, мне Шепилов нужен, Виктор Павлович.

– Вон видите окна, это конторка, он там.

Молодой Шепилов впечатлял. Было видно по нему, что это очень умный, волевой человек. И это немного Осипова смутило. Таких людей тяжело переубедить. Шепилов глянул на вошедшего Осипова.

– Здравствуйте! Что Вам нужно?

– Здравствуйте! Нам нужно поговорить.

– О чем мне с Вами разговаривать?

– О Вас, Виктор Павлович и о Вашей семье.

Кирилл щелкнул в замке ключом, вынул ключ, положил к себе его в карман.

– Что это значит? Вы отдаете себе отчет…

– Все отдаю. Сядьте, пожалуйста, и выслушайте меня внимательно, старайтесь не перебивать, а тщательнее старайтесь запомнить то, что я Вам скажу.

– Вы знаете…

– Сядьте, я Вам сказал! Вы умный, адекватный человек. Пять минут я отниму у Вас, не больше. А Вы постарайтесь придать моим словам больше значения, нежели словам безумца. Сядьте. Мы зря теряем время.

Шепилов, видя горящие глаза Кирилла, повиновался, сел, а тот начал свой монолог.

– Вы живете в Москве. У Вас замечательная работа, отличная квартира. У Вас жена, неописуемой красоты женщина, очень талантливая актриса. Все у Вас хорошо, все у Вас здорово. Но… Ваша жена забеременеет. Вы оба будете несказанно рады этому. Но Вашей жене предложат роль в очень перспективном проекте. Несметные деньги, плеяда прославленных кинозвезд и прочая, и прочая, и прочая. Но беременность будет помехой Вашей жене для ее участия в этом проекте. Она решится избавиться от ребенка. Мол, все это можно будет, но потом. Вы не выдержите ее напора. Вы согласитесь. И все! Все, Виктор! Проект заглохнет, деньги разворуются, кинозвезды разбегутся. Второго шанса забеременеть судьба вам не даст. Алла… Ведь Вашу жену Алла зовут? Алла серьезно заболеет. Ни о каких ролях больше не будет вестись разговоров. Вы, в заботе о ней, потеряете все. Работу, квартиру, да и ее, жену, Вы, можно сказать, потеряете. Заклинаю Вас всеми Богами, боритесь за жизнь Вашего ребенка, противопоставьте ей все. Привлеките ее мать, тетку, всю ее и вашу родню. Идите хоть на разрыв с ней. Вы очень любите друг друга. Вы все равно будете в итоге вместе. Вы поняли меня?

Виктор смотрел куда-то поверх головы Кирилла. Смотрел не мигая.

– Вы кто? – спросил он.

– Один хороший человек сказал, что я хочу примерить на себя крылья ангела – хранителя во плоти. Вот считайте, что я он. Шучу, конечно. Зачем знать Вам, кто я. Вы знаете, что я Вам сказал, и не дай Бог Вам забыть об этом. Прощайте!

Кирилл поднялся, прошел к двери, открыл ее ключом. Обернулся.

– Да, и не стоит никому говорить обо мне. Не поймут Вас. Еще в сумасшедший дом определят. Действуйте так, словно это было именно только Вашим решением, без чьей-либо подсказки.

Он открыл дверь и вышел.

У двери в очистные сооружения стояла Зоя, но она смотрела в другую сторону. Осипов прошел мимо нее незамеченным.

Теперь твоя очередь, Зоечка!

***

Остановка.

Нет.

Ее нужно обойти, дать лучше круг по лесу небольшой. Связь со временем упущена. Который час сейчас? Кто его знает. Там ли он сам из прошлого посещения. Или нет, Кирилл не имеет понятия, поэтому лучше не рисковать. Теперь вперед, по дороге.

План был простой.

В конторке, где Кирилл встречался с Шепиловым, им были украдены ножницы с острыми концами. Ирина примерно объяснила, где нужно искать тот автомобиль. Отыскать этот внедорожник и шины ему навылет!

Надо сейчас найти ее дом, а там по проселку на край села. Но ведь машина выехала не из леса, через который проходит дорога к дому Ирины. А что, если они будут ехать из совсем другого места? Может, убийцы вовсе не от Луки поедут?

Кирилла ударило в холодный пот. Как он не подумал об этом? И что же делать теперь? Если его план срывается, сам он из того трагического эпизода, пристроился в лесу, Зоя идет по обочине, разбежаться и вытолкнуть ее в кювет?

Ну что же за голова-то такая? Ну почему нельзя было продумать все нюансы раньше? Сзади раздался звук двигателя приближающегося автомобиля. Мимо, долбя протекторами по асфальту, проскочил тот самый внедорожник.

Опа!

Есть!

Джип свернул на знакомый Кириллу проселок. Ну все гад, не уйдешь теперь. Кастрируют тебя сегодня сразу на оба колеса.

Значит, есть еще дорога. Сюда они по этой проехали, обратно по другой возвращаться будут. А если нет? Если просто нет второй дороги, то поедут назад так и так по этой, в то место, откуда они начнут отсчет последних минут жизни Зои. Можно выйти на дорогу. По проселку сильно не разгонишься. Очень он разбит. Выйти. Стоять. Остановятся. Сами выйдут. Броситься на них в драку. Отнять у убийц пять, десять, а лучше больше минут. Бог с ним, что будет, то и будет, но Зоя не погибнет. Она разойдется по времени с этим страшным джипом.

Он дошел до дома Ирины. Машина не встретилась. Он прошел до конца села. Запахло водой. Он чувствовал запах воды. Значит должен быть пруд, у которого дом того самого Луки.

Высокий забор, модная и престижная в то время металлочерепица на кровле двухэтажного особняка. Похоже это то, что именно ему нужно.

Металлические ворота, зарешеченные от высоты его груди. Удача! За ними у дома тот самый динозавр в виде большого джипа стоит.

В окнах первого этажа горит свет.

За забор нужно?

А если там на вольном выпасе парочка этих, булей, бультерьеров? Любила всякая мразь в те времена заводить нечто подобное из хвостатых тварей.

Кирилл пошарил вокруг глазами. Увидел несколько валявшихся осколков кирпичей и два небольших куска доски. Все это, стараясь произвести как можно больше шума, он перекинул через забор.

Тихо. Ни собаки не брешут, ни люди не шумят. Теперь нужно самому через забор. Время не ждет. Заметно темнеет уже. Но как попасть внутрь? Место, где ворота хорошо освещено. Не стоит здесь копаться в свете фонарей. Забор высок. Он очень высокий. Дерево, рядом растет дерево, одна из его ветвей склонилось над забором. Другой доступной дороги туда не видно. Лазать по деревьям он умел с детства.

Да, нелегко даже такими острыми ножницами проколоть резину на колесах у монстра. Сил не хватало. Кирилл подобрал кусок доски, им же перекинутый сюда, за забор. Направил в нужное место ножницы, со всего маха долбанул доской по другим концам ножниц.

Шум произвел он страшный. И от удара деревяшкой, и от выходящего из баллонов воздуха. Он вырвал из резины ножницы, отложил доску и кинулся в тень той ветви дерева, с которой он спустился за забор.

Тихо. Ни по эту сторону ограды, ни по другую никто не среагировал на такой сильный шум. Мало одной покрышки. Запаска есть на такую беду. Надо вторую к чертям. Которую он тем же способом проколол. Сделал он это просто в отместку ненавистным ему людям. Времени, что потеряли бы преступники на смену колеса, хватило бы ему, тому Кириллу и Зое, чтобы уйти с той страшной обочины.

А как же обратно теперь? До ветвей дерева он не допрыгнет. Попробовать через калитку. Тут ему повезло. Калитка изнутри закрыта была только на задвижку. Он вышел и почувствовал, что страшно устал. Невыносимо устал. Он не дошел метров двести пятьдесят до железнодорожной платформы. Зашел в кусты, свалился там и сразу же уснул.

Чуть позже в том же месте в те же времена.

– Ну так завел немного Лука меня своими Манечками, Светочками. Машина, вон, под боком. А живут они в общаге рабочего поселка, где раньше ПТУ было. Поехали, привезем сюда, покуролесим от души. А утром, глядишь, и Луке немного из экзотических прелестей перепадет. Спасибо нам потом скажет.

– Так мы же пьяные!

– Обижаешь! Начальника милиции, да еще в форме… Чтобы какая-то там гадина остановила! Ты о чем Андрюха?! Ты как?

– Да поехали! Ни разу китаянки не было. Помрешь и не увидишь, какого она цвета китайская плоть.

Джип был заведен, майор уселся за руль, его товарищ рядом, но выезжая из ворот, водитель чуть не зацепил крылом один из воротных столбов. Выехав, главный милиционер города остановился, заглушил двигатель.

– Чего-то не едет ни хрена. Словно кто-то за задницу нас держит.

Майор вышел из машины. Прошел вдоль нее назад.

– Вот ты, сука!

– Что такое? – подал из кабины голос Вальцов.

– Да колесо спустило! Вылезай, менять будем.

– А может не стоит? Охота пачкаться?

– Выходи, говорю! Душа горит!

Вальцов вылез из кабины, обходя машину сзади со своей стороны, он увидел второе спущенное колесо.

– Все, Палыч, кранты! Второе сзади тоже пустое, давай, загоняй обратно, пошли водку пить.

Спал Кирилл недолго. Было колко, к тому же начала портится погода, стало заметно прохладней. Он поднялся, пошел к железнодорожной платформе, размахивая на ходу руками, чтобы согреться.

В окнах Ирины горел свет.

«Сволочь, нажрался вкусного борща, напился чая с малиновым варением, принял ванну и тешит сейчас в мягкой, теплой постели свою плоть с такой девушкой, с его девушкой, с его Ириной. А тут замерз до дрожи, да еще голодный к тому же»! – думал он, страшно ревнуя себя того, собой сегодняшним. Он понимал, что это самое настоящее безумие, но не мог сдержать чувств и эмоций. Была бы такая возможность он с большим бы удовольствием разбил ту свою рожу, сегодняшним своим кулаком.

Куда идти теперь? Вся ночь еще впереди. Тот Кирилл вернулся примерно в обед. Договоренность с Максимом на его возвращение была в районе девяти-десяти часов. Стоять! Но ведь Зоя жива! Тому Осипову не надо уже ехать к ее мужу, не надо Аршинову рассказывать об им увиденном, не надо будет бить бедного Василия. Значит, он может раньше прийти в подвал, чтобы вернуться. Это что же? Нужно сидеть в кустах у нужного подвала и выжидать, когда того Кирилла отправят в его время. А потом только самому переправляться?

А смог бы он тогда, не отягощенный гибелью Зои уйти быстро от милой Ирины? Да ни за что бы! Уж хотя бы один день, да их, но досыта, от всей души.

Надо идти. Нужно идти в рабочий поселок. Надо переправляться в назначенное Максимом время.

Зоя жива. Она должна быть живой.

Да что ж такое-то? Если она жива, то тот Кирилл должен был вернуться в свое время, зная, что она жива. А если он знал об этом, то нынешний Кирилл не должен был возвращаться сюда, чтобы спасти кого-то, в том числе и Зою. Но он здесь из-за ее спасения. Он колол сегодня покрышки того автомобиля, что убил Зою.

Осипов остановился. Голова не хотела переваривать все то, что он сейчас в ней раскопал. Чушь какая-то! А если бы он не вернулся, то Зоя бы погибла. Замкнутый круг вырисовывается.

Надо выбрасывать все из мозгов. Осмыслить подробную информацию обычному человеку невозможно. Как невозможно осмыслить то, что он оставшуюся жизнь будет жить с памятью о похоронах Сони, хотя в памяти всех других она всегда будет живой.