Текст книги "Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943"

В 18 ч. ВТ давно не было. В городе прошла спокойно. [Немцы] не появились. Говорят, [бомбы] сбросили на зав[од] «Большевик».

Чекризов В. Ф. Дневник блокадного времени // Труды Государственного Музея истории Санкт-Петербурга. Вып. 8. СПб., 2004. С. 102–103.

Из записок В. К. Берхман

25/IX-1942

Амбулатория, ночь. Наша перевязочная на ремонте, и мы работаем в большом изоляторе (т[ак] называемом). Но это, скорее, комната для санитарок. Метров 18–20. Окна затемнены. Горит электрическая] настольная лампа под зеленым колпаком (роскошь в настоящее время). Светло, убрано, как в дни былые в прививочной у Васил[ия] Гавриловича] Ушакова, и как будто ничего страшного в жизни не было и нет, пока не слышится залп, а вслед за ним «Внимание, внимание…».

И сознание ужаса внезапно просыпается, охватывает как в тиски.

Кажется, что нет голода, но голод есть. Кажется, что нет и не будет второй зимы, но она надвигается, идет. Мы в очереди.

Неужели снова заколыхают вьюги, заскользят, поплывут на салазках белые мумийки людей в простынях или в рваных обертках, или в таком тряпье, которого не жалко…

Тех ошибок мы, оставшиеся, возможно, и не повторим. Потому что тех, страшно близких, болезненно нам близких – уже нет. Перед нами и с нами как бы дубликаты. Или, вернее, совсем новые, которые делят с нами служебные часы, сочувствуют, приятельствуют, делятся кое-чем в такое время, но они не те. Это все мы – оставшиеся в живых, и нам слава уже не та. За теми – дверь захлопнулась. Колесо жизни взяло меня в оборот, как и других, замедливших. И даже кажется, некуда больше спешить. Но надо, надо пересматривать жизнь. Вот боевое задание времени. Этой задачей оправдывается мое оставление…

Записки оставшейся в живых. Блокадные дневники Татьяны Великотной, Веры Берхман, Ирины Зеленской. СПб., 2014. С. 167.

Из дневника востоковеда А. Н. Болдырева

1942 г.

26-е сентября. Суббота.

Опять суббота! Казалось, только начало недели! Эту необычайнейшую скоротечность времени отмечают почти все. Дивный теплый, ясный день. Вот настоящее бабье лето. С утра совершил первое прикосновение к Великой Пище в «Северном». Миг, исполненный трепетом переживаний. Завтрак был таков: 320 гр. крутой рисовой каши, в коей 10 гр. сливочного масла, большой кусок прекрасного сыру, чай с шоколадной (небольшой) конфетой. За это не вырезали ничего. Обед там же: прекрасная лапша с грибами, две не очень больших котлеты с 1/2 помидора и 120 гр. гарнира – тушеная фасоль. Сладкий компот. Это все без выреза. С вырезом 40 гр. крупы и 10 гр. масла давались также молодая картошка или тушеная фасоль. Все чисто, вкусно, вежливо и сыто, т. е. сытая обстановка, без напряженного ожидания, голодных вспышек, без вылизывания тарелок, без всего того мерзкого, унизительного скотского перед «Дачей Пищи», которое во всех столовых, ученых и неученых, в которых участвуешь сам всегда. В Академии подписали обращение ИВ и ИЯМ к фронтовикам. Оформлял I категорию на Рошаля – получил подтверждение приглашения на именины. В Союзписе был на приеме у Лихарева, вербовал кадры для нашего Радио. Затем в Радио сидел почти до 9-ти часов, много слушал, читал и набрасывал. Отношения по-прежнему хорошие. С острым огорчением узнал, что вчера прозевали в ДУ два литра соевого молока.

Моя писанинка уже переведена и завтра будет исполняться. Возможно, попаду послушать. Так вдруг оказался в числе «работников номенклатуры». Много думал сегодня об этом, разбирал меня страх, жалел себя весьма, ибо обед и завтрак оторвали меня от любимого Востока и академичности строгой, ввергнули меня в язык, который я не люблю, в жанр чуждый. Только за обед и завтрак! Но это также за «только жить». Строгой консервации не сдержать, а Востоком и подавно заниматься было нельзя. Личная моя проблема сытости, вернее – неголодности, разрешена. Размеры выреза покажут, какая польза будет семейству. Галя считает, что сейчас первоочередная задача подкормить ее мамашу. Хорошо, если бы кто-нибудь решил так относительно Гали или меня. М. О., во всяком случае, отказалась от этого имевшегося у ней ранее решения. Ее уже нет целую неделю, ни слуху ни духу…

Болдырев А. Н. Осадная запись. (Блокадный дневник). СПб., 1998. С. 167.

СОВ. СЕКРЕТНО

Управление НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду

6 октября 1942 г. № 11226

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ГЕНЕРАЛЬНОМУ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ

товарищу Л. П. БЕРИЯ

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

В г. Ленинграде созданы следующие запасы продовольствия:

В целях сохранения продовольствия от бомбежки вражеской авиации в системе «Заготзерно» проведено рассредоточение его в 14 точках.

В сентябре месяце перебоев в снабжении населения продуктами питания по установленным нормам не было.

Продовольственные карточки отоварены полностью.

________«»_______

В связи с улучшением продовольственного снабжения смертность населения в сентябре месяце по сравнению с июлем и августом 1942 г. продолжает снижаться, однако она еще превышает смертность довоенного периода.

Если в довоенный период смертность по городу составляла от 0,11 % до 0,15 % проживающего населения, то в сентябре месяце 1942 г. она составляет 0,68 %.

В сентябре месяце 1942 г. смертность населения по возрастам характеризуется следующими данными:

________«»_______

За убийства с целью завладения продкарточками и продуктами питания в сентябре арестовано и предано суду 16 человек…

Ломагин Н. А. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн. 2. СПб., 2002. С. 336–337.

Из книги Николая Тихонова «Ленинградский год»

1942

Ленинград в сентябре

Вторая блокадная осень Ленинграда. Темные ночи, пасмурные дни, тяжелая, валкая волна на Неве. Нева, как и город, живет двойной жизнью. В граните набережных течет она, как в мирное время, и только громады кораблей у берега представляют необычное зрелище. Но за пределами города, выше по течению, ближе к истоку, она уже не та. Над ней взлетают ракеты, в ее быстрой воде рвутся снаряды, идут бронекатера, разведчики крадутся в лодке под покровом тумана за «языком» на занятый немцами берег. Не стихает гул канонады.

Город тоже не похож на прошлогодний, осенний. Исчезло многолюдье, улицы заметно опустели. Уменьшилось движение машин и трамваев. За зиму прибавилось развалин в городе.

Тогда в зиму вошли неготовыми к ее трудностям – теперь горожане готовятся к зиме, как к долгому, трудному походу.

Заранее каждому ясно, что нужно сделать, чтобы его дом выдержал натиск вьюг и холодов. Заранее известно, как нужно использовать дом на всякий случай, как опорный пункт. Поэтому, построив пулеметные гнезда, амбразуры, дзоты, ленинградцы выступили на заготовку топлива.

Кончается деревянный Ленинград. Если вы увидите деревянные дома без крыш, без стен, без полов и потолков, не принимайте это за разрушения от снарядов или бомб. Деревянные дома разбирают во множестве. И окраины особенно обнажаются. Скопления целых улиц исчезают. На мостовых лежат жестянки с номерами и названиями переулков, которые отныне будут пустырями. Толпы ленинградцев с пилой, ломом, топором ломают стены, простоявшие немалое количество лет. Есть жильцы, по сорок лет жившие в уютных, теплых домиках, в ветхих, некрасивых, серых домах, которым пришел конец.

Работать надо аккуратно: кирпичи складываются отдельно, имущество отсутствующих сдается по списку в райсовет, стекла вынимаются, дверные ручки отвинчиваются, железо идет в отдельную кучу. Ничто не должно пропасть. Уже научились ценить металлический лом, каждую мелочь. Население должно переселиться в каменные дома, где есть пустые квартиры.

Таким образом, множество людей переселяется в другие районы города, оживают пустые квартиры, новые хозяева начинают приводить в порядок заброшенные жилища. Ленинградцы как бы смыкают ряды. Грозная опасность не снята с города – она висит над ним, но в эти дни все думы направлены к другому городу на великой русской реке, где идет неистовый бой, где сталинградские улицы рушатся в огне сраженья, в дыму пожаров.

Ленинградец невольно прикидывает: отстоит ли он свой город в случае, если враг снова попробует пойти на отчаянный штурм. И оглядывая свои укрепления, прислушиваясь к гулу батарей, к голосу кронштадтских фортов, к биенью собственного сердца, отвечает: отстоит! Если сравнительно маленький Сталинград борется, как великан, то Ленинград с его пересеченьем каналов, с огромным пространством, с могучей проверенной артиллерией, с опытом больших боев, с домами, превращенными в форты, со своим ленинградским упорством может противостоять самому сильному натиску врага.

Он уже пригнал сюда каторжников со всей Европы: испанских, голландских, норвежских, датских, французских, бельгийских, невесть еще каких. Тут они получают, наконец, высшую меру за всю свою бандитскую жизнь. Сюда перебросил он остатки дивизий, уцелевшие от севастопольских боев, тыловиков из Германии и эсэсовцев.

Может быть, отчаявшись в тщетных попытках захватить Сталинград, враг бросится на штурм приневской твердыни? Пусть попробует! Ленинград бодрствует.

2

Низкий берег, песчаный, промываемый холодным, шквалистым ветром. Старинное место, где когда-то бросали якоря галеры и галиоты Петра. Бурьян ржавый и крепкий, как проволока. Зенитные пушки подняли свои дула к серому небу, где бродит немецкий разведчик.

Сзади, в двадцати шагах, городские дома, пустые, разбитые снарядами. Передний край города. Впереди виднеется купол Кронштадтского собора, и каждый вечер видно, как стреляют немецкие батареи с того берега неширокого залива. Снаряды летят через морской канал, к порту, к городу. Здесь же лежит та дорога катеров, морских охотников, которые идут из города по своим делам в море, не обращая внимания на огонь, или влепляют немецким батареям так, что те смолкают, спрятавшись за прибрежные холмы.

Труд зенитчиков скромен и не нашел еще своего описателя. Они работают с первых дней войны. Они исколесили весь город и все его окрестности. Они наготове день и ночь. Они не спускают глаз с облачного, осеннего неба, и враг хорошо знает, что такое их меткость. На первый взгляд покажется однообразной эта непрерывная, утомительная работа, но когда вы знакомитесь с ее результатами, то уже по-другому смотрите на батареи, через которые в иных местах проезжают трамваи, как по сцене, между ящиками со снарядами и часовыми, мокнущими под дождем.

Люди, которые кажутся простыми горожанами, непростые люди. У каждого есть свой счет ненависти, свои жертвы и такие перенесенные страдания, что их трудно изобразить во всей силе. Это не мирные, легкомысленные жители большого города, чередующие труд и отдых. Это свидетели страшных событий, тяжелейших испытаний. С виду они остались такими же, как и до войны. Только у одного прибавилось седины, у другой черты лица стали жесткими и суровыми, но также смеются девушки с моряками, также копошатся дети на песчаных кучах.

То же и с людьми у зенитных орудий. С виду они все одинаково точны в движениях, быстро исполняют команды, молоды и бодры. Но каждый может рассказать свою повесть о замученных немцами родных, о разоренных врагами родных углах, о жестоком годе испытаний. Многие потеряли близких, и вид кружащегося немецкого хищника приводит их в холодное бешенство. Вот лежит на песке у блиндажа девушка круглолицая, спокойная. Ее волосы треплет ветер взморья. Поговорите с ней. Это дочь боевой семьи, один брат погиб под Минском в бою, другой погиб летчиком, отец тяжело ранен под Москвой, сама она ранена трижды. Она убила шесть немцев, одного задушила своими девическими руками на поле боя. Ее зовут Вера Ткаченко. Ее жизнь превратилась в военный поход, в северном городе она помнит шумную, веселую, родную Одессу, путь к которой лежит только через сраженья и схватки.

Вот входит в комнату высокий, стройный юноша, как будто сделанный из красноватого металла. Он лейтенант, но он принес стихи. Это стихи о войне, написанные в блиндаже, на полевой сумке, строки, полные молодой страсти. Они могут быть еще неотделанными, незаконченными, но характер бойца закончен. Когда осколок вражеской мины вонзился ему в грудь, и он сам вырвал его, и хлынула горячая кровь, то он стиснул зубы, чтобы не проронить стона. Он из далекой Хакассии, и он долго сражался за город Ленина, ни разу в жизни его не видев. Потом он ходил по его улицам со странным чувством, точно он родился в нем и все ему знакомо с детства. И когда он читает об упорстве красноармейца, он читает о собственном упорстве:

 
Красноармеец бьется так:
Пред ним громады вражьих тел.
Диск автомата опустел…
Встает обрадованный враг.
 
 
Красноармеец бьется так:
В подсумке две гранаты есть:
Голов фашистам не унесть!
С землею смешан черный враг.
 
 
Красноармеец бьется так:
В руке один клинковый штык, —
Сразмаху заколол троих!
Четвертый!? – Поднял руки враг!
 

У лейтенанта, пишущего стихи в короткие часы отдыха, громкое имя – его зовут Георгий Суворов. Он молод, но он видел битвы и схватки в количестве, достаточном для старого бойца.

Он знает, как отбивают у врага родную землю. Она не похожа на ту цветущую, которою она была до того. В грохоте разрывов, в темных полосах дымовых завес, в черных столбах бомбовых ударов мы отбиваем разоренную пустыню, где торчат трубы и обгорелые стены, сожженная трава перемешана с глыбами земли, но всюду приятные взору немецкие трупы. Их много, значит, враг обескровлен на этом участке, он отступает. В этих сраженьях родится новая молодость советских людей, родится новый голос песен и стихов.

Ничего, что его строки еще не все хороши. Он хорошо бьет немцев, уверенно и точно.

3

Инженер конструкторского бюро товарищ Евстафьев как будто штатский человек. Ему полагается сидеть над чертежами, и если он изобрел новую пушку, то дело военных сказать ему, хороша ли она. Но он ленинградец. И они вместе с инженером Радкевичем, работавшим с ним, берут свою пушку и отправляются на передовые. Тем более, что это не так далеко от того места, где лежат еще свежие чертежи. Там, на передовой, они сами испробовали действие своего изобретения. Они не нуждались в опытном полигоне. На вражьей шкуре они проверили действие своей пушки. Потом они обучили расчет обращению с ней и отправились снова в свое конструкторское бюро.

Кроме множества взрывчатых веществ, употребляемых на войне, в огромном количестве требуется порох. Но порох тоже бывает разный, и когда остаются не те сорта пороха, то часть артиллерии приводится к молчанию этой нехваткой.

И вот когда иссяк нужный сорт, интендант 1-го ранга Александр Михайлович Черныш по собственной инициативе отыскал и взял на учет все имеющиеся сорта пороха к другим орудиям и. минометам. Он стал «колдовать» с образцами пороха, как артиллерийский маг и волшебник.

Он составлял новые сорта пороха, чтобы получить заменитель, с упорством истинного ленинградца. И он нашел формулу пороха-заменителя. Заряды-заменители с его порохом дали фронту ни много ни мало – четыреста тысяч выстрелов.

Не было еще крепости в мире с таким огромным гарнизоном, как Ленинград. Недаром враг в бессильной ярости угрожает ему всеми ужасами, вплоть до того, что он попытается стереть его с лица земли. Это легко написать в паршивой немецкой газетке, но пока есть ленинградцы, – город неприступен.

Ленинградцы не боятся ни зимы, ни штурмов, ни бомбежек. Они не суеверный народ, но у них есть свои приметы. В прошлую осень, сухую, холодную, зловещую, зеленые листья слетали целыми пачками, устилая землю.

– Это к большим трудностям и большим потерям, – говорили они.

Сейчас кончается сентябрь. Стоят тихие, теплые вечера. Сады зелены, как в августе. Кое-где едва-едва появилась первая желтизна.

Добрый знак, хороший знак, – говорят ленинградцы…

Тихонов Николай. Ленинградский год. Л., 1943. С. 45–51.

Глава пятая
Л. А.Говоров: «…Учитывая важность оттяжки наступления противника на Ленинград…» (октябрь 1942 г.)

Пришедший утром 2 октября 1942 г. в Дом ученых на Дворцовой набережной востоковед А. Н. Болдырев неожиданно получил от руководства ленинградских учреждений АН СССР срочное задание: «… Так как начинается или уже началось на Волхове общее решительное наступление, имеющее целью окончательно прорвать блокаду, то надлежит незамедлительно написать текст обращения ленинградских ученых к бойцам-волховцам в таком духе: вперед, мы, сидевшие год в блокаде, ждем вас и т. д. Обращение должно быть передано к 7 ч. в штаб Фронта, оттуда пойдет в часть, где будет зачитываться перед боем и во время боя. Такие обращения пишутся и в других учреждениях. В столовой установлен пикет для уловления обедающих ученых на предмет сбора подписей. Пораженный этим известием сажусь писать и скоро сдаю пламенное воззвание»[290]290
  Болдырев А. Н. Осадная запись. (Блокадный дневник) / подг. к печати В. С. Гарбузова, И. М. Стеблин-Каменский. СПб., 1998. С. 171.


[Закрыть].

К сожалению, это «пламенное воззвание» не понадобилось, поскольку к этому времени уже выяснилось, что начавшееся очередное наступление на Волхове не достигнет поставленной Ставкой цели – прорвать блокаду Ленинграда. 5 октября 1942 г. командующий войсками Волховского фронта К. А. Мерецков получил переданную начальником Генерального Штаба А. Василевским директиву Ставки Верховного Главнокомандования, которая, оценивая находившуюся против Волховского фронта группировку противника, не исключавшую возможность нанесения ею удара по войскам фронта одновременно на направлениях Мга, Волхов и Кириши, приказала «организовать на этих направлениях не менее 3-4-х оборонительных рубежей, работу на которых начать немедленно»[291]291
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. М.; СПб., 2005. С. 120.


[Закрыть].

14 октября 1942 г. К. А. Мерецков получил следующую директиву Ставки ВГК, теперь уже подписанную И. Сталиным и А. Василевским. Констатируя, что прифронтовая полоса Волховского фронта до сих пор не приведена в надлежащее оборонительное состояние, Ставка ВГК приказывала «установить прифронтовую полосу на глубину 25 км, на которой воспретить проживание и доступ в нее гражданского населения». Ставка также решительно потребовала «немедленно приступить к постройке в прифронтовой полосе не менее трех оборонительных рубежей, следующих один за другим, и к приспособлению к обороне всех населенных пунктов в полосе обороны и на всех рубежах. Все города и крупные населенные пункты приспосабливать к обороне независимо от их удаления от рубежей обороны. В городах построить круговую оборону, превратив каждый дом, каждую улицу, каждый квартал в крепость»[292]292
  Там же. С. 122–123.


[Закрыть]. Командующий Волховским фронтом понимал, что Верховный Главнокомандующий предупредил последний раз, и поэтому, несмотря на огромный объем предстоявших работ и недостаток инженерной техники, стремительно началось возведение оборонительных рубежей по всей линии фронта. «Оправдана ли была столь большая затрата сил и трудов на возведение укреплений, которые противник так и не попытался штурмовать? – задавался впоследствии вопросом начальник Инженерного управления Волховского фронта А. Ф. Хренов. – Не являлась ли эта титаническая работа напрасной перестраховкой, вызванной недостаточной способностью предвидеть ход событий? Отвечу сейчас, как и тогда: нет!.. Обстановка в целом могла обернуться так, что гитлеровцы, знай они о слабости нашей обороны, сконцентрировали бы силы на одном из участков и перешли бы к активным действиям. “Волховская засека” не давала им шансов на успех. Мы же, имея инженерное прикрытие, смогли в конце года вывести из обороны значительную часть сил, повысив этим наступательные возможности фронта»[293]293
  Хренов А. Ф. Мосты к победе. М., 1984. С. 201.


[Закрыть].

Обозначившаяся к началу октября 1942 г. неудача войск Волховского фронта преодолеть хорошо организованную оборону противника и соединиться с частями Ленинградского фронта, захватившими на левом берегу Невы плацдарм в районе Московской Дубровки и потерявшими в ходе боев за этот «Невский пятачок» почти 10 тыс. человек, заставила командование Ленинградского фронта по-новому оценить значение этого плацдарма в результате изменившейся обстановки.

4 октября 1942 г. командующий войсками Ленинградского фронта Л. А. Говоров направляет доклад Народному комиссару обороны Союза ССР И. В. Сталину, в котором излагает свои соображения по этому вопросу. Подчеркивая, что в сложившихся условиях «дальнейшие наши действия на левом берегу Невы приобретают новое значение для отвлечения на второстепенные направления значительных сил противника за счет его главной группировки, а также в оттяжке наступления на Ленинград», Л. А. Говоров обращал внимание Верховного Главнокомандующего на все возрастающие трудности, связанные с удержанием плацдарма на левом берегу Невы. Он указывал в первую очередь на «преимущественное нарастание сил противника, в то время как мы не можем выделить дополнительных сил, кроме действующих, без нарушения обороны на других участках фронта»; на недостаточное прикрытие, вследствие слабости истребительной авиации, переправ с воздуха, на узость плацдарма и наличие у противника танков, которые увеличивают опасность применения им своего обычного приема – «разрезания наших боевых порядков и выхода к переправам».

И хотя главный вывод своего доклада командующий войсками Ленинградского фронта представил как решение Военного Совета фронта расширить в пределах тактической необходимости плацдарм и удерживать его всеми имеющимися силами, «учитывая важность оттяжки наступления противника на Ленинград», он одновременно ходатайствовал о немедленном усилении истребительной авиации фронта и пополнении стрелковых дивизий, понесших тяжелые потери при овладении и удержании плацдарма на левом берегу Невы в районе Московской Дубровки. «Без этих условий продолжение дальнейших действий будет сопряжено с возрастающими трудностями и приведет к большим потерям,» – заключал Л. А. Говоров свой доклад и просил указаний по изложенному им решению Военного Совета фронта[294]294
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. С. 307–308.


[Закрыть]. И эти указания последовали незамедлительно: 6 октября 1942 г. Ставка ВГК решила прекратить операцию и эвакуировать на правый берег Невы участвовавшие в ней подразделения, оставив для удержания плацдарма усиленную роту 70-й стрелковой дивизии. 16 октября 1942 г. приказом Народного комиссара обороны Союза ССР 70-я стрелковая дивизия, которой командовал Герой Советского Союза А. А. Краснов, за воинское мастерство и массовый героизм в боях за Ленинград была преобразована в 45-ю Гвардейскую дивизию Это было первое гвардейское соединение на Ленинградском фронте.

Учитывая сложное положение на южном направлении советско-германского фронта и в особенности в битве за Сталинград, Верховное Главнокомандование, не исключавшее возможности штурма Ленинграда, требовало от командования Ленинградского фронта незамедлительных мер по укреплению обороны Ленинграда. В указаниях Генерального штаба Красной Армии, направленных 13 октября 1942 г. командующему войсками Ленинградского фронта, содержалось требование «принять самые срочные меры по приведению в должное оборонительное состояние всей полосы Невской оперативной группы», оборонительные рубежи которой, по мнению Генерального Штаба, имели «много существенных недостатков»[295]295
  Там же. С. 122.


[Закрыть]. В середине октября 1942 г. в целях улучшения управления Невской оперативной группой на ее базе была развернута 67-я армия, которой стал командовать генерал-майор М. П. Духанов[296]296
  Ярхунов В. М. Через Неву (67-я армия в боях по прорыву блокады Ленинграда). М., 1960. С. 13.


[Закрыть].

Настаивая на укреплении оборонительных рубежей вокруг Ленинграда, Ставка ВГК считала, что немецко-фашистское командование, несмотря на неудачу захватить осажденный город в сентябре 1942 г., не оставит своих попыток сделать это позднее. Действительно, и в октябре 1942 г. Гитлер все еще рассматривал возможность овладения Ленинградом, и только когда фельдмаршал Манштейн сообщил ему, что большая часть боеприпасов, предназначенных для достижения этой цели, уже израсходована в ходе последних ожесточенных боев, он был вынужден согласиться на проведение отдельных операций. Было решено активизировать действия на Ладожском озере с тем, чтобы нарушить жизненно важные коммуникации блокированного Ленинграда. Намеченная на начало октября операция под кодовым названием «Бразилия», имевшая задачей захват стратегически важного острова Сухо, должна была стать началом в достижении этой цели. Этот маленький каменистый остров размером 90 на 60 м был расположен на пути движения наших конвоев по большой трассе Новая Ладога– Осиновец и контролировал значительный район южной части Ладожского озера, прикрывая подходы к Волховской губе. В сентябре 1942 г. на острове были установлены трехорудийная батарея противокатерной обороны и три пулемета, а гарнизон острова насчитывал 90 человек. Кроме того, предполагалось создать противодесантную оборону, но к октябрю 1942 г. она была еще не закончена: не были оборудованы огневые точки и не были минированы подступы к острову[297]297
  Ковальчук В. М. Магистрали мужества. Коммуникации блокированного Ленинграда. 1941–1943. СПб., 2001. С. 268.


[Закрыть].

Предпринимая операцию против острова Сухо, немецкое командование ставило задачей разрушить маяк, уничтожить артиллерийскую батарею и радиостанцию, овладеть кодами и шифрами. Для проведения этой операции противник выделил почти всю свою флотилию паромов на Ладожском озере и десантный отряд в количестве более 100 человек. Действия судов и десанта должны были обеспечивать 15 самолетов, а также немецкие, итальянские и финские катера[298]298
  Манкевич А. И. Бой у острова Сухо. М., 1958. С. 21–22.


[Закрыть]. Предпринятый 9 октября 1942 г. первый поход смешанной флотилии, состоявшей из 28 различных судов, в том числе 3 торпедных катеров, 2 катеров-тральщиков и 3 десантных катеров, закончился конфузом: из-за плохой погоды и ошибки в определении искомой цели флотилия получила приказ вернуться обратно. Однако на обратном пути флотилия встретилась с двумя советскими катерами «морской охотник», которые приняли неравный бой[299]299
  Дегтев Д.М., Зубов Д.В. Воздушная битва за город на Неве. М., 2014. С. 227-
  228.


[Закрыть].

Наконец, вечером 21 октября 1942 г., из расположенных на западном берегу Ладожского озера портов Кякисалми и Тайвалахти вышла целая эскадра, взявшая курс на остров Сухо. В ее составе были 19 паромов «Зибель», вооруженных артиллерийскими орудиями, 3 транспортных парома с 70 пехотинцами на борту, штабной и госпитальный паромы, 7 моторных катеров, 5 из которых были предназначены для высадки десанта, и итальянский торпедный катер[300]300
  Там же. С. 229.


[Закрыть]. Из-за шторма на Ладоге наша авиация с 18 по 21 октября 1942 г. разведку озера не проводила. Пользуясь этим, а также низкой облачностью, шквальным ветром с дождем и снегом, вражеская армада утром 22 октября 1942 г. скрытно подошла к острову Сухо. Противнику повезло вдвойне: буквально за час до его подхода к острову Ладожская военная флотилия закончила учения по отражению вражеского десанта на западное побережье Ладоги, и ее основные силы вернулись в места своей дислокации[301]301
  Манкевич А. И. Бой у острова Сухо. С. 24.


[Закрыть]; на главной базе флотилии – в Новой Ладоге – располагался отряд кораблей, состоявший из канонерской лодки «Нора», трех катеров «морской охотник» и трех тральщиков[302]302
  Ковальчук В. М. Магистрали мужества. С. 268–269.


[Закрыть].

Не встретив противодействия кораблей Ладожской флотилии, вражеская армада приблизилась к острову Сухо незамеченной и сразу же открыла прицельный огонь из 88-мм пушек, сбив первыми же выстрелами радиоантенну, после чего гарнизон острова остался без связи. Артиллерийским огнем противника были выведены из строя командный пункт батареи и дальномерный пост, многие защитники острова были ранены, в том числе командир батареи старший лейтенант И. К. Гусев, но артиллерийская батарея продолжала вести огонь по кораблям противника. После того как девять пикирующих бомбардировщиков противника нанесли по очереди удары по острову, на берег с десантных катеров высадились три ударные группы пехотинцев и одна группа саперов-подрывников. Они захватили береговые орудия на северном и западном берегах, но орудие на восточном берегу продолжало вести огонь по противнику[303]303
  Дегтев Д. М., Зубов Д. В. Воздушная битва за город на Неве. С. 230–231.


[Закрыть]. Скоро на помощь гарнизону острова пришли находившиеся в дозоре сторожевой катер и тральщик, открывшие огонь по кораблям противника. Затем последовал массированный удар нашей штурмовой авиации по кораблям противника, которым, по немецким данным, удалось успешно отразить атаки нашей авиации[304]304
  Там же. С. 233–234.


[Закрыть].

В ходе ожесточенных боев на острове Сухо немецкий десант был вынужден отступить, потеряв 18 человек убитыми и 57 ранеными. По немецкой версии, это было сделано по приказу командира флотилии оберст-лейтенанта Вахтеля из-за потери радиосвязи с десантом[305]305
  Там же. С. 231, 235.


[Закрыть]. Однако, если судить по понесенным противником потерям и характеру развернувшегося на острове сражения[306]306
  См.: Манкевич А. И. Бой у острова Сухо. С. 24–31.


[Закрыть], немецкий десант был выбит с острова его гарнизоном. Невольными союзниками защитников острова стали мели и камни, на которые наскочили несколько паромов противника. Эти потери могли бы быть еще большими, если бы отправленные на помощь корабли Ладожской военной флотилии сумели прибыть к острову Сухо раньше, чем немецкие суда начали отходить в северном направлении. Хотя вступившие в соприкосновение с немецкими судами прибывшие из Новой Ладоги наши корабли в течение нескольких часов вели артиллерийскую дуэль с противником, ему все же удалось благополучно убраться восвояси. Тем не менее, по характеристике специалистов, «это был самый настоящий морской бой. Причем единственный бой такого рода между советскими и немецкими кораблями за всю войну»[307]307
  Дегтев Д. М., Зубов Д. В. Воздушная битва за город на Неве. С. 232.


[Закрыть]. Одновременно удары по отходившим кораблям противника нанесла авиация Балтийского флота, Ленинградского и Волховского фронтов и 7-й отдельной армии. По распоряжению начальника Генерального Штаба А. М. Василевского соединение бомбардировщиков резерва Главного Командования было готово по первому сигналу нанести удар по противнику на Ладожском озере, но этого не потребовалось. Провал операции «Бразилия» показал немецкому командованию бесперспективность использования «флотилии паромов» для нарушения жизненно важной коммуникации блокированного Ленинграда, и оно расформировало эту флотилию, убрав заодно с Ладожского озера свои десантные баржи и итальянские катера[308]308
  Ковальчук В.М. Магистрали мужества. С. 271.


[Закрыть].

Прилетевший 25 октября 1942 г. в Ставку Гитлера фельдмаршал Манштейн узнал, что фюрер решил пока отказаться от штурма Ленинграда, а штаб его 11-й армии направить в район Витебска, где ожидалось крупное наступление Красной Армии. Группа армий «Север» получила приказ по-прежнему удерживать занимаемые рубежи, а 1-му воздушному флоту предписывалось усилить удары по Ладожской коммуникации, чтобы затруднить переброску военных подкреплений по Ладоге. Правда, немецкая авиация атаковала любые цели, которые оказывались в поле ее зрения. 30 октября 1942 г. около 30 немецких самолетов совершили налет на порт Кобона, где объектом их атаки стал входивший в него тральщик, который вел из Осиновца баржу-паром с десятью вагонами, в которых находились раненые. Ценою жизни многих своих товарищей мужественный экипаж тральщика сумел довести баржу-паром до рейда порта, где сам тральщик вскоре затонул на мелководье[309]309
  Чероков В. С. Для тебя Ленинград! Л., 1988. С. 136–137.


[Закрыть]. Всего в октябре 1942 г. немецкой авиации удалось вывести из строя на Ладожском озере 5 буксиров и 8 барж. Тем не менее на западный берег Ладоги в этом месяце было перевезено наибольшее количество грузов за весь период навигации 1942 г. – около 192 тыс. т, или в среднем 200 т в сутки[310]310
  Дегтев Д. М., Зубов Д. В. Воздушная битва за город на Неве. С. 239.


[Закрыть].