Текст книги "Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943"

Глава седьмая
«…Операцию при телефонных переговорах и переписке именовать “Искра”…» (декабрь 1942 г.)

2 декабря 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования утвердила предложения Военного Совета Ленинградского фронта о подготовке совместной с Волховским фронтом наступательной операции с целью прорыва блокады Ленинграда. Координация действий обоих фронтов поручалась маршалу К. Е. Ворошилову, а готовность самой операции, которую Ставка приказала в телефонных переговорах и переписке именовать «Искра», была определена к 1 января 1943 г.[406]406
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. М.; СПб., 2005. С. 127.


[Закрыть]Директивой Ставки Верховного Главнокомандования от 8 декабря

1942 г. была поставлена задача «совместными усилиями Волховского и Ленинградского фронтов разгромить группировку противника в районе Липка, Гайтолово, Московская дубровка, Шлиссельбург и, таким образом, разбить осаду города Ленинграда, к исходу января 1943 г. операцию закончить»[407]407
  Там же. С. 128.


[Закрыть]. Директива была подписана И. В. Сталиным и Г. К. Жуковым, и, быть может, именно эти подписи стали одной из важных предпосылок успешного выполнения приказа Ставки «разбить осаду» Ленинграда.

На подготовку операции по прорыву блокады Ленинграда на этот раз был выделен почти месяц, и командование Волховского и Ленинградского фронтов имело возможность согласовать действия своих ударных группировок не только по карте, но и на местности. «В начале декабря 1942 нас, командиров дивизий, начальников штабов и командующих артиллерий собрали в Смольном, – вспоминал бывший командир 268-й стрелковой дивизии С. Н. Борщев. – Здесь под руководством командующего и начальника штаба фронта было отработано и согласовано все необходимое для наступательной операции по прорыву блокады. Завершающим этапом нашей подготовки в Смольном явилась командно-штабная игра на картах»[408]408
  Борщев С.Н. Зимний гром над Невой // В огненном кольце. Воспоминания участников обороны города Ленина и разгрома немецко-фашистских захватчиков под Ленинградом / сост. В. Е. Василенко, С. В. Красников. М., 1963. С. 126.


[Закрыть]. Подготовка войсковых соединений к наступлению проходила на местности, где обстановка приближалась к условиям будущей операции. На Токсовском полигоне была создана полоса обороны, близкая к той, которую предстояло прорывать. Особое внимание уделялось обучению солдат стремительно преодолевать минные поля, проволочные заграждения, штурмовать долговременные огневые сооружения, вести бой в населенных пунктах и на лесисто-болотистой местности, наступать за огневым валом нашей артиллерии. Тщательно отрабатывались вопросы взаимодействия между пехотой, артиллерией, танками и авиацией[409]409
  Там же. С. 126–127.


[Закрыть].

В полосе прорыва войскам Ленинградского фронта противостояло до семи немецких пехотных дивизий, поддерживаемых довольно сильной артиллерийской группировкой. За полтора года противник построил на участке Усть – Тосно – Шлиссельбург мощные оборонительные рубежи, каждый из которых имел 2–3 линии траншей с большим количеством броневых огневых точек, дотов и дзотов с хорошо организованной системой огня и взаимодействия. В мощные узлы обороны были превращены Дубровская ГЭС и Шлиссельбург, находившиеся на флангах прорыва. Крутые обрывистые берега, плотно заминированные и сплошь окутанные в несколько рядов колючей проволокой, простреливаемые огнем всех видов оружия, представляли мощную оборону из брони, бетона и огня. Почти непреодолимой преградой была полноводная Нева, ширина которой в полосе прорыва достигала 600–800 м, а ее высокий левый берег, обороняемый немцами, постоянно поливался водой и был превращен в ледяную стену. Инженерные войска совместно с пехотой, артиллеристами и связистами искали пути и средства преодоления этой неприступной, по мнению немцев, обороны, создав на правом берегу Невы в районе Московской Дубровки удобный плацдарм для наступающей группировки фронта. Сюда доставлялись деревянные щиты, штурмовые лестницы, багры, катера и лодки. Была решена и проблема переправы танков и тяжелой артиллерии – по усиленному настилу и шпалам были положены деревянные «рельсы», которые выдержали испытания военной техникой, в том числе и танками Т-34[410]410
  Бычевский Б. В. Город-фронт. Л., 1967. С. 210–214.


[Закрыть].

Командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров, по военной профессии артиллерист, считал, что в предстоящей операции по прорыву блокады артиллерия должна сыграть особенно важную роль: не только разрушить доты и дзоты, подавить и уничтожить минометные и артиллерийские батареи противника, но и добиться того, чтобы наша пехота понесла минимальные потери, когда придется преодолевать Неву. По решению Военного Совета фронта в состав приданной и поддерживающей артиллерии каждой дивизии первого эшелона были введены усиленные группы контрминометной борьбы. Для контрбатарейной борьбы в группы дальнего действия была привлечена артиллерия Краснознаменного Балтийского флота. В состав морской артиллерии, выделенный для участия в прорыве блокады, входило 12 тяжелых батарей на железнодорожных платформах, 11 стационарных батарей, 6 орудий морского артиллерийского полигона и отряд кораблей, стоявших замаскированными на Неве, – 5 эскадренных миноносцев и 3 канонерские лодки. Особую группу составляли гвардейские минометные части – «Катюши», в задачу которых входило нанесение сокрушающего удара по опорным узлам противника перед атакой нашей пехоты[411]411
  Борщев С.Н. Зимний гром над Невой. С. 127–128.


[Закрыть].

Огромная работа была проделана по подготовке исходных позиций для ударных группировок фронтов: были отрыты новые траншеи и ходы сообщения, укрытия для личного состава, огневые позиции для артиллерии, минометов и танков[412]412
  Бычевский Б. В. Город-фронт. С. 209–211.


[Закрыть].

Моральное и физическое состояние наших войск, которым предстояло пойти в решающий бой за Ленинград, теперь резко контрастировало с тем, в котором находились еще несколько месяцев назад полуголодные части Волховского и Ленинградского фронтов, пытаясь прорвать вражескую блокаду города. «Ездил в Колтуши. С трудом узнал местность. За три месяца все изменилось. Лес вырублен до озер. Вокруг дома все пристройки сожжены, – отметил 22 декабря 1942 г. давно не бывавший в этих краях ленинградец. – Мать была рада до слез моему приходу. У нее стоят гвардейцы Краснова, усачи, крепкие дядьки со значками на груди. Ныне радостно смотреть на воинов. Здоровые, статные, бодры, хорошо обмундированы и вооружены»[413]413
  Блокада. Воспоминания очевидцев / авт. – сост. В. М. Давид. М., 2014. С. 521.


[Закрыть]. Но не только «крепкие дядьки» 45-й гвардейской дивизии полковника А. А. Краснова, но и все части Ленинградского фронта находились теперь на довольствии, которое позволяло им выдерживать изнурительные испытания в тяжелых боях. На 1 января 1943 г. в войсках и на складах Ленинградского фронта имелось 4 605 т ржаной муки и 1069 т сухарей и галет; 603 т концентратов, 1134 т разной крупы и даже 226 т макарон; 339 т мяса и 391 т рыбы, 1639 туб мясных консервов и 247 туб рыбных; 279 т «коровьего масла», 372 т жиров и растительного масла; 315 т сахара и 11,9 т чая; 2409 т свежих овощей; фураж – 728 т овса и 15216 т сена[414]414
  Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (далее – ЦГАИПД СПб). Ф.24. Оп.2 в. Д. 6562. Сведения о наличии продовольствия и фуража в войсках и на складах Ленинградского фронта на 1 января 1943 г. Л. 3–5.


[Закрыть].

Важную роль в обеспечении всеми видами материальных средств, готовившихся к прорыву блокады войск Ленинградского фронта и Балтийского флота, играла военно-автомобильная дорога через Ладожское озеро, остававшаяся по-прежнему единственным путем, соединявшим Ленинград с Большой землей. 26 ноября 1942 г. Военный Совет Ленинградского фронта, во исполнение постановления Государственного Комитета Обороны от 21 ноября 1942 г., принял решение построить трассу нормальной железнодорожной колеи по Ладожскому озеру севернее острова Зеленец общей протяженностью 35 км, а также узкоколейную железную дорогу на расстоянии 100–200 м южнее от основной трассы, которую предполагалось использовать, кроме перевозок, для вспомогательных целей строительства нормальной железнодорожной колеи[415]415
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. С. 329.


[Закрыть]. Строительство переправы было начато с обоих берегов, и на 6 декабря 1942 г. в нем участвовало 5350 человек. На восточном берегу укладка широкой колеи была выполнена на 20 % и узкой – на 60 %, на западном берегу укладка обоих путей была выполнена на 75 %. Однако в ходе строительства возникли трудности, связанные с отсутствием ледяного покрова у западного берега озера и с невозможностью вести работы по забивке свай в условиях сильных штормовых ветров и постоянных подвижек льда[416]416
  Ковальчук В. М. Магистрали мужества. Коммуникации блокированного Ленинграда. 1941–1943. СПб., 2001. С. 302–303.


[Закрыть].

Из-за отсутствия прочного ледового покрова на озере задерживалось и начало работы Военно-автомобильной дороги, хотя еще 21 ноября 1942 г. Государственный Комитет Обороны утвердил предложение Военного Совета Ленинградского фронта по ее устройству и определил срок открытия движения по дороге ориентировочно в первой половине декабря 1942 г. Но только 19 декабря лед на всей трассе достиг толщины, допускавшей возможность движения. На следующий день по ледовой дороге пошел конно-санный транспорт с нагрузкой до 300 кг. В этот день через контрольные пункты Кобоны прошло 160 конных упряжек. 23 декабря с восточного берега озера с целью испытания прочности льда была отправлена колонна из 5 машин ГАЗ-АА. Машины с грузом или с орудием на прицепе, двигаясь на расстоянии 150–200 м друг от друга со средней скоростью не более 20 км в час, благополучно достигли западного берега, где колонну встретил член Военного Совета Ленинградского фронта Н. В. Соловьев, объявивший всем участникам этого рейса благодарность за выполнение задания. 24 декабря 120 автомашин с санями на прицепе двинулись в путь с восточного берега Ладоги и благополучно доставили на западный берег 123 т грузов. Из-за слабости ледового покрова, большого количества трещин, частых буранов и туманов число выпускаемых на трассу машин увеличивалось постепенно. 27 декабря на лед вышли уже 325 автомашин, доставивших для Ленинграда и фронта сотни тонн грузов[417]417
  Там же. С. 284–285.


[Закрыть].

Недостаточно прочный ледовый покров на Неве повлиял на сроки проведения операции по прорыву блокады Ленинграда. 27 декабря 1942 г. командующие войсками Ленинградского и Волховского фронтов направили в Ставку Верховного Главнокомандования доклад, в котором, подтверждая в целом готовность к проведению операции «Искра», просили «в связи с совершенно недостаточной устойчивостью ледяного покрова на реке и плохой проходимостью болот» перенести начало наступления на 10–12 января 1943 г.[418]418
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. С. 548–549.


[Закрыть] Согласие Ставки было получено, и в ударных группировках обоих фронтов была продолжена напряженная работа по подготовке решающего наступления.

Успех этого наступления зависел и от рабочих города-фронта. Командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров, обеспокоенный недостатком боезапаса для реактивных минометов «Катюша», лично приехал в стоявшую около станции Девяткино подвижную сборочную мастерскую, чтобы просить девушек, недавно пришедших на это совсем не женское производство и самоотверженно там работавших, увеличить количество собираемых «выстрелов». И все 300 девушек откликнулись на эту просьбу, собирая из последних сил по 12–15 тыс. «выстрелов» в сутки[419]419
  Демидов В. И. Снаряды для фронта. Л., 1985. С. 215–216.


[Закрыть]. Изготовление боеприпасов для фронта к этому времени было налажено на заводах «Красный выборжец», «Русский дизель», «Электроаппарат», на заводе им. М. И. Калинина, Невском машиностроительном заводе им. В. И. Ленина, на Ижорском заводе, на Охтинском химическом заводе. В 1942 г. рабочие литейных и механических цехов блокированного Ленинграда произвели 1 млн 115 тыс. минных корпусов, почти 2 млн снарядных корпусов, более 36 тыс. корпусов для реактивных снарядов и мин[420]420
  Там же. С. 214.


[Закрыть].

Не умаляя заслуг рабочих других оборонных предприятий в выпуске боеприпасов для фронта, нужно особо сказать о трудовом подвиге рабочих Кировского завода, на котором за 1942 г. было произведено 1 млн 307 тыс. 348 снарядов и мин, в том числе 316 541 корпус 76-мм снарядов, 764 707 корпусов 50-мм мин, 220 000 корпусов 82-мм и 100 корпусов 120-мм мин. Кроме того, на заводе было изготовлено в 1942 г. 595 пушек системы «К» и отремонтировано 157 танковых моторов тяжелых танков «КВ»[421]421
  ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2 в. Д. 6443. Л. 74; Д. 6442. Л. 37, 40.


[Закрыть]. И все это было достигнуто при огромной текучести рабочих кадров: в 1942 г. завод потерял 3063 человека от голодной смерти, 1968 человек были эвакуированы, 841 человек был мобилизован в армию, 1456 человек выбыли из-за утраты трудоспособности. Тем не менее коллектив Кировского завода сохранил свой производный костяк: из 6 тыс. рабочих и инженерно-технических работников на конец 1942 г. 885 человек проработали на заводе более 10 лет, 906 человек имели законченное высшее и среднее образование. За 1942 г. 1105 человек прошли производственное обучение, было подготовлено 115 токарей, 90 слесарей, 45 формовщиков, 25 электромонтеров, 19 фрезеровщиков[422]422
  Там же. Д. 6443. Л. 87, 88.


[Закрыть]. Трудовые заслуги кировцев были хорошо известны и руководству города-фронта, не случайно 31 октября 1942 г. на встречу с А. А. Ждановым в Смольный были приглашены вместе с директором Кировского завода М. А. Длугачом и передовые рабочие Е. Ф. Савич, А. И. Бунин, А. П. Интеева и др.[423]423
  Журнал посещений А. А. Жданова. 1941–1944 гг. / отв. ред. К. А. Болдовский. СПб., 2014. С. 204.


[Закрыть]

В четвертом квартале 1942 г. в оборонной промышленности блокированного Ленинграда проявились не только количественные, но и качественные изменения, которые выражались прежде всего в том, что наряду с ежемесячным перевыполнением производственного плана происходил рост объема товарного производства при значительном сокращении числа рабочих[424]424
  Ленинград в осаде. Архивные документы Второй мировой войны. К 70-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Интернет-проект Архивного комитета / отв. сост. и науч. ред. Н. Ю Черепенина. Док. № 60. Отчет отдела оборонной промышленности ЛГК ВКП(б) за 1942 год. Л. 1 (URL: Портал «Архивы Санкт-Петербурга» // http:// blocade. Spbarchives. ru (дата обращения: 21.02.2015)).


[Закрыть].

По данным единовременного учета рабочих и служащих 468 промышленных предприятий города-фронта на 15 декабря 1942 г., почти 80 % всех производственных рабочих составляли женщины. Мобилизации на фронт и смертность в период первой блокадной зимы сказались не только на увеличении доли женского труда, но и на соотношении возрастных групп рабочих. Удельный вес подростков до 16 лет составлял всего 2 %, 16–17 лет – 5,3 %, 18–25 лет – 16,6 %, всего же молодежи в возрасте до 25 лет было около четверти всех учтенных рабочих. Рабочие старше 50 лет составляли 11 %. Основная масса рабочих была в возрасте от 18 до 49 лет[425]425
  Дзенискевич A. R Военная пятилетка рабочих Ленинграда. Л., 1972. С. 102–105.


[Закрыть]. Исследование авторитетного специалиста по истории рабочего класса Ленинграда А. Р. Дзенискевича не подтверждает, таким образом, распространенное мнение о том, что к концу блокады в промышленности Ленинграда произошло значительное «омоложение» рабочих кадров.

Социальная политика Смольного, особенно накануне решающих событий на фронте, была направлена в первую очередь на производственный потенциал оборонных заводов, поощрение передовых рабочих. Для перевыполнявших нормы выработки было организовано преимущественное питание по талонам на дополнительное питание. Было также введено дополнительное питание по специальным нормам для рабочих горячих цехов[426]426
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны / ред. коллегия: Н. И. Барышников, И. П. Бабурин, Т. А. Зернова, В. М. Ковальчук, Ю. И. Колосов, T. С. Конюхова, Н. В. Пономарев, Г. Л. Соболев; отв. ред. A. R Дзенискевич. СПб., 1995. С. 267.


[Закрыть]. «С каждым днем улучшается питание, – записал 23 декабря 1942 г. главный инженер завода «Судомех» В. Ф. Чекризов. – Введены стахановские буфеты в столовой. Дают дополнительный завтрак или ужин. Еще имеется 85 пайков красноармейских. Порядочное количество дополнительных хлебных карточек (200 грамм получаю и я). Все это дополняет питание. Правда, не всех, но многих нужных и хорошо работающих людей»[427]427
  Чекризов В. Ф. Дневник блокадного времени // Труды Государственного Музея истории Санкт-Петербурга. Вып. 8. СПб., 2004. С. 127.


[Закрыть]. Один из таких людей, инженерно-технический работник, раскрыл свой дневной рацион в дневнике за 15 декабря 1942 года: «Завтрак (в заводской столовой): суп или щи (не всегда), полпорции каши (140–160 г) с маслом, 20 г сливочного масла на бутерброд, один стакан чаю, 200–250 г хлеба, иногда соевое молоко. Обед: на первое крупяной суп или щи. Второе блюдо отличается разнообразием и зависит от наличия продуктов. Это может быть 50-100 г мяса или рыба, или омлет. В качестве гарнира подают кашу без масла или вареный шрот, зелень. На сладкое компот, желе или морс. Хлеба в обед беру 150–200 г. В обед беру по дополнительной карточке двойное мясное блюдо плюс полпорции каши на ужин или крупяные, шротовые биточки. Ужинаю самостоятельно. Беру порцию квашенной капусты собственной заготовки. Добавляю к ней кашу, приобретенную по дополнительной карточке. Заправляю все это сливочным маслом по той же карточке, разогреваю на печке, и ужин готов. У меня еще осталось от дневной нормы пара кусочков хлеба (70-100 г). В общем, сыт»[428]428
  Блокада. Воспоминания очевидцев / авт. – сост. В. М. Давид. С. 521.


[Закрыть].

Увы, далеко еще не все жители города-фронта были сыты. Рационнное питание, которое было введено с мая 1942 г. как новая форма общественного питания, имевшая целью организовать правильный режим питания населения, охватывало к концу 1942 г. менее его четверти – 138 тыс. из 641 тыс. человек[429]429
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны / отв. ред. А. Р. Дзенискевич. С. 266.


[Закрыть]. Для столовых рационного питания были утверждены нормы продуктов питания по каждой группе населения с равномерным распределением этих продуктов в течение дня. Одновременно был разработан новый тип продуктовых карточек для столовых с получением всех продовольственных товаров в виде готовой пищи. Хотя нормы выдачи продуктов в столовых рационного питания были ниже, чем в столовых повышенного типа, переход на рационное питание позволял последним избежать резкого изменения состава и режима питания. Тем не менее рационное питание служащих вызывало постоянное чувство голода. Востоковед А. Н. Болдырев приводит в своем дневнике за 10 декабря 1942 г. подслушанный им разговор «трех голодных, припухших, слабых старушек», находившихся «на служащем рационе». На вопрос одной из них – «Неужели придется помирать в эту зиму?» – другая отвечала: «Ну что ж, и помрете, я тоже могу помереть. Вот перед смертью хотела бы раз поесть как следует, пообедать бы хорошенько и помереть»[430]430
  Болдырев А. Н. Осадная запись. (Блокадный дневник) / подг. к печати В. С. Гарбузова, И. М. Стеблин-Каменский. СПб., 1998. С. 220.


[Закрыть].

Наступившая вторая блокадная зима подтвердила опасения многих жителей в том, что трудные времена еще не закончились, хотя большинство все же верило, что испытаний первой блокадной зимы удастся избежать. «И сейчас еще многие недоедают, на улицах, в трамваях полно дистрофиков, – писала 7 декабря 1942 г. в своем дневнике сотрудница 7-й ГЭС И. Д. Зеленская. Сегодня мне говорили, что резко увеличилось их поступление в больницы, увеличилась смертность, кто-то уже видел трупы на улицах, но это все не то, не тот беспросветный мрак, что мы переживали прошлой зимой»[431]431
  «Я не сдамся до последнего…». Записки из блокадного Ленинграда / отв. ред. В.М. Ковальчук. СПб., 2010. С. 129–130.


[Закрыть]. Тем не менее снова появляется у медиков термин «быстрая смерть». Медицинская сестра В. К. Берхман в связи с этим отметила 14 декабря 1942 г. в дневнике: «Снова перепадают быстрые смерти от ослабления сердечной деятельности. Умерла на моем дежурстве молодая, с виду совершенно здоровая работница В. Д. Криволап. Полное сознание: “Ой, ребятки, – трудно умирать!” Мы ее успели отправить в приемный покой больницы Эрисмана. Из машины вынесли – последние вздохи!»[432]432
  Записки оставшейся в живых. Блокадные дневники Татьяны Великотной, Веры Берхман, Ирины Зеленской / сост., предисл., комм. А. И. Рупасова, А. Н.Чистикова. СПб., 2014. С. 185.


[Закрыть].

Причиной так называемой «быстрой смерти» стала сосудистая гипертония, которая начала быстро распространяться со второй половины 1942 г. среди населения города.

Исследования ученых-медиков показали, что сосудистая гипертония является прежде всего следствием алиментарной дистрофии, от которой не оправилась значительная часть жителей Ленинграда. На состоявшейся 26 декабря 1942 г. общегородской конференции по алиментарной дистрофии и гипоавитаминозам ведущие специалисты в этой области говорили о необходимости принятия срочных и действенных мер по борьбе с этими массовыми заболеваниями ленинградцев[433]433
  См.: Соболев Г.Л. Ученые Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. М.;Л., 1966. С. 125–126.


[Закрыть]. Эффективность борьбы зависела от повышения квалификации врачей и постоянного квалифицированного контроля и руководства лечебным процессом. Для этого заведующий городским отделом здравоохранения профессор Ф. И.Машанский предлагал привлечь к организации контроля за лечебным процессом ведущих специалистов в различных областях медицины[434]434
  ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Он. 2 в. Д. 6008. Л. 128.


[Закрыть]. 28 декабря 1942 г. Государственная штатная комиссия при СНК СССР, «учитывая особые условия города Ленинграда», разрешила ввести в штаты районных отделов здравоохранения должность старшего терапевта, а в Городской отдел здравоохранения – должность главного терапевта[435]435
  Там же. Л. 116.


[Закрыть].

Опираясь на конкретные данные об увеличении заболеваний алиментарной дистрофией с началом второй блокадной зимы, городской отдел здравоохранения подготовил в конце декабря 1942 г. для председателя исполкома Ленгорсовета П. С. Попкова докладную записку о необходимых мерах для борьбы с этим массовым заболеванием населения. Если в октябре было госпитализировано 12699 больных дистрофией, то в ноябре 1942 г. уже 14138, а в декабре 1942 г. были заняты все устроенные к этому времени 30 175 больничных коек[436]436
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны / отв. ред. А. Р. Дзенискевич. С. 248–249.


[Закрыть]. Авторы докладной записки предупреждали, что «особенно грозным это заболевание может быть текущей зимой в связи с тем, что жизненные запасы организма в этом году ниже, чем они были к зиме прошлого года»[437]437
  Там же. С. 248.


[Закрыть]. Отмечая, что в числе госпитализированных много больных дистрофией II степени, помещенных в больницы в порядке профилактики от дальнейшего истощения, медики полагали, что при наличии столовых усиленного питания такие больные могли бы лечиться в амбулаторных условиях без отрыва от производства, ссылаясь при этом на успешный опыт ранее действовавших столовых усиленного питания. Судя по всему, изложенные в докладной записке аргументы убедили П. С. Попкова, который от своего имени направил ее 3 января 1943. г. А. А. Жданову. Предложение самого председателя исполкома Ленгорсовета – «в целях быстрого восстановления здоровья и трудоспособности трудящихся» организовать по опыту прошлого года столовые усиленного питания на 20–25 тыс. человек – видимо, не убедило первое лицо в необходимости этой меры, о чем, в частности, свидетельствовала наложенная на докладной записке резолюция: «Тов. Лазутину. Справку. Жданов»[438]438
  Там же. С. 249.


[Закрыть].

В подготовленной для А. А. Жданова справке уполномоченный Военного Совета Ленинградского фронта по продовольствию и секретарь горкома партии по пищевой промышленности П. Г. Лазутин высказался против предложения П. С. Попкова снова открыть столовые усиленного питания, объясняя это тем, что на 1 января 1943 г. 270 тыс. жителей Ленинграда получают в той или иной форме продовольствия больше, чем предусмотрено общесоюзными нормами, а кроме того, более 150 тыс. человек пользуются столовыми рационного питания, которым выделяются дополнительно значительная часть ненормируемых и даже определенная часть нормируемых продуктов питания[439]439
  ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2 в. Д. 6318. Л. 3–4.


[Закрыть]. Еще раньше заведующий городским отделом здравоохранения Ф. И. Машанский получил отказ на свою просьбу пересмотреть предусмотренные решением горкома партии сроки пребывания больных в диетических столовых (до 1 месяца), мотивируя это тем, что заболевания сердечно-сосудистой системы, язвенная болезнь, заболевания печени и почек требуют более длительного лечения. Однако А. А. Жданов считал иначе и в своей резолюции заметил, что изменять решение горкома партии по этому вопросу нет оснований[440]440
  Там же. Д 6008. Л. 93. – В 60-е годы мне как ответственному секретарю 5-го тома «Очерков истории Ленинграда» довелось неоднократно встречаться с Ф. И. Машанским, выступавшим главным экспертом и рецензентом главы о здравоохранении Ленинграда в годы Великой Отечественной войны и блокады. Вполне естественно, что в наших беседах он мог позволить себе гораздо больше, чем в воспоминаниях, в которых рассказал о своих встречах с А. А. Ждановым, А. А. Кузнецовым, Я. Ф. Капустиным и др. (см., напр.: Машанский Ф. И. Суровый экзамен // Листки блокадного календаря. Вып. 1. Л., 1988. С. 6–65).


[Закрыть].

К сожалению, прогноз медиков подтвердился: в декабре 1942 г. смертность населения впервые с весны 1942 г. выросла по сравнению с предыдущим месяцем. Если в ноябре 1942 г., по данным Управления НКВД, умерло 3213 человек, что составило менее полупроцента по отношению к количеству жителей на 1 ноября 1942 г., то в декабре 1942 г. умерло 3491 человек, или более чем полпроцента из 641254 человек на 1 декабря 1942 г.[441]441
  Ломагин Н. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. СПб., 2000. С. 259.


[Закрыть]

В спецсообщении УНКВД по Ленинграду от 6 января 1943 г., адресованном народному комиссару внутренних дел Л. П. Берии, впервые было названо число умерших в 1942 г. жителей Ленинграда, смерть которых была зарегистрирована, – 463 749 человек[442]442
  Ломагин Н.А. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн. 2. Документы. Приложения. СПб., 2002.


[Закрыть]. В представленных в Ленгорисполком почти в это же время сведениях городского статистического управления о движении населения в 1942 г. фигурировала другая цифра умерших в Ленинграде – 516 503 человек[443]443
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. С. 707–708.


[Закрыть]. По моему мнению, сведения городского статистического управления вызывают больше доверия, хотя бы потому, что из них видно, как получена общая цифра смертности в Ленинграде за 1942 г., а именно на основе данных о помесячном движении населения, в то время как цифра, названная в спецсообщении Л. П. Берии, дана без каких-либо пояснений. Разумеется, ни те, ни другие сведения не могли быть тогда точными и тем более полными. Не случайно созданная позднее городская Комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских преступников практически не воспользовалась этими сведениями и приступила к этой работе с самого начала[444]444
  Участвовавший в работе этой комиссии профессор Ф. И. Машанский рассказывал мне впоследствии в частной беседе, что уже после того как эта комиссия установила общую цифру жертв голодной блокады в 632 253 человека, А. А. Жданов поручил группе экспертов вернуться к этому вопросу. По свидетельству Ф. И. Машанского, эта группа подготовила для А. А. Жданова доклад, который, по всей видимости, был сразу же засекречен, а затем так и не обнаружен исследователями. На мой вопрос, какая же цифра погибших от голодной смерти ленинградцев была указана в этом докладе, Ф. И. Машанский уклончиво ответил, что она была определенно больше той, которую опубликовала городская комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских преступников. Ф. И. Машанский занимал тогда пост заведующего городским отделом здравоохранения Ленсовета и не мог пойти на разглашение секретного документа.


[Закрыть].

Говоря о 1942 годе – самом «смертном» в истории нашего города, нельзя не отметить, что в жестокой борьбе со смертью в этот страшный год Жизнь все же не сдалась, о чем свидетельствует рождение 13 677 новых жителей, из которых 78 родились в декабре 1942 г.[445]445
  Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / под ред. Н. Л. Волковского. С. 708.


[Закрыть] Но главная ее победа состояла в том, что с наступлением второй блокадной зимы удалось избежать резкого увеличения смертности, и даже в декабре 1942 г. она, как отмечалось выше, повысилась незначительно. Хотя в осенние месяцы 1942 г. была проделана огромная работа по подготовке города к зиме, в декабре, с наступлением первых холодов, во многих домах вышел из строя водопровод. В Ленинском районе без воды остались 213 домов из 638, в Василеостровском – 168 домов из 598, в Свердловском – 130 домов из 274[446]446
  Цамутапи А.Н. Вторая блокадная зима // Очерки истории Ленинграда. Т. 5 / отв. ред. В. М. Ковальчук. Л., 1967. С. 342–343.


[Закрыть]. Ограниченное число действующих водоразборов привело к тому, что около них образовывались длинные очереди. Одной из причин неудовлетворительного состояния жилого фонда стала малая заселенность домов. В каждом районе города численность населения уменьшилась по сравнению с довоенным временем в 4–6 раз. В Дзержинском районе, в котором до войны проживало 219 тыс. человек, на 1 декабря 1942 г. насчитывалось 61890 жителей, включая 23 тыс. человек, вселенных из других районов уже во время войны[447]447
  Там же.


[Закрыть].

Из-за слабого заселения домов, в особенности первых этажей, водопровод и канализация часто выходили из строя, а недостаток квалифицированных кадров в городском хозяйстве затруднял своевременную ликвидацию аварий. Разрушали жилой фонд артиллерийские обстрелы и воздушные бомбардировки противника. В результате пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам: для подготовки рабочих-водопроводчиков были выделены из состава МПВО 35 бригад (по 30 бойцов в каждой), которые были прикреплены для обучения к ремстройконторам и строительным организациям[448]448
  Там же. С. 345.


[Закрыть]. Постепенно, к середине второй блокадной зимы, положение с водопроводом и канализацией было выправлено. Уже никто не ходил за водой на Неву, как зимой 1941–1942 г., в крайнем случае жители теперь без всякой очереди могли набрать воды из водоразбора, расположенного если не во дворе их дома, то в соседнем дворе.

Настоящим праздником для населения блокированного города стала подача электроэнергии в жилые дома. Если в ноябре 1942 г. лампочки в квартирах ленинградцев зажглись всего на 2 дня – 7 и 8 ноября, а потом город снова погрузился в темноту, то в декабре 1942 г. началось постепенное подключение домов к электросети на постоянной основе. 15 декабря 1942 г. электрический свет появился сразу в 333 жилых домах, а до 1 января 1943 г. электроэнергию получили 3 тыс. жилых домов[449]449
  Там же. С. 348.


[Закрыть]. Лимит расходования энергии был установлен на семью в сутки всего 2 гВт/ч, что позволяло пользоваться только одной 40-ватной лампочкой с 7 час. вечера до 12 час. ночи. Подключать какие-либо электроприборы было категорически запрещено[450]450
  Манаков Н.А. В кольце блокады. Л., 1961. С. 134.


[Закрыть], и многие блокадники не забыли текст стандартного извещения, которое им пришлось тогда подписывать: «Извещен, что за включение электронагревательных приборов буду отдан под суд…». Тем не менее даже одна разрешенная для пользования лампочка вселяла в горожан надежду, что лучина и коптилка первой блокадной зимы больше не вернутся в их быт.

Улучшение снабжения блокированного Ленинграда электроэнергией позволило наладить бесперебойное движение пассажирского трамвая. В декабре 1942 г. на линию выходили более 400 трамвайных вагонов. Для обеспечения нормальной работы трамвая не хватало квалифицированных специалистов, их приходилось искать по всему городу, возвращать с оборонного строительства, лесозаготовок и торфоразработок, а также заново готовить из пришедших на трамвайное производство женщин и подростков. На протяжении всей второй блокадной зимы проводилась систематическая уборка снега с основных магистралей города, в особенности с трамвайных путей. В помощь дворникам привлекалось население соседних домов, рабочие и служащие предприятий и учреждений, выходившие на воскресники по уборке города. В дни больших снегопадов и метелей привлекался личный состав МПВО, а в чрезвычайных условиях – воинские части с их автотранспортом[451]451
  Цамутали А. Н. Вторая блокадная зима. С. 349–350.


[Закрыть].

В декабре 1942 г. учебные занятия проходили в 84 школах Ленинграда, в которых обучалось 27 тыс. детей, или всего 6 % довоенного контингента. Столь резкое снижение количества учащихся объяснялось тем, что в результате эвакуации 1942 г. из города были вывезены дополнительно десятки тысяч детей, а также тем фактом, что из-за болезни и слабости основную массу учащихся составляли ученики младших классов, так как большинство детей старшего школьного возраста трудилось вместе со взрослыми на производстве или занималось в ремесленных училищах и школах ФЗО. В жизни маленьких ленинградцев школы играли главную роль. Для многих из них школа стала вторым домом, в котором они проводили практически целый день, подчиняясь режиму трехразового питания: завтрак – с 8 час. 15 мин. до 9 час. 50 мин.; обед – с 14 до 16 час.; ужин – с 18 час. до 19 час. 30 мин.[452]452
  Газиева Л. Л. Борьба за спасение детей и подростков в блокированном Ленинграде. 1941–1944. СПб., 2014. С. 242.


[Закрыть] В декабре 1942 г. при 52 детских столовых было организовано усиленное питание для 15 тыс. детей школьного и дошкольного возраста[453]453
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны / отв. ред. А. Р. Дзенискевич. С. 267.


[Закрыть].

По постановлению Совнаркома СССР в 1942/1943 учебном году во всех школах вводилась военно-физическая подготовка; дети обучались строевой подготовке, знакомились с материальной частью оружия, учились пользоваться противогазами. В условиях города-фронта обучение детей в период второй блокадной зимы по-прежнему было сопряжено с большими трудностями. Учительница 50-й школы Приморского района С. Н. Саговская вспоминала: «Зима. Паровое отопление в школе не действует. Топятся самодельные печки-времянки. Тепла от них мало, зато дыма много, полная зависимость от погоды. Ветер благоприятный, печка топится хорошо, подул с другой стороны – весь дым хлынул в комнату. Но как бы ни топилась времянка, а в классах холодно. Сидим в пальто, валенках, шапках, рукавицах. За ночь замерзают чернила, утром отогреем на печке. Устный урок проводить легче, урок письма проходит очень тяжело. Мерзнут руки. Дуют ребята на покрасневшие, окоченевшие пальцы, греют их своим дыханием и снова пишут. Прекращать работы нельзя: программа должна быть выполнена. Временами над школой свистят снаряды, доносятся глухие разрывы. К свисту снарядов мы привыкли, а если разрывы снарядов не слишком близки, продолжаем работать: нам некогда»[454]454
  Оборона Ленинграда. 1941–1944. Воспоминания и дневники участников / отв. ред. А. М. Самсонов. Л., 1968. С. 768–769.


[Закрыть]. После посещения осажденного Ленинграда А. Фадеев особо отметил подвиг его школьников, помогавших взрослым защищать свой город. «И самый великий подвиг школьников Ленинграда в том, что они учились, – писал он. – Да, они учились, несмотря ни на что, а вместе с ними навеки сохранится в истории обороны города прекрасный мужественный образ ленинградского учителя»[455]455
  Фадеев А. Ленинград в дни блокады. М., 1944. С. 61.


[Закрыть].

В декабре 1942 г. в блокированном Ленинграде была открыта 51 школа для взрослых, в которой стали обучаться без отрыва от производства свыше 5, 5 тыс. человек[456]456
  Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (далее – ЦГА СПб). Ф.9023. Оп.1. Д.26. Л.6.


[Закрыть]. Это были первые школы рабочей молодежи в нашей стране. Их возникновение было связано в первую очередь с тем, что подготовка квалифицированных кадров из недавно пришедшей на производство молодежи тормозилась ее низким образовательным уровнем. Обсуждая эту проблему на своем заседании в ноябре 1942 г., бюро горкома партии предложило городскому отделу народного образования открыть в ближайшее время вечерние школы для рабочей молодежи. В принятом специальном постановлении «Об организации общеобразовательных школ для взрослых» Исполком Ленгорсовета обязал руководителей предприятий и учреждений города создать условия для обучающихся в вечерних школах[457]457
  Шитов И. И. Ленинградские школы рабочей молодежи. Л., 1961. С. 11–12.


[Закрыть]. Первые школы рабочей молодежи были организованы при крупнейших предприятиях города: Кировском заводе, заводах «Большевик», им. Н. Г. Козицкого и др. Среди учащихся преобладали подростки, пришедшие на предприятия со школьной скамьи. Тогда же открылась и городская заочная школа для взрослых: ее учениками стали юноши и девушки, бывшие домохозяйки, вставшие за станки, и даже старые производственники[458]458
  Ленинградская правда. 1942. 5 дек.


[Закрыть].