Текст книги "Синий тарантул"

36. Фальшивый паспорт

Было четверть первого дня, когда Власов и уполномоченный Сизов в сопровождении трех человек поднялись на второй этаж и остановились у квартиры № 24.

Позвонив, Власов чуть отошел от двери. Прошло десять, двадцать секунд, никто не открывал. Понимая, что Будин может наблюдать за ними в замочную скважину, работник БОРа нажал кнопку еще раз. Но все было тихо. Еще звонок, и на этот раз Власову послышались шаги, будто прошел человек в носках. Тогда Власов кивнул своему помощнику, и через три секунды дверь была открыта.

Вооруженные люди вбежали в комнату, но Будин, видимо, предвидел это наступление и успел спрятаться.

Осторожно ведя дверную ручку, Власов быстрым рывком раскрыл дверь налево и бросился внутрь. Но и здесь не оказалось никого. Солнце, пробиваясь сквозь тюль, освещало туалетный стол, пустую кровать, диван и этажерку с книгами. Заглянув под кровать, ощупав матрац, контрразведчики убедились, что в комнате нет никого. Но тут опять послышался легкий шум, будто скрипнула планка паркета. Будин, видимо, прятался на кухне: там из-за печки можно было безопаснее стрелять.

Работники БОРа на носках подошли к кухне. Они были насторожены до предела. Распахнув дверь, Власов прыгнул в сторону. Этот прием не раз спасал его от верной пули.

Но кухня оказалась пустой.

Оставалась последняя комната – кабинет Будина. Сизов тихо постучал, но никто ему не ответил. Нажав плечом на дверь, Власов убедился, что она на замке.

Проникнув в кабинет, они увидели большой письменный стол и широкую софу. На ней лежал Будин. Грудь его поднималась редко и едва заметно. Лицо было мертвенно-бледным.

«Самоубийство!» – понял Власов и, повернувшись к Сизову, торопливо проговорил:

– Врача! Мигом!

В карманах Будина находились спички, папиросы, платок, бумажник, тюбики грима и паспорт на имя Василия Ульяновича Демина, 1905 года рождения, по профессии актера. Власов удивился ловкости шпиона: предчувствуя опасность, тот успел сменить документы. «Настоящий актер», – заметил про себя Власов.

Осмотр кабинета не дал ничего нового. Только на столе стояла пустая бутылка из-под вина. Закрыв ее пробкой и завернув в газету, Власов сунул бутылку в карман. Это сэкономило Язину час дорогого времени.

Будин время от времени стонал.

Когда прибывший врач стал осматривать самоубийцу, Сизов шепнул Власову:

– Приказано везти в тюремный госпиталь. Тебе, Рыжову и мне находиться при нем неотступно.

Через сутки после ареста Будина майор Горбатов, дежурный по областному управлению милиции, сидел в просторной комнате, записывая в журнал очередное происшествие. Ветер от вентилятора трепал его волосы. На столике рядом чернела батарея телефонов.

Раздался звонок, и майор услышал приятный взволнованный голос:

– Говорит Зубкова, Галина. Я живу на Дзержинской, 48.

– В чем дело?

– Я мыла окна, которые выходят на улицу. На другой стороне у нас тополя. В них трансформаторная будка. Часов около десяти, вижу, монтер открыл будку, зашел внутрь и заперся. Думаю, зачем он закрыл дверь? Что ему делать там в темноте? Вот уже час прошел, а он все так и сидит. Прошу проверить. Мой адрес: Дзержинская, 48, между Ленина и Батарейной.

Горбатов тотчас вызвал Гагаркина и Пятакова:

– Берите двух людей и мигом к дому 48, по Дзержинской. Напротив дома трансформаторная будка. Толька что звонила женщина, говорит: в будке прячется человек. Возьмите оружие. Машина заказана.

Вскоре газик мчал Гагаркина и Пятакова и еще двух людей в штатском на улицу Дзержинского. На указанном месте, действительно, стояла железобетонная будка, в стене которой чернела дверь с белым знаком черепа и скрещенных костей.

Не успели люди из милиции разделиться на две партии, как к ним подбежала миловидная девушка лет девятнадцати в косынке:

– В этой будке, – показала она на трансформатор.

Немного волнуясь, Пятаков достал ключ, подошел к будке и, раскрыв дверь настежь, отскочил в сторону. Одновременно Гагаркин и человек в штатском крикнули в один голос:

– Чем занимаетесь?

Высокий пожилой человек в робе, с лицом, вымазанным маслом, прятался в будке, припав спиной к черному трансформатору. Внезапно открывшаяся дверь, лучи слепящего света ошеломили его. Испуганно вскочив, он несколько секунд беспомощно мигал, но, опомнившись, хотел сунуть руку в карман. Однако Гагаркин предупредил его движение, и плоский пистолет иностранной марки с металлическим звуком упал на цементный пол.

37. Неуловимый Лайт

Кропотливая работа БОРа, Управления госбезопасности и МВД, помощь жителей Ясногорска приблизили дело Серого замка к завершению. Уже были арестованы Козлов и Будин, уже в камере 40 под особой охраной сидел человек с темными глазами. Но главная задача – арестовать Волкова и найти пленку с секретными цифрами главного журнала – не была еще выполнена. Она требовала большой точности действий: в минуты ареста крупные разведчики нередко кончают с собой. Самоубийство Волкова явилось бы непоправимым ударом для всей операции.

Подготовку ареста усложняла неприятная новость: задержанный «Будин» на деле оказался Деминым, актером областного театра драмы. Фотографии, опознание, протокол допроса работников театра, снятый с лица грим – с непререкаемой убедительностью говорили, что Будин ловко провел группу сыщиков и скрылся.

Эта неудача сердила утомленного Язина, мешала ему сосредоточиться. Как показал допрос Демина, Будин поступил до гениальности просто. Он предложил Демину, с которым познакомился в «Дарьяле», пари – сможет ли тот, загримировавшись, в одежде Будина пробраться на его квартиру, обманув швейцара? Демин принял пари и вел за собой людей Язина. На Песчаной Демин заснул от подмешанного к вину барбитурата.

Было ясно, что ловкий преступник сообщит Волкову о слежке за ним. Поэтому начальник БОРа отдал распоряжение незаметно оцепить Верхний Камыш, скрытно патрулировать Алман в районе бухты и при появлении Будина немедленно арестовать его, не допустив к Волкову.

Язин почти был уверен, что Волков не оставит своего места, считая себя надежно законспирированным, и это говорило, что время еще есть.

Вошел секретарь:

– Депеша.

– Читайте!

«Волков осматривает бакены, посетителей в зоне нет. Перед выездом на реку долго смотрел вокруг в бинокль.

Курков».

Сон человека особенно глубок от двух до четырех часов ночи. И это было то время, на которое Язин наметил арест бакенщика. Но из головы его все не выходила собака. Она может спугнуть Волкова, может испортить всю операцию. В прошлом собаки не раз доставляли Язину и его людям много хлопот.

Постепенно начальник БОРа предусмотрел все: и высокий забор вокруг избы, и пещеру, и бухту, и реку ниже Верхнего Камыша, и овчарку, и подполье в избе бакенщика, и чердак его дома, радиосвязь и оптику, и даже возможное самоубийство Волкова.

Когда план был готов и изложен на бумаге, Язин отправился к генералу Долгову. Начальник Управления безопасности и Язин просидели над схемой предстоящей операции больше четырех часов.

После того как план был утвержден Москвой, Долгов и Язин наметили день ареста.

В назначенный день Язин получил шесть донесений. Они говорили, что утром Волков не выходил из дому, что на скалах вокруг нет караульных, что бакенщик вышел и около часа сидел на камне в степи, разговаривая сам с собой, затем зажег бакены и в 9.30 вернулся домой. Последнее сообщение было о том, что в доме его горит свет.

К 11 часам вечера Язин расставил людей оперативной группы у пещеры, на скалах, в бухте, на берегу. Имелся еще резерв на катере и водолазы особого назначения. Погода благоприятствовала операции: дул легкий ветер, бежали низкие мохнатые тучи, накрапывал мелкий дождь.

Поздней ночью заимку оцепили. Во внутреннем кольце приходилось по два человека на сторону забора, во внешнем – на восемь человек больше.

Дав по рации сигнал наступления, Язин и Жуков двинулись к усадьбе с подветренной стороны, осторожно раздвигая мокрую высокую траву. Сняв дождевик и забравшись на зубчатый забор, Язин всмотрелся в непроницаемую темень двора. В окнах тускло горел свет, занавески скрывали внутренность избы. Приняв от Жукова небольшие куски вареного мяса, Язин бросил их во двор и на огород. Одновременно приманка летела через забор и с трех других сторон.

Собаки все не было слышно.

Теперь оставалось ждать, когда она съест хотя бы один кусок усыпляющей приманки. Накрывшись капюшоном дождевика, Язин сел прямо на землю рядом с Жуковым.

Прошло полчаса. Свет все горел. Язин встал и отдал приказ в микрофон портативной рации, висевший под его подбородком:

– Первая линия, вплотную к забору!

Бросив дождевики, Язин и Жуков первыми преодолели забор. Спрыгнув на грядку, они по щиколотки увязли в мягкой земле. На случай, если собака не съела мясо, Язин держал наготове бесшумный пистолет. «Только б не залаяла», – думал он. От этого зависел теперь успех всей операции.

Разросшиеся кусты картофеля цеплялись за ноги, мешали идти. По-прежнему стояла глубокая тишина. Уже до избы оставалось двадцать шагов, как вдруг откуда-то сбоку черной тенью выскочила огромная овчарка и с громким лаем кинулась на Язина. Мгновенно два газовых заряда угодили ей в пасть. Упав на полном бегу на передние лапы, собака ударилась головой о землю и захрипела. Но было поздно. Волков получил предупреждение.

– В траву! – скомандовал Язин и грудью упал в мокрый холодный картофель.

Несколько минут прошло в томительном напряженном ожидании. Все так же горел огонь в окнах, все так же шумел дождь, но никто не вышел из избы. Выждав еще, Язин передал по радио:

– Собака обезврежена. Все через забор!

Не успел он опустить микрофон и сделать первый шаг, как воздух прорезал невыразимо страшный протяжный вой, быстро перешедший в душераздирающий хохот разнузданного психопата. Похолодев от ужаса, Язин застыл точно вкопанный. Жуков выронил пистолет.

Так же внезапно мерзостная какофония оборвалась.

Все было тихо, только по листьям картофеля шуршали капли дождя.

– Что? Что такое? – опомнившись, едва смог выговорить Жуков.

Язин терялся в догадках. Если лай собаки вызвал эти страшные звуки, то они, конечно, спугнули Волкова. Конечно, он теперь начеку, тем более что, судя по свету в окнах, еще не спал. «Но почему Волков должен думать, что лай собаки был вызван человеком? Может быть, собака лаяла на зайца? И почему Волков не выходит?»

Придя в себя, Язин пополз вперед, за ним двинулся Жуков. Через забор бесшумно перебирались черные, едва различимые тени. Они двигались к избе Волкова со всех сторон, беря ее в кольцо. Люди падали в грязь, ползли по картошке и залегали у самых бревенчатых стен.

Волков все не выходил. Свет не погас, и ничто не говорило, что бакенщик слышал лай собаки или адские вопли гиены. Добравшись до окна, Язин осторожно приподнялся над занавеской и заглянул в комнату.

Комната была пуста.

38. Нежин

Кроме собаки, Волкова мог предупредить сигнал тревоги от забора. Бакенщик, видимо, спрятался в подполье или на чердаке. Скорее же всего он исчез через потайной ход, не обнаруженный в прошлый раз. В том и в другом случае он может взорвать дом. Язин уже не раз встречался с самовзрывами крупных разведчиков. Он приказал:

– Рыжов, Гудов, Дедов, бегом в помещение! Дается две минуты на обыск!

Потом повернулся к Жукову:

– Не скрываю, Юрий Ильич, опасно. Дом, возможно, минирован. Ищите Волкова внутри при полном свете. У вас две минуты, не больше.

Сорвавшись с места, Жуков побежал к входу, где Рыжов и Дедов успели уже вскрыть дверь.

– Седов, Рябов, Банин, – летела новая команда, – на чердак! Лестница с восточной стороны. При полном освещении искать человека! Дается две минуты. Возможен взрыв.

Тренированные люди действовали быстро и четко, не мешая друг другу, не создавая сутолоки.

Они проникали в избу, по скользкой и шаткой лестнице взбегали на чердак, обыскивали каждый угол горницы, каждый закоулок подполья, вытряхивали мешки, переворачивали овощные ящики. Всюду мелькали бегающие лучи электрических фонарей.

Каждая секунда была на счету: условно считалось, что враг с минуты на минуту взорвет свою базу.

Хотя бакенщик и исчез, Язин был уверен, что он где-то близко. Полковник не спускал глаз с секундной стрелки.

– Остается 80 секунд, – сообщил он по радио.

– Топор! Где топор?! – выбежав из дома, закричал Жуков и, схватив топор с поленницы, бросился обратно.

– 70 секунд. Всем во дворе отойти к забору. Лечь на землю! – распорядился Язин.

Беспокойство за жизнь людей все сильнее охватывало его.

Из дома неслись частые удары топора: Жуков рубил ножки стола, который оказался привинченным к полу.

– 40 секунд, – предупредил Язин.

Не слыша ничего, Жуков продолжал неистово рубить твердое дерево, в котором находились тайники.

– 30 секунд!

Стук топора не прекращался.

Весь превратившись в нервную пружину, Язин отсчитал последние секунды и громко скомандовал:

– Всем выходить!

И тотчас люди торопливо побежали из избы. Они выпрыгивали из раскрытых окон, скатывались по лестнице, спрыгивали с крыши, вылезали из подполья.

– На чердаке никого. Подполье пусто. В доме ни души, – слышались радиодонесения.

В минированной избе остался один Жуков.

– Жуков, немедленно выйти! – резко приказал Язин.

В ответ послышался звон стекла, и во двор полетел черный предмет, от которого все метнулись в стороны. Это была ножка стола. Вслед за ней полетела вторая. В душе одобряя своего помощника, Язин повторил:

– Жуков, вы слышите приказ?

Но тот, словно осатанев, все рубил и рубил. Прошла минута после назначенного срока. Не владея собой больше, полковник кинулся в разоренную избу, силой оторвал Жукова от покосившегося стола и вытащил наружу.

Едва успели они отбежать и упасть в хлюпкую грязь, как тяжело ухнул взрыв. Стены странно вспучились, разделились на бревна и медленно осели, окна перекосились. От второго взрыва со страшным скрежетом рухнула крыша. По искалеченным доскам и бревнам побежали огненные языки. Они росли, шипели, щелкали пузырившейся смолой.

Вдруг Жуков стремительно вскочил на ноги и ринулся в пламя.

Взрыв подтвердил, что враг жив и находится где-то поблизости. Даже опасаясь за жизнь своего заместителя. Язин не мог терять ни секунды. Распорядившись собрать ножки стола, он приказал:

– Седов, Гудов, помочь Жукову! Рыжов, Дедов, Рябов, за мной!

Освещенные багровыми отблесками пожара, все четверо бросились к воротам. На бегу Язин успел оттащить в безопасное место лежавшую в наркозе собаку: до нее уже дотягивались огненные щупальцы.

Проскочив калитку, работники БОРа побежали прямо к пещере. В темноте люди спотыкнись о камни, падали. Ветер усилился. Впереди у берега чернели скалы.

– Стой! Кто идет? – несколько человек окружили Язина, выросши словно из-под земли.

– Оперативная группа, – ответил по радио полковник, поняв, что это засада, посланная им к пещере. Затем уже без микрофона он сказал:

– Никого?

– Никого.

У входа в пещеру Язин тихо скомандовал:

– Пистолеты!

Камни закрывали вход, и это было плохим признаком: значит, Волков не здесь. В спешке он не стал бы тратить время на маскировку и оставил бы камни разбросанными А может быть, он все-таки взорвался в избе? Или сидит в пещере?

Обдирая руки о камни, контрразведчики разбросали заграждение и вошли под гулкие мрачные своды. Полковника интересовало сейчас, на месте ли кислородные маски? Если они целы, значит, Волков бежал другим, не подводным путем.

– Свет! – приказал Язин.

Вспыхнуло четыре фонаря. Все замерли: в пещере висел человек, подтянутый за ноги к потолку. Он был мертв.

Язин, вскочив на спину Рыжова, мгновенно срезал веревки с окровавленных ног страдальца, а Рябов и Дедов бережно приняли труп. Никто не мог бы сразу узнать, что перед ними Нежин. Толстые, в мизинец вены безобразили его лоб, глаза сочились кровью.

– Изверги! – тихо проговорил Дедов, вытирая искаженное лицо Нежина краем рубахи. – Что с человеком сделали…

«Целы ли маски?» – было следующей заботой Язина.

Обе маски лежали нетронутыми.

– Рыжов, охраняйте пещеру снаружи! Опасность ожидать со стороны входа! Рябов! Быстро на катер! Привести врача!

И он один пополз по узкой щели, во второе подземное логово, из которого шел ход в реку. Только сейчас, двигаясь по кромешной темноте по острым камням подземного лаза, Язин почувствовал, что силы его на исходе. Сказывались почти две недели без достаточного сна, ежеминутное напряжение. Взрыв избы, опасения за Жукова, исчезновение Волкова, подвешенный за ноги человек, шакалий хохот, пожар, возможный провал операции – все это мешалось в голове Язина. Он напрягал всю силу воли, чтобы в самую ответственную минуту группа не осталась без командира.

Язин осветил пещеру, но все было пусто и здесь. Отражая лучи света, блестели мокрые стены. Вода внизу казалась черным зеркалом.

Полковник бросился к выходу.

– Рыжов, Дедов! – командовал он в микрофон. – Охранять пещеру снаружи! При появлении чужих – стрелять газом!

– Лейтенант Иванов! – приказал Язин капитану торпедного катера. – Человек скрылся. Обследуйте дно реки с водолазами в зоне залива и ниже.

– Краснов, Петров, Топорков! – называл он людей, сидевших в засаде. – Подняться во весь рост! Шумно искать человека в направлении к берегу! Включить все фонари!

Таиться теперь было незачем. Надо гнать Волкова в реку, где его ждали водолазы. У шпиона, конечно, где-то есть запасная кислородная маска.

– Червяков, Дорохин, Ланцев! – Подняться во весь рост! Шумно искать человека в направлении к берегу! Включить фонари!

– Басов, Радин, Лузянин! – искать человека в направлении к степи! Зажечь все фонари!

Когда группа была нацелена на прочесывание района Верхнего Камыша, Язин кинулся к заимке.

Задыхаясь, он добежал до пожарища. Огонь горел с еще большей силой, тысячи гигантских раскаленных лепестков то взмывали вверх, то стлались по земле. Клубился густой дым.

Язин дважды обошел вокруг пожарища, но Жукова не было нигде.

39. Черный Лотос

23 июля Долгов, Пургин и другие участники первого совещания снова собрались в кабинете Язина.

Часы пробили два. Председательствующий Долгов предоставил слово начальнику БОРа.

Язин встал. За время поисков он осунулся, глаза его ввалились. Но голос полковника был как всегда звучным и ясным.

– Товарищи, – начал он, – вы приглашены сюда, чтобы выслушать сообщение о материалах, которые общими усилиями собраны за эти одиннадцать дней. Думается, что дело Серого замка можно считать законченным, хотя еще и предстоят поиски ряда лиц. Я должен сообщить вам о многом и поэтому заранее прошу извинить, что в своем изложении буду краток и порой непоследователен.

Около года назад руководству Комитета госбезопасности стало известно, что в СССР для проникновения в нашу атомную промышленность заслан крупный иностранный шпион. В то время, кроме этой краткой информации, мы ничем большим не располагали. Позже в Бюро особых расследований попали обрывочные сведения о том, что в некоем крупном атомном центре нашей страны работает «Черный Лотос». А еще через некоторое время мы узнали, что «Черный Лотос» представляет собой шпионскую группу, куда входит ряд иностранцев и их местные агенты. Эти данные мы получили, рассекретив перехваченные шифрограммы. Отмечу, что цветок лотоса никогда не бывает черного цвета. БОР перебрал по картотеке всех больших иностранных разведчиков, которые любят давать своим агентам или группам агентов пышные названия и клички. Такие разведчики нашлись, немного, правда, но все же нашлись.

В день прибытия в Ясногорск мы предприняли следующие шаги: запросили детальный план Ясногорска и Главурана; провели аэрофотосъемку с птичьего полета зданий, окружающих Главуран; добыли секретный план самого главка. Я просил также через министерство, чтобы инженер, строивший здание Главурана, прилетел в Ясногорск.

Слушая полковника, Ганин испытывал смущение: почему он сам не догадался предпринять те же простые и естественные шаги?

– В Ясногорске мы получили самую действенную и оперативную помощь от людей товарища Долгова, товарища Березова, от товарищей Ганина и Скопина. Очень много нам помогли водолазы, сторож Егоров, экономист Зубкова, работники спецгруппы Зарина и Катков.

Рассказав, каким образом был обнаружен Козлов, Язин продолжал:

– Даже не получив еще никаких данных из квартиры пенсионера, мы предположили следующее: «Черный Логос» работает именно в Ясногорске; его шефом является тот крупный разведчик, который любит цветистые названия групп и агентов; Козлов – один из мелких технических исполнителей группы.

Арестовав Козлова, мы упустили связных, забиравших у него пленку. Эта спешка была ошибкой, вся ответственность за которую падает только на меня.

Перехожу к спецчасти. На нашей общей встрече 13 июля я уже сообщал данные, касающиеся кабинета Ильина, сейфа и главного журнала. Кратко повторю их: журнал сфотографирован, враг смел и умен, физически очень силен, работает новейшей техникой, маскируется под человека физического труда, на левом указательном пальце мозоль.

Тут Ганину показалось, что Язин украдкой взглянул на Пургина.

– Далее я говорил, что неизвестный нам шпион живет в Ясногорске или где-то близ него, что шпионом может быть никем не заподозренный человек. Однако в этих предварительных исследованиях имелся тогда большой пробел: мы не знали, впервые ли сфотографирован главный журнал, или же кражи производились многократно.

Нет нужды говорить, что дело Главурана имеет чрезвычайный характер для обороны наших атомных тайн. Лучшее тому доказательство то, что председатель Комитета госбезопасности лично интересуется нашими поисками через генерала Долгова.

Вот почему БОР учитывал все, даже мельчайшие факты, которые могли бы дать что-либо для дальнейших поисков. Люди полковника Березова, например, доставили нам такую записку:

«Выдержка из судового журнала парохода “Достоевский” 12 июля.

Сегодня в 7.45, несмотря на яркое утро и обычную аккуратность бакенщика 19-го створа, предупредительные фонари правого и левого берегов не были потушены. На 19-м створе такой случай наблюдаю впервые.

Дежурный Юков».

Деталь эта очень нам помогла, сразу нацелив нас на Верхний Камыш, как еще называется 19-й створ.

А сейчас перейдем к Синему Тарантулу – лицу новому для нас и пока не фигурировавшему в наших поисках.