Текст книги "Синий тарантул"

15. Лаборантка Орлова

В лабораторию Нилова вход посторонним был воспрещен, и не каждый работник НИАЛа мог видеть это царство искусственных алмазов. Сегодня, впервые за все время, Орлова стояла в огромной зале с шестью большими окнами, потрясенная видом приборов, машин, аппаратов по синтезу драгоценных камней. Левый угол лаборатории занимала высокая белая печь, похожая на огромный холодильник. На ней никелем горели ленты, квадраты и круги, похожие на иллюминаторы. Фасад печи заполняли циферблаты приборов с дрожащими на них зелеными, красными и желтыми стрелками. В смотровых окошках внизу мерцало ярко-белое пламя. Здесь ученые вели штурм тайн природы, и оружием им служили приборы, каждый из которых стоил сотни тысяч и даже миллионы рублей.

У самого входа, словно строй боевых солдат, тянулся длинный ряд двухметровых машин, формой похожих на пудовые гири и окрашенных в нежно-зеленый цвет. В центре лаборатории, бросая причудливые сизо-голубые тени, стояло фантастическое сооружение, похожее на змеящиеся корни тропического мангра. Подобно длинным щупальцам, оно опутывало желтыми гофрированными руками большую машину, напоминающую пианино и окрашенную в темно-красный цвет.

Каждый, даже самый мелкий прибор, вызывал у Орловой восторг. Ее красивая голова то поворачивалась к стенам из мраморных досок с черными рубильниками, то к столам с фосфоресцирующими кругами манометров, карбометров, перикулометров, предупреждающих, докладывающих и регистрирующих. В лаборатории чувствовался запах легкого угара. Было немного жарко. Где-то гудела скрытая вентиляция. Пол дрожал, как автомобиль с заведенным мотором.

Несмотря на дневной свет, на многих циферблатах горели разноцветные лампочки.

– Проходите, пожалуйста! – раздался откуда-то мужской голос, и только сейчас лаборантка увидела человека в углу лаборатории.

Орлова ступила вперед по зеленой дорожке. Ее ноги сразу же утонули в мягкой ткани, словно она шла по лесному мху. Пол блестел, словно полированный мрамор. В нем, как в тусклом зеркале, отражались тени машин, дрожали солнечные блики, двигалась тень самой Орловой.

Когда она была у стола, Нилов встал и придвинул ей кресло:

– Садитесь, пожалуйста, Нина Николаевна.

Орлова заметила, что стены приглушают звуки и что голос ее начальника едва слышен.

– Наконец-то вспомнили о нас, – с мягкой укоризной проговорил Нилов.

В НИАЛ Орлову приняли давно. В прошлом по ее вине в большом химическом кабинете произошел взрыв и пожар, за что она отбывала наказание. Красота лаборантки была исключительной, и Нилову казалось, что только внешность помогла Орловой вернуться к прежней работе. Отложив в сторону вычислительное задание, которое он готовил для электронной машины, Нилов помимо своей воли посмотрел на лицо лаборантки. Оно удивительно походило на лицо античной богини. Копна густых темно-каштановых волос резко контрастировала с необыкновенно белой кожей. Большие карие глаза горели умом, и Нилов прочел в них еще и девичью робость, и восторг перед секретной лабораторией, в которую ее только что перевели.

– У вас и страшно, и интересно, – звучным альтом проговорила Орлова. – И притом красиво. – Тонкие и черные как смоль брови лаборантки при этом чуть шевельнулись.

Нилов согласился глубоким кивком головы.

– Признаться, никогда не ожидала, что в стенах института может быть такое волшебство и все подобрано в тон, словно гарнитур для гостиной.

– Здесь последнее слово техники, – не без гордости ответил Нилов и опять посмотрел на румяное лицо лаборантки с ямочками на щеках. Он знал, что ей тридцать лет, хотя выглядела она значительно моложе, что муж оставил Орлову после приговора суда. И с первых же дней, как Нилов увидел Орлову, его стало тянуть к этой женщине, скромной и простой. И сейчас он был рад, что Орлова зашла в его царство и находится рядом с ним, чуть утомленная, но живая и восхищенная.

В это время большой экран перед столом ученого вдруг загорелся дымчато-оранжевым светом. Послышалось низкое гудение, затем шипение, и на стекле возникло колышущееся ослепительно-белое пламя. Оно тянуло вверх свои живые струйчатые языки, и невидимая сила сжимала их в плоские, как мечи, ленты.

Орлова испуганно отшатнулась.

– Цветное телевиденье, – коротко пояснил Нилов, – передает процесс, идущий в камере синтеза. Там чудовищное давление, оно-то и гонит пламя вверх. Случись авария, и печь даст взрыв, после которого от лаборатории ничего не останется.

Лаборантка опасливо посмотрела в сторону эмалированной печи. Ее длинные ресницы задрожали. Тем временем пламя стало подниматься выше и выше, и вдруг взорвалось мириадами нестерпимо белых искр. Тотчас же стал виден черный стержень с сосудом-ромбом на его конце.

– Геометрический тигель с углеродом, – пояснил Нилов. – В нем должен родиться алмаз.

Орлова смотрела теперь на экран как завороженная. Нилов молчал и, двигая верньером, показывал лаборантке раскаленный желудок алмазной печи. Так же внезапно экран потух, и только легкое шипение говорило, что еще минуту назад он горел и будто дышал жаром.

– Позвольте, Нина Николаевна, познакомить вас с нашей лабораторией.

Орлова поднялась, и Нилов увидел, что она выше среднего роста, с изящной талией и высоким бюстом. Щеки ее раскраснелись, не тронутые косметикой губы горели вишней.

– Такая лаборатория, и вся для вас? – несколько осмелев, спросила она.

– Для синтетиков НИАЛа, в том числе и для меня.

– Вам мало алмазов в земле, вы хотите их печь как пирожки?

– Именно.

Орлова замолчала. Ей нравился заместитель невидимого Рублева с энергичным, как у Мефистофеля, лицом. В отличие от других мужчин он не ел ее глазами, и Орловой казалось даже, что этот ученый не в состоянии выделить ее среди других женщин.

– Здесь вы печете только алмазы или другие камни тоже?

– Пока здесь один углерод. Но можно работать и с рубином, топазом, сапфиром.

Нилов держал себя просто, ничем не показывая, что он выдающийся ученый, а Орлова всего лишь его лаборантка. И от этого Орлова чувствовала себя легче и смелее.

– У вас готовые рецепты, или вы только экспериментируете? – спросила она, остановившись у белой, как молоко, печи.

– Если бы был рецепт! – воскликнул Нилов. – Вся-то и беда, что мы изобретаем сотни рецептов в надежде, что один из них будет правильным. И для каждого рецепта своя температура, свое давление, свой катализатор. Если же нас постигнет неудача, эта печь пойдет на слом. Тогда будем строить более мощную, с еще большим давлением и температурой.

Орлова повернула голову в сторону печи, и Нилов увидел точеный нос и бесконечно мягкую линию подбородка. Орлова быстро повернулась, успев поймать восторг в глазах своего руководителя.

– Но хоть крохотные алмазики у вас получаются? – спросила Орлова, и Нилов поймал в ее голосе нотку кокетства.

– Печь дарит нам самые неожиданные вещи, словно котел чародея. То мы извлекаем из тигля графит, то сажу черную и липкую, то камни опасные, как бомбы. Они взрываются, точно крохотные гранаты. Иногда мы получаем карбид бора – черный камень, более твердый, чем алмаз. Недавно печь родила нам вещество, которое шутя царапало металл, но, упав на стол, взорвалось облачком стеклянной пыли.

– Опасно! – сорвалось у Орловой. Нилов почувствовал, что она боится за него.

– С алмазами бывают неприятности, – согласился Нилов.

– И давно вы работаете с этими камнями?

– Давно, Нина Николаевна.

– Интересно, вы сами ведете работу или вам помогают? – Орлова становилась смелее, помня о взгляде, который минуту назад на нее бросил Нилов.

– Помогает руководитель – академик Воронов.

– Интересно, какие неприятности бывают с алмазами?

Орлова смотрела на зеленые огоньки манометра в стене и, казалось, ей было совершенно безразлично, что ответит ей Нилов.

– Всякие бываю неожиданности. То взрыв, то утечка газа, то тепла, то похищение… – Тут Нилов осекся.

– Похищение? – подхватила Орлова.

– Видите ли, – замялся Нилов, – недавно у нас прямо из сейфа исчез алмаз весьма внушительных размеров. А до этого из Главалмаза пропала целая коллекция камней. Вот был набор! – не удержался он от восхищения. – Все формы кристаллов! Начиная с октаэдров и сростков до волнистых и радиально-лучевых кристаллов!

– Целая коллекция? – недоверчиво протянула Орлова.

– Да! Пропала целая коллекция, все до единого. – Нилов спохватился. – Но это тайна, Нина Николаевна.

Орлова понимающе наклонила свою пышноволосую голову.

– И нашли преступника?

– Не знаю. МГБ нам не докладывает. Все делают молча. Вызовут, спросят, запишут и точка.

Орлова вдруг переменила тему разговора.

– У вас здесь так интересно, что у женщины прямо-таки глаза разбегаются. Вернусь домой, непременно буду читать об алмазах.

Минут через десять Нилов проводил лаборантку до дверей, взяв с нее обещание не забывать его алмазного царства.

16. Фигура во мраке

Для Рогова этот памятный вечер был полон событий таинственного значения. Назавтра предстояло пустить гидравлическую печь и подавать воду под особо высоким давлением. И вечером, после конца рабочего дня, трудолюбивый кочегар прошел в подвал, чтобы проверить механизмы, трубы и распылители угля. Его встретил запах угара и масла и знакомая влажная жара. Проверив механизмы подачи угля, моторы и гидроаппараты, Рогов сел за свой рабочий стол. Здание института давно опустело, и ни единый звук не доходил до котельной. Подвал представлял собой длинный просторный коридор, в который вели две широкие лестницы. В одном конце подвала находилась котельная Рогова. На другом конце в специальном помещении был вырыт аварийный колодец с электрической помпой. Между колодцем и котельной находились вспомогательные помещения, а также четыре больших склада с аппаратурой, химикалиями и запасными частями. Их двери, как двери котельной и колодезной, выходили в коридор.

В десятом часу вечера Рогову послышались чьи-то осторожные шаги. Выглянув в коридор, он ничего не увидел. В дальнем конце коридора, в сером полумраке, тусклым угасающим квадратом виднелось окно. Угадывались черные ступени лестниц. Шаги раздались вновь, и только сейчас Рогов различил черную фигуру, кравшуюся в сторону насосного помещения. Вечером НИАЛ обычно пустовал. «Кому бы это быть? – думал Рогов. – Ученые давно разошлись по домам. Тихон у себя во дворе. Вахтеры не могут бросить свой пост». Тем временем фигура уже была у окна, и Рогов понял, что, несмотря на бесшумность шагов, неизвестный двигался быстро, даже торопливо. Фигура задержалась у входа в последний склад, где хранились химикалии для института, и скрылась в колодезном отделении.

Первой мыслью Рогова было окрикнуть неизвестного, но его остановило чувство осторожности. Синяя роба скрывала кочегара в темноте и, сбросив туфли и схватив в руки гаечный ключ, он вышел из своего укрытия. Прижимаясь к стене спиной и ладонью свободной руки, он перебежал до первой, затем до второй лестницы. Переводя дух и стараясь дышать как можно тише, Рогов ждал, что будет дальше. Но неизвестный все еще оставался в насосной. «Не мотор ли он хочет испортить?» – пробежало в его голове, и неожиданно Роговым овладел страх. Переборов себя и крепче сжав гаечный ключ, старик двинулся дальше. Добравшись до четвертого склада, он осторожно толкнул рукой дверь, а затем посмотрел в замочную скважину. Дверь не шелохнулась. Значит, человек скрылся в насосной.

Ступая на носки, Рогов пошел к окну. Вот оно, совсем рядом. Окно уже потемнело. Прутья защитной решетки таяли в нем. Рядом был вход в насосную. Ступая еще тише, Рогов осторожно заглянул в помещение. Два окна бросали внутрь его едва различимый свет. Чернел квадрат крышки колодца. В углу стоял мотор в темном чехле, похожий на большую катушку ниток. На стенах угадывались трубы. Но человек бесследно исчез. Лишь стоял незнакомый запах – ядовитый и едкий, будто кипятили серную кислоту. Рогов отчетливо видел кравшуюся фигуру, и сейчас он был растерян. Дорожа каждой секундой, старик опять кинулся к четвертому складу, но его дверь была заперта. Не поддалась и дверь третьего склада. Вернувшись обратно, кочегар ощупал чехол на моторе, готовый в случае появления незнакомца спрятаться за машиной. Но, кроме твердого кожуха мотора, под чехлом не было ничего. Все также на цыпочках он бросился к колодцу, но несмотря на все его усилия, крышка даже не шелохнулась. «Не прошел ли человек через окно?» – наконец догадался старик, но стальные решетки стояли крепко и неподвижно.

Кочегар растерялся. «Видно, померещилось, – решил он. – Не от вчерашнего ли укола? Недаром от него полдня рябило в глазах». Однако зрение и слух Рогова говорили ему, что он не ошибся, что лишь по неизвестным и загадочным для него причинам фигура каким-то образом растворилась в насосной. Он хотел уже остановиться и решить, что предпринять дальше, как голос инстинкта заставил его так же бесшумно и насколько позволяли ноги быстро вернуться к первой лестнице. Спрятавшись здесь, кочегар приложил ко лбу руку и убедился, что его лоб горяч и влажен. Сердце Рогова стучало необычно громко, как никогда не билось оно даже во время самой жаркой работы у печи. «И чем это пахло в насосной? Не ядовитый ли газ? И не от него ли такая одышка?»

Медленно тянулось время. Коридор все сильнее заливала летняя ночь. Она охватила подвал сплошным мраком. Исчезли окна коридора, исчезли стены, и Рогов стоял будто на дне глубокого моря, куда не достигают лучи солнца. Рогов широко раскрыл глаза, так что даже стало больно орбитам. Приложив руку к левому уху, напряженно вслушивался. Но по-прежнему никто не нарушал могильной тишины.

Но вот послышался шуршащий звук, будто кто-то провел по камню ладонью, затем Рогов услышал приглушенный удар двух металлических предметов. Все внутри старика напружинилось, и икры ног, казалось, вот-вот схватит судорога. «Сейчас человек будет здесь! Что, если он пойдет не по второй, а по первой лестнице?!» В висках Рогова стучало. Внутри его самого, казалось, тикали громадные часы. Из насосного помещения вдруг выскользнула та же черная фигура. Она быстро мелькнула в густой темноте и пропала на второй лестнице.

Рогов был достаточно находчив, чтобы кинуться обратно в котельную: человек мог появиться в коридоре вновь, и все внутри истопника говорило ему, что встреча с неизвестным опасна.

Выждав полчаса и не зажигая света, Рогов вышел из засады. Он миновал внутреннего вахтера и прошел в сад. В проходной будке сидел Пименов.

– Скажи, Лукич! – обратился к нему Рогов. – Кто сейчас в институте из ученых?

– Да никого, – не отрывая головы от книги, ответил человек в черном костюме.

– А из лаборантов?

– Одна Орлова.

– А еще кто?

Пименов отложил книгу, посмотрел на бледное лицо истопника и спросил:

– Чего ты привязался? Случилось что?

– Да ничего, просто спросить хочу по науке.

Рогов вернулся на станцию, решив проверить Орлову. Он знал эту красивую женщину, которая поступила в институт лишь недавно. Сердце старика не лежало к ней. Рогов прошел по коридору, ступая по пушистой дорожке, дернул за ручку несколько дверей, пока нашел Орлову.

– Можно? – спросил он, войдя в кабинет и остановившись на пороге.

В освещенной лампами дневного света лаборатории шумел невидимый вентилятор. У стола, покрытого мраморной доской, за батареей стеклянных трубок, колб, реторт, мензурок и тиглей стояла женщина с лицом киноактрисы. Кочегар все же заметил, что при виде его Орлова вздрогнула, что она без халата, хотя переливала кислоту.

– Проходите! – наконец, сказала лаборантка и пристально, совсем не по-женски, взглянула на невысокого старика в темной робе, с редким седым пухом по бокам головы. И Рогову показалось, что женщина запоминает его лицо. – Я хотел узнать… – замялся он, – нет ли где здесь ученого?

Орлова еще пристальнее посмотрела на кочегара, и старик понял, что она насквозь видит все его ухищрения.

– Кажется, никого нет. Лучше узнайте у вахтера, – и женщина открыла кран высокой стеклянной банки, из которой сразу же побежала оранжевая струя дымящейся жидкости.

Выйдя в коридор, Рогов повел беседу с самим собой: «Значит, это Орлова ходила. Но к чему ей лазить в колодец? А голова болит как! Все от укола. Может быть, это внутренний вахтер Ивенков? Но нет, нет, – тут же опроверг он себя. – Когда я поднялся к нему, Ивенков сидел в здании и писал. Да и как же ему оставить пост, когда перед ним телефон?! Вдруг звонок!»

Никогда честный старик не был во власти стольких подозрений, и он чувствовал, что растерян, выбит из колеи и совершенно бессилен узнать, кто был там, в насосной. Обстоятельства сделали его свидетелем загадочного поступка, и вот сейчас он должен гадать, кто этот неизвестный, должен хитрить, лукавить и думать невесть что о людях, которые, быть может, во сто крат честнее его.

Уже дома, ворочаясь на постели, Рогов решил сходить на следующий день к Рублеву и Нилову и все им рассказать. «Мало ли что может быть, – думал он, взбивая кулаками подушку. – Диверсант. Бомба. Имущества в институте на десятки миллионов».

С этой мыслью он забылся тяжелым беспокойным сном.

17. Тревога

В приемную Нилова Рогов пришел в половине девятого. Он помог уборщице принести воды, прошелся по коридору. Увидев заместителя на лестнице, торопливо бросился к нему:

– Товарищ Нилов, у меня дело.

Нилов только утром вернулся с охоты и сейчас был немного утомлен. Все же он приветливо улыбнулся истопнику, заметив при этом, что Рогов необычно бледен, даже зелен.

– Пойдемте. – И Нилов взял кочегара под руку.

– Я, может быть, и не к вам должен, – тяжело шевеля губами, начал Рогов.

– В чем дело?

– Кажется, нам диверсию готовят.

Нилов мгновенно переменился в лице.

– Сегодня мне пускать гидравлическую печь, – продолжал Рогов. – Поэтому вчера зашел в котельную. Все проверил, сел за свой стол. Было темно. Вдруг, слышу, крадется кто-то. «Почудилось», – думаю, и не шелохнулся. А все ж опять, слышу, идет кто-то, да мягко, будто на резине. Выглянул – человек.

– Человек? – необычно серьезно переспросил Нилов.

– Да. Смотрю за ним дальше. Вдруг шел-шел и пропал! Я выждал, и за ним. Иду, а сам думаю: «Не померещилось ли? Кому же быть здесь ночью?» Так и есть – ни на складе, ни в насосной ни души.

– Склад был открыт?

– Заперт. Тогда я в насосную. Все там проверил – никого! «Померещилось», – решил. Вышел на лестницу, притаился, жду. Долго ли ждал, не знаю, но смотрю, человек обратно идет.

– Из насосной или из склада?

– Будто из насосной.

– И кто это был?

– Где ж ночью заметить?

– Мужчина или женщина?

Рогов задумался, прищурил бесцветные глаза и ответил:

– Не разобрал.

Нервное переживание и утомление после бессонной ночи сделали лицо старика больным. Нилов налил ему воды:

– Вам нездоровится. Выпейте, пожалуйста.

Рогов выпил несколько глотков холодной воды.

– Вы не проверяли, кто вчера вечером оставался в институте?

– Спрашивал. Одна Орлова.

– Орлова? – удивился Нилов. – Значит, к колодцу ходила она?

– Не знаю. – И кочегар опять выпил воды.

– Вы никому не рассказывали о случившемся?

– Никому.

– Этот случай надо хранить в строжайшей тайне. – Нилов нахмурился и плотно сжал губы. – Мы примем срочные меры.

Свое обещание Нилов исполнил. В тот же вечер, когда Рогов возвращался с работы, его догнал человек:

– Товарищ Рогов?

– Я.

– У нас к вам просьба. – И незнакомец показал удостоверение. – Вас хотят видеть в управлении.

Словно из-под земли появилась «Волга», и через десять минут кочегар находился в просторном кабинете. За большим столом сидел человек с утомленным лицом и что-то писал. Около него стоял крепкий светловолосый мужчина. Еще один читал у окна какую-то бумагу.

– Проходите, товарищ Рогов, – поднялся из-за стола мужчина и, протянув кочегару длинную руку, извинился: – Вы нам очень нужны, и мы даже не дали вам отдохнуть.

Голос человека был ясный и добрый, и старик сразу проникся к нему доверием.

– Курите, пожалуйста. – И Язин протянул коробку папирос. Выждав, пока Рогов закурит, начальник БОРа задал первый вопрос: – Что вас вчера так взволновало?

– Да как же? Случай такой!

– Вот о нем бы мы и хотели узнать.

Язин достал блокнот. Жуков и человек у окна повернулись в сторону кочегара.

Рогов подробно описал все, что случилось с ним накануне, рассказав об исчезновении человека в насосной и о своих последующих поисках.

Люди в кабинете слушали Рогова с величайшим вниманием. Язин записывал каждое его слово.

– Вы не помните время первого появления фигуры? – спросил он.

– Поздние сумерки.

– Вы сильно дергали крышку колодца?

– Что есть мочи.

– Смотрели ли вы на потолок колодезной?

– На потолок? – удивился Рогов. – Не смотрел.

– Есть ли на крышке колодца замок?

– Есть. Замок, как у двери.

– Не заметили ли вы в насосной, в коридоре или на лестнице чего-нибудь особенного?

– У колодца пахло чем-то. Мерзко пахло.

– А сегодня, когда вы ходили в насосную, этот запах остался?

– Нет.

– Сколько времени вы ждали человека, находясь на лестнице? – спросил Жуков.

– Минут десять, а может, и больше.

– Кроме Орловой, никого не было в институте?

– Вахтер сказал, что никого.

– Фамилия вахтера?

– Пименов.

– Его одежда?

– Весь в черном.

– Кому сообщили о случившемся?

– Товарищу Нилову. Он заместитель директора.

– Вам нездоровится?

– Голову ломит.

Язин замолчал. Затем строгим голосом, совсем как Нилов, он сказал кочегару:

– Этот случай – большая тайна, никто не должен знать, что вы были у нас.

– Даже Нилов и Рублев?

– Мы сами сообщим им.

Язин опять изменил голос, и теперь его речь была полна внимания и заботы.

– Кстати, как у вас со здоровьем?

– Не жалуюсь. Только голову ломит.

– С вашего позволения, вас осмотрит наш врач. – И не дожидаясь согласия кочегара, Язин обратился к Жукову:

– Юрий Ильич, проводите, пожалуйста, товарища Рогова к доктору.

Врач проверил Рогова самым тщательным образом. Он поднимал его веки, ощупывал живот, стучал ребром ладони по ногам, брал слюну и кровь и рассматривал ее в спектроскоп. При этом врач качал головой.

– Вам надо бы чаще показываться доктору.

Провожая своего пациента, Голубев распорядился, чтобы кочегара доставили домой на машине. Старику он сказал:

– Будем вас лечить. Сердце шалит. Но – молчок! – И он предостерегающе поднял указательный палец.

В то время, когда Рогова осматривал врач, Язин и Жуков совещались:

– Ваши впечатления, Юрий Ильич?

– Старик честный.

– Что делал неизвестный у колодца?

– Спускался в него.

– Зачем?

– Это надо проверить. Может быть, там потайной ход. Может быть, все это ложная тревога.

– Может быть, в колодце спрятаны похищенные алмазы и красные маски, – задумчиво добавил Язин. Он вышел из-за стола, прошелся по кабинету, сел за пианино, взял несколько аккордов, потом, встав около Жукова, заговорил: – Спрашивается, что нам делать? Сделать же можно две вещи. Первая из них – поставить на колодец тайный электросигнал. Даже легкое прикосновение к колодцу – и мы извещены. Кстати, – вспомнил Язин. – попросите майора Демина снять со старика официальный допрос. Он понадобится для прокурора. Но сигнал ставить нельзя, – продолжал начатую мысль Язин, – Враг может открыть его по проводам. Остается только обследовать колодец. Это большой риск. – И Язин задумался. Он заговорил лишь через несколько минут: – А что, если рассказ Рогова – выдумка? Ложная стрелка, уводящая нас в сторону от прямого пути?!

Язина перебил вошедший врач. Голубев был сильно взволнован. То, что он сообщил начальнику БОРа, потрясло не только Жукова, но и человека у окна. Даже на его каменном лице появилось выражение не то испуга, не то оторопи. Язин тут же отказался от своих сомнений. И отставил план, только что сложившийся в его голове.