Текст книги "Аргонавты Времени"

Он перевернулся на спину и сел с удивленным видом. Его тщательно вычищенный цилиндр откатился к канаве. Он потер рукой лоб. Что-то произошло, но что именно, он толком не мог вспомнить. Так или иначе, его уныние миновало – он ощущал себя бодрым и жизнерадостным. Глотка по-прежнему горела. Неожиданно он рассмеялся – непринужденным, шедшим от сердца смехом. Если перед тем его и угнетала тоска, мистер Кумбс этого не помнил, но в любом случае впредь он тосковать не станет. Он поднялся и неуверенно застыл, дружелюбно улыбаясь окружающему миру. Воспоминания начали возвращаться – правда, довольно смутные, в голове крутилась какая-то карусель. Там, дома, он устроил скандал из-за того, что жене и гостям хотелось поразвлечься. Они были совершенно правы: нужно делать жизнь как можно более счастливой. Надо пойти домой и все уладить, успокоить их. И почему бы не прихватить с собой этих превосходных ядовитых грибов и не угостить их? Набрать полный цилиндр, не меньше. Вот этих красных с белыми крапинками и еще желтеньких. Да, он повел себя как жуткий зануда, враг радости и веселья; но он все исправит. Забавно будет, скажем, вывернуть рукава пальто наизнанку да понатыкать в карманы жилета несколько веток дрока с желтыми цветками. Что ж, к дому – с песней – навстречу приятной вечеринке.

Едва мистер Кумбс ушел, Дженни тотчас перестала играть, повернулась на табурете и воскликнула:

– Как много шума из ничего!

– Видите, мистер Кларенс, что приходится терпеть, – пожаловалась миссис Кумбс.

– Уж очень он вспыльчив, – рассудительно заметил мистер Кларенс.

– Досаднее всего, что он совершенно не понимает нашего положения в обществе. Только об одном печется – о своей жалкой лавчонке. Случись мне собрать небольшую компанию друзей, или купить себе что-то, чтобы выглядеть достойно, или взять немножко денег из суммы, отложенной на хозяйство, – сразу начинается брюзжание. Пускается толковать о «бережливости», «борьбе за жизнь» и тому подобном. Из-за этого он не спит ночами, мучительно раздумывая, как бы сэкономить на мне лишний шиллинг. Однажды потребовал, чтобы мы ели дорсетское масло![92]92
  Несомненная аллюзия на сцену из сверхпопулярной в 1870–1890-е гг. (в Великобритании и за ее пределами) социальной комедии английского драматурга Генри Джеймса Байрона (1835–1884) «Наши мальчики» (1875): в третьем акте пьесы удалившийся от дел торговец маслом Перкин Миддлвик, решив помириться с отвергнутым им и живущим впроголодь сыном, приходит к нему в убогую гостиницу и, изучив остатки его скудного завтрака, с ужасом обнаруживает, что юноша употребляет в пищу «низкопробное дорсетское масло». По свидетельству часто упоминаемого Уэллсом Джона Рёскина («Fors Clavigera: Письма к рабочим и мастеровым Великобритании», 1871–1878), эта сцена была памятна многим театралам поздневикторианской поры; что же касается пресловутого масла, то, согласно отзывам в газетах тех лет, оно, хотя и употреблялось повсеместно, было слишком соленым и нуждалось в приправах, способных «перебить» его оригинальный вкус.


[Закрыть] Стоит только раз пойти у него на поводу – и все, пиши пропало!

– Само собой, – поддержала ее Дженни.

– Если женщина дорога мужчине, – вновь заговорил мистер Кларенс, откидываясь в кресле, – он должен быть готов идти на жертвы ради нее. Что до меня, – тут его взгляд остановился на Дженни, – я не позволю себе даже думать о браке до тех пор, пока не смогу устроить свою семейную жизнь на широкую ногу. Это было бы отъявленным себялюбием. Мужчина должен самостоятельно одолеть жизненные невзгоды, а не тащить жену…

– Я не вполне согласна с вами, – перебила его Дженни. – Не понимаю, почему бы мужчине не принять помощь женщины, если он не обращается с нею низко. Низость – это…

– Вы не поверите, – вмешалась миссис Кумбс, – но я совершила глупость, выйдя за него. Уж могла бы понимать, что он собой представляет. Если бы не мой отец, у нас не оказалось бы и свадебного экипажа.

– Боже мой! Он не позаботился даже об этом? – спросил мистер Кларенс, совершенно ошеломленный.

– Говорил, что деньги необходимы ему на какой-то инвентарь или другой подобный хлам. Да что там, он даже не хотел нанимать прислуги, которая раз в неделю помогала бы мне по дому, но тут уж я проявила твердость. А какую шумиху он поднимает из-за денег – приходит ко мне, чуть не плача, с какими-то счетами да векселями и говорит: «Нам бы только этот год продержаться, а там дело пойдет». – «Если мы продержимся этот год, – отвечаю я, – ты скажешь: „Нам бы только следующий год продержаться“. Я уж тебя знаю. И ты не добьешься того, чтобы я заморила себя черной работой и подурнела. Отчего ты не женился на служанке, – продолжаю я, – раз тебе нужна была служанка, а не порядочная девушка?»

Так говорила миссис Кумбс. Но мы не станем и дальше воспроизводить содержание этой малопоучительной беседы. Достаточно сказать, что с мистером Кумбсом было должным образом покончено и они уютно проводили время у камина. Потом миссис Кумбс вышла приготовить чай, а Дженни присела на ручку кресла рядом с мистером Кларенсом и кокетничала с ним, покуда с кухни не донеслось дребезжание ложек и чашек.

– Что это такое мне послышалось? – игриво спросила миссис Кумбс, входя в комнату, и затем последовали шутки о поцелуях.

Они как раз расположились за маленьким круглым столиком, когда мистер Кумбс дал знать о своем возвращении лязгом собачки замка в наружной двери.

– А вот и мой повелитель, – сказала миссис Кумбс. – Уходит как лев, а возвращается, вероятно, как ягненок.

Внутри лавки что-то опрокинулось – судя по звуку, стул. Потом как будто кто-то, выделывая ногами затейливые танцевальные па, проследовал по коридору, дверь гостиной отворилась, и на пороге появился Кумбс – но Кумбс преображенный. Его безукоризненный воротничок был небрежно сорван, старательно вычищенный цилиндр, до середины набитый грибным крошевом, зажат под мышкой; пальто вывернуто наизнанку, а жилет украшен пучками дрока с желтыми цветками. Однако все эти легкие странности воскресного костюма были ничто в сравнении с переменой, которую претерпело его лицо: оно выглядело мертвенно-бледным, неестественно расширенные глаза странно блестели, посиневшие губы кривила угрюмая усмешка.

– Увеселений! – воскликнул мистер Кумбс, прервавший свой танец, когда открывал дверь. – Разумных развлечений. Плясок. – Он сделал три причудливых шага вглубь комнаты и остановился, раскланиваясь собравшимся.

– Джим! – взвизгнула миссис Кумбс. Мистер Кларенс сидел окаменев, с отвисшей челюстью.

– Чаю, – продолжал мистер Кумбс. – Чай – замечательная штука. Мухоморы тоже… Повеселимся.

– Да он пьян, – сказала Дженни упавшим голосом.

Никогда еще не видела она у пьяных такой страшной бледности на лице и таких блестящих расширенных глаз.

Мистер Кумбс протянул мистеру Кларенсу горсть пурпурных мухоморов.

– Хорошая штука, – произнес он. – Попробуйте.

В этот миг он был само дружелюбие. Затем, приметив написанный на их лицах испуг, он, как это случается с безумцами, мгновенно переменился и впал в безудержную ярость. Похоже, он вдруг припомнил скандал, случившийся перед его уходом. Зычным голосом, какого миссис Кумбс никогда раньше не слышала, он выкрикнул:

– Мой дом, я здесь хозяин! Ешьте, что дают!

Он гаркнул это так, словно прошептал, – безо всякого усилия, без единого резкого жеста, неподвижно стоя на месте – и все еще протягивал мистеру Кларенсу пригоршню грибов.

Тот откровенно струхнул. Не в силах вынести взгляд Кумбса, исполненный неистовой ярости, он вскочил, оттолкнул кресло и присел за его спинкой. Кумбс ринулся на него. Дженни, улучив момент, слабо вскрикнула и метнулась к двери.

Миссис Кумбс последовала за ней. Кларенс пытался увернуться. С грохотом перевернув чайный столик, Кумбс схватил гостя за шиворот и попытался запихнуть ему в рот грибы. Кларенс безропотно оставил воротничок в руках неприятеля и выскочил в коридор с прилипшими к лицу красными крошками мухоморов.

– Заприте его! – крикнула миссис Кумбс, и это удалось бы сделать, но союзники покинули ее: Дженни увидела, что дверь, ведущая в лавку, открыта, и, рванувшись туда, заперла ее за собой, а Кларенс тем временем успел укрыться в кухне. Мистер Кумбс навалился всем телом на дверь гостиной, а его жена, обнаружив, что ключ остался с внутренней стороны, стремглав взлетела по лестнице и заперлась в пустой спальне.

Новоявленный жизнелюбец вынырнул в коридор; он уже подрастерял свои украшения, однако солидный головной убор, набитый грибами, все еще торчал у него под мышкой. Он замешкался, раздумывая, какой из трех путей ему выбрать, и затем направился в кухню. Возившийся с дверным ключом Кларенс, бросив попытки загородиться от хозяина дома, ретировался в кладовую, где был застигнут преследователем раньше, чем сумел улизнуть во двор. О том, что произошло дальше, мистер Кларенс вспоминает крайне немногословно. Мимолетная вспышка гнева, овладевшего мистером Кумбсом, как будто улеглась, и он превратился в добродушного славного малого, каким был прежде. И поскольку вокруг в изобилии имелись столовые ножи и тесаки для мяса, Кларенс в приливе великодушия решил потворствовать действиям мистера Кумбса, дабы избежать трагического исхода. Вне всяких сомнений, мистер Кумбс от души позабавился с мистером Кларенсом; даже знай они друг друга долгие годы, они не смогли бы резвиться более игриво и непринужденно. Кумбс сердечно уговаривал Кларенса отведать грибов и после небольшой уветливой потасовки ощутил раскаяние при виде расквашенной физиономии гостя. Потом мистера Кларенса вроде бы сунули под кран, начистили ему лицо сапожной щеткой (он стоически держался принятого ранее решения сносить все выходки сумасшедшего) и наконец, несколько всклокоченного, расцарапанного, полинявшего, запихнули в пальто и выставили из дому с черного хода – так как выход через лавку был перекрыт Дженни. На ней-то и сосредоточил свои рассеянные мысли мистер Кумбс. Во время бегства ей не удалось отпереть наружную дверь, однако теперь, когда мистер Кумбс попытался открыть с улицы американский замок, она закрылась изнутри на засов и остаток вечера просидела в лавке.

Далее мистер Кумбс, судя по всему, вернулся в кухню, по-прежнему ища развлечений, и, хотя был убежденным трезвенником, выпил (или пролил на лацканы первого и единственного сюртука, которым успел обзавестись) не менее пяти бутылок портера, приберегаемых миссис Кумбс для поправки собственного здоровья. С жизнерадостным звоном он отбивал их горлышки тарелками, подаренными женой на свадьбу, и в начале своей грандиозной попойки распевал всевозможные веселые песни. Он довольно сильно порезал палец об острый край одной из бутылок, и это кровопролитие (единственное в нашем рассказе) вкупе с икотой, вполне естественной для его не привыкшего к портеру организма, в конце концов, по-видимому, ослабили зловредное действие грибного яда. Но о заключительных событиях этого воскресного вечера мы предпочтем умолчать. Все завершилось глубоким целительным сном в угольном погребе.

Минуло пять лет. Снова наступил октябрьский воскресный вечер, и снова мистер Кумбс прогуливался под соснами по ту сторону канала. Он был все тем же невысоким, темноглазым, черноусым человечком, что и в начале нашего повествования, только его двойной подбородок уже не являлся иллюзией. На нем было новое пальто с бархатными лацканами, изящный отложной воротничок пришел на смену заурядному, жесткому и накрахмаленному. Цилиндр его лоснился, дырочка на кончике пальца почти новой перчатки была аккуратно заштопана. Даже случайный наблюдатель заметил бы, как пряма его осанка и как горделиво он держит голову, – характерные черты человека, исполненного уважения к себе. Теперь у него в подчинении имелось трое помощников. Бок о бок с мистером Кумбсом вышагивала рослая загорелая пародия на него – его брат Том, только что вернувшийся из Австралии. Они вспоминали нелегкие деньки былых лет, и мистер Кумбс как раз обрисовал Тому свое текущее финансовое положение.

– Да, Джим, у тебя славное дельце, – сказал брат Том. – Тебе повезло, что ты сумел так его поставить, при нынешней-то конкуренции. И с женой, опять же, повезло – во всем тебе помогает.

– Между нами говоря, – отозвался Джим, – так было не всегда. Да-да, не всегда. Поначалу моя благоверная была несколько легкомысленной. Девушки – забавные создания.

– Да что ты!

– Да. Ты и представить себе не можешь, до чего она была сумасбродной и как старалась задеть мое самолюбие. Ну а я был слишком уступчивым, любящим и все в таком духе, вот она и вообразила, что весь Божий мир создан только ради нее. Наш дом она превратила в какой-то караван-сарай, вечно полный ее родственничков, девиц с работы и их ухажеров. Дошло до легкомысленных пьесок в воскресный день, а торговля чуть не пошла прахом. Еще и глазки начала строить разным юнцам! Говорю тебе, Том, я перестал чувствовать себя хозяином в собственном доме.

– Никогда бы не подумал!

– Так и было. Ну… я пытался ее урезонить. Говорил: «Я не герцог какой-нибудь, чтобы содержать жену, словно домашнего зверька. Я взял тебя в жены как помощницу и подругу». Убеждал: «Ты должна помочь мне поставить на ноги дело». Она и слышать об этом не желала. «Ладно, – говорю, – я человек мирный, покуда не выйду из себя, а все к тому идет». Но она не вняла моим предостережениям.

– И что было дальше?

– А что всегда бывает, когда в дело замешана женщина. Она не верила, что у меня хватит духу взбунтоваться. Женщины ее склада (только это между нами, Том) не могут уважать мужчину, если хоть чуточку его не побаиваются. Ну я и показал ей, на что способен. Заявилась к нам девица по имени Дженни, приятельница жены, со своим ухажером. Мы повздорили, я ушел из дому и забрел как раз сюда – стоял такой же денек, как сегодня, – и все толком обдумал. А потом вернулся да задал им хорошую трепку.

– Серьезно?

– Серьезно. Я словно обезумел, доложу я тебе. Ее я трогать не собирался, но зато как следует взгрел того парня – просто чтобы показать ей, на что способен. Он был здоровый малый, надо сказать. Ну, значит, потрепал я его, перевернул мебель – и нагнал на жену такого страху, что она дала деру и заперлась в спальне.

– И?..

– И все. Наутро я сказал ей: «Теперь ты знаешь, каково это, когда я выхожу из себя». И больше ничего не пришлось добавлять.

– И с тех пор ты живешь счастливо?

– Можно и так сказать. Нет ничего лучше, чем настоять на своем. Не будь того вечера, я бы сейчас бродяжничал по дорогам, а она и ее семейка поносили бы меня за то, что я довел ее до нищеты, – уж я-то их знаю! А теперь у нас все в порядке. И, как ты сказал, у меня славное дельце.

Некоторое время они молча шли по тропе.

– Женщины – забавные создания, – сказал Том.

– Им нужна твердая рука, – отозвался Кумбс.

– А грибов-то вокруг! – заметил Том. – И какой от них прок, не пойму!

Мистер Кумбс огляделся.

– Полагаю, они посланы в этот мир с какой-то мудрой целью, – сказал он.

Вот и вся благодарность, которой удостоился пурпурный гриб за то, что однажды, доведя этого нелепого маленького человечка до бешенства, побудил его к решительным действиям и тем самым изменил всю его дальнейшую жизнь.

1896

Безупречный джентльмен на велосипеде

Перевод Н. Роговской.

Зачем только он связался с велосипедом? Наверное, всему виной весенняя лихорадка, модное веяние и тень насмешки. Особенно тень насмешки. На его беду, девушка ему нравилась, и он ничего не мог с этим поделать. Хотя, откровенно говоря, она не отвечала его запросам и слово «шик» – последнее, что пришло бы в голову любому, кто знает толк в шике; иногда он находил ее – называя вещи своими именами – «простоватой». Изысканные эпиграммы, тонкое остроумие, как правило, вызывали у нее лишь одну реакцию: глаза ее изумленно округлялись и она принималась хохотать – над ним, вне всякого сомнения. И все же стоило этой недалекой жизнерадостной школьнице обронить: «А вы не пробовали выехать за пределы парка, мистер Крэмптон?» – он почувствовал себя уязвленным. Матери он объявил, что задета его честь, ни больше ни меньше.

И вскоре носильщик на платформе в Саттоне[93]93
  Саттон – один из южных пригородов Лондона (ныне один из лондонских боро).


[Закрыть] с непочтительным любопытством наблюдал, как молодой человек – уже красный от усилий – втаскивает своего железного коня вверх по лестнице (мало какой груз так неудобен для сколько-нибудь элегантного подъема), чтобы дальше верхом ехать в Брайтон – к ней.

Его механический конь, как и он сам, выглядел франтом (не сочтите за критику вообще всех велосипедов): глянцево-шоколадный, с полупрозрачными крыльями и нарядными белыми ручками; кожух над цепью из тончайшего целлулоида с металлической бляхой-медалью. Ездок щеголял в шляпе-треуголке (именно так следовало бы называть этот тип коричневых фетровых шляп, независимо от того, как их называют), дабы отделить себя от велосипедной черни (хотя не только поэтому), предпочел бриджам обычные брюки. Коричневая гамма его костюма вторила цвету его двухколесной машины; красивый белый галстук эффектно довершал картину. И когда горластый кебмен на вокзальной площади в Саттоне крикнул ему вслед: «Гляди-ка, новая женщина!»[94]94
  Новая женщина – феминистский идеал эмансипированной женщины; одним из внешних признаков женской эмансипации считалась езда на велосипеде.


[Закрыть] – мистер Крэмптон сделал вид, что не слышит, оседлал велосипед и невозмутимо переехал через дорогу, взяв курс на Бельмонт. Завороженное блистательным зрелищем дневное светило выхватывало лучами каждую полоску глянцевой эмали, каждую блестящую металлическую деталь, ослепляя всех, кто шел или ехал мимо. «Тут есть где разыграться! – заходясь от восторга, восклицало солнце. – Полюбуйтесь на это чудо! Когда еще увидишь такое?»

Свое путешествие из Лондона в Брайтон мистер Крэмптон решил начать в Саттоне, полагая, что с географической точки зрения это будет справедливо. Его мать (он был единственным сыном) отправилась в Брайтон на поезде, Фентоны прибыли туда еще раньше, и в такой комбинации угадывался некий умысел. Его мать всю себя посвятила сыну. Полагая, что ее мальчик слишком хрупок для жизни в пансионе – об ужасах частных школ миссис Крэмптон была осведомлена почти как мистер Оскар Браунинг[95]95
  Оскар Браунинг (1837–1923) – английский педагог-новатор, просветитель, историк, писатель.


[Закрыть], – она держала его под своим крылом и с помощью череды покладистых домашних учителей старалась сделать из него безупречного джентльмена – сообразно собственным представлениям. Мэдж Фентон, с ее половинной долей в компании, выпускающей «Универсальный бальзам Фентона», была бы идеальной парой для единоличного владельца фирмы «Мясной экстракт Крэмптона». Женить сына и в то же время оставить его в лоне семьи – вполне понятное материнское желание. Сын, кажется, ничего не имел против, наоборот, а вот со стороны Мэдж чувствовалась какая-то неопределенность. Но постоянное давление старших рано или поздно сделает свое дело. Мэдж не станет противиться воле родителей, она девушка благовоспитанная – по нынешним меркам.

На карте дорога из Саттона до Бэр-Хита[96]96
  Бэр-Хит – селение в боро Райгейт и Банстед (где находятся также упомянутые ниже городки Банстед, Райгейт и Хорли) графства Серрей, на склонах Северного Даунза (см. примеч. на с. 66).


[Закрыть] выглядит точно так же, как другие. Но, в отличие от большинства известных мистеру Крэмптону дорог, эта упорно шла в гору. Подъем начался прямо от саттонского вокзала и дальше становился только круче, хотя на каждом следующем отрезке казалось, что еще чуть-чуть, и можно будет перевести дух. Потом поворот с видом на фабричную громаду – и очередное последнее усилие. Уф, наконец ровное место и вскоре даже под горку, к станции Бельмонт, после чего – все сначала! Еще добрую милю откровенно вверх до станции Банстед, а дальше не столь откровенно, под сенью деревьев, однако опять-таки вверх, только вверх! Мистер Крэмптон не мог не удивляться, но впереди был еще целый день, а его механик так тщательно отладил и смазал ходовой механизм, что грех было бы жаловаться. В общем, мистер Крэмптон не сдавался: методично жал на педали и правил одной рукой – в другой на отлете держал сигарету… Пока его не нагнал какой-то хам на раздолбанном велосипеде, судя по клацанью за спиной.

Мистеру Крэмптону была нестерпима мысль, что его обгонит представитель низших слоев. Полагаясь на явное превосходство своей машины, он отбросил сигарету и поехал быстрее. Сзади звякнул звонок – резкий, противный, ну да чего еще ждать от дешевки! – и дребезжание железа стало назойливее и ближе: мистеру Крэмптону, так сказать, сели на хвост. После короткого спурта[97]97
  Спурт – резкий рывок в беге и других скоростных видах спорта.


[Закрыть] он решил не связываться, и велосипедный хам поравнялся с ним. Что ж, типичный представитель этой породы: крыло над передним колесом закреплено кое-как, звонок в оспинах ржавчины, замызганный серый костюм члена Клуба велопутешественников[98]98
  Клуб велопутешественников – велоклуб, основанный в 1878 г.; его члены носили униформу – серый саржевый жакет, бриджи и кепи.


[Закрыть] и потная красная физиономия с прилипшей ко лбу прядкой волос. И у него хватило наглости заговорить с мистером Крэмптоном!

– Красивая коняшка, – фамильярно заметил краснорожий парень.

От неожиданности мистер Крэмптон покачнулся и чуть не врезался в нахала.

– Прошу прощения! – протестующе произнес он.

– Я говорю, шикарный велик у вас.

Мистер Крэмптон потерял дар речи. Но надо было достойно отвадить паршивца.

– Боюсь, не могу сказать того же о вашем, – наконец изрек он.

– Да уж, – весело согласился парень. – Далеко едете? Может, нам…

Впереди показались две девушки (возможно, приличные девушки), ехавшие им навстречу. Чего доброго, подумают, что он и этот тип путешествуют вместе.

– Куда я еду, вас не касается, – отчеканил мистер Крэмптон и после пробурчал что-то насчет «неслыханной наглости».

– Вот те на! – удивился назойливый попутчик. – Ладно, без обид…

Еще с минуту он молча переваривал нежданный афронт. Потом вполоборота бросил что-то мистеру Крэмптону (тот не расслышал), вобрал голову в плечи и с диким лязгом помчался вперед: плечи, вторя движениям стоп, заходили ходуном. Отвратительная, плебейская манера!

Мистер Крэмптон сидел, выпрямив спину и непринужденно держа руль одной рукой, дабы всем было ясно, что он не намерен участвовать в гонках. Когда девушки проехали мимо и удалились на порядочное расстояние, он слез с велосипеда. Бесконечный подъем утомил его, и он не собирался догонять нахала. Перейдя на шаг, видишь намного больше: проблески молодой зелени на живых изгородях, и смолистые капли на почках каштана, и усыпанную цветами прошлогоднюю крапиву, которая еще недавно казалась мертвой. Хорошо после седла пройтись пешком – если ты не какой-нибудь очумелый велогонщик!

Так он добрел до Бэр-Хита и, поскольку дорога пролегала через деревенский центр, снова сел на велосипед. Впереди он заметил скромную кондитерскую и возле нее – драндулет молодого нахала. А вот и хозяин: переминается на крыльце, заложив руки в карманы и дожевывая последний кусок. Парень повернул голову в сторону мистера Крэмптона – и тут же отвернулся, пытаясь сохранить мнимое достоинство.

Потом на спуске мистера Крэмптона обогнал тандем, но на подъеме ездоки спешились, и теперь уже мистер Крэмптон нагнал и обогнал их – мужчину и девушку, по всей видимости отца и дочь. Отец – рыжебородый крепыш с толстенными ногами, а дочка прехорошенькая, с рыжими кудряшками, в зеленовато-сером дорожном костюме. Мистер Крэмптон поздравил себя с тем, что вовремя избавился от неприглядного попутчика. Подъем был крутоват, мистеру Крэмптону пришлось стиснуть зубы, но, разумеется, он не мог прилюдно сдаться. Потом короткий отдых на спуске и новое испытание в виде длинного пологого склона, по которому дорога плавно взбиралась наверх. Представьте, чего ему стоило удержаться в седле, чтобы не ударить в грязь лицом перед хорошенькой рыжеволосой девушкой, ехавшей позади на тандеме. Едва дождавшись, когда в поле зрения появится Райгейт-хилл, а с ним и повод сделать остановку, мистер Крэмптон устроил свою великолепную машину на травянистой обочине (позаботившись о наиболее выигрышном ракурсе), достал серебряный портсигар и устремил взор на скопление каменных домов внизу и голубые дали Уилда[99]99
  Уилд – холмистая местность на юго-востоке Англии, между меловыми откосами Северного и Южного Даунза, некогда полностью покрытая лесами (от др. – англ. weald – лес).


[Закрыть]; весь его вид говорил о готовности к новым свершениям. Тандемная пара пешком проследовала мимо. Покуда мистер Крэмптон был вполне доволен путешествием.

Но тут на дороге вновь возник давешний настырный тип, весь красный и взмыленный. Он съехал на траву, не иначе как намереваясь сделать привал, однако вовремя приметил шоколадный велосипед, кинул взгляд на безмятежного мистера Крэмптона и очертя голову умчался вниз, к городу, несолоно хлебавши.

В Райгейте мистер Крэмптон отобедал. Следующим пунктом на пути к цели был Кроули[100]100
  Кроули – крупный город в 45 км к югу от Лондона в графстве Западный Сассекс.


[Закрыть]. Вот тогда-то, во второй половине дня, и начались его приключения. К тому времени мистер Крэмптон порядком устал, поэтому воротам трех старых дорожных застав между Райгейтом и Хорли выпала честь служить ему подпоркой в минуты отдыха. Велосипедистов на дороге прибавилось, и, завидев очередного, мистер Крэмптон принимался демонстративно курить или (накурившись) что-то чертил в изящном сафьяновом блокноте, иначе кто-нибудь мог подумать, будто он обессилел. Среди проскочивших мимо него велосипедистов была очаровательная девушка – одна, без сопровождающих.

При всем интересе к Мэдж мистер Крэмптон был не чужд фантазий о случайной романтической встрече. Надо сказать, велосипед на первых порах невероятно подхлестывает воображение. Всегда иметь возможность вырваться за пределы привычного круга вещей и колесить по незнакомым дорогам навстречу неизвестности, останавливаться или ехать дальше по собственному усмотрению, в любое время дня, ни у кого не спрашивая согласия, – все это неизбежно настраивает на авантюрный лад. Через пару минут после того, как мимо проехала симпатичная девушка, мистер Крэмптон соскочил с перекладины ворот и вернулся в седло. И очень скоро, возле перекрестка, от которого шла дорога на Хорли, он настиг ее. Она шла пешком и катила велосипед рядом с собой.

Отлично скроенный дорожный костюм сидел на девушке как влитой, волосы у нее были красивого каштанового оттенка, а ушко, которое он углядел, пока ехал у нее за спиной… ушко просто прелесть! Девушка проколола заднее колесо, только слепой не увидел бы, что шина сдулась.

Не об этом ли втайне мечтает всякий холостяк, отправляясь на велосипеде за город? Протянуть руку помощи, завязать непринужденный разговор – идиллический сценарий! А там… Кто знает, все может быть. Сердце мистера Крэмптона радостно ёкнуло. Сбавив скорость, он спешился, поравнялся с девушкой и любезно предложил свою помощь: у него с собой набор инструментов. До сих пор ему не приходилось латать велосипедные шины, поэтому он не сомневался, что справится. Поначалу юная леди держалась несколько отчужденно (как и подобает юной леди), однако, осознав, что до Кроули целых четыре мили, а мистер Крэмптон, в сущности, еще мальчик, к тому же явно из хорошей семьи, согласилась воспользоваться его услугами. За уютным разговором они откатили велосипеды на уютный зеленый пятачок возле перекрестка. Мистер Крэмптон перевернул ее машину колесами вверх (саданув себя по колену) и приступил к ремонту, спокойно и методично. Было около трех часов пополудни, солнце припекало вовсю.

Между делом он завязал с ней беседу. Давно ли проткнулось колесо? Она не могла точно сказать, сама только сейчас заметила, что шина «совсем мягкая».

– Да, неприятное открытие, – прокомментировал мистер Крэмптон. – Надо разобраться, в чем тут загвоздка.

– Вы очень любезны, – поблагодарила она. – Но это не нарушит ваших планов?

– Пустяки, я всего-навсего еду в Брайтон, – ответил он. – Как можно бросить вас в беде!

Естественно, мистер Крэмптон ничего не смыслил в устройстве велосипедов, но слышал, что конструкция у них очень простая. Итак, шину нужно снять, это понятно. Вскоре стало понятно, что сначала придется снять колесо. Но как снять колесо, если не отсоединить цепь? Загадка. Значит, цепь тоже долой. Правда, сперва пришлось повозиться с предохранительной сеткой на колесе и кожухом над цепью.

– Идем методом индукции, – пояснил мистер Крэмптон, прикрывая безмятежным тоном смутное сомнение и приступая к демонтажу кожуха.

– Какая сложная конструкция, – вздохнула девушка.

– И довольно глупая – конструкторы явно перемудрили, – высказал свое мнение мистер Крэмптон.

– Я никогда не решилась бы разобрать все на части, мне бы вашу смелость!

– Поверьте, это вовсе не сложно.

– Я всегда знала, что мужчины намного лучше нас разбираются в технике. – (Мистер Крэмптон не спешил с ответом.) – Смотрите, у вас все пальцы черные!

С ее стороны было очень мило, очень по-товарищески проявлять такое участие, только это немного отвлекало его от работы. Девушка беспокойно переступала на границе все разраставшегося круга из болтов, цепей, гаек, шайб и других велосипедных деталей, в центре которого трудился мистер Крэмптон, и сыпала короткими, в целом уместными репликами, предполагавшими ответную реакцию. Не стоит также забывать, что она была настоящая красотка. Несмотря на перепачканные руки, и жару, и удивительно непрочные гайки ее машины, мистер Крэмптон все еще радовался дорожному приключению.

– Если мы лучше справляемся с починкой техники, то уступаем вам в чем-то другом.

– Сомневаюсь.

– Я имею в виду чувства.

– Но у мужчин тоже есть чувства.

– Как у девушек – велосипеды, – тонко заметил мистер Крэмптон (за разговором не запомнив, куда кладет пин от цепи) и стянул колесо с втулки.

Оставалось снять с колеса шину, и тут все пошло не так. Шина упрямо не желала вылезать из обода.

– Кто придумал эти «съемные» шины! – проворчал мистер Крэмптон.

Пришлось призвать юную леди на подмогу, и в результате их яростных совместных усилий погнулась спица. К тому же он больно прищемил девушке палец. Мистер Крэмптон догадывался, что для успеха операции нужно знать какой-то прием, но стыдно было расписаться в своем неведении, поэтому, когда на дороге показался велосипедист, он отставил колесо и сделал вид, будто занят чем-то другим. Потом подъехали трое ребятишек и принялись с любопытством следить за его манипуляциями. Мистер Крэмптон прервал работу и выразительно посмотрел на них. Дети попятились – прячась один за другого – и поскорее уехали. Потом какой-то бродяга начал приставать к нему со своими оригинальными, но бесполезными советами, и мистер Крэмптон дал ему шестипенсовик, лишь бы от него отвязаться. Потом появился уже знакомый ему тандем, возвращавшийся в Лондон, и рыжебородый джентльмен настоял, чтобы ему объяснили, в чем проблема. Бывают же такие настырные люди!

– Не можем снять шину, – сказала девушка (напрасно, по мнению мистера Крэмптона).

– Нет ничего проще, – пожал плечами джентльмен, демонстрируя полное отсутствие такта.

Оказалось и впрямь просто – в его руках. Через минуту снятая с обода шина лежала на земле.

– Благодарю, дальше я сам справлюсь, – натянуто произнес мистер Крэмптон.

– Уверены? – спросил благодетель.

– Абсолютно, – ответил мистер Крэмптон, вперив в рыжебородого джентльмена спокойный, твердый взгляд (как всякий разумный человек, он полагался на инструкцию к ремонтному набору).

– Большое вам спасибо! – поблагодарила джентльмена юная леди.

– Не за что, – отозвался тот, и тандем уехал.

Следующее недоразумение случилось исключительно по вине идиотских, путаных указаний на коробке с ремонтными принадлежностями. Вообще-то, там было сказано, что место прокола следует заклеить с помощью прилагаемой круглой заплаты, но мистер Крэмптон читал невнимательно, поэтому для начала вырезал кружок на воздушной камере. Отверстие получилось не вполне круглое, он немного подправил его, потом еще и еще, пока дыра на камере не стала шире заплаты. Юная леди молчала уже минут десять, не сводя пристального взгляда с лица мистера Крэмптона. Внезапно она спросила:

– Вы уверены, что все делаете правильно?

– Все по инструкции, – сказал мистер Крэмптон и улыбнулся ей. – Но, честно говоря, я не совсем понимаю, как нам приладить эту штуку.