Текст книги "Русские оружейники"

Вскоре Токарев узнал, что в формировании и обучении команды автоматчиков принимает участие сам Федоров.

Токарев был рад, что наконец-то русские солдаты получат свое автоматическое оружие. Он не был огорчен тем, что на этот раз в соревновании, длившемся долгие годы, победу одержал Федоров. Но Токарев и не думал считать это соревнование законченным. При первой же возможности он решил приняться за доделку своего образца. В глубине души Токарев считал конструкцию своей винтовки наиболее удачной и надеялся, что при дальнейшем совершенствовании его винтовка окажется наилучшей.

Успех Федорова заставлял Токарева работать еще с большим воодушевлением.

Осенью 1916 года Главное артиллерийское управление дало заказ Сестрорецкому заводу на 15 тысяч автоматов Федорова. Для производства федоровских автоматов на Сестрорецком заводе строился новый корпус, монтировалось заграничное оборудование. Об этом так вспоминал потом Токарев:

«Работа по подготовке производства автоматов Федорова шла настолько успешно, что к концу 1916 года была установлена часть новых станков и оборудованы различные служебные помещения. Мне по штатной должности приходилось во всей этой работе принимать участие. Я был бы рад видеть большой успех Федорова, успех русского изобретателя, хотя иногда и становилось обидно, что мои работы, мои конструкции, выношенные многолетним трудом, ценою бессонных ночей, продолжают лежать без движения где-то на складе».

Наконец и Токареву было разрешено в свободное время работать над своей винтовкой.

Токарев был рад и этому. Он работал ночами, работал, не жалея ни сил, ни здоровья.

Но как-то темной осенней ночью, возвращаясь домой, он упал и сильно повредил ногу. Токарева на несколько месяцев уложили в постель.

Во время его болезни свершилась Февральская революция. Страной стало править Временное правительство, волчий лик которого очень скоро открыто выглянул из-под овечьей шкуры.

Токарев, думавший, что Февральская революция откроет ему дорогу к творчеству, ошибся в своих надеждах. Однако в воздухе уже повеяло освежающим ветром новой, Октябрьской социалистической революции. Вышедший из недр трудового народа и всю жизнь работавший не покладая рук, Токарев с радостным нетерпением ждал этой революции. После Великого Октября, на 46-м году жизни, конструктор наконец вздохнул полной грудью и со всей страстью отдался творческой работе для молодой Советской республики.

Во имя спасения Родины

Токарев воспринял Великую Октябрьскую революцию радостно и желанно. Он твердо верил, что она принесет изобретателям из народа счастье свободного творческого труда, к которому сердце его стремилось долгие десятилетия.

Жалко, что ему уже стукнуло сорок шесть. Но и в этом возрасте он чувствовал себя бодрым, полным энергии и творческих сил, словно со своим Отечеством переживал вторую молодость.

Сын Токарева, Николай, в первые же дни гражданской войны ушел добровольцем в Красную Армию.

Перед Советской властью и перед всем революционным народом встали задачи чрезвычайной важности. Против молодой республики поднимались черные силы контрреволюции. Бежавший из Петрограда глава Временного правительства Керенский организовал мятеж в войсках Северного фронта и двинул на Петроград казачьи части под предводительством генерала Краснова. Возглавляемая эсерами контрреволюционная организация – Комитет спасения родины и революции – подняла в Петрограде мятеж юнкеров.

С первых же дней после взятия власти революционный народ под руководством великого Ленина вступил в жестокую битву с контрреволюцией, чтобы защитить завоевания Октября.

Перед Сестрорецким заводом, находящимся рядом с героическим Питером, была поставлена задача – снабдить революционные войска боевым оружием.

С началом иностранной военной интервенции и гражданской войны оружия потребовалось еще больше. Сестрорецкий и Тульский заводы стали боевыми арсеналами революции.

По единодушному желанию рабочих Токарев был назначен начальником образцовой мастерской. За десять лет совместной работы на заводе рабочие успели узнать и полюбить талантливого изобретателя и неутомимого труженика. Они были глубоко уверены в том, что Токарев будет честно служить интересам революции и Советской власти.

Руководя образцовой мастерской, Федор Васильевич получил возможность выкраивать время для того, чтобы продолжать работу над своей винтовкой. Если б он смог ее быстро закончить, винтовка сослужила бы немалую службу революции. Это заставило его вести работу ускоренными темпами.

Но теперь, когда стал известен богатейший опыт по применению автоматического оружия на поле боя, уже нельзя было отлаживать винтовку в том виде, как ее изготовляли в 1913 году. И Токарев в пятый раз принялся за переделку своей системы, стремясь максимально улучшить ее конструкцию и боевые качества.

Еще будучи на фронте, он много думал над последним образцом, мысленно перенося свою винтовку на фронт, в суровые условия боевой жизни. Конструктор думал над тем, что будет с винтовкой, если она попадет в пыль, в грязь, подвергнется действию дождя, снега, мороза. Сможет ли она быть безотказным оружием в этих условиях? Прикидывал, как лучше сконструировать ту или иную деталь, чтобы она работала безотказно, не боясь ни сырости, ни загрязнения.

«А в случае если винтовка загрязнилась и отказала в стрельбе, – размышлял Токарев, – боец должен уметь легко и быстро разобрать, почистить ее и так же быстро собрать. Следовательно, винтовка должна быть предельно проста по своему устройству, чтобы можно было разбирать и собирать ее без применения инструментов».

Даже отвертка для бойца является лишней тяжестью. К тому же ее легко потерять, а оставшись без нее, боец не сможет разобрать винтовку.

Лучше всего было бы при создании нового образца обойтись без винтов. Имели значение и габариты винтовки, и особенно ее вес.

Все это Токарев тщательно обдумал, прежде чем приступить к созданию нового образца.

«Для большей портативности винтовки, – вспоминал потом Федор Васильевич, – я решил применить двухрядную магазинную коробку с шахматным расположением патронов. Ствол оставить подвижным. Затвор массивный, прямолинейного движения. Для запирания, соединения затвора со стволом, предусматривалось применение вращающейся цилиндрической муфты, которая с одной стороны свободно навинчивалась на пенек ствола, а с другой, передней стороны имела пазы для прохода боевых выступов затвора. Во время движения ствола эта муфта при помощи винтовых пазов могла поворачиваться вокруг оси пенька ствола и заходить за боевые плечи затвора. Ударно-спусковой механизм предполагался куркового типа, причем боевая пружина должна одновременно действовать и на курок и на шептало».

Конец 1917 года и большую часть 1918 года Токарев работал над созданием нового, шестого по счету образца своей винтовки. В эти годы в Сестрорецке, как и в Петрограде, начался голод. Токарев, как и все рабочие завода, получал скудный паек. Но это не сломило его воли. Он работал и днем и ночью, стремясь к тому, чтобы как можно быстрей создать новый боевой образец. Он твердо верил, что этот, шестой вариант его винтовки окажется лучшим из всех предыдущих.

Однако, когда винтовка уже была в основном готова и Токарев начал проводить в заводском тире опытные стрельбы, выяснилось, что двухрядный подающий механизм для патронов давал перебои. Мешала закраина патрона, от которой так искусно избавился Федоров, сделав свой автомат под японский малокалиберный патрон без закраин. Закраина, или шляпка, на патроне оказалась настолько серьезной помехой, что Токареву пришлось отказаться от идеи шахматного расположения патронов и вернуться к однорядной обойме. Встретились и другие трудности, но теперь Токарев был умудрен опытом и его уже ничто не могло смутить.

К концу 1918 года новый образец его автоматической винтовки был готов к испытаниям.

Обстановка в стране к тому времени была крайне напряженной. Начинался голод, свирепствовала разруха. Самым страшным, однако, было то, что на молодую Республику Советов со всех сторон напирали враги – и белогвардейцы, и иностранные интервенты. Чтобы спасти от гибели социалистическое Отечество, нужно было создать мощную Красную Армию.

В. И. Ленин указывал в те дни:

«Мы решили иметь армию в 1.000.000 человек к весне, нам нужна теперь армия в три миллиона человек. Мы можем ее иметь. И мы будем ее иметь».

Создание огромной армии потребовало громадного количества оружия, а наследство от царской армии осталось очень скудное.

Нужно было спешно, немедленно снабдить Красную Армию необходимым вооружением. Это потребовало от оружейников огромных, нечеловеческих усилий. Каждый станок, каждый рабочий были мобилизованы на производство мосинских винтовок.

Токарев понимал сложившуюся обстановку и сам работал над производством серийного оружия. Созданный им новый образец автоматической винтовки пришлось на некоторое время отложить.

Враг упорно рвался к красному Петрограду. Сестрорецку угрожал неприятель. Завод, производящий боевое оружие, решено было эвакуировать в глубь страны.

Летом 1919 года, когда под Петроградом шли ожесточенные бои с Юденичем, Токарев получил приказ выехать в Ижевск, на должность старшего инженера оружейного завода, только что отбитого у Колчака.

Перед конструктором была поставлена боевая задача – всемерно содействовать восстановлению полуразрушенного завода и налаживанию на нем массового выпуска стрелкового оружия.

В Ижевске

Токарев выехал в Ижевск вместе с женой и дочерью. Поезд, состоявший наполовину из пассажирских, наполовину из товарных вагонов, набитый беженцами из голодного Питера, тащился еле-еле. Приходилось сутками стоять на глухих станциях, чтобы напилить дров для паровоза или запасти еды, выменяв в окрестных деревнях хлеба и картошки на захваченные с собой вещи.

Токарев, как и большинство людей, ехал налегке, захватив лишь самое необходимое, но зато в уголке вагона стояла упакованная в старое байковое одеяло его последняя автоматическая винтовка, образца 1918 года.

Если б поезда остановились совсем и пришлось бы идти пешком, то и в этом случае он не бросил бы драгоценный груз, созданный трудами многих лет его жизни.

Ижевский оружейный завод был в хаотическом, полуразрушенном состоянии. После хозяйничанья Колчака он только поднимался на ноги. Во главе завода стояли управляющий и чрезвычайный комиссар – бывший путиловский рабочий. Вместо должности главного инженера Токареву предложили взять на себя обязанности заведующего технической частью. Токарев знал, что с винтовкой придется подождать, и готов был приступить к любой работе, лишь бы оказать посильную помощь коллективу рабочих, самоотверженно трудившихся над восстановлением завода. Конструктор хорошо понимал, как важно теперь, когда Советская республика напрягала все силы в борьбе с врагами, наладить массовый выпуск боевого оружия.

Токарев попал в незнакомую среду, и к нему, как к бывшему офицеру, первое время относились настороженно. Но чрезвычайный комиссар, путиловец, слышал о Токареве еще в Петрограде как о хорошем конструкторе и знатоке оружейного дела. Благодаря его поддержке Токарев включился в работу и очень скоро завоевал симпатии и авторитет. Он трудился, не считаясь со временем, его усилия способствовали налаживанию массового производства мосинских винтовок и револьверов. Об этом стало известно и по ту сторону фронта, в штабе Колчака. Колчаковцы, терпевшие в то время поражение за поражением, решили во что бы то ни стало вывести из строя Ижевский завод.

Как выяснилось потом, ими были засланы на завод диверсанты и шпионы. Они разведали, что успеху дела по производству оружия для Красной Армии во многом способствует известный оружейник, бывший офицер Токарев. Агенты Колчака разработали тонкий и коварный план диверсии.

Вместо того чтобы убивать руководителей завода или взрывать цехи, производившие оружие, они проникли на завод и через своих людей сумели пустить в производство две бракованные болванки стали, лежавшие несколько лет. Им удалось подменить рецептуру и добиться того, чтобы эта сталь была пущена на пружины винтовок. Диверсия не могла быть замечена сразу, но потом результаты ее сказались весьма ощутимо. Партия готового оружия при испытаниях вдруг начала отказывать в стрельбе. Проверка показала, что пружины, сделанные из новой стали, были никуда не годными. Они после нескольких десятков выстрелов ломались, и винтовки выбывали из строя. Большая партия оружия ввиду этого не могла быть отправлена на фронт. Химический анализ показал полную непригодность данной стали. Было ясно, что это работа врагов. Начались поиски диверсантов.

Притаившаяся на заводе агентура врага приложила все усилия к тому, чтоб оклеветать Токарева и других видных специалистов.

Многое пережил и передумал за эти дни конструктор. В его сознании одна за другой проходили картины далекого прошлого. Вот он десятилетним мальчиком работает в кузнице у старых солдат Василия и Петра. Вот, несколько повзрослевший, помогает ковать лемех цыгану Василию… Вот он пытливо наблюдает за работой тульского оружейника Волкова… Перед его глазами мелькают годы учебы и тяжелого труда. Со всей отчетливостью он вспоминает своих учителей, оружейников Краснова и Чернолихова; учась у них, он пробивал дорогу в жизнь черными мозолистыми руками. Даже тогда, когда удалось выбиться в офицеры, он по-прежнему оставался оружейным мастером, рядовым слесарем-изобретателем, неутомимым тружеником своего дела.

Из 48 лет своей жизни он почти сорок провел в труде. С первых же дней революции он честно и самоотверженно служил Советской власти, голодая и недосыпая ночей, создавал автоматическую винтовку, чтобы вооружить ею Красную Армию, и вдруг, вот теперь, пытаются его оклеветать, обвинить. Нет, он не может поверить… Это какой-то нелепый и страшный кошмар…

Враги просчитались. Их коварные замыслы были разгаданы.

Успехи Красной Армии, наголову разбившей интервентов и белогвардейцев, дали возможность партии и правительству заняться делами социалистического строительства и укреплением технической мощи Красной Армии.

Конструктор Токарев был срочно вызван в Москву, в Реввоенсовет.

Этот вызов глубоко взволновал Федора Васильевича. Он сердцем почувствовал, что теперь в его жизни начнется радостная, светлая полоса – период вдохновенного творческого труда.

В Туле

С первых же дней революции Токарев увидел, что Советское правительство совершенно иначе относится к конструкторам-оружейникам, чем царское. Он на себе ощутил великую заботу партии, Советской власти.

В отличие от царского правительства, которое с началом империалистической войны одним ударом пресекло конструкторскую деятельность по созданию новейшего оружия, Советское правительство с началом гражданской войны широко развернуло конструкторские работы. По распоряжению Совета Труда и Обороны, руководимого Лениным, в небольшой городок под Москвой были командированы Федоров и Дегтярев, и там, на базе полуразрушенного оружейного заводика, было создано первое в Советском Союзе Конструкторское бюро по разработке автоматического оружия.

Партия и Советское правительство неустанно заботились о том, чтобы вооружить созданную в огне революционных боев Красную Армию новейшим оружием, которое могли создать для нее лишь русские оружейники.

В. И. Ленин вопросу вооружения придавал первостепенное значение еще в начальный период революционной борьбы пролетариата.

В 1905 году В. И. Ленин писал: «Только вооруженный народ может быть действительным оплотом народной свободы».

Советская власть в кратчайший срок сумела восстановить и даже расширить военные заводы, организовать на них массовый выпуск оружия, сумела собрать по старым оружейным заводам одиночных конструкторов, создать им хорошие условия и направить их деятельность на разработку новейшего автоматического оружия в самые тяжелые годы разрухи и гражданской войны.

Токарев приехал в Москву в конце 1921 года. Винтовка его была тщательно изучена, испытана в стрельбе и получила хорошую оценку.

Изобретателю предложили срочно заняться изготовлением нового образца под японский патрон калибром в 6,5 миллиметра. Говорили, что от империалистической войны остались огромные запасы таких патронов и следовало их использовать.

– Поезжайте в Тулу, – сказали Токареву, – там для вашей работы будут созданы лучшие условия, чем в Ижевске.

Токарев был очень рад такому предложению и охотно согласился.

В то же время он думал над тем, почему ему предложили делать винтовку под японский патрон, и решил, что люди, работающие в ГАУ, поддерживают взгляды Федорова, который на протяжении многих лет пропагандировал патрон уменьшенного калибра. В 1913 году Федоров прислал Токареву письмо с призывом проектировать оружие под его, Федорова, патрон калибром, как и японский, в 6,5 миллиметра. А в настоящее время на одном из заводов налаживалось производство укороченных винтовок Федорова, названных автоматами, под тот же японский патрон.

Винтовку Токарева, сделанную под обычный патрон, нельзя было механически уменьшить калибром. Изготовление винтовки под японский патрон требовало новых расчетов и коренной переделки всех механизмов. Это была нелегкая работа.

– Но раз так надо, буду работать! – сказал Токарев.

Он вернулся в Ижевск и скоро вместе с семьей выехал в Тулу.

Тула! Одно это слово вызывало волнение в его сердце.

Первый раз он услышал о Туле еще мальчишкой, когда в станице Егорлыкской появился бродячий оружейник Волков. С тех пор с каждым годом он слышал о Туле и ее изумительных мастерах все больше и больше. Краснов, а потом Чернолихов, проходившие обучение в Туле, считали тульских оружейников лучшими мастерами в мире.

Токарев не раз видел образцы работы тульских мастеров в Петербургском арсенале, в музее офицерской стрелковой школы и в Оружейной палате в Москве. Его влекло и манило в Тулу, но случая побывать в ней не представлялось.

Сейчас, подъезжая к славному городу русских оружейников, Федор Васильевич испытывал большую радость. Жить в Туле, работать вместе с прославленными мастерами было большим счастьем для оружейника…

Получив в свое распоряжение небольшую мастерскую с необходимыми станками и четырьмя опытными рабочими, Токарев очень обрадовался. Если в такое трудное время, когда Тульский завод является чуть ли не единственным, где налажено производство оружия, Токареву выделяют специалистов, значит, его работам придается большое значение. Но конструктор не мог не заметить, что многие рабочие и даже мастера посматривают на него с полуулыбкой, даже как бы с иронией: дескать, много мы видели разных приезжих…

Токарев понял, что, если он с первых дней не сумеет показать себя с лучшей стороны и завоевать симпатии туляков, ему трудно будет работать с ними.

Познакомившись с рабочими, внимательно осмотрев станки и инструменты и выделенные для его работы материалы, конструктор остался доволен. Но прежде чем приступить к делу, он решил хотя бы бегло заглянуть на знаменитый, еще Петром Великим основанный завод.

Завод этот был неказист с виду: длинные приземистые цехи закопчены, во многих рамах вместо стекол темнели фанера или жесть, но в цехах завода работали лучшие мастера, здесь создавалась мосинская винтовка, и Токарев смотрел на рабочих с теплым и радостным чувством, словно они были ему близкими, родными, словно он сам проработал тут долгие годы.

С замиранием сердца Токарев перешагнул порог заводского оружейного музея. Тут было множество оружия, от кремневых фузей петровских времен до станковых пулеметов тульского изготовления. Токарев ходил по музею как зачарованный. Для него это был целый мир! Перед его глазами предстала вся история оружейного дела. Но более всего поразили Федора Васильевича выставленные в стеклянной витрине два ружья. Первое, изготовленное руками тульского мастера Степанова, изумляло удивительным изяществом и красотой отделки. По ореховой ложе был инкрустирован из золота и слоновой кости тонкий причудливый узор, напоминавший ажурную старинную вязь. Если золотой пластинке, вставленной в орех, можно было придать любой изгиб, то с костью проделать это было невозможно. Тончайший узор из кости был выпилен искусной рукой мастера.

Второе ружье, работы Морозова, отличалось редкой красотой и совершенством резьбы по дереву. Ложа его являла собой произведение изумительного искусства.

– Вот это были мастера! – вздохнул Токарев.

– Они и сейчас есть, – сказал наблюдавший за ним рабочий, – трудятся у нас на заводе.

– Неужели? – удивился Токарев и, услышав подтверждение, ничего не рассматривая более, быстро вышел из музея.

…Сконструировать автоматическую винтовку под патрон уменьшенного калибра и без закраин было проще, чем разработать ее под существующий патрон со шляпкой калибром в 7,62 миллиметра. Первым это понял Федоров и еще в 1913 году предпринял разработку винтовки под патрон уменьшенного калибра.

Токарев считал, что, разрабатывая автоматическую винтовку под патрон уменьшенного калибра и без закраин (японский) и патрон, созданный В. Федоровым, калибром 6,5 миллиметра, можно добиться в ней не только уменьшения веса, но и более совершенной работы механизма. Он жалел, что не занялся такой работой раньше, то есть в 1912–1913 годах. Теперь же она ему была не совсем по душе, так как приходилось переделывать заново свой наиболее совершенный образец. К тому же у Токарева не было уверенности в том, что патрон уменьшенного калибра будет окончательно утвержден в армии.

Однако все эти раздумья не помешали ему немедленно взяться за работу, взяться за нее с присущей ему страстью и увлечением.

Трудолюбие Токарева, его спокойствие, непоколебимая уверенность и удивительное мастерство, с которым он работал на любом станке, произвели на рабочих сильное впечатление. Они не только прониклись уважением к приезжему мастеру, но и всей душой привязались к нему. Стали так же, как и он, самоотверженно трудиться над созданием нового образца.

Разработка образца под патрон уменьшенного калибра заставила конструктора произвести изменение размеров всех частей и деталей и повлекла за собой решительную переделку всей системы на основе новых технических расчетов. Это была большая и трудная работа, потребовавшая от конструктора и его маленького коллектива больших усилий.

В упорной работе проходил месяц за месяцем. И вот, когда уже новый образец был почти готов, из Москвы пришел приказ: немедленно прекратить работы по изготовлению образца под патрон уменьшенного калибра.