Текст книги "Русские оружейники"

18

Шпагин частенько наведывался в воскресные дни к Дегтяреву и почти всегда заставал его в домашней мастерской. Но на вопрос, что он делает, Дегтярев никогда не давал прямого ответа. Отшучивался, переводил разговор на другое.

Оставаясь в мастерской после работы, Дегтярев порой задерживался до полуночи. Иногда он подолгу стоял у тисков, что-то вытачивал или обрабатывал какие-то детали на станках. Егор начал присматриваться к нему более внимательно и как-то даже полюбопытствовал. Дегтярев опять отделался шуткой:

– Так, пустяки, кое-что переделываю за ребят…

Однако Егор заметил, что, уходя домой, Дегтярев уносил детали в другую комнату и прятал их в свой стол. «Дегтярев от меня что-то скрывает, – думал Егор. – У него есть какая-то тайна… Может быть, что-нибудь изобретает?»

А между тем в мастерской начались интересные работы. Надо было оснастить армию разными типами оружия под единый патрон (унифицировать оружие). Это упрощало обучение бойцов и исключало всякую путаницу с разнокалиберными патронами. Конструкторское бюро и опытная мастерская взялись за унификацию автомата Федорова. По проектам, составленным самим конструктором, решено было на базе автомата Федорова создать ручной пулемет с воздушным охлаждением и ручной пулемет с водяным охлаждением.

Работы по приспособлению к автомату Федорова специальных сошек, а также кожухов для воздушного и водяного охлаждения велись под руководством Дегтярева. Шпагин очень внимательно следил за ними и даже выполнял отдельные поручения. Потом Федоров поручил Дегтяреву разработать приспособления для установки автоматов в самолет, чтобы заменить устаревшие пулеметы Льюиса. Это была интересная и увлекательная работа, но выполнить се нужно было срочно. Поэтому Дегтярев, посоветовавшись с Федоровым, пригласил себе в помощники слесарей Шпагина и Симонова.

Шпагину была поручена работа по изготовлению нового дискового магазина для патронов. До сих пор Егор занимался сборкой секторных магазинов (рожков) и хорошо знал это дело. Дисковые магазины были ему тоже известны, но новый магазин нужно было сделать другой конструкции. Задача была трудная. Так Шпагину впервые представилась возможность участвовать в создании нового типа оружия.

Как он и предполагал, изготовить новый дисковый магазин оказалось нелегко. Дегтярев, поручив ему эту работу, все время помогал советами. Федоров тоже почти все дни проводил в мастерской и неустанно следил за ходом работ.

Шпагин трудился с упоением. Создание нового магазина было для него делом чести.

Обычно на заводах бывает так: сделает рабочий какую-то деталь, приемщик ее измерит и ставит клеймо – «принято». В конструировании – совсем другое дело. О том, хорошо или плохо сделана отдельная деталь или часть машины, можно судить лишь тогда, когда вся машина будет опробована в стрельбе и покажет хорошие результаты. Так случилось и на этот раз. Дисковый магазин, в который Шпагин вложил все свое умение, кажется, был сделан безупречно. Но ни Дегтярев, ни Федоров не могли считать его принятым. Шпагин волновался и ждал. Ждал, когда будут готовы другие приспособления, чтобы испытать пулемет в стрельбе. И вот наконец долгожданный день наступил. Авиационный автомат – пулемет Федорова со специальным дисковым магазином – был установлен на стенде и опробован в стрельбе. Он показал очень хорошие результаты.

Эта победа особенно обрадовала Шпагина, так как она укрепила в нем веру в свои силы и пробудила желание к самостоятельной творческой работе. Теперь для него вопрос о профессии был решен окончательно – Шпагин твердо решил стать оружейником.

19

В опытной мастерской имелись образцы автоматического оружия различных систем. До тонкости изучив автомат Федорова, Шпагин стал знакомиться с заграничными системами автоматических винтовок и ручных пулеметов. Некоторые системы он знал и раньше, но познания его ограничивались лишь знакомством с основными принципами действия оружия, умением разобрать и собрать его и в случае необходимости – починить. Теперь он старался поглубже разобраться в достоинствах той или иной конструкции и найти в ней слабые стороны.

Как-то, задержавшись в мастерской после работы, он подошел к Дегтяреву и попросил у него разрешения посмотреть автоматическую винтовку Манлихера. Дегтярев понимающе улыбнулся:

– Погляди, погляди – это полезно..

Шпагин, разбирая винтовку, мысленно сравнивал ее с автоматом Федорова, и ему стало ясно, что русский конструктор добился больших успехов. Система Федорова благодаря меньшему количеству деталей была надежней и доступней простому солдату. Винтовка Манлихера оказалась тяжелей, сложней и капризней.

Частенько оставаясь по вечерам в мастерской, Шпагин стал знакомиться и с другими образцами автоматического оружия. Любознательность невольно перешла в серьезный интерес, в жажду знаний. Критически оценивая отдельные узлы систем, он замечал, что некоторые детали в том или другом образце можно было бы сделать лучше: проще и надежнее. Появилось страстное желание что-то придумать, смастерить самостоятельно. Потребность творческой работы не давала ему покоя. И вот однажды представился подходящий случай.

Мастерской было поручено сделать четыре образца шаровой установки для автомата Федорова по модели, которую привезли из Москвы. В этой установке, сконструированной Ивановым, можно было закреплять автомат и быстро его поворачивать, что было крайне важно для стрельбы по воздушным целям.

Однако она была очень громоздкой и сложной и не получила одобрения в опытной мастерской.

Когда детали первого комплекта были сделаны, сразу же началась сборка. Еще до сборки, изготовляя детали отдельных узлов, Шпагин понял, что конструкцию можно значительно улучшить, сократив количество деталей. Эту мысль он высказал Василию Алексеевичу, но говорил очень сбивчиво, волновался, путал, и Дегтярев не особенно понимал его.

– Ты, Семеныч, лучше покажи мне на образце или нарисуй схему. Так будет понятней.

Шпагин взял кусок мела и тут же на верстаке стал рисовать что-то вроде чертежа. В это время подошел Федоров, Шпагин смутился и стал ладонью стирать свой чертеж.

– Продолжайте, продолжайте, – сказал Федоров, – мне тоже интересно посмотреть, что вы предлагаете.

Шпагин сбивчиво начал объяснять, но Владимир Григорьевич, очевидно, сразу уловил его мысль и велел показать на готовом образце, как и что он хочет изменить. Шпагин мелом, но уже на готовой установке начертил схемы новых деталей.

– Дельно, очень дельно, – сказал Федоров. – Установка получится легче и проще.

– Да, пожалуй, – согласился Дегтярев. – Давай-ка принимайся за дело, Семеныч. Пойдем, я тебе выпишу все необходимые материалы. Только ты не волнуйся, не торопись. Семь раз примерь – один отрежь. Раз Владимир Григорьевич сказал выйдет – волноваться тебе не следует.

Но не волноваться Шпагин не мог: ведь это была его первая самостоятельная работа по конструированию. Он работал горячо, с задором. Изготовляя новые детали и примеряя их на готовом образце, он устранял одну за другой старые части и кончил тем, что сорок две детали удалил совсем, как ненужные. Установка стала компактней, меньше по габаритам, дешевле в изготовлении и надежнее в работе. Это единодушно отметили и Федоров и Дегтярев. Они предложили Шпагину делать весь образец заново.

А Шпагину как раз этого и хотелось. Делая новый образец, он снял и заменил еще более полутора десятков деталей.

Федоров собрал всех мастеров:

– Вот полюбуйтесь, товарищи! Этот замечательный образец сделал наш слесарь Георгий Семенович Шпагин. Я от души поздравляю и благодарю его. Надеюсь, что нашему слесарю-конструктору будет присвоено авторское свидетельство.

Через несколько дней, увозя в Москву образец новой установки, Федоров пригласил с собой и Шпагина. В Главном артиллерийском управлении конструкцию подвергли всесторонним испытаниям и признали ее лучшей из существующих. Было объявлено, что теперь она будет называться «шаровой установкой системы Шпагина».

А через некоторое время стало известно, что шаровая установка Шпагина принята на вооружение Красной Армии.

20

Шпагин, получив премию за свое первое изобретение, снял небольшую квартирку и привез из деревни семью.

Ему только что исполнилось двадцать пять лет, а он уже снискал себе уважение и авторитет на заводе. Федоров, отметив в специальном приказе успехи Шпагина, назвал его слесарем-конструктором. И как-то само собой все стали называть его не Егором, а Георгием Семеновичем. Даже отец, который с детства звал его Егоркой, теперь, приезжая на побывку, важно именовал: Егорий!

Однако ранний успех не повлиял на Шпагина плохо, как это иногда бывает. Он остался таким же скромным, простым, приветливым парнем. Мечта стать изобретателем все сильнее и сильнее овладевала им, и, когда Федоров поручил ему сделать для шаровой установки гнездное устройство (крепление для двух спаренных автоматов), Шпагин горячо взялся за эту работу.

Искать, мастерить, создавать что-то новое сделалось для него постоянной потребностью. Он весь отдавался работе, забывая об отдыхе и сне, мог сутками не выходить из мастерской. При неудачах не унывал: работал упорно, со злостью. Эта черта в его характере нравилась Дегтяреву. «Шпагин не остановится на полпути», – думал он и поощрял творческие способности молодого изобретателя.

– Трудное дело легко не дается, Георгий Семенович. Нынче не вышло – завтра выйдет. Главное – не теряй надежды, старайся – и своего добьешься.

Шпагин старался. И хотя гнездное устройство давалось с трудом – выходило то громоздким, то слишком тяжелым, – он не успокоился до тех пор, пока не нашел простую и надежную конструкцию.

Федоров, осматривая новую работу Шпагина, сравнил ее с первоначальными приспособлениями:

– Смотрите, Георгий Семенович, ведь ничего похожего на первый макет…

– Старался, чтобы как можно лучше…

– Это замечательное качество. Никогда не удовлетворяйтесь легкой победой. Настоящее изобретение рождается в упорном труде, а упорство в вас есть и способности тоже. Вы можете стать хорошим конструктором.

После этого разговора, обрадованный новым успехом. Шпагин шел домой в приподнятом настроении. И вдруг кто-то закричал ему через улицу:

– Егорша, Егорша! Да остановись же, черт!

С крыльца магазина сбежал небольшой человеке кожанке, со связкой баранок.

– Антип? Откуда ты? Здорово, дружище!

Они обнялись.

– Вот еду на побывку домой… А ты что, в городе теперь?

– Да, работаю на заводе, в опытной мастерской.

– Значит, не погнушался моим советом?

– Нет. Спасибо, Антип Савельич.

Шпагин завел дорогого гостя домой, угостил, рассказал о своих успехах.

– Рад, Егор, за тебя, молодчина! А помнишь, как тебя мордовали в рекрутах?

– Припоминаю.

– А я ведь, чай, слышал, после нашей встречи попал на фронт, громил беляков.

– Как же, рассказывали…

– А после демобилизации взяли работать в ЧК – воюю с контрой.

– А мы вот для армии новое оружие создаем.

– Хорошее дело! Я и раньше верил в тебя, Егор. Парень ты башковитый и упрямый. Вали, действуй! Может, изобретателем будешь, новое оружие придумаешь. Чай, помнишь империалистическую? Немец нас из пулеметов, а мы в него из винтовок одиночными выстрелами. Я из-за этого чуть на тот свет не ушел. Эх, братец, как необходимо сейчас хорошее оружие для Красной Армии! Неровен час – опять на нас Антанта навалится… Так что ты, Егор, шевели мозгами, даром времени не теряй.

21

После создания Шпагиным танковой шаровой установки и гнездного устройства для спаренных автоматов с ним еще больше подружился Дегтярев. При случае он охотно рассказывал ему о различных системах оружия, о знаменитых тульских мастерах, приглашал, как и раньше, к себе в гости.

А когда Дегтяреву случалось выезжать в воинские части, где проходили проверку изготовленные в опытной мастерской различные унифицированные системы автомата, он брал с собой и Шпагина.

Как-то в одном авиационном соединении под Москвой, куда они ездили, чтобы установить на самолете спаренные автоматы Федорова, им показали английский пулемет «льюис», состоявший тогда на вооружении наших самолетов. Пулемет этот работал плохо: с заеданиями и перебоями, часто ломался. Летчики жаловались Дегтяреву, говорили, что это оружие очень ненадежно, и просили побыстрее создать новый пулемет.

Разговор с летчиками расстроил Дегтярева. Он и так был не особенно разговорчив, а тут нахмурился, ушел в себя, дорогой молчал. Шпагин, пытаясь его развеселить, пригласил в кино.

– Нет, Семеныч, как-то на душе нехорошо, пойдем-ка лучше куда-нибудь в заведение – попьем чайку.

Они сошли с трамвая на Триумфальной «площади. Там, где сейчас высится величественное здание концертного зала имени Чайковского, был маленький, дешевенький ресторанчик. Они зашли и заказали чаю.

Василий Алексеевич, выпив чайку, смягчился, вступил в разговор. Вспоминал Ораниенбаум, Сестрорецк, рассказывал о разных системах автоматического оружия, об иностранных изобретателях, которых случалось ему видеть.

– Нет, Георгий Семенович, вся эта иностранщина – не то! И Мадсен, и Шварцлозэ, и Льюис, и Кольт – все это не то. Надо, Семеныч, сделать что-то новое, свое… Ведь посмотри на авиационный «льюис» – летчики плачут с ним. Устарел! Надо конструировать иначе, совсем иначе.

– Да как же иначе, Василий Алексеевич?

– Вот в этом-то и штука. Тут-то и следует мозгами раскинуть. А то, что эти старые «льюисы» никуда не годятся, – каждому ясно! Мне даже стыдно перед летчиками. Ведь мы виноваты, что у нас нет хорошего оружия.

В дороге Василий Алексеевич опят помрачнел. Молчал, думал. А вернувшись домой, он все чаще стал засиживаться по вечерам: что-то мастерил. Шпагин не раз оставался после работы, но при нем Василий Алексеевич стеснялся делать свою работу. Для Шпагина стало ясно: Дегтярев что-то изобретает. Но что именно? Как об этом спросить?!

Шпагин знал по рассказам сестрорецких мастеров, что еще в шестнадцатом году Дегтярев сконструировал автоматический карабин, но ему не повезло. Карабин оказался очень несовершенным: давал большое рассеивание пуль. Пришлось его отложить. Может быть, на этот раз, опасаясь неудачи, Дегтярев решил держать свое изобретение в тайне?

22

Секрет Дегтярева раскрылся неожиданно. Как-то после поездки с Федоровым в Москву он пришел в мастерскую необыкновенно радостный и возбужденный. Его обступили рабочие.

– Ну что, Василий Алексеевич. Какие новости?

– Хорошие! Были у самого Михаила Васильевича Фрунзе.

Рабочие притихли, приготовились слушать, хотя и знали, что Дегтярев не мастер и не охотник говорить. Но Дегтяреву на этот раз хотелось поделиться с друзьями, рассказать о встрече с товарищем Фрунзе.

– Ну что, Василий Алексеевич, как же вас принял нарком?

– Хорошо, ласково… Велел передать привет всем рабочим и сказал, что ждет от нас хорошие образцы…

Большего рабочим узнать не удалось, но по настроению Дегтярева они поняли: получено какое-то важное задание. Все заметили, что теперь не только по вечерам, но и днем Дегтярев часами простаивал у верстака, что-то отлаживая, подгоняя; иногда фрезеровал или оттачивал на станках какие-то детали. Однажды, после воскресенья, которое Дегтярев провел в мастерской, рабочие узнали наконец то, о чем смутно догадывались. Спустившийся из конструкторского бюро Федоров собрал всех и объявил:

– Товарищи, Василий Алексеевич сделал макет нового ручного пулемета совершенно оригинальной конструкции.

Тут же из стола был извлечен макет дегтяревского пулемета. Рабочие сгрудились вокруг. Шпагин стоял у самого верстака, но ничего не мог понять.

Макет этот был сделан вчерне, многие части еще не отделаны, многие детали не отработаны. И хотя все рабочие были опытными оружейниками, едва ли кто из них мог по беглому осмотру макета оценить достоинства этого изобретения. Федоров, заметив их любопытство, подошел к верстаку:

– Прошу обратить внимание на затворную раму. Видите, она задумана удивительно просто и надежно, а это – основа пулемета. Я уверен, что перед нами замечательное изобретение, и, хотя у нас нет никаких ассигнований на эту машину, мы должны ее сделать во что бы то ни стало. Мы должны дать армии наш, русский пулемет, который превзошел бы все иностранные системы.

Слова Федорова взволновали рабочих. Каждый из них был готов работать во внеурочное время, лишь бы помочь Василию Алексеевичу завершить его изобретение.

Шпагин, Симонов, Горюнов и другие слесаря несколько дней присматривались к макету, обменивались мнениями. У них не было твердой уверенности, что из него можно сделать хороший пулемет, но они верили Федорову. Федоров не мог обмануться. Он поручил чертежникам и расчетчикам отложить все работы и заняться спешной разработкой схем, чертежей и расчетов по пулемету Дегтярева.

По мере того как появлялись рабочие чертежи, Шпагин и другие слесаря получали задания, и постепенно весь коллектив мастерской включился в изготовление первого образца. Глубокой осенью новый пулемет опробовали на заводском стрельбище, и Дегтярев сам повез его в Москву на комиссионное испытание.

Рабочие провожали его весело, желая успехов. Ведь каждый из них вложил в этот пулемет немало труда, и каждому хотелось, чтобы их творение было принято к производству. Но Дегтярев вернулся из Москвы грустный, задумчивый. Пулемет был снят с испытания из-за поломки бойка.

Василия Алексеевича утешали всем коллективом. Особенно горячо убеждал его Федоров, доказывая, что изобретение удачно, что поломка бойка – случайность, что из-за такого пустяка не следует падать духом.

Наконец Дегтярев успокоился. Решено было сделать еще два образца, в которых устранить все замеченные на испытаниях недостатки. Один из этих образцов Дегтярев решил делать сам до мельчайших деталей, как делал он первые образцы винтовок и автоматов Федорова. Над другим образцом трудились лучшие слесаря мастерской, в том числе и Шпагин.

Работая над изготовлением отдельных частей пулемета Дегтярева, Шпагин понял, что Дегтярев действительно превзошел всех изобретателей Запада. Его пулемет был очень прост по конструкции, легок, удобен в обращении и грозен в бою. Именно о таком пулемете мечтали в армии. Шпагин твердо верил, что изобретение его учителя будет оценено и признано. Так и случилось. Примерно через год Дегтярев снова выехал на испытания в Москву. Его пулемет в поединке с пулеметом Токарева – Максима и немецким «драйзе» показал полное преимущество и был принят на вооружение Красной Армии. И хотя работа над усовершенствованием его продолжалась еще около двух лет, принятие пулемета Дегтярева к серийному производству рабочие считали большой победой всего коллектива.

Эти два года доработки, усовершенствования и отладки пулемета ДП (Дегтярев – пехотный) явились замечательной школой для молодых конструкторов. В этой школе прошел трудный курс изобретатель из рабочих Георгий Шпагин. Он возмужал, творчески окреп и начал подумывать о самостоятельной изобретательской работе.

23

Ручной пулемет Дегтярева сразу же завоевал в армии всеобщее признание. С налаживанием его производства стали сниматься с вооружения устаревшие иностранные системы Льюиса, Шоша, Кольта. Возникла необходимость снабдить этим замечательным оружием не только пехоту, но и другие рода войск. По инициативе Федорова в конструкторском бюро вновь развернулись работы по унификации. На основе ДП создавался новый тип авиационного пулемета.

Над разработкой этого типа оружия трудился сам Дегтярев. Но так как нужда в авиационном оружии была острейшая, он привлек к работе Шпагина и еще нескольких опытных слесарей. Георгий охотно выполнял любое поручение, так как все это было для него ново и интересно. Еще не были окончены работы по авиационному пулемету, как возникла необходимость создания на основе ДП пулемета для танка.

Помня, как успешно Шпагин справился с переоборудованием для танков спаренных автоматов Федорова, Дегтярев решил поручить новое дело ему. Как-то утром, заглянув в станочное отделение, он подошел к Шпагину:

– Пойдем, Семеныч, к Владимиру Григорьевичу – есть важное дело.

Федоров пригласил их поехать в воинскую часть, чтобы на месте ознакомиться с танками. Они захватили с собой и новенький ДП.

Приспособление пехотного пулемета в авиации потребовало много изменений в системе. Дегтярев думал, что в танке для ручного пулемета будет больше места, чем в кабине летчика. Однако и в стальной коробке танка они столкнулись с немалыми трудностями.

– Оказывается, и в танке тесновато, – сказал Дегтярев.

– Да, тут нужно поразмыслить, – согласился Федоров.

– Ничего, я за это дело берусь, – решительно сказал Шпагин. – Сконструирую выдвижной приклад.

– Да, пожалуй, это единственный выход, – одобрил Дегтярев. – Ну что ж, Семеныч, берись за работу. Опыт по вооружению танков у тебя есть. Берись, мы на тебя надеемся!

На другой же день Шпагин получил от Федорова точные чертежи танковой коробки с обозначением места, где должен быть размещен пулемет.

Шпагин понимал, что порученная работа явится для него новым ответственным испытанием, и, прежде чем приступить к ней, он несколько дней прикидывал, как и с чего начать. По габаритам пулемет Дегтярева резко отличался от автомата Федорова, и Шпагин понял, что придется разрабатывать новое гнездное устройство и вносить серьезные изменения в шаровую установку.

Дегтярев, видя, что Шпагин не приступает к работе, по нескольку раз в день подходил к нему, подбадривал:

– Ты не торопись, Семеныч, конструкторское дело спешки не любит.

– Да ведь дело-то срочное, Василий Алексеевич.

– А ты забудь о том, что оно срочное. Знаешь пословицу: «поспешишь – людей насмешишь». Ты думай о том, как бы лучше вышло. Это важнее всею. А получиться у тебя должно! В этом я уверен.

– Я тоже уверен, но как-то боязно…

– Ничего, ничего, если в чем сомнения будут – приходи ко мне, к Федорову, посоветуемся…

Шпагину было трудно начать. Так у него бывало со всяким делом. Но, начав, он как-то воодушевлялся, и тогда работа спорилась. Вот сейчас почти целую неделю он думал, волновался, ходил взвинченный и даже подумывал о том, не отказаться ли. Но Дегтярев, словно угадав его мысли, пришел подбодрить.

– Вот что, Семеныч, ты начни, начни с чего-нибудь и увидишь – дело пойдет. Начни хотя бы с разборки своей шаровой установки и сразу поймешь, что надо делать.

– Попробую, только не знаю… – сказал Шпагин.

Он неохотно начал разбирать шаровую установку, и вдруг его осенило! Вдруг все стало просто и ясно. Дело пошло и пошло, и уже его нельзя было остановить. Шпагин работал весело, вдохновенно, что-то напевая себе под нос. Дегтярев приходил, присматривался и, улыбаясь, уходил к себе. Он не любил без надобности отрывать от дела, мешать.

Шпагин не отличался таким спокойствием. Сделав хорошо какую-нибудь деталь, он радовался, как мальчишка, и бежал показывать Дегтяреву.

– Ну как, Василий Алексеевич, годится?

И если Дегтярев говорил: «Хорошо, Семеныч!» – он с еще большим воодушевлением уходил в работу, и его глуховатая песня звучала бодрей.

Когда новый тип танкового пулемета со всеми приспособлениями был готов, Федоров, Дегтярев и Шпагин снова выехали в воинскую часть. Пулемет был установлен в танке. Решили опробовать его в стрельбе.

– Дайте мне первому пострелять, – попросил Шпагин. Глаза его так горели, что трудно было отказать.

– Раз ты сконструировал – тебе и испытывать, – согласился Дегтярев.

Шпагин легко выдвинул приклад и, наведя пулемет на мишень, дал длинную очередь.

– Ну, куда твой «льюис» – работает, как хронометр!

– Погодите хвалить, – сказал Федоров. – Пусть постреляют сами танкисты.

Из пулемета стреляли с ходу, под разными углами. Все устройства работали безотказно. Было сделано пятьдесят тысяч выстрелов, и пулемет ни разу не отказал.

Через некоторое время танковый пулемет Дегтярева со специальными приспособлениями Шпагина был принят на вооружение Красной Армии. Федоров от души поздравил обоих конструкторов.