Текст книги "Русские оружейники"

Новое решение

Думая и работая над автоматическим пистолетом для Красной Армии, Токарев не забывал и о том, что новый конкурс автоматических винтовок намечено провести весной 1930 года.

При вторичных конкурсных испытаниях в 1928 году, когда была отклонена винтовка Федорова, а Токарев и Дегтярев поделили первое и второе места, их винтовки нельзя еще было считать полностью доделанными. При длительной стрельбе случались задержки и мелкие поломки. Изобретателям предложили устранить замеченные недостатки и представить по два экземпляра новых образцов автоматических винтовок весной 1930 года.

Казалось бы, мелкие недостатки не потребуют большого труда. Но именно над этими-то мелочами как раз и приходилось возиться больше всего. Мелочи эти трудней было заметить.

В сущности, последние годы Токарев все усилия употреблял на то, чтобы избавить винтовку от мелких недостатков. Иногда случается так: внешне здоровый и сильный человек вдруг оказывается неработоспособным и жалуется на какие-то незначительные, но не дающие ему покоя боли. Тут на помощь лечащему врачу приходит рентген, различные исследования, наконец, сам человек указывает на свои больные места, и медицина справляется с болезнью, возвращает заболевшего к труду.

Винтовку же не спросишь, в каком месте у нее болит. Работающий механизм винтовки скрыт от человеческого глаза стальными стенками и проникнуть в него, проследить, что там делается, невозможно.

Вот что писал в своем дневнике Федор Васильевич во время изготовления нового образца винтовки:

«Очень трудно установить причину задержек. Ведь самый выстрел длится одну двухтысячную долю секунды; поди, разберись, что происходит в этот момент в механизме! Вот если бы внутрь затвора вставить объектив киноаппарата, я бы на ленте сразу увидел, в чем дело. Но, увы, это невозможно».

Тем не менее конструктор должен был во что бы то ни стало разгадать капризы механизма, устранить недостатки и так отладить винтовку, чтобы она работала безотказно.

Он несет ответственность за жизнь бойцов, которым будет вверено его оружие. Малейшая задержка во время боя может оказаться роковой для стрелка.

Токарев ни на минуту не забывал об этом. Его дневники свидетельствуют о том, какого невероятного напряжения мысли и всех физических сил стоила ему эта работа.

Другой бы не выдержал, отказался, бросил, но Федор Васильевич обладал железной волей и твердой уверенностью в себе, он непреклонно шел к цели.

«Что мне ответить Москве? – спрашивал он сам себя. – Отказаться от дальнейшей работы, сказать, что на меня надеяться нечего, признать свое бессилие?

Нет! Это позор, который невозможно перенести… Мне доверяют, на меня надеются, моей работы ждут. Выходит, я обману доверие партии, Красной Армии… Иностранные конструкторы будут продолжать работу, а я умою руки…

Нет, не бывать этому! Я буду работать, пока дышу. Надо напрячь все силы, работать и искать… И спешить, сколько хватит сил. Каждая задержка в моей работе может стоить тысяч жизней наших людей, моих сыновей, братьев, товарищей.

Если у врага окажется автоматическая винтовка, а у нас нет – в этом буду виноват я…»

Какое непоколебимое стремление к намеченной цели! Какая суровость к самому себе! А ведь эти слова были написаны Токаревым, когда ему уже было 59 лет!..

Но вот подошла и весна 1930 года.

Несмотря на то что последние годы Токарев усиленно думал и работал над автоматическим пистолетом, в назначенный срок им были представлены на полигон пять новых, значительно улучшенных образцов винтовки. Дегтярев тоже выполнил задание комиссии.

В марте, когда капало с крыш и солнце светило по-весеннему ярко, оба конструктора встретились на полигоне, крепко пожав друг другу руки.

Испытания на этот раз вели специальные стрелки. Винтовки проверяли на кучность стрельбы и на живучесть. Механизм подвергали искусственному засорению, потом стреляли под разными углами, стреляли без смазки и охлаждения, ставили винтовку в самые худшие условия. Испытания длились несколько дней.

Победу на этот раз одержал Токарев – он занял первое место. При стрельбе на 10 тысяч выстрелов его винтовка показала лучший результат, чем винтовка Дегтярева.

На 20 тысяч выстрелов в винтовке Дегтярева было отмечено 16 случаев замены пружины и 3 случая замены выбрасывателя. У винтовки Токарева было 9 случаев замены выбрасывателя. Его винтовка показала лучшие результаты. Конструктор получил поощрительную премию.

Однако комиссия признала приемлемой для армии систему с неподвижным стволом как более надежную и менее чувствительную к запылению. Помимо этого, такая винтовка могла быть приспособлена для стрельбы ружейными гранатами. Винтовка Токарева, имевшая подвижной ствол, не годилась для стрельбы ружейными гранатами и, несмотря на лучшие результаты испытаний, не могла быть принята на вооружение.

Почти четверть века трудился Токарев над своей винтовкой. За эти годы им было сконструировано 10 различных вариантов и изготовлено более 60 образцов, причем почти все эти образцы он сделал собственными руками. Сколько исканий, сколько лет упорной работы у станка, сколько мыслей и дум было вложено в эти винтовки! И теперь, когда был создан и испытан лучший из образцов, нужно было все начинать сначала, другого выхода не было. Там же, на полигоне, Токарев сел на скамейку и, обхватив голову руками, задумался. К нему подошел председатель комиссии, наблюдавший за ходом испытаний, и дружески положил руку на плечо изобретателя.

– Ничего, ничего, Федор Васильевич, мы надеемся на вас и верим, что вы снова возьметесь за дело и создадите новый, еще более надежный образец. Большие дела никогда не делаются легко!

Ободряющие слова председателя комиссии несколько успокоили Токарева, но все же домой он вернулся задумчивым и хмурым. Ему вспоминались годы напряженной, подчас мучительной работы.

Почти вся жизнь была посвящена этому. Он начал делать свою винтовку молодым человеком, а теперь ему шестьдесят! Но Токарев был железным человеком. Ни время, ни тяжелая работа, ни временные неудачи не сломили его воли.

Вооружить Красную Армию лучшим оружием в мире – почетная и благородная задача, граничащая с подвигом! Ради этого можно отдать не только двадцать три года упорного труда, но и всю жизнь! Да и следует ли зачеркивать все, что сделано? Этот вопрос не давал покоя конструктору.

Как-то ночью, когда его мучила бессонница, Федор Васильевич потихоньку оделся и вышел из дому.

С вечера окрепший мороз сковал рыхлый снег, подернул тоненьким прозрачным ледком звонкие ручейки, освежил прохладой воздух.

Под звездным дымчатым небом стояла волшебная тишина. На горизонте величественно прорисовывались строгие контуры завода с высокими трубами, как стволы грозных орудий, охраняющих покой. Кое-где желтыми звездочками светили далекие огоньки. Тишину изредка нарушали глухие паровозные гудки, отдаленный лай собаки да ленивое постукивание колотушки ночного сторожа.

Но все эти звуки быстро тонули в пучине ночи, и опять воцарялась мягкая тишина.

Она как-то по-особому успокаивала взволнованное воображение…

Пройдясь по пустынной улочке, Федор Васильевич заметил у сонного домика оттаявшую скамейку и присел отдохнуть. Глядя на густую серовато-синюю глубину неба, он припомнил такие же тихие бисерные ночи над Финским заливом в Ораниенбауме. В их обворожительной тишине он обдумывал, отшлифовывал в деталях, словно мысленно вылепливал конструкцию той самой винтовки, от которой сейчас предстояло решительно отказаться.

Представив далекие ночи, Федор Васильевич вспомнил и дни напряженной работы у верстака. Сколько рубах сопрело от пота на его плечах! И сколько было хороших, радостных минут, драгоценных удач и находок! Ведь тогда конструированию учиться было негде, да и не у кого – автоматическое оружие только зарождалось. Понемногу, по маленьким крупицам, сложился за десятилетия его многообразный конструкторский опыт с громадными практическими навыками и такими познаниями в механизмах, которые трудно передать словами. Он стал профессором своего дела!

Размышляя о прошлом, Федор Васильевич вдруг поразился простой и ясной мысли, вернее, тому, что она доселе не приходила ему в голову: ведь с отказом от старой системы он не откажется, да и не может отказаться от своих знаний, от богатейшего опыта конструирования. Значит, многолетний труд не пропадет даром. Напротив, именно этот труд, превратившийся за десятилетия в своеобразную науку конструирования, и поможет ему в короткие сроки создать новую систему оружия.

Вдохнув полной грудью морозный, бодрящий воздух, он встряхнулся и направился к дому.

В эту ночь он принял твердое решение отказаться от старой системы с подвижным стволом и делать винтовку заново. Вернувшись домой, он открыл свой дневник и написал следующее:

«Тогда, на полигоне, я впервые почувствовал себя стариком. Скоро мне перевалит на седьмой десяток. Трудно в таком возрасте начинать работу снова… Но я начну. Я буду работать, пока дышу. Начну сначала…»

На другой день, несколько успокоившись и уверившись в своем решении, он писал в дневнике:

«…Я уже знаю, как начать. Я воспользуюсь непосредственной силой пороховых газов. Ствол будет неподвижным… Пусть хоть еще через десять лет, пусть мою работу закончат другие, но моя автоматическая винтовка будет на вооружении Красной Армии…»

А еще через день было записано так:

«Вчера начал работу заново. Все, что сделано за двадцать три года, я отбросил без жалости. Это мне не понадобится, нечего и жалеть об этом. Теперь ствол будет неподвижным, а затвор будет открываться энергией пороховых газов, для которых я сделаю отвод. Конструкция должна получиться проще и надежней…»

А вот еще несколько записей из дневника:

«14 июля. Силы мне, побольше силы! Вижу наконец, какой должна быть моя винтовка. Идея ясна, конструкция становится яснее с каждым днем. Сегодня, на рассвете, придумал, как сделать газоотводный канал. Было безмятежное золотое утро, за окнами гомонили воробьи. Я лежал измученный бессонной ночью, злился на воробьев, на себя, на все… И тут пришла мысль… Я поднялся и сел чертить… память немножко сдает… Неужели я ошибусь и на этот раз! Нет, этого быть не может…

Какое сегодня было прекрасное утро и весь день такой светлый, ясный…

21 июля. Зашел в тупик: конструкция все равно получается громоздкой и тяжелой…

Нет, автоматическая винтовка все равно будет сделана. Было бы слишком смешно отдать этому всю жизнь и ничего не добиться. Я добьюсь, я знаю…»

Так началась новая полоса в творчестве конструктора.

В этот период он был очевидцем огромных перемен, происходивших в стране. Усилиями советских людей, руководимых Коммунистической партией, осуществлялся первый пятилетний план. Развернулись гигантские стройки на Волге, Днепре, Урале. Создавались гиганты первой пятилетки: Магнитогорский металлургический комбинат, Днепрогэс, Сталинградский тракторный, Нижегородский автогигант, Уралмаш. Жизнь кипела ключом. Старая Россия становилась молодой цветущей социалистической державой. Токарев от души радовался успехам великих созидательных работ. Они бодрили, вселяли в него уверенность в собственном успехе. Он чувствовал себя в общих рядах строителей социализма, и это прибавляло ему сил и энергии, словно он помолодел на десять – пятнадцать лет!

«ТТ»

Весь 1930 год Федор Васильевич трудился с большим внутренним подъемом. Внешне кажущийся спокойным и уравновешенным, он волновался и загорался вдохновением и, невзирая на шестидесятилетний возраст, работал со страстным увлечением, отдавая любимому делу каждую свободную минуту.

В конце лета задуманный им образец автоматической винтовки с неподвижным стволом и отводом газов был в основном готов и на предварительных испытаниях показал хорошие результаты. О новой винтовке Токарева заговорили как о большом успехе конструктора.

Но новая система Токарева, несмотря на простое и чрезвычайно удачное устройство механизма, должна была, по примеру предыдущих образцов, подвергнуться самым тщательным испытаниям и многочисленным доделкам.

Для комиссионных испытаний Токареву было поручено изготовить пять экземпляров новой винтовки с устранением замеченных недостатков.

Теперь мастерская Токарева уже превратилась в единое конструкторское бюро. В нем работали инженеры, техники-конструкторы, расчетчики, чертежники и другие специалисты. Они с опытного образца, созданного Федором Васильевичем, сняли все размеры, и в бюро началась кропотливая работа по составлению расчетов и чертежей. А на разработку чертежей и изготовление образцов требовалось несколько месяцев. Как раз в это время Токарев получил задание – срочно форсировать разработку пистолета.

Именно в эти дни сотрудники мастерской и конструкторского бюро могли видеть, как Токарев становился к станку и, не пользуясь никакими чертежами, начинал с твердой уверенностью вытачивать деталь за деталью, тщательно подгоняя их друг к другу.

Он напоминал собой скульптора, который из глыбы гранита высекает изваяние. Движения его были уверенны и ловки, выражение лица сосредоточенно-вдохновенное.

Создавая новую, оригинальную модель пистолета, Токарев решительно отказался от мощного 9-миллиметрового патрона, под который были сделаны «Браунинг-2», «Борхардт-Люгер-2» и «Кольт-Браунинг».

Он знал, что патрон Маузера меньшего калибра, то есть 7,63-миллиметровый, сильней, чем девятимиллиметровый. Убойная способность оружия зависела от наиболее высокой начальной скорости полета пули, а это достигалось сложным путем.

Токарев приблизил выбор калибра своего пистолета к патрону Маузера и Нагана – 7,63-миллиметровому, но не остановился на нем, а избрал калибр патрона русской винтовки Мосина – 7,62 миллиметра, считая его наиболее эффективным и наиболее выгодным. Ствол решил сделать подвижной, как у первых образцов своей винтовки, но с коротким ходом. Ствол должен был сцепляться с затвором при помощи боевых выступов.

Затвор задуман как одно целое с кожухом. Это должно было увеличивать массу подвижных частей и уменьшать силу отдачи, что имело чрезвычайно важное значение для достижения наибольшей меткости.

Вес пистолета должен был колебаться в пределах 800 граммов.

«Если этого удастся достигнуть, – размышлял Токарев, – то пистолет окажется наиболее легким из всех известных систем».

Работа над новым образцом автоматического пистолета шла на редкость удачно. В том же 1930 году опытный образец был закончен и опробован в заводском тире. Результаты стрельбы оказались блестящими.

Пистолет на расстоянии 100 шагов пробивал пять 25-миллиметровых досок, поставленных на некотором отдалении друг за другом.

Как и мечтал Токарев, ему удалось добиться легкости веса пистолета и удобства действия. Его пистолет весил 825 граммов.

Пистолет показал высокую меткость стрельбы. Все эти качества делали его лучшей моделью среди иностранных систем автоматического оружия этого типа.

В Москву была послана телеграмма: «Токарев закончил разработку автоматического пистолета, новая модель может быть представлена на испытания в любое время…»

Вскоре в Москву был вызван сам конструктор.

Пистолет подвергли строгим испытаниям в сравнении с семнадцатью иностранными системами. Это был поединок советского конструктора с разрекламированными на весь мир изобретателями Запада.

Токарев, присутствовавший при испытаниях, держался спокойно, он был уверен в своем пистолете, но все же волнение нет-нет да и кольнет сердце. До сих пор Федору Васильевичу приходилось соревноваться с одним, двумя, самое большее – с тремя изобретателями, а тут их было 17! При этом почти все испытываемые вместе с его моделью пистолеты прошли испытания в огне войны, десятки раз проверялись и усовершенствовались.

Но Токарев поставил перед собой задачу – дать Красной Армии лучший пистолет в мире и теперь мужественно ждал результатов испытаний.

«Пусть неудачи, пусть мой пистолет окажется хуже, – размышлял он, – я не сдамся, я буду работать до тех пор, пока не доведу его до совершенства!..»

Однако испытания и на этот раз дали самые лучшие результаты. Об этом немедленно было доложено правительству. Токарев был счастлив.

Однако от опытного взора правительственной комиссии не ускользнули и некоторые недостатки пистолета Токарева. Комиссия предложила изменить предохранитель, сделать его более надежно.

Токарев вернулся к себе и немедленно взялся за усовершенствование пистолета. После долгих раздумий и исканий ему удалось не только изменить предохранитель, но и создать оригинальное спусковое устройство.

После этого и ряда других улучшений пистолет был испытан в 1931 году. Испытания прошли на редкость удачно. Пистолет Токарева был принят на вооружение Красной Армии.

Скоро в воинских частях появилось новое, легкое, удобное и в то же время мощное оружие ближнего боя – красивые пистолеты, на которых стояли буквы «ТТ».

Новое оружие, созданное Федором Васильевичем Токаревым, было встречено бойцами и командирами Красной Армии с большой радостью и очень скоро завоевало всеобщее признание.

Успехи и неудачи

Успех пистолета «ТТ» еще больше укрепил веру Токарева в собственные силы и заставил его работать с проворством и смелостью молодого. Он вместе со своими помощниками энергично взялся за доделку и отлаживание пяти опытных образцов новой автоматической винтовки с неподвижным стволом. Все пять образцов были изготовлены к намеченному сроку и доставлены на полигон.

Токарев хотя и был уверен, что новая винтовка по своей конструкции лучше и надежней старой, все же беспокоился и волновался. Над старой винтовкой работа велась больше двух десятилетий. С ней были произведены десятки экспериментов, с каждым испытанием в нее вносились все новые и новые усовершенствования. Новая же винтовка представлялась ему младенцем, которому предстояло сделать лишь первые робкие шаги.

Новую винтовку Токарева подвергли еще более строгим испытаниям, так как за последнее время тактико-технические требования к оружию значительно повысились.

Винтовка Токарева показала отличный темп стрельбы и хорошую кучность. Механизм ее работал несомненно лучше, чем у старой, но число поломок некоторых деталей превышало нормы. Испытания были приостановлены.

Только этим и можно объяснить то обстоятельство, что Токарев не согласился с предоставленным ему комиссией сроком на доработку образца и потребовал его удвоить.

– Зачем же это вам, Федор Васильевич? – удивлялись члены комиссии. – Ведь намечаемые переделки не так значительны.

– Да, но помимо ваших требований к винтовке я еще предъявляю свои.

Члены комиссии удовлетворили просьбу конструктора.

Токарев потом рассказал своим сотрудникам о результатах испытаний, о пожеланиях комиссии и о своих наблюдениях и замыслах. Из его слов все поняли, что, хотя в винтовке и оказались дефекты, в целом система удачная и ее нужно дружными усилиями доводить до совершенства.

Опять в мастерской началась горячая работа. Теперь каждый из сотрудников мастерской был проникнут уверенностью, что скоро винтовка Токарева будет окончательно доделана и принята на вооружение Красной Армии. Эта уверенность в победе передавалась рабочим от самого Токарева, который без устали трудился вместе с ними.

В феврале 1933 года, когда доделка винтовки близилась к завершению, Токарев вдруг почувствовал слабость и недомогание. Шестьдесят два года решительно напомнили о себе. Но Токарев упорно не сдавался. Усилием воли он превозмогал немочь: заставлял себя вставать в шесть утра и пешком шел на завод.

Но однажды он почувствовал такую слабость, что уже не мог встать с постели без помощи жены. Родные уговорили его остаться дома и вызвать врача. Токарев лежал на кровати и слушал, как за окном завывала метель. На душе было тоскливо и неприятно. Он спустил ноги на коврик и стал одеваться.

– Ты что это, Федор! – бросилась к нему жена.

– Ничего, теперь мне получше, думаю одеться и посидеть на диване. Не привык я лежать, спина ноет…

Позавтракав, Федор Васильевич оделся потеплей и уселся на диван, открыв недочитанную книгу Стефана Цвейга.

Его взгляд остановился на следующей фразе:

«В истории важнейших изобретений и открытий окрыляющим началом всегда является духовное, нравственное побуждение…»

«Хорошая, правильная мысль», – подумал Токарев и хотел было записать ее в дневник, но вдруг в комнату быстро вошла жена.

– Пришел нарочный с завода, вот пакет.

Федор Васильевич отложил книгу и, аккуратно надорвав пакет, стал читать письмо.

Жена внимательно следила за выражением его усталого, бледного, со свалявшимися усами лица.

Оно вначале нахмурилось, покрылось множеством мелких морщинок, а седые брови образовали сплошную линию. Но через несколько мгновений брови разошлись и в усах мелькнула радостная улыбка.

– Дина, голубушка, слушай, что я тебе прочитаю.

И Федор Васильевич глуховатым, еще не окрепшим голосом начал читать:

«Извещаем Вас, что за ценное изобретение и конструирование в технике РККА, способствующее укреплению обороноспособности Союза ССР, Вы награждены орденом Красной Звезды».

Доминика Федоровна ласково обняла мужа.

– Поздравляю, Федор, это большая радость для всех нас. Видишь, как ценит тебя правительство…

– Спасибо, спасибо. Я очень рад! – сказал Федор Васильевич и стал суетливо собираться на завод.

На протесты жены он твердо ответил:

– Нет, и не уговаривай! В такой день я не могу оставаться дома.

– Да ведь ты же совсем больной.

– Был болен, а теперь поправился, даже повеселел. Не ушел еще рассыльный?

– Нет, ждет на кухне.

– Очень хорошо, я пойду вместе с ним. Ты не беспокойся, все будет хорошо…

На новые испытания, проводимые в том же 1933 году, Токарев представил совершенно новую модель своей винтовки, вошедшей в историю оружейного дела под именем «образца 1933 года». Он много потрудился над этим образцом и возлагал на него большие надежды.

Но и на этот раз счастье изменило конструктору. Хотя в этих испытаниях его основной «противник», Дегтярев, не участвовал – он был занят разработкой других систем, – вместе с Токаревым выступил ученик Дегтярева – Симонов. Пройдя серьезную школу в опытной мастерской Дегтярева, Симонов уже на протяжении 12 лет занимался конструированием автоматического оружия. Сейчас созданная им самозарядная винтовка должна была проходить конкурсные испытания одновременно с винтовкой Токарева и, для сравнения, с некоторыми заграничными системами.

Токарев отлично знал достоинства и недостатки иностранных автоматических винтовок и не боялся единоборства с ними; Симонов же, молодой изобретатель из рабочих, тоже не представлялся ему серьезным противником. Но… винтовка Симонова оказалась легче и показала хорошие результаты. Она заняла по конкурсу первое место и была принята к серийному производству.

Такой оборот дела был крайне неожиданным для Токарева, но он держался мужественно:

– Мы еще не раз встретимся и продолжим наше соревнование… – с твердой решимостью прошептал Федор Васильевич.

Вскоре после испытаний Симонов был командирован на завод, чтобы принять участие в налаживании серийного производства своих винтовок, а Токарев вернулся к себе.

Несмотря на твердое решение продолжать соревнование с Симоновым, несмотря на внешнее спокойствие и бодрость, Токарев тяжело переживал эту неудачу.

Но в коллективе мастерской и конструкторского бюро старого конструктора окружили вниманием и заботой.

– Ничего, Федор Васильевич, – утешали его ученики. – Мы еще повоюем! Теперь, когда вами достигнуто главное – найдена удачная конструкция винтовки, отступать нельзя. Отдохните немного, и со свежими силами за дело; мы не пожалеем сил для завершения нашей работы!

В эти дни к Токареву приходили не только сотрудники бюро, но и руководители завода. Часто навещал его на работе и дома секретарь партийной организации.

– Вы по складу характера и по искусству работы самый настоящий оружейник, – говорил он Токареву. – У вас есть упорство, знания и опыт. Я уверен, что вы добьетесь победы. И весь коллектив прославленного завода тоже уверен в этом. Все мы с нетерпением ждем, когда заводу будет поручено изготовлять вашу винтовку…

Теплые слова друзей и товарищей ободрили конструктора. Они укрепили в нем волю и стремление к новой трудной работе.

Тщательно изучив требования комиссии, Токарев принялся за усовершенствование своей винтовки, которая сулила столько надежд и принесла столько огорчений!

Теперь он никому не поручал изготовления даже самых незначительных деталей, все делал сам. Работа двигалась медленно, но зато у конструктора было больше уверенности в том, что все делается хорошо, добротно.

Когда новый образец был готов, Токарев получил задание изготовить по системе своей винтовки автоматический карабин.

Это задание обрадовало конструктора: значит, в Москве одобряют систему его автоматической винтовки.

«Я должен оправдать это доверие и доказать, что неудачи не подорвали во мне способности работать», – решает Токарев и немедленно берется за разработку опытного образца автоматического карабина.

В процессе работы Токарева неоднократно запрашивают: как идут дела, когда будет готов образец?

Наконец из Москвы приезжают доверенные люди и увозят законченный образец для осмотра – им интересуются в Кремле.

Скоро Токарев получает задание: изготовить пять карабинов для широких испытаний.

В работу включается весь коллектив конструкторского бюро и мастерской. Сознание, что карабинами интересуется правительство, вдохновляет людей. Все трудятся с подъемом и вдохновением.

В работе незаметно пролетает 1934 год. В начале января 1935 года Токарев с новенькими карабинами и автоматической винтовкой выезжает на испытания на один из подмосковных полигонов.

«Как-то на сей раз покажут себя образцы?» – этот вопрос не дает покоя. Что его ждет: разочарование и горечь поражения или радость победы и большое счастье?..

Испытания начались 10 января и продолжались с некоторыми перерывами целый месяц, вплоть до 10 февраля. Одновременно с карабинами Токарева снова испытывалась автоматическая винтовка Симонова. Помимо карабинов и винтовок испытывались пулеметы Дегтярева, Шпитального и Камарницкого.

Ко всем образцам требования были предъявлены еще более повышенные, чем прежде. Карабины Токарева стреляли довольно исправно, винтовка же Симонова капризничала.

Вот какие записи сохранились в дневнике Токарева:

«Начали стрельбу из автоматической винтовки Симонова и моего карабина на кучность: одиночную, непрерывную и группами по 20 выстрелов. Карабины дали мало задержек. Было всего 3-4 непродвижения патронов. Кучность получилась хорошая. У моего карабина даже несколько лучшая. На это обратили внимание…»

Начало испытаний было весьма благоприятным, и Токарев, воспрянув духом, надеялся на хороший исход. Когда количество выстрелов перевалило за 5 тысяч, надежда на успех еще более укрепилась.

«Наконец довели до 6180 выстрелов, – писал Токарев в дневнике, – и на этом выстреле получилось нечто необыкновенное – затвор остановился наполовину отодвинутым. Видимо, крышка затвора и крышка коробки в передней части вышли из пазов. Дно коробки оказалось разорвано вдоль. Боевая личинка подошла под верхнюю часть затвора и заклинилась. Дальше стрелять было нельзя…»

На этом испытания были прерваны. Токарева упорно продолжали преследовать неудачи…

Он вернулся домой хмурым и озабоченным. Доминика Федоровна, открывшая ему дверь по звонку, который прозвучал более нервно, чем обычно, поняла: у мужа опять неудачи…

– Я вижу, у тебя опять неприятности, но не надо отчаиваться, Федор! Ты сильный, упорный, я уверена, ты своего добьешься!..

Как бы ни было тяжело на душе у Токарева, Доминика Федоровна теплыми и ласковыми словами умела смягчить его горе, рассеять тяжелые думы, вселить в него светлые, радостные надежды.

Так было и теперь. Дома, в кругу родных, Федор Васильевич быстро успокоился и за вечерним чаем шутил, рассказывал о дорожных приключениях. А утром пришел на завод бодрый и свежий, словно ничего и не случилось.