Текст книги "Русские оружейники"

Солдатские годы

Василий Дегтярев и другие новобранцы думали, что их везут в Москву.

– Не горюй, ребята, – говорил веселый краснощекий парень, – от Москвы до Тулы рукой подать. В случае чего, и на побывку дернем...

Кто-то заиграл на гармонике, кто-то затянул песню. До Москвы доехали незаметно...

Но в Москве сообщили, что эшелон пойдет дальше, на Петербург...

– Ишь ты, ядрена лапоть, в столицу покатим, вздумали собаку мясом испугать.

Новобранцы расхохотались, посыпались шутки, прибаутки.

– Поглядим на Петербург. Пройдемся по Невскому,

– В лапотцах да с котомкой за плечами?

– Ничего, там приоденут в мундиры и еполеты нацепят.

Но Петербурга новобранцам так и не показали. Не доезжая до вокзала, эшелон подали в тупик и всех прибывших расформировали по разным частям гарнизона.

Василий вместе с краснощеким шутником и группой других туляков попал в Ораниенбаум.

Их сгоняли в баню, обрядили в солдатское обмундирование, поместили в унылые, мрачные казармы.

В Петербурге, когда стало известно, что их везут в Ораниенбаум, Василий подумал, что попадет в оружейную мастерскую, о которой слышал еще в Туле. Но, очутившись в казарме, он понял, что жестоко обманулся.

На другой же день началась обычная солдатская муштра. Новобранцев обучали шагистике, отдаванию чести, словесности, знанию приветствий, ответов начальству, воинских уставов.

Недели через две Василий уже мог четко шагать, отдавать честь, величать офицеров «Ваше благородие», или «Ваше высокоблагородие» и отвечать по уставу: «Так точно» или «Никак нет» – и думал, что учения подходят к концу. Но оказалось, что они только начались.

На смену шагистике пришла маршировка строем. На огромном военном поле с утра и до позднего вечера не прекращались крики фельдфебелей.

– Смирно!.. Равнение направо!.. Шагом – марш!..

В Ораниенбауме в то время находилась офицерская стрелковая школа. При школе была большая оружейная мастерская, для пополнения личного состава которой отбирались рабочие с оружейных заводов, подлежащие призыву.

Однако из призванных новобранцев, проходящих обучение при офицерской школе, в оружейную мастерскую попадали только единицы, да и то лишь после строевого обучения.

Василий приуныл. При его скромности нечего было и думать попасть в оружейную мастерскую.

Через несколько месяцев после приезда в Ораниенбаум новобранцев начали обучать стрельбе из только что появившихся тогда пулеметов; пулеметы были несовершенны и очень часто ломались. Однажды пулемет отказал в стрельбе, и ни солдаты, ни офицер ничего не могли с ним поделать. Послали за механиком в мастерскую, но и тот, провозившись около часа, не смог исправить повреждение.

Офицер обругал механика и, повернувшись, пошел к начальнику полигона.

Василий, все время наблюдавший за тем, как механик разбирал и собирал пулемет, вдруг встрепенулся и побежал догонять офицера.

– Ваше благородие, дозвольте мне посмотреть пулемет, может, сумею починить.

Офицер сердито оглядел щупленького солдата и, с досады махнув рукой, пошел дальше.

Дегтярев, истолковав этот жест за разрешение, подбежал к пулемету и начал его разбирать.

Солдаты, обступив его, подбадривали:

– Верно, правильно, землячок, покажи им, на что наши способны.

– Эх, инструменту нет, – с досадой сказал Василий. – Братцы, может, кто сбегает в мастерскую за отверткой и напильником.

– Это мы разом, – отозвались в толпе несколько человек. Они побежали в мастерскую и вернулись с целым ящиком инструментов.

Василий, ловко орудуя инструментами, начал исправлять повреждение.

Прошло не больше двадцати минут, как пулемет был исправлен и собран.

– А ну, братцы, кто желает испытать?

– Дайте-ка мне, – сказал бравый сосед Василия по вагону, которого все звали Гришкой.

Он присел у пулемета и дал короткую очередь.

– Идет, ребята! – закричал он. – Вот что значит туляки-казяки!..[5]5
  Казяками в Туле называли раньше оружейников, работающих на казенном заводе.


[Закрыть]

Услышав стрельбу, офицер вернулся и подошел к Дегтяреву.

– Починил?

– Так точно, ваше благородие!

– Молодец. Как фамилия?

Василий вытянулся и отрапортовал:

– Дегтярев Василий Алексеев…

После учения офицер доложил о случившемся начальству, и смышленого солдата перевели в оружейную мастерскую.

* * *

Оружейная мастерская при офицерской школе поразила Дегтярева чистотой, опрятностью, обилием света. После прокопченных и грязных заводских помещений она показалась ему храмом. Это первое и неожиданное впечатление вызвало в нем растерянность, смущение. Перешагнув порог, Василий остановился в нерешительности и стал осматриваться.

У станков и верстаков работали солдаты. Это показалось ему странным и необычным, но в то же время несколько успокоило. «Свои», – подумал он и направился к столику, за которым сидел человек в штатском, с бритой головой.

Тот, заметив Дегтярева, закричал:

– Гуляй сюда! Дегтярев будешь? Работать пришел?

Этот бритый коренастый человек со скуластым лицом и бойкими черными глазками оказался мастером. Он был похож на татарина и по виду и по выговору, но почему-то носил русскую фамилию – Елин.

Расспросив Дегтярева о том, где он работал и что умеет делать, Елин хитровато посмотрел на него и подвел к верстаку:

– Вот твоя место, вот твоя инструмент, покажи, что умеешь.

Он отошел от верстака и скоро вернулся с винтовочным затвором.

– Смотри затвор: туда-сюда нажимаешь – работы нет, чинить надо.

Василий взял затвор и стал разбирать.

Мастер постоял, посмотрел и, потирая руки, ушел к своему столу. Он был доволен, что задал новичку трудную задачу. Над этим затвором вчера долго возился опытный мастер, но так и не починил его.

Дегтярев, разобрав затвор, сразу увидел повреждение и быстро сообразил, как его исправить. За многие годы работы на Тульском оружейном заводе Василий так хорошо изучил винтовку Мосина, что едва ли какая-нибудь поломка в ней могла его смутить.

Прошло не больше получаса, как он подошел к Елину и положил ему на стол исправленный затвор.

– Готово, исправил!

Елин прищурился, недоверчиво посмотрел на затвор, потом на Дегтярева, затем снова на затвор. Попробовал на взвод, и затвор щелкнул у него в руках.

– Молодца! – сказал он, поманив пальцем других слесарей, заговорил скороговоркой:

– Смотри, затвор делал… всего полчаса делал… Дегтярев звать, из Тулы приехал. У нас будет…

Слесари осматривали затвор и одобрительно кивали:

– Хорошая работа!

– Чисто сделано!..

– Ну, пошел работать, – сказал Елин, одобрительно хлопнув Василия по плечу. – Испытание сдавал, похвала получал!

С этого дня Василий стал работать слесарем в оружейной мастерской.

Несмотря на чистоту и порядок в помещении мастерской, оборудование ее почти не отличалось от заводского: станки были не новые, инструменты тоже. Но в этой мастерской, что особенно обрадовало Василия, было собрано новейшее автоматическое оружие – пулеметы и пистолеты.

Оружейная мастерская и существовала для того, чтобы чинить и исправлять это оружие, то и дело отказывавшее в стрельбе из-за своего несовершенства.

Василий, прилежно выполнявший поручения начальства, в то же время старался как можно скорее познакомиться с образцами нового оружия.

Мастер Елин, заметив его любознательность, не мешал этому, даже позволял после работы задерживаться в мастерской, а иногда и сам помогал разбирать и собирать некоторые системы.

– Учись, Дегтярев. Научишься – будешь сам пулемет делать.

Об исправлении Василием на полигоне пулемета «максима» узнали в мастерской и ему стали поручать ремонтирование этих пулеметов.

Прошло два года. Василий до тонкостей изучил пулемет и мог направить любое повреждение. Его так и звали – «пулеметный мастер».

Но, специализировавшись на ремонте станковых пулеметов, Василий одновременно изучал и пистолеты различных систем, и первые образцы ручных пулеметов.

Как-то осенью, в тоскливый пасмурный день, когда Василий, стоя у верстака, копался в разобранном механизме «максима», послышался чей-то возбужденный голос:

– Робята, новобранцев пригнали, пошли поглядим!

Василий вместе с другими вышел на крыльцо мастерской и стал всматриваться в пеструю толпу новобранцев, выстраивавшихся по плацу поодаль.

Вдруг один из новобранцев, паренек невысокого роста, замахал рукой. Солдаты тоже замахали в ответ. Василию показалось, что новобранец, махая, смотрел на него. Хотелось крикнуть, спросить, что ему надо? Но этого было сделать нельзя.

Вдруг солдат снял фуражку и начал махать ею. Василий глянул и сразу признал в нем своего старого друга Мишу Судакова, стал объяснять жестами, что рад встрече и что вечером придет в казарму…

Новобранцев проверили по списку, сводили в баню, одели в казенное обмундирование и разместили в казарме – широкой, приземистой и гнетущей комнате.

За окном лил дождь. Было тяжело и тоскливо. Михаил, остриженный наголо, сидел на солдатском деревянном топчане и думал о том, что же сулит ему новая, солдатская жизнь?

Вдруг растворилась дверь и перед ним вырос Василий, возмужавший, улыбающийся. Мигом исчезли грустные думы, и Михаил с радостью бросился в объятия друга.

Они проговорили допоздна. Михаил рассказал все новости о Туле, о родных Василия, о его невесте. Было решено, что Василий станет добиваться перевода Михаила Судакова к себе в оружейную команду.

Но хотя Судаков и был хорошим слесарем, добиться этого оказалось не просто.

Лишь месяца через три, когда Михаил прошел положенное строевое обучение, его перевели в оружейную команду. Друзья стали работать в одной мастерской, жить в одной казарме.

Их подразделение называлось еще нестроевым взводом и насчитывало до сорока солдат – слесарей-оружейников.

Жили они в общей казарме, занимали целое отделение – темную и тоскливую комнату.

Правда, в нее приходили только на ночь, спать, день же проводили в оружейной мастерской, где занимались ремонтом различного оружия.

Начальником команды был штабс-капитан Шахов, высокий, плечистый офицер с небольшой русой бородкой, орлиным носом и быстрым взглядом, отчего все лицо его казалось хищным.

Солдаты его побаивались и называли Орлом.

Но, несмотря на внешнюю суровость, он был доброго права и зря солдат не обижал.

К Василию Дегтяреву Орел, как и мастер Елин, относился особенно хорошо, так как Василий безропотно и бесплатно чинил пистолеты его друзьям.

В мастерской помимо ремонта оружия изготовляли прицельные станки для новобранцев. При помощи такого станка новобранец закреплял винтовку в нужном, на его взгляд, положении, а проводивший учение офицер мог проверить, правильно тот прицелился или нет.

По вечерам, в свободное от работы время, дома, в казарме, Василий раскладывал ящик с инструментами и приступал к починке личного оружия офицеров.

Подрабатывая таким путем, он каждый месяц посылал немного денег матери, чтоб поддержать оставшуюся без кормильца семью.

Солдат становится мастером

Ремонтируя различные образцы автоматического оружия, Василий тщательно изучал каждую систему. Иногда небольшие, на его взгляд, переделки и усовершенствования в той или иной системе могли значительно улучшить ее боевые качества. Он пытался об этом говорить Елину, но тот отмахивался:

– Твое какое дело! Пусть думает начальство, у него башка больше.

Было ясно, что и здесь так же невозможно применить свои изобретательские способности, как и на заводе. Начальство смотрело на мастеров как на солдат, призванных нести службу. Как ни хотелось заняться Дегтяреву изобретательской работой, он вынужден был откладывать свои мечты и желания до лучших времен.

Все же работа по ремонту различного оружия была для него хорошей практической школой.

В те годы среди офицерства приобрели распространение привозимые из-за границы автоматические пистолеты. По сравнению с револьвером Нагана это оружие было более скорострельным; каждый из офицеров старался приобрести пистолеты. Охотно покупались пистолеты Браунинга, Борхардта-Люгера (парабеллум) и Маузера.

Но все они часто ломались, отказывали в стрельбе. В оружейной мастерской редкие мастера брались за их ремонт. А зачастую и взявшись не могли исправить повреждений.

Василий же, благодаря исключительному чутью и пониманию оружия, легко разбирался в новых, иногда совершенно незнакомых ему системах и мог исправить любое повреждение.

Его авторитет в деле ремонта различного автоматического оружия рос с каждым днем, укрепляя за ним славу лучшего оружейного мастера.

В начале 1904 года, когда вспыхнула русско-японская война, автоматическое оружие, особенно станковые пулеметы Максима, стало внедряться в армию. Но они часто ломались, и потому потребовалось в спешном порядке обучать войсковых оружейников ремонту этих пулеметов.

Начальник оружейного полигона при Офицерской школе, могучий бородач полковник Филатов, вызвал Дегтярева к себе и поручил ему обучение войсковых оружейников.

Дегтярева смутило такое задание, но приказ был подписан, и он взялся за дело.

Обучая войсковых оружейников ремонту пулемета, он одновременно учил их изготовлению наиболее ломких и нужных деталей…

Только было закончено обучение войсковых оружейников, как Филатов получил задание – обучить стрельбе из пулемета группу ефрейторов.

Он снова вызвал к себе Василия:

– Вот что, Дегтярев, с первым заданием ты справился отлично и принес этим большую пользу. Сейчас поручаю тебе еще более трудное дело. Будешь обучать стрельбе из пулемета группу ефрейторов.

Дегтярев топтался в нерешительности. Стрельбе из пулемета он научился сам без посторонней помощи и не имел ни малейшего представления о том, как следует обучать этому других.

– Ну, что ж ты молчишь? – опросил Филатов, поглаживая густую пышную бороду. – Боишься?

– Никак нет, ваше высокоблагородие, просто не знаю, с чего начинать.

Филатов расхохотался.

– А с чего ты начинал, когда обучал оружейников?

– С устройства пулемета.

– Вот и тут начинай с устройства… А если будет трудно – приходи ко мне.

– Есть, ваше высокоблагородие, – отчеканил Дегтярев и вышел…

Василий познакомился с Филатовым несколько лет назад в оружейной мастерской и сразу проникся к нему глубоким уважением.

Филатов был большим знатоком оружейного дела и, пожалуй, единственным человеком в оружейной школе, кто оказывал внимание и заботу простым солдатам-оружейникам. Он всемерно поощрял способных мастеров, давая возможность им совершенствовать свой опыт и знания.

Поручив Василию обучение ефрейторов стрельбе из пулемета, он на другой же день пришел в мастерскую.

– Ну как дела, Дегтярев?

– Стараюсь, ваше высокоблагородие…

– Так вот, завтра можешь начинать обучение, ефрейторы соберутся в восемь утра…

Василий после работы хорошо смазал свой «максим», приготовил запасные детали на случай поломки. Утром он вышел на стрельбище.

– Ну вот что, братцы, я ни в каких школах стрельбе не обучался, так что буду вам рассказывать как умею. Если что не поймете – спрашивайте.

Он расстелил на траве шинель, закатил на нее пулемет и начал его медленно разбирать, подробно объясняя название и назначение каждой части.

С таким же подробным и последовательным объяснением он провел сборку пулемета. Затем поручил разобрать пулемет одному из ефрейторов, а других спрашивал название частей.

Василий считал, что стрельбу из пулемета можно начинать лишь тогда, когда все научатся разбираться в его устройстве. Он полагал, что на это уйдет недели две. Однако через несколько дней ефрейторы запомнили все части пулемета, научились разбирать и собирать его, и Дегтяреву пришлось начинать стрельбу.

Стрелять из пулеметов в то время было сущим наказанием. Другой раз очереди выпустить не успевают – глядь, сломался ударник, надо его менять. Очень часто случались заедания и мелкие поломки. Дегтярев вынужден был носить с собой ящичек с инструментами и запасными частями.

Пулеметы при стрельбе быстро перегревались. Водяное охлаждение действовало плохо.

Сделают несколько сот выстрелов, и вода в кожухе начинает закипать – надо ставить пулемет на охлаждение или беспрерывно поливать холодной водой.

За это ефрейторы прозвали пулеметы «самоварами». А так как все они знали, что Дегтярев туляк, при случае любили подшутить.

Подойдут к казарме еще до подъема и стучат в окно:

– Эй, земляк, выкатывай свой «самовар», пора чай кипятить!..

Василий быстро соскакивал с топчана, одевался, завтракал и приступал к занятиям.

Вслед за обучением ефрейторов, которые все выдерживали положенный экзамен, Дегтярев по настоянию Филатова взялся за обучение солдат.

Со временем, благодаря усилиям Филатова, занятия эти стали проводиться более организованно, и на базе отдельных обучающихся групп возникла в Ораниенбауме школа русских пулеметчиков, первым преподавателем в которой был рядовой солдат и оружейный мастер Василий Дегтярев.

Война с Японией, поглотившая уже десятки тысяч человеческих жизней, все еще продолжалась.

Она была на руку фабрикантам оружия, получившим возможность подороже сбыть свою продукцию царскому правительству, оказавшемуся совершенно неподготовленным к войне.

В Россию один за другим ехали иностранные изобретатели со своим оружием. Стремясь не упустить драгоценное для продажи время, некоторые везли явно недоработанные образцы, надеясь, что русские не будут особенно придирчивы, поскольку новое оружие им нужно как никогда.

Испытание привозимых из-за границы новых систем оружия производилось в Ораниенбауме на оружейном полигоне, вблизи мастерской, где работал Дегтярев.

Конструкторы и изобретатели, привезшие свои системы, частенько заходили в мастерскую, чтобы исправить повреждения в образцах или просто познакомиться и поболтать с русскими мастерами.

Частым гостем в мастерской был датский конструктор Мадсен, розовощекий, упитанный весельчак, пулемет которого проходил испытания в Ораниенбауме. Он охотно беседовал с мастерами, шутил, узнавая их мнение о пулемете, и старался не только начальство, но даже солдат расположить в свою пользу: угощал папиросами, конфетами и за каждый пустяк старался вернуть в виде благодарности деньги.

Приходил и австриец Шварплозе. Это был худой угрюмый человек. Он почти ни с кем не разговаривал и не заводил никаких знакомств и связей. Он был удручен неудачным испытанием своего пулемета.

Совсем иначе вел себя изобретатель автоматического пистолета американец Браунинг.

Среднего роста, плотный, жизнерадостный, он быстро влетал в мастерскую и через переводчика сыпал вопросы направо и налево. Ему хотелось всех знать, со всеми говорить, всех привлечь к своему делу.

Дегтярев и слесари знали, что Браунинг привез автоматическую винтовку и готовил ее к испытаниям.

Браунинг был в то время известным конструктором, и мастерам не терпелось дождаться испытаний его винтовки.

Дегтярев внимательно присматривался к знаменитым изобретателям и очень хотел взглянуть на то, что они привезли в Ораниенбаум. Случай скоро представился.

Как-то Браунинг, возбужденный и потный, вместе со своими телохранителями – тремя дюжими парнями, вбежал в мастерскую с винтовкой в руке.

Положив винтовку на верстак, он скинул пиджак и, бросив его на руки переводчику, взялся за починку винтовки.

Все слесари прекратили работу и стали наблюдать за американцем. Им было ясно, что винтовка Браунинга отказала на испытаниях и сейчас он стремился исправить повреждение, пока не разошлись члены комиссии.

Оттого что Браунинг спешил, работа у него не ладилась. Поковырявшись минут десять, он швырнул инструмент и, отойдя от верстака, закурил сигару.

Вдруг взгляд его упал на Дегтярева, стоявшего за соседним верстаком, он поманил его к себе и через переводчика спросил, не может ли русский мастер исправить, его винтовку.

Дегтярева очень интересовало новое изобретение Браунинга, и он, не задумываясь над тем, сможет или нет исправить повреждение, согласился и стал не спеша разбирать винтовку, аккуратно раскладывая части.

Круг наблюдающих стал тесней. Дегтярев чувствовал на себе взгляды товарищей и понимал, что они подбадривали его, как бы говоря: «Докажи им, на что способен русский мастер. Покажи им кузькину мать – пусть наших знают».

Отыскав повреждение, Дегтярев уверенно взялся за работу.

Браунинг, вначале бесстрастно наблюдавший издалека, вдруг подошел и начал делать одобрительные жесты, выкрикивая: «Ол-райт! Ол-райт!»

Дегтярев работал быстро и проворно.

Исправив повреждение, он ловко собрал винтовку, щелкнул затвором и передал ее Браунингу.

– Ол-райт! Карош русский! – закричал Браунинг и протянул Василию пачку долларов.

– Не возьму, – сказал Дегтярев и решительно отвел его руку.

Браунинг пожал плечами и, прибавив к пачке еще несколько бумажек, снова постарался вручить их Дегтяреву.

– Скажите ему, – обратился Василий к переводчику, – что я денег не возьму.

Тот с трудом убедил Браунинга положить деньги обратно. .

– Что может посоветовать русский мастер? – спросил Браунинг через переводчика.

– Надо крепче приладить штык, а то он соскакивает и мешает прицелу.

Браунинг записал, улыбнулся Дегтяреву и, уходя, сунул ему в карман коробку сигар, сказав через переводчика: «Это подарок, его нельзя не брать».

– Да бери ты, леший, ведь за труды!

– Бери, мы искурим! – закричали солдаты.

Дегтярев открыл душистую коробку.

– Ну, закуривай, ребята, пожелаем успехов американцу, только боюсь, забракуют его винтовку.

– Почему? – сразу спросили несколько человек.

– Сложна она, деталей много, от этого мелкие они, непрочные… Работать не будет…

Действительно, винтовку Браунинга забраковали. Она не выдержала положенных испытаний.

Но встреча с Браунингом и знакомство с его винтовкой о многом заставили подумать Дегтярева. Эта встреча убедила его в том, что хваленое заграничное оружие еще очень и очень несовершенно. Ему захотелось изобрести свое, русское оружие, которое оказалось бы лучше и надежней американского.