Текст книги "Мозаика"

55

15.42

АРБОР-НОЛЛ

Винс находился в баре у стойки, держа в руке стакан своего любимого виски «Джонни Уокер блю лейбл», когда у него на груди завибрировал частный закодированный мобильный телефон. Он взял стакан и быстро отошел от стойки. Затем поспешил в кабинет Крейтона, закрыл дверь и ответил на звонок. Предчувствие его не обмануло. Это была Майя Стерн.

– Они были в церкви, – сказала она.

– И... – возбужденно поторопил ее он.

– Когда я приехала, их уже там не было...

Винсу сжало грудь, словно в ней не осталось воздуха.

– ...Священник признался, что Лайл Редмонд был там. Он сказал, что Редмонд уехал, но он точно не знает куда...

– А Джулия и Килайн?

– Он не стал говорить о них и не пожелал хотя бы признать, что они там были. Затем он захлопнул дверь у меня перед носом. – Злость исказила ее голос. – Я могла бы убить священника, но рядом с ним была еще монахиня. Я могла бы и ее застрелить. Но вы сказали...

– Все правильно.

Ему еще не хватало кучи вопросов по поводу массового убийства в их собственной приходской церкви. Майя Стерн не любила ограничений.

– Я могу развязать язык священнику. Я могу вернуться...

– Нет. – Винс поморщился. – Ты мне нужна здесь. Сейчас.

Он выключил телефон и пошел искать Крейтона. У него были новости, и не такие уж плохие. Как сказал Крейтон, Лайл Редмонд мог сбежать из приюта только ради одной цели – выступить против сыновей и вернуть себе состояние. В семействе Редмондов только такая мотивировка имела смысл. И теперь они почти наверняка знали, что он находится в Остер-Бэе. Да, старик должен был прибыть сюда. А Джулия и Килайн, выискивая Янтарную комнату и следуя за стариком, тоже не заставят себя долго ждать.

* * *

15.43

Подъезжая к воротам Арбор-Нолла вслед за монсеньором, Джулия вдруг вспомнила о своем зрении. Арбор-Нолл – ее дом, и мысль о том, что она сейчас увидит его вновь после стольких лет, потрясла ее. Именно здесь она лишилась зрения. Здесь ей сказали о гибели отца. И после всего этого она бывала здесь только по необходимости.

Но Арбор-Нолл был центром, местом встречи, историческим сердцем семьи Редмондов, где и все остальные переживали как плохие, так и хорошие времена. Здесь выросла ее мать под снисходительным присмотром отца, который относился к сыновьям совсем по-иному, – он управлял ими с помощью сжатого кулака. Поэтому он не ожидал от Маргерит ничего, кроме любви, и она отвечала ему добрым отношением.

Джулия и Сэм более всего боялись за два пистолета и прорезиненную кобуру, спрятанную глубоко в складках традиционного монашеского одеяния Джулии. Они решили, что монахиню вряд ли станут обыскивать. У будки при главных воротах они ждали в «Мустанге» позади «Бьюика» монсеньора О'Коннела и видели, как он показывал на них и разговаривал с агентами. Затем настала их очередь.

Они показали приглашения. Агенты секретной службы взяли их, и, пока они внимательно изучали гравированные карточки и сверяли их имена с приведенными в списке, второй заглянул внутрь машины, нет ли чего подозрительного. Он взял ключи, чтобы открыть багажник. Наконец он вернулся и кивнул, чтобы Джулию и Сэма пропустили. Крейтон был пока лишь кандидатом на президентское кресло, охранники это понимали.

Когда они миновали будку, Джулия вернула Сэму его браунинг, и он поехал в гору. Джулия описывала Сэму два парных дома для гостей, такую же пару домов для детей, чайный домик в стиле палладио, гараж на двенадцать машин, площадку для вертолетов, теннисные корты и бассейн. Плюс, конечно, старый дом – любимое убежище Лайла, отделанное красным деревом.

Когда они подъезжали к основным постройкам, Джулия взглянула на Сэма и увидела, что богатство, накопленное стариком, произвело на него сильное впечатление. Сэм был не в состоянии постичь его масштабы, пока не увидел своими глазами.

Он присвистнул:

– Это дворец. Старик при деньгах. И это одно из самых больших моих преуменьшений в отношении Лайла Редмонда.

– Он покупал Арбор-Нолл, чтобы каждый сразу и навсегда понял, как он богат.

– Угу, и нацистские трофеи на стенах уничтожают последние сомнения. Держу пари, что он собирал не предметы искусства, а власть.

Они въехали во внутренний двор, окруженный низкими кирпичными стенами и засаженный темно-зеленым можжевельником. Длинная вереница машин делала крут, чтобы остановиться перед массивными главными дверьми особняка в стиле средиземноморского ренессанса. Когда наступила их очередь, они вышли из «Мустанга», а слуга отогнал машину.

Ей хотелось взять Сэма за руку. Но вместо этого они обменялись долгим взглядом, а затем спокойно пошли к дверям – дородная католическая монахиня и священник, имеющий проблемы с весом.

Джулия сразу же почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

Через открытые двери доносились звуки праздничного вечера. Она ощутила тепло многих тел и напомнила себе о том, что надо обращать внимание на свои специфические обостренные ощущения. Сейчас они ей нужны были в полном объеме. Мимоходом она окинула взглядом внутренний двор в поисках деда... и Крейтона.

Мраморный холл и другие изысканно убранные комнаты были заполнены празднично одетыми гостями. Шум и волнение приглушили способности Джулии, и на мгновение ей захотелось повернуться и скрыться от всего этого, бежать к своему роялю и гастрольно-концертной жизни. Но она не могла уйти сейчас.

Казалось, что все вокруг пили шампанское. Они с Сэмом присоединились к публике. Они взяли по бокалу и, внимательно наблюдая, порознь вошли в толпу. Мало что изменилось здесь за прошедшие годы. Она взглянула на шедевры, развешанные по стенам, и задумалась над тем, которые из них были из числа преступной добычи деда.

Джулия двинулась в зал, затем заглянула в большую столовую, теперь заполненную круглыми столами, украшенными золотыми подсвечниками и большим количеством красных, белых и синих цветов. В их аромате присутствовал какой-то странный химический привкус. Затем она почувствовала, что кардинал смотрит на нее. В животе что-то заныло. Его Высокопреосвященство крестил ее, более того, он вел службу на похоронах отца и на свадьбе двоюродного брата Мэтта.

С облегчением Джулия увидела, как к нему подошла женщина и отвлекла его. Но она все еще была начеку. В толпе присутствовали епископы и священники. Кто из них знал Джулию Остриан? С другой стороны, благодаря их присутствию было маловероятным, что кто-то обратит внимание на одинокую монахиню. Люди, находившиеся здесь, настолько привыкли к присутствию духовенства на их торжествах, что ее нынешняя маскировка была, наверное, лучшим вариантом из всего, что она могла бы выбрать в этой ситуации. Она была всего лишь еще одной монахиней, к которой все относятся с уважением, но без всякого интереса, как к элементу меблировки празднования.

В рабочем кабинете она заметила еще нескольких родственников. Жена Крейтона Алексис болтала с несколькими женщинами. Джулия отвернулась, но периферийным зрением смогла увидеть, как Алексис на мгновение остановила на ней свой взгляд, пытаясь вспомнить, где она могла ее видеть, но ей это так и не удалось.

В напряжении Джулия продвигалась к широкой лестнице, которая, изгибаясь, вела на второй и третий этажи. На втором она быстро пересекла зал. Спальни и гостиные занимали два крыла здания. Она заглядывала во все открытые двери и в старую спальню деда. Все оставляло впечатление запущенности, как будто те, кто жил здесь раньше, давным-давно сбежали отсюда.

Она невозмутимо кивнула слугам и поднялась на третий этаж. Джулия пыталась идти медленно и с достоинством, стараясь не выдавать своего волнения. Она заглядывала в туалетные комнаты, в просторный солярий и на длинный балкон, с которого был виден Арбор-Нолл и сине-зеленый залив. Она зашла в огромный бальный зал, где музыканты устанавливали инструменты. Зеркала мерцали со стен послеполуденным светом и отражали его в виде косых лучей.

Никакого следа деда и Крейтона. При одной лишь мысли о Крейтоне ее рука автоматически тянулась к «беретте», спрятанной в кармане.

Злясь из-за того, что никого не удалось найти, она вошла в лифт и поехала вниз. Как только тот остановился на первом этаже, она вышла.

И замерла.

Напротив нее на стене висела картина почти полутораметровой высоты, изображавшая двух ее бабушек – Мэри Редмонд и Пэйдж Остриан. Они сидели в креслах, обитых розовым бархатом. На них были длинные бальные платья и великолепные украшения. Они были красивы и изящны, и Джулия с теплотой вспомнила о том, как бабушка Остриан купала ее, пока...

Вдруг ее взгляд остановился. На одном из пальцев Пэйдж Остриан было кольцо Джулии с зеленым, как трава, александритом, а также с бриллиантовыми и сапфировыми багетками.

Она тут же отвела взгляд. Но волна головокружения уже поразила ее. Опять странный, болезненный запах проник в ее мозг. Она поймала себя на том, что трет безымянный палец на правой руке, как она делала в кабинете Ориона. И с поразительной скоростью на горизонте ее зрения возникла темнота и устремилась к ней. Темнота, которую она слишком хорошо знала. Она опять теряет зрение.

Ей никак нельзя было слепнуть. Она не имела на это права.

Ей нужно было остановить слепоту. Сейчас.

* * *

3.58

Сэм тоже не нашел никаких признаков присутствия старого Лайла. Притворяясь, что ищет знакомого священника, Сэм спросил о нем нескольких гостей. Но все утверждали, что не видели францисканца. Он еще раз пробился сквозь толпу. Звенели бокалы. Гости радовались и смеялись. Он заставил себя казаться неуклюжим, не задерживая ни на чем взгляд. А затем понял, что давно не видел Джулию.

В тревоге он сделал еще один круг. Наконец вышел в передний внутренний двор. Гости прибывали уже тонкой струйкой. С бокалом шампанского в руке, с мимолетной улыбкой на искаженном ватными шариками лице и выдающимся вперед животиком он легким шагом вышел на дорожку, окаймлявшую особняк. В находившемся поодаль лесочке он заметил вооруженных агентов секретной службы, которые выходили, осматривали все вокруг и затем скрывались среди толстых и мрачных деревьев. Агенты делали все от них зависящее, чтобы проявлять осторожность и при этом обеспечивать защиту в соответствии с присягой.

Был момент, когда он думал пойти к ним и рассказать все...

Крейтон Редмонд, бывший судья Верховного суда, герой Вьетнама и будущий президент Соединенных Штатов, спланировал и осуществил самый коварный и смертоносный политический заговор, когда-либо имевший место в Соединенных Штатах.

Дуглас Пауэрс никогда не был растлителем малолетних, а Крейтон Редмонд был убийцей...

Конечно, они ему не поверят. Он тряхнул головой, жалея, что Лайл не мог привести неопровержимые доказательства. Все было бы намного легче. Джулия была бы где-нибудь в безопасности. И Лайл тоже.

Кусты справа от него были ему по пояс – недостаточно высоки, чтобы лишать его возможности следить за огромными окнами особняка. Проходя мимо, он заглядывал в них, но в залах, полных гостей, не видел ни Джулии, ни Лайла. Где же они?

В тревоге он быстро двинулся вдоль стены особняка. А затем заглянул в маленькое восьмиугольное окошко прямо напротив лифтов на первом этаже.

Джулия внимательно смотрела на картину, висевшую на стене, – полотно сорокалетней давности, написанное маслом и изображавшее двух элегантных женщин. Казалось, она была прикована к месту. И в тот момент, когда он начал поворачиваться, чтобы поспешить к задней двери, он заметил Майю Стерн. Ему сдавило грудь.

Одного взгляда было достаточно, чтобы разглядеть Стерн – она большими шагами шла по коридору; на ней был свободный вечерний костюм черного цвета и черная атласная блузка, а также большой гребень в высоком светлом парике. Она несла отделанную бисером сумочку, держа правую руку внутри нее. Страх пронзил Сэма. Он знал, что в сумочке должен быть пистолет – именно поэтому она не вынимала из нее руку. Но когда она подошла к Джулии, та не заметила этого. Джулия, казалось, приросла к месту, на котором стояла, полностью сосредоточившись на картине. Забыв обо всем.

Обливаясь потом, Сэм побежал к задней двери особняка.

56

16.05

Любимое убежище Лайла Редмонда располагалось на опушке леса, его нельзя было заметить ни из особняка Арбор-Нолла, ни из других зданий. Крейтон проинструктировал секретную службу на предмет возможной встречи, им следует продолжать наблюдение, но не задерживать никого, кто будет входить туда. Он уже сидел на мягком кожаном троне старика, куря одну из стариковских кубинских сигар, и кивнул в знак приветствия, когда наконец появился Винс и закрыл дверь:

– Присоединяйся к нам, сынок. Брайс и Дэвид только что явились. Раз ты уже здесь, я могу назвать эту встречу почти совещанием кабинета министров. Новый директор Компании, новый министр торговли и, конечно же, новый глава Федеральной резервной системы. – Он улыбнулся и сделал паузу, чтобы сказанное дошло до собеседников. – Мне кажется, будущее выглядит весьма радужным.

Дэвид и Брайс сидели на кожаном диване, скрестив ноги. Оба засмеялись больше от удовлетворения, чем оценивая юмор. Эта встреча им нравилась. Крейтон ввел их в курс дела по поводу поразительного успеха своей предвыборной кампании и сообщил, что со смертью Стаффилда единственная прямая связь событий с ними оказалась практически похороненной.

Крейтон сделал жест Винсу:

– Майя Стерн и ее люди прибыли?

Винс сел рядом с ним и зажег сигарету:

– Они на месте. Все теперь лишь вопрос времени.

Крейтон подождал, чтобы кто-нибудь из братьев схватил приманку.

Это оказался Брайс. Он нахмурился:

– Что все это означает? Разве еще не все?..

– Я как раз хотел сказать. – Улыбка исчезла с лица Крейтона. – У меня есть новости, которые не всем вам понравятся. Но вы должны услышать их, потому что нам нужно выработать единое мнение по этому поводу.

Дэвид переменил положение ног:

– Думаю, это будет стоить огромных денег.

Крейтон мрачно кивнул:

– Да. Но альтернатива – финансовый крах и даже хуже. – Он вынул из тонкого рта сигару и стал разглядывать длинный серый столбик пепла. – Как я говорил вам, старик на свободе. Мы с Винсом уверены, что он направляется сюда...

– Что? – помрачнел Брайс.

Взгляд темных глаз Крейтона стал решительным и твердым.

– Мы найдем его, и мы можем водворить его обратно в приют. Но мы должны считаться с фактами. – Он пыхнул сигарой «коиба», словно собираясь с мыслями. Вся его жизнь была сплошным представлением. – Вернувшись туда, он не остановится, пока не сбежит снова. Вы ведь знаете, как упрям этот подонок. – Он сделал паузу. Об этой части дела знали только он и Винс, и он не был уверен, как именно среагируют остальные. – Дело касается того, что было в его дневниках. Он решил...

Дэвид нахмурился:

– Крейтон, я уже говорил тебе, что ни черта не желаю знать ни о каких дневниках или пакетах...

Неожиданная ярость овладела Крейтоном. Он стукнул кулаком по столу:

– Мне наплевать на твои желания! Ты заключил выгодную сделку. А теперь ты должен принять ответственность, черт подери. Я не собирался убивать Маргерит, но мне пришлось это сделать, чтобы защитить нас...

Дэвид перебил его:

– Ты убил Маргерит?

Брайс щелкнул пальцами:

– Ее убила нанятая им женщина-киллер. Он не ожидал, что так получится, так что забудь о Маргерит. Все, что я хочу знать, – что еще было в этих дневниках? Что еще мог рассказать этот жалкий старик?

Крейтон остыл и заставил себя дышать ровнее.

– Он может много чего рассказать. Так много, что это пробьет в наших финансах дыру размером с Большой каньон. Его новая навязчивая идея состоит в том, чтобы предать гласности источник наших денег и рассказать, как он пришел к тому, что стал так чертовски богат и силен.

– Что ты хочешь сказать по поводу происхождения наших денег? – проворчал Дэвид. – Все знают, что Дэн Остриан финансировал их партнерство. Хорошо, может быть, они провернули несколько не совсем кристально чистых сделок...

– Вы повторяете историю, сфабрикованную для прикрытия их задниц, – решительно ответил Крейтон. – В тысяча девятьсот сорок пятом году у Дэна не было и двух грошей, чтобы перебиться, как и у нашего старика. Они были вчистую разорены. Но вдруг, два года спустя они стали купаться в деньгах, и все у них пошло прекрасно.

Долгое мгновение два младших брата смотрели на Крейтона, пытаясь осознать сказанное. Наконец Дэвид сказал:

– Ну ладно, Крейтон. Как они умудрились получить все это?

Крейтон пересказал историю, изложенную в дневниках, как два нищих солдата организовали дерзкую кражу «второго клада Гиммлера». Как они контрабандой ввезли его в Штаты. Как они превратили большую его часть в миллионы, ставшие основой бизнеса, который принес семье баснословное богатство, престиж и влиятельность.

– Они разбогатели на краже награбленного нацистами. Двойная, даже тройная кража. Сначала у Советов, затем у Гиммлера и, наконец, у Сельвестера Мааса, которого они убили. Чтобы основать свою компанию, они продали большинство вещей, а затем разделили оставшееся. Вероятно, Дэн держал какое-то время Янтарную комнату у себя, но как долго и где она в конце концов оказалась, известно только Богу. Отцовская доля картин сейчас висит в особняке.

Дэвид и Брайс были поражены. Крейтон не прерывал затянувшегося молчания. Это был самый критический момент. Нужно, чтобы они почувствовали угрозу. Нужно, чтобы они захотели держать эту отвратительную историю по-прежнему в тайне..

Брайс выдохнул:

– Ну и коварен, сукин сын. Кроме того, что он вертел законом и нарушал его в бизнесе, он еще и воровал предметы искусства.

– На картины нет никаких законных бумаг, – понял вдруг Дэвид. – Даже если мы сфабрикуем их, они будут бесполезны. Они стоят целое состояние, но мы не можем их продать.

Крейтон подавил улыбку. Его братья были прежде всего Редмондами и вполне предсказуемыми людьми. Деньги для них стояли на первом месте. Теперь ему осталось так донести свое решение до их сознания, чтобы они согласились.

– Если старик выступит с этим публично, он должен будет все возместить, уплатить штрафы и, может быть, отправиться в тюрьму. Если он заявит, что мы обо всем знали, государственный департамент придет и за нами. Но это не самое худшее. – Он смерил их холодным, скептическим взглядом. – Мы объявили старика недееспособным. Мы управляем его деньгами. Так что придут и по нашу душу. Мы можем потерять и его богатство, и бог знает какую часть своего. Или, если он вернет управление себе, он заплатит штрафы, а все остальное отдаст. Мы не получим ни гроша. Мы потеряем Арбор-Нолл. Мы потеряем престиж, репутацию...

– Достаточно, – перебил его Дэвид. – Все понятно, как дважды два. Я не стану говорить, насколько я зол... – Он посмотрел на сердитое лицо Брайса, – насколько мы злы на тебя за то, что ты не рассказал нам это намного раньше. Я все время говорил тебе, что мы должны с ним сделать. Теперь он на свободе, направляется сюда, и мы не можем полагаться на то, что он угомонится и снова не сбежит. Нам не остается ничего иного. Мы должны убить его.

Крейтон вдохнул дым своей сигары. Дэвид сказал это первым.

– Да, мы так и сделаем.

– Все мы? Разделим хорошее и плохое? – настаивал Дэвид.

Раньше Крейтон говорил ему, что, если он всерьез решится избавиться от отца, налоги на наследство будут покрыты из его доли.

– Все поровну, – согласился Крейтон.

Тяжкая тишина воцарилась в комнате. Брайс смотрел прищурясь. Они страдали под властью отца, и, войдя в бизнес, каждый из них заключил свою сделку с дьяволом. Потом они приняли жесткое решение взять под свой контроль все достояние старика.

Ожидая окончательного решения, Крейтон вглядывался в их задумчивые лица. После первых нескольких вспышек они перешли к деловому обмену информацией и мнениями. Он посмотрел на Винса и увидел, что его сын проявляет достаточную мудрость и не вмешивается в разговор.

Наконец Крейтон заговорил вновь, обращаясь уже прямо к Брайсу. Его голос был тихим и почти завораживающим.

– Дело не только в Джулии и Килайне. Дело и в отце тоже. Мы не можем полагаться на людей, от которых можно ждать всякого. Ставки слишком высоки. Но сейчас будущее каждого из нас может измениться так стремительно, как мы даже и представить не могли. Мы должны сделать все необходимое для защиты существующего положения.

Брайс почувствовал страх.

– Мне это не нравится, ибо чревато проблемами. Даже если мы убьем его, кто может поручиться, что совершенное им и Дэном не выплывет каким-нибудь иным способом?

– Больше никто об этом не знает. Только мы. Все просто. – Крейтон повернулся к Винсу: – А ты что думаешь?

Винс отрепетированным кивком головы выразил одобрение. Он все равно никогда не любил старика.

– Это самый верный способ.

Дэвид вздохнул. Он был занят суммированием цифр.

– Налоги на наследство будут стоить нам огромной суммы.

Крейтон улыбнулся. Дэвид предоставил ему последнюю благоприятную возможность. Время окончательно решить вопрос, раз уж у них так улучшилось настроение.

– Помните: Дэн Остриан и отец совершили убийство. Я не знаю, что собой представляет швейцарский закон, но в этой стране нет срока давности за убийство. Все это может превратить нашу жизнь в цирк. – Он сделал паузу. – Конечно, это не помешает мне стать президентом. Сейчас уже ничто не помешает. Но чтобы быть успешным президентом, я должен придерживаться высоких нравственных принципов. Я буду под увеличительным стеклом. Мы потеряем большинство семейных преимуществ. Мы ничего не получим. По сути, я даже не смогу назначить никого из вас министрами.

Брайс скорчил гримасу и поджал губы:

– Учитывая все эти дурацкие передряги, мне нужно настаивать на должности государственного секретаря.

– Дешевле убить старика, – сказал Дэвид, – чем позволить ему сорваться с цепи.

Крейтон усмехнулся. Все засмеялись. Редмонды выкрутились. В конце концов, это был всего лишь серьезный бизнес.

Крейтон встал и направился к бару:

– Кто-нибудь будет бренди?

– Мне один, – Винс поднялся.

Его отец был непобедим.

– Дэвид? Брайс?

Они кивнули, и Винс принес всем по стакану пятидесятилетнего бренди.

– Вы знаете, – хладнокровно сказал Дэвид, – банковское дело никогда не приносило мне настоящей радости. – Затем он улыбнулся: – Я думаю, мне понравится политика.

Он встал.

Крейтон стоял у бара и разглядывал сына и братьев. Он поднял свой стакан. Дэвид и Винс подняли свои. Брайс пожал плечами и тоже поднялся на ноги:

– Ну и черт с вами.

Четверо стояли, долго глядя друг на друга. Все они были в чем-то похожи. Старик сделал их. Он лично воспитал троих из них. Он давал им деньги и унижал их, бросал вызов и советовал, а также открыл для них многие двери. Хотели они того или нет, но они были его потомками, наследниками всего, что у него было, и всего того, чем он сам являлся. Хорошего и плохого.

– За «кулак Токугавы».

Они выпили. Об отце они уже не думали.