Текст книги "Где гора говорит с луной"

Глава 20

Мама и папа тихо брели по тропинке, и шаги их сливались с лесными звуками. Из-за чаши с рыбкой у папы ныли руки, но он не подавал виду.

– Если ты устал, давай я понесу, – сказала мама.

Папа хотел возразить, но тут услышал:

– Дружище, пусть понесёт. Это она показывает тебе, что не сердится.

Папа закрыл рот и посмотрел на рыбку, затем на маму. Мама спокойно ждала его ответа. Рыбкиных слов она явно не слышала. Папа отдал ей аквариум.

– Когда устанешь, я опять возьму, – предупредил он.

Мама кивнула:

– Будем нести по очереди.

Когда они дошли до своей деревни, чашу всё ещё несла мама. Уже совсем стемнело, но соседи заметили их и, выбежав на улицу, засыпали вопросами:

– Вы нашли Миньли? А где она? Что это за рыбка? Где вы её взяли?

– Нет, не нашли, – объясняли мама и папа. – Где она, мы не знаем. А рыбку нам подарил тот самый торговец, что проходил через нашу деревню. Мы нечаянно пошли по его следам, думая, что это следы Миньли.

– И мы решили, – сказал наконец папа, – ждать Миньли дома. Она сама вернётся, когда отыщет Бесконечную гору.

– Ждать дома! – воскликнула одна соседка. – Бросить ребёнка на произвол судьбы! Пусть себе, значит, ищет Бесконечную гору! Да вы такие же сумасброды, как ваша дочь!

– Мы попытались её найти, но поняли, что не знаем, где искать. Поэтому мы подождём, – объяснил папа и покосился на маму. Она не возразила ему, хотя при словах соседки прикусила губу. – Мы доверяем Миньли. Она вернётся.

Мама с папой поспешили домой, чтобы не видеть, как укоризненно качают головами соседи. Мама поставила аквариум на стол и начала готовить ужин. В лунном свете, струившемся в окно, чаша с рыбкой казалась волшебным фонарём. Папа снова искоса посмотрел на маму. Она выглядела усталой, но лёгкий ветерок, всколыхнувший воду в аквариуме, словно бы разгладил все складки на мамином лице. А когда белоснежный рассыпчатый рис был готов, мама взяла палочки и принялась кормить рыбку из своей миски.

Глава 21

Миньли и мальчик с буйволом пробирались сквозь толпу. Солнце пекло им макушки. Миньли, привыкшая к скудным урожаям своей деревни, то и дело ахала, глядя на россыпи фруктов, овощей и прочей снеди на Рынке Зелёного Изобилия. Вдоль всей улицы и прилегающих к ней дворов под огромными зонтами раскинулись столы и прилавки, а на них горами высились нефритово-зелёные капустные головы, завитки огурцов, фиолетовые баклажаны, ароматные апельсины. От одного вида ягод боярышника, алых и блестящих, точно рубины, рот у Миньли сразу наполнился слюной.

– Князя нигде не видно, – сказала Миньли.

– Может, он ещё не пришёл, – беспечно отозвался мальчик.

– Не верится, что я его здесь найду, – сказала Миньли. Сейчас, при дневном свете, Миньли казалось, что ночная гостья мальчика была не такой уж необыкновенной, а её слова – не такими уж убедительными. – Да и что ему делать на рынке?

– Она сказала, что он будет здесь, – значит, будет, – отрезал мальчик. Губы его упрямо сжались.

– А ну пошёл отсюда! – завопил вдруг один торговец, заметив, что буйвол ухватил пучок ярко-зелёных листьев салата. – Эй, ты! Убери своего буйвола! – разорялся он, раскрасневшийся, как горы редиски на его столе.

Мальчишка поспешно оттащил буйвола подальше от соблазна.

– Пожалуй, мы пойдём, – сказал он. – Он голоден, отведу его попастись.

– А я останусь, – ответила Миньли. – Ты иди, конечно. Вам-то незачем ждать со мной князя.

– Ладно. Если понадобится переночевать – ты знаешь, где моя хижина. А не придёшь – ну что ж, увидимся ещё где-нибудь! Удачи тебе!

– Спасибо, – сказала Миньли.

Мальчик беспечно помахал ей рукой, и она вдруг поняла, что, скорее всего, больше никогда его не увидит. Откопав у себя в мешке последнюю монету, она бросилась вдогонку:

– Стой! Подожди! Вот, возьми, пожалуйста!

Мальчик рассмеялся:

– Нет! Мне не нужно. Оставь себе.

– Но… – начала было Миньли, однако мальчик ускорил шаг.

– До свиданья! – крикнул он, и буйвол тоже издал прощальный всхрап.

Миньли грустно усмехнулась и принялась бродить по рыночным рядам, огибая отчаянно торгующихся продавцов и покупателей.

«Ну и что теперь? – думала она. – Как тут отыщешь князя?»

– Добрый человек, – послышался вдруг скрипучий голос, – явите милость, угостите старика кусочком персика!

Миньли обернулась и увидела у стола с персиками согбенного старика. Лицо его было покрыто морщинами, а грязные лохмотья напоминали ветошь для мытья полов.

– Пожалуйста, – умолял он торговца персиками, – всего один персик, самый маленький! Я умираю от жажды!

– Пошёл прочь, нищеброд! – прошипел жирный торговец. – Персики денег стоят.

– Молю вас, – жалобно упрашивал бедняк, – сжальтесь над стариком.

– Вон отсюда, голодранец, – завопил толстяк, – не то позову стражников!

Его крики привлекли внимание прохожих, и у прилавка с персиками начала собираться толпа.

– Позор! Стыд и срам! – послышались голоса. – Так обращаться со старым человеком! Почему бы не дать ему персик?

– Так купите ему персик, раз вы все такие щедрые, – осклабился торговец. – А то чужое добро раздавать все горазды!

Миньли глядела на протянутую руку попрошайки, и в горле у неё снова нарастал комок: старческая рука дрожала точь-в-точь как у папы, когда он кормил золотую рыбку последней горсточкой своего риса.

В кулаке у неё была зажата тёплая медная монета, которую отказался взять мальчик с буйволом. Кулак был прижат к груди, и сердце с каждым ударом словно билось о ребристый край монеты.

– Возьмите! – она протянула монету торговцу, выбрала самый крупный и сочный персик и вручила его старику. Тот с признательностью поклонился и, зажмурившись от наслаждения, впился зубами в сочный плод. Миньли глазела на него, позабыв о Внутреннем городе и о дворце. Да и вся толпа, как зачарованная, не сводила глаз со старика, пока в руке у него не осталась одна персиковая косточка.

– Благодарю, – сказал бедняк уже не таким слабым голосом и поклонился зевакам. – Персик отменный, вот бы и вам отведать. Если окажете любезность старику и немного подождёте, то я вас угощу!

Старик вынул из кармана палочку и склонился над землёй. В грунте рядом с дорожкой из чёрных камней он выкопал ямку и посадил туда персиковую косточку. Закопав её поглубже и присыпав землёй, он воткнул в получившийся холмик палочку и попросил воды. Миньли, как заворожённая, достала из мешка кувшин и протянула ему. Старик полил палочку, она задрожала и… начала расти.

«Наверное, мне это мерещится», – подумала Миньли. Но нет, палочка и впрямь росла ввысь и вширь, пока не стала толщиной в руку, а верхушки уже не было видно из-за густых ветвей, усыпанных розовыми цветами. Воздух наполнился нежным ароматом. Палочка превратилась в персиковое дерево. За этим наблюдала явно не одна Миньли – изумлённое «ах» неслось со всех сторон. Даже жадный торговец бросил свой прилавок и застыл с разинутым ртом.

Словно розовый снег, с дерева полетели лепестки, усыпав землю мягким ковром. Теперь с ветвей ниспадали зелёные листья, а среди них, точно жемчужины, вырастали бледно-лунные шары. Поначалу полупрозрачные, как воздушные шарики, они постепенно обретали плоть и наливались розово-алым цветом. Вскоре дерево уже клонилось под тяжестью плодов, и в воздухе разлился запах, перед которым невозможно было устоять, – сладкое благоухание спелых персиков. Дети, сбежавшись со всего рынка, жадно смотрели на персики; взрослые тоже не сводили с них глаз, запрокинув головы и судорожно сглатывая.

Наконец старик выпрямился, сорвал персик и протянул первому попавшемуся ротозею:

– Угощайтесь!

Больше приглашения не потребовалось. Взрослые на цыпочках тянулись к приглянувшимся плодам, дети карабкались на дерево; какой-то мальчишка взобрался на спину своей усталой лошадки и встал во весь рост, чтобы достать самый красный и налитой персик. Вот уже у всех рты были полны сладкой и сочной мякотью. Едоки причмокивали, урчали, постанывали. Даже продавец персиков, забыв о своём товаре, стоял под деревом и жевал, зажмурившись от наслаждения, и сладкий сок стекал по его подбородку.

Одна Миньли не присоединилась к всеобщему пиршеству. «Если бы я не ела персики столько дней подряд по пути в этот город, – думала она, – то, наверное, первой полезла бы на дерево!» Но поскольку персиков ей не хотелось, Миньли заметила то, на что никто больше не обратил внимания. Она заметила, что всякий раз, когда с дерева срывают персик, на прилавке у торговца становится на один персик меньше.

«Так вот из чего он сделал своё дерево!» – развеселилась Миньли, глядя на старика сквозь самозабвенно жующую толпу. Тот с хитрой улыбкой наблюдал за едоками, и тут Миньли поняла, что он вовсе не так уж стар. «Он, наверное, волшебник! Может быть, он поможет мне проникнуть во Внутренний город?»

Миньли стала пробираться к бедняку. Тем временем последний персик был сорван; листья и ветви дерева на глазах начали исчезать; ствол, точно ссыхаясь, становился всё короче и тоньше. Земля под ногами была усеяна персиковыми косточками. Когда Миньли наконец-то добралась до попрошайки, тоненькая веточка, в которую превратилось дерево, скрылась под грудой косточек, и нищий повернулся уходить.

– Постойте! – Миньли схватила его за локоть. Рукав приподнялся, и на запястье сверкнуло золото. Нищий поспешно одёрнул рукав, но Миньли успела заметить золотой браслет в форме дракона. Они с бедняком изумлённо уставились друг на друга – и Миньли мгновенно всё вспомнила. Ведь Дракон говорил, что только членам императорской семьи дозволено носить изображение дракона! А мальчик с буйволом сказал: «Даже младенцу известно, что князья и императоры – и только они – всегда носят особый знак, золотого дракона». Всё это вмиг пронеслось в голове – и у Миньли перехватило дыхание. – Дракон! – ахнула она. – Но золотого дракона могут носить только… значит, вы… значит, вы…

– Где этот негодяй?! – раздался вдруг злобный крик, и Миньли узнала голос торговца персиками. – Он украл мои персики! Я ему покажу!

Нищий вырвал руку и пустился бежать. Миньли застыла на месте.

– …значит, вы, – договорила она вслед удаляющейся фигуре в лохмотьях, – князь!

Глава 22

– Это же князь! – опомнилась наконец Миньли. – Нельзя его упустить!

И она со всех ног бросилась вдогонку.

Погоня была нелёгкой; впрочем, догадайся тот человек, что его преследуют, Миньли пришлось бы ещё труднее. Он и так петлял по задворкам, огибая прохожих и корзины с рисом. Миньли не отставала; правда, в какой-то миг он скрылся за горой пустых корзин, и она потеряла его из виду, но тут снова мелькнул серый засаленный рукав – и Миньли продолжила преследование.

Человек повернул за угол стены Внутреннего города. Миньли, притаившись за тележкой, увидела, как он нажимает на камень в стене – и та медленно, со скрипом отъезжает в сторону.

«Тайный вход во Внутренний город!» – догадалась Миньли. В два прыжка она оказалась у не успевшей до конца закрыться двери, что было сил надавила на неё – и дверь снова отворилась.

Миньли показалось, что она попала внутрь шкатулки с самоцветами. Бамбук, сосны, сливовые деревья переливались на солнце, словно изумрудные, а розовые и красные цветы сверкали, как рубины. У ног Миньли вилась узорная дорожка, выложенная разноцветной галькой. В нефритовой глади озера отражались изогнутые черепичные крыши беседок и щербатые каменные скульптуры, прекрасные особой суровой красотой. Над озером, точно цветок лотоса, выгибался покрытый ковром мостик. Это явно был дворцовый сад.

Но Миньли отметила всё это разве что мельком. Она во все глаза смотрела на человека, стоявшего в нескольких шагах от неё. Тот вытирал лицо тончайшей белой тканью, и Миньли вновь увидела, что он совсем не стар. Он был даже моложе папы; седина была ненастоящей, её он тоже стёр, и его волосы и борода оказались иссиня-чёрными. Он сбросил грязные серые лохмотья, и под ними обнаружились одежды из ярко-жёлтого, как солнце, шёлка, искусно расшитые изображениями драконов (под стать золотому браслету) и разноцветных облаков; всё это ярко светилось и переливалось на солнце. Теперь не оставалось никаких сомнений, что это князь.

Князь повернулся и увидел Миньли. Она припала к его ногам.

– Ваше величество, – выдохнула она, чувствуя коленками, как колотится её сердце.

– Я попался! – раздался весёлый голос, и Миньли осмелилась приподнять голову. Князь разглядывал её с той же лукавой усмешкой, с какой наблюдал за поедателями персиков. – Меня разоблачили. И кто? Моя маленькая покровительница. Я сразу понял, что ты умница.

– Ваше величество! Ваше величество! – послышалось издалека. По извилистому мостику бежала целая толпа слуг.

– Нельзя, чтоб они тебя увидели! – сказал князь. – Иначе они узнают о моих похождениях – и что тогда? – Он рывком поднял Миньли на ноги, затащил за гигантскую каменную статую и туда же подтолкнул ногой свои лохмотья. – Сиди тихонько, – прошептал он. – И чтоб ни звука! Повелеваю молчать и не высовываться, пока я не разрешу!

Миньли вцепилась в выступ на камне и сжалась в комок, изо всех сил стараясь сделаться как можно меньше и незаметнее. Сотни шагов приближались к ним, грохоча, как капли дождя в грозу.

– Что всё это значит? – надменно спросил князь. – Нам объявили войну?

– Ваше… величество, – послышался прерывающийся голос, – мы… искали вас повсюду…

– Искали меня? Я уже несколько часов гуляю тут, в саду.

– Мы… мы вас потеряли, – запинался голос. – Никто… никто не мог вас найти… и стража тоже не видела… и мы испугались, что…

– Вы испугались, что князя, правителя Города Яркого Лунного Света, похитили духи? – Князь рассмеялся. – Это вряд ли, советник Чу. По крайней мере – не сегодня. Впрочем, нынешней ночью я и впрямь собираюсь побеседовать с луной.

– Ваше величество?

– Вы правильно расслышали. Эту ночь я намерен провести в саду наедине с луной. Принесите мне ужин в Межлунную беседку и не беспокойте меня до утра.

– Слушаюсь и повинуюсь, ваше величество, – произнёс голос.

Миньли не выдержала и выглянула из-за статуи. Коленопреклонённые слуги, касаясь лбами земли, бесконечными рядами выстроились перед князем; их роскошные шёлковые одежды мерцали в лучах заходящего солнца. Один человек, весь в чёрном, стоял на коленях ближе всех к князю, отдельно от остальных. Миньли догадалась, что это и есть советник Чу.

– Точнее, два ужина, – велел князь и бросил взгляд в сторону Миньли, которая в тот же миг нырнула обратно.

– Два ужина, ваше величество, – повторил советник Чу с еле заметным намёком на вопрос.

– Да, два. Я намерен угостить луну, раз уж она составит мне сегодня компанию. Это будет справедливо.

– Слушаюсь, ваше величество.

Миньли не сомневалась, что советник изумлён до крайности, однако он был слишком хорошо вышколен, чтобы это показать.

– Через час, – продолжил князь, – я почту своим присутствием Межлунную беседку. Там меня должны ждать яства – и ничего более. Ни живой души. Пусть никто не смеет меня беспокоить.

– Слушаюсь, ваше величество, – снова произнёс советник.

Раздался шорох и шелест шелков, затем звук множества шагов. Наконец всё стихло.

– Ушли, – прошептал князь. – Выходи.

Миньли на четвереньках выползла из-за статуи.

– Ну что же, дружок, – сказал князь. – Теперь ты знаешь, кто я такой. Пойдём-ка погуляем по саду, и ты расскажешь мне, кто ты такая.

Глава 23

Миньли и князь неспешно шли по саду. Она уже успела рассказать о том, кто она и откуда, и о своём путешествии. Помня предостережение рыбы, Миньли сочла за благо не упоминать о Драконе, поджидавшем её в лесу. Было приятно ступать по узорчатым дорожкам, сложенным из цветных камешков. Солнце постепенно отходило ко сну, точно цветок, складывающий лепестки, и когда они дошли до беседки, уже опустилась ночь.

– Значит, – сказал князь, – ты ищешь Хранителя Города?

– Да. – Миньли выжидательно смотрела на него.

– И ты думаешь, что этот Хранитель – я?

– Да, – сказала Миньли. – Вы знаете, что такое «взятое взаймы»? Можете мне это дать?

– Взятое взаймы… – повторил князь.

Они стояли перед входом в Межлунную беседку. Теперь Миньли поняла, откуда взялось такое необычное название. Беседка и впрямь располагалась между двух лун: одна – та, что в небе, другая – её отражение в озере. Эта вторая луна покоилась в воде, будто огромная сияющая жемчужина, и князь задумчиво смотрел на неё.

– Давай перекусим, – сказал он наконец, – а потом подумаем, как нам быть.

Миньли вошла в беседку, где их ждали два стула и столик из дерева гинкго, изукрашенный затейливой резьбой. На полу стояла изящная витая корзина, достававшая Миньли до пояса. Князь нетерпеливо поднял крышку, и воздух наполнился такими аппетитными запахами, что у Миньли сразу заурчало в животе.

Князь расставил на столе угощение: нежные розовые креветки, ароматная лапша со свининой, бобы «драконья борода», изумрудно-зелёные перья лука, суп из тофу цвета белого нефрита. На дне корзины дожидался своей очереди чайник с чаем и всевозможные сласти. Князь вручил Миньли причудливые золотые палочки для еды (довольно увесистые, так что поначалу у неё не очень-то получалось с ними управляться) – и, подбадриваемая князем, она принялась уплетать самый вкусный ужин в своей жизни.

– Я не знаю, что такое «взятое взаймы», – сказал князь, прихлёбывая чай.

Они покончили с основными блюдами и приступили к лакомствам. Миньли надкусила пирожное в форме черепахи, наполненное красной бобовой помадкой, сладкой и нежной, – вкус, который прежде был ей неведом. Она проглотила кусочек, и всё её нутро, от глотки до живота, наполнилось удивительным теплом.

– Но мне кажется, я догадываюсь, – продолжил князь.

Миньли, сделав над собой огромное усилие, отложила пирожное и посмотрела на князя.

– Догадываетесь? – с надеждой спросила она. – Так что же это, по-вашему?

– Ты знаешь, почему этот город называется Городом Яркого Лунного Света? – спросил вместо ответа князь.

Миньли помотала головой.

– Это имя дал ему мой прапрадед. Раньше это был Городок в Дальнем Далеке. Но прапрадед, придя к власти, переименовал его в Город Яркого Лунного Света. Люди думают, это потому, что у него была душа поэта. Так-то оно так, но дело не только в этом. Ты слышала историю о магистрате, который попытался перехитрить Лунного Старца?

Миньли кивнула.

– Он хотел убить девочку, которой было суждено стать женой его сына, – сказала она, – но у него ничего не вышло. Они всё равно поженились.

– А, так ты всё знаешь, – улыбнулся князь. – Этот магистрат был отцом моего прапрадеда. А этот город – тот самый город, которым стал править сын магистрата, когда он породнился с императорской семьёй и сделался князем.

– Значит, это правдивая история! – воскликнула Миньли.

– Да. В моей семье она передаётся из поколения в поколение, – ответил князь. – Однако есть в ней ещё одна часть, которую мало кто знает.

Неизвестная часть истории о Лунном Старце

Услышав от Лунного Старца, что его, магистрата, сыну предназначено судьбой жениться на дочери бакалейщика, магистрат Тигр рассвирепел. Он обеими руками вцепился в страницу из Книги Судьбы, выдернул её и хотел было разорвать пополам, но тут наткнулся на взгляд Лунного Старца – и замер, словно скованный лунным светом по рукам и ногам. В наступившей тишине гнев магистрата Тигра обернулся страхом.

Наконец Лунный Старец угрюмо кивнул.

– Страницы Книги Судьбы не так-то легко вырвать, – сказал он, – но эта была послана тебе задолго до того, как я её позаимствовал; поэтому, пожалуй, даже справедливо, что она в конце концов оказалась у тебя. Можешь её взять. Книга Судьбы наделила её новыми свойствами, хотя для тебя она будет так же бесполезна с ними, как и без них.

И, не сказав больше ни слова, Лунный Старец встал и направился к вершине горы. Магистрату оставалось только остолбенело смотреть ему в спину и в оглушительной тишине сжимать в кулаке вырванную страницу.

– Он вырвал страницу из Книги Судьбы?! – прошептала Миньли.

– Да, – подтвердил князь, – но так никогда и не смог её прочесть. Поэтому для него она оставалась совершенно бесполезной, как и сказал Лунный Старец.

Князь вышел из беседки и ступил на горбатый мостик между двух лун.

– Идём! – позвал он.

Миньли последовала за ним. Князь сунул руку за пазуху и достал оттуда мешочек с золотым шитьём.

– Здесь, – медленно произнёс он, – лежит та самая вырванная страница. В нашей семье её передают по наследству, от отца к сыну. Все князья Города Яркого Лунного Света пытались её прочесть, но тщетно. И никто из нас так и не понял, что имел в виду Лунный Старец, говоря, что он её позаимствовал.

Затаив дыхание, Миньли смотрела, как князь достаёт из расшитого золотом мешочка листок бумаги. Бумага оказалась очень тонкой и бледной, даже бледнее, чем тофу цвета белого нефрита, который они ели на ужин. И она излучала сияние, подсвечивая золотые нити, которыми был расшит мешочек.

– Мой прапрадед первым догадался, – продолжал князь, – что слова на этом листке видны только в ярком лунном свете. Вот он и назвал наш город Городом Яркого Лунного Света, чтобы напомнить об этом будущим князьям, своим потомкам.

Миньли зачарованно смотрела на листок. В лунном свете на бумаге виднелась одна-единственная строчка, состоящая из бледных, похожих на тень значков. Но Миньли не могла её прочесть, потому что язык этот был ей неведом.

– Вот я и думаю, – проговорил князь, – что эта страничка, которую Лунный Старец, по его словам, позаимствовал, этот один-единственный листок, вырванный из Книги Судьбы, – он и есть то самое, что взято взаймы. То, что ты ищешь.

– Конечно! – воскликнула Миньли. Радость вспыхнула в ней – и тут же угасла: она подумала о том, как бережно хранит князь эту страничку, как он носит её на груди, словно бесценное сокровище. Не может быть, чтобы он просто взял да и отдал ей эту драгоценность…

Князь тем временем продолжил свой рассказ:

– Посвятив много лет исследованиям, мой прапрадед всё-таки сумел расшифровать эту строчку. Тогда-то и выяснилось, что слова в ней меняются в зависимости от того, как обстоят дела. С тех самых пор всякий раз, когда князь Города Яркого Лунного Света оказывается в затруднительном положении, он заглядывает в эту строчку, ища совета.

– И она говорит ему, что делать?

– Да, – усмехнулся князь, – но не так, как ты думаешь. Порой её смысл загадочнее, чем сама задача.

С этими словами князь опустил взгляд на листок, прочёл строку, и на лице его появилось изумлённое выражение.

– Что там написано? – взволнованно спросила Миньли.

– «Теряешь только то, за что цепляешься», – медленно произнёс князь.

Слова его, казалось, застыли в воздухе. Вокруг было тихо, лишь страничка из Книги Судьбы еле слышно шелестела под лёгким ветерком. Миньли, онемев, смотрела, как листок легонько трепещет на ветру, как будто приветливо машет ей.

– Так что, – проговорил князь, – похоже, твоя просьба заслуживает рассмотрения. Видимо, строчка говорит нам именно об этом. Я должен подумать.

Миньли всё так же молча и озадаченно смотрела на него.

– Из поколения в поколение, – вслух размышлял князь, – мои предки хранили эту страничку как бесценное сокровище; мы чтили её за духовную силу и власть, передавали по наследству и изучали, лелеяли её и поклонялись ей. Мы ценили её выше золота и нефрита. Но что она представляет собой на самом деле?

Миньли покачала головой; она вовсе не была уверена, что вопрос обращён к ней.

– На самом деле, – ответил сам себе князь, – эта страничка – всего лишь свидетельство гневливости одного из моих предков, его злобности, жестокости и жадности. Но мы почему-то об этом не задумываемся. Вместо этого мы бережём её пуще глаза; все до единого правители Города Яркого Лунного Света всегда держали её при себе, не смея с ней расстаться.

Ветер подул сильнее, по поверхности озера пробежала рябь, и та луна, что в воде, задрожала.

– Мы, – продолжил князь, вновь обращаясь к себе, а не к Миньли, – всегда боялись её потерять. Но если я сам решу расстаться с ней, значит, это не будет потерей.

Миньли похолодела. Ещё миг – и князь примет решение. Решение, от которого зависит судьба её семьи. Потому что, если он не отдаст ей страничку сейчас, больше она её никогда не увидит.

– Тем более, – рассуждал князь, – что этой страничке вовсе не была уготована участь нашей фамильной драгоценности. Кому бы она ни принадлежала изначально, она вырвана из Книги Судьбы – книги, у которой нет и не может быть владельца. Так что, – заключил он, – пора ей вернуться в Книгу.

Ветер снова тронул озёрную гладь. Миньли глянула вниз и увидела своё встревоженное лицо, такое же бледное, почти белое, как отражение луны рядом с ним.

– Теряешь только то, за что цепляешься, – повторил сам себе князь. Он посмотрел на листок, затем на Миньли. Наконец лицо его стало спокойным и безмятежным, а губы тронула улыбка. – Значит, принимая решение отдать листок тебе, я его не теряю.

И с этими словами он вложил страничку в дрожащие руки Миньли.