Текст книги "Беседы на Евангелия"

Беседа XXV,
говоренная к народу в храме святого Иоанна, именуемом Константиновым, в пятый день праздника Пасхи. Чтение Святого Евангелия Ин. 20, 11–18

В то время Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! – что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей.

1. Мария Магдалина, которая была в городе грешницей, возлюбя Истину, слезами омыла пятна преступления – и исполняется слово Истины, которым говорится: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много (Лк. 7, 47). Ибо та, которая, греша, оставалась холодною, после – возлюбя сильно – пламенела. Ибо после того, как пришла на гроб и там не нашла тела Господня, она подумала, что унесли его, и возвестила ученикам. Они, придя, увидели и подумали так же, как сказала эта женщина. И о них тотчас написано: итак ученики опять возвратились к себе. (Ин. 20, 10). А потом присовокупляется: а Мария стояла у гроба и плакала. (Ин. 20, 10). В этом деле надо оценить, какая сила любви воспламеняла душу этой женщины, которая не отходила от гроба Господня даже тогда, когда ушли ученики. Она отыскивает Того, Кого не нашла, отыскивая, плакала и, воспламененная огнем любви своей, горела желанием Того, Кого считала унесенным. Поэтому и случилось, что тогда увидела Его только одна та, которая осталась для отыскания, потому что сила доброго дела состоит именно в постоянстве, и голосом Истины изрекается: претерпевший же до конца спасется (Мф. 10, 22; Мф. 24, 13). И заповедью Закона повелевается приносить хвост жертвы (Лев. 3, 9). Потому что хвост есть конец тела; и тот хорошо приносит жертву, кто жертвоприношение доброго дела доводит до конца надлежащего действия. Поэтому Иосиф между другими братьями описывается имеющим одежду до пят (Быт. 37, 3). Потому что одежда до пят есть доброе дело, доведенное до окончания.

2. Но Мария, когда плакала, наклонилась и посмотрела во гроб. Известно, что она уже видела гроб опустевшим и уже возвестила, что Господь унесен; что же значит, что она опять наклоняется, опять желает видеть? Но для любящего недостаточно взглянуть однажды, потому что сила любви умножает усилие отыскивать. Итак, она искала прежде – и не нашла; продолжила отыскивать – и нашла. И совершилось то, чтобы не удовлетворенные желания возросли, а возросшие получили то, что обрели. Посему-то о Том же Женихе Церковь в Песни Песней говорит: На ложе моем ночью искала я Того, Которого любит душа моя, искала Его и не нашла Его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать Того, Которого любит душа моя (Песн. 3, 1–2). Она усугубляет безуспешное отыскивание, говоря: искала Его и не нашла Его. Но поскольку обретение не отходит далеко, если не прерывается отыскивание, то присоединяет: Встретили меня стражи, обходящие город: не видали ли вы Того, Которого любит душа моя? Но едва я отошла от них, как нашла Того, Которого любит душа моя (Песн. 3, 3–4). Ибо мы на ложе ищем Возлюбленного тогда, когда в некотором успокоении настоящей жизни устремляемся желанием к Спасителю нашему. Ищем ночью потому, что хотя в Нем ум бодрствует, однако же глаз имеет темноту. Но кто не находит Возлюбленного своего, тому остается встать и обойти город, то есть пробежать умом Святую Церковь с отыскиванием избранных. Его должно отыскивать по улицам и площадям, то есть надо обращать внимание на ходящих и узким, и широким путем, чтобы отыскать следы Его, если только можно найти их, потому что есть некоторые, даже светской жизни, которые имеют нечто такое, чему должно подражать в совершении добродетели. Отыскивая же, мы находим стражей, которые стерегут город, потому что святые отцы, которые охраняют состояние Церкви, содействуют нашим добрым желаниям, так как они или словом, или писанием учат нас. Когда мы немного проходим их, тогда находим Того, Кого любим, потому что Искупитель наш, хотя по человечеству был человеком среди людей, однако же по Божеству выше человеков. Итак, когда проходят стражи, тогда обретается Возлюбленный, потому что когда мы усматриваем, что пророки и апостолы были ниже Его, тогда рассуждаем, что Тот, Кто по естеству есть Бог, выше людей. Итак, прежде отыскивается Необретаемый, дабы после, Обретенный, тщательнее был удерживаем. Ибо святые желания от отсрочки возрастают. Если же они от отсрочки слабеют, то они не были желаниями. Этой любовью воспламенен тот, кто мог принадлежать к Истине. Поэтому-то и Давид говорит: жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие! (Пс. 41, 3). Поэтому он увещевает нас, говоря: ищите лица Его всегда (Пс. 104, 4). Поэтому пророк говорит: от ночи утреннюет к Тебе дух мой, Боже, зане свет повеления Твоя на земли (Ис. 26, 9). Поэтому Церковь опять в Песни Песней говорит: уязвлена я любовью (Песн. 5, 8). Поскольку справедливо, чтобы от видения Врача перешла к спасению та, которая от пламени желания Его носит в груди рану любви, то опять говорит: душа моя изыде в слово Его (Песн. 5, 6). Ибо душа человека, не ищущего лица Своего Создателя, крайне груба и потому остается в самой себе холодной. Но если она уже начала гореть желанием последовать Тому, Кого любит, то она бежит, будучи растопляема огнем любви. По желанию она делается жадной: все, что нравилось ей в мире, становится маловажным: ничто ей не нравится, кроме Создателя; и то, что прежде услаждало душу, после делается для нее чрезвычайно тягостным. Ничто не услаждает ее горести, доколе она не узрит Того, Кого желает. Дух скорбит, самый свет отвратителен; и этим-то огнем истребляется в духе ржавчина виновности, и душа растопляется как золото, потому что через употребление она потеряла вид, а через горение прояснела.

3. Итак, она (Мария), которая так любит, опять наклоняется во гроб, который осмотрела; посмотрим, каким плодом сила любви в ней усугубляет старание в отыскивании. Далее следует: и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. Что значит, что на месте тела Господня видны два Ангела, сидящие один у головы, а другой у ног, если не то (поскольку Ангел на латинском языке называется вестником), что должно было возвестить после страдания Его о Том, Кто и Бог прежде веков, и человек на конец веков? Как бы у главы сидит Ангел, когда через апостола Иоанна возвещается, что в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1, 1). И как бы у ног сидит Ангел, когда тот же апостол говорит: и Слово стало плотию, и обитало с нами (Ин. 1, 14). Еще через двух Ангелов мы можем разуметь два Завета, данные один прежде, а другой после. Эти Ангелы соединены между собою именно местом тела Господня, потому что тот и другой Заветы возвещают с равным смыслом о воплотившемся, умершем и воскресшем Господе; но первый Завет сидит как бы у главы, а последний Завет – как бы у ног. Поэтому и два Херувима, прикрывающие очистилище, обращены лицами взаимно друг к другу, с лицами, обращенными на очистилище[56]56
  Очистилище – так называлась крышка Ковчега Завета. В первый осенний месяц первосвященник входил (однажды в год) во святая святых, где стоял Ковчег Завета, с коз-лею кровью и окроплял ею крышку Ковчега, умоляя Господа, чтобы Он благоволил принять эту кровь как жертву очищения и умилостивления за грехи свои и народа, отчего день этот назывался днем очищения.


[Закрыть] (Исх. 25, 20)[57]57
  Да будут херувими распростирающе крила верху, соосеняюще крилами своими над очистилищем, и лица их ко друг другу, на очистилище будут лица Херувимска (Исх. 25, 20).


[Закрыть]. Херувимом называется полнота ведения. И что означается двумя Херувимами, как не два Завета? А что предобразуется через очистилище, как не воплотившийся Господь? О Нем Иоанн говорит: Он есть умилостивление за грехи наши (1 Ин. 2, 2). И когда Ветхий Завет возвещает, что должно было совершиться то, что Новый Завет проповедует уже совершенным Господом, тогда как бы тот и другой Херувим взаимно смотрят друг на друга, обращая лица на очистилище, потому что, видя положенного между ними Господа, не разногласят в своем воззрении, согласно возвещая о таинстве Его Домостроительства.

4. Ангелы спрашивают Марию, говоря: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Ибо самые священные разговоры, производящие в нас слезы любви, осушают эти же самые слезы, когда обещают нам видение нашего Искупителя. Но по истории надо заметить, что женщина не говорит: «Унесли тело Господа моего», но: унесли Господа моего. Ибо употребление священного языка таково, что он обозначает иногда часть вместо целого, а иногда – целое вместо части. Ибо вместо части обозначает целое, когда написано о сынах Иакова: всех душ дома Иаков лева, перешедших [с Иаковом] в Египет, семьдесят пять (Быт. 46, 27). Потому что не без тел пришли души в Египет, но одной душой обозначается целый человек, потому что частью выражается целое. И во гробе лежало одно только тело Господа, а Мария отыскивала не тело Господа, но украденного Господа, то есть целым обозначается часть. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Надо заметить, что Мария, которая еще сомневалась в воскресении Господа, обратилась назад, чтобы видеть Господа, именно потому, что через то же самое сомнение она как бы спиной стояла к лицу Господа, не веруя, что Он воскрес. Но поскольку она любила и сомневалась, то видела и не узнала; как любовь указывала ей на Него, так сомнение скрывало [Его]. Неведение ее еще выражается присовокуплением: но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Ее спрашивают о скорби для того, чтобы усилить желание, потому что когда она наименовала Того, Кого отыскивала, тогда в любви ее воспламенился сильнейший жар. Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. Может быть, эта женщина, которая сочла Иисуса за садовника, ошиблась, не ошибаясь. Не был ли для нее в духовном смысле садовником Тот, Кто в сердце ее насадил зеленеющие семена добродетелей любви к Нему?

5. Но что это значит, что при виде Того, Кого сочла она за садовника, она не сказала Ему даже о Том, Кого отыскивала, говоря: господин! если ты вынес Его! Ибо она как бы уже сказала с усердием о Том, о Ком плакала, то теперь говорит о Том, Кого не наименовала. Но сила любви обыкновенно производит в душе то, что она думает, будто всякий знает того, о ком сама она всегда помышляет. Посему-то и эта женщина не называет Того, Кого отыскивает, и, однако же, говорит: если ты вынес Его, потому что думает, что другому известен Тот, от желания Которого сама она так постоянно плачет. Иисус говорит ей: Мария! После того как Он назвал ее общим именем по полу и не был узнан, Он называет ее по имени. Ясно Он как бы так говорит: «Узнай Того, Кто тебя знает». И совершенному мужу говорится: Я знаю тебя по имени (Исх. 33, 12)[58]58
  По Вульгате.


[Закрыть], потому что человек есть общее наименование всех нас, а Моисей – собственное, которому справедливо говорится, что он познается по имени; и ясно Господь говорит как бы так: «Я знаю тебя не вообще, как прочих, но конкретно». Итак, поскольку Мария называется по имени, то взаимно узнает Виновника и тотчас называет Его Раввуни, то есть Учитель, потому что Он был и Тот, Кого искала вовне, и Тот, Кто внутренне научал ее, чтобы она искала. Но евангелист уже не присовокупляет, что сделала эта женщина, но догадка делается из того, что она услышала. Ей говорится: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему. Ибо в этих словах показывается, что Мария хотела коснуться ног Того, Кого узнала. Но Учитель говорит ей: не прикасайся ко Мне. Это не потому, чтобы Господь после воскресения отверг прикосновение женщин, когда о двух, пришедших ко гробу Его, написано: и они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему (Мф. 28, 9).

6. Но почему она не должна прикасаться, присовокупляется и причина, когда далее говорится: ибо Я еще не восшел к Отцу Моему. Ибо Иисус в сердце нашем восходит к Отцу тогда, когда признается равным Отцу. Ибо кто не верует, что Он равен Отцу, в сердце того Господь еще не восходит к Отцу. Следовательно, истинно касается Иисуса тот, кто верует, что Он совечен Отцу. Ибо в сердце Павла Иисус восходит уже к Отцу, когда тот же Павел говорит: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу (Флп. 2, 6). Поэтому прикоснулся к нашему Искупителю рукой веры Иоанн, который говорит: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть (Ин. 1, 1–2). Итак, прикасается к Господу тот, кто верует, что Он, по вечности существа, равен Отцу. Но, может быть, у кого-либо готов тайный вопрос: каким образом Сын может быть равным Отцу? В этом деле, чего естество человеческое не в состоянии понять от удивления, ему остается знать, что для него это достоверно по другому удивлению. Ибо оно имеет, что себе отвечать на это вкратце. Ибо известно, что Он есть Тот, Кто сотворил Матерь, в девственном чреве Которой был творим по человечеству. Итак, что удивительного, если равен Отцу Тот, Кто прежде Матери? И по свидетельству Павла мы знаем, что Христос есть Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1, 24). Следовательно, кто признает Сына меньшим, тот, в частности, отнимает у Отца, Коего Премудрость признает неравною Ему. Ибо какой могущественный человек равнодушно перенес бы, если бы ему кто-нибудь сказал: «Хотя ты и велик, но, несмотря на это, мудрость твоя меньше тебя?» И Сам Господь говорит: Я и Отец – одно (Ин. 10, 30). И опять говорит: Отец Мой более Меня (Ин. 14, 28). Еще написано о Нем, что и был в повиновении у них (Иосифу и Приснодеве Марии) (Лк. 2, 51). Итак, что дивного, если Он утверждает, что Он меньше Отца на небе по Своему человечеству, по которому на земле был в повиновении даже у Своих родителей?[59]59
  Иосифу, мнимому отцу, и Приснодеве Марии.


[Закрыть] По этому человечеству Он ныне говорит Марии: иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. Говоря Моему и вашему, почему Он не говорит вообще – «нашему»? Но говоря раздельно, Он показывает, что одного и того же Отца и Бога Он имеет отлично от нас. «Восхожу к Отцу Моему, то есть по естеству; и Отцу вашему, по благодати. К Богу Моему, потому что Я снизшел; к Богу вашему, потому что вы восходите. Поскольку же и Я человек, то Он Бог для Меня; поскольку вы освобождены от заблуждения, то Он Бог для вас. Итак, для Меня Он есть Отец и Бог отличным образом, потому что Кого Он прежде веков родил Богом, Того на конец веков сотворил во Мне человеком». Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей. Вот виновность рода человеческого прекращается там, откуда произошла. Поскольку в раю жена мужу поднесла смерть (Быт. 3, 6, 19), то от гроба жена мужам возвещает жизнь, и о словах Жизнодателя своего рассказывает та, которая рассказывала о словах смертоносного змия. Господь не словами, но делами как бы так говорит роду человеческому: «Приимите чашу жизни от той самой руки, которая поднесла вам чашу смерти».

7. Это мы кратко сказали об объяснении евангельского чтения при содействии Того же Господа, о Котором беседуем; теперь размыслим и о славе воскресения Его, и о внутреннем благочестии. Ибо скоро благоволил Он восстать от смерти, дабы душа наша долго не оставалась в смерти неверия. Поэтому и через Псалмопевца хорошо говорится: Из потока на пути будет пить, и потому вознесет главу (Пс. 109, 7). Потому что в роде человеческом с самого начала мира протекал поток смерти, но от этого потока Господь на пути пьет, потому что на переходе вкусил смерть. И, следовательно, вознес главу, потому что воскресением Он возвысил выше Ангелов то, что смертью положил во гроб, и навеки поразил древнего врага оттоле, отколе временно попустил свирепствовать против Него рукам притеснителей. Это Господь ясно показывает Иову, говоря: Можешь ли ты удою вытащить левиафана? (Иов. 40, 20).

8. Ибо через змия (левиафана), который называется дополнением их [притеснителей], обозначается тот кит – пожиратель рода человеческого. Он, обещав человеку сообщить Божественность, уничтожил бессмертие. Он и вину преступления, которую поднес первому человеку, увеличивает скверным убеждением последующих ему и собирает для них наказания непрестанные. На удочке же пища [приманки] показывается, а острие [крючка] скрывается. Поэтому Всемогущий Отец начал дело удочкой, потому что послал на смерть Единородного Своего Сына, в Котором и плоть могла бы казаться страдательной, и нестрадательное Божество не могло бы быть видимым. И когда тот змий руками гонителей сожрал в нем пищу плоти, тогда острие Божества насквозь пронзило его самого. Прежде этого он по чудесам признавал Его Богом, но от познания своего впал в сомнение, когда увидел Его страдательным. Итак, как бы удочка держалась в пасти поглощающего, когда была открыта в Нем (Спасителе) пища плоти, которую пожиратель желал бы, а Божество Страждущего, которое убило бы, до времени было бы сокрыто. Удочкой воплощения Его пойман [змий, или диавол], потому что когда пожелал пищи плоти, тогда был пронзен острием Божества. Потому что там было и человечество, которое привлекало бы пожирателя; там было и Божество, которое насквозь пронизывало бы [его]; там была открытая слабость, которая приманивала бы [его]; там была и сокровенная сила, которая пронзала бы пасть пожирателя. Итак, он пойман удицею, потому что погиб от того, что сожрал. Он потерял и тех смертных, которых держал по праву, за то, что решился Того бессмертного, над Которым не имел права, умертвить смертью.

9. Посему-то живет и эта самая Мария, о которой мы говорим, потому что за род человеческий подвергся смерти Тот, Кто ничем не был должен смерти. Поэтому-то и мы каждодневно после виновности возвращаемся к жизни, потому что к нашей виновности Создатель снисшел без вины. Вот уже древний враг потерял те добычи, которые нахватал от рода человеческого, потерял победу своего соблазна. Ежедневно грешники возвращаются к жизни, ежедневно вырываются из пасти его рукой Искупителя. Поэтому хорошо еще говорится блаженному Иову гласом Господним: вденешь ли кольцо в ноздри его? (Иов. 40, 21). Где надевается кольцо, там оно, обхватывая, стягивает. Итак, что обозначается кольцом, как не обнимающее нас милосердие Божие? Оно проходит через челюсти того левиафана, когда после содеянных преступлений указывает нам еще врачевство покаяния. Кольцо продевает Господь в челюсть левиафана, потому что Он неизреченным милосердием могущества Своего стоит против злобы древнего врага так, что сей выпускает иногда даже тех, которых уже решительно пленил. И как из пасти его выпадают те, которые после содеянных преступлений возвращаются к невинности. Ибо кто, однажды схваченный пастью его, мог вырваться из челюстей его, если бы сии не были продырявлены? Не в пасти ли держал он Петра, когда сей отрекся (Мф. 26, 6)? Не в пасти ли он держал Давида, когда сей погружался в столь великую бездну любодеяния (2 Цар. 12, 4)? Но когда тот и другой возвратились к жизни через покаяние, тогда тот самый левиафан выпустил их некоторым образом как бы через дыру челюсти своей. И так, через дыру челюсти его, выхвачены из пасти его те, которые после содеяния такого нечестия обратились к покаянию. Кто же из людей может избежать пасти вышеупомянутого левиафана так, чтобы не учинить ничего непозволенного? Но отсюда мы познаем, сколько мы одолжены Искупителю рода человеческого, Который не только запретил нам попадаться в пасть левиафана, но и дозволил еще высвобождаться даже из пасти его. Он не отнял у грешника надежды, потому что для открытия пути к выходу продырявил челюсть его (левиафана), дабы по крайней мере после угрызения бежал тот, кто по неосторожности не хотел предостеречь себя от угрызения. Итак, повсюду встречается нам вышнее врачевание, потому что Он (Искупитель) и заповеди дал человеку, чтобы сей не грешил, и согрешающему дал врачевство, чтобы он не отчаивался. Поэтому чрезвычайно надо остерегаться, дабы кто-либо через услаждение грехом не попал в пасть того левиафана; и, однако же, если бы и попал, не отчаивался, потому что если он искренно оплачет грех, то еще имеет дыру в челюсти его (левиафана), через которую может высвободиться.

10. Свидетельницей Божественного милосердия служит эта самая Мария, о которой мы говорим, о которой фарисей, когда хотел было остановить источник благочестия, говорил: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница (Лк. 7, 39). Но она слезами омыла пятна сердечные и телесные, прикоснулась к стопам Искупителя Своего та, которая оставила свои пути неправые. Она сидела при ногах Иисуса и слушала слово из уст Его. Живому была предана, умершего отыскивала. Она нашла живым Того, Кого отыскивала мертвым. И такое обрела у Него место благодати, что возвестила о Нем даже самим апостолам, то есть проповедникам Его. Итак, братия, что мы должны видеть в этом событии, если не беспримерное милосердие нашего Создателя, Который для примера покаяния, как в знамение для нас, поставил тех, которых после падения Он расположил жить через покаяние? Ибо я сужу о Петре, рассуждаю о разбойнике, смотрю на Закхея, взираю на Марию – и ничего другого в них не вижу, как примеры надежды и покаяния, представленные пред глазами нашими. Ибо если кто-либо пал в вере, тот пусть взирает на Петра, который горько плакал о том, что по страху отрекся (Мф. 26, 75)[60]60
  И выйдя вон, плакал горько (Мф. 26, 75).


[Закрыть]. Другой в злобе жестокости разгорячился против ближнего своего – этот пусть взирает на разбойника, который уже в самый момент смерти покаянием пришел к наградам жизни (Лк. 23, 43). Третий, по чрезмерной жадности, похитил чужое – пусть он взирает на Закхея, который вчетверо возвратил тому, у кого что-либо отнял (Лк. 19, 8). Иной, воспламененный огнем похоти, потерял чистоту плоти; пусть он взирает на Марию, которая плотскую любовь попалила в себе огнем любви Божественной. Вот Всемогущий Бог повсюду представляет очам нашим тех, которым мы подражать должны, повсюду являет примеры Своего милосердия. Итак, пороки, хотя бы испытанные, уже не должны нравиться. Всемогущий Бог охотно забывает то, что мы были вредны, готов покаяние наше вменить нам в невинность. Оскверненные, после вод спасения возродимся слезами. Итак, по гласу первоверховного Пастыря, как новорожденные младенцы, возлюбите молоко (1 Пет. 2, 2).

Возвратитесь, малые дети, на лоно матери вашей, Вечной Премудрости; сосите обильные сосцы Божественного благочестия, оплакивайте прошедшее, избегайте угрожающего будущего. Наш Искупитель минутные наши слезы осушит вечною радостью; Он живет и царствует с Богом Отцом в единении Духа Святого, Бог через все веки веков. Аминь.