Текст книги "Беседы на Евангелия"

Беседа XXVII,
говоренная к народу в церкви святого мученика Панкратия в день мученичества его. Чтение Святого Евангелия Ин. 15, 12–16

В то время сказал Иисус ученикам Своим: Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам.

1. Если все священные изречения полны заповедей Господних, то что значит, что о любви, как особенной заповеди, Господь говорит: сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, если не то, что всякая заповедь зависит от одной только любви и все заповеди составляют одну, потому что все заповедываемое основывается на одной только любви? Ибо как многие древесные ветви происходят от одного корня, так многие добродетели рождаются от одной любви. И ветвь доброго дела не имеет никакой зелени, если не пребывает на корне любви. По этому и много заповедей Господних, и одна; много – по разнообразию дел, одна – по корню любви. А как эта любовь должна быть содержима, внушает Сам Тот, Кто во многих мыслях Писания Своего повелевает любить и друзей – как Его, и врагов – ради Него. Ибо истинную любовь имеет тот, кто и друга любит в Боге, и врага любит ради Бога. Ибо есть некоторые, которые любят ближних, но по свойству родства и плоти, которым, впрочем, в этой любви священные изречения не противоречат. Но иное значит, что охотно исполняется по природе, а иное, что одолжается повиновению заповедям Господним из любви. Именно те и любят ближнего и, несмотря на то, не достигают высших наград за любовь, потому что любовь свою тратят не по духу, а по плоти.

Поэтому когда Господь сказал: сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, тогда тотчас присовокупил: как Я возлюбил вас. Ясно Он сказал как бы так: «Вы любите для того, для чего Я возлюбил вас».

2. В этом деле, возлюбленнейшие братия, тщательно надо всматриваться, что древний враг, располагая душу нашу к любви вещей временных, с противоположной стороны возбуждает против нас слабейшего ближнего, который замышляет унести то самое, что мы любим. Не о том старается древний враг, это устрояющий, чтобы уничтожить земное, но о том, чтобы убить любовь в нас. Ибо вдруг мы воспламеняемся ненавистью; и желая быть непобедимыми внешне, внутри страшно мучаемся; а защищая малое внешне, мы весьма многое теряем внутри, потому что, любя вещь временную, мы лишаемся истинной любви. Потому что всякий, уничтожающий нашу собственность, есть враг. Но если мы начинаем питать ненависть к врагу, то теряем внутреннее. Итак, когда мы совне терпим что-либо от ближнего, тогда должны бодрствовать против сокровенного хищника внутреннего, который никогда удобнее не побеждается, как тогда, когда мы любим внешнего похитителя. Потому что одно и главное испытание любви, если мы любим даже того, кто делает противное нам. Поэтому-то Сама Истина и претерпевает крестную казнь, и, несмотря на то, выражает любовь к самым Своим преследователям, говоря: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Итак, что удивительного, если ученики в настоящей жизни любят врагов, когда Учитель их любит врагов даже тогда, когда подвергается от них убийству? Верх этой любви Он выражает, присовокупляя: нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Господь пришел умереть даже за врагов, и, несмотря на то, Он говорил, что положит душу Свою за друзей, чтобы явно показать нам, что когда мы можем по любви сделать пользу врагам, тогда друзья наши даже те самые, которые преследуют нас.

3. Но вот нас никто не преследует даже до смерти. Следовательно, чем мы можем доказать, что любим врагов? Но и в мире Святой Церкви должно быть нечто такое, из чего ясно должно быть видно, можем ли мы во время гонения умереть по любви. Иоанн ясно говорит: а кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия? (1 Ин. 3, 17). Поэтому и Иоанн Креститель говорит: у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же (Лк. 3, 11). Итак, кто во время спокойствия не дает ради Бога своей одежды, тот во время гонения отдаст ли свою душу? Следовательно, для того, чтобы сила любви была непобедима в гонении, она должна быть питаема милосердием во время спокойствия, поскольку должна научиться отдавать Всемогущему Богу сперва свою собственность, а после – самого себя.

4. Далее следует: вы друзья мои. О, сколь велико милосердие нашего Создателя! Мы недостойны быть слугами, а называемся друзьями. Сколь велико достоинство людей быть друзьями Божиими! Но вы слышали о славе достоинства; слушайте же и о трудности подвига. Если исполняете то, что Я заповедую вам. «Вы Мои друзья, если исполняете то, что Я заповедаю вам». Ясно Он говорит как бы так: «Если вы радуетесь высшей славе, то подумайте, какими подвигами достигают этой славы». Когда сыны Зеведеевы, при посредстве матери, просили, чтобы одному сидеть по правую сторону Бога, а другому по левую, то известно, что они услышали: не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я буду пить? (Мф. 20, 22). Они просили о месте высоты; Истина посылает их на путь, которым они должны достигать этой высоты. Говорится как бы так: «Для вас уже лестно место высоты, но прежде должен занять вас путь подвига. Величия достигают через чашу. Если душа ваша желает того, что услаждает, то прежде пейте то, что огорчает». Так, так – через горькую чашу исповедания – достигают радости спасения. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Что это все, что Он слышал от Отца Своего, что благоволил сказать рабам Своим, чтобы их соделать друзьями Своими, как не радости внутренней любви, как не те торжества Вышнего Отечества, которые Он ежедневно дуновением любви Своей напечатлевает в душах наших? Ибо когда мы любим слышанное небесное, тогда уже знаем любимое, потому что самая любовь есть знание. Итак, Он все сказал тем, которые, оставив земные пожелания, пламенели высшею любовью. Но на этих друзей Божиих взирал пророк, когда говорил: мне же зело честна быша друзи Твои, Боже (Пс. 138, 17). Ибо друг называется как бы стражем души. Итак, поскольку Псалмопевец прозрел, что избранные Божии, отделившись от любви мира сего, сохранят в небесных повелениях волю Божию, то удивился, говоря: мне же зело честна быша друзи Твои, Боже. Вот избранные Божии плоть укрощают, дух укрепляют, над демонами владычествуют, добродетелями блистают, нынешнее презирают, о Вечном Отечестве словом и делами проповедуют; даже умирая, любят оное и достигают его через мучения. Их можно убить, но нельзя склонить. Итак, зело утвердишаяся владычествия их. В этом самом страдании, в котором они умерли плотью, вы видите, какова была высота их духа. Откуда она, если не оттуда, зело утвердишаяся владычествия их? Но, быть может, так великих мало? Он присовокупляет: изочту их и паче песка умножатся (Пс. 138, 18). Обозрите, братия, целый мир: он наполнен мучениками. Почти нет уже столько нас, которые должны видеть, сколько имеем свидетелей истины. Итак, у Бога сочтены те, которые для нас умножились паче песка, потому что мы постигнуть не можем, сколько их.

5. Но тот, кто достиг этого достоинства, чтобы называться другом Божиим, должен взирать на себя, каков он есть, а на дары, которые получает, выше себя. Ничего не должно приписывать своим заслугам, дабы не впасть во вражду. Поэтому и присовокупляется: не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод: «Я приставил к благодати, Я насадил, чтобы вы шли добровольно, приносили плод деятельностью. Ибо чтобы вы шли, Я сказал, добровольно, потому что хотеть что-либо делать значит уже идти мыслью». А какой плод должны они принести, присовокупляется: и плод ваш пребудет. Все, над чем мы трудимся для нынешнего века, едва достаточно до смерти. Ибо приходящая смерть срезает плод труда нашего. Но что делается для вечной жизни, то сохраняется и после смерти и начинает являться тогда, когда начинает скрываться плод плотских трудов. Итак, то воздаяние начинается там, где это кончается. Следовательно, кто уже познал Вечное, в душе того должны терять цену плоды временные. Будем приносить такие плоды, которые пребывали бы, будем приносить такие плоды, которые сами получали бы начало от смерти, когда смерть все должна уничтожить. Ибо о том, что от смерти должен начинаться плод Божий, свидетельствует пророк, который говорит: егда даст возлюбленным Своим сон (Пс. 126, 2–3). Всякий, засыпающий сном смертным, теряет наследство; но когда [Господь] дает избранным Своим сон, тогда это есть достояние Господне, потому что избранные Божии, после того как достигнут смерти, найдут наследство.

6. Далее следует: чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он даст вам. Опять в другом месте: Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Мое (Ин. 16, 23–24). Если Отец дает нам все, чего мы просим во имя Сына, то что значит, что Павел прежде просил Господа и не удостоился услышания, но ему было сказано: довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи (2 Кор. 12, 9)?

Неужели этот столь славный проповедник не просил во имя Сына? Почему же он не получил того, о чем просил? Каким же образом истинно то, что чего мы будем просить у Отца во имя Сына, то Отец дает нам, если апостол во имя Сына просил об удалении от него ангела сатаны и, однако же, не получил того, о чем просил? Но поскольку имя Сына – Иисус, а Иисус называется Спасителем, или даже Спасительным, то во имя Спасителя просит тот, кто просит чего-либо, относящегося к истинному спасению. Но если просят того, что не относится к спасению, то просят Отца не во имя Иисуса. Поэтому и тем же самым апостолам, доселе еще слабым, Господь говорит: доныне вы ничего не просили во имя Мое (Ин. 16, 24). Ясно сказано было как бы так: «Вы не просили во имя Спасителя, потому что еще не умеете искать вечного спасения». Поэтому и Павел не был услышан; ибо если бы он освободился от искушения, то для него это не было бы полезно для спасения (2 Кор. 12, 9).

7. Вот мы, возлюбленнейшие братия, видим, сколь много вас собралось на торжество мученика; вы преклоняете колена, ударяете в грудь, испускаете вздохи молитвы и исповедания, орошаете лица слезами. Но обсудите, прошу, свои прошения, посмотрите, во имя ли Иисуса вы молитесь, то есть просите ли радостей вечной жизни? Ибо в доме Иисуса вы ищете не Иисуса, если в храме вечности неблаговременно молитесь о временном. Вот один на молитве просит жены, другой желает деревни, третий требует одежды, четвертый молится о даровании ему пропитания. И хотя надо просить Всемогущего Бога и об этих [предметах], если их нет, но мы должны постоянно помнить, что заповедал нам Тот же Искупитель: ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33). Итак, нет греха просить у Иисуса и этих предметов, если, впрочем, они будут просимы не в излишестве. Но еще – что важнее – иной просит смерти врагу и кого не может преследовать мечом, того преследует молитвой. И хотя тот, кому зложелательствуют, еще жив, однако же тот, кто зложелательствует, становится уже виновным в смерти его. Бог повелевает, чтобы любили врага (Мф. 5, 44)[65]65
  …Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф. 5, 44).


[Закрыть], и, несмотря на то, просят Бога, чтобы Он убил врага. Итак, кто молится таким образом, тот самыми своими молитвами сражается против Создателя. Поэтому и об Иуде говорится: и молитва его да будет в грех (Пс. 108, 7). Потому что молитва обращается в грех тогда, когда молятся о том, что запрещает Сам Тот, Кому молятся.

8. Поэтому Истина говорит: И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого (Мк. 11, 25). Эту добродетель прощения мы покажем яснее, если приведем одно свидетельство из Ветхого Завета. Известно, что когда Иудея своими тяжкими преступлениями оскорбила правосудие Своего Создателя, тогда Господь, удерживая пророка Своего от молитвы, говорит: ты же не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошения, и не ходатайствуй предо Мною (Иер. 7, 16). Хотя бы предстали пред лице Мое Моисей и Самуил, душа Моя не [приклонится] к народу сему (Иер. 15, 1). Что значит, что по пропуске и оставлении стольких отцов выставляются на средину только Моисей и Самуил, коих дивная сила получать известна, когда говорится, что даже и они не могут быть посредниками? Господь ясно как бы так говорит: «Не слушаю даже тех, которых молитвы за великую заслугу их не презираю». Итак, что значит, что Моисей и Самуил по молитве предпочитаются прочим отцам, как не то, что во всей последовательности Ветхого Завета об этих только двух повествуется, что они молились даже за врагов своих? Первый подвергается опасности быть побитым от народа камнями (Исх. 17, 4) и, однако же, молится за своих побивателей камнями; другой отставляется от начальства и, однако же, на просьбу о молитве отвечает, говоря: и я также не допущу себе греха пред Господом, чтобы перестать молиться за вас (1 Цар. 12, 23). Хотя бы предстали пред лице Мое Моисей и Самуил, душа Моя не приклонится к народу сему (Иер. 15, 1). Ясно говорит он как бы так: «Я не выслушиваю молитвы даже за друзей тех, о которых знаю, что они по великой добродетели молились даже за врагов». Следовательно, сила истинной молитвы состоит в высоте любви. И каждый получает правильно просимое тогда, когда на молитве дух его не омрачается ненавистью к врагу. Но большей частью мы побеждаем борющийся дух, если еще молимся за врагов. Уста изливают молитву за врага, но о, если бы и сердце вмещало любовь! Ибо часто мы и молитву воссылаем за врагов своих, но изливаем ее больше по заповеди, нежели по любви. Ибо и о жизни врагов мы молимся, и, однако же, боимся, как бы нас не услышал [Бог]. Но поскольку внутренний Судия судит более расположение, нежели слова, то за врага ничего не требует с того, кто не молится за него по любви.

9. Но вот враг согрешил против нас тяжко: нанес вред, оскорбил помогающих [нам], преследовал любящих. Это следовало бы затаить, если бы не должны были быть отпускаемы грехи против нас. Ибо Ходатай наш по нашему делу составил молитву, и Сам этот Ходатай есть Судия того же самого дела. А в молитву, которую составил, Он внес условие, говоря: и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим (Мф. 6, 12). Итак, поскольку Судией грядет Тот Самый, Кто был Ходатаем, то Он Сам выслушивает молитву, которую составил. Следовательно, или мы, не исполняя, говорим: оставь нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим, и, говоря это, мы более связываем самих себя; или, быть может, это условие в молитве пропускаем, и Ходатай наш не узнает той молитвы, которую Он составил, и тотчас говорит Сам про Себя: «Я знаю, к чему Я увещевал; это не та самая молитва, которую Я составил». Итак, братия, что нам должно делать, если не то, чтобы иметь свойство истинной любви к братиям? Никакой злобы не должно быть в сердце. Пусть оценивает Всемогущий Бог любовь нашу к ближнему, чтобы явить к нашим беззакониям Свое милосердие. Вспомните, к чему Он увещевает: прощайте, и прощены будете (Лк. 6, 37). Вот нам должны, и мы должны. Итак, простим то, чем нам должны, для того, чтобы прощено было то, чем мы должны. Но этому противится разум: он и хочет исполнять слышимое, и, однако же, препирается.

Мы обступили раку мученика, о котором знаем, какой смертью достиг он Царства Небесного. Если мы не полагаем за Христа тела, то, по крайней мере, преодолеем душу. Этим жертвоприношением Бог умилостивляется, одобряет на суде любви Своей победу нашего мира. Ибо Он взирает на борение нашего сердца; и Тот, Кто после вознаграждает побеждающих, ныне помогает сражающимся через Господа нашего Иисуса Христа, Сына Своего, Который с Ним живет и царствует в единении Святого Духа, Бог через все веки веков. Аминь.

Беседа XXVIII,
говоренная к народу в храме святых Нереи и Ахиллеи в день мученичества их. Чтение Святого Евангелия Ин. 4, 46–53

В то время в Капернауме был некоторый царедворец, у которого сын был болен. Он, услышав, что Иисус пришел из Иудеи в Галилею, пришел к Нему и просил Его придти и исцелить сына его, который был при смерти. Иисус сказал ему: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. Царедворец говорит Ему: Господи! приди, пока не умер сын мой.

Иисус говорит ему: пойди, сын твой здоров. Он поверил слову, которое сказал ему Иисус, и пошел. На дороге встретили его слуги его и сказали: сын твой здоров. Он спросил у них: в котором часу стало ему легче? Ему сказали: вчера в седьмом часу горячка оставила его. Из этого отец узнал, что это был тот час, в который Иисус сказал ему: сын твой здоров, и уверовал сам и весь дом его.

1. Чтение Святого Евангелия, теперь только слышанное вами, братия, не имеет надобности в объяснении. Но дабы не показаться, что мы прослушали его без внимания, скажем нечто из него более для назидания, нежели для изъяснения. А из изъяснения, мне кажется, надо нам отыскать причину только на то, почему пришедший с прошением об исцелении сына своего услышал: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. Ибо пришедший с прошением об исцелении сына, без сомнения, веровал. Иначе он не стал бы просить Того о спасении, Кого не признавал бы Спасителем. Итак, почему говорится: вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес, тому, кто веровал прежде, нежели увидел знамение? Но припомните, чего он просил, и верно узнаете, что он сомневался в вере. Ибо он просил, чтобы [Иисус] пришел и исцелил сына его. Следовательно, он просил о телесном присутствии Господа, Который духом повсюду присутствует. Итак, он не веровал в Того, о Ком думал, будто Он может даровать исцеление не иначе, как если будет присутствовать на месте телом. Ибо если бы он совершенно веровал, то, без сомнения, знал бы, что нет места, где не было бы Бога. Итак, он большей частью не веровал, потому что не давал славы величию, а [приписывал ее] телесному присутствию. Посему он просил исцеления сыну и, однако же, сомневался в вере, потому что Того, к Кому пришел, признавал и могущим исцелить, и, однако же, думал, что сын умрет, если Его не будет на месте. Но Господь, Которого просят прийти, показывает, что Он и там, куда Его просят; и одним повелением восстановил здоровье Тот, Кто все сотворил [Своей] волей.

2. В этом событии нам должно обратить тщательное внимание на то, что, как мы знаем из свидетельства другого евангелиста, сотник пришел ко Господу, говоря: Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает. Ему Иисус тотчас ответствует: приду и исцелю его (Мф. 8, 6–7). Что это значит, что царедворец просит прийти к сыну его и, однако же, Иисус отказывается идти телесно, а к рабу сотника не приглашается и, однако же, обещается прийти телесно?

Сына царедворца Он не удостоил посещения телесным прибытием, а раба сотникова удостаивает посещения. Что это значит, как не то, что смиряется гордость в нас, которые почитаем в людях не природу, по которой сотворены они по образу Божию, но почести и богатства? И поскольку мы ценим то, что около них, то подлинно не видим внутреннего, занимаясь тем, что издали видно на телах, и оставляя без внимания то, что они есть. Но Искупитель наш для того, чтобы показать, что высокое у людей презренно для святых и презренное у людей не должно быть презираемо, к сыну царедворца идти не соблагоизволил, а к рабу сотника готов был идти. Следовательно, укорена гордость наша, которая не умеет ценить людей как людей. Она, как мы сказали, ценит только то, чем бывают обставлены люди, а не смотрит на природу, не признает в людях чести Божией. Вот Сын Божий не хочет идти к сыну царедворца и, однако же, готов идти для исцеления раба. Если бы нас попросил чей-либо раб, чтобы мы пришли к нему, то, без сомнения, наша гордость тотчас стала бы в тайном помышлении отвечать, говоря: «Не ходи, потому что ты унизишь сам себя, честь твоя подвергнется нареканию, место потеряет цену». Но вот с неба пришел Тот, Кто не презирает земного раба посещением; и несмотря на то, мы, происшедшие от земли, презираем смиренных на земле. Но перед Богом что может быть ничтожнее, что презреннее, чем соблюдение чести перед людьми и бесстрашие перед очами внутреннего Судии? Поэтому и в Святом Евангелии Господь к фарисеям говорит: вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши, ибо что высоко у людей, то мерзость пред Богом (Лк. 16, 15). Заметьте, братья, что говорится. Ибо если то, что высоко у людей, есть мерзость пред Богом, то возношение сердца нашего тем ниже пред Богом, чем выше перед людьми, а смирение сердца нашего тем выше пред Богом, чем ниже перед людьми.

3. Итак, не будем обращать внимания на то, если мы делаем что-либо доброе, да не напыщает нас никакое наше дело, да не возбуждает гордости ни богатство, ни слава. Если мы внутренне гордимся обилием каких-либо благ, то презренны пред Богом. Напротив того, о смиренных Псалмопевец говорит: хранит младенцев Господь (Пс. 114, 6). Поскольку младенцами он называет смиренных, то после того, как сказал мысль, присоединяет совет: я смирился, и Он спасл меня (Пс. 114, 6). Итак, об этом помышляйте, братия, об этом думайте с полным вниманием. Не почитайте в ближних ваших благ мира сего. Ради Бога чтите в людях, с которыми не имеете общения, то, что они сотворены по образу Божию. Это в отношении к ближним вы соблюдете тогда, когда прежде в сердце не будете надмеваться перед самими собою. Ибо кто еще гордится вещами преходящими, тот не умеет чтить в ближнем пребывающего навсегда. Итак, не оценивайте в самих себе того, что вы имеете, но [цените] то, что вы сами в себе. Вот мир, который любят, приходит. Те святые, раку которых мы обступили, презрением ума попрали цветущий мир. Жизнь была долголетняя, здоровье постоянное, плодоносие в виноградниках, спокойствие во время продолжительного мира; и несмотря на то, что мир сам в себе процветал, мир в сердцах их уже засох. Вот мир уже сам в себе засох, а в сердцах наших он цветет еще. Повсюду смерть, повсюду плач, повсюду опустошение; со всех сторон нас поражают, со всех сторон сыплют на нас горести – и, несмотря на то, мы, по слепоте ума плотского пожелания, любим самые горечи его, следуем за убегающим, привязываемся к падающему. И поскольку мы не можем поддержать падающего, то падаем вместе с тем, за кого во время падения держимся. Некогда мир держал нас при себе услаждением; ныне он наполнен такими бедствиями, что сам уже отсылает нас к Богу. Итак, подумайте, что ничтожно преходящее со временем. Конец временного показывает, как ничтожно то, что могло пройти. Падение вещей показывает, что преходящая вещь и тогда была почти ничто, когда казалась стоящей. Итак, об этом, возлюбленнейшие братия, с особенным вниманием размышляйте; пригвоздите сердце к любви к вечности для того, чтобы, презрев славу земную, перейти вам к славе, о которой знаете по вере через Господа нашего Иисуса Христа, Который живет и царствует, Бог со Отцом в единении Святого Духа через все веки веков. Аминь.