Текст книги "Письма, 1926-1969"

92. Карл Ясперс Ханне АрендтЖенева, 1 сентября 1949

Дорогая, уважаемая Ханна!

Только что мы получили Ваше любезное письмо¹, в гостиничном номере, оно так подкрепило наши силы! Большое спасибо!

Ваша поездка уже спланирована. Но ведь уже придет зима! Ведомствам с их бумагами всегда нужно так много времени. У наших друзей, успевших получить американское или английское гражданство, дела обстоят лучше. Мы скованы, а у них волшебный ключик уже в кармане.

Спасибо, что следите за переводом. Надеюсь, в своей оценке Вы ограничиваетесь лишь фрагментами текста. Но исходя из Ваших слов, я боюсь, Вы сделали гораздо больше.

Спиноза мне дороже большинства философов, он в компании избранных находится в адитоне² философии. И об этом Вы говорите как о «колдовстве». «Мне чужда имманентность» – да, и мне тоже, в том, что в некоторых случаях касается формул, но ему удается особое «колдовство», в котором сохранилась лишь трансценденция, он, на мой взгляд, глубинно связан с Иеремией. Гегель изобрел для него слово «акосмизм»³, поскольку реален лишь Бог. Один иезуит – или это был Ренан?⁴ – сказал, что после Иисуса никто не был столь близок Богу, как Спиноза. Вы говорите, что философ не желает, чтобы его беспокоили, та самая воплощенная уверенность в Боге и любовь к людям, присущая лишь истинно ясному сознанию. Мне кажется, в этой тишине, единственный порыв исходит от Спинозы. Превосходны Ваши слова о противоположности Спинозы – Гоббса. Но, несмотря ни на что, Спиноза остается загадкой. Вы задаетесь вопросом, способен ли был Спиноза рассмеяться – я вспоминаю лишь один случай, где упоминается его смех: он помещал мух в паутину к двум паукам, чтобы те сражались: и при этом громко смеялся. Весьма примечательно и трудно объяснимо. Меня это тронуло, поскольку в детстве я занимался тем же самым. Но я не смеялся, а страстно жаждал увидеть, ужаснуться – и позже, увидев и познав, я полностью отказался от этого занятия. Это уверение в основе действительности (индейцы называют это «законом рыб»). Спиноза был лишен сострадания. Его душа обеспокоена лишь бытием, он достиг и обрел покой подобно Пармениду, который первым рассказал об этом «покое».

К слову, я обменялся парой писем с Хайдеггером⁵. Я покажу их Вам, когда Вы приедете. Он полностью погружен в спекуляции о бытии, которое он пишет через Y – Seyn. Два с половиной десятилетия назад он коснулся «экзистенции» и перевернул все с ног на голову. Теперь он «касается» гораздо увереннее – и не оставляет меня равнодушным. Надеюсь, он не перевернет все еще раз. Но есть сомнения. Может ли нечистая душа, то есть душа, не осознающая собственную нечистоту, и потому не способная от нее избавиться, продолжающая свое бездумное существование в грязи, – может ли она увидеть чистоту среди фальши? Или он переживет очередную революцию? Я совсем не уверен, но не знаю наверняка. Удивительно, что ему известно нечто, чего не замечают современники, и он производит впечатление своими предсказаниями. Форма – самоинтерпретация «Бытия и времени», как будто он всегда желал и делал одно и то же.

Здесь в Женеве⁶ царит суматоха. Но для меня это интересный опыт, от которого нельзя отказываться. На самом деле все идет не так, как надо, – и все же по доброй воле. Философия как международная конвенция. Преобладает французский дух.

С сердечным приветом

Ваш Карл Ясперс

1. В архиве не сохранилось.

2. Алтарь (в храмах).

3. См. также: Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии истории. СПб.: Наука, 1993.

4. Эрнест Ренан (1823–1892) – французский ученый-теолог и философ.

5. См.: Jaspers K. Notizen zu Martin Heidegger, Hrsg. von H. Saner. Munchen, 1978.

6. В сентябре 1949 г. Я. снова был приглашен к участию в Международном съезде в Женеве. Там 8 сентября он выступил с докладом об условиях и возможностях нового гуманизма. Мероприятие проходило под эгидой «За новый гуманизм» (Pour un nouvel humanisme). Помимо Я. с докладами выступали Рене Груссе, Карл Барт, Р. П. Майдье, Поль Массон-Урсель, Максим Лерой, Анри Лефебр, Дж. Б. С. Холдейн и Джон Миддлитон-Мерри.

93. Ханна Арендт Карлу Ясперсу29 сентября 1949

Дорогой Почтеннейший

Вы уже наверняка вернулись из Женевы. Ваше письмо показалось мне таким бодрым и преисполненным уверенности. На прошлой неделе мы неожиданно и весьма поспешно отправились на осенние каникулы. Прекрасные лесистые средние горы со множеством восхитительных прогулочных троп. На следующей неделе мы оба опять должны быть в Нью-Йорке, но все же лучше, чем ничего. Теперь все будет проще, книга готова (почти 900 страниц), работа приятна и совсем не утомительна. Барон¹, мой так называемый босс, то есть президент организации, хотел бы, чтобы я уехала в середине ноября, я сомневаюсь, что успею к тому времени получить немецкое разрешение. В общении с европейскими ведомствами все усложняет отсутствие гражданства, здесь это не так важно, а англичане выдали мне визу тут же. Их отличия от европейских консульств поразительны.

Спиноза: анекдот о пауках и мухах меня очень тронул. Нет, он не хотел ничего исследовать, как Вы, и в этом случае совершенно точно был не любопытен. Мне кажется, он хотел поставить эксперимент, не ограничивая себя условиями, – как ведут себя пауки с таким и таким количеством мух, вот и все – а словно в микрокосме, словно он изготовил микрокосм. Понимаете ли, я снова возвращаюсь к своему колдовству, несмотря на все, что Вы говорите, и все, что так меня впечатляет, но не касается Спинозы. Я не доверяю даже покою, но не формулам. Они как раз кажутся мне весьма умилительными, за ними скрывается настоящее стремление высказать истину в единственной фразе. В конце концов не нужно ничего, кроме одной точной фразы.

Хайдеггер: я в восторге от того, что кто-то непоследователен – как и я. Вы совершенно правы в каждом предложении. То, что Вы называете «нечистотой», я бы назвала бесхарактерностью, но в том смысле, что у него буквально нет характера, в том числе и плохого. При этом он обитает на глубине и обладает той пылкостью, о которой непросто забыть, искривление невыносимо и один тот факт, что он выставляет все в таком свете, будто это интерпретация «Бытия и времени» говорит о том, что в итоге все снова окажется перевернуто. Я прочитала письмо о гуманизме² – тоже весьма спорное и неоднозначное, но это первое, что соответствует его прежнему уровню. (Здесь я читала и его работу о Гельдерлине, и отвратительные, многословные лекции о Ницше³.) Эта жизнь в Тодтнауберге⁴, ругань на цивилизацию и Sein, написанное через Y – по сути мышиная нора, в которой он спрятался, поскольку справедливо полагает, что тогда будет встречаться лишь с теми, кто отправится к нему словно паломник: никто не полезет в гору на тысячу метров, чтобы устроить скандал. А если уж кто-то и отважится на подобное, он наврет с три короба в расчете на то, что никто не рискнет в лицо обвинить его во лжи. Наверняка он поверил, что откупится от мира своей манерой уворачиваться от всего неудобного и сможет заниматься одной лишь философией. И потом вся эта по-детски запутанная бесчестность оказывается частью его философствования.

Я с горечью прочитала новости о смерти Вашего племянника⁵, о которой написала Ваша жена. Ее брат Эрнст так часто писал мне прекрасные письма, когда пересылал новости о Вас, газетные вырезки, поэтому теперь я переживаю, словно горе коснулось кого-то, кого я знала лично.

Желаю вам обоим всего самого, самого наилучшего и вскоре смогу написать – до скорого!

Ваша

Ханна

1. Сало У. Барон (1895–1989) – еврейский ученый, с 1930 по 1963 г. профессор еврейской истории, литературы и институтов в Колумбийском университете в Нью-Йорке, президент организации Еврейского культурного восстановления, издатель ежеквартального журнала Jewish Social Studies.

2. Хайдеггер М. О гуманизме [ответ Жану Бофре] // Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993, с. 192–220.

3. К тому времени Хайдеггер уже опубликовал множество работ о Гельдерлине, но пока не были опубликованы лекции о Ницше, предположительно в распоряжении Х. А. была личная копия рукописи.

4. «Хижина» Хайдеггера в Шварцвальде.

5. Речь идет о дополнении к п. 92 от Гертруды Я., в котором она сообщает о смерти сына Эрнста Майера, Альбрехте (род. 1916).

94. Ханна Арендт Гертруде и Карлу Ясперс22 ноября 1949

Дорогие, дорогие друзья,

Наконец все получилось. Только что получена швейцарская виза. Благодарю и прошу прощения за безобразное телеграфное беспокойство.

Вылетаю послезавтра, до первого числа остаюсь в Париже, после чего на протяжении двух недель буду вынуждена остаться в Германии, так как Барон запланировал здесь встречу директоров, для которой ему необходим мой первый отчет. Возможно, вместо того чтобы приехать в Базель 10-го или 11-го, как было запланировано, я смогу прибыть лишь 17-го или 18-го. Я буду знать наверняка, когда окажусь в Германии, после 6 декабря. Но, вероятно, для вас такая перестановка будет удобнее. В любом случае я обязательно позвоню из Парижа.

Слишком взволнована, чтобы писать.

Большое, большое спасибо за ваше любезное письмо¹.

От всего сердца

Ваша

Ханна

1. Речь идет предположительно о двух письмах от Гертруды Я. к Х. А. от 1 и 16 ноября 1949 г. В архиве не сохранились письма от Я. к Х. А., написанные в это время.

95. Карл Ясперс Генриху БлюхеруБазель, 28 декабря 1949

Дорогой господин Блюхер!

Позвольте мне это обращение. Ведь Вы на самом деле до сих пор здесь, неочевидно сопровождаете чудесный визит. Ваша Ханна невероятно бодра. Ей так благоволит судьба, что успех ее немного тревожит. Но она говорит не только о нем, но и о дурных годах, ужасах и удивительной удаче и о том, как вы вдвоем смогли все преодолеть, почувствовать себя как дома в свободном царстве духа, вдохновленные настоящим и единые в чаяниях. Мы с женой счастливы. Не только самостоятельность и доверие, но и устремление деятельного ума Ханны и нам придают сил. Такая действительность – единственная действительность сегодняшнего дня.

Было бы замечательно когда-нибудь встретиться и побеседовать с Вами. Ведь в следующее путешествие по Европе вы отправитесь вдвоем? Сейчас я знаком с Вами лишь со слов Ханны, которая так мало сообщает напрямую, но о многом говорит косвенно. Вы близки мне еще и потому, что немец. Немцы – редкость, я ищу их и каждый раз рад встрече.

Я и моя жена передаем Вам сердечный привет. И всего наилучшего в новом году!

Ваш Карл Ясперс¹.

1. Это первое письмо Я. Генриху Блюхеру было написано во время первого приезда Х. А. в Базель. Сохранилась машинописная копия Х. А. для Генриха Блюхера, «чтобы предупредить любые мучения при чтении», в которой тем не менее содержится множество ошибок. Тогда Генрих Блюхер ответил Я. не напрямую, но написал Х. А. 29 января 1950 г. (см. п. 98, прим. 1) и предоставил ей самой решить, что следует передать Я.

96. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 12 января 1950

Дорогая Ханна!

Ваш визит словно и не заканчивался. Вы до сих пор проходите через комнаты, отвечаете и вдохновляете нас. Но сегодня меня посетил один вопрос, ответа на который я не нашел, поэтому пишу Вам:

Routledge (Лондон) сделали мне хорошее предложение по поводу «Истоков истории и ее цели» (7,5 % при 2000, 10 % при 4000, 15 % – более 4000, предварительная выплата 50 фунтов), но они требуют «всемирные права на издание на английском языке».

Агент, Макс Пфеффер из Нью-Йорка, предлагает схожие финансовые варианты в издательстве Duell, Solane and Pearce. Господин Кеннеди из этого издательства мне напишет. Но все это необязательно. Сначала книгу необходимо прочитать. Всем моим книгам обещают прекрасный перевод, но ведь сначала нужно получить рабочий экземпляр.

Они и не упоминают о переводчиках, о конкретных людях.

Routledge в Лондоне производит весьма серьезное впечатление. До этого они издавали мои брошюры для Göschen в дурном переводе¹. Я не могу наколдовать переводчика. Вынужден предоставить это издателю. Склоняюсь к тому, что любой перевод лучше, чем никакого, в особенности это касается не столь философских, популярных книг.

Что мне делать? Routledge предлагает нечто более безопасное и основательное. Я хочу попробовать предоставить права, исключив США, – если они откажут, предоставить им всемирные права.

Возможно, английское издание разойдется и в Америке, как американское? – это, разумеется, дешевле. Routledge – крупное издательство и их, полагаю, интересует не только распространение, но и возможности сбыта.

Могли бы Вы поделиться своим мнением?

Что же случилось с Вами за это время! Мы в нетерпении ждем возможности снова побеседовать с Вами.

Сердечно

Ваш Карл Ясперс

1. Jaspers K. Man in the Modern Age. Trans. by E. and C. Paul. London, 1933.

97. Ханна Арендт Карлу ЯсперсуПариж, 15 января 1950

Дорогой Почтеннейший,

Меня не покидает мысль о Вас. Никак не могла написать, поскольку не найду и минуты покоя, который так мне необходим, чтобы хотя бы сесть за письменный стол. Сейчас подруга¹ принесла письмо и я стремительно принимаюсь за ответ:

Почти у каждого американского издательства и почти каждого английского издательства есть прочные контакты по другую сторону океана. Кажется, Routledge хочет получить всемирные права потому, что 1) уже не сможет – из-за трудностей с иностранной валютой – выкупить права у американских издателей и 2) хочет получить права и для Канады, которые в другом случае останутся у американского издательства. Duell, Sloane & Pearce – очень хорошее, крупное издательство. Тенденция издавать важнейшую книгу определенного автора и тем самым обеспечить себе право на издание всех остальных его книг весьма распространена и понятна – она удовлетворяет и интересы автора.

Я бы предложила поставить англичан в известность о предварительном предложении американцев. Разумнее всего было бы напечатать эту книгу в Англии и оттуда экспортировать в Америку. Поступить иначе – гораздо дешевле, иногда для американских издателей это вопрос престижа, в том числе и в финансовом отношении. Вместе с тем, вероятно, Вам стоит написать в Америку и предложить такую схему действий. Мне кажется важным проследить, чтобы одновременно не вышли два перевода одного текста. Работа над переводом также должна быть осуществлена издательствами в сотрудничестве. Раньше все делилось пополам, даже когда гонорар переводчику выплачивался в долларах. Сегодня англичане не могут себе позволить такие выплаты и выплачивают лишь 25 % стоимости перевода, если гонорар выплачивается в Нью-Йорке. В Англии все несравнимо дешевле и зачастую лучше. (Своей мудростью я обязана Secker & Warburg, с которыми я вела подробные переговоры в Лондоне.) Разумеется, я не знакома с английскими переводчиками. Кто переводил Ваши тексты в Англии, помимо брошюр Göschen? Условия выплаты процентов с продаж тоже крайне хороши.

Другими словами: мне кажется, Вам стоит попробовать объединить Routledge и Duell, Sloane & Pearce вместо того, чтобы полагаться на американские права. Не вижу в этом никаких сложностей, только если Routledge не связан договорными обязательствами с другим американским издательством.

Пока не знаю наверняка, когда смогу приехать. В любом случае либо 4–5, либо 11–12 февраля. По различным причинам въезд в английский сектор разрешен мне лишь после 15 февраля. В зависимости от обстоятельств, это значит, что уехать обратно я смогу не раньше середины марта.

Сегодня вечером я отправляюсь в Германию. Адрес: Висбаден, Краеведческий музей. Jewish Cultural Reconstruction. Лондон произвел колоссальное впечатление. Париж снова опечалил, но в этот раз без потрясений. Меня никогда не покидают живые воспоминания о Базеле.

Всего наилучшего вам обоим и привет Эрне².

Ваша

Ханна

1. Анна Вейль, урожд. Мендельсон, с юных лет подруга Х. А.

2. Эрна Баер.

98. Карл Ясперс Генриху БлюхеруБазель, 5 февраля 1950

Дорогой господин Блюхер!

Ханна сделала для меня копию Вашего высказывания о моей философии¹. Искренне Вас благодарю. Вы глубоко поняли мое намерение, серьезные притязания мнимой сдержанности моей работы. Если несмотря на все запинки ее можно интерпретировать так, как это сделали Вы, я счастлив. И с тем, кто таким образом понимает мою работу, я сразу чувствую крепкую связь. Ведь это общее дело. Я говорю лишь то, от чего уже отказались другие.

Я с радостью приму данное Вами заглавие «Систематизация рационального самосознания»². Два следующих тома³ должны его оправдать. Увы, они еще далеки от завершения.

Мы придерживаемся того, что было установлено, когда мы, благодаря Ханне, впервые перекинулись парой слов. И надеемся дожить до Вашего с Ханной путешествия по Европе и принять Вас в нашем доме.

Моя жена, как и я, ждет с нетерпением. Оба передаем Вам сердечный привет

Ваш Карл Ясперс

1. См. п. 95, прим. 1. После поездки в Париж Х. А. навещала Я. в Базеле еще раз. Тогда же она, вероятно, и передала ему следующие строки, ответом на которые стало п. 98:

«Множество маленьких текстов Ясперса. Во время болезни я смог прочитать хотя бы доклад о Ницше и христианстве, который согрел душу и озарил меня словно свет греческого солнца. Как говорит мыслитель. Ты помнишь, как я обратил Твое внимание на снова и снова повторяющееся у Юнгера выражение „возвышенное и жестокое наслаждение“? Поэтому я каждый раз расплываюсь в счастливой улыбке, когда с уст Ясперса снова срывается слово „озаренный“. Чем глубже я погружаюсь в его всеобъемлющую работу, поддаюсь ее логике, тем яснее понимаю, как – прости мне старомодное и романтическое выражение – „доблестный муж“ выражает скрытые глубины и подводные течения Просвещения, сохраняет чистый элемент свободы, внезапно проявившийся у Канта и Лессинга, освобожденный от магической природы пантеизма, равно как и ее христианского воплощения, и извлекает подводные течения на поверхность. Так Просвещение становится просветлением, процессом становления самосознания человека, становящегося человеком. Функциональность разумного самосознания приведена в движение, благодаря чему возможна живая ориентированность в бытии вместо знания о нем, в преданном внимании к воле Канта появляется место для веры, ей указан бесконечный путь через творение к творцу, где человек в силу своего существования и благодаря вновь обретенному сознанию, понятому через эрос почти в платоновском смысле, превосходящем форму «всеобъемлющего», возвышается над бытием. Словно важнейшие идеи западных мыслителей прошли по кривой от Платона к Августину, Кузанскому, Канту и взорвались у Ницше. Эта работа снова оказалась очень близка сути идей Платона, и почти можно утверждать: до этой точки в своем развитии дошла западная мысль. Эта работа странным, но на удивление очевидным образом связана с Гегелем. Конечно, она не обращается к достижениям западной мысли как к верстовым столбам на пути к истине, выраженной Ясперсом, равно как и не проливает на них новый свет. Это сделал Кант и довел до предела Ницше, но все элементы оказываются заново приведены в движение, раскрывают функциональность (потому что речь идет не только о „систематизации“) разумного самосознания. Так что, в этом он прав, работа полностью наследует традиции, но справедливо было бы и отказаться от заголовка „Логика“, формального поклона традиции, и продолжить традицию и скорее честно сохранить название, упомянутое в тексте: „Систематизация рационального самосознания“. Многое можно сказать об определении способов всеобъемлющего. Сегодня я хочу указать лишь на то, как и они возникают из глубины традиции. Пересечения, которые он видит, предсказал Гете: в природе заключено все, что заключено в разуме, и нечто, выходящее за его пределы. В разуме скрыто все, что скрыто в природе и нечто, выходящее за ее пределы. Кроме того, Тебя очень порадует интерпретация Натана Мудрого. Это первое подлинное открытие настоящего смысла пьесы Лессинга.

Не могу больше писать, должен поберечь себя. Письмо от Ясперса было прекрасно. Словно он тихо, совершенно естественно вошел в комнату к незнакомцу. Это символический акт „коммуникации“. Я счастлив, что он чувствовал себя так, будто я физически присутствую в Базеле. Если бы он только знал, что все эти годы мы ощущали его присутствие здесь, спрашивали его мнения обо всем и использовали его суждения в качестве меры событий нашей жизни. Я не могу написать ему об этом, Ты знаешь, как прямо и непринужденно я могу обращаться к людям в беседе, и, вероятно, как раз поэтому я всегда выражаюсь не так ясно, когда пишу. Так что, пожалуйста, передай ему из этого письма все, что сочтешь нужным и мою глубокую благодарность».

2. Речь идет о первом томе «Об истине» – «Логике».

3. В качестве следующих томов были задуманы книги о категориях и методах, в какое-то время дополнительный том о теории науки.