Текст книги "Человек в витрине"

Глава 52
ПО ЗАСЛУГАМ

– Вы поверите, если я скажу, что он все сделал сам? – спросил Эйольф Стрёмстед.

– Наверное, нет.

– А если я скажу, что не собирался его убивать, вы мне поверите?

– Конечно.

– Без возражений?

– Убийства редко планируют заранее.

– А если я скажу, что произошел несчастный случай?

– В такое поверить труднее, но не секрет, что несчастный случай карается не так строго, – ответил Гунарстранна. – Смерть от несчастного случая дешево обходится государству и помогает поддерживать веру в добродетельность человечества в целом. Но на многое не рассчитывайте. Я бы посоветовал вам не отклоняться от истины. Юридические тонкости предоставьте тем, кто в них разбирается.

– Он позвонил мне и сказал, что хочет встретиться, – сказал Стрёмстед.

– Когда?

– Незадолго до полуночи. Наверное, в половине двенадцатого. Потребовал, чтобы я приехал как можно скорее.

– Почему вы согласились?

– Я беспокоился за Ингрид. В тот день, после того как ее муж позвонил ко мне домой, она очень расстроилась. Поэтому я надел куртку и поехал. Дверь на лестницу стояла нараспашку. Он встретил меня на первом этаже. Мы вошли в магазин. Он заговорил о моей ответственности по отношению к Ингрид. Спросил, собираюсь ли я жениться на ней. Я спросил, даст ли он ей развод, и тут он расхохотался. «Я скоро умру», – сказал он. Об Ингрид он все время говорил как о маленькой несмышленой девочке. Он сказал: «Очень важно, чтобы вы позаботились о ней после моей смерти». Я спросил, где она. Он ответил, что она спит наверху, на втором этаже. Добавил, что только что поднимался и смотрел на нее. «Конечно, для вас самый простой выход – убить меня», – сказал он и очень странно рассмеялся. Я спросил: «С чего вы взяли, что скоро умрете?» Он не ответил. Я повторил вопрос. Он ответил: «С того, что смерть наконец догнала меня». И протянул мне штык… Сам не помню, как и почему я взял его. Зато помню, как смотрел на Есперсена… Я не мог оторвать от него взгляд. А он рассказывал о том, скольких людей убил в войну и как его жертвы перед смертью дергались в конвульсиях… Он говорил и говорил, а я смотрел на штык. Помню, я еще подумал, как изящно он выглядит, хотя таит в себе смерть. Есперсен сказал, что не боится умирать. Потом он, кажется, попросил меня сделать ему одолжение – убить его… Не помню, ответил я ему или нет. Кажется, ответил – отказался. Я не помню, потому что все время, пока он говорил, я не сводил взгляда со штыка. Когда я поднял голову, было уже поздно. Я заметил: что-то случилось с его глазами. Никогда не видел ничего подобного. Он как будто сломался. «Докажи!» – закричал он и бросился на штык.

Стрёмстед поднял голову.

– И все?

Стрёмстед безрадостно улыбнулся:

– Что значит «все»? Что мне оставалось делать? Когда он бросился ко мне, я стоял в его кабинетике, прислонясь к стене. Я почувствовал, как сталь вонзается ему в тело. Он обхватил меня обеими руками и прижался ко мне, а сам весь дрожал… Мы вместе соскользнули по стене на пол. Он лежал на мне и дрыгал ногами. Кровь хлестала из него фонтаном… Я весь оказался в его крови – лицо, волосы, шея… Его кровь пропитала мой свитер. А вы сидите и спрашиваете, все ли это.

– Штык вы не выпустили?

– Конечно! И вот что самое непонятное. Я не могу вспомнить, как штык перешел из его руки в мою.

– Что вы сделали потом?

– Кое-как высвободился.

– Там же, в кабинете?

– Когда он наконец перестал дергаться, я выполз из-под него и перекатился к двери.

– В магазине горел свет?

– Нет, только в кабинете.

– Что дальше?

– Помню, как я стоял там со штыком в руке и оглядывал себя. В том, что старик умер, не было никаких сомнений. Он лежал весь белый, с приоткрытым ртом. Чувствовал я себя ужасно – теплая кровь пропитала одежду… И выглядел ужасно. Не помню, о чем я тогда думал, но все же машинально вытер все, к чему мог прикасаться в кабинете. Потом я поднялся на второй этаж и позвонил Ингрид.

– Она вам открыла?

– Да. Я рассказал ей, что случилось.

– А дальше?

– Пошел в душ, а она бросила мою одежду в стирку. Потом просушила в сушильной машине.

– Долго вы у нее пробыли?

– До пяти.

– А потом?

– Потом пошел домой.

– Вам не приходило в голову, что нужно вызвать полицию или явиться с повинной?

– Приходило.

– Почему же вы так не поступили?

– Мы решили, что лучше этого не делать.

– Кто решил?

– Ну… я решил.

– Почему?

– О пятничном происшествии стало известно многим знакомым. Ну, о том, что старик звонил, когда мы с Ингрид были в постели. Я в шутку рассказал обо всем Сьюру – нам в самом деле было смешно. Знаю, Сьюр потом пересказывал это многим знакомым. Один телефонный звонок чего стоил! Я знал, что полиция рано или поздно узнает о нем. Но после смерти Есперсена дело приняло совсем другой оборот. Я вдруг понял, что мне никто не поверит… ну, в то, что это был несчастный случай.

– Вы потом спускались в магазин?

– Нет. Мы договорились, что труп «обнаружит» Ингрид, когда станет светло. И вызовет полицию.

– Вы порылись в карманах мертвеца?

– Нет.

– Вы обратили на что-нибудь внимание, когда уходили?

– На что, например?

– Например, на витрину.

– Нет.

– Где находился труп, когда вы уходили?

– Он лежал на животе на пороге между кабинетом и магазином.

– Когда вы приехали, дверь была отперта?

– Да.

– Когда это было?

– В половине первого… может быть, без четверти час.

– А когда он умер?

– Примерно в половине второго.

– Как Хиркенер? – спросил Гунарстранна, когда в кабинет вошел Фрёлик.

– По-прежнему в коме.

– Жаль.

– Его освободят? – спросил Фрёлик.

Гунарстранна покачал головой.

– Он осквернил труп, – ответил он. – Поехал туда среди ночи, что подтверждают слова Иселин Варос, увидел труп, раздел его, нацарапал на нем крестики и цифры и посадил труп в витрине, предварительно украв ключи. Кражи и осквернения трупа вполне достаточно, чтобы его судили.

– Он не может выйти сухим из воды?

– Нет, – ответил Гунарстранна, закуривая. – Ведь мы еще обвиним его в убийстве. – Он помахал листками из телефонной компании. Фрёлик следил за ним, сдвинув брови. Гунарстранна выпустил идеальное кольцо дыма. – Экхольт сидел в своем такси и наблюдал за странными действиями Хиркенера. Самого убийства он не видел, потому что оно произошло в кабинете, за торговым залом, а в торговом зале было темным-темно. Зато Экхольт отлично видел, кто усадил труп в кресло на витрине. Экхольт сложил два и два, и у него получилось одиннадцать. Естественно, он решил, что видел убийцу. По словам Иселин Варос, в ту ночь Хиркенер вернулся в отель на такси. Она понятия не имела, что происходит. Но забеспокоилась, когда им начал названивать незнакомец, представившийся таксистом. Хиркенер отказывался разговаривать с ним и ее к телефону не подпускал. Кем еще мог оказаться таксист, если не Экхольтом? Хиркенер подумал, что в ту ночь поймал обычное такси с обычным таксистом, а оказалось, что он ехал рядом со свидетелем. Экхольт, в свою очередь, думал, что Хиркенер прикончил старика, поэтому он позаботился о том, чтобы убийца сел именно в его такси. Иселин Варос говорит, что Хиркенер впадал в ярость всякий раз после звонков того странного таксиста. Он не находил себе места. И один раз он все же решил поговорить с Экхольтом. По словам Иселин, как-то вечером Хиркенер договорился с таксистом о встрече и вскоре ушел. Мне стало любопытно, и я решил выяснить, что это был за вечер. – Гунарстранна взмахнул листком, который он держал в руке. – Я показал ей этот список звонков, сделанных с мобильного телефона Экхольта. Она подтвердила, что таксист звонил именно тогда.

– Хиркенер встретился с Экхольтом в ту самую ночь, когда Экхольт звонил мне, – тихо сказал Фрёлик.

Гунарстранна стряхнул пепел.

– Должно быть, Экхольт собирался всего лишь шантажировать Хиркенера. Он нарочно позвонил тебе при нем, чтобы продемонстрировать, что он не шутит. Он угрожал Хиркенеру, что расскажет все, что ему известно. Однако он не учел того, что Хиркенер опасен. – Инспектор Гунарстранна затушил окурок о подошву ботинка и снова лучезарно улыбнулся. – Когда Херманн Хиркенер выйдет из комы, он увидит перед собой твою физиономию, – тихо сказал он. – А ты предъявишь ему обвинение в убийстве жадного таксиста Ришара Экхольта.