Текст книги "Человек в витрине"

– Ну и как?

– Он не сказал ничего нового.

– Ты сообщил, что его партнер уже три года раз в неделю трахает вдову Есперсена?

– Да, сообщил, но он стоит на своем. Говорит, что в ту ночь, в пятницу тринадцатого, они с Эйольфом всю ночь развлекались в постели. Заснули они от усталости в половине шестого утра.

– Ну и как, по-твоему? Он врет?

– Понятия не имею. Даже не знаю, что и думать. Я обещал, что его не вызовут в суд свидетелем, но он и тогда ничего не сказал.

– Он расстроился, когда ты рассказал ему о вдовушке?

– Ничего подобного. Вот почему я совсем сбился с толку. Он сказал, что у них с Эйольфом открытые отношения и так далее… Они живут вместе всего год. И он с самого начала знал об Ингрид Есперсен. Он сказал, что они оба пытаются найти себя. Потом начал распространяться о трудностях мужчин, которые никак не могут определиться со своей ориентацией… Говорит, то же самое с Эйольфом. По-моему, он рассуждает чересчур гладко.

– Ладно, – сказал Гунарстранна, собираясь закончить разговор.

– И еще кое-что, – неожиданно объявил Фрёлик.

– Выкладывай!

– Кто-то взломал печать на двери магазина.

– Какого магазина?

– Антикварного, на улице Томаса Хефтье. Печать сломана.

– Взлом?

– Нет, у него был ключ. Но наша лента и печать пропали.

– Встречаемся там через… – Гунарстранна посмотрел на часы, – через полчаса! – Он нажал отбой.

Пока его не было, его место на диване успел занять кот.

– Что случилось с Амалье после войны? – спросил инспектор с порога.

– Понятия не имею.

– После войны Клаус Фромм сидел в тюрьме. А что стало с его женой?

– Понятия не имею.

– Не может быть – ведь все остальное вам известно!

Эммануэль Фольке-Есперсен с мрачным видом покачал головой:

– Когда наступил мир, мы все пребывали в эйфории. И вместе с тем все как-то смешалось… После войны я особенно не думал об Амалье. Если честно, я не вспоминал о ней до тех пор, пока вы не показали мне ее фото.

– Мне снова кажется, что вы чего-то недоговариваете.

– Я в самом деле понятия не имею, что с ней сталось. Спросите меня в суде – и получите тот же ответ.

– Когда вы в последний раз видели ее?

– Уже не помню. Во всяком случае, после восьмого мая сорок пятого года я не видел ни ее, ни Фромма.

Глава 42
НЕХВАТКА ЛЮДЕЙ

В центр Гунарстранна поехал по Драмменсвейен. Вскоре он понял, что поступил опрометчиво. Он застрял в пробке. Пришлось свернуть на Скёйен, но и там затор оказался не меньше. На Бюгдёй пришлось долго тащиться за автобусом, всякий раз при торможении выпускавшим из выхлопной трубы облака черного дыма. Вечерело. По тротуару, еле волоча ноги, брел замерзший бездомный. Другие бездомные прятались в дверных проемах.

На место встречи, на улицу Томаса Хефтье, Гунарстранна опоздал на двадцать минут. Он остановился у антикварного магазина, вышел и махнул рукой Фрёлику. Тот подбежал к машине. Гунарстранна поискал глазами других полицейских и буркнул:

– Ах ты, черт…

– В чем дело? – испуганно спросил Фрёлик.

Гунарстранна окинул взглядом темную улицу.

– Кого ты ищешь?

– И он еще спрашивает, в чем дело! Ты и сам прекрасно видишь, в чем дело! Здесь нет никого из наших!

Фрёлик смущенно переминался с ноги на ногу и хмыкал. Наконец он выдавил:

– Ну да, ты прав.

– Где те, кто должен охранять вдову? – спросил Гунарстранна.

– Наверное, они…

– Ты сам прекрасно видишь, что здесь никого нет! Ч-черт! – Инспектор сунул руку в карман за мобильным телефоном.

– Кому ты звонишь?

Гунарстранна не ответил.

По обе стороны улицы стояли припаркованные машины. Из местной забегаловки вышли три юнца и остановились на крыльце, дрожа от холода. Гунарстранне пришлось долго ждать ответа.

– Да, – ответил наконец Иттерьерде.

– У дома Ингрид Есперсен никого нет, – проворчал Гунарстранна.

– Так и знал, что ты позвонишь, – отозвался Иттерьерде.

– Почему здесь никого нет?

– Приказ, – ответил Иттерьерде.

– Чей?

– Шефа. Видимо, другие дела важнее.

– Чем же все сейчас занимаются вместо охраны Ингрид Есперсен?

– Убийством таксиста.

Гунарстранна нажал отбой.

– Ты все знал, – сказал он, оборачиваясь к Фрёлику.

– Я?!

Гунарстранна, не отвечая, смотрел ему в глаза.

– Конечно, я все знал, но ведь всем известно, что ты сейчас копаешься в далеком прошлом и разыскиваешь какую-то красотку, жившую во время Второй мировой войны… Мне не удалось доказать, что Ингрид Есперсен требуется круглосуточная охрана!

– А тебя кто-нибудь об этом просил?

– Нет.

– Тогда откуда ты знаешь?

– Мне сказали, что мы можем и сами присматривать за ней…

– Зачем им столько людей? – перебил его Гунарстранна и снова уставился в пространство.

– Для допросов. Необходимо допросить всех свидетелей, которые видели Ришара Экхольта.

Гунарстранна осмотрел главную дверь, ведущую в магазин с улицы.

– Печать в порядке, – буркнул он, входя в подъезд.

Дверь, ведущая в магазин с лестницы, оказалась незапертой. Они остановились. Печать полицейского управления Осло взломали и унесли. Не было и ленты, натянутой поперек входа. Гунарстранна и Фрёлик задумчиво смотрели на дверь.

– В общем, на взлом совсем не похоже, – заключил Фрёлик.

– Кто сообщил о происшествии?

– Аслёуг Хольмгрен, пожилая дама с верхнего этажа. Она позвонила Карстену Есперсену и поинтересовалась, собирается ли он открыть магазин после того, как полиция убрала свои… как она выразилась… заграждения. Карстен Есперсен тут же перезвонил мне. Я приехал сюда и увидел то, что теперь видишь и ты.

– Ты не думаешь, что Карстен Есперсен проник в отцовский магазин?

– Ни он, ни Ингрид Есперсен, по их словам, сюда не заходили.

– Внутрь не заходил?

– Еще нет. – Фрёлик порылся в карманах и достал связку ключей. – Ждал, пока ты приедешь. – Он отпер дверь.

В магазине было темно. Войдя, Фрёлик включил свет. Внутри все выглядело так же, как в прошлый раз, только теперь здесь не работали эксперты-криминалисты. Гунарстранна остановился на пороге и стал наблюдать, как Фрёлик отпирает подсобку, заглядывает внутрь и осторожно бродит по торговому залу. Он заглянул под стол, за стулья, покосился на витрину, сунул руки в карманы и повернулся к Гунарстранне.

– Не похоже, что здесь побывал вор, – спокойно констатировал он. – По-моему, какие-нибудь юнцы решили пошутить.

Гунарстранна ответил ему задумчивым взглядом.

– Когда сняли охрану?

– По-моему, вчера.

– «По-твоему»? Ты не знаешь?

– Да нет, точно вчера.

Гунарстранна снова задумался.

– У меня довольно много бумажной работы, – намекнул Фрёлик, выжидая.

Гунарстранна кивнул.

– Ладно, ты иди, – сказал он. – А я еще немного здесь побуду.

Когда Фрёлик ушел, Гунарстранна выключил свет в торговом зале и направился в кабинет. На несколько секунд остановился на пороге, задумчиво глядя на письменный стол со старинной черной пишущей машинкой, портативным радиоприемником и одноконфорочной электроплиткой на старом умывальнике с мраморной столешницей.

У стола стояло старое деревянное крутящееся кресло. Гунарстранна сел в него и увидел рядом с машинкой красивый винный бокал, хрустальный, с гравировкой. Гунарстранна достал из кармана резиновые перчатки, надел их и осторожно взял бокал за ножку. На хрустале были выгравированы животные: лиса и заяц. «Из сказки», – подумал инспектор. Он поставил бокал на место, наклонился вперед и положил голову на согнутую руку. Прищурившись, стал озираться по сторонам. Старый умывальник, пишущая машинка, телефон, чернильница, плитка со старомодным проводом, накрытым салфеткой… Он проследил за проводом глазами. У самой стены, под розеткой, что-то блеснуло. Гунарстранна вышел из-за стола и присел у стены на корточки. Он увидел осколок. Осторожно подобрал его и поднес к свету. Осколок хрусталя с гравировкой… Он покосился на бокал, стоящий на столе, нагнулся над ним и сравнил гравировку.

Вывод напрашивался сам собой: здесь кто-то побывал. Дверь отперли ключом и проникли в магазин. Незваный гость разбил один из двух очень ценных бокалов.

Глава 43
НЕДОСТАЮЩЕЕ ЗВЕНО

Поздним вечером в кабинет Гунарстранны постучали.

– Я увидел, что у тебя горит свет, – запинаясь, проговорил Иттерьерде.

Гунарстранна повернулся к вошедшему и язвительно спросил:

– Что, нашлось все-таки время зайти? А я думал, ты расследуешь убийство таксиста!

Иттерьерде помахал несколькими листами бумаги:

– А это, по-твоему, что такое?

– Зарабатываешь сверхурочные? – издевался Гунарстранна.

– Вот детализация звонков с мобильного телефона Экхольта.

– Значит, можно доказать, что он звонил Франку Фрёлику? – спросил Гунарстранна.

– Да.

– И что Фрёлик звонил Экхольту?

– Да, – ответил Иттерьерде.

– Отличная новость! – буркнул Фрёлик, сидевший на диване с последним выпуском комикса «Дональд Дак».

Гунарстранна зевнул.

– Не прикидывайтесь, будто вам неинтересно. – Иттерьерде широко улыбнулся и помахал листками. – Экхольт довольно часто названивал одной известной вам даме, которая живет на Хегерманнгате…

– Ну да, Гро Хеге Вюллер, – кивнул Гунарстранна. – Мог бы и не говорить. Мы знаем, что она ему не перезванивала.

– Верно, – улыбнулся Иттерьерде. – Копию хотите? – Он помахал страницами.

Гунарстранна взял копию и просмотрел список.

– А этот номер я где-то уже видел, – пробормотал он себе под нос, хватая трубку и набирая номер.

Остальные молча наблюдали за ним.

Когда на том конце ответили, Гунарстранна тут же нажал отбой. Фрёлику показалось, что через тощее тело инспектора пропустили ток. Усталая, сгорбленная фигура вмиг превратилась в сгусток энергии. Гунарстранна вскочил с кресла и ослепительно заулыбался.

– Что случилось? – осторожно спросил Иттерьерде.

– Я не туда попал.

– Да, но кому ты звонил? – спросил Фрёлик.

Вместо ответа, Гунарстранна повернулся к нему и спросил:

– Едешь со мной?

– Куда?

– В Национальный архив.

Фрёлик изумленно уставился на него:

– Ты звонил в Национальный архив?

Гунарстранна, по-прежнему улыбаясь, покачал головой:

– Нет. Но по-моему, нам придется туда поехать. Думаю, сейчас у них закрыто.

Фрёлик надел свои армейские ботинки.

– Может, все-таки скажешь, куда ты звонил? – спросил он, хватая кожаную куртку.

– В отель «Континентал».

На то, чтобы попасть в архив, который действительно оказался закрыт, им потребовалось несколько часов. Библиотекарь, приставленный к ним приказом самого непременного секретаря, никак не мог взять в толк, почему дело не может подождать до завтрашнего утра. Он оказался настоящим педантом. Прежде чем приехать, он посоветовался со своим непосредственным начальником. Лицо у него раскраснелось от мороза; на нем особенно четко выделялись веснушки, а из-под капюшона выбивались рыжие волосы. Серое полупальто он надел прямо поверх полосатых пижамных штанов. Библиотекарь подъехал на «форде-сиерре» с багажником для лыж на крыше и, не выключая мотора, отпер дверь и провел их в зал с устройствами для чтения микрофиш.

Еще полчаса ушло на поиски нужной микрофиши. Фрёлик проголодался. Когда Гунарстранна объявил, что они скоро произведут арест, первым чувством, которое испытал Фрёлик, было разочарование. Если они сейчас поедут кого-то арестовывать, значит, с едой придется подождать… Фрёлик почесал бороду и попытался сообразить, где ближайший «Макдоналдс».

– Смотри, – сказал Гунарстранна, выпрямляясь.

Фрёлик нагнулся и заглянул в проекционный аппарат. Он разглядел какой-то документ, написанный неразборчивым округлым почерком.

– Что это?

– Свидетельство о браке.

– Вижу. Но чье?

– Родителей Амалье Брюн.

– Значит, за это мы их арестуем? Ты спятил?

– Надеюсь, что нет. – Гунарстранна улыбался во весь рот. – Фрёлик, ужасно хочется курить.

– А я бы чего-нибудь съел.

– Начинай курить, Фрёлик, и ты забудешь о еде!

– Тебе всегда хочется курить. Ну, слезай со своего любимого конька! Что такого интересного ты нашел в старом свидетельстве о браке? Что дает нам основания для ареста?

– Сам посмотри, – с улыбкой ответил Гунарстранна.

– Уже посмотрел. Ты, главное, скажи, на что смотреть!

– На девичью фамилию невесты. На фамилию матери Амалье Брюн.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Орел в руке

Глава 44
ПРОБУЖДЕНИЕ

«Просыпаться нельзя, – подумала она. – Хочу проспать до утра». Как только мысль оформилась в голове, она поняла, что непременно проснется, потому что ночь сегодня не такая, как всегда. Она лежала, укрывшись одеялом и зажмурившись. Нет ничего хуже, чем просыпаться среди ночи в полном одиночестве.

Когда она наконец отважилась открыть глаза, ее взгляд упал на пол. На полу желтела полоска света из соседней комнаты. Яркий луч, похожий на луч лазера, падал не только на паркет, но и на стену. Она не шелохнулась. Лежала тихо-тихо, стараясь дышать ровно и спокойно, и вспоминала о том, как она вот так же проснулась несколько дней назад.

Сейчас самое важное – лежать тихо, чтобы одеяло не зашуршало и она не выдала себя. «Почему? – спросила она саму себя и тут же ответила: – Потому что». На самом деле никакого рационального объяснения не было. Она понимала одно: надо лежать тихо, расслабиться и воспринимать все происходящее как должное. Когда она притворилась спящей, ей стало немного легче. Наступило какое-то оцепенение, помогавшее ей пережить ужасные часы, когда она просыпалась в тихой комнате совершенно одна – без Рейдара.

Как только она вспомнила о Рейдаре, перед ее мысленным взором тут же возникло его белое, безжизненное тело – пустая оболочка, в которой больше не было души. Бренные останки старого, несгибаемого, тщеславного человека, окружавшего себя непроницаемой броней. С течением времени она стала его бояться. Она боялась говорить ему, о чем она думает, потому что Рейдар не относился к ней всерьез. Он обращался с ней как с маленькой. С ней, пятидесятичетырехлетней Ингрид Есперсен, обращались как с маленькой девочкой!

Машинально, забыв обо всем, она вздохнула от жалости к себе. Но, услышав тихий вздох, тут же оцепенела. Она совсем не хотела ни вздыхать, ни шевелиться.

«Я неудачница, – подумала она. – Как странно сложилась жизнь! Мне уже за пятьдесят, я вдова, но по-прежнему, как ребенок, жалею себя. Но не потому, что я осталась одна, а потому, что мне никогда не удавалось жить так, как я хочу. Всю жизнь приходилось угождать другим, отказываться от своих желаний. А ведь все могло бы быть совершенно по-другому, если бы я не боялась… Я слишком всего боялась. И мне показалось, что Рейдар способен меня защитить. Ну и что вышло? Каким образом Рейдар защитит тебя сейчас? Страх, который куда-то прятался, когда Рейдар был рядом, проснулся снова… Я стала пленницей страха, от которого мне уже не освободиться».

Ингрид лежала тихо и думала о своей жизни. Совершенно верно, она вышла замуж за Рейдара, потому что рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. А теперь Рейдара нет, и страх, от которого она бежала столько лет, догнал ее.

Зря она все-таки выбрала Рейдара. Надо было выйти за ровесника, жить счастливо, растить детей. А теперь уже поздно… Теперь она уже не может иметь детей. «Да, но ведь ты сама никогда не хотела детей», – напомнила она себе. Верно, не хотела, но все же могла бы их иметь. Хороший муж заставил бы ее. Женщина, которая уверяет, что не хочет детей, – сама еще ребенок. Она не способна стать взрослой. И вот что получилось в результате!

«Я старею. Мужчины еще обращают на меня внимание, но по большей части из вежливости или из жалости. Я всегда переходила из рук в руки, как трофей. Я похожа на американских старух с подсиненными волосами. Я цапля, птица неправильного размера. Да, я несу свои годы с достоинством, потому что так и не поняла, что значит стареть. Женщины помоложе презирают меня, а мужчины помоложе стыдятся, потому что я использую все доступные мне средства, чтобы оставаться молодой, то есть отрицать себя. В глазах других я лишена достоинства».

Новый звук снова заставил ее оцепенеть. Она лежала на боку с широко открытыми глазами, глядя на пол и на желтую полоску света. Она была не одна.

Ее затрясло, по спине пробежал холодок. Волосы на затылке встали дыбом. Страх парализовал ее, высасывал из нее жизнь, лишал возможности сопротивляться. От страха у нее расширились зрачки, стало трудно дышать.

Она медленно подняла и опустила указательный палец. Палец ее слушался. Правда, ниже пояса все как будто стало чужим. Зато она чувствовала, как кровь бежит по жилам, как работает сердце, разгоняя кровь по оцепеневшему от ужаса телу.

Ей показалось, что в комнате слышится чье-то ровное дыхание; и вдруг пришло осознание: дышащий знает, что она лежит неподвижно и прислушивается.

Опять послышался тот же звук. Кто-то негромко откашлялся. И оцепенение сразу прошло. Она напружинилась, как кошка, готовая прыгнуть, – ноги согнулись в коленях, руки она непроизвольно выставила вперед. Перед глазами появилась картинка: она летит… к парадной двери и свободе. Она собралась с духом. Кровь ударила ей в голову. Наверное, поэтому дальше все было сравнительно просто.

– Вижу, ты проснулась, – сказал голос. – Самое время!

Глава 45
ТРИСТА ШЕСТОЙ НОМЕР

Была ночь. Даже самые выносливые ночные обитатели улиц попрятались от мороза.

– Мне еще тогда показалось странным, что они постоянно жили в отеле, – зевая, признался Фрёлик, когда Гунарстранна свернул с Парквейен и поехал по Драмменсвейен к центру города.

– Ты познакомился с ними в «Континентале»?

Фрёлик кивнул:

– Они сказали, что всегда там останавливаются, когда приезжают в Осло. Обмолвились, что хотят переехать сюда насовсем из пригорода.

– Они не дали тебе свой домашний адрес?

– Дали. Они живут в Тёнсберге. Но я не знал…

Чтобы не застрять на трамвайных путях, инспектор Гунарстранна остановился рядом с Национальным театром.

– Конечно не знал, – буркнул он, глядя на темные окна отеля «Континентал» перед тем, как открыть дверцу машины и выйти.

Он глубоко вдохнул ночной воздух и услышал за собой глухой удар: Фрёлик захлопнул дверцу машины. На морозе у них сразу замерзли уши; при разговоре изо рта вырывались клубы пара. Вот патрульная машина свернула с улицы Карла-Юхана на Университетсгате. Вопреки правилам, водитель нахально включил проблесковый маячок и проехал перекресток на Стортингсгата на красный свет. Потом патрульная машина повернула налево и скрылась за углом.

Гунарстранна посмотрел на ярко освещенный вход в отель «Континентал». Очень хотелось поскорее очутиться в тепле.

– Ну как, готов? – спросил Фрёлик.

Гунарстранна кивнул:

– Да, готов.

– Тогда пошли!

Они перешли на ту сторону. Фрёлик остался внизу, у стойки портье. Гунарстранна на лифте поднялся на третий этаж. Через три минуты он очутился в узком тамбуре у входа в номер на третьем этаже и прислушался. Из-за двери номера не доносилось ни звука. Он поднял руку и посмотрел на часы. Выждав еще немного, постучал. Одновременно внутри зазвонил телефон.

На звонок Фрёлика ответили далеко не сразу. Потом дверь чуть приоткрылась, и в тамбур высунулась женщина в спортивных штанах и выцветшей футболке.

– Херманна нет, – сообщила она, сонно зажмуриваясь от яркого света в коридоре.

– Не важно, – сказал Гунарстранна, глубоко вздыхая. – Я пришел поговорить не с ним, а с вами.

– Со мной? – Женщина прижала загорелую руку к груди и смотрела на инспектора озадаченно и вместе с тем недоверчиво.

Гунарстранна снова глубоко вздохнул.

– Нам с вами необходимо поговорить о вашем муже, – сказал он. – О вашем муже, его бурном прошлом и в особенности о его знакомствах с таксистами.

Глава 46
РАЗГОВОР В МАСКЕ

– Где? – спросил он.

Ингрид Фольке-Есперсен сидела на кровати. В кресле у окна виднелись очертания человеческой фигуры – мужской фигуры. Особенно четко выделялись голова и плечи. Она плотнее укуталась в одеяло. Ей хотелось что-то сказать, но язык не повиновался.

– Где он?

Ей удалось лишь ошеломленно покачать головой.

– Где он? – мягко повторил мужчина. Он встал и шагнул раз, другой, третий.

«Сейчас что-нибудь сделает», – подумала Ингрид.

Свет… он включил люстру. Свет резал глаза. Она зажмурилась, но успела заметить, что на голове у мужчины вязаный шлем-балаклава с дырами для глаз и рта. Как у налетчика. И в правой руке он держал большой нож. Сверкнуло стальное лезвие. Губы в прорези зашевелились; неизвестный небрежно прислонился к стене.

– Где ты его спрятала?

– Кто вы? – с трудом прошептала Ингрид.

Губы в прорези маски растянулись в ухмылке.

– Что ты с ним сделала?

Она поднялась повыше, натянула на плечи одеяло. Ночной гость оттолкнулся от стены, прижал к бедру нож и медленно двинулся к кровати. Сильно запахло парфюмом.

Совсем рядом блеснуло лезвие ножа. Она отдернула голову и ударилась затылком об изголовье кровати. Шею ожгло – он царапнул ее ножом. Ингрид пыталась отодвинуться как можно дальше, но мешала спинка. Острие прижалось к горлу.

– Осторожнее! – с трудом произнесла она.

– А как же! – отозвался незваный гость.

Чтобы не смотреть на жуткие красные губы в прорези маски, она взглянула ему в глаза и подумала: «Мой страх его заводит». Она не смела шевельнуться.

– Ты только скажи, где он, и все. – Ночной гость ухватился за угол одеяла и дернул.

Ингрид вцепилась в одеяло.

– Ну-ка, пусти! – прошептал он.

Она послушно разжала руки.

Он швырнул одеяло на пол. Ночная рубашка на ней задралась до талии. Она закрыла глаза от стыда. Незнакомец провел острием ножа по ее шее.

– Мышка, мышка, – сказал он, спускаясь все ниже – к груди, потом к животу. – Выходи, не прячься! – Нож царапнул ей живот. – Здесь нет, – прошептал он.

– Прошу вас, не надо! – еле слышно взмолилась она.

Незнакомец провел ножом по ее бедрам.

– И здесь нет… – Он снова стал водить ножом по животу и шее.

Потом он выпрямился и повернулся к ней спиной. Ингрид метнулась за одеялом.

– А ну, лежать! – приказал он.

У нее заныло в животе. Захотелось уйти, уползти. Ночной гость подошел к окну и буркнул что-то неразборчивое. Ингрид попробовала что-то сказать, но у нее пропал голос. Незнакомец снова что-то пробормотал.

– Что?..

– Где он? – спросил мужчина, резко поворачиваясь к ней. В прорезях маски сверкнули глаза.

Ингрид кое-как одернула на себе рубашку.

– Отвечай!

– Я не понимаю, что вы хотите!

Он молча уставился на нее. Страшные глаза словно притягивали к себе, не отпускали. Она заметила, что у него выцветшие жесткие ресницы. Неожиданно он снова подскочил к кровати и схватил ее за запястье. В свете лампы сверкнуло лезвие. Он резко выкрутил ей руку и кольнул в ладонь.

– Теперь понимаешь? – заревел он.

По пальцам и запястью потекла кровь.

– Да, – прошептала она, ошеломленно глядя на свою окровавленную руку. Кровь все текла и текла… Опомнившись, она обернула руку краем одеяла.

– Все перепачкаешь! – заорал он и схватил ее за ногу, собираясь выволочь из кровати.

Дернул, и она упала на пол. Он грубо схватил ее за волосы. Она встала на колени, но тут же снова упала. Он тащил ее за собой. Она немного пришла в себя только в ванной, на теплом полу.

– Пластырь! – шептал он, лихорадочно озираясь по сторонам. – Где у тебя аптечка?

– Там. – Она показала на шкафчик за зеркалом.

– Но сначала нам надо промыть порез, – прошептал он и толкнул ее головой вперед в душевую кабину.

Она ударилась лбом о кафельную плитку, зажмурилась… Он на полную мощность включил холодную воду. Она забилась в угол и закричала. Кровь из раны, смешиваясь с водой, утекала в сливное отверстие… Ледяная вода лилась ей на спину, руку ожгло болью. Она не могла нормально дышать. Наконец холодный душ прекратился. Ингрид попробовала встать – ничего не получилось. Она сжалась в комок, ожидая, что ее мучитель сейчас пустит кипяток и ошпарит ее. Но он не включал воду. Прождав несколько секунд, показавшиеся ей вечностью, она открыла глаза, сморгнула воду с ресниц и увидела: незнакомец стоял к ней спиной и рылся в аптечке. Она заставила себя подняться и с трудом привстала на колено. Тонкая ночнушка, промокшая насквозь, липла к животу, бедрам и груди. Пытаясь найти опору, она хваталась за перегородку душевой кабины – стекло испачкалось кровью. Здоровой рукой Ингрид вытерла лицо от воды и слизи.

– Пожалуйста, не дури больше, – велел он и обернулся. Облизнул красные губы и шепнул: – Настоящая красавица! На, вытрись! – Он бросил ей полотенце.

Она схватила его и вытерла лицо.

Он замотал ей руку бинтом и залепил повязку липким пластырем.

Ингрид опустила голову, но он ухватил ее за подбородок. Она испуганно зажмурилась.

– Открой глаза! – приказал он.

Ингрид заметила, что у него глаза светло-голубые, почти серые. Она испуганно сжалась, потому что поняла: она уже видела эти глаза! Ночной гость засмеялся. Ингрид ошеломленно смотрела на него – больше у нее ни на что не осталось сил. Отсмеявшись, он снова спросил:

– Где он?

Она заплакала.

Тут зазвонил телефон.