Текст книги "Уйти, чтобы не вернуться"

Глава 10

Как ни торопились мы покинуть пределы Московского княжества, а пришлось нам задержаться в Броничах почти на неделю. Уже к вечеру следующего дня погода резко испортилась, и начался снежный буран, который продолжался пять дней. Все это время мы безвылазно просидели на постоялом дворе в ожидании улучшения погоды. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло – эта вынужденная задержка решила многие наши проблемы. Попутчиков мы нашли практически сразу, причем удалось наняться в охрану за неплохие деньги. Из-за непогоды в Броничах застряло несколько караванов, и в одном из них, в котором ехали новгородские купцы, произошел конфликт.

Изначально новгородцы не планировали заезжать в Москву по торговым делам, а собирались сразу из Броничей возвращаться в Новгород, однако вынужденная задержка из-за непогоды кардинально изменила первоначальный план. Старший в караване новгородский купец встретил старого московского знакомого, который срочно нуждался в деньгах и продал новгородцам большую партию пушнины со значительной скидкой. Часть товара у москвича была при себе, а за остальным нужно было ехать в Москву. У Еремея Ушкуйника денег, чтобы выкупить долю в товаре, не хватало, а одолжить ему недостающую сумму земляки отказались наотрез. Еремей обиделся и вспылил, да так, что дело дошло до кулаков. Старшие товарищи совместно накостыляли борзому юноше по шеям и выгнали его из каравана. Охрана у купцов была своя, новгородская, а потому у Еремея остались одни возчики и приказчик. Конечно, нанять новую охрану можно было и в Броничах, но москвичи и рязанцы требовали плату в оба конца, а платить такие деньги новгородец не собирался. Возможно, местные наемники и раскрутили бы Еремея на двойную оплату, но тут вмешался я и поломал вымогателям всю малину, скинув четверть от запрошенной ими цены. Возвращаться из Новгорода в Броничи мы не собирались и, наплевав на угрозы местных рэкетиров, взяли у Еремея задаток.

Как только погода улучшилась, наш караван покинул Броничи и, спустившись на речной лед, направился в сторону Москвы. Дорогу приходилось торить заново, поэтому мы двигались медленно, но снегоуборочной техники нужно было ждать шестьсот лет, так что обходились собственными силами.

Размолвка с наемниками никак не выходила у меня из головы, и, как оказалось, дурные предчувствия меня не обманули. Уже утром следующего дня нас догнал отряд из двадцати воинов, которые без предупреждения напали на караван. Видимо, наемники посчитали нас легкой добычей, решив, что если их в три раза больше, то они нас уделают на раз. Увы, но хлопцам сильно не повезло, так как мы в Броничах не афишировали свой огнестрел, а потому положили всю банду четырьмя картечными залпами. Возчики новгородского купца, увидев такую скорую и кровавую расправу над двумя десятками закованных в броню наемников, перепугались не на шутку и разбежались как тараканы в разные стороны. Хорошо хоть Еремей с приказчиком не дали деру и помогли быстро вернуть в караван разбежавшийся народ.

Пока мои бойцы и купеческие возчики занимались мародерством, мы с Акинфием Лесовиком вернулись по следам наемников и вскоре обнаружили санный след, который тянулся в сторону Броничей. Акинфий быстро прочитал следы и объяснил мне, что за наемниками двигался обоз на пяти санях, видимо, бандиты приготовили сани для будущей добычи. Однако когда началась пальба, обозники повернули в обратную сторону и ускакали от греха подальше. Примерно через полчаса мы догнали беглецов и пригнали их к нашему каравану.

Еремей приказал связать пленников, а затем вместе с приказчиком собственноручно прирезал всех пятерых. Я не ожидал от купца такой жестокости, но тот доходчиво разъяснил мне, что свидетели нам не нужны, потому что мы находимся в Московском княжестве, а новгородцев здесь не жалуют, поэтому разгром банды наемников может выйти нам боком. Я быстро въехал в ситуацию, и через час раздетые догола трупы налетчиков ушли под лед. Конечно, все следы побоища скрыть было невозможно, но мы хотя бы избавились от трупов, а кровь засыплет весьма кстати начавшийся снегопад.

Так мы стали обладателями примерно гривны серебром, кучи неплохих доспехов, полутора десятков лошадей и пяти саней с запасом овса и сена, которые очень пригодились нам в дороге.

К полудню четвертого дня наш караван наконец добрался до Москвы, но в городе останавливаться мы не стали. Торговать было нечем, а лишних лошадей можно продать барышникам на выезде из Москвы, за городской заставой. За право торговать в городе нужно платить, а лишние расходы в планы Еремея не входили, поэтому мы проехали через Москву без остановки, заплатив только подорожный сбор на границе города. Наш путь пролегал по Москве-реке мимо белокаменного Кремля, а заночевал караван прямо на льду, выехав за пределы города на почтительное расстояние. Желающих сэкономить на таможенных и городских сборах оказалось много, и на льду реки образовался большой табор из купеческих караванов. Конечно, мне очень хотелось пройтись по московским улицам, но сначала стоило озаботиться своей безопасностью и из праздного любопытства не подставлять шею под топор.

Поговорка «Москва – большая деревня» пришла к нам из глубины веков, и сейчас я лично убедился в ее правоте. Столица Московского княжества, видимо, совсем недавно горела, поэтому запах гари буквально витал в воздухе. Город оказался абсолютно непохож на будущую столицу России, а стоящие по берегам Москвы-реки деревянные хибары и полуземлянки мало походили на человеческое жилье.

Московский белокаменный Кремль меня тоже весьма разочаровал. Кремлевская стена из известняка оказалась значительно ниже, а башни жиже построенных впоследствии из красного кирпича, к тому же стены только с большой натяжкой можно назвать белыми. Во многих местах крепостная стена была надстроена бревенчатыми срубами, а по верху стены шла крытая деревянная галерея. Если быть честным, то нынешний Кремль не выглядел неприступной крепостью и явно требовал модернизации и перестройки.

На следующее утро наш караван навестила местная таможенная служба и вытрясла из Еремея Ушкуйника мыт[12]12
  Мыт или мыто – одна из древнейших русских пошлин с товаров и лиц, а также место ее сбора. Чиновники, собиравшие пошлины на заставах с провозимых товаров, назывались мытниками.


[Закрыть] за проезд через Москву и приличный штраф вообще неизвестно за какую провинность. Видимо, поборы являлись, так сказать, не совсем законными, поскольку пятерым мытникам оказывал поддержку отряд из трех десятков воинов московского князя. Один из псковских купцов, караван которого ночевал неподалеку от нас, попытался качать права и отказался платить, размахивая какой-то ксивой, за что был моментально избит и связан, а таможенники вскоре погнали его обоз в сторону Московской заставы. Жестокий наглядный урок сразу облагоразумил недовольных, и остальные купцы расставались с деньгами без лишнего шума.

В процессе этого неприкрытого грабежа на меня повеяло чем-то до боли знакомым, и мне на мгновение показалось, что я вернулся в родной двадцать первый век и нахожусь на посту ДПС перед въездом в Москву. Кто-то из великих сказал: «Ничто не вечно под луной», но, видимо, он никогда не был в России, а потому не подозревал, что российский чиновничий беспредел вечен. К счастью, бойцы местного РУБОП удовлетворились предложенной взяткой и не стали устраивать шмон нашего обоза, а, получив мзду, занялись другими купеческими караванами. У меня отлегло от сердца. Как ни крути, но мы довольно легко отделались, в противном случае нам пришлось бы объяснять, откуда в наших санях оружие и доспехи со свежими следами крови, и далеко не факт, что мы смогли бы отделаться взяткой.

После визита таможни началась подготовка к длинному переходу до Волока Ламского. Братья Лютые оказались заядлыми лошадниками и добровольно взяли на себя все заботы о нашем обозе. Я в этих вопросах разбирался слабо и с радостью свалил со своих плеч эту обузу. Братья, получив карт-бланш на решение текущих финансовых проблем, удачно продали трофейных лошадей, оставив в нашем обозе только лучших, чем значительно повысили нашу мобильность. Никодим Лютый перековал лошадей новыми подковами в передвижной кузнице местного кузнеца, а его брат Василий привел в порядок сани и лошадиную сбрую. Братья также озаботились закупкой недельного запаса овса и сена, чтобы лошади в дороге не голодали.

Наши попутчики тоже готовили купеческий обоз в дорогу, но делали это с куда меньшим рвением и думали больше о том, как сэкономить себе в карман, а не о дорожных проблемах. Еремей ходил чернее тучи, расставшись со значительной долей торговой выручки, и пустил это дело на самотек, полностью доверившись вороватому приказчику, ну а тот себя не забывал.

Конечно, мало удовольствия расставаться со своими кровными деньгами, но купец слишком переживал по этому поводу, а это выглядело подозрительно. Я поинтересовался у Еремея причиной его невеселого настроения, и он мне поведал, что наезд таможни оставил его почти без денег на дорогу и у нас появились большие проблемы. Затем он вкратце объяснил мне сложившийся расклад.

Россия и в двадцать первом веке славилась своим бардаком, а в пятнадцатом на Руси творился настоящий беспредел. После смерти Василия Темного Московское княжество перешло по наследству его сыновьям. В Москве взошел на престол Иван III, а пятью годами ранее его младшему брату Борису был пожалован Волоцкий удел. Так в 1456 году Волок Ламский неожиданно стал центром самостоятельного Волоцкого княжества, где на княжении оказался семилетний Борис Васильевич. Молодой князь правил чисто номинально, поэтому в княжестве царила боярская вольница. Новая власть еще не окрепла и пока не могла дать укорот расшалившимся боярам, а любителей ловить рыбку в мутной воде во все времена хватает.

В результате возникшего вакуума власти развелось немерено работников ножа и топора, трудившихся на большой дороге, причем при попустительстве местных бояр. Местные феодалы также не прочь были обогатиться за счет проезжих караванов, поэтому грабежи стали делом обыденным. Если внутри Волоцкого княжества княжеская дружина и ближние бояре князя Бориса худо-бедно обеспечивали безопасность на дорогах, то на границе с Московским княжеством разбойничьи шайки шалили вовсю.

До визита таможенников Еремей собирался решить вопрос с безопасным проездом, заплатив мзду представителю воровской братии, который отирался на купеческой стоянке. После оплаты бандитского налога с караваном должен был отправиться представитель разбойников. Бандитский «смотрящий» разруливал возникающие вопросы с проездом, однако после наезда таможенников у купца просто не хватало денег, чтобы откупиться. Нанять дополнительную охрану до Волока Ламского Еремею тоже было не на что, вот купец и не знал, что ему делать. Трехмесячная торговая экспедиция за прибылью грозила превратиться в высокозатратную туристическую экскурсию и весьма негативно сказаться на имидже молодого купца, а следовательно, и на его кредитоспособности.

Это еще полбеды, но конфликт, произошедший с товарищами по бизнесу в Броничах, мог поставить жирный крест на карьере Еремея, особенно если он вернется в Новгород с убытком. У купца недавно умер отец, и сейчас решался вопрос о наследстве, а поездка в Рязань являлась своеобразным экзаменом на профпригодность. В случае неудачи Еремей автоматом оказывался в семье на вторых ролях, а торговое дело отца переходило под руку его младшего брата Никифора.

Выслушав исповедь неудачливого бизнесмена, я спросил у него о сумме, которую выставили бандиты за проезд, чтобы понять, насколько серьезно попал мой попутчик. Оказалось, что тати потребовали с нашего обоза пять гривен серебром. Это была восьмая часть всей моей наличности. Конечно, в Новгороде можно было продать наши трофеи и заводных лошадей, но, чтобы обосноваться на новом месте, требуется значительный начальный капитал, к тому же необходимо как-то прожить до лета. В общем, прикинув ситуацию так и этак, я решил до времени не светить свои финансовые ресурсы и стал выяснять у Еремея, где и какими силами могут напасть на караван бандиты.

Купец рассказал мне, что дань с караванов грабители собирают в двух местах на дороге, примерно в одном или двух переходах до Волока Ламского. В самих бандах не более трех десятков бойцов, но вооружены они очень хорошо, и если включить мозги, то это, скорее всего, регулярные боярские дружины, рядящиеся под бандитов, а не обычные тати с большой дороги. Если купеческий караван идет под надежной охраной, то бандиты в прямой бой не вступают, а стараются из засады выбить стрелами обозных лошадей, вынуждая купцов бросать телеги с товаром. Однако охрану в полсотни хорошо вооруженных наемников может позволить себе только княжий обоз, а купцам такая охрана не по карману, вот и платят купцы бандитам отступные.

Выслушав рассказ Еремея, я решил не корчить из себя героя и ссудить купца деньгами под божеский процент, но все мои планы поломал Павел Сирота, которого я отправил потолкаться среди торгового люда, чтобы выяснить, не разыскивают ли нас родимых по доносу боярыни Пелагеи и чем дышит народ.

Я едва успел закончить разговор с купцом, как прибежал мой телохранитель с квадратными глазами и зашептал мне на ухо:

– Командир, возле кузни я видел знакомого шныря из Броничей, он расспрашивал народ про лихих людей, которых мы давеча на реке побили. Хотел я его прищучить, да только с ним еще двое дружков было. Думаю, что скоро они до нас доберутся и могут людей из Разбойной избы навести. Уходить срочно нужно!

Это известие не оставило нам выбора, поэтому я приказал запрягать лошадей в сани и готовиться к выходу, а сам отправился искать Еремея, чтобы вернуть ему часть задатка за охрану. Купец, узнав, зачем я пришел, схватился за голову, но я не поддался на уговоры остаться до завтра и буквально запихнул ему за пазуху кошель с серебром. Вскоре наш обоз на рысях поскакал в сторону от Москвы, стараясь как можно дальше оторваться от возможной погони. Однако добраться до ближайшего постоялого двора до темноты мы не успели и заночевали прямо на дороге. Ночью резко похолодало, и началась пурга, в результате чего бессонная ночь превратилась в борьбу за выживание, а поспешное бегство из Москвы едва не вышло нам боком.

Как только рассвело, мы откопали засыпанные снегом сани и продолжили путь, но только к полудню нам удалось добраться до постоялого двора – настолько нас вымотала ночевка на морозе. Едва сани, на которых сидел замерзший, словно цуцик, героический воевода, въехали за околицу долгожданной деревни, в его заиндевевшую голову пришла гениальная мысль прекратить заниматься опасными экспериментами и остановиться на отдых до следующего утра. Второй ночевки в чистом поле люди и лошади могли и не пережить, а из совершенных ошибок нужно своевременно делать выводы, чтобы не смешить народ собственной дуростью.

В пятнадцатом веке на Руси караваны зимой передвигались от одного яма[13]13
  Ям – постоялый двор и почтовая станция.


[Закрыть] до другого или останавливались на заранее оборудованных стоянках, хорошо укрытых от морозного ветра. Придурков, нарушивших эти простые правила, обычно находили мертвыми по весне, когда сходил снег, так как замерзнуть насмерть на тридцатиградусном морозе проще простого. Обычная дистанция между ямами примерно сорок – сорок пять верст, что соответствовало среднему переходу купеческого обоза за световой день, поэтому пытаться двигаться быстрее этого графика не что иное, как извращенный способ самоубийства.

На наше счастье, моя глупость обошлась без последствий, и никто из бойцов не заболел. Поблагодарив госпожу удачу за спасение, я выпил с личным составом по стопке самогона в чисто медицинских целях и уже укладывался спать, когда Павел Сирота доложил, что на постоялый двор въехал обоз Еремея Ушкуйника.

Купец в отличие от меня не стал пороть горячку и вывел свой обоз из Москвы только утром, но догнал нас на постоялом дворе. Еремей обрадовался мне словно родному, сразу заявил, что наши прежние договоренности остаются в силе, и вернул задаток, подкрепив свои слова баклажкой с хмельным медом. Застолье продолжилось, и медовуха легла поверх самогона, поэтому я не помню, как заснул.

Еще с вечера мы с Еремеем договорились, что купец рулит обозом, а я занимаюсь вопросами безопасности, поэтому мы выехали в дорогу без спешки и хорошо отдохнувшими. Намеченный на сегодня дневной переход являлся самым опасным участком пути, так как чаще всего разбойники нападали на караваны неподалеку от следующего яма, который располагался в Волоке Ламском.

В прямое столкновение с бандитами ввязываться было опасно, поэтому я решил пойти на хитрость и попросил Еремея переодеть своих возчиков в трофейные доспехи, а моих людей нарядить в холопские тулупы и малахаи. Бандиты наверняка не пропустят наш обоз без последствий и постараются примерно наказать строптивцев, не пожелавших платить дорожный налог.

План разгрома банды строился в надежде на самоуверенность бандитов, которые наверняка не ожидают отпора от сиволапого мужичья. Я планировал при появлении разбойников сделать притворную попытку удрать, а затем сдаться на милость грабителей. Мой главный расчет был на то, что вооруженные до зубов бандиты не посчитают нас серьезным противником и сблизятся с обозом на расстояние картечного выстрела, а тогда в дело вступят «дефендеры».

Я приказал гвардейцам не жалеть лошадей противника и не стараться выцеливать всадников, главное, чтобы ни один из нападающих не смог уйти живым. Если нам удастся перебить всех бандитов, то второго нападения, скорее всего, не будет, и мы успеем проскочить в Волок Ламский раньше, чем хозяева бандитов разберутся в обстановке и отправят на перехват другой отряд. В Волоке Ламском стоит княжеская дружина, в город бандиты не сунутся, а утром мы уже уедем. Первоочередной задачей было добраться до границы Тверского княжества, где к новгородским купцам относились с почтением, а там уже и до Торжка недалеко.

После Торжка начинаются земли Господина Великого Новгорода, где грабежи на дорогах редкость, так как новгородская дружина следила за порядком не за страх, а за совесть, ибо отвечала рублем за любой бандитский беспредел. Если верить Еремею, то в новгородских землях на обоз могут напасть только какие-нибудь отморозки, вооруженные дрекольем, от которых в состоянии отбиться даже его возчики.

Чем ближе мы подъезжали к Волоку Ламскому, тем тревожней становилось на душе, и я ждал бандитского нападения едва ли не как праздника. Однако что-то у бандитов не склеилось, и мы не попали в засаду в лесу, где обычно происходил сбор дани, а потому беспрепятственно миновали опасный участок, но расслабляться было рано.

Конный отряд бандитов выскочил из леса у нас за спиной, только когда наш обоз спустился в пойму реки Ламы, а до Волока Ламского оставалось не более двух часов ходу. К счастью, встреча с бандитами прошла по заранее намеченному сценарию. Завидев преследователей, мы, нахлестывая лошадей, бросились наутек, но после непродолжительной погони возчики притворно сдались на милость победителей. Когда разбойники догнали обоз, ряженые охранники побросали на снег оружие и дружно подняли вверх руки.

– Ну что, псы смердящие, одумались? И кто это у вас такой борзый, что мыт за проезд платить отказался, и нам за вами бегать пришлось? А ну выходи вперед, пока я не осерчал! – грозно заявил атаман догнавшей нас шайки.

Разбойники были настолько уверены в своей силе и безнаказанности, что подъехали к нам вплотную, не позаботившись даже об элементарных мерах безопасности, и подставились под картечный залп в упор. Дождавшись, когда расстояние между нами сократится до пятнадцати метров, я отдал команду:

– Огонь!

Оружейные залпы следовали один за другим, и поле боя быстро заволокло пороховым дымом. После того как дым рассеялся, на окровавленном снегу остались лежать трупы тридцати двух человек, рядом с которыми бились в агонии полтора десятка лошадей. На этот раз гвардейцы выполнили свою работу абсолютно хладнокровно, словно на стрельбище. Даже три осечки во время стрельбы не повлияли на бойцов, и они, без суеты перезарядив «дефендеры», добили выживших бандитов контрольными выстрелами. Конечно, расстреливать раненых из ружей было накладно, но я намеренно приказал бойцам стрелять, чтобы выработать у них привычку пользоваться огнестрелом.

Средневековый воин, чтобы поступить на службу в княжескую дружину, годами обучается владению холодным оружием, поэтому мои гвардейцы в рукопашном бою против обученного воина обычные мальчики для битья. Чтобы изменить такой расклад, потребуется много сил и времени, а также хорошие учителя. Однако любой безусый мальчишка с многозарядным ружьем в руках легко уделает Илью Муромца или д’Артаньяна. Даже качественные доспехи надежной защитой от картечи не являются, так как я приучил бойцов стрелять в нижнюю часть корпуса противника, чтобы гарантированно попасть по ногам. Картечный выстрел с двадцати шагов выбивал противника из седла как кеглю, а добить раненого, лежащего на земле, не проблема.

Во время боя обозники Еремея держались молодцом и на этот раз не разбежались, причем четверо из возчиков без приказа начали рубить топорами прорубь, пока остальные занимались мародерством. На этот раз добыча оказалась богатой, потому что бандиты явно жили на широкую ногу и не экономили на оружии и доспехах, к тому же практически у каждого покойника на поясе висел кошель с серебром. Увы, но уцелевшие лошади, сбросив раненых седоков, ускакали в поле, а времени гоняться за ними по сугробам у нас не было, поэтому пришлось часть добычи утопить в проруби, иначе мы просто не увезли бы такой груз.

Конечно, меня душила жаба, но седла, щиты и копья в телегах не спрячешь, поэтому мы только обрубили у копий наконечники, а остальное спустили под лед вместе с трупами. Скрыть следы произошедшего на дороге боя мы не могли, поэтому я решил сбить с толку будущее расследование, спрятав под лед тела со следами огнестрельных ранений. По нынешним временам связать исчезновение и гибель закованной в броню дружины с купеческим обозом, следующим без надежной охраны, никому в голову не придет. Любой здравомыслящий человек сначала будет искать сопоставимый по силе отряд профессионалов, а мы за это время успеем уехать из Волока Ламского.

Когда сбор трофеев был закончен, я провел короткую разъяснительную беседу с личным составом:

– На постоялом дворе помалкивать, а если спросят о разбойниках, то отвечать, что мы ничего не знаем про побоище на дороге! Если кто-то начнет трепать языком о своих подвигах, быстро об этом пожалеет! Нам нужно спокойно переночевать и, не напрашиваясь на неприятности, утром уйти из города. Всем понятно?

Видимо, народ проникся моими словами, вопросов не последовало. Через час тела бандитов ушли под лед, а наш караван продолжил свой путь и еще засветло добрался до постоялого двора в Волоке Ламском. Помимо нас на постоялом дворе остановились несколько караванов из Новгорода и Пскова, поэтому наш обоз фактически растворился среди десятков телег. Пока возчики распрягали лошадей, мы с Еремеем отправились договариваться о постое с местным начальством и оплачивать дорожные сборы. В ямской избе Еремей встретил старого знакомого и ушел узнавать последние новгородские новости, а я, выставив часовых, поужинал с гвардейцами и отправился спать.