Текст книги "Уйти, чтобы не вернуться"

Глава 11

Ночь прошла на удивление спокойно, и поутру наш обоз беспрепятственно покинул постоялый двор. Мы проехали через весь город к заставе, где Еремей дал взятку караульным, чтобы те не рылись в наших телегах, после чего обоз направился в сторону границы с новгородскими землями. За прошедшую ночь мороз спал, и пошел снег. К счастью, снегопад оказался несильным и практически не сказался на скорости нашего передвижения. Через час стены Волока Ламского скрылись из виду, и тревожное чувство опасности оставило меня. Народ в обозе прекрасно знал свои обязанности, так что можно было расслабиться и заняться своими делами.

После бегства из боярской усадьбы у меня не было ни одной спокойной минуты, и я фактически плыл по течению, став заложником сложившихся обстоятельств. Однако долго так продолжаться не могло, потому что это кратчайший путь в могилу. Чтобы выжить в новой реальности, необходимо принимать обдуманные решения, а для этого требуется четкое понимание окружающего мира и сложившейся политической ситуации.

Верея, в которую я попал после переноса во времени, находилась на самых задворках общественной жизни, а потому мои сведения о политических реалиях на Руси были весьма приблизительными. Да и что можно было узнать в глухой деревне, где простой народ заботился только о физическом выживании, а грамотный человек являлся большой редкостью, в Верее даже попа не было! Боярыня Пелагея со мной разговоров о политике не вела, да и навряд ли она интересовалась этими вопросами, у боярыни своих проблем хватало. Единственным источником знаний о внешнем мире были купцы на торге, с которыми я беседовал под самогонку, но эти знания были слишком отрывочными, к тому же купцы не очень-то откровенничали с малознакомым человеком.

Чтобы устранить пробелы в своих знаниях об окружающем мире, я пересел в сани, в которых ехал Еремей Ушкуйник, и завел с купцом разговор на интересующие меня темы. В первую очередь меня волновал вопрос безопасности обоза, а потому мне требовалась информация о Волоцком княжестве, по территории которого пролегала наша дорога.

Еремей, видимо, тоже скучал от монотонной дороги и с радостью ответил на мои вопросы. Молодой купец оказался настоящим кладезем знаний о современной Руси и политических раскладах, сложившихся в мире на данный момент. Наверное, Еремей нашел во мне благодарного слушателя, которому можно излить душу, и неожиданно разоткровенничался. Так часто бывает в дороге, когда ты рассказываешь случайному попутчику о себе такие тайны, которые не доверишь ушам даже близкого человека.

Скорее всего, Еремей устал держать в душе наболевшее, а потому поведал мне, что его семья далеко не последняя в Великом Новгороде. Оказалось, что покойный отец Еремея – Туча Иван Иванович по прозвищу Ушкуйник – был кончанским старостой[14]14
  Высокопоставленный чиновник в Новгороде, по статусу аналог главы района города Москвы.


[Закрыть] Славенского конца и даже метил на место посадника[15]15
  Посадник – высшая государственная должность в Новгородской боярской республике (до 1478 г.). Посадники избирались на вече из представителей наиболее богатых и знатных боярских семей.


[Закрыть]. Славенский конец был самым богатым районом Новгорода, и его жители постоянно конкурировали за власть и влияние с Софийской стороной города, расположенной на левом берегу Волхова.

Отец активно готовил Еремея себе в помощники и дал сыну блестящее по тем временам образование, но кончанского старосту подсидели конкуренты, и он неожиданно проиграл очередные выборы посадника, после чего слег в лихорадке и вскоре умер. У семьи покойного были серьезные подозрения, что отца отравили, но слухи к делу не пришьешь, а проведенное по горячим следам расследование зашло в тупик.

После смерти отца влияние семьи Ушкуйников – это прозвище фактически стало семейной фамилией – в Новгороде пошатнулось, и неудавшемуся чиновнику пришлось срочно переквалифицироваться в купцы. На данный момент семейными делами заправляла мать Еремея – Гликерия Ниловна, но женщине невместно представлять купеческий дом, а потому сейчас решался вопрос, кому перейдет наследство отца.

У Еремея помимо двух младших сестер Анны и Агафьи имелся брат Никифор, с которым он постоянно соперничал за расположение и похвалу отца. Никифор был младше Еремея на год, и его с младых ногтей готовили как будущего главу семейного бизнеса. Однако после скоропостижной смерти Ивана Ушкуйника старшим по возрасту мужчиной в семье остался Еремей, для которого карьера чиновника стала теперь недоступной.

По новгородским законам власть в семье по наследству переходит старшему сыну, но Еремей никогда торговлей не занимался, вот на семейном совете и было решено отправить его с обозом в Рязань, чтобы проверить на профессиональную пригодность.

Торговля дело специфическое и требует от купца холоднокровия и недюжинной выдержки, но горячность неопытного купца едва не привела торговую экспедицию к краху, и теперь вся надежда на спасение имиджа будущего главы семьи оказалась связана со мною.

Еремей, весьма впечатленный разгромом двух многочисленных банд, видимо, решил заручиться моей дружбой и стал исподволь выпытывать у меня, откуда я такой красивый нарисовался в Броничах и почему поспешно ретировался из Москвы, рискуя насмерть замерзнуть в дороге.

Я прекрасно понимал, что такие вопросы обязательно возникнут, и выдал ставшую уже привычной сказку о сыне псковского боярина Данилы Савватеевича Томилина Александре, семью которого не стал выкупать из плена его родной брат Кирилл Савватеевич.

Оказалось, что Еремей тоже наслышан об этой истории, но он воспринял мой рассказ с большим скепсисом, так как, по слухам, семью боярина свеи казнили, не дождавшись выкупа. Я не стал убеждать Еремея в своей правоте, заявив, что доказательств у меня все равно нет, а шведы, казнив моих родителей, продали двенадцатилетнего мальчика Александра Томилина заезжим купцам, и до позапрошлого года меня мотало по белу свету, как перекати-поле по степи. На вопрос, зачем мы направляемся в Новгород, я ответил, что от Новгорода намного ближе до Пскова, чем сделал прозрачный намек на то, что решил поквитаться за смерть родителей.

Видимо, такой ответ заронил в душу Еремея сомнения в моем самозванстве, и он, похоже, поверил, что я настоящий Александр Томилин. Кровная месть на Руси была делом обычным, и мститель, вернувшийся из дальних краев, чтобы наказать предателя за смерть семьи, не являлся экзотической фигурой. Купец, конечно, попытался выяснить, в каких странах мне довелось побывать, но я категорически отказался беседовать на эту тему, сославшись на то, что воспоминания о многолетнем рабстве слишком болезненны. Мы перестали мыть кости мне любимому и перешли к обсуждению вопросов безопасности обоза.

По словам Еремея, после того как мы беспрепятственно миновали Волок Ламский, серьезных проблем на нашем пути встретиться не должно. Бандитский беспредел творился только на границе с Московским княжеством, а внутри Волоцкого княжества обстановка была относительно спокойной. Бояре хотя и грызлись между собой как собаки, но договорились обеспечивать безопасность на дорогах и брали умеренную подорожную плату на заставах, иначе купцы могли сменить маршрут караванов, что было весьма невыгодно местным боярам.

Как я писал ранее, в данный момент в Волоцком княжестве сидел на престоле князь Борис Васильевич – младший брат Ивана III. В 1462 году Борису уже исполнилось тринадцать лет, но князь был еще слишком молод и неопытен, чтобы лично управлять своей вотчиной, по этой причине реальная власть принадлежала его ближним боярам. Если в Москве власть железной рукой взял князь Иван III, то в Волоке Ламском рулила Боярская дума. Такое положение дел вполне устраивало как Москву, так и Великий Новгород, потому что сильный сосед – дополнительная головная боль.

Конечно, Иван III был не прочь подчинить себе Волоцкое княжество, но по закону покуситься на наследство родного брата не мог. Писанные на бумаге законы, конечно, имеют вес, но во все времена «закон силы» стоял выше других человеческих законов. Московский князь давно знал эту истину, а потому всегда действовал сообразно собственной выгоде и плевал на бумажные законы, но при таком развитии событий Новгород наверняка в стороне не остался, тем более что Борис недолюбливал старшего брата.

Этим обстоятельством воспользовались недовольные Иваном III бояре, попавшие в опалу после смерти Василия Темного, и некоторые из них даже сменили сюзерена. Несколько боярских семей отъехали из Москвы в Волок Ламский, где получили от князя Бориса во владение вотчины. Вынужденные переселенцы очень нуждались в средствах для обустройства и не гнушались любым заработком.

Следующим на нашем пути было Тверское княжество, где на престоле также сидел восьмилетний великий князь Тверской Михаил Борисович, а следовательно, всем заправляли бояре, заботящиеся только о собственной мошне. Тверское княжество, так же как и Волоцкое, находилось под влиянием более сильных Москвы и Новгорода, поэтому выполняло роль буферной зоны между ними.

Во время моей беседы с Еремеем выяснилось, что я перенесся в прошлое в самый разгар глобальной междоусобицы, начавшейся на Руси еще при жизни Василия II Темного. Отец Ивана III долгие годы боролся за власть сначала с великим князем Московским Василием Дмитриевичем Косым, а затем Дмитрием Юрьевичем Шемякой, правившими Московским княжеством до 1446 года.

История, рассказанная мне Еремеем Ушкуйником, оказалась настоящим авантюрным романом, рядом с которым опусы Мориса Дрюона из серии «Проклятые короли» тихо курят в сторонке.

Конечно, чтение хронологии исторических событий дело нудное, но, чтобы ввести вас в курс дела, необходимо сделать небольшой экскурс в историю Руси пятнадцатого века. Без этого сложно будет понять побудительные мотивы поступков Александра Томилина.

19 мая 1389 года в Москве умер Дмитрий Иванович Донской, первый великий князь всея Руси, одержавший в 1380 году историческую победу над татарами на Куликовом поле. Эта победа возвестила народам Руси о близком конце монголо-татарского ига, хотя всего через два года Тохтамыш спалил дотла Москву, но русскому народу эта победа показала, что непобедимых татар можно разбить, а моральная победа зачастую бывает намного важнее последующих неудач.

После смерти великого героя Руси на московский престол взошел его старший сын Василий I Дмитриевич. Чтобы заручиться поддержкой Литвы, Василий I женился на Софье, дочери великого князя Литовского Витовта.

Василий I не снискал славы великого отца, но и не профукал доставшееся от предка наследство, и, действуя где нужно пряником, а когда требовалось и мечом, укреплял Великое Московское княжество. Василий стойко отбивал татарские набеги на Москву и труса не праздновал.

За годы своего правления Василий I присоединил к Москве Нижегородское и Муромское княжества, в 1397–1398 годах – Бежецкий Верх, Вологду, Устюг и земли коми. Однако попытка отобрать у Новгорода Двинскую землю закончилась полным провалом.

27 февраля 1425 года Василий I скончался, и на престол взошел его десятилетний сын Василий II. Опекуном Василия II стал его дед по материнской линии великий князь Литовский Витовт, и власть на Руси фактически перешла под контроль Литвы. Софья Витовтовна, которая унаследовала от подленького папаши все пороки, в общем, как говорится, яблоко от яблони недалеко падает, дала своему сынуле соответствующее природному «прибалту» хитромудрое воспитание. Василий II не раз во всей красе проявил свои «европейские манеры», и о его трусости и подлости еще при жизни слагались легенды.

Читатели могут меня обвинить в предвзятости и шовинизме, однако исторические факты говорят сами за себя. Великий князь Литовский Витовт Кейстутович три раза менял веру, перекрещиваясь из католицизма в православие и обратно, а для меня подобные поступки абсолютно неприемлемы. Его внук Василий II ради спасения собственной шкуры отдал русскую землю татарам на откуп вместе с населением и лично грабил Русь с татарскими войсками. Я не ханжа, но от подобной мерзости меня коробит.

В пятнадцатом веке на Руси законы престолонаследия, мягко говоря, были не совсем четко прописаны. Когда претендентам на княжеский престол было выгодно, они ссылались на исконно русское Лествичное право, а в других случаях пользовались салическим законом престолонаследия.

По Лествичному праву – обычаю княжеского престолонаследия на Руси – все князья Рюриковичи считались братьями (родичами) и совладельцами всей страны. Старший в роду сидел в Киеве, следующие по очереди в менее крупных городах. Женщины к наследованию не допускались. Княжили в таком порядке: на великом столе сидел сначала старший брат, потом – младшие братья по очереди, затем – сыновья старшего брата, за ними – дети младших братьев, тоже по очереди, затем – внуки, правнуки в той же последовательности и т. д. Если отец не успел побывать на великокняжеском столе, дети лишались этого права и владели лишь уделами.

По салическому закону, пришедшему на Русь с Запада, престол наследуется членами династии по нисходящей непрерывной мужской линии: сыновья государей, потом – внуки (сыновья сыновей), затем – правнуки (сыновья внуков) и т. д.

Пользуясь противоречиями в законах, на московский престол не претендовал только самый ленивый из русских князей, а чтобы доказать свои права на княжение, достаточно было состряпать какую-нибудь липовую родословную бумажку и заручиться в Орде ханским ярлыком.

Татары шлепали ярлыки на княжение любому заплатившему взятку князю и втихомолку потешались над русскими идиотами, которые, размахивая фиктивной бумажкой, бросались в бой за московский престол. Дело доходило даже до того, что ярлыки на княжение писали сами взяткодатели, а чиновники в Орде ставили печати даже на такую откровенную липу.

По исконному русскому Лествичному праву на московский престол должен был сесть сын Дмитрия Донского звенигородский князь Юрий Дмитриевич, а права Василия II были весьма сомнительными. У Юрия Дмитриевича прав на Московское княжество было в разы больше, чем у малолетнего залетного «прибалта», поэтому в том же 1425 году он вступил в борьбу за московский престол.

Однако свои права на власть во все времена необходимо доказывать силой, а сила в те годы была у Литвы. Поэтому вскоре Юрию пришлось сматываться в Нижний Новгород, чтобы не лишиться головы и попытаться заручиться поддержкой сторонников.

Кровавая междоусобица с переменным успехом длилась пять лет, но Юрий Дмитриевич так и не смог добиться своей цели. Однако весной 1430 года пришло известие, что великий князь Литовский Витовт Кейстутович при смерти, и у Юрия появился реальный шанс потягаться за московский престол.

Двадцать седьмого октября 1430 года Витовт наконец отдал богу душу, после чего позиции Василия II сильно пошатнулись. Однако прикормленные Витовтом московские бояре не желали лишаться хлебного места, и война за московский престол продолжалась еще три года.

Как бы то ни было, но 25 апреля 1433 года князь Юрий Дмитриевич разгромил в битве на Клязьме Василия II, после чего занял великокняжеский престол в Москве.

Однако в стане победителей вскоре произошел раскол, причиной которого, как обычно бывает, стали деньги. Ведя многолетнюю войну за Москву, Юрий Дмитриевич наделал кучу долгов, но военной добычи, чтобы расплатиться с кредиторами, не хватило, а кому нужен великий князь, у которого «нема золотого запаса». От нищего великого князя Московского со страшной силой побежали бывшие друзья и союзники. Причем побежали они в Коломну, куда Юрий Дмитриевич сослал Василия II.

Это еще полбеды, но вскоре к ним присоединились и оба сына Юрия – Дмитрий Шемяка и Василий Косой, – которые перегрызлись с отцом из-за власти. Юрию Дмитриевичу в 1433 году исполнилось 59 лет, а по тем временам это весьма почтенный возраст, и его сыновья надеялись, что престарелый отец передаст власть им. Однако у великого князя Московского на этот счет было другое мнение, а чтобы пресечь в семье разброд и шатание, он накостылял оборзевшим отпрыскам по шеям. Братья, конечно, разобиделись на родного отца и умотали в Коломну к Василию II.

Предательство родных сыновей настолько взбесило Юрия Дмитриевича, что он в гневе вернул московский престол Василию II. Отрекаясь от власти, Юрий поклялся не помогать сыновьям в борьбе за московское княжение, за что получил «в кормление» Бежецкий Верх.

По возвращении на московский престол Василий II решил воспользоваться расколом в стане конкурентов и уничтожить врагов поодиночке. Он срочно послал воеводу Юрия Патрикеевича воевать Кострому, где в это время обосновались Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Однако 28 сентября 1433 года в битве на реке Куси братья «в два притопа» накостыляли московскому воеводе и даже взяли его в плен. Одержав победу, блудные сыновья повинились перед родителем и предложили ему снова занять московский престол, но Юрий Дмитриевич закусил удила и послал отпрысков по известному всем адресу. Дмитрию Шемяке и Василию Косому, оставшимся без отцовской поддержки, ничего не оставалось, как несолоно хлебавши возвратиться в Кострому и покаяться перед великим князем Московским.

Василий II, получив по ушам от сыновей, решил под шумок разобраться с их папашей и, воспользовавшись удобным моментом, двинулся с войсками к Галичу. Юрий Дмитриевич был вынужден бежать в Белоозеро, где сел в осаду.

Василий II в очередной раз продемонстрировал свою полную военную бездарность и крепость захватить не сумел. После неудачного штурма захолустной крепостицы московский князь, подпалив посады города, с позором вернулся в Москву. Однако даже бесславные походы на Кострому и Галич заставили конкурентов притихнуть и открыто не посягать на власть Василия II.

Вот таким странным образом фортуна неожиданно повернулась лицом к Василию II, который два раза подряд выиграл великокняжеский престол по трамвайному билету. Казалось, живи да радуйся, но тут в высокую политику вмешались бабы и, как обычно, обгадили все дело.

Эта история больше похожа на анекдот, хотя и произошла в действительности. Каких только чудес не творят бабы, дорвавшиеся до власти, чтобы потешить свое больное самолюбие, и подобным фактам несть числа. Из-за нимфоманки Елены Прекрасной греки перебили тучу народу и разрушили великую Трою. Маргарет Тэтчер едва не ввергла планету в термоядерную войну из-за крошечных Фолклендов, на которых обитает стая пингвинов и трое вечно пьяных от тоски смотрителей маяка. Индиру Ганди пристрелила собственная охрана, чтобы предотвратить очередную войну между Индией и Пакистаном, а в Пакистане по тому же поводу шлепнули Беназир Бхутто. О всем известной Раисе Максимовне я вообще помалкиваю, хотя это она рулила Михаилом Сергеевичем, когда тот разваливал СССР. На этом оставлю лирические отступления и перейду к изложению фактов.

8 февраля 1433 года в Москве состоялась свадьба Василия II с дочерью удельного боровского князя Марией Ярославной. На свадьбу по приглашению жениха прибыли князь Василий Косой и его брат Дмитрий Шемяка (князь Юрий Дмитриевич и его младший сын Дмитрий Красный отсутствовали). Во время празднования боярин Захарий Кошкин по приказу матери жениха неожиданно «узнал» драгоценный пояс на Василии Юрьевиче Косом. Этот пояс якобы был украден у великого князя Дмитрия Донского. Софья Витовтовна, воспылав праведным гневом, принародно сорвала пояс с князя Василия, при этом она орала как потерпевшая, что Юрьевичи завладели поясом Дмитрия Донского неправедно и вообще вся их семейка воры и самозванцы.

Постараюсь более доходчиво разъяснить произошедший конфуз. Представьте себе, что английская королева на свадьбе своего внука принца Уильяма заявила во всеуслышание, что король Иордании Абдалла II стырил серебряные ложки из королевского сервиза. Как вам такой пассаж?

По тем временам не только срывание пояса, но даже намек на то, что кто-то из Юрьевичей его украл или просто присвоил, означал сильнейшее оскорбление, которое можно смыть только кровью.

Василий Косой и Дмитрий Шемяка, фактически подарившие Василию II московский престол, буквально обалдели от такого наезда и, спешно покинув свадьбу, отправились к отцу в Галич. По дороге братья разграбили казну ярославских князей, являвшихся сторонниками Василия II. А прибыв к отцу, увидели, что их отец собрался идти на Москву, чтобы поквитаться за нападение на Галич.

Нападение на Галич и скандал на свадьбе сплотил передравшуюся семейку против общего врага, и в 1434 году Юрий Дмитриевич с сыновьями и крупными силами, к которым присоединилось вятское ополчение, выступил в поход против Василия II.

20 марта 1434 года на реке Могзе Юрий в очередной раз разогнал «ссаными тряпками» войска Василия II, и юный «собиратель земель русских» без оглядки драпанул в Новгород. Юрий Дмитриевич после недельной осады триумфально въехал в Москву и снова взошел на великокняжеский престол.

Мать Василия II Софья Витовтовна, фактически рулившая на Москве при малолетнем сыне, и его жена Мария Ярославна были высланы из Москвы. Казна великого князя досталась Юрию Дмитриевичу, а наличие золотого запаса позволило князю быстро добиться широкого признания на Руси.

Юрий заключил договоры с рязанским князем Иваном Федоровичем, а также князьями Можайским и Белозерским Иваном и Михаилом Андреевичами. Благодаря мероприятиям Юрия Дмитриевича была изменена система взаимоотношений великого князя и его союзников и родичей. Увеличив дистанцию между собой и прочими князьями (так, великий князь Рязанский теперь именовался не братом молодшим, а всего лишь братаничем, то есть племянником), Юрий сделал значительный шаг на пути к утверждению самодержавия.

Одним из важнейших деяний Юрия Дмитриевича было проведение монетной реформы. С этих пор на выпускавшихся им монетах был изображен Георгий Победоносец, святой покровитель Юрия, поражающий змия. Этот символический акт указывал на стремление Юрия сбросить татарское иго, а утверждение на Руси единой власти являлось только средством для достижения этой великой цели.

Чтобы прекратить распри с сыновьями, в 1432–1433 годах Юрий Дмитриевич составил духовную грамоту, в которой Василию Косому доставался Звенигород, Дмитрию Шемяке – Руза, Дмитрию Красному (Меньшому) – Углицкое княжество, Галич и Вышгород. Увы, но завершить свои великие планы князь Юрий Дмитриевич не успел и скончался 5 июня 1434 года. Князя похоронили в Архангельском соборе в Москве.

После смерти отца Василий Косой объявил себя Великим князем Московским, однако младшие Юрьевичи – Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный (Меньшой) не признали его княжения и послали в Нижний Новгород звать Василия II на великокняжеский стол. В общем, Юрьевичи снова перегрызлись за власть. Дмитрий Юрьевич Шемяка, выступив против брата, совершил огромную глупость, за которую вскоре жестоко поплатился. Василий Косой, оставшись без поддержки братьев, вынужден был бежать из Москвы, и за ним началась охота.

После возвращения Василия II на московский престол Дмитрий Шемяка сначала был обласкан великим князем, но в 1436 году попал в опалу. Шемяку под благовидным предлогом вызвали в Москву, где арестовали, а затем, «заковав в железа», отправили в Коломну. Однако приближенные Дмитрия Шемяки сразу переметнулись к Василию Косому, после чего коломенского сидельца заставили написать покаянную грамоту своим людям, а в награду расковали.

Сподвижники Шемяки покинули войско Василия Косого, чем значительно ослабили его силы и поставили на грань поражения. Одержав очередную победу над Василием Косым в битве на реке Черехе, Василий II послал за Дмитрием Шемякой в Коломну и выпустил его на свободу.

Такая милость была проявлена к пленнику не только за предательство брата, но и по чисто меркантильным причинам. После дружеской беседы с пристрастием в подвале Разбойной избы Дмитрий Шемяка «добровольно» передал Василию II родовой удел Василия Косого (Дмитров и Звенигород), чем лишил того финансовой опоры. Чтобы придать законный вид откровенному грабежу, Василий II подписал с братьями «рядную грамоту», по которой сохранял за Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным заштатные Ржев и Углич.

Таким оригинальным способом Василий II фактически догола раздел семейство Юрьевичей, обезопасив себя от нападения. Однако Василий II не зря славился своим коварством, и 22 сентября 1440 года при странных обстоятельствах скончался князь Дмитрий Красный.

Теперь вернемся к судьбе Василия Косого. При приближении соединенных князей к Москве неудавшийся Великий князь Московский, забрав казну отца, бежал в Новгород. Собрав впопыхах войско, Василий снова двинулся на Москву, но в январе 1435 года был разбит и только чудом сумел бежать.

В 1436 году Василий II нагнал Василия Косого у села Скорятина, на территории нынешней Ростовской области. Не надеясь на свои силы, Василий Юрьевич пустился на хитрость. Желая захватить в плен Василия II, он предложил тому перемирие до утра, которое было принято. Однако в стане Василия Косого нашелся предатель, и князь сам попался в расставленную им же ловушку, после чего он был наголову разбит и взят в плен.

По закону Василий II не мог казнить Василия Юрьевича, но проблему надо было как-то решать. Поэтому Василий II, воспользовавшись надуманным предлогом, обвинил пленника в вероломстве, и 21 мая 1436 года Василия Юрьевича ослепили (после чего князь и получил прозвище Косой).

В те времена проливать кровь Рюриковичей было не принято, так как легко можно было нарваться на кровную месть, а военное счастье переменчиво. Поэтому князей обычно брали в плен и отправляли «на кормление» в какое-нибудь захолустье. На этот же раз Василий II поступил не «по понятиям», ослепив Василия Юрьевича, за что впоследствии жестоко поплатился.

В 1448 году Василий Косой умер в заточении.

Так тихой сапой Василий II убирал своих конкурентов и постепенно взял под контроль практически все удельные княжества вокруг Москвы. Все вроде получалось у московского князя, но фортуна дама непостоянная, и как ни пытался перехитрить судьбу великий князь Московский, но и на старуху бывает проруха.

Весной 1445 года в Москве стало известно, что хан Улу-Мухаммед отпустил в поход на Русь своих сыновей Мамутяка и Якуба, чтобы те привели к покорности отбившихся от рук русских князей.

Василий II понял, что на этот раз запахло жареным, и спешно бросился собирать ополчение по подконтрольным ему русским землям и княжествам. Однако о полководческих талантах Василия II в те годы уже ходили легенды, и на Руси прекрасно понимали, что московский князь проиграет сражение татарам, а потому мало кто откликнулся на его призыв. Увы, но не стала исключением и битва у Спасо-Евфимиева монастыря, закончившаяся страшным разгромом русского войска.

7 июля 1445 года недалеко от Суздаля дружина Василия II сошлась с татарами и была наголову разбита, а «собиратель земель русских» в очередной раз позорно сдался в плен.

Пока Василий II находился в плену, по Лествичному праву на московском престоле ненадолго утвердился Дмитрий Шемяка, который твердой рукой стал готовить Москву к обороне. Татары, узнав о приготовлениях нового князя Московского, собиравшегося драться до конца, решили отпустить на свободу трусливого Василия II, который ради спасения собственной шкуры фактически отдал Русь на растерзание татарам.

Уже 1 октября 1445 года горе-полководец был отпущен на свободу, чтобы собрать за себя гигантский выкуп. Размер «окупа» за Василия II, по новгородским сведениям, составил двести тысяч рублей, а об иных договоренностях знал только Бог. Помимо огромного выкупа Василий II раздал татарским феодалам «кормления» – право на поборы с населения Руси, что вообще ни в какие ворота не лезло. Фактически «собиратель земель русских» продал татарам в рабство весь русский народ.

17 ноября 1445 года Василий II вернулся в Москву, где был встречен жителями холодно и отчужденно-враждебно. Однако великий князь Московский наплевал на осуждение своих подданных и при поддержке татар начал грабить собственную страну. Такой поступок князя-предателя вызвал всеобщее возмущение на Руси, и вскоре разгневанный народ восстал. Народное восстание возглавил Дмитрий Шемяка, который в это время собирал в Рузе войска для похода на Москву.

Уже 13 февраля 1446 года войска Дмитрия Шемяки и его союзников, подойдя изгоном[16]16
  Форсированным маршем.


[Закрыть] к столице, без боя заняли Москву, где Дмитрий Юрьевич второй раз взошел на великокняжеский престол и официально был признан великим князем Московским.

Вступив в столицу, победители арестовали Софью Витовтовну и Марию Ярославну, а также взяли дань, собранную для татар. Отпущенный на свободу Дмитрием Юрьевичем можайский князь Иван Андреевич захватил в Троицком монастыре Василия II, которого спешно привезли в столицу. Предателя посадили в тюрьму в родовом поместье Юрьевичей – Шемякине дворе – и в ночь с 13 на 14 февраля по приказу Дмитрия Шемяки ослепили (по этой причине он позднее получил прозвище Темный).

Однако вступление на московский престол народного героя Дмитрия Шемяки не устраивало татар и Литву, а главное, на Дмитрия ополчились церковные иерархи, к которым за помощью в войне против Орды обратился князь. По большому счету власть татар на Руси устраивала церковников, так как согласно ханскому ярлыку церковь не облагалась налогами, а священники считались лицами неприкосновенными. Из этой плеяды выделялся святой Сергий Радонежский, который всю свою жизнь положил на алтарь служения Руси и благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву.

Попы во все времена славились своим «благочестием», но за власть и деньги готовы порвать любого. Услышав просьбу о финансовой помощи в войне против Орды, митрополит Иона сразу потребовал от Дмитрия Шемяки покориться татарам и их ставленнику Василию II Темному.

На послание Дмитрия Юрьевича с просьбой о помощи против изневоливших страну татар церковные иерархи заявили: «…Татарове во християньстве живут, а то ся чинит все твоего же деля с твоим братом старейшим с великим князем неуправленья, и те слезы християнские вси на тобе же». Мало того, в 1450–1451 годах защитника земли русской Дмитрия Шемяку отлучили от церкви и составили по этому случаю «проклятую грамоту».

Несмотря на предательство церкви и раздававшиеся с церковных амвонов проклятия в его адрес, простой русский народ всячески поддерживал своего освободителя, и до 1453 года Дмитрий Шемяка успешно противостоял объединенной коалиции Василия Темного, татар, Литвы и церковников.

В 1451–1453 годах Господин Великий Новгород признавал Дмитрия Юрьевича великим князем (хотя церковь официально считала великим князем Василия II Темного).

Много новгородских воинов было в войске Дмитрия Юрьевича, и его сила с каждым днем росла.

Чем дольше шла братоубийственная война, тем прочнее становились моральные и политические позиции Дмитрия Шемяки на Руси, поэтому было решено устранить его любым способом.